Глава 4
– Вам, наверное, доставляет удовольствие унижать меня? – пылко прошептала Элизабет.
– Я не желал, чтобы вы поставили себя в глупое положение, флиртуя с гостем моей тетки, – холодно парировал Натаньел.
Услышав новое оскорбление, Элизабет ахнула, и в ее синих глазах заблестели слезы унижения.
– Сэр Руфус сам искал моего общества! – дрожащим от волнения голосом произнесла она.
Натаньел покосился на соседа, который пытался вести светскую беседу с миссис Уилсон и Летицией Грант. Очевидно, Теннант не слишком уверенно чувствовал себя в дамском обществе. Он то и дело косился на Элизабет, что доказывало: он приехал сюда только ради нее.
Натаньел презрительно скривил губы и обернулся к Элизабет:
– Не сомневаюсь, такой, как Теннант, – весьма выгодная партия для компаньонки знатной дамы!
Элизабет озадаченно нахмурилась, не совсем понимая, чем вызвала неудовольствие графа. Она сознавала только одно: Натаньел на нее злится. Возможно, сэр Руфус Теннант – в самом деле «выгодная партия» для компаньонки знатной дамы, но отнюдь не для леди Элизабет Коупленд!
– И я не сомневаюсь, – нарочито вежливо ответила она.
– Может быть…
– Осборн, прошу тебя, помоги мне уговорить сэра Руфуса прийти к нам в субботу на ужин! – Миссис Уилсон бросила слегка неодобрительный взгляд на племянника, который продолжал о чем-то вполголоса беседовать с ее компаньонкой.
– Сейчас я к вам присоединюсь, тетушка, – ответил Натаньел, но тут же снова повернулся к Элизабет и, понизив голос, произнес: – Конечно, для вас Теннант, возможно, староват…
Элизабет надменно подняла темные брови:
– Милорд, компаньонка едва ли может рассчитывать на такую роскошь, как молодой муж! – Она многозначительно покосилась на сэра Руфуса. – Его внешность и манеры кажутся мне вполне приятными. И похоже, он человек довольно состоятельный.
– А для вас это, конечно, важно? – высокомерно осведомился Натаньел.
Элизабет скромно опустила ресницы:
– Не сомневаюсь, милорд, материальное положение жениха имеет значение для большинства потенциальных невест!
– Как и приданое невесты всегда имеет значение для жениха, – многозначительно протянул он. Конечно, Элизабет тут же вспомнила, что приданого нет ни у нее, ни у ее сестер…
Их отец был милейшим человеком, любящим и добрым, но после ухода жены он постепенно отдалился от всех, включая самых близких, до такой степени, что не позаботился должным образом о будущем дочерей после своей кончины. Он умер скоропостижно. Возможно, отец считал, что к тому времени, как произойдет это печальное событие, Диана, Каролина и Элизабет благополучно выйдут замуж. Правда, Элизабет не понимала, как они могли выйти замуж, если отец не вывозил их в свет и таким образом лишал возможности познакомиться с потенциальными женихами!
Как бы там ни было, Маркус Коупленд никак не оговорил в своем завещании приданое для трех дочерей. Из-за его недальновидности девушки вынуждены были положиться на милость Гейбриела Фолкнера, дальнего родственника Маркуса, ставшего наследником его титула и состояния.
Элизабет натянуто улыбнулась:
– Тогда будем надеяться, ради вашей пользы, что обе мисс Миллер и мисс Ратлидж – обладательницы солидного приданого!
Натаньел нахмурился. Он совсем не обрадовался тому, как ловко она повернула разговор в сторону совсем не тонких матримониальных намерений его тетки.
Он помнил, что два его ближайших друга намерены в самом ближайшем будущем вступить в брак. Доминик воспылал страстью к красавице Каро Мортон, скрывающей свое лицо под маской, а более практичный Гейбриел, унаследовавший титул графа Уэстборна и ставший опекуном дочерей покойного графа, принял решение предложить руку и сердце одной из трех своих подопечных. Но намерения друзей вовсе не убедили Натаньела в том, что он и сам должен вскоре пойти к алтарю. Более того, он считал своим долгом сохранить саму идею холостяцкой жизни для других своих ровесников, которым также до сих пор удавалось избежать брачных уз.
Элизабет с трудом подавила улыбку при виде неодобрительного выражения лица Натаньела при одном упоминании о его возможной женитьбе. Она поняла, что надежды, которые питала в отношении племянника миссис Уилсон, скорее всего, не оправдаются.
– Милорд, вам и в самом деле лучше вернуться к тетушке и ее гостю! – Она бросила на графа вызывающий взгляд, чувствуя, что в последней схватке вышла победительницей.
Натаньел смерил ее высокомерным взглядом:
– Я привык поступать, как мне вздумается, а не повиноваться желаниям других!
Элизабет невольно улыбнулась и заметила:
– Кто бы мог подумать!
В ответ на ее явное ехидство карие глаза прищурились.
– Вы…
– Осборн, твой чай остынет! – властно перебила его миссис Уилсон.
Элизабет вдруг сообразила, что рискует навлечь на себя гнев своей хозяйки, если немедленно не положит конец разговору с ее племянником. Не удостоив графа более ни единым взглядом, она подошла к миссис Уилсон.
– Лорд Торн просто давал мне советы по поводу безопасных маршрутов для прогулок с Гектором. – Она рассеянно улыбнулась сэру Руфусу Теннанту, который при ее приближении поспешно вскочил на ноги.
– Конечно! – Миссис Уилсон добродушно улыбнулась племяннику, не спеша подошедшему к остальным. – Он такой славный мальчик, всегда заботится о благополучии других…
Элизабет не смогла сдержаться и недоверчиво фыркнула. Увидев, что ее хозяйка сурово сдвинула брови, она притворилась, будто закашлялась. Ее смешила сама мысль о том, что Натаньел Торн – «славный мальчик», который «заботится о благополучии других»; граф казался ей олицетворением высокомерия, и единственной особой, о которой он хоть как-то заботился, помимо себя самого, была, по всей видимости, его тетушка.
– Бетси, надеюсь, вы не простудились. – Миссис Уилсон деликатно поднесла к носу платок.
Краем глаза Элизабет заметила, как красивые, чувственные губы графа расплылись в насмешливой улыбке.
– Нет-нет, я не простудилась, – заверила она пожилую даму. – Возможно, что-то в комнате вызывает у меня аллергию, – добавила она, желая уязвить ухмыляющегося графа. – Прогулка на свежем воздухе мигом исцелит меня!
– Я как раз собирался уходить, – заявил сэр Руфус Теннант, ставя на стол пустую чашку. – Может быть, вы позволите сопроводить вас?
При этом предложении у Элизабет екнуло сердце. Замечания о сэре Руфусе, которые она отпускала в недавнем разговоре с лордом Торном, были вызваны единственно чувством противоречия. Она не испытывала никакого романтического влечения к некрасивому, неуклюжему соседу миссис Уилсон, который к тому же был лет на двадцать старше ее. Она невольно устыдилась, подумав, что леди Элизабет Коупленд не удостоила бы такого скромного кавалера даже взглядом!
– Смею вас заверить, я знаком со здешними краями гораздо лучше Осборна, – высокопарно продолжал сэр Руфус.
Элизабет подумала: он не только некрасив, но и напыщен. На Натаньела она старалась не смотреть, но догадывалась, что сейчас он, скорее всего, неодобрительно хмурится. Наверное, именно поэтому, из духа противоречия, Элизабет и приняла приглашение сэра Руфуса. Впрочем, она по-прежнему не испытывала никакого расположения к этому человеку – ни как Бетси Томпсон, ни как леди Элизабет Коупленд…
Она едва заметно вздохнула:
– Ваше предложение очень любезно, сэр Руфус…
– В самом деле, очень любезно, – тепло сказала миссис Уилсон. – Сэр Руфус, на западной опушке леса по-прежнему цветут колокольчики?
– Да, мадам.
– Бетси, непременно позвольте сэру Руфусу показать вам западную опушку – мы зовем ее «колокольчиковый лес»! – Хозяйка дома мечтательно улыбнулась и добавила: – Гектор всегда обожал резвиться в колокольчиках. – Судя по всему, последнее соображение и решило дело.
Элизабет встала, стараясь не выдавать досады; попустительство миссис Уилсон своему любимцу не знало границ; если Гектору нравилось резвиться в колокольчиках, значит, Элизабет непременно должна была отвести его туда.
Едва заметно покосившись на Натаньела Торна из-под полуопущенных ресниц, чтобы понять, как он отнесся к тетушкиному предложению, она поняла, что ошиблась.
Ужасный, ужасный человек! Он как будто забавлялся, радовался ее замешательству! Натаньел наверняка прекрасно понял, как не хочется Элизабет гулять в обществе сэра Руфуса!
Натаньел стоял, плотно сжав губы, словно пытался подавить улыбку. Однако в его карих глазах плясали веселые огоньки.
– Бетси, я не сомневаюсь, что вам чрезвычайно понравится в «колокольчиковом лесу».
Если бы их не слушали и за ними не наблюдали посторонние, она бы с величайшей радостью высказала ему все, что думает о нем!
– Я тоже не сомневаюсь. – Она повернулась к сэру Руфусу: – Если вы не против немного подождать, сэр, я схожу наверх, за шляпкой.
– Я подожду. – Он сухо, без улыбки кивнул ей.
Элизабет нарочито медленно поднималась по лестнице. По правде говоря, она пока не знала, что и думать о сэре Руфусе Теннанте. Он, конечно, старался быть галантным, хотя это ему плохо удавалось. Судя по всему, ему не терпелось погулять в ее обществе.
– Элизабет, не скрою, меня впервые назвали причиной аллергии.
Она так резко развернулась, услышав прямо за своей спиной насмешливый голос, что упала бы с лестницы, если бы Натаньел не подхватил ее за руки и не помог сохранить равновесие.
Элизабет вырвалась сразу же, как только поняла, что снова уверенно стоит на ногах. На миг она заглянула в бесшабашно веселые глаза графа, и у нее перехватило дыхание. Элизабет отступила и поднялась еще на ступеньку, боясь, что у нее закружится голова.
– Скорее всего, у меня не аллергия, а просто раздражение, – ледяным тоном отрезала она.
– Вы, как я погляжу, за словом в карман не лезете, – восхищенно заметил граф.
– Искренне надеюсь, что это так, – с довольным видом произнесла Элизабет, но тут же озадаченно нахмурилась. – А вам не следовало идти за мной, милорд!
– Я вовсе не «шел за вами», Элизабет, – возразил он. – Я спустился в гостиную только ради тетушки, чтобы поздороваться с Теннантом. А теперь, выполнив свой долг, я могу удалиться в библиотеку – там меня ждут неоконченные дела.
Лицо Элизабет обдало жаром – он, вне всяких сомнений, укорял ее!
– Дела, милорд?
– Элизабет, постарайтесь понять – как граф Осборн я обязан управлять своими имениями и заниматься прочими делами.
– А разве вашими делами не занимаются за вас управляющие и поверенные? – спросила она.
– Да, конечно, у меня есть и поверенные, и управляющие, – согласился Натаньел. – И все же мне приходится ими руководить.
– Ясно…
Он помрачнел еще больше:
– Хотелось бы знать, почему даже в самых кратких ваших замечаниях вы ухитряетесь меня не одобрять?
Элизабет наградила его невинным взглядом своих синих глаз:
– Понятия не имею!
– Вы не в первый раз говорите неправду, – буркнул Натаньел, – просто сейчас ваша ложь совершенно очевидна.
Элизабет насторожилась и смерила его встревоженным взглядом.
– Я понятия не имею, о чем вы, милорд. – Она никогда не умела особенно хорошо хитрить и уклоняться от ответа; более того, она сама удивлялась, как ей удается так долго играть роль компаньонки миссис Уилсон. Почему ее до сих пор не разоблачили?
Если ее в самом деле еще не разоблачили…
После возвращения племянника из Венеции и его ранения миссис Уилсон была занята другими вещами и не озаботилась происхождением Бетси, но лорд Торн уже дал ей понять, что видит в ней загадку, которую ему хочется разгадать.
Его следующие слова подтвердили подозрения Элизабет.
– Вы, несомненно, догадываетесь, что, поскольку тетя Гертруда – моя единственная родственница, ее благополучие для меня чрезвычайно важно, – многозначительно заметил он.
Элизабет встревожилась:
– Надеюсь, вы не подозреваете, что я хочу так или иначе причинить вред моей доброй хозяйке?
Натаньел смерил ее задумчивым взглядом, отметив, как она побледнела и как потемнели ее глаза. Она чувствует себя виноватой? А может, ей просто неприятно оттого, что он высказал вслух свои подозрения?
– Возможно, ненамеренно, – медленно проговорил он. – Но тетя склонна верить людям…
– А вы, несомненно, склонны никому не доверять, пока вам не докажут обратное? – парировала она.
Он сжал зубы и процедил:
– Возможно!
Элизабет понимала, что так оно и есть. Последние двенадцать часов Натаньел Торн недвусмысленно давал ей понять, что он не только очарователен, но еще и умен и проницателен.
Она холодно склонила голову:
– Я не забуду, как высоко вы цените благополучие вашей тетушки. А теперь, если позволите… Я ушла так надолго, что сэр Руфус еще решит, что я передумала идти с ним на прогулку!
Граф криво улыбнулся:
– Хочу вас предупредить насчет сэра Руфуса…
– Вы опять? – Элизабет раздраженно подняла брови.
Его губы расплылись в улыбке.
– Похоже, сегодня мой удел – давать советы.
Она вздохнула:
– Что же вы хотите мне рассказать о нем?
Натаньел задумался. Что ему известно о прошлом соседа? Он, как и почти все представители общества, полагал, что самоубийство младшего брата могло пагубно повлиять на рассудок сэра Руфуса. Затворничество Теннанта, его упорное нежелание бывать в обществе стали поводом для многочисленных пересудов. Много злословили и о его неловкости с женщинами. Впрочем, если вспомнить вчерашнюю ночную встречу, а также его несомненный интерес к Элизабет Томпсон, слухи остаются лишь слухами. Он предложил Элизабет сопровождать ее на прогулке… А если окажется, что его интерес серьезен и Теннант сделает Элизабет предложение? Может быть, Теннант устал мучиться воспоминаниями и, встретив молодую женщину, которая ему понравилась, решил переменить образ жизни? В конце концов, какое Натаньел имеет право вмешиваться? Не имеет он также права заводить интрижку с тетушкиной компаньонкой. Интрижка эта ничем хорошим не кончится и, более того, в высшей степени неприлична…
– Это не важно. – Натаньел презрительно повел плечами. – Желаю приятной прогулки в «колокольчиковом лесу».
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Элизабет сверху вниз смотрела на графа, пока тот не скрылся за поворотом коридора.
– Из какой части Гемпшира вы родом, мисс Томпсон?
Элизабет вскинула голову и посмотрела на человека, который шагал с ней рядом по заросшей колокольчиками лесной поляне. Затем она осторожно оглянулась. Пока Элизабет ходила за шляпкой, миссис Уилсон решила, что молодой девице не совсем прилично идти гулять наедине с холостым джентльменом; поэтому она распорядилась, чтобы их сопровождала Летиция. Правда, никакого толку от Летиции не было. Едва они вошли в лес, кузина миссис Уилсон настолько увлеклась, собирая цветы для букета, что намного от них отстала.
Сэр Руфус вел своего коня в поводу; Гектор, спущенный с поводка, радостно наскакивал на него. Сэр Руфус то и дело бросал на песика раздраженные взгляды.
Элизабет улыбнулась:
– Кажется, я говорила, что выросла в Херефордшире, сэр Руфус!
– Ах да, действительно. – Он кивнул. На ярком свете его некрасивое лицо казалось особенно неприглядным; заметнее стали складки в углах рта, а бледно-голубые глаза навыкате стали еще бледнее. – Так из какой вы части Херефордшира?
– Из Леоминстера. – Элизабет назвала единственный город в Херефордшире, о котором она слышала. – А вы всю жизнь живете здесь, в Девоншире? – вежливо осведомилась она.
Сэр Руфус улыбнулся, и мимолетная улыбка хотя и подчеркнула резкость его черт, на миг сделала его почти привлекательным.
– Лондон не представляет для меня интереса.
Элизабет никогда не бывала в лондонском обществе, и слова ее спутника вызвали у нее досаду.
– Даже магазины и развлечения?
Сэр Руфус едва заметно пожал плечами:
– Если мне нужно в магазин, я могу довольно быстро доскакать верхом до Тонтона. Ну а развлечения… нет, я по ним нисколько не скучаю, – отрывисто ответил он.
Элизабет удрученно вздохнула. Да, ее спутник нисколько не умеет очаровывать! Но может быть, его откровенность достойна восхищения? Может быть, такую прямоту следует считать не пороком, а добродетелью?
– В таком случае удивлена, что миссис Уилсон удалось убедить вас приехать к ней на ужин в субботу, – откровенно заметила она.
Сэр Руфус взглянул на свою спутницу, и его всегда суровое лицо несколько смягчилось.
– В приглашении миссис Уилсон я усмотрел для себя иной… источник притягательности.
Элизабет не была уверена, что ей нравится почти игривый тон сэра Руфуса, тем более что он так не шел его скованному поведению.
– О да, все знают, какой у миссис Уилсон отличный повар!
– Я имел в виду вовсе не ее повара…
– Не надо, Гектор! – Элизабет повернулась, чтобы пресечь нападки песика на долготерпеливого Лучика. – К сожалению, он очень озорной, – объяснила она, садясь на корточки, чтобы снова взять Гектора на поводок.
Сэр Руфус заметно помрачнел:
– Миссис Уилсон… не слишком стремится дисциплинировать своего любимца!
Элизабет не понравилась столь суровая критика. Пусть миссис Уилсон во всем потакает песику, но Гектор – очаровательное создание, которое совсем не затрудняет ни хозяйку, ни ее компаньонку.
Она быстро выпрямилась:
– По-моему, нам пора возвращаться.
– Наверное, я вас чем-то обидел? – догадался сэр Руфус.
– Что вы, нисколько…
– Мисс Томпсон, я всего лишь считаю, что с животными нужно обращаться как с детьми: видеть их лишь время от времени, и чтобы их не было слышно до тех пор, пока они не начнут говорить, – объяснил он.
Если сэр Руфус тем самым рассчитывал вернуть себе доброе расположение Элизабет, он жестоко просчитался! Элизабет в жизни не слышала подобного вздора о животных и тем более о детях. Она считала, что и тех и других следует любить, и обучать, и радоваться общению с ними. Она невольно вспомнила свою старую няню, которая учила ее: то, как мужчина относится к детям и животным, говорит о его характере.
– Сэр Руфус, вы, конечно, имеете право на любое мнение, – холодно ответила она.
– Я все-таки вас обидел! – Сэр Руфус поморщился. – Может быть, в субботу вечером вы попытаетесь меня переубедить?
– К сожалению, сэр, это будет невозможно.
Он поднял черные брови:
– Почему?
Элизабет лучезарно улыбнулась:
– Я ведь не гостья в Хепворт-Мэнор. Миссис Уилсон мне платит. И потому меня не будет на субботнем званом ужине!
Услышав ее ответ, сэр Руфус явно не обрадовался:
– Может быть, если бы я предложил ей…
– Лучше не надо, – резко перебила его Элизабет. – Уверяю вас, в субботу у меня будет масса дел. Придется занимать Гектора и следить за тем, чтобы он не путался под ногами у гостей миссис Уилсон!
Сэр Руфус бросил на песика взгляд, исполненный крайней неприязни.
– На время званого ужина его следует привязать на конюшне. Там ему самое место!
Конец ознакомительного фрагмента.