11
Хозяин дома принял гостей во внутреннем дворе, где хватало и света, и зелени. Именно сюда он выходил послушать пение птиц и шорох листвы. Здесь он гулял меж деревьев, не боясь, что где-то притаилась опасность.
– Ну, присаживайтесь! – сказал Овцер, указывая широкой ладонью на приставленные к столу стулья.
Сам стол располагался на мраморной площадке, и гостям пришлось подняться на пару ступеней.
Они слегка замешкались, стараясь не толкаться и не сбросить угощения, которыми был заставлен стол.
– Да вы не бойтесь, он крепко привинчен к полу, его и ядром не сшибешь, – приободрил гостей Овцер и улыбнулся. – Я пару раз опрокидывал его случайно, потом приказал привинтить.
– Да уж, господин Овцер, у вас фигура вполне кузнецкая, прошу прощения, – заметил Мартин, чтобы завязать разговор.
Овцер засмеялся, ему понравилось такое сравнение.
– Такая стать у меня, конечно, от рождения, но когда был молод, работал пильщиком у одного купца-строителя. Два года полотно тягал вверх-вниз. Здоров стал неимоверно, но, не поверите, – досыта никогда не ел, вся каша в работу уходила, и хотелось не то что котелок подмести, а и вместо всей артели нажраться.
Тут уже заулыбался Рони. Ему польстило, что такой богатый человек, одетый в расшитые золотом сапоги и богатый шелковый халат, так запросто с ними разговаривал.
– Зена говорила, что вы воры…
– Бывшие воры, господин Овцер, – сказал Мартин.
– А разве может вор стать бывшим? – усмехнулся Овцер, разламывая гранат. – Я таких не встречал.
– Теперь мы перед вами.
– Да, теперь вы передо мной, – со странной интонацией произнес Овцер и впился в половинку граната крепкими зубами. Красный сок брызнул по сторонам, словно кровь. Овцер взял белоснежную салфетку и промокнул попавшие на халат капли. Потом вытер губы, посмотрел на одного гостя, потом на другого.
– Угощайтесь, а то мне одному неловко завтракать. Вот орехи заморские, халва. Какой вы пьете отвар? Или, может, желаете чего подороже? У меня получите что угодно.
– Малиновый будет в самый раз, – сказал Мартин.
– Из ягод или цветков?
– А разве из цветков бывают? – удивился Рони.
– Бывают, еще как бывают, – кивнул Овцер.
Он не сделал никаких распоряжений, но через полминуты перед гостями были поставлены два кувшина с узкими горлышками, а еще дополнительный поднос с чашками, заварными конфетами и тремя сортами лукума.
Гости взялись за угощение, разливая по чашкам отвары и пробуя орехи и лукум. Овцер выдержал паузу, давая им отведать угощения, потом спросил:
– Давно живете в городе?
– Уже полгода как, – ответил Мартин, отдавая должное зеленым кубикам лукума.
– А до этого где промышляли?
– В Лиссабоне.
– О, Лиссабон, великая столица! – произнес Овцер, глядя куда-то поверх крыш.
– Вы можете переходить к делу, господин Овцер, – заметил Рони и стал торопливо запихивать в рот заварные конфеты. Он ждал, что их вот-вот выгонят взашей.
Мартин покосился на младшего партнера, однако от замечаний удержался.
– Хорошо, давайте по делу, – согласился Овцер и тяжело оперся на стол, отчего крякнула столешница и завибрировали ножки. – Что вам сказала Зена?
– Она сказала, что у вас что-то увели, и вы хотели бы это вернуть, – сказал Мартин, давно ожидавший этого вопроса.
– И все?
– А что еще?
– Ничего.
Мартин с Рони переглянулись. Заказчик их прощупывал, задавая малопонятные вопросы.
– Оружие-то у вас было разбойницкое, – ни с того ни с сего заметил Овцер.
– Какое было, господин хороший, нам другого совсем не положено, – парировал Мартин, переходя к красным кубикам лукума.
– Это да. Ну и как вы с ним ладите – хорошо?
– Никто еще не жаловался, – сказал Рони, и Мартин мысленно его похвалил.
– Ну, хорошо, допустим, мне нужно сделать одну работу. Но потянете ли вы ее? По виду хлипкие – пристарок да мальчишка. Не больно вы страшные, вот что я вам скажу.
– А вы, господин хороший, кого ждали? – спросил Мартин.
– Я не знаю, – признался Овцер и вздохнул. – Мои люди уже неделю трясут всех и вся, но никаких хвостов от похитителей найти не могут. Думал, Зена подкинет каких-то удивительных пройдох, но вы – точно не они.
– Ну, так мы пойдем? – спросил Мартин, приподнимаясь.
– Идите, что уж там, – махнул рукой Овцер. – Можете орехов по карманам набить – не возражаю.
Рони тотчас стал нагружаться угощениями, а Мартин чуть скривился и сказал:
– За такое пустое беспокойство ворам положено оплату давать…
– Чего? – не понял Овцер. Ему показалось, что он ослышался, ну не мог кто-то вот так просто ему надерзить.
– А того. Звали по делу, дело свернули, значит, следует отстегнуть.
Видно было, как полыхнули гневом глаза Овцера, однако он взял себя в руки, в конце концов, он действительно повел себя малодушно – искал в этой встрече хоть какого-то успокоения, поддержки.
– Хорошо, я с тобой согласен, бывший вор Мартин, – произнес Овцер, стараясь, чтобы его голос звучал ровно.
Тотчас к столу подошел лакей, держа на подносе шкатулку с монетами. Овцер выбрал серебряный джоун – монету в три терции – и бросил Мартину, а тот его поймал, повертел, словно проверяя, настоящий ли, и, взглянув на Овцера, сказал:
– А может, на золото расщедришься, хозяин?
– Золото?! – переспросил Овцер и нервно расхохотался. Он едва сдерживался, чтобы не приказать своим людям измордовать этого наглеца. – А не жирно ли будет?
– Давай так – если сомну монету пальцами, то не жирно.
– Ломай! – крикнул Овцер и бросил Мартину золотой ливр – монету в пять терций. Тот ловко подхватил его, глядя в глаза Овцера, тремя пальцами смял пополам и бросил на стол – к чашкам и графинам.
Овцер встал, взял смятую монету, ощупал ее и, убедившись, что не обман, спросил:
– А где же ты такому научился?
– В Угле.
– В Угле? Я про это место много слыхивал. И сколько же ты там учился?
– Двадцать лет.
– Двадцать лет, – повторил Овцер и, как завороженный, принялся снова ощупывать смятый ливр. – Присядьте, господа, давайте поговорим еще.