Часть первая
Глава 1
1 апреля
Валентин
Валентин поднялся на второй этаж посмотреть, где будет первая пара. С первого апреля – смена расписания. В интернете еще не вывесили.
Потом прошел в указанную аудиторию, расположился за столом в первом ряду, прямо перед кафедрой преподавателя, достал ноутбук и приступил к выполнению домашних заданий, которые остались незаконченными со вчерашнего дня.
Кроме него в этот час здесь можно было встретить разве что уборщиц, что позвякивали ведрами да швабрами, перемещаясь из одной аудитории в другую. Валентину они не мешали.
Специализированные аудитории на ночь закрывали на ключ, и чтобы не ждать, пока проснется и придет на работу лаборант, надо было успеть зайти до окончания уборки. Если в аудиторию приходили студенты, то дверь уже не запирали. Он успел.
Обычно он приходил в университет задолго до начала лекций.
В общежитии с утра до ночи стоял такой гвалт, что только безнадежно глухой мог там заняться чем-то осмысленным, не спасали никакие наушники. Можно было, конечно, пойти в читальный зал, что он иногда и делал, но Валентину больше нравилось выполнять учебные задания именно здесь, рано утром, как сейчас, или вечером после занятий, когда все разбредались по домам и по делам.
Народ на лекцию начнет подтягиваться не раньше чем через час. А если кто и раньше придет, то, как правило, сидит занимается своими делами, разговорами не докучает.
По воскресеньям он тоже иногда сюда приходил. Когда нужно было выполнить объемные задания – семестровые, курсовые.
Накануне как раз очень удачно позанимался, сделал почти полностью семестровое задание. Осталось рассчитать парочку показателей и написать выводы.
В выходной были открыты только обычные лекционные аудитории. Кроме мела да тряпки у доски здесь охранять было нечего, так что двери были гостеприимно распахнуты круглые сутки.
По воскресеньям в этом корпусе занимались абитуриенты. Подготовительные курсы были организованы на втором и третьем этажах. Верхние этажи в выходной пустовали.
Он предпочитал пятьсот четырнадцатую. В двухэтажной аудитории было хорошее освещение и удобно располагались розетки. Можно было подключить ноутбук, сидя за столом у окна.
Иногда к нему присоединялась Акимова. Однажды, встретив его в воскресенье и узнав, что он идет делать курсовой, увязалась следом. Пришлось половину времени потратить на акимовский вариант. С одной стороны, отказать было неудобно, с другой – ему даже нравилось, что он разобрался в сложном задании и может помочь. Не у одного Кравцова есть голова на плечах.
Вчера тоже притащилась с семестровым. Правда, с вопросами не приставала. Разобралась сама. Пришла уже ближе к обеду. Он ушел в два, она еще осталась.
Примерно через полчаса, легка на помине, появилась Акимова. Уселась рядом.
– Привет!
– Привет! Здесь будешь? Я пойду кофе возьму. Вещи оставлю тогда.
– Давай… Ой, подожди. Я сейчас.
Побежала вверх по лестнице. Аудитория была двухэтажная, и наверху около последних рядов тоже была дверь, выходившая на этаж выше.
Ладно, без нее обойдется. Взял вещи с собой и пошел в буфет.
Буфет открывался в семь часов в расчете на ранних посетителей и был тут же на этаже, далеко ходить не надо.
Уже возвращаясь назад с бумажным стаканчиком в руках, Валентин буквально налетел на выскочившую из аудитории сокурсницу. Бледная, руки трясутся, хочет что-то сказать – зуб на зуб не попадает.
– Ты чего?
– Т-т-т-там Влад.
– Кравцов, что ли? Ну и что?
– Он мертвый.
– Сама ты мертвая, – Валентин отодвинул Акимову от двери и прошел вперед.
Не заметив никаких признаков «мертвого Влада» в зоне прямой видимости, он стал подниматься по ступенькам, последовательно осматривая ряды столов и лавок. Прошел до конца – никого.
– Эй, Акимова! Ты где? Что за шутки дурацкие?
Дошел до двери наверху, выглянул в коридор. Тоже никого. Вернулся в аудиторию, спустился вниз. Девушка все так же стояла в коридоре, прислонившись к стене, и мелко дрожала. Смотрела на него выпученными глазами. Непохоже было, что она пошутила.
– Нет там никого. Иди сама посмотри.
В конце коридора показалась группа студентов.
– Слушай, пойди сядь, успокойся и забудь об этом, – ему очень не хотелось ввязываться в историю. Ей привиделось черт те что, а ему – объясняйся потом. Сделают еще из него посмешище.
– Все! Акимова, слышишь меня? Все! Нет никого! Иди попей водички и успокойся. Или вообще пойди домой поспи, чтобы трупы не мерещились.
Лида, так звали Акимову, похоже, прислушалась к совету однокурсника и, не произнеся ни слова, отправилась прочь. Видимо, «поспать и успокоиться».
Валентин вернулся к своим занятиям, но воспоминание о досадном происшествии засело в голове и не давало сосредоточиться. Уж слишком сильно Акимову долбануло, аж тряслась вся.
Может, её разыграл кто-то? Первое апреля все-таки. А может, его, Валентина, хотели разыграть? Или напугать?
Он считал, что в группе его недолюбливали. Со снисходительностью, переходящей в насмешливость, относились к его готовности первым ответить на вопрос преподавателя, обязательности и аккуратности в выполнении всех заданий, к настойчивым попыткам пересдать экзамен, если не удавалось получить отличную оценку с первого захода.
Да, ему нравилось быть первым, быть отличником. И не только потому, что это давало право на повышенную стипендию. Это было в его характере. И ему наплевать, что кому-то это не нравится.
Но даже если кто-то и хотел разыграть, Влад Кравцов никогда не стал бы в этом участвовать.
Влад на потоке был заметной фигурой. Предмет обожания всех девиц. Обожания от открытого и бесцеремонно показного до робкого и затаенного. Даже никчемная Акимова расцветала, как майская роза, когда Влад обращался к ней с какой-нибудь безделицей. У Валентина Кравцов никаких особых чувств не вызывал – ни обожания, ни неприязни.
Влад всегда выглядел настолько непробиваемо благополучным, что даже если бы Акимова еще десять раз повторила: «Кравцов мертвый», – Валентину все равно даже в голову не пришло бы отнестись к этому заявлению всерьез. Кто угодно, только не Кравцов. И что угодно, только не мертв.
Аудитория стала заполняться студентами. Валентин закрыл ноутбук. Из-за акимовских видений не успел доделать домашку. Не хватило как раз тех десяти минут, которые он потратил на беготню вверх-вниз по лестницам. Обернулся, поискал глазами Влада – не пришел еще.
Вошел Игорь Львович, поздоровался. В ответном приветствии студенты недружно встали, шумно сели. Лекция началась. Пирогов читал лекцию, как всегда, сам себе. Будучи уникальным программистом, за что все старшекурсники его искренне уважали, если не сказать боготворили, преподавательским даром, по мнению Валентина, Игорь Львович ни в малейшей мере не обладал. Чтобы почерпнуть что-то из его рассказа, надо было очень постараться. И они старались. Часто к нему на лекции приходили студенты с других потоков. Пирогов не возражал. Его вообще мало беспокоило, что происходит в аудитории.
Уже через четверть часа преподаватель, не прилагая никаких видимых усилий, полностью завладел вниманием слушателей. Валентин пожалел, что в зале нет Кравцова. Тот умел задавать такие вопросы, которые позволяли акцентировать внимание на важных деталях или, отвечая на которые, Пирогов рассказывал о дополнительных интересных приемах, приводил уникальные примеры. Их диалоги позволяли и всем остальным лучше понять и усвоить сложный материал, почерпнуть нечто ценное.
Прозвенел звонок. И ко второму часу Кравцов не появился.
Сожалея о том, что Влад не пришел на лекцию, Валентин по-прежнему никак не связывал этот факт с утренним происшествием.
Его размышления прервал звук неожиданно открывшихся дверей. Вошел декан и с ним еще мужчина. Валентин подумал о нем: «Не университетский, чужой».
Увидев вошедших, студенты, как обычно при входе преподавателя, стали нестройно подниматься со своих мест в меру собственных представлений об этикете, воспитанности или дисциплине. Декан махнул студентам рукой – «садитесь» – и повернулся к лектору.
– Извините, Игорь Львович, что вынужден вас прервать.
Пирогов кивнул, подтвердив свое согласие приглашающим жестом: «Пожалуйста, пожалуйста».
– Коллеги, – Юрий Ильич всегда обращался к студентам именно таким образом, как, впрочем, и некоторые другие преподаватели. – У нас произошло чрезвычайное происшествие. В связи с этим в университет прибыл следователь прокуратуры, – по аудитории пробежал шумок, – Сергей Иванович Громов.
«Чужой» пристально смотрел в лица студентов. «Высматривает, наверное, преступника», – почему-то неприязненно подумал Валентин.
Декан продолжал:
– Сейчас я попрошу первые десять человек по списку четыреста третьей группы, – он заглянул в листок бумаги, который держал в руке, – начиная с Абрамцева и заканчивая Лутягиным, пройти в кабинет декана для беседы со следователем. А десять следующих, начиная с Моторина и до… собственно, всех остальных из четыреста третьей группы – пройти в кабинет заведующего кафедрой «Телекоммуникации». Кабинет на этом этаже в конце коридора. После первой пары туда же приглашаются студенты четыреста четвертой группы. Первые десять, – он опять сверился со списком, – начиная с Бортникова и заканчивая Лукрецким, – в деканат, точнее, в мой кабинет, и все остальные, начиная с Норкиной, – на кафедру «Телекоммуникации». Прошу отнестись к вопросу серьезно. Прийти должен каждый, кто присутствует сейчас в аудитории.
– А что случилось-то?
Юрий Ильич посмотрел на следователя.
– В интересах следствия я пока не могу вам об этом сказать… Итак, прошу на выход.
– С вещами… – кто-то не смешно пошутил.
С разных рядов начали подниматься студенты и выходить из аудитории. Осталась только четыреста четвертая. Нежданные гости тоже ушли. Воцарилась тишина, грозящая в любую минуту взорваться бурными обсуждениями происшедшего. Игорь Львович этот «взрыв» опередил.
– Ну что, коллеги? Очевидный дефицит информации не позволяет нам сколько-нибудь предметно обсудить упомянутое чрезвычайное происшествие. Потому – продолжим.
Волнение, которое охватило было аудиторию, Пирогову не передалось. Он вернулся к лекции, и одногруппники Валентина, приняв неопровержимость аргумента преподавателя, постепенно пришли в равновесие и снова более или менее погрузились в тонкости программирования.
Но только не Валентин. Он, к своему сожалению, обладал некоторой информацией по «упомянутому чрезвычайному происшествию» и теперь был озадачен тем, как этой информацией распорядиться. А что упомянуто было именно то самое происшествие, теперь уже не приходилось сомневаться. Хорошо, что сначала вызвали четыреста третью и у него есть время обдумать, что сказать следователю. И чем все это может для него, Валентина, обернуться.
Собственно, что он так разволновался? Он тут совершенно ни при чем – «ничего не видел, ничего…». Он бы с радостью продолжил фразу, но сказать, что «ничего не слышал» было уже некоторой натяжкой. Мерзкая Акимова. Кто ее звал?.. И ведь заявит, конечно, что видела то-то и то-то и рассказала об этом Лукрецкому. Он собственно даже толком не знал, что она там видела. Лично он ничего не увидел. Наверное, все же правильнее будет рассказать все, как было…
Вдруг его пронзила ужасная догадка. Как он сразу об этом не подумал? Что, если Акимова заходила в пятьсот четырнадцатую? Аудитория располагалась по соседству, и зайти в нее можно было как с пятого, так и с шестого этажа, как и в эту, пятьсот двенадцатую. Вдруг она именно там что-то увидела? И подумала, что это он, Валентин… О, Господи!
Посоветоваться бы с кем-нибудь. Беда в том, что никого у него в этом городе не было. Никого, кто мог бы помочь и подстраховать в трудной ситуации. Собственно и не только в этом городе. Вообще не было. Родители у него были, конечно, и по-своему замечательные. Он их любил и даже скучал. Но они жили в области, в небольшом городе, работали на заводе и в сложностях современной жизни были мало искушены. Приятели тоже, конечно, были. Но вот кого-то старшего, со связями, с опытом – не было. Тут он один. Вот попал!
Но, может, еще все обойдется? Ничего пока неизвестно. Сердце колотилось. Валентин смотрел на экран, на Пирогова, но ничего не слышал.
Если бы можно было договориться с Акимовой и ничего не говорить вообще. Но это нереально. Даже если бы она не ушла и была сейчас здесь, надежды на нее никакой. Все равно проболтается. Короче, надо рассказать все как есть. И точка.
И даже теперь он не мог поверить, что такое могло произойти. Ну произошло что-то чрезвычайное. Возможно, что-то именно с Кравцовым. Но не такое ведь. Не настолько чрезвычайное. Нет, не может этого быть. Просто не может.
Ребята вокруг него стали вставать со своих мест. Видимо, прозвенел звонок. Закончилась пара. Время пролетело незаметно. Надо идти.
Глава 2
1 апреля
Лиза
Лиза проснулась от звука будильника. Любимая мелодия ее никогда не раздражала. Даже теперь, когда прервала приятный сон.
Снился яблоневый сад. Огромный. Весь в цвету. Яркое солнце, голубое небо. Она босиком шла по тропинке, оглядываясь по сторонам: где же Влад? Она его не видела, но чувствовала, что он где-то рядом. Открыла глаза и, вспоминая сон, подумала: «Наверное, так выглядит счастье…»
С Владом, правда, они позавчера поссорились, но её это нисколько не беспокоило. Не столько поссорились даже, сколько это она обиделась, надулась и ушла. Сказала ему, что была у врача, что сделала тест и что беременна, а он, как ей показалось тогда, недостаточно эмоционально отреагировал. Просто улыбнулся и сказал: «Ну классно. Теперь нас трое».
«Ну классно» – разве этого она ждала?
Ладно, ничего страшного. Сейчас увидит, что она не пришла на учебу и прибежит. После первой пары, конечно. С Пироговым даже Лиза соперничать не могла. Влад всегда предпочитал лекции любимого преподавателя или иной шанс общения с Игорем Львовичем любому другому времяпрепровождению. Сначала Лиза очень обижалась, потом смирилась. В конце концов, Влад при этом работал на их общий семейный капитал. Все отмечали, что у Влада незаурядные способности. Лиза не сомневалась, что у него большое профессиональное будущее и, планируя их с Владом совместную жизнь, на деньги его отца никогда не рассчитывала. Они всего добьются сами.
Сказать родителям? Влад родителям нравился, и они будут только рады предстоящей свадьбе. А то, что за известием о беременности последует свадьба, Лиза не сомневалась. Учиться оставалось пару месяцев, потом, летом, – практика. Свадьбу лучше сыграть сразу после сессии, чтобы хотя бы на неделю съездить отдохнуть. В конце июня где-нибудь.
С Владом они познакомились в сентябре прошлого года. Лиза перевелась в их группу в начале четвертого курса, когда её семья (она, брат и родители) переехала сюда из другого города.
В группу влилась без проблем.
В первое время, правда, возникла некоторая напряженность в отношениях с девчонками. За три года учебы они, безуспешно соперничая за внимание Влада, постепенно утвердились во мнении, что «Кравцов – это их общее достояние». Со всеми одинаково любезен, предпочтения никому не отдает. И тут – какая-то Лиза, которая буквально с момента своего появления в группе узурпирует их достояние без всякого труда.
И правда – выбрали друг друга Влад и Лиза в первый же день знакомства и с первого взгляда.
Дулись девчонки недолго. Убедившись, что изменить они тут ничего не могут и что к ним Влад своего отношения не переменил – со всеми по-прежнему приветлив и любезен: открывает дверь, галантно пропускает вперед и так же, как и раньше, охотно консультирует по вопросам выполнения домашних зданий, курсовых и семестровых, – с ситуацией смирились. Дольше всех дулась Полушкина. Смешная Полушкина. Она с пятого класса была безнадежно влюблена во Влада, за ним следом и в университет поступила, на ту же специальность. Училась теперь с большим трудом, тянула еле-еле. Ей все помогали. А она регулярно приносила в группу самолично испеченные булочки и пирожки. Очень вкусные, кстати. Угощала всех. Но они знали – старается для Влада.
Группа вообще была достаточно дружная, общались хорошо и охотно и в университете, и за его пределами.
В субботу всей группой отмечали день рождения Кати Назаровой у нее дома.
Как всегда, очень весело и креативно.
Устроили вечеринку в стиле семидесятых: комнату украсили, развесив кругом старые виниловые пластинки и картинки того времени, в том числе интересные фото из домашних альбомов самой именинницы и всех её гостей. Катя заранее попросила всех подобрать и принести фотографии и оформила снимки в рамочки.
Назарова – девушка деликатная, не сказала «фото молодых родителей», понимала, что с родителями может быть не у всех просто. Приветствовались фото любых родственников – родителей, дедушек, бабушек, теть, дядей… Тем более что у многих родители в то время еще детьми были. Но почти все принесли фотографии именно родителей. Даже те, у кого семьи распались. И даже тогда, когда это уже были и не совсем семидесятые.
Получилось очень красиво и романтично.
Оделись тоже в стиле тех лет. Катюха нарядилась в мамины брюки клеш и «лапшу» – так раньше называли связанные в резинку облегающие трикотажные кофточки. Отыскала где-то в чемоданах. Благо, размер совпал. Смотрелось очень эффектно!
Катя не оставляла надежды очаровать Толика. Это было бы здорово! Катя с Толиком и они с Владом – можно было бы дружить семьями.
У Лизы дома вещи из семидесятых, конечно, не сохранились, но она тоже стиль выдержала – надела длинную цветастую юбку и блузку. И остальные постарались.
Было классно. Жаль, что им с Владом пришлось уйти раньше.
Фотография родителей Лизы стояла сейчас у нее на тумбочке рядом с кроватью. На фото – двадцатилетняя мама (впрочем, еще никакая не мама, а студентка третьего курса медицинского института), запрокинув голову, хохотала, раскачиваясь на качелях-лодочках со своим однокурсником. Который через несколько лет станет Славкиным, а потом и Лизиным папой. Фотография была замечательная.
Влад тоже принес фото: родители, совсем молодые, сидели на скамейке в городском парке, держась за руки. Этот снимок Лиза уже видела в семейном альбоме Кравцовых. Нина Николаевна умерла, когда Владу было десять. И его отец больше не женился. Пока во всяком случае. Лиза знала, что он уже несколько лет встречается с женщиной, работающей вместе с ним в институте. Она видела Ингу пару раз. Но знакомы они не были. Знала еще, что у Инги есть дочь Алиса. Влад говорил, что она учится в медицинском.
И Инга, и Борис Петрович занимались исследованиями в области органической химии. Инга была рядовым кандидатом наук, а Кравцов-старший – нерядовым доктором, профессором. Его работы публиковались в ведущих мировых изданиях. По приглашению западных университетов по нескольку раз в год он уезжал читать лекции. Звали и на постоянную работу. Но Борис Петрович, насколько она знала, не только из страны, но и из города переезжать не планировал.
Не считая командировок, вообще никуда не ездил. Лето проводил в загородном доме. Читал и работал. Принимал гостей. Приезжали коллеги из Европы, из США, в том числе и бывшие соотечественники. Из ученых его уровня мало кто остался в стране. Однажды они с Владом заехали к Борису Петровичу в новогодние праздники и попали на одну из таких встреч. Приехали друзья из Берлинского университета. Лиза с удивлением обнаружила, что Влад легко общается не только на английском, но и на немецком. Тут же решила, что выучит итальянский. И с февраля записалась на курсы. Отставать не хотелось. Владу ничего не сказала. Вот поедут отдыхать в Италию, а она – пожалуйста: говорит на итальянском!
Посмотрела на часы – почти девять. Еще минут пять можно понежиться под теплым одеялом и надо вставать. Через час уже может Влад появиться. Кстати, странно, что он до сих пор не позвонил и не написал ничего. Вместе с этим неожиданным открытием желание «еще понежиться» как-то сразу пропало, и Лиза с легким чувством скорее недоумения, нежели тревоги, встала и пошла в душ.
Глава 3
1 апреля
Лера
Лера (для студентов, конечно, – Валерия Викторовна) возвращалась на кафедру. После разговора с деканом не могла прийти в себя. Не укладывалось в голове. Безумно было жаль Влада. Это чувство заслоняло все другие ощущения и соображения.
Абсолютная невероятность и даже невозможность случившегося выбивала из колеи и не давала в полной мере осознать, что же произошло. Лера прекрасно понимала состояние студентов, которые, сидя перед следователем, не могли толком вспомнить ни во сколько они пришли сегодня в университет, ни кого при этом встретили, ни когда в последний раз видели Влада.
Лера была куратором четыреста третьей и знала ребят достаточно хорошо.
В конце коридора увидела бегущую ей навстречу Полушкину. Вот она бы лучше дома сидела. Подбежала запыхавшаяся, ревет.
– Валерия Викторовна, как же так? Это правда? Где он? Где все? В деканате? Куда идти? – Полушкина тараторила, не переставая всхлипывать.
– Стоп, стоп, стоп. Пойдем-ка на кафедру, успокоишься немного. У тебя, случаем, температуры нет? Не болеешь? Выглядишь неважно…
– Какая разница! Мне Норкина позвонила и сказала. О-о-о-о-йййййй!
– Маша, тише, тише, – на кафедре толпился народ, Лера завела девушку в лаборантскую. – Садись вот сюда. Ольга Петровна, сделайте, пожалуйста, Маше чаю.
Полушкина села за стол, обхватила голову руками и начала не то реветь, не то стонать, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Чаем тут, похоже, не обойтись. Сейчас валерьянки накапаю.
Ольга Петровна открыла аптечку и достала флакончик с лекарством. Все уже были в курсе того, что случилось.
Глава 4
1 апреля
Она
Весь вчерашний день она занималась обычными домашними делами. Приехав домой около одиннадцати, зарядила стирку, приготовила обед, поела, сходила за продуктами, потом до вечера гладила белье. Спала тоже нормально. Кошмары не мучили. И сегодня проснулась в нормальном настроении. Особо не нервничала. Села завтракать.
Захотелось выпить. Подошла к буфету, достала коньяк. Налила. Выпила. Еще налила. Так и сидела, выпивала и закусывала, тупо глядя в телевизор, ни о чем не думая. Вчера уже все передумала.
Из-за громко говорящего «ящика» не сразу услышала, что звонит телефон. Скорее, увидела – засветилась лежащая неподалеку трубка.
– Да, слушаю… – услышав, кто звонит, сменила тон с тяжелого недовольного на легкий и радостный, – Привет! Как дела, мой хороший?.. Ты где? Что? Что случилось?.. Не может быть!.. Давай не по телефону… Дома, конечно, дома. Приезжай скорее. Жду тебя.
Положила трубку, посмотрела на часы: половина двенадцатого. Ехать ему минимум час. Успеет привести себя в порядок. Убрала бутылку, прибрала со стола, принесла чистые тарелки, чашки, приборы. Кофе сварит позже. Сейчас – в душ. Посмотрелась в зеркало. Голову – помыть и уложить.
Оглядев комнату на предмет какого-либо беспорядка и ничего неправильного не обнаружив, она проследовала в ванную.
Это она воскресным утром выстрелила в молодого, умного и красивого Влада Кравцова. Выстрелила преднамеренно и хладнокровно. В тот момент, когда он схватил ее за плечи и начал трясти.
Пистолет был у нее наготове, в руке. В кармане широкого расклешенного плаща.
Просто приподняла руку, ткнула дулом в левую часть груди и выстрелила.
Туда, где сердце.
В здание она прошла накануне вечером, вместе с толпой студентов, спешащих на четвертую пару второй смены. На входе сидел охранник, проверял пропуска. Но когда к началу пары студенты, переходя из корпуса в корпус, шли сплошным потоком, помахивая студенческими билетами, проверить каждого он само собой не мог. Она тоже показала «пропуск» и с уверенным видом прошагала вперед.
До начала занятий, пока не прозвенел звонок, и потом на переменах она с деловым видом прохаживалась по коридорам. Когда начиналась пара, останавливалась у окна и стояла, как будто ожидая кого-то. Если в коридоре появлялись люди и она попадала в поле чьего-то зрения, то, не задерживаясь, перемещалась на другой этаж.
Ближе к одиннадцати учебный корпус опустел.
Она зашла в аудиторию пятьсот четырнадцать и прикрыла дверь. Зашла через вход на шестом этаже, аудитория была большая, двухэтажная.
Свет не включала. Уличное освещение давало достаточно света, чтобы разглядеть столы и скамейки.
Не спала в течение всей ночи. То садилась за парты, то ходила из угла в угол. Наверху. По лестнице спустилась лишь однажды – закрыла на задвижку дверь в нижней части аудитории.
В полседьмого взяла телефон. Набрала номер, который от многократного повторения запомнила наизусть. Потом набрала текст CMC. Буквально через пару минут телефон задребезжал. Затихал и снова начинал беззвучно «звонить». Немного выждав, она выключила трубку, вытащила сим-карту, разрезала на части и бросила в расщелину в полу. Деревянный пол от времени растрескался, доски неплотно прилегали друг к другу.
Поджидая посетителя, она встала у стены напротив двери.
В семь двадцать пять дверь открылась, вошел, точнее вбежал, молодой человек. Студент четвертого курса Влад Кравцов. Был сильно взволнован, потом – рассержен. Разговор длился не более пяти минут. Молодой человек подошел к ней вплотную, схватил за плечи, начал трясти. И потом упал. Подкошенный выстрелом.
Несколько секунд она стояла не двигаясь. Потом наклонилась, проверила – мертв. Обошла тело и, не оглядываясь, спустилась вниз по лестнице. Вышла через дверь на пятом этаже.
Занятия на подготовительных курсах начинались в девять. Она спустилась еще на один этаж и расположилась за партой в пустующей аудитории, дожидаясь, когда холл внизу наполнится людьми, чтобы выйти, не привлекая к себе внимания.
Что спустя полчаса и сделала.
Глава 5
1 апреля
Лиза
Лиза вышла из душа и, направляясь на кухню, еще из коридора бодро начала заготовленную фразу.
– Мама и папа… – увидев одну только маму, уже не так торжественно продолжила, – … вы скоро станете бабушкой и дедушкой.
Анна Сергеевна с сомнением посмотрела на дочь.
– Первого апреля никому не верю?
– И совершенно напрасно не веришь. Никаких шуток. А папа где?
– Посмотри на часы. На работе, конечно, где же еще. И я уже убегаю, – присела к столу, – ты серьезно насчет ребенка?
– Серьезней некуда.
– Поздравляю! Это здорово! К сожалению, бежать уже надо, а то опоздаю. Вечером поговорим. Ты, кстати, чего не на учебе? Плохо себя чувствуешь?
– Да нет, хорошо все. Просто так вышло. Пойду сейчас.
– Завтракай давай. На плите – омлет, кофе горячий. Приятного аппетита! – Анна Сергеевна поцеловала Лизу и, уже выходя из кухни, обернулась и помахала ей рукой. Очень хотелось остаться и обсудить эту замечательную новость, но пора было ехать на работу. – Пока!
– Пока.
Лиза налила кофе, взяла ноутбук, открыла скайп.
Непривычно без телефона. То, что посеяла трубку у Назаровой, обнаружила еще в субботу. Зайдя домой, потянулась к сумке достать телефон и посмотреть, не бросил ли Влад какую-нибудь милую эсэмэску ей вслед, и обнаружила, что телефона в сумке нет. Сразу – в скайп. Набрала Назарову, чтобы поискала её трубку. Наверняка, там оставила, больше негде. Так и было. Катя сообщила, что телефон её уже нашла. Договорились, что захватит в понедельник в универ. Жили они достаточно далеко друг от друга, и в воскресенье обе планировали заняться семестровыми.
Практически все Лизины «контакты» были представлены также и в скайпе, так что и в отсутствие телефона связаться проблем не было. Хотя телефона очень не хватало. Ощущала это прямо физически.
Сегодня что-то даже не написал никто. Хотя бы Влад поинтересовался, почему ее нет на лекции. Лиза весь прошедший день провела дома за уроками, никуда не выходила, никому не звонила. Перекинулась парой сообщений по поводу семестрового в скайпе, и все.
Посмотрела, кто в сети. Влада нет. Непонятно. Вот Назарова все время на связи – молодец!
Решила сначала написать Кате, узнать, как там что.
Лиза: Кать, привет! Ты на учебе?
Катя: Я – на учебе. А ты где?
Лиза: Дома.
Катя: Сейчас позвоню на городской.
Зазвонил телефон.
– Але!
– Привет! Ты чего не пришла?
– Да не знаю. Приду к третьей паре.
– Не надо.
– Что значит «не надо»? Случилось что-нибудь?
– Я сейчас сама к тебе приеду.
– Катя, не пугай! Шутки опять первоапрельские?
– Все, жди. Я буду через полчаса. Не уходи никуда.
– Уроки отменили, что ли? – Короткие гудки. Отключилась уже.
Тут уже было не до обид. Стала звонить Владу.
Длинные гудки. Никто не ответил.
Глава 6
1 апреля
Валентин
Валентин стоял со всеми у деканата. Бортников зашел первым из их группы, в соответствии со списком. От четыреста третьей, которая толпилась тут же, все уже знали, что сегодня утром в пятьсот четырнадцатой аудитории нашли тело Влада Кравцова. Тело увезли в морг.
По разговорам можно было понять, что спрашивали у всех одно и то же: во сколько пришли сегодня в университет, с кем разговаривали, о чем, когда в последний раз видели Кравцова, где находились вчера утром с семи до двенадцати. И отвечали все, наверное, примерно одно и то же. Следователю, должно быть, уже и слушать надоело, ничего интересного. Сейчас он следователя развлечет. Господи, что ж такое-то?
На третью группу часа два ушло, значит, минут по десять-пятнадцать на человека. То есть ему минимум еще час ждать. Может, пойти кофе выпить?
Почему так страшно? Ведь он ни при чем тут, совершенно ни при чем. Следователь должен искать преступника и будет искать, и найдет. Ни у кого нет никаких оснований подозревать его, Валентина.
Открылась дверь, показался Бортников.
– Лукрецкий, ты следующий. Заходи.
– Почему Лукрецкий? – Воронов стоял наготове у двери и удивленно посмотрел на Валентина. – Что, отличники без очереди? Или другие причины есть?
– Воронов, совсем сдурел? Ты чего говоришь-то? – одернул его кто-то из девчонок.
Валентин этого уже не слышал. Почему? Почему он? Акимова объявилась?
Следователь сидел за столом декана. Внимательно посмотрел на вошедшего.
– Присаживайтесь. Ваша фамилия? Имя? Отчество?
Валентин сел за стол напротив.
– Лукреций Валентин Всеволодович.
Руки дрожали, голос тоже дрожал. Он ничего не мог с собой поделать.
Следователь, видимо, истолковал его состояние по-своему.
– Валентин Всеволодович, куда вы спрятали пистолет?
На лице Валентина отразилось такое удивление, если не сказать шок, что следователь засомневался, что угадал с вопросом.
– Какой пистолет? – Валентин не верил своим ушам. Все еще хуже, чем он предполагал?
В голове зазвучали фразы из фильмов про преступников: «не следует ничего говорить до прихода адвоката», «у вас есть право на один звонок» и прочее. Никакого адвоката у него не было, да и сдержать себя он уже не мог.
Начал говорить. Медленно. Четко выговаривая каждое слово.
– Я про пистолет ничего не знаю. Да, я действительно вчера был в пятьсот четырнадцатой с десяти утра до двух примерно. Считал семестровое задание, на ноутбуке, – потом заговорил быстрее и говорил, уже не останавливаясь:
– Я и раньше приходил туда по воскресеньям, курсовые делал. Я по аудитории не расхаживал, под столы не заглядывал, я просто сидел за столом на первом ряду с ноутбуком и считал семестровое задание! Сегодня пришел в университет рано, часов в семь, я всегда рано прихожу. Ну и что? Это не запрещено. Потом пришла Акимова, потом куда-то сбегала, прибежала, сказала, что якобы видела мертвого Кравцова. Я не поверил, конечно. Подумал, что разыграл ее кто-то. Первое апреля потому что. Потом лекция началась. Все.
– Да вы не волнуйтесь так. Если вы не виновны, все разъяснится. Выпейте воды.
Следователь налил воды, пододвинул ему стакан.
Валентин молчал.
– Валентин Всеволодович, вы сказали, что и раньше приходили в пятьсот четырнадцатую аудиторию заниматься. Когда это было в предыдущий раз? До вчерашнего дня.
Валентин постарался вспомнить.
– В декабре. В декабре каждое воскресенье приходил, с курсовым.
– А почему не в библиотеку или в комнату для занятий в общежитии? По-моему, есть такие.
– Не знаю. Мне здесь нравилось.
– А какие у вас были отношения с Кравцовым?
– Нормальные.
– Конфликтов не было?
– Нет.
Следователь продолжал задавать вопросы, Валентин отвечал односложно. Выговорившись, немного успокоился. На вид следователь, вроде, нормальный мужик. И разговаривает с ним доброжелательно. Если не считать первого вопроса, конечно.
Интересно, это Акимова все же вернулась и все доложила или его еще кто-то видел в воскресенье? Почему именно к нему такое пристальное внимание?
Он не ошибся. Акимова действительно «вернулась и все доложила».
Сначала, выскочив из университета в шоковом состоянии, она бежала по улице еще минут десять, не останавливаясь. Потом остановилась, отдышалась. Дошла до остановки. Села в маршрутку, идущую по направлению к дому. Зачем? Проехав несколько остановок, вышла и села на скамейку. Попыталась понять, что же произошло.
Она еще дома, когда собирала сумку, обнаружила, что нет «университетских» очков. Для дома у нее были другие. Решила, что оставила их вчера в пятьсот четырнадцатой.
Когда пришла сегодня в аудиторию и открыла сумку, вспомнила про очки. Побежала за ними через шестой этаж. А ведь можно было просто выйти в коридор на пятом и зайти в соседнюю дверь. Сама не знает, почему побежала через верх. Лучше бы она этого не делала.
Зашла и прямо перед собой увидела Влада…
Он лежал на полу позади парт, за последним рядом, неестественно скрючившись. Рядом было пятно. Сразу подумала, что кровь. Кажется, она закричала. И тут же выбежала. Снова – в пятьсот двенадцатую и бегом по лестнице вниз. Налетела на Лукрецкого.
Конечно, надо вернуться в университет и кому-то все рассказать.
Так и сделает.
Повторив маршрут в обратном направлении и оказавшись снова напротив аудитории пятьсот четырнадцать, она, немного постояв перед дверью, развернулась и решительно пошла прямо на кафедру.
В коридорах было пусто. Заканчивалась первая пара. До звонка минут пятнадцать.
Лера сидела на кафедре одна. Пристроив Полушкину у Ольги Петровны в лаборантской, пробовала заняться проверкой курсовых. Работу никто не отменял. Заглянула Акимова.
– Здравствуйте. Можно войти?
– Заходи, конечно. Здравствуй. Садись, – Лера показала на стул, стоящий рядом.
– Валерия Викторовна, как хорошо, что вы здесь.
– Тебя, вроде, не было на первой паре? Знаешь уже, что произошло?
– Вы тоже знаете?
Акимова изложила свою историю.
И про сегодня. И про вчера.
– Лида, тебе, думаю, лучше пойти к следователю и все ему рассказать. Они еще здесь, в университете. Все равно тебя обязательно вызовут. Пойдем, провожу.
– А мне это, как думаете, грозит чем-то?
– Не думаю. Впрочем, вариантов все равно нет. Надо все рассказать. Возможно, это поможет раскрыть преступление.
Акимова числилась в четыреста третьей группе. Со студентами этой группы как раз сейчас беседовали следователи. В соответствии с ее номером в списке группы пошли к деканату.
Лера постучала и вошла в кабинет декана. Через пару минут выглянула и позвала Акимову.
– Лида, заходи.
Лера видела, что Акимова сильно волнуется.
– Валерия Викторовна, а вы можете тоже остаться?
Лера вопросительно посмотрела на следователя. Тот кивнул.
– Я не против. Присаживайтесь тоже.
Когда они вышли из кабинета, их окружили, забросали вопросами.
– Ну что? Как? Лида, ты знаешь что-то?
Акимова отрицательно помотала головой и отошла к окну, давая понять, что обсуждать ничего не намерена.
– Валерия Викторовна, а вы что думаете? Есть какие-то идеи?
– Если вы имеете в виду какие-то версии, то нет. Честно говоря, я так потрясена, что ни о чем таком даже не думаю. К тому же очень надеюсь, что у меня и не может быть никаких версий. Не хочу даже думать, что преступление как-то связано с университетом. Чем-то, кроме места… Где, кстати, Лиза?
– Ее не было сегодня.
– Не знаете, почему?
– Нет.
– Пора на лекцию, – посмотрела на студентов: на лицах молодых людей читалась растерянность и подавленность. – До свидания.
– До свидания.
Глава 7
1 апреля
Она
Она только вышла из душа и взялась за фен, чтобы уложить волосы, когда раздался звонок в дверь.
Быстро он. На такси примчался. Об этом она не подумала. Ненакрашенная, непричесанная, волосы мокрые… – ну, может, так оно и лучше.
Приехавший (действительно на такси) молодой человек буквально влетел в квартиру – не сняв обувь, не останавливаясь в прихожей, стремительно прошел в гостиную. И там не мог остановиться – продолжал ходить, держась за голову.
– Что мы наделали?! Мне сразу эта идея не понравилась! Дошутились!..
– Подожди, подожди, о чем это ты? Да остановись наконец!
– Как ты не понимаешь?! Убийца мог воспользоваться нашей дурацкой шуткой!
– Ну что ты напридумывал? – она подошла к нему, обняла, начала гладить по спине, по голове. Спокойный ласковый голос: – Родной мой, хороший мой, ну что ты?! Конечно, все это ужасно, такая трагедия, мне тоже очень жалко Влада. Но ты здесь совершенно ни при чем. Не надо себя винить. Мы все его очень любили, никто не желал ему зла. А то, что хотели пошутить, так ведь первое апреля. И никакой преступник не мог этим воспользоваться, потому что никто кроме нас об этом не знал. Ты никому не говорил?
– Нет.
– Вот и хорошо. И я никому не говорила. Так что даже не думай об этом.
– Меня следователь допрашивал.
– Именно тебя?
– Нет, всю группу, обе группы.
– Ты ему ничего не сказал?
– Нет.
– Вот и правильно. И не говори ничего. А то привяжутся, затаскают по допросам, арестуют еще, чего доброго. Зачем тебе все это? Полиция обязательно найдет преступника, и ты увидишь, что все, что произошло, никак с нами не связано. Пойдем, налью тебе чаю горячего и еще чего-нибудь.
Звук ее голоса обволакивал, успокаивал. И говорила она именно то, что он больше всего хотел сейчас услышать. Пусть повторит еще и еще раз. Он не виноват, он все это придумал, просто от шока все перепуталось в голове. Они все любили Влада и не хотели ничего плохого… И эти события никак не могли быть связаны. Просто не могли быть и все.
Правильно, что он сюда приехал, с ней всегда так хорошо. Какое счастье, что она у него есть. А Влад говорил: «У нее нет сердца».
Он сидел за столом и поглощал пиццу, закусывая изрядную порцию спиртного. Даже не посмотрел, какого именно. Какая разница? На душе стало заметно легче, сжимавшая сердце боль отпустила. Пицца была покупная («продукты глубокой заморозки: быстро и вкусно»), но ему не привыкать. У них и дома кулинарные изыски были редкостью. Мать все время была занята подготовкой отчетности – на супы, борщи, котлеты, а тем более пироги, времени никогда не хватало.
Выбирая, куда поступать после школы, одно он знал точно – бухгалтером не будет. По образованию мать была инженером-конструктором. Но времена изменились, и конструировать летательные аппараты больше не требовалось. Почти все её сокурсники работали не по специальности: кто – в продажах, кто – в снабжении, другие, как и она, бухгалтерили.
– Тебе отдохнуть бы надо, отвлечься. У тебя мама к тетке надолго уехала? Может, съездишь навестишь её? Развеешься заодно.
– Нет, не хочу.
Глава 8
1 апреля
Лиза
Услышав наконец звонок, Лиза открыла дверь.
Всю дорогу Катя репетировала, что скажет, но теперь стояла и не могла выдавить из себя ни слова.
– Катя, что? Говори уже! С Владом что-то?
– Лизок, не знаю, прямо, как сказать… – по виду подруги она видела, что тянуть дальше невозможно. – Его убили.
– Что значит, убили? – Лиза недоуменно смотрела на Назарову.
Катя начала сбивчиво рассказывать… Лиза пошла было в комнату, потом резко обернулась: – Не верю! Ты его видела?
– Нет, не видела.
– Можешь со мной в морг съездить?
– Конечно, куда угодно. Только я не знаю, куда ехать-то.
– Куда ехать, куда ехать… – Лиза звонила матери. – Сейчас попрошу маму узнать, где это может быть: – Мама… – больше ничего сказать не смогла. Выронила трубку и закрыла лицо руками.
Катя подняла телефон и поговорила с Анной Сергеевной.
– Сейчас она приедет.
Глава 9
1 апреля
Лера
Наконец-то это невеселое тяжелое первое апреля подходит к концу. И лекции, и практики, и консультации закончены, сейчас зайдет на кафедру за вещами и – домой.
Что-то припозднилась с консультацией по курсовому, десятый час уже. Тянут до последнего, а за неделю до срока сдачи идут целой толпой. Господи, еще у кафедры кто-то стоит, поджидает. От стены отделилась фигура – Лукрецкий. Вид ужасный, как будто неделю не ел и не спал.
– Валерия Викторовна, можете мне уделить пять минут?
– Могу. Давно ждешь?
– Не знаю. Часа три, наверное.
– Может, по дороге поговорим? Могу подвезти тебя.
– Нет, спасибо. Я быстро. Валерия Викторовна. Я ни в чем не виноват. Я даже не видел его. Его тело. Правда. Поверьте мне.
– Валентин, ты чего? Конечно, я верю тебе. Тебя никто и не подозревает.
– Подозревают. Меня следователь спросил: «Где пистолет?» Вы понимаете? Он на меня думает.
Ну и ну.
– Валя, успокойся. Я думаю, ты преувеличиваешь.
– Я был там, но я ничего, ничего не видел! Он еще спрашивал, нет ли у меня с Владом, то есть не было ли, конфликтов. Простите, что я вас гружу. Я просто не знаю, что мне делать. Они не найдут убийцу и повесят на меня.
– Валя, что ты говоришь?! Что значит «повесят»? Это его работа, он собирает информацию, как его учили, как умеет. Ты просто переволновался. И это совершенно понятно. Я уверена, что никакого предвзятого отношения к тебе нет и быть не может. Никаких особых причин для беспокойства нет.
– Думаю, есть. Вы просто там не были и не слышали, как он со мной говорил. Валерия Викторовна, я вас хочу попросить. Если меня задержат и обвинят в этом преступлении… Пожалуйста, найдите настоящего убийцу. Вы же хороший аналитик, у вас получится.
Лера не знала, что сказать.
– Валя, я, конечно, готова тебе помочь, чем могу – могу поручиться за тебя, характеристику написать, поддержать как-то. Но найти убийцу может только следователь. Это его работа. Его этому учили. Анализ производственных и финансовых показателей – это одно, а поиск преступника – совсем другое.
– Нет, значит? – обреченно опустил голову. Это было невыносимо.
– Валя, давай не будем придумывать то, чего нет. Я обещаю, что схожу к следователю и поговорю с ним. Думаю, что смогу развеять твои опасения. Хорошо?
– Спасибо.
Лукрецкий попрощался и ушел.
Лера тоже отправилась домой. И без того было тяжело на сердце, а стало еще хуже.
Поставила машину на стоянке около дома, посмотрела на часы. Половина одиннадцатого.
Следующий день у нее был свободен от занятий, и она планировала заняться домашними делами. Тем более что вечером должен был приехать из Питера Денис. В командировку. Их агентство открыло здесь филиал, и он теперь был у Леры частым гостем. Приезжал Денек собственно утром, но – сразу на работу. А к ней уже вечером.
Приезду племянника Лера была рада. Они отлично ладили.
Теперь придется сутра позвонить следователю. Сергей Иванович. Его, вроде, так зовут. Попросить о встрече. Номер телефона он ей оставил после беседы, сказал звонить, «если что». Можно считать, что это и есть «если что».
Глава 10
2 апреля
Громов
Громов на встречу охотно согласился. Сказал, что у него тоже есть к ней ряд вопросов. Пригласил к трем. Так что Лера успела с утра и продуктов купить к приезду Дениса, и ужин приготовить.
Пришла ровно к трем. Без опозданий. Поздоровавшись с Громовым и на всякий случай представившись, Лера сразу перешла к тому, зачем пришла.
– Сергей Иванович, я готова ответить на все ваши вопросы, но начать хочу с того, что меня очень беспокоит. Ко мне вчера приходил Валентин Лукрецкий. Это молодой человек, который был в воскресенье в той аудитории. Пятьсот четырнадцатой. Он совершенно выбит из колеи. Ему показалось, что вы именно его подозреваете. Оттого, что он оказался, как позже выяснилось, на месте преступления. Сам о том не подозревая.
– Ну, во-первых, неизвестно еще, отчего он, как вы выразились, «выбит из колеи», а во-вторых, я действительно включил его в список подозреваемых.
– То есть? На каком основании?
– На том основании, что на момент преступления алиби у него нет. Это раз. Через несколько часов после преступления он там находился и достаточно долго, это установленный факт. Он сам это подтвердил.
– Он это не подтвердил, а сам об этом сообщил.
– Это неважно. Итак, это два. Он явно находится в состоянии стресса, никаких других причин для которого не наблюдается. Это три.
– Ну знаете, стресс его как раз объяснить очень легко. Хорошо, я была в выходные на даче у друзей и меня видели не менее десяти человек, которые готовы это подтвердить. А если бы я дома спала до обеда? И сейчас вы выспрашивали бы у меня о конфликтах с Владом? Даже я, взрослый человек с устойчивой психикой, чувствовала бы себя не очень комфортно. А он еще совсем молодой, неопытный. Неудивительно, что нервничает.
Громов не перебивал, дал ей договорить до конца. Потом продолжил:
– И наконец самое главное. Четвертое. Выяснилось, что у него есть мотив. И достаточно весомый!
– Какой?
– Вчера в деканат пришло письмо из компании «ChemicalExpress» с результатами оценки работ, отправленных на конкурс два месяца назад. Так вот. Первыми в списке идут Кравцов и Лукрецкий, которые набрали соответственно 148 и 138 баллов. А место в компании, на которое претендовали участники конкурса, только одно! – Говоря это, следователь все сильнее повышал голос и теперь, выразительно и пристально, не мигая глядя на Леру, завершал свою речь уже более спокойно: – А в условиях конкурса сказано, что если первый претендент по какой-то причине не принимает предложение компании, то его право на это место переходит к следующему за ним!
Лера была потрясена. Причем тут этот конкурс? Она отлично помнила, что ребята в нем участвовали, почти вся ее группа. Тогда приехали представители компании, рассказали об истории и перспективах «ChemicalExpress» и объявили конкурс на место в компании. Участвовали студенты четвертого и пятого курсов.
Компания действительно очень перспективная и успешная. И условия предложили исключительно привлекательные.
Появились представители «ChemicalExpress» у них в университете благодаря Кравцову-старшему: у него было много зарубежных контактов и он часто приглашал представителей интересных компаний посетить их университет и встретиться со студентами.
И вот одна из встреч продолжилась таким интересным образом – конкурсом для студентов, предоставляющим в итоге кому-то уникальный шанс трудоустройства. Но при чем тут убийство?! Влад и участвовал-то в конкурсе между делом, скорее за компанию. Она точно знала, что у него были совершенно другие планы на будущее. Но разве Громову это объяснишь? Все, что она может противопоставить его видению ситуации, фактами не назовешь. Мнения и предположения.
Конец ознакомительного фрагмента.