О шахматах
Давным-давно я была совсем маленькой девочкой. Такой маленькой, что, когда меня спрашивали, сколько мне лет, я показывала три пальчика. Хотя мама меня уже ругала за это. Надо было голосом отвечать: три годика. И я преотлично помню все, что происходило. И одну странную историю помню. Про шахматы. Папа играл на гитаре, мама – на рояле. Шахмат дома не было, и они мне очень понравились, когда я их впервые увидела. В гостях. Мы с мамой пришли в гости к ее пациентке, Бэлле Соломоновне. Тогда это было нормально – доктор мог подружиться с пациентом и пойти в гости. Чаю попить, поговорить об искусстве. Тогда врачи и пациенты разговаривали об искусстве. Бэлла Соломоновна была очень старая. Лет сорока с лишним. Седые волосы. Очень добрая. Она мне подарила замечательные карандаши. И даже дала бумагу, усадила за стол в другой комнате и разрешила рисовать. И все трогать, что я хочу, а не только глазками смотреть. И они с мамой пошли пить чай. А на столе стояли шахматы, в коробке. Я коробку открыла и стала удивительные фигурки рассматривать. И в комнате как-то появился большой мальчик. Он мне стал все объяснять. Как фигурки расставлять. Как они называются. И даже успел объяснить, как пешка ходит по доске, на другую клеточку. Мальчика звали Павлик. Он был очень взрослый, но ласковый и добрый. Я улыбалась и фигурки расставляла. И мне было совсем не скучно. Потом в комнату зашли мама и ее пациентка. Мама изумилась, как я фигурки расставила. Вас разве в садике учили? – спросила. А я плечами пожала. Потому что прекрасно поняла, что про большого мальчика говорить нельзя. На прощанье Бэлла Соломоновна меня поцеловала, погладила по головке. Она была очень грустная. И мы с мамой пошли домой. И по дороге мама мне рассказала, что Бэлла Соломоновна оттого грустная, что у нее год назад умер сын, Павлик. В пятнадцать лет. Сердце остановилось. А он был подающий надежды юный шахматист, очень добрый и хороший мальчик. И это его шахматы были. И было мне так грустно на душе и радостно. И потом, уже во взрослой жизни, теряя самых любимых и близких, я имела силы не отчаиваться до предела. Меня очень шахматы утешали. Не сами, конечно, шахматы – я в них так и не выучилась играть. А вот эта давняя история. Из которой я не вывожу никакой морали и не делаю выводов. Просто искренне рассказываю о том, что было. Взаправду, как мы в детстве говорили.