Операция «Волан». Политический детектив. Глава вторая (Виталий А.)

Россия. Ниженск. 10 июля 2016 года

В раздевалке сборочного цеха Ниженского «Радиоспецзавода» стоял непривычный шум и гвалт. Новенький рабочий Андрей Перевозчиков одевал рабочую спецовку, громко возмущаясь здешними порядками.

– Прикинь, Витек, – обращался он к переодевающемуся рядом молодому парню. – Прохожу сейчас «вертушку», а охранник мне сказал показать свой мобильник. Я ему продемонстрировал свой «Самсунг», а он мне выговаривает, что не положено, дескать, с камерой мобильники на работу проносить. Пришлось на проходной оставить у охраны до конца смены свой телефон. Что у вас здесь за порядки такие?

– Ты человек здесь новый и еще просто не привык. Завод секретный, поэтому нельзя с телефонами со встроенными камерами по территории у нас ходить.

– Так сейчас все телефоны с камерами выпускаются. Что мне теперь делать? – Спросил Андрей у своего коллеги.

– Купи на барахолке старенький телефон без камеры, чтобы с ним на смену выходить. – Посоветовал ему напарник. – Либо в мастерской через дорогу после смены сдай мастеру свой телефон, чтобы они тебе камеру заклеили цветной эпоксидной смолой или камеру демонтировали. Рублей пятьсот – тысячу сдерут с тебя за работу. Тут все так поступают. – В качестве доказательства рабочий извлек из кармана свой телефон с зияющей дырой на месте для камеры.

– Офигеть, – задохнулся от возмущения красный как рак новичок. Я за свои кровные еще должен уродовать свой телефон или новый себе покупать? А на фига? Шпионов что ли американских боятся? – Все в раздевалке весело захохотали. – Так инструкция у охраны устарела лет на двадцать. Сейчас шпионы хоть в пуговицу камеру себе вмонтируют или хоть в глаз, если захотят. Кто шпионить с мобилой наперевес будет? Да и зачем? Я вот в прошлом году работал на «Мехспецзаводе», так в новостях читал о американских санкциях в отношении каких-то начальников с нашего завода. Обалдеть. Никто из нас, работяг, даже не видел на заводе никогда людей с этими фамилиями, а американцы прекрасно знают – кто и сколько у нас бабла из начальников имеет. Иначе бы санкции в отношении их не вводили. И без всяких камер в мобильниках все им прекрасно известно.

Молчавший до этого, старший из рабочих по имени Иван внезапно произнес:

– А вот это правильно америкосы поступили. Я тут всю жизнь за двадцать тыщ работаю, а начальство бабло лопатой гребет и родственников на места хорошие назначает, которые даже на работу не ходят. Если Москва разбираться с воровством местным нашего начальства не хочет, так пусть хоть америкосы их бабки заморозят, а еще лучше – в Гуантанамо их на лет двести посадят.

Вся раздевалка затряслась от дружного хохота.

В это время на другом конце Ниженска ехал старенький автомобиль «Логан» с эмблемой такси. Ночью шел сильный дождь и теперь, при наезде в дорожные выбоины, из под колес такси вылетали грязные брызги, вызывая у случайных прохожих недовольные возгласы. Водитель подцепил клиента на стоянке городского аэропорта и теперь вез его в сторону центра. Сидевший рядом с водителем пассажир не стал называть нужный ему адрес областного управления ГСБ, чтобы не вызывать у шофера лишней нервозности, а просто ограничился названием близлежащего перекрестка центральных улиц. Столичного приезжего звали Андрей Александрович Родионов, и он являлся сотрудником столичного аналитического центра ГСБ в звании капитана. На вид ему можно было дать лет сорок, но на самом деле он был на семь лет моложе. Лишний возраст ему добавляли мешки под глазами, ранняя седина и постоянная тоска в карих глазах. Последние несколько лет он занимался аналитической работой по мониторингу обстановки в Поволжье и сейчас сам выпросился слетать на два дня в командировку в Ниженск, чтобы без помех пообщаться с местными коллегами. Начальник отдела его терпеть не мог из-за неумения Родионова прогибаться и отсутствие почтения перед вышестоящими, а больше всего окружающих пугала его прямота. Только по этой причине «карася-идеалиста», как его в открытую порой называли сослуживцы, отправили в эту командировку, чтобы только отдохнуть от него несколько дней. Правда, предупредив, что, так как командировка идет по его, Родинова, собственной инициативе, то командировочные ему никто не заплатит. «Карась» на них и не рассчитывал, поэтому просто радостно кивнул. Зарплаты ему хватало, так как у него не было жены и детей, одежду покупал раз в несколько лет, а личному автомобилю предпочитал общественный транспорт или изредка, как сейчас, пользовался услугами такси. Таксист был словоохотлив и, мимоходом определив по внешнему виду дважды бывавших в срочном ремонте дешевых ботинок в госте простого работягу, описывал проезжаемые окрестности:

– Вот резиденция нашего бывшего губернатора Лисова, – тыкал он пальцем в новенькое величественное здание. – Теперича тут новый губер Воронов живет, а Лисов к вам в Москву, говорят, перебрался. Как минимум одна польза от строительства этого дворца горожанам была, – он перевел пальцем на фасад пятиэтажной «хрущевки» напротив, – жителям этого дома за счет бюджета бесплатно покрасили фасад дома и установили пластиковые окна взамен обычных. На случай внезапного приезда президента Рудина, чтобы ему нищета из окон дворца на глаза не попалась. Правда, только тем жильцам установили, у которых окна выходят на резиденцию, а тем жителям у кого окна выходят во двор – предложили заниматься ремонтом за свой счет. Поэтому у нас теперь есть местная достопримечательность, дом – одна сторона которого выглядит образцово, а другая – зияет обоссанными подъездами и облупившейся штукатуркой. И так во всем тут. – Ворчливо сказал таксист. В этот момент они подъехали к зданию с большим куполом и шофер воскликнул, – А вот это еще одна местная достопримечательность. Ниженский цирк. Строили при Лисове почти четыре года и свыше миллиарда рублей из бюджета на строительство потратили, хотя лично я своих детей туда не поведу.

– Почему? – Искренне удивился его пассажир. – Вроде красивое здание получилось.

– Потому что я рядом живу и видел каждый день, что его строили молодые стройбатовцы, вчерашние школьники. Только под конец строительства я видел взрослых гражданских рабочих, занимающихся отделкой, а до этого сплошь солдатики в шинелях Спецстроя с матюгами работали. Они даже не знали как цемент правильно нужно ложить. Поведешь сам туда детей? Кто даст гарантию, что потолок купола посреди представления там на головы зрителей не рухнет? И куда интересно ушел миллиард, если зарплата срочника из стройбата в те годы сто рублей в месяц была? Миллиона солдатиков я там не насчитал. К тому же, для детей старше трех лет билет платный сделали. Это такой от государства намек, что в четыре года ребенок уже взрослый и должен сам себе зарабатывать? Лично мне цирка на работе хватает, а детям я игровую приставку купил. Они на ней в игрушки целыми днями играют и по улицам хоть не шляются, заодно умудрились по сетевым играм английский выучить. Шпарят на инглише только в путь. Это им точно больше цирка в жизни пригодится… Зато наш Лисов после сего строительства вылечился от лейкемии. Говорят, что в Германии лечился. Знакомая врачиха рассказывала, что полбюджета медицинского нашей губернии на это лечение ушло, но в этом я не уверен. Откуда ей знать, простой врачихе? Хотя люди зря болтать не станут. Слава Богу, что Лисов теперь у вас в Москве. Пусть там что-нибудь строит, а у нас он двадцать лет почти строил … – И шофер грязно выругался в адрес бывшего губернатора.

– Ну, теперь у вас новый губернатор. Говоришь, Воронов его зовут? – Уточнил невозмутимо Родинов.

– Ну и что? Хрен редьки не слаще. Он же правая рука Лисова, при нем местный парламент возглавлял долгие годы. Уж как мы надеялись, что из Москвы нам нового молодого губера дадут. Говорят, – водитель понизил голос, – что четыре года назад еще президент Рудин хотел снять Лисова и другого человека сюда поставить, но тот кандидат сам от этой должности отказался. Приехал в Ниженск, осмотрелся и сразу свалил. Тут все предприятия, дескать, на членов семьи Лисова и его дружков вроде Набралова оформлены. От банков местных до сельхозпредприятий и грузоперевозчиков. Только уцелели подконтрольные Москве оборонные предприятия и «Ниженскнефть» под теплое крыло «Русьнефти» перешло. Все отказываются руководить нашей губернией и седеть потом за грешки предшественников, так пришлось видимо Рудину, от отсутствия других людей, утверждать Воронова. А Воронов тоже из этой компании и первым делом на новой должности очередную стройку века затеял – мост через крупнейшую реку. Как фараоны в Древнем Египте пирамиды строили, так наши губеры местные разные чудеса света строят. Ну а где стройка, там значитца бюджетные деньги. Сейчас вот очередной скандал в соцсетях разгорелся, так как студенческим стройотрядам на этой стройке не хотят платить обещанных денег. Стройбатовцев бесплатных теперь не найдешь столько для работы, как в былые годы, а эти старперы думают, что на них люди за грамоты, как в старину будут работать. Стройотряды и дружинников мечтают возродить. Ошибаются, дураков нынче нет. Здесь другой подход нужен… Приехали, – он остановил счетчик.

Родинов расплатился и вышел из машины. Неспешным шагом двинулся по направлению к зданию Ниженского ГСБ, на ходу обдумывая услышанное. Про хозяйственную деятельность Лисова с Вороновым, руководивших этой губернией, он знал намного больше местных таксистов, поэтому словам шофера во время поездки не удивился. Вот только про наполовину отремонтированное здание напротив губернаторского дворца услышал впервые. Собственно говоря, отчасти, поэтому он сюда и прилетел на два дня. В прошлом году здесь сменился губернатор, но, вопреки всем ожиданиям, поток жалоб в Москву на местную коррупцию не только не снизился, но почти удвоился. Шепотом люди на улицах и в интернете на эти темы не разговаривали, а изливали свое недовольство вслух и прямым текстом.

Войдя в серое здание, он предъявил служебное удостоверение и прошел к лестнице. За последние несколько лет капитан посещал это место уже в третий раз, поэтому особого удивления его появление не вызвало. Местные коллеги привыкли к внезапным появлениям этого скучного столичного аналитика и особого трепета он у них не вызывал. Чай, не ревизор. Поспрашивает об интересующих только его фактах и уедет восвояси. А зачем и чего спрашивал – не их ума дело. Войдя в кабинет знакомого майора, Андрей крепко пожал руку и поинтересовался для затравки общей обстановкой в регионе. Майор добросовестно отправлял в Москву все важные новости, поэтому рассказывать особо было нечего.

– Все спокойно, Андрей Александрович. Тихо, как на кладбище, – шутливо произнес он. Не дождавшись ответной улыбки, продолжил: – Вы и сами все знаете. Терактов у нас, слава Богу, тут отродясь не бывало. Техногенных катастроф, эпидемий и землетрясений тоже. Особо опасные и крупные ОПГ еще в девяностых отловили. Иностранных шпионов не наблюдается. Были у нас несколько подозрительных иностранных бизнесменов, но в последний месяц даже они покинули нашу тихую заводь. Вас что-нибудь конкретное интересует, коллега? – Многозначительно глянув на настенные часы, закончил речь майор.

– Вроде нет. Я тут проездом. Нанес визит вежливости, так сказать, – ответил Андрей, который не имел к местным чекистам никакого доверия. Раз все у вас спокойно, то мне можно отчаливать. Только хотел кое – что уточнить. У вас тут больше утечек оружия с заводов концерна «Калашников+» не происходит, как случалось ранее до создания концерна на местных заводах?

– Нет, тут сейчас строгий учет. Все произведенное боевое стрелковое оружие тщательно учитывается и большого скопления новых стволов на заводских складах в губернии не допускается.

– Ясно. Тут мне еще недавно на глаза попалась на глаза публикация местного вашего блогера и бывшего профсоюзного деятеля Александра… – для видимости Андрей сморщил лоб, будто стараясь припомнить забытую фамилию. – Власова. Он вроде в Литву сбежал и теперь через радио «Против неволи» периодически обличает Ниженских коррупционеров. Там чего-то о недвижимости младшего Лисова, Набралова и прочих.

– Так его публикации наш местный районный суд клеветой признал. Он же маргинал и отщепенец, – нахмурился майор.

– Да я и не спорю. Меня его моральный облик и судьба вообще мало интересует. Мне просто интересно – есть ли доля правды в его рассказах о наличии зарубежной недвижимости или офшоров у Лисовых, Вороновых и прочих местных влиятельных людей? Если такая информация соответствует действительности, то почему вы не сообщаете об этом в Москву? Вы на директора ГСБ или на Воронова тут работаете? – Добавив металла в голос, спросил Родионов.

– На директора, естественно, – сразу выпалил майор, глаза его злобно сузились. Мы проверим эту информацию, хотя быстрых результатов не обещаем.

– Спасибо. До скорой встречи. – Аналитик закончил беседу и, пожав на прощание вялую ладонь майора, пошел к выходу. Давить сильнее на майора не стоило. На местных коллег особых надежд Андрей не возлагал, так как прекрасно понимал, что местным еще здесь жить и работать, поэтому копать компромат на местную власть им совсем не хочется. Как – никак, тут власть в одних руках почти двадцать лет находилась и все обросли паутинами невидимых связей. Все хотят жить в достатке и без ненужных волнений, но если каждый день на протяжении долгих лет пытаться угождать местному начальству и избегать конфликтов, то хватит ли у тебя решимости в день «икс» стоять насмерть против врага с оружием в руках? Может хоть это их немного расшевелит.

Выйдя на свежий воздух, он немного постоял под видеокамерой у центрального входа и пешком направился в сторону ближайшей гостиницы. Там он снял на сутки одноместный номер, принял душ и лег на кровать. Закрыв усталые после перелета глаза, капитан обдумывал ситуацию минут пять, затем достал свой блокнот с ручкой и на чистом листке нарисовал краткую схему под названием «Теоретическая возможность наступления сценария „арабской весны“ в Ниженске – 0%». Против левого чистого столбика – возможные сторонники радикальных перемен и провокаторы – он написал графу возможные защитники центральной власти, готовые защищать ее с риском для собственной жизни. Под правым столбиком он перечислил: ГСБ, полиция, бюджетники, рабочие, охранники и дружинники, военнослужащие. Припомнив недавние слова таксиста о знакомой врачихе, и вспоминая все прочитанные им материалы за последние годы о недовольстве людей в Ниженске в их разговорах на улицах и в соцсетях, он вычеркнул из правой колонки слова «бюджетники и рабочие». Затем тяжело вздохнул, прокрутил еще раз в памяти беседу с майором и напротив слова «ГСБ» поставил вопросительный знак. После этого изменил цифру в заголовке с 0% до 5% и задумался.