Лето 2014
21.06.14
Я могу по капле нарабатывать себя, могу концентрироваться на капле своей свободы, спокойствия и силы, но они скорее возможные, чем настоящие.
Пока я разбираюсь и пока очень трудно.
В последнее время я стала чувствовать не только свое неверие, но и себя. Появилось не только вИдение, но и чувство.
И в груди идет постоянная работа – между собой и не-собой.
От этого горит грудь, и от этого текут слезы.
Почему бы мне не расслабиться и просто не быть собой, такой как я уже немного узнала себя? Потому что я верю себе.
Я словно чувствую как меняю свою природу, как переплавляю ее, может быть внося каплю силы и чистоты в природу человека как такового.
23.06.14
Я увидела, что моя рана – это даже не неверие в себя. В этой ране вообще нет меня. В ней – зависимость от родителей, страх и ужас. Ощущение, что без них я не выживу, что меня нет без них.
Несколько лет назад я поняла, что мне нужно прервать цепь поколений, но тогда я не понимала, что именно это за цепь. Я и сейчас до конца не вижу ее отчетливо, только что пришли общие очертания и чувство.
Просидев пару часов скрестив ноги, я отследила свой страх, отследила свою энергию, которая всегда стремилась освободиться, но не могла, будучи закованной цепями страха, повиновения, долженствования.
Это понимание в том числе помогает работать с глубинным чувством долга. Всю жизнь эта зависимость правила мной, привлекала меня, не давала раскрыться. И до сих пор она сильная. Но вчера я увидела ее. Это уже большой шаг к изменениям.
Сейчас пишу и понимаю как это странно пока даже для меня самой. Сознание и тело настолько зависимы, что до сих пор идет борьба против освобождения духа.
Также я увидела сколько уловок предпринимала для избегания столкновения со своей болью. И конечно, всё это был опыт, который мне нужно было пройти. И сейчас я не исключаю, что каждую минуту могу обрастать новыми уловками, которых пока не вижу. Но теперь я стараюсь смотреть на боль.
Зачастую нам кажется, что мы делаем то, что считаем правильным, а на самом деле делаем это только, чтобы не сталкиваться с болью, со своей зависимостью, неверием, отсутствием себя, как ни назови это. И действительно, каково это столкнуться с отсутствием себя? Непреодолимо страшно, если к этому не готов. На уровне сознания мы можем понять, что, возможно, живем чужую жизнь, можем начать думать об этом. Но психика не даст нам сразу столкнуться с чувством отсутствия себя. Она защитит нас. Она позволит нам сделать это только через время, когда мы будем к этому готовы. Скорее всего тогда, когда в нас уже появится зерно истинного себя, на которое мы сможем опереться.
У меня попытка избежать столкновения с болью сопровождалась все нарастающей внутренней скоростью, которая порождала стремление занять каждую свою минуту, активно действовать, бегать в те моменты, когда внутреннее напряжение доходило до крайней отметки. Бегая в парке, я думала, что скоростью я побеждаю скорость, но по сути это она побеждала меня, а я получала лишь временное облегчение в виду выплеснутой энергии напряжения (здесь важна грань между очищением от излишней энергии, которое нужно, и слепым потаканием внутренней скорости). Во время болезни я поняла, что эта скорость была иллюзией, и чем больше я поддаюсь ей, тем она сильнее. Замедляясь, я лечусь. Но замедление для меня всегда означало быть с пустотой, с отсутствием себя. Это было невыносимо раньше. Сейчас я может быть дозрела до первого шага.
24.06.14
Во мне есть слабость, которая не позволила мне раскрыть свою творческую суть еще в детстве. Но есть что-то и очень сильное во мне, что заставляло идти вперед и искать себя. Что через тернии заставляло идти всегда к какой-то высокой цели. Я сама не понимала, что за цель и сейчас только смутно могу ее видеть. Однако сейчас мое дело состоит в том, чтобы познавать себя, быть с собой.
Самые страшные, безумные, сильные своим безумием действия, как я это вижу, всегда совершали люди, испытывавшие самую сильную боль и не осознававшие это.
25.06.14
Я всегда любила минуты и часы, когда могла побыть одна. Поэтому я думала, что мне нравится быть с собой, а значит я не боюсь одиночества, значит я «верно» живу.
Однако раньше у меня было недостаточно времени для себя самой, чтобы понять как я боюсь быть с собой. И только теперь я вижу как я боюсь, какая боль внутри меня, как она требует внимания других, требует мелких «побед», оцененных другими, требует удовольствий, которые бы замаслили ее, требует заняться чем-то, что доставит удовольствие или приведет к «успеху» в общественной интерпретации его. Это очень тяжелый камень, который тянет вниз, от него хочется скрыться, но я уже теперь не могу.
Разум предпринимает множество уловок, чтобы сбежать от этого. Убеждает, что есть человек, которого я бы сейчас хотела увидеть, что мы сможем поговорить о нашем внутреннем, обменяться. И это действительно так. Есть такой человек. Только мне сейчас нельзя его видеть. Встреча с ним – это все же бегство от себя. Встреча с ним гораздо легче, чем быть с собой. А камень никуда не денется, он останется на том же месте, значит я потеряю время. Общение не может рассматриваться как спасение. Спасти себя можем только мы сами. Своим мужеством, стойкостью. Написать это легче, чем принять решение быть в этом.
Работая с болью, нужно позволять ей также выходить. Она живая, она проявляет себя различными образами. Осознанность позволяет понимать, что никто не виновен в ней, и позволяет предпринимать попытки не переносить ее на других, или по крайней мере обсудить с человеком ситуацию.
Мне сейчас на минуту показалось, что моя убежденность в наличии у каждого человека глубинного нераскрытого таланта – не совсем искренна, а скорее является производным от неверия. Каждый человек бесспорно – проявление жизни и тем ценен. И это достаточное условие для любви к себе. В детстве я не задумывалась о своем таланте и любила себя, в определенной доступной мне мере. Я любила жизнь и воспринимала ее безусловно. Мне было неприятно, когда обсуждали других людей. Я любила себя, а значит любила других. Потом многое исказилось.
Есть ли талант, выраженный в чем-то материальном – построенном здании, написанной книге – возможно, это не первоочередное. Первоочередное это знание себя и безусловное восприятие жизни, любовь к истинному себе, которого тебе посчастливилось узнать. В этой абсолютной простоте – абсолютная сложность жизни. Так я это увидела сейчас.
26.06.14
Большая проблема состоит в том, что я чувствую себя виноватой в своей боли. То есть я не могу принять ее такой, как она есть. В общении я либо защищаюсь от нее, либо оправдываюсь. Хотя теперь гораздо сложнее, чем раньше. Когда я не признавала ее, была только защита и я знала как себя вести. А теперь, когда приходится принимать и защиту, которую сразу не снять, и пытаться одновременно порциями впускать в жизнь истинную себя, приходится нелегко.
Когда разум начинает пытаться найти мои ошибки, которые, возможно, не позволили найти себя гораздо раньше, я чувствую сопротивление тела, агрессию и понимаю, что это бесплодный поиск. Нет таких ошибок, поскольку я всегда делала то, что могла и считала правильным, или если совершала неосознанные действия, ведомая болью, то не могла в тот момент знать и поступать иначе.
Однако это пока не помогает поверить в то, что у меня действительно есть боль. Странно, что годы внутреннего страдания и тем более, последние – годы осознанного страдания так меня и не убедили в том, что я имею право идти свой путь и он именно таков. Путь познания своей природы. Моя боль – мой компас. Без нее я бы никогда не узнала того, что уже узнала. Однако веры это пока не добавляет. Чувства веры в себя.
Я пока не могу понять как это изменить. Конечно, годы страха не могут быть стерты за месяцы осознанности. Однако я чувствую, что любовь к себе – это ответ, я чувствую, что где-то есть такое простое решение, но пока не вижу. Я не знаю как почувствовать любовь. Может нужно время, а я всегда тороплюсь. При этом очень трудно испытывать все осознаваемые чувства и понимать, что есть решение, но оно не воплощается, не удается, не время.
29.06.14
Хочу впредь относиться к слову с уважением. Первые мысли об этом посетили меня еще в мае. Теперь я, кажется, готова развивать их.
Великий соблазн – поболтать, получить удовольствие от обмена энергией, от мыслей о том, о чем говоришь, от иллюзии контроля над собственной жизнью. Мою боль это утешает на миг.
Жизнь не дает мне больше возможности таких иллюзий. Мое тело теперь реагирует молниеносно. От вчерашней болтовни, которую я условно контролировала, я отхожу теперь весь этот день. Теперь важно понять как держаться между радикализмом и попустительством. Это трудно. Но я сильнее чем раньше хочу быть собой.
В самом глубоком понимании всегда меньше всего слов, однако я пока не так глубока.
09.07.14
Слилось воедино ощущение моей боли как камня и раны, я поняла почему чувствовала так двояко. Изначально камнем, тянущим вниз, я ощущала зависимость от родителей, но в этом камне была также и прореха в виде чувства, что меня нет без их внимания. Эту прореху приходилось неосознанно заполнять вниманием, которое бы на время давало ощущение собственной нужности. Ко мне пришло ясное чувство, что без этой раны я бы осталась навсегда зависима от родителей и от дома. Скорость, закрутившая меня, являлась реакцией психики на пустое место в темном камне зависимости. Она заставляла все больше и быстрее доказывать себе, что я нужна. Если бы не эта скорость, которая дошла недавно до критической точки, все было бы иначе.
В последние дни мне часто бывало страшно, поскольку я понимаю, что мои осознанные испытания только начались и я совершенно не знаю куда они приведут, сколько продлятся. Я все же потенциально нормальный человек и стремлюсь к состоянию душевного покоя, а также к истинному обретению Себя, которое будет заполнять все мое тело и принесет мне гармонию. Мне не очень нравится та боль, через которую я иду. И всё вокруг кричит мне, что я не права. Что надо жить как-то более обычно, но только внутри меня есть что-то, что хочет чего-то совершенно иного. Истинной жизни, а не той, которую я вижу чаще всего вокруг. Я не знаю, может это пока говорит моя боль, моя гордыня, я пока не разобралась, но я хочу идти вперед, а не консервировать реальность. Я вижу, что человек уже способен на большее. Но пока я только это вижу, собой я это не реализовала, поэтому должна продолжать верить себе и пробовать.
Я рада, что пришла к честности с собой. Не то, чтобы я вовсе не попадаюсь в ловушки слабости, конечно попадаюсь. Но я разбираюсь. И кажется сейчас мне становится радостно от моей честности, от того, что я воплощаю жизнь, поиск, себя, а не эфемерный долг. Меня и пугает это, поскольку моя слабость сейчас сильна. Иногда очень больно оттого, что у многих всё более или менее понятно и логично, а я не могу жить так. Однако я делаю то, что чувствую. Я чувствую, что права.
09.07.14
Я пыталась понять задавленную агрессию, пыталась понять куда направить высвобождаемую энергию. Когда я стала сидеть и наблюдать за своей болью и за своим Я, то почувствовала, что энергия течет ровнее. Таким образом, если направлять энергию на корень проблемы, то открываются двери к новым пониманиям, ко внутренней свободе. Сейчас я вижу, что агрессии ни в коем случае нельзя поддаваться, как и скорости. Поэтому зачастую пробежки в парке вызывали противоположный желаемому эффект. Я хотела освободиться от лишней энергии, и освобождалась, но тем самым потакала скорости и агрессии, как проявлениям боли, вместо того, чтобы направить энергию в корень, на работу с самой болью.
Возможно, каждый работает со своим внутренним по-своему, но для меня – очень легко попасть в ловушку боли и ее «ответвлений» (под ними я понимаю эмоции стыда, вины, гордыни). Можно думать, что обретаешь себя, а на самом деле ходишь по кругу. Если смотреть на корень непосредственно, концентрируя силу, боль сама говорит образами, чувствами из прошлого, тем самым сила возрастает, и в теле и духе запускаются новые процессы освобождения.
Чтобы пробовать смотреть на боль уже должно быть обретено немного силы.
14.07.14
Я чувствую сильный резонанс внутри, сильное напряжение от слов о человеческих грехах. Я всей собой прочувствовала за свои 28 лет то, что есть в мире воля бОльшая, чем моя человеческая.
Я была рождена погруженной в неведение и каждый шаг, который я совершала, имел причину, он не мог быть другим. До первых попыток осознания себя мне нужно было пройти в точности то, что я прошла. Не более и не менее. Я совершала порой глупые поступки, причиняла боль себе и другим, но только потому, что я не понимала, и тогда было не время понять, я не была к этому готова. Также и другие люди. Осознание приходит к нам не по великой воле нашего разума, а по гораздо более сильной и мудрой воле. И время для этого осознания у каждого свое.
Но идея преодоления человека мне близка. Меня никогда не покидает ощущение, что всё слишком примитивно вокруг. Что людям нужно идти дальше. Значит мы пойдем дальше. Сейчас каждый проходит то, что ему дано, но каждый пойдет дальше. И эта жизнь – далеко не предел.
15.07.14
Мне не выразить как трудно сейчас было побыть с собой. В последние дни я подошла к вопросу тела, сексуальности, и он должен был быть рассмотрен.
Раньше я писала, что моя боль есть зависимость, но сегодня, преодолевая все попытки сбежать, я увидела ее глубже. Тот сгусток энергии, в котором нет меня, есть зависимость моего тела от дома и родителей. Именно тела. В том сгустке есть убежденность, что меня нет без моего тела. При этом же, мое тело мне не принадлежит, ибо без родителей я не выживу.
Реакцией моего тела на этот сгусток была скопленная энергия в районе гортани, сильное желание доказать, что мое тело принадлежит мне, и позднее – что я без тела существую. Доказать это можно было только вниманием других людей, поскольку мое собственное внимание к себе в то время ничего для меня не значило.
Сегодняшнее осознание очень важно для меня. Ведь зерно истинного Я, родившееся полтора года назад, очень медленно росшее, стало как мне кажется чуть тверже. Но ведь если есть Я, то я могу пытаться почувствовать и свое тело своим. Могу пытаться объединить дух и тело. Это определенно работа, процесс, однако после сегодняшнего осознания на миг я почувствовала это слияние.
Зависимость губительна, и она повсеместна. Часто мы пытаемся привязать людей к себе эмоциями стыда и вины. В первую очередь это относится к отношениям в семье, а затем переносится и на отношения с друзьями или спутником жизни. Эти эмоции работают безотказно.
Тому, кто, возможно, почувствует близким то, что я пишу, конечно со своими нюансами и особенностями, знакомо также чувство агрессии, испытываемой в случае, если кажется, что человек, от которого ожидаешь постоянного внимания, и чьим вниманием в буквальном смысле живешь, мог не подумать о тебе, или подумать о ком-то другом. Для человека, которым владеет боль, это значит, что в тот момент, когда о нем не думали, его не существовало. Это буквально невыносимо болезненное чувство, которое не возможно контролировать без понимания его.
18.07.14
Сегодня возникло удивительное чувство, что я могу написать не о боли, а о чувствах, которые я ощущала в последние дни, о доброте, которую чувствую, об искренности, честности, о нашей с ним правде, которая всё победит. Эти чувства очень хрупкие, на них давят более мощные и гораздо более старые конструкции, однако я верю, что они сильнее этих гигантов.
Я мучаюсь, потому что всё патологическое раскопано и живо. Оно теперь сосуществует с новой жизнью, и чаще доминирует, но иногда и уступает. Это мучительное состояние внутреннего метания, которое сопровождается потоком внутренних слез. Я печатаю этот текст, но внутри я плачу, сильно, с криком и пока ничего не могу изменить. Это тоже должно быть пройдено. Интересно наблюдать в этом контексте мое давно заложенное разделение физического и духовного. Я готова терпеть духовную боль, но не то, что она отражается в теле – я чувствую определенные отголоски ее в различных точках, которые в самые трудные дни соединяются в единый комок несвободы тела. И от этой несвободы именно тела мне очень хочется освободиться. Мне хочется, чтобы телу было приемлемо существовать в то время, когда духу плохо. Эта очень тонкая проблема глубока, но теперь осознаваема.
Я чувствую, что мне будет плохо до тех пор, пока я не обрету стабильность и баланс внутри себя, пока не обрету четкую и чистую базу, пока не пойму до конца кто я, какая я, сколько времени я должна проводить наедине с собой, как я должна его проводить, как я хочу выражать себя, куда я хочу двигаться. Я хочу всё о себе знать. Я хочу осознанности. Хочу покоя. Я очень устала от внутренних дёрганий, которые сопряжены с внутренней бурей, холодом, дождем, потерянностью. Они имеют глубокие корни и я принимаю то время, которое мне потребуется, чтобы откопать всё до конца.
На днях я поняла, почему испытывая в течение прошлых лет жизни много боли, я никак не могла поверить, что она у меня есть, и что мне действительно нужно разобраться в ней. Это происходило потому, что я на самом деле никогда не была с ней, всегда уходила, убегала, стремилась ее усладить. Поэтому она не воспринималась как нечто явно существующее, поэтому я никогда не могла в нее до конца поверить, и мне казалось, что я скорее всего занимаюсь глупостью в жизни, пытаясь понять боль, ведь может быть ее и нет. Другое дело, что у меня не было выбора, ведь жизнь разными способами пресекала возможности заниматься чем-то другим. И совсем недавно я наконец обрела готовность увидеть ее, почувствовать насколько она реальна, и что не разобравшись с ней я только всегда останусь ее пленником и никогда не смогу стать собой. При всех этих сильных чувствах, которые я постоянно испытываю, моя патологическая «нормальность, обычность», настолько сильная, что я и до сих пор мечусь между верой в себя и неверием.
20.07.14
Внутри всё очень сложно.
Я поняла за последнее время многое, но реальных изменений пока не происходит, и мне от этого трудно, меня прибивает к земле, хочется лечь и смотреть вглубь этого несносного камня. Я делаю это, но так как погода позволяет сейчас открываться, я стараюсь делать и это тоже. При этом когда я не дома, я чувствую корень и все ответвления, которыми мое тело тянет обратно домой. Я уже не могу есть тяжелую пищу, но и легкую пока не привыкла потреблять, хотя делаю сейчас это, я уже не могу надевать на себя лишнюю одежду, но без нее мне еще холодно, и я терплю это. Меня тянет домой, где я могу лечь в позу эмбриона, укутавшись в теплый плед и смотреть в свой тяжелый камень. Я раньше не чувствовала так. Пока мои ощущения не стали тоньше, я не чувствовала, что привязана к дому, хотя фактически была привязана, но объясняла это иначе.
Порой мне кажется, что по ступени я иду к чему-то более свободному, но потом меня снова сжимает в тиски, и я будто не могу пошевелиться. Когда мы катались на мопеде по городу, я чувствовала как свобода по каплям сочится во мне, в этом не было возбуждения, не было стремления ускорить свое освобождение. Но сегодня тот день, когда верить катастрофически трудно, когда истинная духовность кажется невообразимо трудной, очень далекой, недостижимой. Разорвать цепи зависимости кажется неосуществимым.
Без тяжелой пищи я не чувствую в себе дома, от которого очень зависима, и это меня угнетает. Но и потреблять мясо теперь не могу, меня это разгоняет. При этом страх отсутствия дома разгоняет меня тоже очень сильно и вызывает боль в животе, заставляет чувствовать холод зачастую сильнее, чем он есть на самом деле. Этот диссонанс сводит меня с ума. Я скована и не могу освободиться.
22.07.14
Страх и концентрация на физическом есть незнание себя.
23.07.14
Я должна помнить, что во всем, что я делаю, узнаю, вижу, слышу, моя главная цель – самопознание. Это моё, истинное моё. Может я рождена для чего-то еще кроме этой книги, но сейчас самопознание и выражение его – истинное моё. Порой, когда в моей жизни появляется что-то новое, из груди на какое-то непродолжительное время уходит этот приоритет, определенный мной в начале весны. Тогда я поняла, что живопись, которую я изучала всю зиму, была для меня ничем иным как источником самопознания, что она не станет в дальнейшем моим приоритетом, что она будет важной, но частью моего процесса постижения себя. Теперь длительные прогулки по городу и поездки на скутере, в определенной степени воодушевили меня, и я ненадолго потеряла себя в этом сдержанном воодушевлении. Движение – определенно отдых для меня, поскольку статичность – это моя работа, однако и в отдыхе я не могу сейчас забывать о работе, иначе я теряю в нем себя – пустота поглощает меня, скорость овладевает мной и вернуться к себе становится сложнее. Головная боль появляется от концентрации энергии в области горла и разогнать ее мне пока бывает сложно. Сейчас я провела некоторое время с собой, позанималась йогой и немного пришла в себя. Боль в голове стала меньше. Сейчас сразу много трудностей одновременно давят на мое зерно. Ему приходится трудно. Но оно пока справляется.
Я должна помнить, что сейчас время познания первичных возможностей моего Я. Осенью я увидела боль и познавала ее до самого июля. И этот процесс еще далеко не завершен, однако я чувствую и на опыте выяснила, что должна также становиться сильнее и идти вперед, познавать также и свое Я – оно уже имеет некоторые силы. Пока что иногда ему приходится очень сложно и оно не выдерживает давление, но я понимаю это.
28.07.14
Закрепощенность в грудной клетке, от которой я очень устала. Но при этом ощущение, будто если я отпущу свои страхи, мне не за что будет держаться. Смутная вера в то, что придет что-то новое не настолько сильна, чтобы на нее опереться.
Информация про чакры помогла мне яснее увидеть то, что я чувствовала в себе до этого. Но закрепощение в груди очень давит на меня. Может я держу его. Я знаю, что держу. Без моей боли сейчас моя жизнь пуста. Чувствуя ее, я чувствую полноту. Не чувствуя ее, я чувствую оторванность от жизни, ненужность, потерянность. Я осознаю это и также понимаю, что она действительно меня ведет, наблюдение за ней дает мне многое. Я уже другая, чем даже пол года назад. Может желание освободиться и преждевременно. Трудно думать об этом, когда в голове живет другой стереотип. Однако это усредненный стереотип, не учитывающий мою индивидуальность. Я делаю, что могу, я стараюсь, но не могу сразу порвать с тем, что держало меня все эти годы. Меня тогда не останется.
Вчера я увидела пока непостижимо сложной проблемой в некотором роде общечеловеческую проблему разделения тела и духа, которая исходит из незнания своего духа.
Для меня это пока очень сложно.
31.07.14
По мере наблюдения за собой я начинаю более явно видеть определенные внутренние ощущения находящимися в какой-то части тела. Я не могу их отринуть сейчас, но и не могу им следовать. Порой я им поддаюсь. Потому что пока нет сил.
У меня мало сил. Я бы хотела излить вовне весь тот огонь, который жжет меня изнутри наверное третий день подряд. Но это ничего не даст, это никто не вынесет, это ввергнет меня же в состояние похожее на ад.
Это огонь ненависти к своей зависимости.
Сталкиваясь в других людях с теми проблемами, которые меня гложут и ощущая как они откликаются во мне, я стараюсь помнить, что не человек вызывает во мне эмоции – это мои собственные эмоции отраженные от его подобных. Я стремлюсь чувствовать благодарность к этому человеку, который позволяет мне достать их на поверхность и изучить. «Стремлюсь», а не «чувствую», потому как в комке более сильных огненных чувств порой трудно ощутить нежный свет благодарности. Важно помнить и стремиться.
03.08.14
О чем бьется мое сердце, чем наполнен огонь, горящий в груди?
Вчерашний день подарил мне приятие этого огня. Подарил чувство.
Как близки истина и обман, как невероятно трудно их различить при недостатке опыта. Какая необходима внутренняя работа, чтобы различить их и прибавить к истине еще одну клетку себя.
Как легко сползти к одной из двух явных и давно очерченных данностей, вместо того, чтобы каждый раз слушать себя и идти где-то приблизительно посредине, пусть и отклоняясь то в одну, то в другую сторону.
Отрицание и потакание, попытка отрешиться и потеря контроля.
Ничто не должно проходить мимо, ничто не должно подавляться, ничто не должно иметь власть надо мной. Огонь, который сжигает мне грудь в последние дни, пульсируя пламенем невероятной скорости; агрессия, разжигающая огонь другого свойства; любовь, абсолютно настоящая и реальная как никогда ранее – все это должно жить, должно сейчас быть во мне, должно быть мной. Чувствуя всё это вместе, я обретаю пока смутное, но по силе великое чувство – себя. Потакание быстрому пламени есть потакание соблазнам жизни, соблазнам возможностей, которые она дарит. Попытка усмирить этот огонь приводит лишь к более сильному жару и уже неизбежному ослеплению им на какое-то время. То Я, которым я себя вчера почувствовала, знает свой огонь, направляет его в нужное русло, порой делает то, что ему нужно, но не потакает. Это очень тонкое чувство разделения двух последних моментов. При этом самое главное помнить о корне огня, пытаться найти его, почувствовать.
Легко попасться на удочку собственного идеального образа и пытаться воплощать его на том этапе созревания духовной ткани, когда он не может быть воплощен. На этом же этапе легко сбиться на состояние, в котором ты пребывал до начала поисков. Метания от одного образа к другому очень выматывают, но у меня они были неизбежны до тех пор пока я не увидела вчера Себя Сейчас. Они конечно также быстро не уйдут, потребуется значительная работа.
Вчера наверное впервые ко мне пришло более глубокое расслабление. Я лежала на спине перед сном и чувствовала, что очень раздражена от этой позы. Раньше я также часто испытывала подобное. Я понимала, что такого не может быть, поскольку это самая расслабленная из возможных поз. Я попробовала сконцентрироваться и дышать полной грудью, чувствуя свое зерно истины, находящееся между черной тяжелой пропастью снизу и огнем бешеной скорости сверху. Я дышала и отпускала напряжение. Я чувствовала как раскрывается мое сердце, как освобождается голова, как уходит доминанта ума.
Какие только ловушки не придумывает разум, чтобы мы считали его ядром, центром воплощенной в нас жизни. Мы верим ему, потакаем ему. Считаем, что мысли, которые он порождает неизмеримо важны, что их надо развить, довести до логического завершения. Но затем мысль цепляется за другую и цепь становится бесконечной. Очень многие до меня об этом говорили, я много слышала об этом, но почувствовать это самой было совершенно иным опытом. Почувствовать это именно в тот момент, когда напряжение было очень сильным, когда в голове было много вопросов, которые хотелось задать самой себе и другим людям. Я поняла, что когда есть много вопросов, их никогда не нужно задавать. Их нужно оставить в себе и найти главный ответ в вере, доверии жизни, единственном, на чем сейчас базируется мой мир (пока еще слабо).
Очень тонкая, почти незаметная граница между моим истинным Я и потаканием/отрицанием тех старых чувств, что пламенеют в груди и заставляют дрожать от холода в самый теплый день.
04.08.14
«Видишь там на горе
Возвышается крест…»2
Чувство сострадания – производное от любви к себе. Это чувство, вытекающее из понимания причин человека, причиняющего тебе боль. Само понимание не способно породить это чувство, одного понимания очень мало. Слабый огонь любви к себе, сосуществующий с сильным пламенем боли прошлых жизненных травм, все же способен дать возможность почувствовать сострадание.
Чувствовать сострадание значит наряду с агрессией чувствовать любовь. Человек, которому неосознанно причиняли боль, в первую очередь люди, которым он доверял всего себя, свои первые слова и шаги, не может не чувствовать ассоциативную агрессию. Он может или глубоко прятать ее, позволяя ей руководить им, или видеть ее, контролировать ее.
Пребывая во временной агонии агрессии, важно помнить, что желание как можно быстрее совершить определенное действие, что-то сказать, обратиться к кому-то как к источнику спасения – это рычаги, с помощью которых внутренняя рана контролирует тебя. Остановиться во время этого стремительного бега – значит осознать себя. Осознать каплю любви к себе и своему, пути, которая есть в моем распоряжении, осознать неприятие своего пути и ограниченности своей свободы, почувствовать каплю любви. Всё начинается с капли себя, с капли любви к жизни, воплощенной в клетках духа, которые я могу чувствовать непрерывно.
Злясь на себя и убегая от себя, попытаться остановиться и осознать себя, почувствовать себя. Испытывая зависть и желание делать большее, чем то, что доступно мне сейчас, в это время моей жизни, испытывая стыд за ограниченность своей свободы, будучи подгоняемым сильным внутренним ветром, вытянуть из глубины себя то чувство, которое однажды зародилось во мне посреди тьмы и безвыходности. Скорость и стремление найти вовне источник спасения ослепляют и очень сложно держаться, чтобы не поддаться им. Изначально держит опыт. Я помню многократно проверенную истину о том, что если я не до конца спокойна внутренне, значит мои нынешние желания фальшивы. За этим воспоминанием приходит постепенное успокоение, приятие и смирение. Приходит чувство.
Внутренние метания имеют равное же физическое воплощение. Ноги, данные человеку – великий дар небес, который может также стать великим проклятием. Ведомый верой, человек, порой потерянный и не видящий дальнейшего направления, приходит к тому, что ищет. Ведомый болью, человек неосознанно блуждает по миру, в поисках истины вне себя. Вне себя можно найти опыт, некоторую часть истины. Но большая ее часть все равно всегда внутри. Следуя чувству, часто пребывая в тупике внутреннего поиска, я прихожу, нахожу, узнаю, обретаю. Но чувство – первично.
Гуляя вчера по городу, я чувствовала снова ту же пустоту, что и всегда. Долго не могла понять, что же недостает такому внешне красивому городу. Вчера я почувствовала как мало в этом городе любви. Я о той любви, которая бы пронизывала воздух, о любви не в узком значении, а в самом широком, о внимании, о человечности, об участии, сострадании, глубокой радости, или глубокой грусти. Я не чувствую этот город своим домом, где я могу открыть самое нежное и тонкое, что во мне есть. Возможно тот город, о котором я мечтаю – утопия, возможно – в отдаленном будущем такие города будут существовать, а возможно – где-то уже есть такой хотя бы один. Город, в котором тепло, в котором творческие люди выражают себя свободно. В нем на улицах звучит музыка, которую можно послушать, сидя на теплых камнях. В нем много мест для уединения, творчества. В нем искреннее понимание творчества. В нем камерные выставки, концерты. Он сам камерный. Не засоренный излишними материальными благами. В тех местах, где можно пообедать, в нем простая и естественная пища и добрые люди, не ожидающие в первую очередь твоих денег.
Пусть это утопия, но она живет во мне. Значит, этот город живет.
И вчера мое сердце привело меня на Дворцовую, где часть этой утопии ожила. Я посидела-таки на теплых камнях и послушала удивительные песни.
Значит всё возможно. Всё осуществимо. Но это работа. Работа в первую очередь по постижению себя самого. Это работа, способная привести человека к той точке, в которой ему даруется чувство. Слабый свет любви к своему существу, разгорающийся ярче, если за ним ухаживать.
Трудно сориентироваться и за потоком эмоций-отголосков раны рассмотреть внутренним взглядом истинное желание. Они близки друг к другу и часто будто всё смешано воедино, в особенности в те дни, когда отголоски особенно громко «говорят». Сейчас мне даже кажется, что у меня дрожат руки от той скорости, которая играет во мне. Сложно определить нужно ли еще побыть с собой или пора двигаться в путь, познавать себя также через город, в котором живу. Тем не менее, почувствовать это возможно. На опыте можно научиться чувствовать критерии истинности внутреннего импульса. У меня немного получается.
06.08.14
«У всего есть две стороны. Но только тогда схватываешь суть вещей, когда понимаешь, что их три»3
Прошли годы с тех пор как я услышала о том, что то, что мне очень не нравится это то же самое, что мне очень нравится. Другое – это то, к чему я отношусь спокойно.
Сейчас, занимаясь йогой, я почувствовала, что та свобода, о которой я мечтаю, является лишь противоположностью моей внутренней неволе. Я же сама в чем-то другом, чем-то третьем, что еще не было обретено.
Я почувствовала, что предыдущие дни потакала-таки в некоторой степени своей внутренней скорости, но это было нужно. Более того, я чувствую, что некоторое время это еще может быть нужно. Без этого я бы не увидела то важное, что описала выше. Таким образом, мое поведение прошлых дней было выражением не моей абсолютной истины, но определенно истины моего Сейчас. При этом я учту обретенное понимание.
Трудно усмирить жадность познания, кипящую во мне. Всегда я была очень ущемлена в познании мира внутренними ограничениями. Таким образом, мое внутреннее колеблется от скованности, закрытости, тяжести, холода к жажде скорости, жара, свободы. В этом колебании прямым катализатором выступает отсутствие или наличие солнца. Солнце разжигает противоположность моего старого образа и мне бывает сложно и иногда невозможно контролировать этот процесс. Но значит это так сейчас должно быть.
Между истинным состраданием и покорностью также тонкая грань, для меня. Поэтому я лучше пока не выражу сострадание словом, буду более закрытой внешне, но почувствую его внутри. Мне нужно время, чтобы найти ответы.
08.08.14
Интерес к жизни, заинтересованность, подкрепленная верой, дают возможность чувствовать страх, но понимать его. Порой страх (по сути страх смерти) завладевает мной, но опираясь на веру, я начинаю понемногу выбираться из тисков. Для этого однако пока требуется полное уединение. Если, находясь в городе, я попадаю во власть страха, то живу в этой осознанной власти до того момента, когда возвращаюсь домой и могу лечь на спину и сосредоточиться.
Не могу передать как мне сейчас обидно, что все мои болезненные эмоции живы и сосуществуют с новым ядром, зародившимся во мне так недавно. Они делают больно, они не дают возможности полно ощутить закат на Дворцовой, огни ночного города, звуки саксофона у Спаса на Крови. Однако я осознаю это чувство обиды как свидетельство необретенности себя. В те моменты, когда мне ровно и спокойно, я не чувствую этой обиды.
Солнце дает мне радость, но и мучает мою неустоявшуюся сущность, разжигая огонь, который отчасти полезен в моем сейчас, но отчасти губителен.
09.08.14
Раньше мне казалось, что все многочисленные ангины, которыми я трудно и долго болею, связаны с тем, что я недостаточно терпима в отношении других, что порой осуждаю и злюсь. В очень узкой частности это верно, но тем не менее это только следствие. Я не видела корня, не видела своей зависимости, несвободы, не чувствовала свою энергию, заблокированную в нижней части тела и отголосками пульсирующую в горле, несмотря на всё мое сильное внутреннее желание выражать себя. Возможно в то время то желание во многом было обусловлено моей раной, и было скорее ответвлением боли, чем истиной. Однако истинное желание выразить свой дух в вечности гораздо глубже.
В этой связи основным направлением моей внутренней работы была попытка взрастить в себе «терпимость», понимание других. При этом прийти к необходимости понимания себя тогда было очень страшно и преждевременно. Столкнуться тогда со своей болью лицом к лицу я бы, наверное, не смогла.
Хоть я и повторяла себе, что болезнь тела дается не за что-то, а для чего-то, как некое значимое обновление, но внутренне я в это не верила. Даже и сейчас неверие откликается во мне, но сейчас я осознаю это.
Я не могу болеть вследствие своих ошибок, потому как сейчас я выражаю себя, такой какой являюсь в данный момент, пусть я осознаю, что иду к несколько другому человеку и создаю его по шагу, но сейчас я такая. Мне надо прожить это и вносить свой вклад в то, чтобы вселенная вертелась, этими своими чувствами. В моем теле (как и теле каждого другого человека) была воплощена некая часть вселенной, которую я пришла развивать, утончать, углублять. И конец этого процесса будет означать не что иное как смерть. Вся моя жизнь это процесс совершенствования и я хочу помнить о том, что я нахожусь в определенной точке этого процесса, что я не идеальна, что может и не добьюсь своего идеала за одну эту жизнь, и что я не смогу принять себя, если моя голова будет занята только идеальным образом меня. Он помогает мне, хоть это скорее и не образ в голове, а отблеск чувства любви, который я время от времени ощущаю. При этом должно быть и приятие себя в своем сейчас.
На входе в дом я стояла в лучах солнца, пробивающегося сквозь листья дерева, и ощутила очередную потребность почувствовать себя целиком. Я чувствовала многочисленные зажимы внизу живота, тяжесть, огонь в области горла, многие эмоции, чувствовала скованность, многочисленные вопросы ощущала воплощенными в теле, в том числе открытые вопросы с недоверием жизни, питанием, сексуальной энергией. При этом я понимала, что я осознаю эти вопросы и эмоции, и хоть порой попадаю под их влияние, но работа была проделана не малая. Еще даже пол года назад я не осознавала. Теперь я чувствовала также благодарность, любовь, веру жизни и поддержку своей книги, насколько могу их сейчас чувствовать. У меня возникла мысль о том, что же я буду чувствовать через год.
21.08.14
«Творец. Разбогател на своих книгах. Но они ему не нравятся, тогда он принимается за великое произведение. Работает только над ним, без конца переделывает. И вот постепенно в дом заползает нужда, а за ней полная нищета. Все приходит в упадок, а он себе живет в состоянии какого-то жуткого счастья. Дети постоянно болеют. Приходится сдать квартиру внаем и самим ютиться в одной комнате. Он все пишет. Жена становится неврастеничкой. Проходит год за годом, запустение полнейшее, но он продолжает работу. Дети сбегают из дому. Жена умирает в больнице, а он в этот самый день ставит последнюю точку, и человек, сообщивший ему горестное известие, слышит в ответ лишь одно: «Наконец-то!»4
Я совершенно бессильна перед этой громадой, которая называется жизнь. Я беспомощна, до самой глубокой ненависти беспомощна. В состоянии стабильности я вижу как эта беспомощность единственно способствует развитию моего духа. Моя воля, кажущаяся верной, привела бы меня к разложению. Однако в состоянии погруженности в боль, в состоянии ощущения ее бесконечности, ее силы, возможно лишь только испытать чувство ненависти к этой жизни, которая издевается над моим духом так, как ей только покажется нужным, которая мучает меня самыми изощренными способами, в этот внешне относительно спокойный век я чувствую себя в самом эпицентре войны. Все люди, убежденные в своем интересе, в своей значимости, в значимости дела, которое они делают, пока просто не видят того, что этот внешний интерес, это дело было дано им великой волей и может быть отнято в тот момент, когда они будут готовы столкнуться с самими собой. Они не знают, что без этого отнятого у них дела, которое непременно связывает их с социальной реальностью, они останутся наедине с собой и будут чувствовать себя также, как чувствую себя сейчас я. Может быть не в этой жизни, но в следующей, может уже не им, но это нужно будет пройти, это осознание должно быть обретено, через боль, через страдание.
Вызревший дух способен держаться веры и идти вперед, зная, что всё, что дает и забирает жизнь – это только иллюзия. Незрелый дух, изводимый гордыней, зрелище жалкое и отвратительное.
Я позволяю себе сейчас эти эмоции, поскольку боль, испытанная мной вчера, дает мне это право. Тем не менее, я знаю и ловлю себя на ощущении, что я все равно пойду дальше, я все равно верю жизни, а именно своим чувствам как ее истинному воплощению, поскольку у меня нет выбора. Мне трудно знать, что еще несколько ближайших лет, до того как мой дух, возможно, обретет некоторую степень стабильности и самодостаточности, я буду страдать, разрываемая осознаваемой привязанностью к людям и необходимостью быть с собой и взращивать в себе свою свободу, самобытность, самодостаточность и истинно творческое начало. Буду страдать, разрываемая амбициями, гордыней, и чувством веры, осознанностью своей жизни.
Я верю, что достижимо то состояние, о котором я много слышала, состояние безмятежности, приятия, спокойствия. Любви. Но вопрос в том, что кем-то это состояние достигается быстрее, а кем-то – очень медленно, как мной, которой дано пройти всё, потому как вселенной тоже нужны эти чувства для того, чтобы шарики продолжали крутиться. Я пыталась сделать все от меня зависящее, чтобы ускорить процесс эволюции духа, но моя боль держит меня, я не могу ничего с ней сделать, если я не обращаю на нее внимания, то она потом воздает мне стократ. И я иду туда, куда меня ведут чувства, туда, куда единственно могу идти.
Я знаю, что должна иметь место определенная степень готовности духа к таким испытаниям. Мне всегда казалось, что я очень слабая, и я никогда не понимала почему человек, рожденный слабым и зависимым, должен (я вижу это своим предназначением) идти к человеку сильному, самодостаточному. Если бы я была рождена хоть немного более сильной, думала я всегда. Но это уже не мне решать. Я могу только идти. А к чему меня ведет, покажет время.
22.08.14
Утром я думала о том, что слишком сильно себя ущемляла в последнее время, в питании, во многом другом. Да, та модель питания, которую я попробовала – это идеально подходящая модель для идеальной меня, но я не идеальна сейчас. Кроме того, фактически тем самым я обращала первоочередное внимание на тело (не отдавая себе в этом отчета при уже объективно достаточной степени осознанности). Я – это я, в этот момент, со всей своей зависимостью, со всеми внутренними вопросами. Пытаться вживить в себя искусственно нечто идеальное сейчас для меня неистинно. Я думала, что могу начать с питания, и оно запустит другие процессы. Но как всегда все гораздо сложнее, все далеко не так однозначно как кажется.
Я могу знать о себе только то, что многократно проверено, и возвращаться к этому в случае сомнений. При этом я хочу принимать себя.
Я хочу принимать себя и свои проявления во всем такими, какими они являются сейчас, но и стараться не сидеть в этом, а перманентно идти вперед.
Если я, ведомая внутренней скоростью, поспешила и затем обожглась, причинив себе боль, я пойму это, хоть это и тысячное повторение урока, но я должна себя понять, понять, что именно сейчас я все равно не могла иначе поступить. У меня немного получается это. Порой я все же себя ругаю. Но учусь не ругать. Что я теперь могу, это – замечая тот огонь, о котором идет речь, то желание поскорее сделать что-то, что кажется очень важным, понять, что это ложный мотив, и посмотреть на всю ситуацию иначе. Остановиться и посмотреть, что не так. Если немного остыть, то придет осознание. Но в пламени огня его невидно. В пламени огня, я обычно бегу до тех пор пока не обожгусь. Так происходит всегда. Нужно пробовать останавливаться. Только эти остановки меня всегда выручали.
25.08.14
На эти размышления ушло много сил. Я не чувствую теперь в себе сил.
Мне действительно пока нужны размышления. Также как мне пока действительно нужен дом.
26.08.14
Музей Бойманса-ван Бёнингена.
Грань между удовольствием и потребностью очень тонкая. Понять ее – понять себя.
Всё должно быть уравновешено.
28.08.14
Красота, которую я впитала вчера в Делфте, может стать воплощенной в моем слове.
Та тишина среди бесконечного шума толпы, тот даже не солнечный, но небесный свет, падающий на белый мостик через канал. Тот покой, который дарит этот свет. Бесконечность и неведомая мудрость в обычных, простых движениях, словах людей.