Операция «Танк времени». Из компьютерной игры – на Великую Отечественную. Часть первая. Игра (Олег Таругин, 2012)

Украина, лето 1941 года

Под днищем противно заскрежетало, и боевая машина заметно качнулась, перевалившись с борта на борт. «Не застрять бы, – мелькнуло в голове. – БТ – не «тридцатьчетверка» и уж тем более не КВ. Сяду на брюхо – и все, сливай воду. Расстреляют как сидячую утку, тут и обычной «колотушки» за глаза хватит». Не застрял. Танк снова дернулся, в скрежете просквозила истерическая нотка рвущегося металла, и выровнялся. На что именно они наехали, мехвод так и не понял, не то раздавленное кем-то из предшественников немецкое ПТО, та самая помянутая секундой тому назад PaK-35, не то какой-то другой военный хлам, опять же уже побывавший под чьими-то гусеницами. Над головой ахнула родная пушка, смотровая щель на миг затянулась дымом, истерично пролаял спаренный пулемет. Куда стреляли и попали ли (что вряд ли, командир выпалил явно наугад, даже не скомандовав «короткую»), он не видел. Во-первых, не до того было, да и тот невеликий обзор, что давал закрытый по-боевому люк, перекрывала подбитая несколькими минутами раньше бэтэшка их роты, со зверски развороченным бортом и скособоченной детонацией боекомплекта башней, увенчанная чадным султаном прибиваемого ветром к изрытой земле дыма.

Притормозив правой гусеницей, налег на рычаг, обходя подбитую машину справа, со стороны импровизированной дымзавесы. Из смотровой щели дохнуло вонью горящего бензина и резины, смешивавшейся с заполняющей боевое отделение кислой пороховой гарью. Жаль, люк не откроешь, а оба башенных, хоть и не на стопорах, а прихвачены ремнями в приоткрытом положении – в июле сорок первого они уже начали кое-чему учиться на собственных ошибках – особой вентиляции не добавляли.

Вырвавшись из полосы дыма, танк оказался на открытой местности. В смотровой щели мелькнула полоса недалекого уже леса, к которому он и стремился, надеясь найти укрытие как от немецких орудий, так и от господствующей в небе уже второй месяц вражеской авиации. Сколько до него, полкилометра? Или больше? Шоссе, на котором попала в засаду их колонна и сейчас все еще полыхали первые подбитые машины, осталось позади. Успевшие вырваться из артиллерийского капкана танки рассыпались по полю, в самоубийственном порыве атаковав замаскированную противотанковую батарею. И снова повторилось то, что уже случалось раньше. Быстроходные БТ опередили тяжелые танки («тридцатьчетверок» в колонне до боя насчитывалось лишь две, и обе сейчас чадно дымили на насыпи), напарываясь на бронебойные снаряды немецких противотанковых орудий, против которых на столь близкой дистанции у них просто не было шансов даже в лобовой проекции. За пять минут боя из бэтэшек остался только их танк, да и то потому лишь, что мехвод вовремя понял, что происходит. Зато уж три уцелевших из разгромленной сводной колонны КВ оттянулись по полной, утюжа гусеницами немецкие орудия. А затем в бой вступил кто-то не в пример более могущественный, нежели 37-мм «Panzerabwehrkanone», и все три «Ворошилова» застыли на поле. Одному порвало гусеницу и вырвало направляющий каток, после чего он крутнулся на месте, подставив под снаряд борт. Второму прилетело в двигатель, когда он маневрировал, объезжая преграду. Третий же и вовсе скрылся в огненно-рыжем облаке детонации: машины шли на передовую, под завязку забитые снарядами. Вот и получается, что сейчас единственной боеспособной единицей оставался одинокий БТ-7, на всех парах рвущийся к лесу, своей последней и казавшейся иллюзорной надежде на спасение…

Справа ударило, вздыбилась земля, комья заколотили по броне. Случайность? Ох, не похоже. По ним бьют, точно по ним, вот только кто и откуда?! И явно чем-то покрупнее немецких 3,7-см! Шарахнуло еще раз, почти перед самым танком, щедро запорошив смотровую щель пылью и дымом.

«Почти попали… – пришла запоздалая и какая-то отстраненно-вялая, равнодушная мысль. – Еще бы с метр – и пипец котенку. Или б гусянку порвало, или б в аккурат в мой люк влетело…»

– Налево давай!!! – истерично заорал не то командир, не то заряжающий, от избытка чувств шарахнув сапогом по спинке его кресла. Ну, понятно, сверху-то им всяко виднее. – Самоходка, м-мать…

Он поспешно вошел в разворот, словно плугом выворачивая узкими гусеницами покрытую пожухлой травой украинскую землю, однако это уже ничего не могло изменить. Немецкая самоходка, угловатая StuG III, которой в Красной Армии еще не успели присвоить неофициальное обозначение «артштурм», застыла метрах в тридцати, укрывшись за невысоким пригорком, поросшим редкими кустами. Кургузый, но не ставший от этого менее опасным ствол семидесятипятимиллиметрового орудия смотрел точно им в лоб. Орудие над головой снова ударило, командир успел-таки выстрелить еще раз, явно не слишком прицельно, но и это уже не имело никакого значения. Мехвод, яростно скрипнув зубами, навалился на жалобно скрипнувший рычаг, вбил в полик педаль в наивной попытке отвернуть, рывком выбросить танк из сектора поражения, но жерло вражеской пушки уже озарилось коротким сполохом.

Вспышка. Боль. Темнота…

Россия, недалекое будущее

Голова ощутимо гудела, когда Кирилл Иванов стягивал с нее… нет, вовсе не окровавленный и пробитый осколком отколовшейся брони шлемофон, как казалось мгновение назад, а шлем мнемопроектора. Точнее, даже не шлем как таковой, а широкий, сантиметров восьми высотой, обруч, прикрывающий лоб и глаза, с непрозрачным забралом-экраном и короткой антенной коннектора сбоку. Отдышался, ощущая, что футболка насквозь промокла от пота, как и коротко стриженные, по армейской еще привычке, волосы. Сморгнул несколько раз, возвращаясь в реальность. С каждым разом оное возвращение отчего-то давалось все тяжелее. Если в первые «погружения», с месяц назад, он просто отключался и шел на кухню пить кофе или пиво, в зависимости от времени суток и настроения, то сейчас приходилось прилагать определенное усилие, чтобы понять, где граница между виртуальностью игры и реальностью жизни. Странно, хотя, если честно, одновременно и прикольно. Нет, сначала даже страшновато бывало, особенно когда в первые секунды не мог понять, где он находится, а сейчас привык, вот только выходить все сложнее. Не физически, конечно, с этим-то проблем нет, если он чрезмерно заиграется, верный комп по-любому его в «суровые будни» выбросит, а… морально, что ли? За несколько часов игры сживаешься с героем так, что мама не горюй! Как говорилось в каком-то старом фильме, одном из первых снятых в архаичном «три-Дэ» («четверка» вошла в обиход только в две тысячи четырнадцатом, а эффект «полного погружения», по сути, и был создан на ее основе двумя годами позже), «присосался к своему аватару, что и не оторвешь». По сути, так оно и было – эффект «двух П» изначально предполагал, что виртуальный игрок не просто управляет танком или, допустим, истребителем, стреляя в создаваемые компьютером мишени, а в определенной мере психологически полностью ассоциируется со своим «вигом», виртуальным героем, становясь способным воспринимать большинство испытываемых последним чувств – запахи, боль, тактильные воздействия, жару или холод – и так далее.

Официально «Танковый клуб», первую в мире игру с эффектом «полного погружения», разработала небольшая софтовая фирма с аналогичным же названием, расположенная где-то за Уралом. Однако в среде геймеров, особенно профессиональных, упорно бродили «абсолютно точные слухи», что к этому приложили руку не то военные, не то сотрудники госбезопасности. А кое-кто и вовсе уверял, что симулятор основан на некоем сверхсекретном проекте, от которого вояки отказались из-за дороговизны и бесперспективности в современной войне. Так ли оно было на самом деле, никто, ясное дело, не знал. Непреложным же фактом оставалось лишь одно: как бы оно там ни было, первый в мире ПП-симулятор разработали вовсе не в какой-нибудь Кремниевой долине, а в России.

Вторым непреложным фактом было то, что одним из первых и лучших игроков «Танкового клуба» оказался именно он, Кирилл Иванов, студент третьего курса Бауманки, не лучший и не худший, типичный середнячок, бывший сержант танковых войск РФ. Ага, именно так. Три года назад он благополучно отслужил, между прочим, по собственной воле – и молчаливому согласию отца – в армии, попав именно туда, куда и собирался. Чем некогда премного удивил военкома, давнего знакомого его отца, ожидавшего, что парень станет «косить» от ратной службы всеми доступными и недоступными способами. Почему удивил? Просто отец Кирилла, средней руки бизнесмен, занимающийся компьютерными технологиями, при желании вполне мог отмазать сына от «выполнения долга перед Родиной», не особенно при этом и обеднев. Мог, но не стал. Да сын особенно и не протестовал: с детства Кирилл мечтал именно о бронетанковых войсках. Занимался стендовым моделизмом (в кружок ходил, а разок даже поучаствовал в выставке), качал из Сети фотографии, документальные фильмы и справочники, с упоением резался в самые разнообразные танковые шутеры-симуляторы, заслужив среди сверстников кличку Снайпер, интересовался историей Великой Отечественной – но без фанатизма, так сказать, просто для саморазвития.

Потом были удивленные, но одновременно исполненные с трудом скрываемого уважения глаза военкома, учебка под Владимиром и… подмосковная Кубинка, куда он попал по распределению и, как всерьез подозревал, все-таки не без участия военкома. Два года – именно этот срок вернули еще в «две тыщи ноль тринадцатом» – срочной службы. Затем поступление в вуз, студенческие будни и пьянки-гулянки (собирались у него, благо двушку в Митино, неподалеку от станции метро, отец подарил ему к дембелю, сделав совершенно неожиданный сюрприз, о котором ухитрились не проболтаться ни мать, ни младшая сестра). А год назад какой-то батин не то компаньон, не то просто дальний знакомый, трудящийся на том же софтовом поприще, предложил ему попробовать первую в мире игрулю с эффектом ПП. Он и попробовал – поначалу довольно скептически, поскольку после настоящей службы и реального же Т-95М, того самого, о котором столько говорили и в реальность серийного производства которого в начале «нулевых» уже почти никто не верил, совершенно потерял интерес к сетевым играм и прочим «танчико-стрелялкам».

Попробовал – и увяз в виртуале, словно хрестоматийная муха в хрестоматийном же варенье. Потому что это была не просто игра, а Игра с большой буквы…

Стянув следом за шлемом сенсорные перчатки, Кирилл потянулся в скрипнувшем кресле. Снова провал. Задание не выполнено, танк сгорел, экипаж погиб. В точности, как и в реальности (все предлагаемые игровым меню сражения волей разработчиков ТК основывались исключительно на реальных боях Великой Отечественной войны). Которая уже по счету попытка переиграть лето сорок первого – и всегда одно и то же. В первый раз он, разумеется, оседлал Т-34 – вот еще, на какой-то бэтэшке шариться! Он геймер со стажем, или где?! И был благополучно разбомблен вместе со всем эшелоном на какой-то крохотной железнодорожной станции в Белоруссии. В него, собственно, не попали, и он даже успел свести свой танк с платформы, однако несколько сброшенных «Штугами» фугасок угодили прямехонько в эшелон с боеприпасами и ГСМ, загнанный на соседний путь. В результате местность в радиусе двухсот метров превратилась в настоящее месиво из искореженного металла, вспаханной земли, искромсанной человеческой плоти и горящего бензина. Не выжил никто.

Затем Кирилл, движимый все той же идеей о собственном геймерском опыте, пересел на КВ и, напевая мысленно «когда нас в бой пошлет…», двинулся в этот самый бой. В первой игре их колонна напоролась на засаду немцев и сгорела, поскольку даже броня «Ворошилова» не могла соперничать в лоб с бронебойными снарядами зенитных «ахт-ахт», выведенных на прямую наводку. А в борт в этот момент предательски лупили с десяток легких танков и «Штуг», грамотно замаскированных в зарослях по обе стороны дороги.

Вторая игра вышла чуть лучше, во встречном бою неподалеку от какой-то безымянной белорусской деревушки, от которой остались, впрочем, лишь закопченные дымари да бродящие меж сгоревших подворий куры, ему удалось с ходу уничтожить аж три немецких танка, два чешских «38(t)» и «двойку». Судя по тактическому номеру и мощной антенне – командирскую. «Чехов» его экипаж – он по привычке играл за мехвода – расстрелял болванками на дистанции, благо два с половиной сантиметра брони никак не могли противостоять снаряду калибром в три дюйма. Ну, а Pz-II, сугубо в порыве хрен-пойми-чего, видимо, обиды за прошлые поражения, и свои, и героических предков, просто раздавил. И крутился на стонущей под сорока пятью тоннами «двойке», рискуя сорвать гусеницы, пока не упали из жаркого июльского поднебесья, распластав меченные крестами крылья, «восемьдесят седьмые» «юнкерсы». Дальше – вполне ожидаемое прямое попадание. В башню. Когда вывалился в реальность, долго еще утирал кровь из прокушенной в двух местах губы…

Покинув эргономичное кресло, снова потянулся, сильно, до хруста в затекшей спине, и стянул пропотевшую футболку. Никаких предсказанных фантастами начала века геймерских сенсорных комбинезонов в реальности не случилось: программа обеспечивала эффект ПП благодаря прямому контакту с разумом игрока. Проще говоря, мозг игравшего верил, что на нем танковый комбез и шлемофон, что ему жарко или, наоборот, холодно, что в ноздри лезет смрад горящего бензина и обугленной человеческой плоти, что ноют синяки от ударов о броню, и тело в этом не сомневалось. Перчатки же просто-напросто заменяли привычные клавиатуру и мышку, позволяя легкими движениями пальцев выполнять все необходимые игровые функции.

Кирилл взъерошил влажные волосы. Из распахнутой балконной двери веяло свежестью и приятной прохладой – в этом году ни леса, ни торфяники не горели, и в столице можно было нормально дышать, несмотря на довольно жаркое лето. Глянул на часы – половина третьего. Стало быть, провоевал он больше четырех часов – неслабо, а казалось, что прошло намного меньше. Все-таки время «здесь» и «там» определенно течет не равномерно. Хорошо хоть каникулы сейчас, и не нужно выкраивать время на курсовые и штудирование лекций (равно как и на игру).

Так, футболку – в стиральную машину, умыться и переодеться. И поесть, между прочим, не мешает. Там, в игре, перед самым боем, он тоже перекусил сухпайком, причем благодаря все тому же «полному погружению» его организм воспринял цепочку бит информации, словно реальную пищу, но перегибать с этим не стоит. Можно обмануть отвечающие за ощущение сытости участки мозга и доиграться до той или иной стадии истощения. Ага, именно так! Об этом, кстати, предупреждали в правилах, которые следует не просто прочитать при регистрации, поставив галочку напротив «С правилами согласен, условия принимаю», но и ответить на ряд каверзных вопросов – иначе учетная запись игрока не будет активирована. А ответить на эти вопросы, не проштудировав правила, практически невозможно. Пытаться угадать правильные ответы смысла тоже нет: за три подобные попытки следует блокировка айпишника. Естественно, играть могут только лица старше восемнадцати, поскольку благодаря ПП можно не только ощущать голод или сытость, боль или радость, но и эффект от принятого алкоголя, например. Или никотина, а то и чего похуже. А это уже, согласитесь, серьезное дело. Впрочем, особых проблем с регистрацией обычно не возникает – после введения электронных паспортов подтверждение личности и возраста геймера занимает считаные секунды и пару кликов мышью. Если ты, конечно, настолько ретроград, что еще пользуешься допотопным девайсом… Без которого, впрочем, тоже невозможно, не станешь же натягивать перчатки, чтобы проверить почту, открыть какой-нибудь текстовый файл или полазить по сайтам…

Посетив санузел и натянув чистую футболку, Кирилл отправился на кухню, по дороге проверив автоответчик и несколько лет назад заменивший привычные мобильники многофункциональный коммуникатор. Пропущенных звонков не было. Уже хорошо. А то как-то раз Ленка – его, типа, официальная девчонка – полчаса трезвонила, стоя под дверью, пока он не удосужился «выпасть в реальность». Ох, и скандал тогда был! Разумеется, с обязательным выбором «или я, или твоя идиотская игра!». Разрулил, конечно. Правда, пришлось просить у бати денег на приличный подарок – обычно он вполне обходился своими силами, еще с армии привыкнув к самостоятельности, но вот на этот случай его ресурсов явно не хватало. Денег отец, конечно, дал, хоть и побурчал относительно того, что в его годы молодые люди больше все-таки интересовались существами противоположного пола, нежели компьютерными игрушками, пусть даже и с полным погружением. И что рано или поздно он таки не выдержит и поговорит с Санычем относительно блокировки сыновьей учетной записи, поскольку еще хочет понянчить внуков, а не носить апельсины в психушку, куда сын обязательно попадет. Санычем – точнее, Виктором Александровичем – как раз и звался тот самый папин «не то компаньон, не то дальний знакомый», что предложил парню стать одним из первых игроков ТК. Насколько Кирилл знал, тот являлся кем-то вроде главного админа всего проекта «Танкоклуба», так что отцовская угроза вовсе не казалась беспочвенной, тем паче что повторные регистрации отчего-то правилами категорически запрещались. Ну, не станешь же менять ip-номер компа и воровать чужой e-pass, чтобы зарегистрироваться по новой?! Даже не смешно, это уже не виртуальный самогон, а вполне такая себе реальная статья УК. Кирилл клятвенно пообещал «не перегибать», про себя же решив, что отныне нужно завести четкий график встреч с любимой. И заодно установить функцию экстренного выхода из игры в случае, допустим, трех непринятых звонков на комм от одного абонента, занесенного в критический список…

Поставив на плиту чайник, Кирилл провел краткую ревизию содержимого холодильника. Ну, так и есть, в очередной раз заигравшись, он, естественно, совсем позабыл про хлеб насущный и прочую колбасу-сыр. Значит, придется одеваться и переться по жаре до ближайшего супермаркета, благо деньги на карте есть. А ведь там погибают люди, его боевые товарищи, пусть и каждый раз новые, поскольку больше двух боев с одним экипажем он еще ни разу не выдержал. Правильно кто-то сказал: танк живет в реальном бою от трех до пяти минут, при условии, что ему противостоит более подготовленный противник. Если трезво прикинуть все его, Кирилла, успехи в игре – то именно так и выходит. Три-пять минут. Потом либо тебя рембатовцы соскребают пехотными лопатками со стенок боевого отделения, либо получаешь новую машину, загружаешь боекомплект и горючее и снова вступаешь в бой.

Ага, в том-то и прикол: есть в игре и особисты, и тыловики, и ремонтные батальоны. Никакая «дополнительная броня», «снаряды» и «жизни» с виртуального неба на парашютиках не падают и в тылу врага не обнаруживаются. Да и отремонтироваться, просто подъехав к мастерским, не удастся, приходится и своей очереди ждать, и с рембатовцами ругаться, и редкие запчасти доставать. И выигравший бой вовсе не пересаживается на более крутой и мощный танк. Все это осталось там, в прошлой жизни, в примитивных «стрелялках» начала двухтысячных. Поскольку полное погружение, знаете ли! То есть все вполне жизненно и реально. Как в той старой песне поется: «нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас» – ну, и так далее. Или в другой, найденной Кириллом еще в доармейской жизни на бескрайних просторах благословенного инета: «и вот нас вызывают в особый наш отдел: «Скажи, а почему ты вместе с танком не сгорел?» Именно так.

Кирилл раздраженно дернул головой: что это он? Какое еще, на хрен, «там»?! Виртуальная реальность – виртуальной реальностью, но… Он-то здесь? Вот стоит, злясь на самого себя – а за что, собственно? За то, что не сумел оказаться круче предков? Тех самых, что – несмотря на разгром сорок первого – сумели свернуть шею фашистской гадине? Тех, что горели в танках, но все равно «вращали землю назад, оттолкнувшись ногой от Урала», если слегка перефразировать слова Владимира Семеновича? Как там писали авторы-альтернативщики годков эдак десять тому: убить «подонка Гудериана», перепеть песни Высоцкого, репрессировать Хрущева и ввести промежуточный патрон? Кто ее, Игру, в смысле, знает, возможно, что она и допускает нечто подобное… Вот только хрен он займется всем этим! Он будет рубиться до последнего снаряда в боеукладке и патрона в штатном ДТ или ППД! Он сможет. Он обязан…

«А обязан ты пожрать, – язвительно сообщил внутренний голос. – Ибо голодный ты такой же танкист, как и пуля из сам знаешь чего. Так что одевайся и вали в магазин, благо Ленка сегодня точно не придет».

Парень усмехнулся: ну, да, ну, правда. И поесть нужно, и «официальная девчонка» в ближайшие дни на горизонте появиться не должна: умотала к матери в Подмосковье на побывку. Ладно, решено, идем в супермаркет. Вот только сначала посетим балкон и посмотрим, так сказать, на родной город с высоты… нет, не птичьего полета, конечно, но пятого этажа стандартной хрущевки. Мозги нужно проветрить, поскольку во рту – по-прежнему вязкий привкус сгоревшего бензина и кислая пороховая гарь, за месяц игры уже успевшая вызвать оскомину. Глупо звучит, но тем не менее это именно так! Вот подышит воздухом и пойдет за продуктами. И закупится на сей раз как минимум на неделю, честное слово…

Россия, недалекое будущее

Ну, все. Поели, теперь можно и поиграть… Кирилл домыл последнюю тарелку, поставил ее в сушилку над раковиной и привычно оглядел кухню. Вроде все прибрал. Порядок в танковых войсках, как говорится. Даже ненавистный доставучий сержант Юркевич, пожалуй, удовлетворился бы, урод. Смешно, но до армии парень и помыслить не мог, что после еды будет сразу мыть посуду и даже – страшно сказать! – протирать кухонный стол. А уж о том, что станет самостоятельно готовить?! Скажи ему кто нечто подобное раньше, высмеял бы, наверное. Зачем, если есть мама-домохозяйка и сестрица, младше его всего-то на пару лет? А уборка квартиры? Ох, сколько скандалов происходило в той, доармейской жизни. И по поводу бесконечных крошек и разбросанной одежды в его комнате, и по поводу нежелания помогать в уборке квартиры… да мало ли! А вот поди ты, всего-то два года в камуфляже да берцах – и вправились мозги, нормальным человеком, если терминологией сержанта Юркевича оперировать, стал. Или, может, так на него повлияло наличие новоприобретенной самостоятельной жилплощади, где, хошь не хошь, а нужно заниматься хозяйством? Как бы там ни было, но вернулся Кирилл и вправду другим человеком. Школьные друзья-товарищи, из которых, по иронии судьбы (и давших денег на «откос» родителей), никто не попал под призыв, отсеялись как-то сразу и навсегда. Точнее, он сам их отсеял. Не из-за каких-то высоких соображений или глупой юношеской обиды, что вы! Просто Кириллу вдруг стало с ними неинтересно.

Постоянной девчонки у него до армии не случилось, как он теперь понимал – к превеликому счастью. Поскольку на всю жизнь запомнил, как матерился начмедслужбы, вынимая из петли повесившегося парня из их взвода, получившего классическую эсэмэску в духе «прости, ждать не буду, больше не пиши».

Зависать в инетах, сжигая нарисованные вражеские «танчики» и пополняя боезапас и топливо на бездонных «базах», тоже стало неинтересно и даже скучно. И в самом деле, какой в этом прикол, когда он сам управлял пятидесятитонной машиной, будучи одним из лучших мехводов, прошедших «вэче-ноль-семь-два-нуля-восемь», иначе говоря – Сорок четвертый гвардейский орденоносный танковый полк имени Сухэ Батора. Да и стрелял неплохо, поскольку ко времени его срочки в армии уже ввели обязательное обучение по курсу «полная взаимозаменяемость членов экипажа в боевых условиях». Да и что там особенно учиться, когда у «девяносто пятого» полностью автоматизированный процесс заряжания и бортовой баллистический компьютер наведения пятого поколения? А как иначе, если весь экипаж – аж два человека, водила да командир? Ну, а что такое выстрел из гладкоствольной пушечки калибром всего каких-то сто пятьдесят два мэмэ, этого он уж и вовсе до конца жизни не забудет. Развлекались на полигоне, было дело – армейский ящик от ДМ-11 у среза ствола ставили, когда танк стрельбы из капонира отрабатывал. Ствол примерно на метр выше располагался. Добротный такой ящик, из полуторасантиметровых досок на металлических уголках и щеколдах. Одни щепочки остались, а уголки и вовсе не нашли…

Вот и получилось, что прошлая жизнь дембельнувшегося танкиста Кирилла Иванова как-то не сильно и тянула. Когда отец предложил поступать в МГТУ им. Баумана, парень не спорил, испытав колебания лишь один раз, при подаче документов. Никак не мог выбрать между факультетом робототехники и информатики и систем управления, все-таки отдав предпочтение второму. Не то чтобы «пошел стопами отца», как некогда говорилось, просто решил, что там ему будет поинтереснее… Поступил с первой попытки и безо всякого блата, сдав экзамены пусть и не блестяще, но все ж набрав проходной в том году балл. Да и льготы, как отслужившему срочную службу, свою роль сыграли. Учился… ну, учился как учился, так сказать. Как уже говорилось – типичный середнячок, из которых в итоге и получаются крепкие специалисты своего дела. По крайней мере сессии сдавал без «хвостов», в деканат приходил не по вызову строгого владыки факультета, а исключительно по своим студенческим делам, бухим со скамьи на лекции не падал, стипуху по причине неуспеваемости ни разу не терял – ну и так далее. Познакомился с Ленкой, миловидной студенточкой с параллельного, встречался… ну, то есть встречается. О свадьбе пока и речи не идет, разве что о возможном совместном проживании, ну а дальше – кто его знает? Короче говоря, самая обычная история самого обычного парня, отличавшегося от сверстников разве что тем, что никогда не курил, да и к алкоголю равнодушен, даже на шумных студенческих вечеринках предпочитая бокал-другой хорошего пива.

А потом Саныч предложил поиграть в новую игру…

Кирилл вытащил из холодильника бутылочку светлого чешского – пока готовил обед, как раз успела остыть до требуемой кондиции. Свернул пробку и сделал приличный глоток. Интересно, что это его на воспоминания вдруг пробило? Стареет, видимо. Фыркнув последней мысли, Кирилл отправился в комнату. Верный комп мирно урчал под столом, здоровенный – отцовский подарок на прошлый день рождения – плоский монитор занавесился стандартной заставкой из набора неизбежной, как дембель, восьмой «Винды». «Девятку», вышедшую год назад, Кирилл терпеть не мог, пользуясь проверенной старенькой «моськой» ноль тринадцатого года. Сделав еще глоток, парень опустился в кресло. Встроенная в рамку монитора веб-камера «узнала» хозяина, и экран приветливо засветился, высветив заставку рабочего стола: родной Т-95 (кто бы сомневался, танкист – это навсегда; это, как говорилось в одном вовсе уж старом фильме, «не профессия, а половая ориентация») с наведенной в камеру пушкой. Допивая пиво, неторопливо проверил почту, пробежался по новостным порталам. За прошедшие сутки ничего в мире радикально не изменилось: Ближний Восток вяло бурлил, варясь в собственном соку под неусыпным надзором мирового оплота демократии, омываемого двумя океанами. Европа без особой паники переживала очередной технический дефолт. Япония торжественно рапортовала о завершении нового этапа комплексной программы ликвидации ядерной катастрофы две тысячи одиннадцатого года.

«Приврали, конечно, – отметил Кирилл без особого интереса. – Вон янкесы на своем Три-Майл-Айленде при гораздо меньшем разрушении зоны почти пятнадцать лет провозились».

Китай, как водится, молчал. Родная же держава, вкупе с прилегающими «бывшими союзными республиками», к счастью, тоже ничем особенно катастрофическим за истекшие сутки не отметилась. Очередная автомобильная авария с участием губернаторского кортежа, горящая тайга под Красноярском, разбившийся во время учебного полета старенький МиГ-31 (пилоты успели катапультироваться), еще один теракт без человеческих жертв на Северном Кавказе. Все привычно и, увы, очень грустно. Позитивом новостная лента явно порадовать не могла, разве что сообщением о том, что астрономы в очередной раз обнаружили в космосе планету, по их мнению, «очень похожую» на Землю. Учитывая, что возможности добраться до нее не имелось даже чисто теоретически, позитивной новость тоже могла считаться с бо-ольшой натяжкой. Рутина, одним словом.

Телевизор в квартире хоть и присутствовал, и не самый плохой, но включался исключительно во время крупных футбольных матчей. Ну, или когда Ленка изъявляла желание посмотреть какой-нибудь фильм по каналу «Ностальгия» (девушка любила старые фильмы) или на DVD. Причина столь слабого внимания к «зомби-ящику» была проста, как дважды два: просматривая сетевые новости, можно хотя бы выбирать, смотреть видеоролики или нет. Телевидение же подобного выбора не предлагало.

Ладно, раз ничего особенно страшного в мире не произошло, можно спокойно вернуться в ставший привычным, а где-то даже и родным, виртуальный мир. В котором тоже идет бесконечная война, но нет ни исламских террористов, ни бомбящей мирные города демократической авиации НАТО, ни «вошедшего в фазу стабилизации» экономического кризиса, ни разгоняемой ОПОНом «несистемной» оппозиции.

Кирилл отнес на кухню опустевшую бутылку и, вернувшись в комнату, вошел в игру – надевать перчатки откровенно поленился, сытный обед и пиво сделали свое дело, так что воспользовался той самой «морально устаревшей» мышью. Развернулось главное меню, предлагающее выбрать дату, тип танка и место боевых действий. Почти не задумавшись, парень выбрал зиму сорок первого – так уж вышло, что раньше он отчего-то все время «воевал» исключительно летом. С одним и тем же результатом. Так, может, зимой повезет больше? Просмотрев предлагаемые варианты, выбрал битву за Москву, Калининское направление, декабрь. Поколебавшись между КВ и «тридцатьчетверкой», все-таки остановился на последней. Развернувшаяся менюшка второго уровня предложила определиться с типом танка – на выбор были машины производства СТЗ, Харьковского завода № 183 и несколько «Сормовских уродцев» с бензиновым двигателем М-17. Просмотрев весь список, Кирилл с удивлением обнаружил даже два танка с пушкой Л-11, выпущенных Харьковским заводом еще в 1940 году, чему немало и удивился. Ничего себе, получается, к зиме сорок первого эти машины еще воевали? Впрочем, за месяц игры он уже научился доверять предлагаемой «Танковым клубом» информации – проверял, чего уж там. Если сказано, что эти «тридцатьчетверки» воевали на Калининском фронте – значит, так оно и есть! Ну, то бишь было семьдесят с лишком годков назад…

Выбрав танк, знакомый по прошлым играм Т-34 Сталинградского производства, Кирилл уже привычно замер, дожидаясь, пока программа выведет на монитор историческую справку и задание. Именно в таком порядке, ага – пока геймер не изучит описание боя или войсковой операции, в которой собирается участвовать, в игру он не войдет. Вот такой своеобразный исторический ликбез: хочешь рубиться в игрулю с эффектом ПП – изволь проштудировать предлагаемую программой историческую справку. Кирилла эта особенность ТК нисколечко не напрягала: историю он любил, да и осознание того, что он пытается переиграть реальный эпизод той страшной войны, лишь подогревало боевой азарт. Ну а вдруг, да и сможет? Вдруг, да его танк с номером, ну, допустим, «125», в реальности сгоревший от прямого попадания в подмосковных лесах, сумеет уцелеть и дойти до… ну, не до Берлина, конечно, но хоть дожить до сорок второго? Шансы, безусловно, малы, поскольку Игра воссоздавала реальную историческую обстановку вплоть до мелочей, температуры за бортом и высоты снега, действий вражеской авиации и запаздывания тылового снабжения, но… А вот играть он сегодня, пожалуй, станет за командира-наводчика – хватит уже сидеть за рычагами, наблюдая в триплексе привычное мельтешение земли и неба. Отчаянно хотелось самостоятельно засадить фрицу болванку в борт или окучить осколочно-фугасным какой-нибудь окоп или огневую точку.

Закончив читать, парень ответил на контрольный вопрос «фамилия командующего армией, в состав которой входит ваш танк? Варианты ответа: Рыбалко, Рокоссовский, Бирюзов» и нажал «продолжить». Интерфейс игры снова изменился, выведя на экран сугубо тактические данные: состав экипажа (вплоть до личных дел танкистов, просматривать которые Кирилл откровенно ленился), загрузка ГСМ и боекомплектом, изношенность моторесурса, краткая боевая сводка за последний час, погода на день и час игры, новости с фронтов. Внизу экрана заманчиво мерцала виртуальная клавиша: «ВСТУПИТЬ В БОЙ!» Всего лишь набор пикселей, на который нужно навести курсор и нажать «ввод». И новая «маленькая жизнь», как пел кто-то из древних бардов. Маленькая жизнь для него, геймера с ником Кир_007, – и реальная жизнь для его аватара, сержанта Василия Крашенинникова, в реальной истории оборванная попавшей в борт немецкой болванкой…

Кирилл вздохнул, натягивая перчатки и шлем, и вошел в Игру…

Короткий миг Перехода, когда сознание переносится в разум аватара, подчиняя его себе, заполняя, словно вода – пустой сосуд. Или ассоциируясь с ним, если говорить совсем уж по-умному. Ощущения – и не передать, просто не хватит слов. В некое не фиксируемое человеческим мозгом мгновение ты, оставаясь самим собой, внезапно превращаешься в другого человека. Осознаешь себя – и в то же время осознаешь и его; знаешь прошлое своего аватара, адекватно воспринимаешь его настоящее. Самое сложное – первый миг, когда вместо привычной тишины и запахов родной квартиры на тебя обрушивается водопад ощущений виртуального героя. Запах отработанной соляры и горячего металла, тухлая вонь сгоревшего кордита, тяжелый аромат давно не мытого потного тела. Вместо привычного урчания кулера – оглушающая в первое мгновение какофония звуков: рев пятисотсильного дизеля, грохот танковой пушки, клацанье затвора, лязг откатника и падающих на пол боевого отделения гильз (мешок гильзоулавливателя прогорел еще в прошлом бою – теперь он это тоже знает), торопливое тарахтенье ДТ, звон рикошетирующих от брони пуль и осколков. Вместо мягкого кресла – жесткое сиденье под задницей, вместо залитой солнечным светом комнаты – тускло-дымная полутьма боевого отделения и мутноватые стекла смотрового прибора или прицела, помимо всего прочего еще и запорошенные снегом.

И главное в этот миг – успеть сориентироваться, переключиться, мгновенно отбросить принадлежащую его миру шелуху, перестав быть Кириллом Ивановым и став Василием Крашенинниковым. Многим из геймеров, даже достаточно опытным, именно этого мгновения и не хватало, и они вылетали из игры, даже не успев ее начать…

Калининский фронт, декабрь 1941 г

Вражеский танк оказался куда ближе, нежели он ожидал. Угловатая, с кургузым стволом семидесятипятимиллиметровой пушки «четверка». Наспех вымазанная белилами, сквозь которые проглядывали пятна серой краски, ползла по изрытой взрывами целине, засыпанной сегодняшним снегом, до самой земли проминая узкими гусеницами свежий, не успевший еще слежаться снег. Несмотря на невысокую скорость, пехота заметно отстала, увязая в глубоком снегу и стараясь бежать по проторенным колеям, заодно прикрываясь корпусом машины от ведущегося со стороны вражеских позиций огня. Сколько до нее? Триста метров, триста пятьдесят? Да сколько б ни было, блин – борт ведь подставил, сука крашеная, борт! Ну, сейчас мы ему:

– Бронебойный! Да быстрей же, б… быстрей!

Сбоку и чуть позади негромко звякнул о край лотка унитарный выстрел, сочно клацнул смазанный замок затвора.

– Готово, – отрапортовался «затыкающий».

– «Короткая»! Огонь! – последнюю команду он отдал самому себе, поскольку до появления на фронте Т-34-85 с его увеличенным на одного человека экипажем командир танка выполнял и функции наводчика.

«Тридцатьчетверка» плавно притормозила, механик выжал сцепление, однако полностью останавливаться не стал. Кирилл – или, скорее, Василий – аккуратно, словно на полигонных стрельбах, поймал силуэт вражеского панцера в перекрестье прицела, прикинув расстояние, чуть сместил марку, чтобы болванка ударила в борт пониже башни. И, сдавленно выдохнув, выжал спуск. Вслед за щелчком в наушниках оглушительно грохнула пушка, подсвеченный трассером снаряд унесся к цели. Успевший уже кой-чему научиться за неделю боев механик, не дожидаясь команды, рванул машину вперед, прекрасно понимая, что неподвижный танк не столько боевая единица, сколько братская могила для четверых. Кирилл не отрывался от обрезиненного налобника. Есть! Короткий высверк прямого попадания – и «четверка» сбросила ход, метров через пять и вовсе замерев на месте. И спустя долгую секунду, будто приняв окончательное решение, все-таки взорвалась. Он уже не раз видел подобное – и все равно никак не мог привыкнуть к этому одновременно и жуткому, и притягивающему зрелищу. Сначала вышибло люки и дверцы башни, затем сама башня, махнув на прощанье куцым стволом, поднялась в воздух, нелепо кувыркнувшись куда-то за корпус. И спустя неизмеримо малое мгновение танк утонул в огненном облаке мощного взрыва.

– Есть! Вот так тебе, падла! Размочили счет! – выкрикнул, не сдержав эмоций. И добавил, припомнив старый фильм: «Горишь, бубновый!»

Одернув себя – рано радуешься! – Кирилл торопливо осмотрелся. Бой они и вправду начали неплохо, но исключительно оттого, что выломились в аккурат во фланг к атакующим наши позиции фрицам. Случайно, если уж совсем честно, выломились. Опоздали они. И, вместо того чтобы занять предписанные позиции до начала немецкой атаки, ухитрились попасть в самый ее разгар. Похоже, что и вовремя; по крайней мере, немцев их неожиданное нападение явно застало врасплох. Атакующие танки притормаживали, неуклюже разворачиваясь навстречу новой угрозе. Пехота залегла, укрываясь в глубоком снегу. Быстро немцы сообразили, молодцы. А вот наши? Неужели у них нет хоть одной батареи ПТО под рукой? Ведь они, твари, сейчас на них отвлекутся и борта подставят, бей – не хочу! Полкилометра до наших позиций, самое то для противотанковой пушки, даже для «сорокапятки», не говоря уж о дивизионных ЗиС-3!

Снова звякнуло-клацнуло, заряжающий, не дожидаясь приказа, перезарядил орудие, отпихнув в сторону курящуюся дымом стреляную гильзу. Молодец, понимает, что к чему! Те, кто этого не понимал, до зимы просто не дожили, еще летом и ранней осенью переселившись в лучший мир. Дробно застучал курсовой пулемет: радист тоже решил повоевать, хоть толку от этого, скорее всего, будет ноль. И далековато, и пехотинцев в снегу не особенно разглядишь, по крайней мере, с его места.

В стороне взметнулся дымный султан снега, разлетелись в стороны комья мерзлой земли. И тут же ударило еще дважды. Не факт, что стреляли именно по ним, но кто ж поймет сумрачный тевтонский гений? Механик резко отвернул в сторону, и не ожидавший подобного маневра Кирилл ощутимо приложился плечом о массивный откатник. Зашипев от боли, парень выпрямился на жесткой сидушке, вновь приникая к прицелу. Похоже, за несколько минут боя успел отметиться и еще кто-то из их взвода: в полукилометре чадно дымилось нечто неопределяемое, изломанное слепой яростью детонации боекомплекта, не то танк, не то самоходка. Сожгли ли кого из ребят, он не знал: «сто двадцать пятый» вырвался вперед, а времени на оглядку «на все триста шестьдесят» просто не было.

БДЗЗЫНК! По ушам оглушительно ударило, двадцативосьмитонная машина легонько вздрогнула всем своим могучим бронированным телом. Ого! Попали в них таки! Хорошо, в лобовую проекцию и, похоже, по касательной, но попали. Интересно, кто ж это такой меткий? Секунду спустя до ушей донесся приглушенный броней и шлемофоном грохот, прицел запорошило рукотворной метелью, поднятой близким, буквально в метре от лобовой брони, разрывом. Точно, их прицельно гасят, но кто, кто?!

«Конь в пальто, – мрачно сообщил внутренний голос. – Вперед не судьба поглядеть? Ага, во-он там, справа, видишь, смертничек? Подарочек под елочкой?»

Кирилл и на самом деле увидел: танк стоял между двумя скособочившимися елками. Осыпавшийся с лап снег надежно замаскировал машину, превратив угловатую коробку Pz-IV в здоровенный сугроб. И по центру этого импровизированного сугроба вспыхнул огонек нового выстрела.

– С…сука! – прошипел он себе под нос, самым краешком сознания отметив, что, похоже, начинает нервничать. А это плохо, херово даже. Неврастеники и истерички в бою долго не живут. Суровый практицизм никто, знаете ли, не отменял.

Танк ощутимо мотало, однако парень уже подвел марку прицела под вражий силуэт, прикинув в уме все необходимые поправки. Скомандовал механику:

– Давай короткую через пять. Плавненько, как ты умеешь.

И подумал про себя: «Четыреста метров, глупо промахнуться. Попаду, конечно. Если только он не опередит…»

– «Короткая»! – рявкнул мехвод, и танк снова притормозил. Теперь главное не спешить. Слиться с машиной, стать единым целым. Танк – он тоже живой, просто этого не знает, не осознает. Ему тоже не хочется умирать. А значит… Есть! Перекрестье легло точнехонько под погон башни. Огонь! Орудие грохотнуло, взметывая снег в радиусе десяти метров, откат швырнул казенник назад.

– Ходу, Семен, жми!

Приникнув к прицелу, Кирилл, по старой привычке закусив губу, отсчитывал в уме секунды. Ослепительно-белая, видимая даже в дневном свете вспышка, сноп искр. Попал. Пробитие? Нет? Да, мать вашу японскую, пробитие, сто пудов, пробитие!

Из башенного люка – Кирилл не заметил, был ли тот раскрыт до того, или его распахнуло при попадании – лениво, словно бы нехотя выплеснулся клуб серого дыма. Один, другой… И будто прорвало невидимую плотину: дым потемнел, повалил густо, страшно. Секунда, и корма танка окуталась жарким пламенем вспыхнувшего бензина, еще одна – и из башенного люка выметнулся метра на три столб огня. Ого, это куда ж им болванка угодила-то? Никак рикошетом во внутренний бак ушла?

– Ну, вот так где-то… – удовлетворенно хмыкнул парень. Остальные молчали: мехвод занят своими рычагами, заряжающий тянет из укладки новый выстрел, радист упоенно лупит куда-то короткими очередями. Удушающе пахнет пороховыми газами – какая система продувки ствола, вы о чем? Не угореть бы. Хотя от двух выстрелов? Даже не смешно… Ну, кто на очереди? Кто еще хочет получить свое? «Получить свое» – это откуда? Американизм какой-то, что ли? Или, может, Хайнлайн с его мобильной пехотой? Любил он в детстве эту книжку. Фильм по мотивам не любил, а вот книгу – да. Блин, что за чушь лезет в голову?! Клацнуло. Снаряд в стволе, отлично. А вот где остальные машины? Их никто не обогнал – это понятно, они изначально в авангарде шли. И все же… Такое ощущение, что стреляют в основном они и фрицы. Кирилл приник к перископу, разворачивая его назад. Ах, вон оно как… Два дымных костра посреди белого поля, еще один танк, номера не разглядеть, застыл, отчего-то отвернув башню в сторону, едва ли не пушкой к корме, люк распахнут. Пятая машина их взвода пока двигалась, вздымая буруны снега, и стреляла. Ладно, с этим понятно…

А механик у него молодец, грамотный. Вот и сейчас ведет машину так, чтобы между ними и оставшимися немцами числом четыре оказался первый сожженный в этом бою танк, все еще курящаяся дымом развороченная «четверка». Интересно, он реальный игрок или созданный компьютером виртуальный персонаж? Да, впрочем, какая разница? Неважно все это. А важно за фрицами приглядывать, да стрелять первыми. Вон хотя б по той «тройке» с двузначным номером командира роты на башне, что к лесу отходит. Отходит?! Драпает, стало быть?! Впервые за месяц игры – и драпает?! Неужели у него получилось переиграть этой бой? Бой, в котором танк Т-34-76 с номером «125» сгорел на безымянном поле Подмосковья?! Неуже…

Удар. Ощущаемый каждой клеточкой молодого, не желающего умирать тела, удар. Ослепительная, словно недавно виданная в прицел, вспышка; правда, на сей раз не на вражеской броне, а в собственной голове. Вышибающая сознание вспышка – видимо, со всей дури ударился мордой лица о закраину прицела – и боль. Что-то липкое и теплое на лице. Кровь? Наверное, да, кровь. Короткий стон внизу – заряжающий? Или кто-то из сидевших впереди? В них снова попали, на этот раз в борт. В борт, мать твою, как и в той, реальной, истории! Боевое отделение начало быстро заполняться дымом: похоже, болванка финишировала в МТО, разрушив двигатель и вызвав пожар. Нужно выбраться из танка, нужно поскорее покинуть подбитую машину. Иначе сгорит. Или задохнется.

Слабая, совершенно ватная рука слепо зашарила над головой, нащупывая намотанный на стопор люка ремень. Скорее. Если взорвутся баки, уже не спастись, даже если выползет на броню. Откуда-то снизу полыхнуло, окатило горячей волной, ощущаемой даже сквозь комбинезон и сапоги. Полуослепшие, залитые кровью глаза увидели ярко-красный огненный всплеск под ногами. И еще один. И еще. Горячо, как же немыслимо горячо! Ногам особенно, словно засунул их в основательно разогретую духовку. Да скорее же, скорее! Открыть люк, оттолкнуться ногой, вымахнуть на башню, кулем рухнув в спасительный снег. В холодный, восхитительно холодный снег. Даже если комбез и успеет загореться, снег мгновенно его потушит, соляр – не напалм, во враждебной среде гореть не станет. Всего три простых движения, и он спасен. Всего три. Простых. Движения. Всего…

Хлынувшая внутрь горящая солярка в считаные секунды превратила танк с бортовым номером «125» в жаркий костер. Несколько минут сквозь приоткрытые люки выплескивался лишь жирный, с алыми огненными прожилками дым, оседавший черными пятнами копоти на девственно-белом снегу, затем рванули оставшиеся в боеукладке снаряды. Сорванная с погона башня лениво сползла на землю, растапливая пушистый декабрьский снег, пока не уткнулась хоботом сорванного с люльки орудия в промерзшую подмосковную землю.

Бывший сержант танковых войск Российской Федерации Кирилл Иванов снова проиграл свой бой…

Россия, недалекое будущее

«Твою мать!» – именно с этим глубоко интернациональным возгласом, пусть и не произнесенным вслух, Кирилл выпал в реальность. Сорвал с головы шлем, раздраженно сдернул с рук перчатки, отбросив их в сторону. И немедленно зашипел от с трудом сдерживаемой боли. Саднило ушибленное плечо, болели разбитые об прицел губы, да и ноги, опаленные огнем вспыхнувшего дизтоплива, тоже не добавляли особого оптимизма. Во рту ощущается солоноватый, железистый привкус крови. Так, стоп, это в каком смысле?! В каком, мать ее, смысле?! Почему болят?! Ведь это же просто игра, пусть сверхнавороченная, пусть с эффектом полного погружения, но игра! Нет, там, внутри виртуального пространства, когда его мозг верил в происходящее, ему и должно было быть больно, но здесь? Он что, настолько глубоко погрузился, что его разум даже здесь продолжает верить во все произошедшее?

Парень автоматически провел ладонью по губам, поморщившись от боли, и несколько секунд тупо разглядывал окровавленные пальцы. Снова губу прокусил, как уже разок случалось? Или… Медленно, словно от скорости этого движения что-то зависело, задрал рукав футболки, уставившись на свежую ссадину, вокруг которой уже начинал наливаться роскошный синяк. Бросился в ванную, к зеркалу, уже догадываясь, что увидит: губы окровавлены, под носом – две начинающие подсыхать темные полоски. Так, совсем интересно…

Кирилл умылся холодной водой и медленно вернулся в комнату. В голове царил полный и абсолютный сумбур. Того, что произошло, случиться никак не могло. Нет, он, конечно, слышал о стигматах, причем не только религиозного характера, но… Неужели он и на самом деле НАСТОЛЬКО поверил в реальность сетевой игры, что в этом перестал сомневаться не только разум, но и тело? Вот так ничего ж себе, вот так здравствуйте! Это что ж получается, Ленка хоть отчасти, но права в своей ненависти к Игре и откровенном страхе перед ней? Помнится, совсем недавно она в очередной раз выпалила в сердцах: «Ох, доиграешься ты, Киря, когда-нибудь, чует мое сердце – доиграешься. Так там навсегда и останешься, в игре этой своей идиотской…» Что она имела в виду, парень тогда так и не понял, как обычно переведя все в шутку и поскорее уйдя от опасной темы. Да и позабыл благополучно. До этого вот момента, получается…

Воспоминания о возлюбленной, как ни странно, немного успокоили, внесли в хаотически скачущие мысли некое подобие порядка. И парень, совершенно для себя неожиданно, вдруг вспомнил, как он познакомился с Леной…

Собственно, это не он с ней познакомился, а она его нашла. Случайно. Да еще и при таких обстоятельствах, что, если кому рассказать, ни в жизнь не поверят. К Кириллу она подошла в институтской библиотеке. Сейчас уже сложно сказать, что он тогда забыл в огромном зале, где стеллажи с книгами окружали множество столов с мониторами. То ли в инете нужных данных не нашел, то ли самого инета у него тогда временно не было, вот и сидел, выискивая срочно понадобившиеся сведения в универовском сетевом информатории. Неожиданно прямо за спиной раздался звонкий разгневанный голос, заставивший вздрогнуть. Он обернулся и… получил пощечину. Хорошую такую, сильную, аж голова дернулась. Сморгнул от удивления – и увидел перед собой это чудо. Невысокая, стройная, с непослушной копной светло-русых волос девушка в ужасе закрывала ладошками рот. В ее широко распахнутых глазах, огромных, кажущихся почти черными в полутьме библиотечного зала, плескалась такая огромная масса самых разнообразных чувств, что он не выдержал и рассмеялся, хоть ситуация к подобному явно не располагала.

– Простите… – сдавленно пискнула незнакомка, часто-часто моргая своими огромными глазищами. – Ох, какая стыдобища… Простите меня, пожалуйся, я… я обозналась. Глупо звучит, да? А почему… почему вы смеетесь?

– Да так, – Кирилл задумчиво потер пылающую щеку. – Просто ситуация уж больно, гм, нестандартная. Кстати, первый раз в жизни пощечину получаю.

– Простите, – снова повторила девушка, убирая ладошки от лица. – Я и вправду обозналась… Ну, хотите я… искуплю вину?

– А вот хочу! – шутливо кивнул он, успев уже оценить и высокую грудь, и всю ее ладненькую фигурку, и волосы, и словно заглядывающие в душу глаза, на деле оказавшиеся зелеными. (О том, что девушка близорука, он тогда еще не знал. Впрочем, Лена носила контактные линзы, самые обычные, не цветные, ставшие модными в последние годы. Изящные очки в тоненькой золотистой оправе она надевала лишь иногда, становясь при этом невероятно домашней и милой). Отчего бы и не воспользоваться «нестандартной ситуацией»? Откажет так откажет:

– Выпейте со мной кофе… – и когда она торопливо закивала в ответ с наигранным смирением, жестко добавил:

– …у меня дома…

Глаза девчонки сузились, подбородок вздернулся, появившаяся было робкая улыбка мгновенно исчезла. Но вместо ожидаемой гневной тирады и гордого отказа, которых он, собственно, и ждал, она лишь тихо спросила:

– Когда?

Позже он узнал, что девушка действительно обозналась. Причем «воевала» она не за себя, как подумалось в первое мгновение, а за подругу-одногруппницу, мягкую и нерешительную. Парень, со спины очень похожий на Кирилла, заставил девушку сделать аборт. И это после того, как Лена столько сил положила, всеми возможными и невозможными способами все-таки уговорив подружку не брать на душу страшного греха и оставить малыша…

Вот такая она, Ленка, борец за справедливость, вспыльчивая, страстная и одновременно ранимая. Кирилла она понимала, как никто другой. Но затем в его жизни появилась Игра, и количество недомолвок, а то и откровенных ссор между молодыми людьми, возросло, что называется, «в прогрессии»… Игру она не то что не любила, а терпеть не могла. Точнее сказать, ненавидела всей своей пылкой натурой. Сколько разговоров было на эту тему, даже слез – и это при том, что девушка по жизни плаксой вовсе не являлась. Свою позицию она объясняла тем, что Кирилл постепенно превращается в зомби, теряет связь с реальностью, меняет настоящую жизнь и настоящие чувства на электронную подделку, виртуальный суррогат – ну, и так далее, и тому подобное… Разок даже провела аналогию с резиновой женщиной из секс-шопа, чем премного удивила Кирилла. Ну, а главным, конечно, было следующее: он, Кирилл, куда больше любит свою дурацкую игру, нежели ее, Ленку.

Обычно достаточным оказывалось просто начать ее целовать, в перерывах между страстными объятиями шепотом рассказывая, сколько она для Кирилла значит, как ему с ней хорошо и как он благодарен судьбе за их встречу. Ему нравилось, как она все это выслушивала, каждый раз, словно впервые. Забавная все-таки девчонка. Правда, логика у нее не всегда понятная, но это, пожалуй, вовсе и не ее вина, а гендерная особенность, так сказать. Зато с ней и на самом деле легко и хорошо, да и в постели Лена отдавалась ему каждый раз, словно боясь не успеть, торопясь получить все – и все отдать в ответ… Без остатка, до самого донышка…

Встряхнув головой, Кирилл отогнал приятные воспоминания. Пошевелил ушибленным плечом, зачем-то потрогал губы. Плечо шевелилось, губы почти не болели, чего, разумеется, никак не могло быть, получи он на самом деле подобные травмы в реальности. Значит, все-таки он прав, и дело в самом эффекте полного погружения; конкретнее – в глубине слияния его разума и «разума» виртуального героя. Неприятно, конечно, но вроде бы не смертельно. В конце концов, если отбросить эмоции и рассудить трезво, он ведь в последнем бою и вовсе в танке сгорел. В реальности же отделавшись только лишь разбитыми губами да ушибом, «самоисцелившимися» за какие-то считаные минуты. Значит, можно продолжать воевать, хотя, честно говоря, как-то страшновато. Самую чуточку, капелюшечку всего, но страшновато. Еще и та Ленкина фраза, что однажды он не сможет вернуться, навсегда оставшись в виртуальной войне, занозой в памяти сидит. Казалось, выслушал тогда, посмеялся в душе, приласкал-успокоил маленькую паникершу – да и забыл благополучно, ан нет. Вспомнилась не к месту. Или, наоборот, как раз к месту, хрен разбери…

Поколебавшись, Кирилл уселся за компьютер и, бегло просмотрев сводку новостей, вышел из игры. Как бы оно там ни было, на сегодня по-любому и впечатлений, и приключений достаточно. Сходить, что ли, прогуляться? Или Ленке звякнуть? Потрепаться, благо интернет-связь нынче практически бесплатная, хоть целый день языком мели, не обеднеешь. Об игре и сегодняшнем бое он ей, разумеется, даже под страхом смерти не проговорится, просто хочется услышать родной голос, поговорить ни о чем, выслушать пару свежих сплетен. Голос у подруги просто замечательный, всегда нервы ему успокаивает… Вот только «Скайпом» пользоваться не стоит: если она спросит про игру, соврать он не сумеет. Вернее, суметь-то, может, и сумеет, если видеотрансляцию не включать. По глазам она мгновенно ложь просечет, у нее подобное здорово получается. Прямо домашний психолог, блин, взгляд аж до глубины души пробивает, что твой снаряд подкалиберный… А вообще, хорошая она у него. Может, и вправду о свадьбе подумать? Правда, об игре тогда придется забыть уже навсегда. Ладно, разберемся…

Интерлюдия

– Вызывали, Виктор Саныч? – в дверь кабинета просунулась взлохмаченная, как, впрочем, и всегда, голова Костика Рысенко, главного программиста из отдела обеспечения и техподдержки «Танкового клуба». А заодно негласного старшего помощника самого директора.

– Входи, – махнул рукой тот. – Падай в кресло.

– Ага, – программер занял указанное место. – Что-то с отчетом не так?

– Да нет, – ответил, кивнув в сторону монитора, хозяин кабинета. – С отчетом как раз все нормально, я уже просмотрел. Просто хочу твое личное мнение услышать, первые впечатления о развитии проекта, ведущих игроках – ну, и все такое прочее. Все-таки уже месяц от запуска прошел.

– Двадцать восемь дней, – улыбнувшись, поправил тот. – Сегодня двадцать девятый.

– Неважно. Давай выкладывай своими словами, что у нас и как. Наверняка ж уже сложил какое-то мнение?

– Ага, – любимым словечком ответил Рысенко, сверкнув узкими очочками в стильной золоченой оправе. – С чего начинать?

– Неважно, – Виктор Александрович, официальный директор общества с ограниченной ответственностью «Танковый клуб» и один из создателей игры (о том, что задолго до этого он являлся ведущим разработчиком еще и некоего проекта «Слияние», курируемого Министерством обороны и ФСБ, знали считаные единицы, в том числе и Рысенко, разумеется), откинулся в кресле, по старой привычке полуприкрыв глаза:

– Давай, Костя, не тяни. Излагай.

– Ага, ага. Ну, значит, так: в принципе, все идет по плану, по крайней мере, от графика развития игры мы пока не отклонились. Это было в отчете, так что подробно расписывать не стану. Зарегистрировавшихся геймеров уже порядка четырех с хвостиком сотен, однако тех, кто полностью соответствует заданным критериям, всего десяток. Зато у всех из этих десяти – практически стопроцентная психосоматическая ассоциация с аватарами. Ваш человечек, кстати, в первой пятерке, то ли второй, то ли вовсе первый, точно не помню. Он хорошо играет, даже очень хорошо. А уж степень слияния – это ж просто сказка! Честные сто процентов, без дураков! Кстати, в нескольких последних боях он уже начал опережать реального прототипа процентов на двадцать-тридцать.

– Погоди, что ты имеешь в виду? – заинтересовался директор. – Объясни подробнее. Что-то мне такой термин не знаком вроде?

– Ну, то есть благодаря именно его участию в бою танк жил на поле боя почти на треть дольше того времени, что наблюдалось в реальной истории. Полагаю, с каждой новой игрой этот показатель будет расти. Не быстро, конечно, скорее уж «подрастать», но будет определенно. Это нечто вроде накопления боевого опыта, можно и так сказать. Ну, а на реакцию ему и вовсе грех жаловаться.

– Интересно. А остальные из пятерки?

– Примерно так же. Между прочим, трое из пятерки – бывшие танкисты, один отслужил в десантуре и одна… – Костя улыбнулся. – И одна девчонка, никакого отношения ни к армии, ни к спорту не имеющая.

– А спорт-то тут каким боком?

– Ну, я в том смысле, что хорошие снайперы, например, получаются из бывших биатлонистов. А она, по нашим данным, оружие в руках никогда не держала, да и в среде профессиональных геймеров нигде не засветилась. Самородок, понимаете ли…

– Ладно. Сбросишь мне личные файлы этих пятерых… или нет, Кость, давай всех десяти, прогляжу на досуге. Что о развитии самой игры думаешь?

– Так сказал же, все четко по плану. Обкатываем летний разгром в Белоруссии и Украине и танковые бои сорок второго. Как и договаривались, исключительно проигранные сражения, где экипажи полностью или частично погибали, а машины выходили из строя. Выигранные боестолкновения пока не активировали, сначала поглядим, на что способны наши ребятки в абсолютно тупиковых ситуациях. Те, кто пройдет первый отбор, получат расширенный доступ. Пакеты на сорок третий и сорок четвертый полностью готовы к загрузке. Сорок пятый пока дорабатывается. Там есть свои сложности, но успеем, не волнуйтесь.

– Все?

– Ну… – Рысенко на миг замялся. – Не совсем. Понимаете, эти пятеро лучших ребят… Они уже слишком близки к точке невозвращения. Критически близки, если честно. Ваш Кирилл, кстати, среди них. Боюсь, у него уже были первые, э-э, признаки. Не исключаю, что происходящее отпугнет их от участия в игре.

– Так быстро?!

– Ага. Сами знаете, «Танкоклуб» – не примитивная бродилка-стрелялка, пусть даже и исполненная в 3D-формате. Она слишком реальна, слишком соответствует действительности. Бой для нашего участника ничем не отличается от настоящего боя. Шансы абсолютно те же самые, плюс-минус три-четыре процента. А в бою учатся быстро. Кто ничему не научился или не хочет этого делать – просто выбывает. Там – навсегда, в могилу, здесь – до следующего боя… Они прошли порядка десятка боев, и этого хватило, чтобы подойти к черте. Так что, Вик Саныч, вы уж подумайте, что делать дальше. Еще два-три погружения – и они останутся ТАМ, – голос главного программиста звучал твердо, даже жестко. – А может, и меньше, в случае, если уцелеют в бою и захотят продолжить именно эту линию игры. Тут все от личностных характеристик человека зависит, а при таком уровне слияния с аватаром… Пока еще можно притормозить, скажем, временно заблокировать их аккаунты под видом плановых технических работ на серверах, например. Откуда бы они ни вошли в игру, будут видеть только новости и заставку с извинениями за временные неудобства. Но это все, сами понимаете, полумеры, не более. Вопрос, в общем-то, в ином: мы сами-то готовы перейти ко второй фазе? Я «попаданца» имею в виду, – Рысенко был одним из немногих, посвященных в тайну «Слияния», и прекрасно знал об истинных целях «Танкового клуба». – И, кстати, пора начинать работать по специализированным геймерским форумам и блогам, когда все начнется, нам лишняя огласка ни к чему.

Несколько минут в кабинете царила тишина, лишь негромко шелестел вентилятор системного блока под директорским столом да доносились сквозь неприкрытое окно приглушенные третьим этажом звуки улицы огромного города. Молчание первым нарушил Виктор Александрович:

– Не знаю, Костя, честное слово, не знаю. Ты иди, пожалуй, а я подумаю, хорошо?

– Конечно, только не долго думайте. Не забудьте, еще максимум два-три боя – и возврата не будет. Вернее, он будет, конечно, но тогда мы уже навсегда потеряем перспективного оператора… ну, то есть игрока. И придется все начинать с начала и с новыми людьми. Так я пошел?

– Да, иди. Я сам с тобой свяжусь. Не забудь сбросить мне файлы на этих ребят, все, что у тебя есть.

– Ага, минут через десять. Отправлять не буду, просто скопирую по сетке. Да, вот еще что: если вы решите перейти ко второй фазе, считаю, стоит снять блокировки с успешных боевых операций сорок второго года. Иначе это будет просто нечестно по отношению к нашим ребятам. Все, ушел.

Коротко кивнув, программист покинул кабинет, тихонько прикрыв за собой дверь.

Россия, недалекое будущее (продолжение)

Проснулся Кирилл против обыкновения поздно, почти в одиннадцать. Вчерашний разговор с Леной затянулся далеко за полночь, девушка была настроена «на поговорить», да и он, в свете известных событий, отнюдь не спорил. Вот и проболтали почти до двух ночи, обменявшись новостями, сообщив друг другу о том, как соскучились, и даже построив предварительные планы на конец лета. Особых сбережений у молодых людей не было, лишь то, что отложили за год, а у отца просить не хотелось, хоть на такое дело он бы наверняка денег дал без второго слова, лишь бы об игре речь не зашла, но на скромный отдых дикарями где-нибудь в Крыму должно хватить. Можно, конечно, и куда-нибудь поближе теми же самыми дикарями махнуть, да хоть в родном Подмосковье, но Крым – это все-таки Крым. Ленка, правда, та еще туристка, но он и не собирается ее по всему ЮБК с полной боевой выкладкой гонять, чай, не сержант Юркевич. Так, матрацный поход выходного дня, пару ходовых дней – и какая-нибудь живописная стоянка у ручья или водопада. Главное, чтобы вокруг никого не оказалось, а уж они найдут, чем себя занять. А потом – к морю, конечно, благо знакомые по турфоруму подкинули несколько мест, еще не до конца испохабленных цивилизацией и курортным бизнесом. Главное, визы не нужны, несмотря на периодически возникающие газовые микровойнушки с «незалежной» соседкой. Проезд для граждан обеих стран оставался свободным в обе стороны, даже без былого трехмесячного ограничения срока пребывания. А спальники-палатку-рюкзаки он у Юрки одолжит, сослуживца бывшего, чтобы лишние деньги не тратить. У того всегда парочка лишних отыщется…

Распрощавшись с подругой (проводы растянулись еще на добрых полчаса), Кирилл отправился, было, спать, но по дороге решил проверить почту и новости на нескольких любимых литературных, военно-исторических и поисковых форумах, зависнув в Сети почти на час. Короче, до постели он добрался уже в начале третьего, сразу же провалившись в темный омут лишенного всяких видений сна. Зато и выспался на славу, поскольку последнее время спал он, честно говоря, не очень, вновь и вновь переживая во сне картины проигранных боев. Бывало, даже просыпался с криком в поту посреди ночи, словно вернувшийся домой бывалый фронтовик, повидавший на своем веку множество того, о чем хочется раз и навсегда забыть, навечно выбросив из памяти. Поначалу это здорово пугало, затем как-то привык, да и кошмары приходили не столь уж и часто. Вот только Ленка, став невольной свидетельницей парочки подобных снов, каждый раз устраивала форменный скандал… впрочем, к чему повторяться…

Но этой ночью, несмотря на вчерашние приключения, ничего подобного не случилось. С наслаждением потянувшись, он встал с кровати и отправился в ванную, принимать по старой привычке прохладный душ. Приготовив завтрак, поел и прикинул план сегодняшних дел, поскольку не игрой единой жив студент Кирилл Иванов, он же геймер Кир_007, в конце-то концов, стоило бы заняться генеральной уборкой квартиры, разобрав, наконец, скопившиеся за учебный год залежи каких-то бумажек, тетрадей, методичек, дисков и прочей тряхомудии. Прибраться он клятвенно обещал Ленке еще в июне, сразу после сдачи сессии, да вот как-то руки так и не дошли. Да и приготовить себе что-нибудь более основательное, нежели поднадоевшие пельмени, салаты и жареная картошка, не мешало. Котлет, например, или даже супа какого-нибудь. Короче, чего-то долгоиграющего, что позволит не думать о готовке хотя бы несколько дней – подогрел на плите или в микроволновке, и свободен.

В общем, решено: сходит за покупками, приберется и займется готовкой. И ни слова об игре! Даже думать не сметь! Нет никакого «Танкового клуба», по крайней мере, до вечера. Работы по дому полно, так что есть чем занять руки. А мозги? Мозги займем музыкой, включив погромче компьютерный проигрыватель и загрузив в плейлист любимые песни, в том числе и те, которые Ленка терпеть не может. Ну, а вечером – посмотрим. Может, и заскочит в «ТК» ненадолго, повоюет буквально с полчасика, чтобы, так сказать, сноровку не потерять. Хотя раньше подобные обещания заканчивались известно чем: очередной пропотевшей футболкой, полным сумбуром в голове и всеми прочими прелестями эффекта полного, мать его, погружения. А со вчерашнего вечера еще и…

Так, стоп, стоп, танкист! Тормози. Решил же: до вечера об игре не думать, не вспоминать и произошедшее не анализировать! А пацан, как известно, сказал – пацан сделал. Все, собираемся, тащ сержант – и шаго-ом арш в супермаркет…

Воронежское направление, р-н Ельца, июль 1942 года

На сей раз Кирилл решил не повторять прошлых ошибок, когда он, уверенный как в собственной небесталанности, так и в том, что «Танковый клуб» существует все-таки по неким игровым законам, выбирал точкой отсчета начало выбранного боя или подготовки к нему. Нет, сейчас он поступит хитрее и начнет игру в ночь на 3 июля, когда соединения недавно сформированной пятой танковой армии еще только завершали сосредоточение к югу от Ельца. Согласно полученной генерал-майором Лизюковым директиве Ставки ВГК, в течение ближайших дней армии предстояло перехватить коммуникации немецкой танковой группировки, уже прорвавшейся к Дону, и ударом по тылам сорвать переправу. По большому счету, операция провалилась, поскольку не оправдался расчет на то, что немцы, форсировав Дон в направлении на Воронеж, рванут дальше на восток. Фрицы же, просто не имея такой задачи, остановились и заняли оборону, противопоставив трем наступающим корпусам сотню своих танков при поддержке артиллерии и авиации. С другой стороны, Лизюкову удалось существенно затормозить замену столь ожидаемых Паулюсом танковых соединений на пехоту, что ограничило возможности немцев на Юго-Западном фронте.

Однако хитрая игра отказалась принять выбранную дату, предложив на выбор три других – шестое июля, начало наступления Седьмого танкового корпуса, восьмое (Одиннадцатый корпус) или десятое – Второй ТК. Пожав плечами, Кирилл выбрал десятое июля – особой разницы он, честно говоря, не видел. Прочитав высветившееся дополнение к исторической справке, уведомившее, что полностью завершить сосредоточение частей, равно как и провести глубокую разведку вражеской обороны, не удалось, а пойма реки Сухая Верейка в этом году сильно заболочена, он нажал привычное «вступить в бой». Нажал, постаравшись максимально сосредоточиться, прогнав все посторонние, абсолютно неважные по ту сторону мысли…

«Темная ночь, только пули свистят по степи». Слова из старой песни оказались первым, что пришло в голову Кириллу сразу после того, как он осознал себя после переноса. Пуль, правда, не наблюдалось, зато ночь имела место быть во всей красе, темная летняя ночь, утыканная мириадами звездных булавок. Очень такая шумная ночь, наполненная сочным ревом дизелей, лязгом и скрежетом гусениц, гнусавыми гудками обгоняющих танки автомашин, криками и матом людей, отчаянно пытавшихся переорать всю эту какофонию. И все это – практически в полной темноте, поскольку колонна шла с выключенными фарами, горели лишь кормовые габариты да посверкивали узкими лучиками света фонарики регулировщиков и командиров танков. В нос шибало уже ставшей привычной (ага, аж до боли!) вонью недогоревшей соляры и поднятой сотнями гусениц, колес и сапог дорожной пылью. Корма впереди идущего танка периодически освещалась снопиками вылетающих из выхлопных труб искр, и на миг становились видны сизоватые клубы дыма.

Он сидел на краю башенного люка, свесив вниз ноги и придерживаясь за массивную крышку. Под задницей покоился сложенный в несколько раз ватник, что, впрочем, не столь уж и помогало. Шлемофон сдвинут на затылок, легкий ветерок приятно холодит вспотевшую, покрытую копотью кожу. Сейчас его звали Андреем Морошкиным, лет ему от роду насчитывалось двадцать два, а в черных петлицах тускло отблескивали новенькие алые кубари, по одной штуке на каждой. Младлей, стало быть, прямо из училища – и в командиры взвода. Ну, что ж, знакомое дело. Покопавшись в чужой памяти, ныне ставшей и его собственной, Кирилл без труда нашел необходимые сведения: родом он происходил из села Дальник Одесской области, окончил восьмилетку, поступил в танковое. Комсомолец, разумеется. Все это неплохо, конечно, весьма неплохо, вот только есть одно здоровенное «но»: в бою парнишка пока не бывал. А значит, полагаться придется только на свой опыт и рефлексы, «память» «вига-аватара» ему ничем не поможет. Ну, что ж, бывало и хуже…

Так, что там с доставшейся ему машиной? Т-34-76 Сталинградского завода, выпуск уже этого года, в бою, как и ее командир, не бывала. Пушка Ф-34, необрезиненные катки с внутренней амортизацией – ага, вот почему такой грохот, понятно! – моторесурс, загрузка топливом и БК – полная. Экипаж? Тут сложнее. Мехвод и заряжающий уже успели повоевать, для каждого из них это третий экипаж, радист в бою впервые. Ладно, сойдет. Что с диспозицией? Итак, сегодня двенадцатый день Воронежско-Ворошиловградской операции, завершающий этап, тот самый контрудар Пятой танковой армии, начавшейся шестого числа. Хрен его знает, куда ведет эта дорога – параллельно ли, перпендикулярно линии фронта, Морошкину о том не докладывали – но не позднее, чем утром, им предстоит повоевать, оттого и такая спешка. Их корпус вступает в бой последним, танкисты из Седьмого и Одиннадцатого ТК (смешно, аббревиатура совпадает с названием игры) дерутся с гитлеровскими панцерманами уже четвертый день, «украшая утренний пейзаж» вокруг Воронежа остовами сгоревших и подбитых танков, и чужих, и своих. Будет ли им от этого легче? А хрен его знает, вступят в бой, увидят. Взглянул на наручные часы, большую редкость для этого времени, даже для командира – начало пятого, вот-вот начнет светать.

Справа противно заныл клаксон, и мимо, обгоняя танковую колонну, прошло несколько реактивных установок с угловатыми кабинами и бесформенными горбами затянутых пыльным брезентом направляющих. Ага, вот и знаменитые «Катюши», они же БМ-13, из состава гвардейского минометного полка, их артусиление. Ну, хоть что-то… Брезент во многих местах прожжен и изодран осколками, на кабинах заметные даже в темноте пулевые сколы – ну, ясно, успели повоевать. Следом пропылили полуторки с боезапасом, судя по внешнему виду, тоже побывавшие на передовой. Грузовики шли с открытыми кузовами, брезентом были укутаны лишь штабеля ящиков с реактивными снарядами. О чем-то подобном Кирилл то ли слышал в игре, то ли читал в воспоминаниях ветеранов: в отличие от фрицев, в Красной Армии тентованные автомашины особой популярностью не пользовались, так как не позволяли разгружать транспорт на все три борта. В условиях полного господства в воздухе Люфтваффе, от скорости разгрузки зачастую зависело количество жертв среди бойцов.

Поглубже натянув на лоб шлемофон, Кирилл нашел взглядом светлую полоску приближающегося утра, вздохнул и устало прикрыл глаза – в отличие от него самого, лейтеха Морошкин не спал уже вторые сутки. Спать он, разумеется, не собирался – не идиот, знаете ли, повоевал уже, пусть и виртуально. Или под гусеницы свалится, или просто шею свернет. Да и не заснешь тут, в таком грохоте, да когда под исхудавший на тыловых пайках зад ежесекундно лупит не слишком-то мягкая броня… Вообще, самое паршивое время, конец «собачьей вахты». А ведь они на марше уже пять часов, как бы мехвод за рычагами не уснул. Впилятся в кого-нибудь со всей дури, или «махру», вдоль обочин шагающую, на гусеницы намотают – и все, отвоевались, соколики. Под трибунал как два пальца залетят, а трибунал вкупе с особым отделом – это, знаете ли, вовсе не выдумка либерально-дерьмократических историков конца девяностых и не происки кроваво-сталинской гебни, а самая что ни на есть суровая необходимость любой войны! И на передовой, и в тылу и трусов хватает, и саботажников, и откровенных предателей, поскольку отнюдь не все «в едином порыве» и «до последней капли крови». Встречаются и другие, знаете ли… И кому-то нужно всю эту грязь за наступающими войсками по мере сил прибирать. Короче, подменить водилу нужно. И пофиг, что лейтенант Морошкин двое суток без сна: он-то, Кирилл Иванов, в своем чистеньком и почти безоблачном будущем выспался? Значит, его не должна волновать усталость аватара, его новое тело должно верить лишь ему.

Встряхнув головой, Кирилл привычно соскользнул в башню, втянув следом принадлежавший механику потертый ватник – казенное имущество, как иначе? Боевое отделение оказалось выкрашенным веселенькой белой краской, еще не потемневшей от копоти и пороховых газов, ничем не исцарапанной, не изгвазданной промасленными комбезами и далекими от стерильности ладонями танкистов. Ну, точно, новехонькая машина, только с завода. Если проживет хотя б с месяц, вся эта праздничная белизна превратится в самую что ни на есть заслуживающую уважения понимающего человека серость.

Обогнув казенник, парень наклонился, пролезая вперед. Радист благополучно дрых, сжавшись в комочек на неудобной сидушке и привалившись к борту, механик-водитель пока держался, хотя и подозрительно кивал головой. Вовремя он, похоже, успел.

– Петро, – хлопок по плечу заставил механа испуганно дернуться – хорошо, хоть только его, а не весь танк. Ну, точно, почти заснул. – Давай сменю, отдохни.

– Та я, товарищу лейтенант, й не втомився…

Ага, как же, «не втомився». Прямо сейчас…

– Сменю, говорю. Вон радиста нашего распихай, и сам на его место вали. А он пусть на башню идет, проветрится, совсем со сна опух, бедняга. Сказано, давай…

Спустя пару минут Кирилл уже сидел на водительском месте, высматривая в квадратном проеме распахнутого по-походному люка габариты идущего перед ними танка, периодически скрывающиеся в дымных облаках выхлопа и поднятой гусеницами пыли. А Петро молодец, ничего не скажешь, хорошо держался. Укачивает внизу куда сильнее, нежели на башне. Там хоть и трясло, зато ветерок обдувал…

Июльский рассвет стремительно вступал в свои права, за бортом заметно посветлело, и теперь даже отсюда можно было рассмотреть все еще обгоняющую колонну неповоротливых бронированных динозавров технику. В основном полуторки и куда реже новенькие ленд-лизовские «Студебеккеры» с прицепленными орудиями, сорокапятками и дивизионными «Зис-3», или полевыми кухнями. Пару раз мимо танковой колонны проносились командирские «Виллисы», санитарные автобусы и даже старенький БА-10, чему Кирилл откровенно подивился – смотри-ка, уцелел!

По левой обочине нестройно топала измученная долгим переходом взмыленная пехота, гимнастерки, сапоги и каски которой приобрели совершенно не отличимый от дорожной пыли цвет. Этих обгоняли уже танки, покрывая бойцов все новыми слоями пыли. Казалось, даже лица бойцов стали одинаковыми, серо-коричневыми, застывшими, словно шли не живые люди, а отлитые из светлой пластмассы игрушечные солдатики вроде тех, что он собирал в модельном кружке. Рядовые рабочие войны, основа будущих побед, без которых вся эта грохочущая машинерия почти что ничего и не стоила…

«Да, не повезло вам, ребята, – мрачно подумал Кирилл. – Все ножками да ножками. Хотя, если уж по справедливости, немцы-то тоже в основном пешкодралом топают, вот хотя бы если того же Ремарка вспомнить. Это только в старом кино да в книжонках либеральных «историков» их всю войну исключительно на машинах да бронетранспортерах возили. А на самом деле, механизированные части шли, как правило, в прорыв, да и было их не так, чтобы очень уж много».

Ночной марш закончился в начале шестого, когда их роту загнали в небольшую рощицу с густым, но уже изрядно измочаленным гусеницами подлеском, где и без них оказалось не протолкнуться. Зря, конечно. Если немцы просекут и наведут бомбардировщики, кисло им станет, но у командования на этот счет, надо полагать, свои соображения. В смысле, не насчет бомберов, а насчет их нынешней диспозиции…

Оставив танк под присмотром экипажа и раздав касающиеся текущего обслуживания распоряжения, Кирилл отправился размять ноги. И заодно оглядеться. Ни карты, ни какого-либо четкого распоряжения относительно грядущих событий у него не было, кроме полученного накануне выступления приказа «выступить ровно в… на марше соблюдать строжайшую светомаскировку… прибыть в указанную точку… ответственность… под трибунал». Справедливости ради можно, конечно, припомнить, что приказ получал еще Андрей Морошкин, а не Кирилл Иванов aka «Кир_007», но какая теперь разница? Скоро бой, а в нем все равны. И лишь совсем чуть-чуть «равнее» тот, кто успеет первым выстрелить или первым вывести машину из-под удара, на доли мгновения предугадав замысел противника. Ничего особо интересного ему высмотреть не удалось. Спешно маскируемые под деревьями танки, заправщики, машины со снарядами. А ведь они и без того загрузились по полной, в танке буквально не протолкнуться, пришлось даже снять металлические крышки с ящиков боеукладки, впихнув в них на треть больше выстрелов, в основном бронебойных. Опасно, конечно, и совершенно против инструкции, но кто ее, инструкцию ту, в реальном бою выполняет? Полевой кухни, увы, не обнаружилось, снова придется довольствоваться сухпаем. Ни артиллеристов, ни минометчиков нигде видно не было, видимо занимали свои позиции. Кирилл догадывался, что в атаку они пойдут после артподготовки, вряд ли, увы, особенно продолжительной.

Вернувшись обратно, он построил экипаж и провел первый в этой игре (или уже не игре? Или не совсем игре?) инструктаж, припомнив то, чему научился за прошлые виртуальные сражения и о чем читал в воспоминаниях ветеранов-танкистов.

– Петро, Коля, – он поочередно обратился к обоим «ветеранам». – Вы уже успели с фрицем повоевать, так что полагаюсь на ваш боевой опыт. Петро, при команде «короткая» машину полностью не останавливаешь, плавненько сбрасываешь скорость до минимума, а после выстрела, неважно, попали мы или нет, снова набираешь ход. Ясно?

– Так точно, товарищу лейтенант. Зробимо.

– Николай, – теперь Кирилл обращался к заряжающему. – Снаряд всегда должен быть в стволе. Бронебойный. После выстрела моей команды не ждать, перезаряжаться сразу. Если я молчу, заряжаешь болванку, если командую – осколочно-фугасный.

– Так точно, тащ лейтенант, – меланхолично отрапортовал «затыкающий», могучего сложения парень в расхристанном комбезе.

– И приведи себя в порядок, что ли…

– А я, товарищ лейтенант? – подал голос радист-пулеметчик. – Мне что делать?

– А вам, товарищ боец, связь поддерживать. Да по фашистской гадине (не переборщить бы, иди, знай, вдруг тут такие эпитеты еще не в ходу?) из курсового пулемета стрелять, ежели она в прицеле окажется. Но связь – важнее, – Кирилл припомнил имя четвертого члена своего экипажа. – Понял, Михаил Батькович? Передатчик-то в порядке?

– Иванович я… То есть, простите, товарищ командир, понял! Первым делом связь, вторым фашистская гадина. Танковая радиостанция 9-Р, так точно, в порядке, – на едином дыхании выпалил паренек, вызвав на лицах товарищей короткие понимающие усмешки.

– Первый бой?

– Так точно. Прибыл в расположение части три дня назад.

– Вот и ладненько. Тогда разойтись и продолжать подготовку боевой машины к предстоящему бою. Давайте, мужики, говорите, чем помочь? – «товарищ командир» демонстративно засучил рукава танкистского комбинезона и распахнул пошире ворот, под которым на петлицах новехонькой гимнастерки вспыхнули необтершейся зеленью в первых лучах утреннего солнца новенькие лейтенантские кубари…

Начался новый день, один из тысячи четырехсот восемнадцати дней…

Ничего особо экстраординарного от них на первый взгляд не требовалось. Силами взвода скрытно выйти к немецкой батарее ПТО, уничтожить ее и, заняв позицию, подавлять любые огневые точки противника, расположенные в пределах действенного огня, дожидаясь подхода с фронта основных сил прорыва. Всего-то. Если, конечно, не учитывать, что против его пяти машин будут четыре орудия, и вовсе не «колотушки», а весьма неплохие PaK-40 с длиной ствола в сорок шесть калибров. Да что там «неплохие» – отличные! Между прочим, если Кирилл не ошибается, именно эта пушка и положила конец броневому превосходству «тридцатьчетверок» на поле боя. Четыре орудия, да на заранее подготовленной укрепленной и замаскированной позиции, да вполне возможно, еще и с пехотным прикрытием. Н-да. Вот именно «всего-то»…

Почему батарею нельзя было подавить огнем артиллерии или полковых минометов, что казалось куда более логичным, нежели танковой атакой с непредсказуемым результатом, Кирилл понял из объяснений. Сведения получили от пленного немецкого пехотинца, который, хоть и описал все достаточно подробно, точного расположения батареи ПТО на карте указать не смог, только квадрат. А высланная ночью разведгруппа на открытое пространство соваться не решилась, чтобы не спугнуть немцев раньше времени. Вот потому «бог войны» и не мог ничем помочь – не станешь же гвоздить по всему квадрату, надеясь случайно попасть именно туда, куда нужно? Да и время поджимало, поскольку атака начнется сразу после артподготовки, и батарея к этому времени уже должна перестать существовать…

Задачу ставил сам комбат, усатый майор с покрасневшими от недосыпа глазами смертельно уставшего человека. Карты Кирилл отчего-то так и не получил, вместо этого майор долго и подробно объяснял ему задачу по своей трехверстке.

– Все ясно, лейтенант? Справишься? Вопросы есть? – По голосу видно, что ему ужасно хочется, чтобы вопросов не оказалось.

– Ясно, товарищ майор. Справлюсь. Вопросов не имею. Разрешите еще раз посмотреть карту?

– Разрешаю, – комбат сунул ему планшет и вытащил из кармана помятую полупустую пачку «Беломора». – Кури, лейтенант.

– Спасибо, не балуюсь, – вежливо отказался Кирилл, поскольку ни он, ни Морошкин и на самом деле не курили.

– Вот и правильно, что не балуешься, значит, дольше проживешь, – майор смущенно кашлянул, видимо уловив скрытый смысл фразы, и торопливо зачиркал спичкой. – Мать твою, сука…

Относилось ли последнее к строптивому коробку, или к тому, что предстояло выполнить Кириллу, парень так и не понял.

– Запомнил, – он отдал планшетку. – Разрешите выполнять?

– Погоди. Звать как?

– Андрей, товарищ майор, – как он ухитрился не ляпнуть «Кирилл», парень и сам не понял. Сразу прошиб холодный пот. Впрочем, комбат ничего не заметил.

– Ты, Андрюш, особо не геройствуй, – майор старательно прятал глаза за клубами сизого папиросного дыма. – Там у них серьезные пушки стоят, ПАК-сорок называются. Серьезные, точно тебе говорю. Семьдесят пять мэмэ, мать их! Тебе такое в учебке вряд ли говорили, а я скажу, прямо скажу: попрете в лоб – пожгут всех. Расстреляют на дистанции, как мишени. Ты точно карту запомнил?

– Точно.

– Видел там такой овражек заболоченный? Его ночью наши разведчики весь излазили, клянутся, что танки пройдут. Вот по нему и идите. Можно, конечно, застрять, не спорю, но если хитровы…вернуться, то пройдете. И вло́мите им. Когда обнаружите, они ж, суки, наверняка неплохо замаскировались. А иначе никак во фланг не выйти, уж поверь мне, я еще в Финскую воевал. Попрешь в лоб – минус пять машин и два десятка ребят. Понял меня?! – майор неожиданно взглянул ему прямо в глаза, и Кирилл неожиданно почувствовал, как по спине поползли щекотные мурашки. Неужели и вот это – тоже не более чем «эффект полного погружения»? Но ведь его глаза живые, настоящие, яростные! Никакая, даже самая совершенная, программа не сможет передавать таких чувств. Да что там программа – вряд ли подобное под силу даже несуществующему пока искусственному интеллекту! В глазах майора читалась не только смертельная усталость, но и неподдельная боль за всех тех, кого он вынужден уже год отправлять на смерть ради выполнения боевой задачи, ради будущей далекой победы. Ну, не может он быть вигом, виртуальным героем, созданным программой аватаром, просто не может – и все тут! Тогда что же все это? Что вообще происходит?!..

– А если понял, парень, то бегом к машине. Через десять минут начнется артподготовка, вот под шумок и проберетесь, на ее фоне хрена лысого фриц вас услышит. Но имей в виду – двадцать минут, потом тишина. Если застрянете и станете друг дружку из болота тягать, они просекут и успеют развернуть пушки. Все понял? Тогда бегом, мать твою за ногу да об угол, бегом!!!

Воронежское направление, р-н Ельца, июль 1942 года

В «заболоченном овражке» они оставили всего одну машину, увязшую левой гусеницей настолько всерьез, что вытаскивать своими силами означало бы однозначно демаскировать себя и, как итог, не выполнить задание. И он отдал приказ двигаться дальше, благо до цели оставались считаные сотни метров, а до конца артналета – всего семь минут. Когда они уже почти выползли на склон оврага, внезапно наступила звенящая тишина. Все, их время пришло. Пора. «Расклад перед боем», как пел все тот же Высоцкий, песни которого Кирилл частенько вспоминал во время погружений, ясен, как хрестоматийный пень. До батареи, пока еще не обнаруженной визуально, – полкилометра ровного, как блин, пространства. Четыре танка. И четыре пушки, любая из которых с такого расстояния возьмет их в лоб, если не случится чего-то вовсе уж нереального.

– Коля, временно забудь, что я перед боем говорил, сейчас стреляем только осколочными. Заряжай без команды, выстрел – снаряд, выстрел – снаряд. Петро, сам знаешь, что делать, но на всякий случай напомню. Как выломимся наверх, сразу набираешь максималку и прешь вперед, маневрируя по курсу зигзагом. Миша… Иванович, давай канал. Всем – атака. Готовы, мужики?

В шлемофоне, подключенном к ТПУ, щелкнуло и забурчало, видимо соглашаясь.

– Помните, батарея замаскирована, так что максимальное внимание. Огонь вести по мере обнаружения целей. Вперед!!!

Подминая бронированными лбами росшие по краю оврага березки, танки выползли на открытое пространство и сразу же врубили максимальную скорость, стремясь поскорее сократить расстояние. В казенниках танковых пушек ждали своего часа осколочно-фугасные снаряды. Чтобы бить наверняка, в упор, чтобы рвать иззубренными осколками разорванных тротилом стаканов хрупкую человеческую плоть, чтобы мстить за погибших за год войны товарищей, женщин, детей… чтобы выжить в этом бою и крутануть землю на Запад. Хоть на метр, но крутануть.

Все-таки тренировали немцев на совесть – или им, на беду, попались уже обстрелянные противотанкисты. Они не стали ждать, пока атакующие бронемашины приблизятся, здраво рассудив, что лучше раньше времени демаскировать себя и расстрелять танки с максимального удаления, чем быть раздавленными. Пока они барахтались с этими березками и переваливали откос, фрицы успели отреагировать. Повалились на землю высокие кусты, маскирующие орудия, прислуга торопливо растащила в сторону ветви и масксети, и батарея предстала во всей красе. Правда, тут танкистам все же немного повезло: пушки левого фланга стояли таким образом, что правофланговые ПТО напрочь перекрывали им сектор огня. А выкатить полуторатонную пушку из полукапонира за те минуты, что отмерила им судьба, просто нереальная задача. Зато те два орудия, позиции которых располагались с правого фланга, со стороны которого и атаковали танки, успели. И первым же снарядом сожгли крайнюю слева машину. Снаряд попал куда-то под погон башни, и «тридцатьчетверка» вздыбилась, в долю мгновения превратившись в безразличную даже рембатовцам или трофейщикам груду металла, перекореженную, с отлетевшей далеко в сторону башней, напрочь разбитой ходовой, охваченную высоченным рыже-дымным пламенем…

Одновременно со стороны батареи ударил неслышимый за грохотом дизеля пулемет, пули звонко застучали по броне, сдирая свежую краску, покрывая металл крохотными оспинками и разлетаясь брызгами расплавленного свинца.

– Огонь! – заорал самому себе Кирилл, стреляя. Он был абсолютно уверен, что промажет, поскольку прицельная марка, несмотря на поданную мехводу команду, сумасшедшей белкой скакала вверх-вниз, однако судьба решила иначе. И дальнее орудие, то, что не имело никаких шансов развернуться к фронту, исчезло в круговерти мощного – сдетонировали ящики со снарядами – взрыва. Один-один!!! И тут же, словно равняя счет, выпалило второе орудие, разорвав гусеницу и вырвав направляющий каток еще одного атакующего танка. Лишенный подвижности Т-34 беспомощно крутанулся на месте, подставляя борт – и взорвался, получив болванку от успевшего перезарядиться «первого номера». Кирилл отметил потерю второй машины самым краем сознания, старательно вжимаясь в новенький, еще остро пахнущий резиной налобник прицела.

– Короткая.

Танк послушно притормозил, но резко, слишком резко! Качнулся, снова начал движение. Зачем?! Поле прицела заполнило небо, земля, снова небо… ага, можно попробовать! Бабах! Кирилл видел, что почти попал – фонтан земли взметнулся буквально в полутора метрах от вражеского ПТО, ударная волна изломанной куклой отбросила кого-то из обслуги в сторону, сверкнул в лучах утреннего солнца покатившийся по земле выстрел с черной головкой бронебойного снаряда. Сознание выхватывало из общей картины боя лишь отдельные, порой крошечные и вовсе не важные моменты. Вот этот катящийся по земле снаряд, нелепо вздернутую над дымящимся бруствером руку, огненный жгут трассирующей пулеметной очереди, черный зрачок двухкамерного дульного тормоза PaK-40, глядящий прямо в прицел…

Конец ознакомительного фрагмента.