Глава 37
Холодный душ отрезвил Рената. Приехав из кардиоцентра домой, он залез в ванную и долго стоял под обжигающе холодными струями. И его мысли постепенно приходили в порядок.
Никто никогда не считал его мямлей а тем более предателем. Таковым он ощущал себя сам после всего произошедшего. Окидывая мысленным взглядом прошедшие два месяца, он подумал, что коллеги стали как-то странно смотреть на него. Действительно, он что-то делает не так. Сотрудники, очевидно, угорают, обсуждая как он целыми днями вместо работы воркует по телефону со своей цыпой.
Дело не в том, что он пытается соблазнить любовницу брата (и шефа). Ренату уже приходилось делать что-то подобное – одно время он занимался рекрутингом девочек для Коршунова – цеплял в ночном клубе, набирал в модельных агентствах, и некоторых приходовал в гостинице, принадлежащей хозяину – в том числе тех, которые считались на тот момент его фаворитками и официальными любовницами.
С Таней всё по-другому. Ренату следовало не бояться свидетелей, выдрать эту козу прямо в парке, а потом доложить Андрею: «Твоя девочка – шлюха. Любой прощелыга, залив ей в уши розовый бульон, может её трахнуть. Бросай эту ерунду, давай займемся делом». Ну и конечно никаких свиданий с ней после этого.
По понятиям, надо было сделать именно так. Все бы его уважали за такой поступок. Даже Андрей, немного подувшись, похвалил бы его, – судя по всему, она ему уже надоела. Хотя… он такой скрытный, так ловко притворяется, никогда нельзя быть уверенным в его словах и его поведении.
Но неважно, пусть сам с ней разбирается. Нужно срочно себя реабилитировать и сделать главное: помочь брату создать сильную структуру, стать соучредителем и сделать эту структуру ещё более сильной.
Вернувшись в Петербург, Ренат отправил Тане пылкое письмо, мрачное и серьёзное, в котором излагал причины недовольства своим поведением, написал о своей честности и щепетильности, но умолчал о своей любви, и, скрывая скорбь, заявлял о принятом им решении больше не приезжать в Волгоград. По-видимому, он собирался сдержать слово с твёрдостью, которая вовсе не улыбалась влюблённой девушке.
Таня ни за что не желала поступаться тем, что она уже считала своим добром и, получив письмо, сразу стала раздумывать, как бы вернуть себе друга сердца. Ей казалось это несложным. Сложность состояла в другом. Она стала различать несколько видов любви. Её концепция о постоянном единственном мужчине претерпела некоторые изменения. Так же как и отношение к Андрею. Если раньше она считала его жену пустым местом, то сейчас задумалась над материнскими словами о том, что всё-таки это женщина и если он с ней спит, то фактически изменяет той, которая вроде как любимая (то есть Тане). То же самое, только другими словами, говорила подруга Лена. Мариам насовсем переехала в Петербург – значит её отношения с мужем вышли на качественно новый уровень. Рухнули Танины надежды создать с Андреем семью.
Между тем, чувство, внушённое ей Ренатом, было достаточно глубоко, чтобы серьёзно задуматься над вопросом о браке. Если Андрей продинамит её, она охотно бы вышла замуж за Рената, но опасалась, что мать не согласится на союз дочери с выпускником физкультурного института, который в 30 лет не имеет ни бизнеса, ни приличной работы, и служит на побегушках у брата. Другое дело Андрей, – Арина хоть и считала его мерзавцем, но если бы он пришёл к ней с букетом цветов и попросил руку дочери, обозначив при этом конкретные условия, она бы не стала долго ломаться. Во-первых, Арина уже к нему привыкла. Во-вторых, доверяет ему, так как он помог Тане преодолеть подростковый кризис и положительно на неё влияет. Ну и, конечно, положение в обществе. Словом, бывший физкультурник был совсем незначительным человеком по сравнению с владельцем крупнейшей в городе фирмы по продаже медоборудования. Не то, чтобы Тане, как послушной дочери представлялось необходимым, устраивая свою судьбу, считаться с материнской волей. Тот же роман с Андреем Таня, на тот момент совершенно отмороженный подросток, затеяла вопреки самым решительным протестам матери. От начала и до конца это была инициатива Тани, Андрей поначалу сопротивлялся, впрочем совсем немного и чисто для приличия (она была школьницей, ей было 16), но в итоге сдался, оказавшись под невероятно темпераментной женской атакой. Забавно, что именно он внушил Тане мысль о соблюдении общественных приличий и привил уважение к вечным ценностям, в числе которых и почитание старших. И теперь Таня, слишком любвеобильная натура, чтобы беречь себя, слишком рассудительная, чтобы себя погубить, благоразумная даже в своих безумствах, она, принося дань страсти, не забывала требований приличия. После Андрея, стать женой Рената она могла лишь в том случае, если бы тот достиг больших высот, чем Андрей. В противном случае это выглядит как мезальянс. Да, Арине помогают друзья покойного мужа, Таниного отца, достаточно серьёзные люди, и в принципе она может устроить судьбу своего бедного зятя; но Таня считала невозможным, чтобы мать предложила Ренату такую поддержку и чтобы тот согласился принять её: такие вещи делают, когда жених еще молод, одного возраста с невестой, вся жизнь впереди и из него можно слепить всё что угодно; к тому же Ренат слишком горд.
Таким образом, нежную и умную Таню обстоятельства ставили в такое положение, что соединиться со своим возлюбленным она могла только тайными узами, призвав творца природы в качестве единственного свидетеля их взаимной верности. Она не находила ничего предосудительного в таком союзе, вполне осуществимого при той свободе, которой она пользовалась (Андрей никогда её не контролировал): с честным и добродетельным Ренатом он был бы вполне прочен. Итак, сделка: она не требует от Рената квартир, машин и дорогих поездок, а он соблюдает приличия и не претендует на её свободу – то есть не встревает в её отношения с Андреем. Она была уверена, что сможет управлять обоими своими мужчинами, если сумеет правильным образом направить силу своей вагины.
И, как показал состоявшийся телефонный разговор (Таня сама позвонила Ренату), всё должно получиться как она задумала – он сначала долго извинялся, а потом пообещал как можно скорее приехать в Волгоград либо пригласить её к себе в Петербург.