Олимпийское воспитание. Теория и практика. II. Олимпийская философия (В. И. Столяров, 2014)

Целесообразно начать с общего понимания философии.

Что такое философия

Философия ставит, обсуждает и решает философские проблемы.

Философские проблемы относительно сознания, культуры, поведения человека, научной, трудовой, политической, экономической, спортивной или какой-то иной деятельности возникают тогда, когда, не ограничиваясь непосредственным восприятием, фиксированием данных эмпирического опыта, люди пытаются осознать и осмыслить фундаментальные предпосылки, предельные (конечные) основания этой деятельности.

Для этого необходимо обосновать объективность и возможность познания тех или иных форм социального бытия и жизнедеятельности людей, раскрыть их социальную природу, место и роль в системе общечеловеческой культуры, определить социальный смысл и значение, выявить те ценности (идеалы, смыслы, целевые установки, нормы, образцы поведения и т. д.), которые определяют их характер, содержание, значение и даже само существование.

«Сами научные факты проводят разграничительную линию между наукой и философией. Безусловно, именно наука устанавливает факты, однако решения людей в большей степени зависят от того, что они думают об этих фактах и как поступают с ними. Философия начинается с фактов, но продолжается их синтезом. Мы вступаем в царство философии – царство смысла и значения – когда нас интересует окончательное значение этих фактов» Он рассматривает философов как ученых, «несущих, возможно, главную ответственность за мировоззрение и ценности тех обществ и культур, в которых они живут» (канадский философ Э. Цейглер) [980, p. 1, 11].

Проблемы, касающиеся познания, а также ценностей, идеалов, смысла, целевых установок различных форм социального бытия и жизнедеятельности людей, могут возникать и действительно возникают перед каждым человеком – по крайней мере, применительно к тем или иным аспектам его жизни.

Однако эти проблемы очень сложные, и потому попытки их решения на основе интуиции, здравого смысла, с позиций веры и т. д. способны привести лишь к ошибкам. Необходимо теоретическое осмысление предельных (конечных) оснований, фундаментальных предпосылок жизнедеятельности человека, научно обоснованный подход к решению соответствующих проблем. Кроме того, важно ставить и пытаться решать их применительно не только к каким-то частным случаям, конкретным формам этой жизнедеятельности, но и в логически обобщенном виде.

Именно такой подход и стремится реализовать философия.

Философия – это теоретическое осознание и осмысление предельных оснований, фундаментальных предпосылок социального бытия и жизнедеятельности (научной, трудовой, политической, экономической, спортивной или какой-то иной) людей, их сознания, культуры, поведения и т. д.

Такой предмет философии определяет комплекс проблем, которые она ставит и пытается решить. Эти проблемы можно разделить на несколько групп.

К числу важных философских проблем относятся прежде всего проблемы, связанные с выяснением предельных оснований социального бытия человека и его отношения к миру: что такое человек как социальное существо, каково его место в мире, каковы фундаментальные характеристики этого мира, в чем заключается смысл человеческой жизни и т. д. На основе постановки этих вопросов и ответа на них у человека формируется мировоззрение.

Мировоззрение – «система взглядов на объективный мир и место в нем человека, на отношение человека к окружающей его действительности и самому себе, а также обусловленные этими взглядами основные жизненные позиции людей, их убеждения, идеалы, принципы познания и деятельности, ценностные ориентации» [73, с. 1042].

Мировоззренческие предельные основания жизнедеятельности людей в философии называют также мировоззренческими универсалиями и универсалиями культуры.

Они могут функционировать и развиваться и вне философской рефлексии. Мифология и религия пытаются решить мировоззренческие вопросы, опираясь на веру и фантастические представления о мире. Философия стремится осмыслить мировоззренческие предельные основания жизнедеятельности людей, используя научные критерии обоснования выдвигаемых положений. Она обосновывает такое мировоззрение, в основе которого лежит не только житейский эмпирический опыт, но и научно обоснованные знания. Формированием и обоснованием таких научно обоснованных знаний относительно мировоззренческих предельных оснований жизнедеятельности людей занимается социальная философия и философская антропология (философское учение о сущности человека).

Можно выделить две больших группы мировоззренческих универсалий (универсалий культуры).

К первой группе относятся представления человека о мире, находящие свое отражение в таких понятиях, как «предмет», «процесс», «изменение», «развитие», «случайность», «закономерность», «качество», «количество», «отношение», «связь», «система», «причина» и др. Этими понятиями люди пользуются в повседневной жизни. Их применяют и в научном исследовании ученые разных специальностей. Но в обыденном сознании все эти понятия имеют не совсем четкое содержание, а ученые часто понимают их по-разному. В философии указанные понятия относятся не к тем или иным конкретным, частным объектам, а фиксируют наиболее общие (всеобщие) характеристики предметов и явлений окружающего мира. В таком виде они выступают как философские категории «предмет», «процесс», «изменение», «развитие» и т. д. Философия стремится уточнить и обосновать содержание этих категорий. Такая исследовательская работа проводится прежде всего в онтологии, философской науке о бытии, о его наиболее общих свойствах и законах.

Вторая группа мировоззренческих универсалий (универсалий культуры) – это ценности, которые характеризуют представления людей о том, каким должен быть мир и человек. Они фиксируются в таких категориях, как «добро», «зло», «красота», «истина», «долг», «совесть» и т. п., и выступают для человека как идеалы и смыслы, на которые он равняется в своей деятельности.

Человек, сформировавшийся в условиях определенной культуры, ориентирован на соответствующие мировоззренческие универсалии. Философия пытается их осмыслить и обосновать. Анализом проблем, связанных с их философской рефлексией, с осмыслением сложного и многообразного мира культуры, занимается дисциплина, которую чаще всего называют культурологией, а также аксиологией.

Культурологические и аксиологические проблемы приобретают особенно важное значение в такие переломные периоды развития общества, когда ранее сложившаяся система ценностей, традиционные жизненные идеалы и смыслы (представления о человеке, добре и зле, жизни и смерти, свободе и необходимости и т. д.) перестают удовлетворять новым социально-экономическим, политическим условиям и потому начинают подвергаться сомнению, критической оценке. Возникает потребность поиска новых ценностей, жизненных идеалов и смыслов, призванных сориентировать человека в этих новых условиях.

Решению этой задачи призвана содействовать философия путем теоретического анализа этих проблем, рационального осмысления новых ценностей и формирования новых мировоззренческих ориентиров жизнедеятельности человека и общества в целом. Этим обусловлена ее важная мировоззренческая функция.

С культурологическими и аксиологическими проблемами тесно связаны эстетические и этические проблемы. Эстетические проблемы касаются эстетического отношения человека к миру, в основе которого лежат такие ценности, как красота, героизм и др., а также содержания и значения эстетической деятельности человека. Этические проблемы возникают при анализе функционирования и развития сферы морального сознания, нравственных отношений и нравственного поведения. Анализом этих эстетических и этических проблем занимаются соответственно такие философские дисциплины, как эстетика и этика.

Важное место в философии занимает анализ проблем предельных оснований познавательной деятельности человека и особенно научного познания. Этот анализ предполагает получение ответов на вопросы о том, существуют ли познаваемые предметы вне и независимо от ощущений, восприятий, представлений, понятий и других форм сознания человека, способен ли он познать их, и если да, то каким образом, какими методами и т. д. Эти проблемы обсуждаются в таких разделах философии, как гносеология (эпистемология, теория познания) – наука о познании, логика и методология научного познания (поскольку речь идет о логических средствах познания, о методах познания). Это позволяет философии эффективно выполнять свою методологическую функцию.

Таким образом, можно выделить три основных самостоятельных группы философских проблем, тесно связанных между собой:

• о предельных основаниях социального бытия человека – социально-философские, философско-мировоззренческие, аксиологические (культурологические, семиотические, эстетические, этические, экологические) проблемы;

• о предельных основаниях познавательной деятельности человека – гносеологические и логико-методологические проблемы;

• о фундаментальных основаниях бытия, его всеобщих свойствах и законах – онтологические проблемы.

Данной проблематике соответствует структура философского знания. Основные элементы этой структуры – фундаментальные философские дисциплины (философская антропология, социальная философия, аксиология, культурология, семиотика и др.) – отмечены выше.

Такова краткая характеристика философии.

Роль философии в олимпийском движении

Философия играет важнейшую роль в олимпийском движении.

«Что придает исключительность и силу олимпийскому движению, – отметил в своем выступлении на Олимпийском конгрессе в Баден-Бадене член МОК М. Мзали, – так это, разумеется, философия, которую оно воплощает, философия, которая служит движению стимулом и сама им стимулируется». Д. Фоллоуз, президент Британской олимпийской ассоциации, заявил на том же конгрессе, что Олимпийские игры «без философии… становятся обычным мероприятием спортивного календаря. Игры не могут существовать без этой философии, которая является неотъемлемой составной частью олимпийского движения. Они существуют на основе философии, устремленной к идеалу и освященной традициями» [цит. по: 228, с. 6–7].

Осмысление философской концепции олимпийского движения представляет значительные трудности.

В первую очередь это обусловлено тем, что речь идет об очень сложном предмете. Олимпийская философия ставит задачу, выйдя за пределы созерцания, фиксирования данных опыта, выявить предельные основания олимпийского движения, т. е. обосновать объективность и возможность познания этого движения и других связанных с ним явлений (прежде всего, спорта), раскрыть их социальную природу, место и роль в системе общечеловеческой культуры, определить социальный смысл и значение, выявить те ценности (идеалы, смыслы, целевые установки, нормы, образцы поведения и т. д.), которые определяют их характер, содержание, значение и даже само существование.

Правильное осмысление олимпийской философии предполагает знакомство с основами олимпизма [291] и комплексом охарактеризованных выше понятий (см. раздел 1).

Анализу концепции олимпизма и других философских проблем олимпийского движения посвящены многочисленные публикации ученых и общественных деятелей. Эта концепция обсуждается на сессиях Международной олимпийской академии (МОА) и становится предметом дискуссий на многих международных научных и олимпийских конгрессах.

И все же ситуация с пониманием философской концепции олимпийского движения до сих пор остается весьма сложной. На это обращают внимание многие исследователи.

Некоторые из них подчеркивают трудность точного определения того, что такое олимпизм. «Как это ни парадоксально, но до сих пор трудно дать точное определение понятия олимпизма, хотя само слово „олимпизм“ довольно широко распространено» [787, р. 139]. Отмечается неопределенность понимания данной концепции, что проявляется в обилии терминов, которые используются для ее обозначения («олимпийская идея», «олимпийский дух», «олимпийская идеология», «олимпийская философия» и т. д.), а также в весьма сложных, «туманных» и вместе с тем неоднозначных разъяснениях этих терминов [161, 785, 808, 846].

Примером такой неопределенности может служить и характеристика трех столпов олимпизма.

«Почти вся литература, посвященная олимпийскому движению, ссылается на три столпа олимпизма, которые символизируют его приоритеты. Однако по поводу того, что именно подразумевается под этими тремя столпами, ведутся горячие споры. Важно отметить, что это выражение появилось в МОК в развитие идей Кубертена. Кубертен писал, что олимпизм – это соединение «спорта, культуры и образования», и именно от этого отталкивался МОК, выдвигая идею трех столпов… Ассоциация с колоннами-столпами за эти годы повторялась на все лады разными комитетами МОК. Формула Кубертена зафиксирована в Олимпийской хартии, однако при этом сайт МОК называет тремя столпами «спорт, культуру и окружающую среду»… В другом документе говорится о «МОК, международных федерациях и Национальных олимпийских комитетах»… или об «Олимпийских играх, олимпийском движении и олимпизме» (Международная Олимпийская академия) [291, с. 25].

Нередко поэтому делаются пессимистические выводы о состоянии разработки олимпийской философии.

«То, что можно было бы назвать философией олимпизма… находится пока в зачаточном состоянии» (В. Речек) [406].

«…Те, кто проявляет к Олимпийским играм научный интерес, почти единодушно сходятся во мнении, что, несмотря на все великолепие и символику, олимпизм фактически лишен внутренней сущности» (Р. Педдик) [360].

Э. Миа и Б. Гарсиа пишут, что «идея о социальной роли Олимпизма имеет смутное прошлое и нестабильное настоящее» [291, с. 23].

Существенную помощь в понимании олимпийской философии могут оказать работы Пьера де Кубертена, которому, как отмечается в Олимпийской хартии, принадлежит «концепция современного олимпизма» [328, с. 8].

В своих публикациях и выступлениях Кубертен неоднократно обращал внимание на «интеллектуальный и философский смысл» возрождения Олимпийских игр [203, с. 37]. «Олимпийские игры, – писал он, – по существу есть великий урок философии, подпитывающий спортивный патриотизм; философии, провозглашающей единство тела и духа» [203, с. 133]. Наиболее полно эта его позиция изложена в речи «Философские основы современного олимпизма» [686], которую Кубертен произнес по германскому радио в 1935 г.

В настоящее время опубликовано множество работ, посвященных идеям Кубертена и его философской концепции олимпийского движения.

К числу наиболее известных относятся, например, такие работы, как К. Дим «Олимпийская идея» [704] и Дж. Макэлун «Великий символ» [826]. Международным комитетом имени Кубертена подготовлена и издана серия брошюр, посвященная его взглядам по актуальным вопросам спорта и олимпизма. В одной из них «Пьер де Кубертен. Олимпийский гуманист» [708] опубликована библиография работ Кубертена и работ о нем.

Концепция Кубертена постоянно обсуждается на сессиях Международной олимпийской академии. Она является предметом дискуссий на многих международных научных и олимпийских конгрессах.

Но несмотря на обилие научных публикаций и дискуссий по данному вопросу, ситуация с пониманием идей Кубертена и его олимпийской концепции до сих пор остается весьма сложной.

Во-первых, как отмечает Ж. Дьюри, «в целом мысли и дела Кубертена, не говоря уже о его жизни, остаются пока очень малоизвестными» [711, р. 57]. В определенной степени это объясняется тем, что некоторые авторы пытаются осмысливать и оценивать идеи Кубертена, опираясь не на его оригинальные работы, а на кочующие из одной публикации в другую ошибочные представления по данному вопросу.

Во-вторых, как заметил в своей лекции на сессии МОА Н. Мюллер, даже «среди членов МОК очень немногие понимают то, о чем действительно говорил Кубертен, хотя они и заинтересованы в том, чтобы олимпийское движение стояло над остальными спортивными организациями из-за своего „духовного статуса“» [846, р. 5–6].

Для того чтобы правильно понять идеи Кубертена, в первую очередь важно учитывать ту основную цель, достижению которой он посвятил свою жизнь.

Главная цель деятельности и жизни Кубертена

Часто встречаются утверждения о том, что в течение всей своей жизни основные усилия Кубертена якобы были направлены на возрождение Олимпийских игр.

Кубертен «был еще совсем молодым человеком, когда высказал мысль о возрождении Олимпийских игр. С этого момента всю свою жизнь Пьер де Кубертен подчинил осуществлению великой идеи» [169, с. 15; 331, с. 14–15].

Такие утверждения не в полной мере соответствуют реальности. Кубертен действительно выступал за возрождения Олимпийских игр и много сил отдал для реализации этой идеи. Но сама эта идея подчинена его главной цели – реформировать существовавшую в тот период систему образования и воспитания.

В 1909 г. в книге под названием «Битвы за физическое воспитание. Кампания продолжительностью в 21 год (1887–1908)» [691] Кубертен писал: «В течение пятидесяти лет мое существование было связано с педагогической реформой, в которой я начал прозревать первейшую и важнейшую необходимость нашего времени. Решительно отвергая все, что могло бы увлечь меня по другой стезе, с того момента я ориентировал себя исключительно в этом направлении» [627, р. 31].

На это обращает внимание и Дж. Риокс – известный исследователь деятельности и идей Кубертена. «В решении образовательной проблемы», пишет он, Кубертен «увидел ключ к человеческому счастью и общественному благополучию». И эта идея «наполнила смыслом всю его дальнейшую жизнь» [891, р. 3].

Один из лучших знатоков кубертеновского идейного наследия П. Булонь заметил по этому поводу: «Кубертен был всю свою жизнь прежде всего реформатором системы образования. Это подтверждается многочисленными работами, которые он посвятил этой теме, – такими, в частности, как „Утилитарная гимнастика“ (1905), „Универсальный анализ“ (1907) о проблеме интеллектуального воспитания, „Взаимное уважение“ (1915) о проблеме морального воспитания. Именно в свете этих работ и только в их перспективе (предоставим психоаналитикам искать другую) нужно читать труды Кубертена об олимпизме» [цит. по: 162, c. 24].

В связи с этим особенно важно отметить, что при характеристике идей и деятельности Кубертена основное внимание, как правило, обращается на его замысел возродить Олимпийские игры, а лежащая в основе этого замысла педагогическая концепция либо вообще не затрагивается, либо кратко упоминается.

«Удивительно, – пишет по этому поводу Ж. Дьюри, – до какой степени тень, отброшенная главным творением его жизни, затмила само это внушительное здание, которое Кубертен, этот мечтатель, возводил в течение последующих 40 лет. А ведь уже тогда было ясно, что Олимпийские игры в глазах Кубертена не цель, но лишь средство распространения идеи спорта, в свою очередь являющегося главной составной частью системы воспитания» [110, с. 124].

То же отмечает и Д. Энтони – член Совета Международного комитета имени Кубертена. Он пишет, что Кубертен «известен миру почти исключительно своей работой по возрождению Олимпийских игр. Его активная образовательная деятельность и ведущая роль в развитии физического воспитания в мире еще не получили должного признания, даже в профессиональных кругах, связанных с физическим воспитанием» [627, р. 30].

Значит, для правильного понимания разработанной Кубертеном олимпийской концепции и тех ценностей олимпийского движения, которые в ней обосновываются, прежде всего, важно учитывать главную цель его деятельности – реформировать существовавшую в тот период систему воспитания.

Любая воспитательная деятельность опирается на определенный идеал личности, т. е. представление о том, какими качествами должен обладать наилучший, совершенный, образцовый человек.

Поэтому, разрабатывая новую систему воспитания, Кубертен прежде всего огромное внимание уделил поиску того идеала личности, на который должна ориентироваться эта система.

Кубертеновский идеал личности

Ряд факторов и особенно увлечение историей и философией Древней Греции определили ориентацию Кубертена в решении данной проблемы на идеалы гуманизма и в первую очередь на гуманистический идеал личности.

Как отмечено выше (см. гл. 2), гуманизм ориентирован на такую личность, для которой характерно целостное развитие качеств и способностей. Но в разных гуманистических концепциях по-разному могут пониматься те качества (способности) человека, которые, согласно гуманистической концепции, должны быть у него целостно (разносторонне и пропорционально) развиты. В зависимости от этого дается разная интерпретация целостного развития личности.

Наиболее широко в гуманистической философии представлено такое его понимание, согласно которому оно предполагает полноценное и пропорциональное развитие как телесных (физических), так и духовных (нравственно-эстетических) качеств.

Такое целостное развитие личности чаще всего обозначают термином «гармоничное развитие» [39, 69, 134, 397, 603, 608 и др.].

Идея целостной личности как гармонично развитого человека возникает в культуре разных эпох и народов. Наиболее ярко она представлена в лоне античной культуры.

Древнегреческие мыслители сформулировали личностный идеал калокагатии (греческое слово «kalokagathia» от «kalos» – «прекрасный» и «agatos» – «добрый»), который подразумевает у человека гармонию тела и души, сочетание внешних достоинств с внутренними, духовными, нравственными качествами [252].

Этот идеал восходит к платоновской и аристотелевской триаде: музыка, философия и гимнастика – фундаментальные элементы, затрагивающие все аспекты человеческого существования: чувственный, познающий и психологический.

«Если человек занимается только гимнастикой, то становится жестоким, грубым и диким; душа его, если бы в ней и была какая любознательность, не наслаждалась ни учением, ни исследованием какого-либо предмета, не занимаясь ни словом, ни иною музыкою, становится слабой, глухой и слепою; потому что она не возбуждается и не питается, и не очищает чувств своих» (Платон).

Идея гармонии телесного и духовно-нравственного начал в человеке нашла отражение в практике образования и воспитания античности – не только в Афинах, но даже в Спарте. Воспитание мальчиков в первую очередь предполагало здесь формирование физически здорового, сильного и выносливого воина, и в то же время физическое воспитание осуществлялось в единстве с интеллектуальным и эстетическим воспитанием. В Спарте в школах детей обучали пиррическим танцам, приравнивая их к общей физической подготовке будущих воинов. В еще большей степени этот подход был характерен для системы воспитания в Афинах. Свидетельством стремления гармонично объединить совершенное владение тела, умение владеть собой, соблюдение правил чести и т. д. является тот факт, что гимнасионы в Афинах возглавляли люди, которых именовали софронисты, т. е. «заботящиеся о добродетели».

Зародившаяся в Древней Греции олимпийская идея также базировалась на положении о гармонии телесности и духовности (нравственности) человека [12, 940].

К числу качеств целостно развитой личности гуманисты Античности относили такие «человечные» качества человека, как достоинство, творчество, способность к самопознанию, самореализации, самоопреодолению, саморазвитию – открывать в себе свою собственную суть, превосходить себя, подниматься выше себя и т. д.

Широко известны древние изречения гуманистической ориентации: «Познай самого себя» (лат. «Nosce te ipsum»), которое было высечено на колонне при входе в храм Аполлона в Дельфах в качестве призыва бога Аполлона к каждому входящему, и «Победи самого себя!» («Te ipsum vincere!») или «Нет большей победы, чем победа над собой!» Платона.

Идея гармонии телесного (физического) и духовного (нравственного) в человеке обосновывается в работах не только античных философов, но и философов последующих периодов времени.

И. Кант в трактате «О педагогике» рассуждает о том, что следует воспитывать гармонично развитую личность, что духовное и внешнее начало должно быть сбалансировано. Культуру тела он связывает воедино с культурой души, которую тоже называет в определенной степени физической. Ф. Фурье писал о необходимости гармонического, а Г. Спенсер – умственного, нравственного и физического воспитания [590]. В 20-х годах XX века возникло новое философское направление, которое получило название холизм (философия целостности). В рамках этого направления человек рассматривается как целостная личность, в которой гармонируют внутреннее и внешнее начала.

Положение о необходимости гармоничного единения физического и духовного начал человека лежит практически во всех педагогических концепциях гуманистической ориентации и в прошлом, и в настоящее время [56, 134, 244, 439, 465, 546, 590].

Кубертен возродил идеал гармонично развитого человека [50, с. 29]. В античной греческой философии он увидел основу для нового типа педагогики, включающей в себя гармоничные отношения между душой и телом, мускулами и духом, красотой и добродетелью [982, р. 39]. Опираясь на такое понимание «идеальной личности», Кубертен считал, что картезианское разделение двух элементов единого, целостного человеческого бытия – тела и души, рассмотрение их как двух совершенно независимых друг от друга сторон ведет к дисгармонии человека.

«Поэтому эти два фактора должны быть интегрированы в единое гармоничное целое, чтобы достигнуть эвритмии» (П. Кубертен) [цит. по: 708, р. 88].

Слово «эвритмия» («eurhythmy») Кубертен часто использовал для обозначения своей идеи гармонии физических и духовных способностей человека.

Как отмечает Э. Хе́н, «эвритмия», которая в начале XX в. определялась как «регулярность, гармония и пропорциональность», а в толковом словаре, изданном в ГДР, как «красота, совершенство форм жизни и самовыражения», для Кубертена служила термином, обозначавшим содержание и проявления высококультурного, совершенного образа жизни, который должен быть достигнут не в последнюю очередь благодаря современному олимпизму [587, с. 52].

Кубертен о значении спорта для новой системы воспитания

После определения цели новой системы воспитания – формирование гармонично развитой личности, – перед Кубертеном встала задача найти средства достижения этой цели.

В решении этой задач Кубертену во многом помогло посещение в Англии школ в Харроу, Итоне и Регби, учебных заведений Веллингтона, Винчестера, Мальборо, Чартерхауза, Куперс-Хилла, Вестминстера, католических школ, а также университетов Оксфорда и Кембриджа.

К тому времени, когда он приехал в Англию, там в течение 14 лет, начиная с 1828 г., успешно осуществлял реформу образования педагог Томас Арнольд (1755–1842), автор идеи «мускулистого христианства» (Muscular Christians).

Т. Арнольд был директором закрытой школы для мальчиков в английском Регби (Rugby School) и работу этого педагогического учреждения строил, исходя из глубокого убеждения, что главные ориентиры системы образования – инициатива личности, свобода выбора, максимум возможностей для индивидуального развития. В соответствии с этим основными постулатами его педагогики были психологическое воспитание, делающее ученика ответственным за собственные возможности; моральное воспитание, позволяющее принимать правильные решения и осознавать их возможные последствия; физическое воспитание, в рамках которого спорт служит «мощным и одновременно тонким инструментом духовного и нравственного воспитания», а также подготавливает к активной жизни [680, p. 368].

Знакомство Кубертена с педагогической концепцией Т. Арнольда привело его к идее о важной роли спорта в воспитании гармонично развитой личности.

Эта идея формулируется и обосновывается в разработанной Кубертеном концепции спортивной педагогики, педагогики спорта, атлетического воспитания. Наиболее полно она изложена в работах «Спортивная педагогика» [688] и «Уроки спортивной педагогики» [686].

Прежде всего, Кубертен отмечал значение спорта для сохранения и укрепления здоровья.

«Если греки занимались спортом для укрепления здоровья, он не повредит и нам, как не повредит и их огромная вера в спорт, и их желание достичь физического совершенства, которое воодушевляло их. Когда мы в свое время добьемся прекрасного здоровья, занятия спортом для его поддержания станут даже еще важнее, и мы не совершим ошибку, если отставим все остальные заботы на второй план» (П. Кубертен) [цит. по: 961, р. 79].

Вместе с тем Кубертен подчеркивал, что включение спорта в систему воспитания позволит не только улучшить здоровье и физические качества людей, но также сделать их лучшими гражданами, более честными, оптимистичными и сильным духом. Важное значение он придавал значению спорта для совершенствования интеллектуальных, нравственных и эстетических способностей человека.

По мнению Кубертена, спорт – это средство, с помощью которого индивидуум может достичь «гармонизации двух видов силы» – мышечной и духовной, что дает ему возможность обрести физическое здоровье и духовную гармонию [732, р. 49]. Он доказывал, что спорт способен формировать «характер и укреплять нравственные силы», а также «инициативность, стойкость, энергичность, стремление к самосовершенствованию и пренебрежению к возможным опасностям», а значит, содействовать не только физическому совершенствованию, но и «гармоничному развитию взрослого человека (equilibrium of the adult)» [689, p. 57, 79, 108].

«Спорт – это не предмет роскоши, не праздное развлечение, но также и не мускульная компенсация умственной работы. Для всех людей спорт – это источник возможного внутреннего совершенствования, не обусловленный профессией. Он является достоянием для всех в равной мере, а его отсутствие нельзя заменить ничем» (П. Кубертен) [203, с. 148].

Кубертен полагал, что спорт способен внести вклад в решение не только личного совершенствования, но и социальных отношений: он может вдохнуть в человечество дух свободы, мирного соревнования, способствовать укреплению дружбы и взаимопонимания между народами, их культурному сотрудничеству и т. д.

Таким образом, спорт, спортивные соревнования и подготовку к ним Кубертен оценивал как наиболее эффективный путь совершенствования человека и человечества.

«Среди всех сил, движущих современным миром и обогащающих человечество, нет, на мой взгляд, такой, на которую мы можем положиться больше, чем на спорт. Это сила, которая отвечает всем современным нуждам» (П. Кубертен) [цит. по: 961, р. 70].

Однако это – лишь один аспект оценки Кубертеном спортивной деятельности. Он фактически первый обратил внимание на возможность неоднозначного и даже противоречивого влияния спорта на личность и социальные отношения.

Высоко оценивая гуманистический потенциал спорта для воспитания совершенной личности и гуманных социальных отношений, Кубертен неоднократно подчеркивал, что спорт может – при определенных условиях – отрицательно влиять на здоровье человека, на его личностные качества, в том числе культуру, способен развивать в человеке жестокость, чувство мнимого превосходства над другими; он может использоваться в качестве средства разжигания межнациональных конфликтов, решения узкокорыстных политических целей и т. д.

Спорт «может вызывать к жизни как самые благородные страсти, так и самые низменные… может развивать бескорыстие и чувство достоинства, также как и любовь к наживе… может быть рыцарски благородным или развращенным, мужественным или брутально жестоким; наконец, его можно использовать как для укрепления мира, так и для подготовки к войне» [203, с. 22].

«Мы знаем, что спорт может привести к тяжелым злоупотреблениям, утонуть в меркантилизме и низменной грязи, и от такой судьбы нам необходимо его уберечь. Если этого не сделать, разрушатся все надежды, связанные со спортом, и он не будет играть никакой роли ни в школьном воспитании, ни в общественной жизни, а, напротив, поможет коррупции, дав ей дополнительный шанс» [680, p. 369].

Положение Кубертена о возможности противоречивого влияния спортивной деятельности на личность и социальные отношения имеет важнейшее значение для понимания смысла его идеи возродить Олимпийские игры, а также всей концепции современного олимпизма.

Смысл кубертеновской идеи возрождения Олимпийских игр

В многочисленных публикациях, рассматривающих отношение Кубертена к спортивной деятельности, чаще всего ограничиваются указанием на высокую оценку им роли и значения спорта для воспитания совершенной (гармонично развитой) личности. Опираясь на эту оценку, исследователи объясняют идею Кубертена возродить Олимпийские игры и на их основе развить олимпийское движение его стремлением содействовать повышению интереса к спорту и развитию его в международном масштабе.

Такое желание действительно было у Кубертена. Для периода зарождения современного олимпийского движения (вторая половина XIX в.) характерна неразвитость спорта и спортивных отношений как в рамках отдельных стран, так и в международном масштабе. Международное спортивное движение еще только зарождалось. Встречи спортсменов разных стран были крайне редкими. Регулярное проведение Олимпийских игр, по мнению Кубертена, могло стимулировать интерес к спорту, способствовать развитию спортивных контактов, содействовать тому, чтобы «эти контакты стали периодическими и завоевали себе неоспоримый авторитет», приобрели международный статус, т. е.

«интернационализировать» спорт.

И все же не в этом состоял основной смысл кубертеновской идеи возрождения Олимпийских игр и разработанной им концепции современного олимпизма.

Как отмечено выше, главная цель Кубертена – создание новой системы воспитания, ориентированной на формирование совершенной личности. Подчеркивая важную роль спорта как средства достижения этой цели, Кубертен осознавал возможность его противоречивого влияния на личность и социальные отношения, использования не только в позитивных (с точки зрения гуманизма), но и негативных целях. Поэтому на первый план для Кубертена вышла задача: каким образом максимально полно использовать огромный воспитательный потенциал спорта и предотвратить связанные с ним возможные негативные явления.

Он неоднократно указывал на то, что нужен не любой спорт, а спорт «воспитательный» («educatif»). Чтобы спорт мог выполнять свою воспитательную функцию, необходимо его «облагородить»: «именно потому что в новом, формирующемся ныне мире спорт может играть важнейшую роль для прогресса и восстановления дружеских связей между государствами, мы хотим, чтобы спорт был чище и благороднее» (П. Кубертен) [цит. по: 961, р. 81, 85].

Знакомство с античной культурой подсказало Кубертену основное средство решения указанной задачи – возрождение Олимпийских игр.

«Мы воссоздали их не из-за меркантильных интересов, не для того, чтобы они стали музейным экспонатом или реквизитом для кино, или же они стали объектом предвыборных интриг. Возрождая институт спорта, который насчитывает две с половиной тысячи лет, мы хотели, чтобы вы могли снова стать адептами религии спорта, в том виде, какой ее создали наши великие предки. В современном вырождающемся мире все еще много величайших возможностей, и олимпийское движение может стать школой благородства и моральной чистоты, „рыцарства“, стойкости и физической энергии» (П. Кубертен) [203, с. 144].

«Почему я возродил Олимпийские игры? Чтобы облагородить и укрепить спорт, чтобы обеспечить его независимость и стабильность, и таким образом дать ему возможность лучше выполнять ту воспитательную роль, которая выпала ему в современном мире» (П. Кубертен) [627, р. 27].

«Я хотел возродить не только форму, но и принцип этого тысячелетнего мероприятия, потому что именно в нем видел для своей страны и для всего человечества направление педагогического воспитания, которое вновь стало необходимым» (П. Кубертен) [203, с. 59–60].

Значит, основная идея разработанной Кубертеном концепции современного олимпизма состояла в том, чтобы на основе возрождения Олимпийских игр, развития олимпийского движения содействовать повышению воспитательной роли спорта, решению связанных с ним педагогических задач.

Именно поэтому, в частности, к числу «основных пунктов» концепции Олимпийских игр он относил «исключение лиц школьного возраста» из числа участников Олимпийских игр. В «Олимпийских мемуарах», обсуждая результаты Конгресса в Париже (23 июня 1894 г.), на котором обсуждалась данная концепция, Кубертен писал: «Викелас[7] и швед Берг предлагали ввести состязания для детей, что мне представлялось непрактичным и опасным» [203, с. 19].

По той же причине он критически оценил II Олимпийские игры (Париж, 1900). По мнению Кубертена, опыт этих Игр, которые были включены в программу Всемирной выставки, проходившей в Париже, «подтвердил, что следовало остерегаться включения Игр в любые крупные ярмарки, на фоне которых философское значение Игр улетучивается, а их педагогическое воздействие становится неэффективным» [203, с. 47].

Воспитательной роли Олимпийских игр и олимпийского движения специально посвящена одна из статей Кубертена [684].

Главной воспитательной задачей олимпийского движения Кубертен считал воспитание посредством спорта целостной личности, для которой характерна гармония физических и духовных способностей.

По мнению Кубертена, «олимпийское движение может стать школой воспитания благородства и нравственной чистоты, равно как физической выносливости и силы», поскольку спортивные соревнования способны «формировать характер и укреплять нравственную силу», а также «инициативность, стойкость, энергичность, стремление к самоусовершенствованию и пренебрежению к возможным опасностям», а значит, содействовать не только физическому совершенствованию, но и «гармоничному развитию взрослого человека» [689, p. 57, 79, 100, 108].

Но почему Кубертен считал, что Олимпийские игры и олимпийское движение будут содействовать реализации педагогических идей его концепции современного олимпизма, на что (на какие средства) он при этом рассчитывал?

Педагогическая ориентация МОК

Прежде всего, задумывая олимпийское движение как средство повышения воспитательной роли спорта, Кубертен учитывал существенную зависимость социального значения спортивной деятельности от того, какие задачи ставят перед собой те, кто вовлечен в эту деятельность, каким образом и для каких целей она используется.

Обращая внимание на все возрастающее значение спорта, на то, что «его роль в современном мире станет еще более значительной и прочной в современном мире, так же как это было в Античности», Кубертен подчеркивал, что «сегодня, как и в былые времена, его влияние может оказаться благотворным или вредным, в зависимости от того, как его использовать, и от направления, в котором оно будет развиваться [203, с. 22].

Поэтому, рассматривая олимпийское движение как важнейшее средство повышения воспитательной ценности спорта, он рассчитывал на преимущественно педагогическую ориентацию руководящих деятелей этого движения. Кубертен полагал, что члены МОК (в отличие от руководителей других спортивных обществ) в первую очередь будут ориентированы во всей своей деятельности на решение не просто спортивных, а связанных со спортом педагогических задач, на использование спорта в целях воспитания.

Об этом Кубертен прямо пишет, давая оценку первых Олимпийских игр (Афины, 1896 г.): «В Афинах мы облачили в одежды истории, если можно так выразиться, голую спортивную технику: ни конгрессов, ни конференций, никаких видимых действий, направленных на укрепление морали и воспитания. Однако, чтобы обеспечить завтрашний день Игр, надо было вспомнить об интеллектуальном и философском смысле моего начинания. Я стремился изначально, чтобы МОК по своему значению и роли был гораздо выше и важнее обычных спортивных обществ» [203, с. 37].

По его мнению, члены МОК не обязательно должны быть компетентными в вопросах организации соревнований, заменяя тем самым технических специалистов. В первую очередь члены МОК должны быть «доверенными лицами олимпийской идеи», и их задача заключается в том, «чтобы пропитать этой идеей все соревнования Игр» [203, с. 56].

Олимпийские конгрессы

Чтобы акцентировать внимание членов МОК и организаторов Олимпийских игр на проблемы использования спорта как средства воспитания, по инициативе Кубертена стали проводиться олимпийские конгрессы, в повестку которых он прежде всего включал спортивно-педагогические вопросы.

Организованный по его инициативе в 1894 г. в Париже конгресс, названный впоследствии I Олимпийским конгрессом, официально назывался Конгресс по возобновлению Олимпийских игр. Однако Кубертен постоянно подчеркивал на этом конгрессе, что в первую очередь речь идет о значении спорта для «обновления человечества через воспитание» [цит. по: 253, с. 17].

На последующих Олимпийских конгрессах по инициативе Кубертена также в первую очередь обсуждались не организационные, а социально-педагогические вопросы.

Так, на II Олимпийском конгрессе в Гавре (1897 г.), который проходил под девизом «Восстановление единства мышц, воли и мысли», предметом обсуждения были следующие спортивно-педагогические проблемы.

«О различии между свободными играми и упражнениями под команду: преимущества и недостатки первых и вторых.

О моральном влиянии физических упражнений на детей, подростков: влияние физических усилий на формирование характера и развитие личности.

Об организации физических упражнений в лицеях и колледжах: могут ли их организовывать и руководить ими сами ученики и каким образом? Последствия самостоятельности, предоставленной ученикам» [203, с. 37].

В программу Олимпийского конгресса в Лозанне (1913 г.), который был посвящен спортивной психологии, Кубертен также внес ряд спортивно-педагогических проблем.

«Может ли потребность в спорте формироваться физически посредством привычки, проистекающей либо из мускульного автоматизма, либо из жажды красоты, порожденной интенсивными упражнениями, а также в нравственном отношении – амбицией, независимо от того, возникает ли эта амбиция от желания получить аплодисменты или же ее цель более благородна, как, например, поиск красоты, здоровья или силы?

…Интеллектуальные и моральные качества, развиваемые и используемые каждым видом спорта. Различные условия занятия разными видами спорта: уединение и товарищеские отношения; взаимопомощь и соперничество; инициатива и дисциплина; формирование и развитие команды.

…Обычная тренировка может быть чисто физической и повышать только выносливость и силу, но она может способствовать духовному развитию посредством укрепления воли, храбрости и уверенности в своих силах, а также интеллектуальному росту, кроме того, что тренировка дает спокойствие и психическую устойчивость. Но в каких условиях? Наконец, какова взаимосвязь спортивной активности и практической философии жизни?» (П. Кубертен) [203, с. 95]

Олимпийские идеалы и культурные образцы

В разработанной Кубертеном концепции современного олимпизма много внимания уделяется формулированию и обоснованию олимпийских идеалов и культурных образцов, которые призваны не только повысить ориентацию субъектов олимпийского движения на решение воспитательных задач, но и конкретизировать эти задачи.

К числу таких спортивно-ориентированных идеалов он относил прежде всего сами Олимпийские игры.

Кубертен неоднократно подчеркивал, что «Олимпийские игры – это не просто международные соревнования» [203, с. 59]. По его мнению, различие между «Олимпийскими играми и обычными международными чемпионатами» состоит в том, что они призваны содействовать реализации «олимпийской идеи» [203, с. 56].

Суть этой идеи выражена в словах Кубертена: «Олимпийские игры по существу есть великий урок философии, подпитывающий спортивный патриотизм; философии, провозглашающей единство тела и духа» [203, с. 133].

На реализацию олимпийской идеи и придание специфики Олимпийским играм ориентирован и придуманный Кубертеном олимпийский церемониал (зажжение олимпийского огня, олимпийский флаг, олимпийский гимн, олимпийская клятва и т. д.).

«Церемониальная часть, – писал он в 1910 г., – является одной из важнейших, и мы должны урегулировать ее в первую очередь», поскольку Олимпийские игры могут выделиться на фоне «обычной серии мировых чемпионатов» и превратиться во всеохватное «философское и историческое учение» лишь «благодаря блеску… мощной символики» [цит. по: 578, с. 71].

В списке обетов, данных первым конгрессом 1894 года, фигурировал призыв к МОК «ввести в его регламент положение, дающее ему право отстранять от участия в соревнованиях любое лицо, которое своими прежними делами могло бы бросить тень на добрую репутацию начинания». Как отмечает Кубертен, хотя эта «формулировка была какой-то неясной», «все же ее включили в регламент, чтобы сохранить возможность своего рода моральной защиты, понемногу приучая современное олимпийское движение к идее чистоты состязания, составлявшей одну из основ античных Олимпиад» [203, с. 62].

Значит, по мнению Кубертена, Олимпийские игры с точки зрения своей педагогической направленности, ориентации, гуманной атмосферы и даже состава участников должны служить образцом для других спортивных соревнований. Тем самым они должны помочь решить задачу возрождения и усиления духовно-нравственных начал, воспитательной роли спорта, сделать его «чище и благороднее», повысить роль спорта в совершенствовании человека и социальных отношений [682].

Существенную роль в педагогической ориентации Олимпийских игр и олимпийского движения, по мысли Кубертена, играют их участники. Олимпийцы должны быть идеальным образцом развития личности. Олимпиец, homo olympicus, – это атлет, который демонстрирует не только спортивное мастерство, но также полноценное и пропорциональное развитие физических, психических и духовных (нравственно-эстетических) качеств, т. е. гармоничное развитие личности.

Для характеристики такой личности олимпийского атлета Кубертен использовал придуманный им и конкретизирующий его идею «эвритмии» девиз: «Mens fervida in corpore lacertoso!» («Возвышенный дух в развитом теле!»).

Этот девиз, на который Кубертен впервые указал в 1911 г. [687], призван был заменить известное выражение Ювенала «Orandum est ut sit mens sana in corpore sano» (как правило, ему дается не совсем точный перевод: «В здоровом теле – здоровый дух»)[8]. По мнению Кубертена, «этот идеал, этот идеал, сугубо гигиенический, был слишком медицинским, чтобы соответствовать честолюбию молодых людей» [203, с. 84].

Идеал личности, отвечающий девизу «Возвышенный дух в развитом теле!», Кубертен мечтал привить всему человечеству в качестве его raison d’être (смысла существования). Согласно этому идеалу, олимпийскому атлету должны быть присущи совершенные физические качества, здоровье, красота физически развитого тела и движений, а вместе с тем сила духа, интеллект, эстетический вкус, художественный талант, культура речи и общения, честность, великодушие, бескорыстность и др. Формирование посредством спорта такой личности Кубертен считал главной воспитательной задачей олимпийского движения.

Олимпийские игры, как и другие спортивные соревнования, предполагают стремление каждого из участников к победе. Ориентация на победу в соперничестве наиболее отчетливо сформировалась в условиях древнегреческой культуры и расцвета агонистики – достаточно вспомнить гомеровский девиз «всегда быть лучше и превосходить других», «всегда быть на голову выше всех остальных».

Но абсолютизация такой ориентации приводит к позиции, которую наиболее четко сформулировал футбольный тренер из США В. Ломбарди. Ему приписывают слова: «Победа – не самое главное, победа – единственное, ради чего стоит бороться» [273]. В соответствии с таким подходом идеалом для воспитания в спортивной деятельности становится спортсмен высочайшего класса, рекордсмен, который в соперничестве с другими стремится только к победе и добивается ее любыми средствами.

Позиция Кубертена по данному вопросу иная и включает в себя два основных пункта.

1. Олимпийские атлеты должны стремиться к максимально высокому результату.

Кубертен категорически возражал против «чрезмерного сдерживания» спортивных результатов, видя в их постоянном росте «притягательность» спорта и его «право на существование» [цит. по: 698, р. 67]. Мысль покончить с этим он считал утопией, взлелеянной неспортсменами [683].

«Рекорд – это сгусток мышечного совершенства. Торжество воли. В спорте без рекорда – высшего достижения – обойтись нельзя. Выставьте его за дверь – он войдет в окно… В облике рекорда присутствует какая-то торжественность, которая поднимает авторитет спорта, увеличивает его притягательную силу» (П. Кубертен) [цит. по: 254].

Такая позиция Кубертена определялась стремлением использовать спорт в качестве средства воспитания характера, воли и других качеств личности.

2. Как бы ни была желанна олимпийскому спортсмену победа, он не должен стремиться к ней любой ценой.

В этом отношении позиция Кубертена принципиально отличается от упомянутой позиции В. Ломбарди. Идеалом для него является спортсмен, для которого на первом плане находится не успех, не победа в спортивном соперничестве, а поведение, адекватное нравственным нормам. Спортсмен должен отдавать предпочтение честному, благородному, рыцарскому поведению в спортивных поединках, ибо только в этом случае спорт, будет выполнять свою воспитательную функцию. Только нравственные ценности способны придать спорту подлинно человеческую, гуманистическую направленность.

«Трижды сладостна победа, одержанная в благородной, честной борьбе» (П. Кубертен, «Ода спорту») (1987) [202].

По мнению Кубертена, следуя нравственным принципам, олимпийский атлет прежде всего должен стремиться к победе не над соперником, а над самим собой.

Этот призыв подчеркнут в названии его статьи: «Победи самого себя!» [678]. А на медали для участников Африканских игр по предложению Кубертена было начертано: «Athletae Proprium Est Se Ipsum Noscere, Ducere et Vincere», что означало: «Обязанность и сущность атлета – познать самого себя, владеть собой, побороть себя» [203, с. 131].

Отношение Кубертена к победе на Олимпийских играх часто выражают неточно, ошибочно приписывая ему фразу: «Главное в Олимпийских играх не победа, а участие» (или: «На Олимпийских играх важно не столько побеждать, сколько участвовать») [273, с. 63].

На самом деле эту фразу использовал архиепископ Пенсильванский Э. Тальбот 17 июля 1908 г. в своей речи в соборе Святого Павла в Лондоне, обращенной к участникам IV Олимпийских игр.

Кубертен, выступая 24 июля 1908 г. на торжественном обеде, который английское правительство дало в связи с Играми, оценил речь епископа как «высоко философскую», но скорректировал использованное им выражение и подчеркнул воспитательное значение спорта.

«Запомните, господа, эти прекрасные слова: главное в жизни не триумф, а битва; важнее храбро сражаться, чем победить (выделено мной – В.С.). Распространять эти заветы – значит, воспитывать более мужественное, более сильное во всех отношениях, более добросовестное и более великодушное человечество» (П. Кубертен) [681, р. 19; цит. по: 110, с. 126].

Кубертену принадлежат и такие слова: «Бесчестие не в том, что ты будешь побежден, а в том, что ты отказываешься от борьбы» («Le déshonneur ne consisterait pas ici à être battu: il consisterait à ne pas se batter») [680, p. 372].

Значит, в отличие от архиепископа Кубертен на первый план выдвигает не участие в соревновании и борьбе, а отношение к соревнованию и борьбе. По его мнению, главное – не победа над соперником, а отвага, мужество, проявляемые в ходе борьбы за эту победу, сам дух борьбы, побуждающий человека к совершенству, к преодолению самого себя, своих слабостей и недостатков. Необходимо бороться «храбро» – «well», на основе принципов, воспитывающих «более мужественное, более сильное во всех отношениях, более добросовестное и более великодушное человечество».

Позицию Кубертена в обсуждаемом вопросе кратко можно сформулировать следующим образом: олимпийское поведение в соперничестве предусматривает не просто участие, а проявление мужества, воли, настойчивости, стремление к достижениям, максимально возможному результату, победе, но при этом отказ от желания победить любой ценой, за счет своего здоровья или причинения ущерба здоровью соперникам, посредством обмана, насилия, нечестного судейства и других антигуманных действий. Олимпиец должен отдавать предпочтение честному, благородному поведению в спортивных поединках.

Что касается идеала социальных отношений, то Кубертен, опираясь на идеи либерального гуманизма XIX века, включал в олимпийский идеал такие социальные принципы и ценности, как демократизм, интернационализм, равноправие всех людей и народов, просвещение в духе истинного патриотизма в сочетании с взаимоуважением наций, несмотря на расовые, религиозные и политические различия, а также гуманистические ценности мира, дружбы и взаимопонимания.

Некоторые из этих принципов и ценностей отражают соответствующие фундаментальные ценности либерального мировоззрения (в первую очередь принцип индивидуальной свободы), которое сформулировано европейским Просвещением (Локк, Монтескье, Вольтер и др.) [118, 873].

В соответствии с указанными ценностями важной задачей олимпийского движения Кубертен считал утверждение мирных отношений между народами и государствами.

По его мнению, спорт, развитый не только в национальном, но и в международном масштабе:

• станет важнейшим универсальным социальным фактором, средством коммуникации между культурами;

• вдохнет в человечество «дух свободы, мирного соревнования и физического совершенства»;

• будет способствовать утверждению мирных отношений между государствами, укреплению дружбы и взаимопонимания между народами, их культурному сотрудничеству, «прекращению споров, разногласий и недоразумений», преодолению националистических предрассудков, улучшению политических отношений между народами, принадлежащими к разным культурам.

Спортивное воспитание

Важное значение Кубертен придавал развертыванию в олимпийском движении спортивного воспитания, ориентированного на идеалы олимпизма.

В «Олимпийских письмах», которые были опубликованы в «Ла Газет де Лозан» 26 октября 1918 г., Кубертен писал: «Олимпийское движение… предполагает всеобщее спортивное воспитание, которое доступно всем, отличается мужественностью и рыцарским духом и в совокупности с эстетическими и литературными занятиями является движителем национальной жизни и очагом гражданственности. Вот идеальная программа» [цит. по: 110, с. 125].

Член МОК, премьер-министр Туниса М. Мзали, отмечая стремление Кубертена «превратить спорт в средство воспитания нового человека, здорового телом и духом, общительного и свободного», ссылается на его высказывание о том, что «спортивное воспитание, как оно было задумано Томасом Арнольдом, может быть лучшим и самым эффективным методом, который педагоги всего мира могли бы использовать для формирования юношей, здоровых телом и духом» [848, р. 64].

Идея «религии спорта», religio athleticae

Важным средством «облагораживания спорта» и духовно-нравственного воспитания олимпийцев Кубертен считал возрождение «религии спорта», religio athleticae, которая наиболее ярко выражена в олимпийском спорте Античности.

По его мнению, новое олимпийское движение должно стать «религией со своей церковью, догматикой, культом» [679, s. 107].

Кубертен неоднократно обращал внимание на связь своего понимания спорта с религией.

«Моя концепция спорта, – писал он, – всегда сильно отличалась от концепции большинства спортсменов. Что до меня, спорт был религией, догмой, культом» [203, с. 75]. По его мнению, что сближает современное олимпийское движение с олимпизмом Античности, «так это религиозный дух, тот дух, который когда-то заново расцвел в юном атлете Средневековья. Religio athletae[9]: древние смутно ощущали смысл этих слов; современные люди пока еще его не постигли. Полагаю, что они к этому склоняются» [203, с. 148].

В своем послании молодежи после открытия Олимпийских игр в Олимпии 16 апреля 1927 г. Кубертен так охарактеризовал цели возрождения Олимпийских игр и института спорта: «…мы хотели, чтобы вы могли снова стать адептами религии спорта, в том виде, какой ее создали наши великие предки» [203, с. 144].

В 1935 г. Кубертен вновь отметил эту особенность своей концепции олимпизма: «Первой сущностной характеристикой как античного, так и современного олимпизма, – писал он, – является его религиозная природа… Поэтому я думаю, что был прав, пытаясь с самого начала воссоздать вокруг возобновленных Олимпийских игр религиозное чувство… В этом – происхождение всех обрядов, которыми сопровождаются церемонии современных Игр… Идея религии спорта, religio athleticae, очень медленно проникала в сознание участников состязаний» [685, р. 129–130].

Хотя пропагандируемая Кубертеном «религия спорта» не является религией в строгом смысле слова, но она обладает целым рядом признаков религиозного культа, предметом которого становится спортивная деятельность и те, кто достигает в ней совершенства. Зажжение олимпийского огня, шествие, клятва, торжественные речи на современных Олимпийских играх – все эти олимпийские ритуалы восходят к религиозному ритуалу античности.

Но, как отмечает Х. М. Кахигал, «все эти обряды не просто скопированы с процессий и жертвоприношений древней Олимпии. Культ божества преобразован в них в культ человека как носителя определенных ценностей. Зевс превратился в идею единства человеческого рода, стал логическим синтезом всего пострационализма, всего европейского научного мышления XIX века» [162, с. 21].

«Квазирелигиозные ритуалы и символы, окружавшие Олимпиаду, регулярный четырехлетний цикл, девиз «Citius, altius, fortius» («Быстрее, выше, сильнее»), пять колец и факел, а также церемонии торжественного открытия и закрытия – все являются частью этой практически духовной веры в пророка Кубертена и его последователей в Международном олимпийском комитете, мифическим образом связанного с миром Античной Греции и спортивными фестивалями, восходящими к 770 г. до н. э.» [859, р. 48].

Идея Кубертена о необходимости «религии спорта», а также вопрос о том, может ли олимпийский спорт развиться в самостоятельную гражданскую религию, основу концепции которой заложил Роберт Н. Белла в работе «Гражданская религия в Америке» (1967), являются предметом дискуссии [213, 214, 215, 318, 388, 578, 695, 729, 825, 826, 841, 859, 969 и др.].

Так, например, если Эвери Брендедж, президент МОК с 1952 по 1972 г., заявил в 1964 г., что «олимпийское движение является религией 20 века» [цит. по: 695, р. 160)] то Дж. Молтман оценил такое мнение как «идолопоклонство»: «Олимпизм как религия является идолопоклонством. Можно даже считать религиозный олимпизм как классический пример искусственно организованного современного идолопоклонства… Не Олимпийские игры созданы в честь религии, а религия создана в честь Олимпийских игр» [841, р. 83].

Интеграция спорта и искусства

Ориентация олимпийского движения не только на физическое, но и духовное совершенствование личности предполагает, по мысли Кубертена, тесную связь этого движения с искусством.

Объясняя свое желание провести очередные Олимпийские игры в Риме, он писал: «Мое желание провести очередные соревнования в Риме было связано с поездкой в утилитарную Америку, – здесь, в Риме, олимпийское движение снова облачилось бы в роскошную тогу, вытканную искусством и духовным совершенствованием. Не стоит и говорить, что я с самого начала желал видеть олимпийское движение облаченным в эти одежды» [203, с. 52].

Интеграцию спорта с искусством в рамках олимпийского движения он считал необходимым условием решения воспитательных задач этого движения, одним из главных средств гармоничного развития личности, преодоления все усиливающегося разрыва между физическим и духовным развитием людей [204, 587, 688, 788, 855, 878].

Традиция объединения спорта с искусством заложена еще в Древней Греции.

«Поскольку есть два таких элемента в человеке, то хотелось бы сказать, что бог дал людям две способности: музыку и гимнастику, для темперамента и для приверженности к мудрости… чтобы они гармонировали друг с другом, и необходимо каждый из них подтягивать и отпускать, пока они не будут звучать в согласии друг с другом, как и требуется» (Платон) [Цит. по: 778, p. 9].

На Истмийских, Панафинейских, Пифийских, Немийских играх Древней Греции проводились состязания не только спортсменов, но также певцов, музыкантов, ораторов.

Широко распространенное мнение о том, что такого рода состязания проводились и на древних Олимпийских играх, не соответствует действительности. Как отмечает Б. Билинский, специально занимавшийся изучением этого вопроса, на Олимпийских играх Древней Греции выступали философы, поэты, писатели с презентацией своих произведений, но среди них не проводилось соревнований и конкурсов [639]. В. Дауме также указывал на то, что «в древних Олимпийских играх никогда не было художественных состязаний», хотя, отмечал он, Пиндар, Геродот, Тукидид и другие знаменитые мыслители древности вблизи священной рощи в Олимпии декламировали свои сочинения, а Мирон, Поликлет, Пракситель и Скопа создавали свои незабываемые скульптуры [698, p. 65].

Кубертен активно поддерживал и пропагандировал идею интеграции спорта с искусством и культурой в целом.

В своем выступлении в Париже 23 мая 1906 г. на открытии Консультативной конференции по вопросам искусства, литературы и спорта он сказал: «Мы должны заново объединить узами законного брака давно разведенную пару – Разум и Тело… Их взаимопонимание длилось долго и было плодотворным. Но неблагоприятные обстоятельства разлучили их… Наша задача – снова соединить их… Искусство должно быть связано с практикой спорта, чтобы из этого получилась взаимная выгода» [202, с. 24–25; 878, р. 7]. В «Олимпийских мемуарах» Кубертен так пишет об этом: «Речь шла о „соединении давно отдельно существующих тела и духа“ и необходимости посредством усилий представителей профессионального спорта и искусства создать программу новой сферы олимпийских соревнований. Проблема заключалась в признании односторонности[10] интеллектуального, духовного или религиозного развития при игнорировании совершенства физического» [203, с. 59].

Обоснованию положения о необходимости укрепления связи спорта с искусством посвящен раздел «Искусство и спорт» в работе Кубертена «Спортивная педагогика».

Здесь он отмечает, что «искусство должно соседствовать со спортом», «должно быть связано с практикой спорта»: «Спорт надо рассматривать как источник и как повод для искусства. Он порождает красоту, формируя атлета, обладающего великолепными скульптурными формами. Спорт является причиной красоты благодаря сооружениям, которые для него возводятся, спектаклям и праздникам, которые в его честь устраиваются» [688, р. 146].

По мнению Кубертена, союз спорта с искусством (а также наукой) может служить важным средством «облагораживания» спорта повышения его духовно-нравственной ценности.

В документе, подготовленном для указанной конференции, Кубертен указывал на то, что ее участники призваны обсудить, «в какой мере и в какой форме искусство и литература могли бы участвовать в праздновании современных Олимпиад и, в общем, сочетаться с практической стороной спорта, с тем, чтобы благоприятствовать ему и облагородить его» [203, с. 61].

Важную роль в укреплении связи спорта с искусством должны играть Олимпийские игры.

«Искусство, – писал Кубертен, – должно участвовать в современных Олимпиадах… Какой же это праздник без музыки, стихов, живописно украшенных стадионов? Музы должны официально утвердиться на Играх»; «Олимпийские игры должны быть окружены ореолом поэзии и красоты» [цит. по: 398, с. 36].

В 1912 г. статье «Воспитательная роль Олимпиады» («Le rôle éducatif des Olympiades») он писал: «Олимпиады являются не только манифестацией мускульной силы, они также несут интеллектуальное и художественное начало, и роль этого начала будет неуклонно возрастать» [879, р. 376]. В послании спортсменам и участникам Олимпийских игр в Амстердаме (1928 г.) Кубертен выразил надежду на то, что эти Игры позволят «объединить красивую работу мускулов с работой ума, воодушевленного идеей спорта» [671, р. 106]. В выступлении по радио в 1935 г., характеризуя «философские основы современного олимпийского движения», Кубертен сказал: «Наконец, последний элемент – чувство прекрасного, которое дает нам участие в Играх Искусств и Мысли» [цит. по: 110, с. 129].

Кубертен считал, что союз спорта с искусством может служить важным средством повышения не только духовно-нравственной ценности спорта, но и престижа (авторитета) Олимпийских игр.

Совсем не случайно писатели и артисты собирались на Древней Олимпиаде и «из этого несравненного единения рождался тот авторитет, то обаяние, которые были неразрывно связаны с Играми на протяжении долгого времени» (П. Кубертен) [203, с. 59].

Наилучшим средством практического осуществления идеи укрепления связи спорта с искусством Кубертен считал включение в программу Олимпийских игр художественных конкурсов.

При этом он подчеркивал, что «во взаимосвязи физического развития и разума разум, несомненно, доминирующий элемент, при том, однако условии, что речь идет о наиболее совершенных формах художественного и литературного творчества, а не о незначительных произведениях, которые, благодаря все возрастающей в наше время невзыскательности, навязываются нам повсеместно, нанося ощутимый вред цивилизации, правде, человеческому достоинству и взаимоотношениям между народами» [цит. по: 587, с. 55].

Включение художественных конкурсов в программу Олимпийских игр, по мнению Кубертена, должно способствовать повышению культурной ценности спорта. Об этом свидетельствуют, в частности, его слова, сказанные в связи с предложением ввести конкурсы искусств в программу Олимпийских игр.

«Главное – пробудить интерес к конкурсам со стороны самой широкой общественности, чтобы все больше и больше людей осознавало спорт неотъемлемой частью культуры. В грядущих поколениях обязательно будут работники как умственного, так и физического труда, занимающиеся спортом с глубоким пониманием его культурной ценности. Время в этом вопросе идет с нами в ногу и работает на нас» (П. Кубертен) [цит. по: 253, с. 16]. Тем самым Кубертен, как отмечает Франц Лотц, «хотел убить двух зайцев одним выстрелом: заинтересовать спортом представителей наук и искусств, чтобы в то же время благодаря их присутствию и участию „поднять акции“ спорта» [253, с. 16].

В 1906 г. в своей вступительной речи на конференции по вопросам искусства, науки и спорта Кубертен предложил включить в программу Олимпийских игр художественные конкурсы («Penthatlon of the Muses») в пяти видах искусства: архитектуре, скульптуре, музыке, живописи и литературе.

Разъясняя это свое предложение, он сказал следующее: «Первый пункт плана, который мы сегодня представляем для критического рассмотрения и консультации, – это предполагаемая организация пяти конкурсов: произведений архитектуры, скульптуры, живописи, музыки и литературы. На этих конкурсах раз в четыре года будут демонстрироваться ранее не публиковавшиеся и не выставлявшиеся работы, созданные под прямым влиянием идей спорта. Работы, допущенные к этим конкурсам, сначала могут быть немногочисленны, они могут даже быть не самого высокого класса по той простой причине, что поначалу такие конкурсы привлекут, несомненно, только тех художников и литераторов, которые сами в той или иной степени занимаются спортом. В самом деле, разве не должен скульптор, желающий создать достоверное изображение огромного физического напряжения, в котором находится тело спортсмена, обладать хотя бы некоторым собственным опытом в данном виде спорта? Спросим еще раз: неужели нас смутит старый и ни на чем не основанный предрассудок, что некоторые виды профессиональной деятельности несовместимы со спортом? Могущество и универсальность спорта, возрожденные за столь короткий промежуток времени, предостерегают нас от подобных взглядов. Не далее как в следующем поколении люди различных уровней образования и разных профессий одновременно будут и спортсменами. Разве это не обычное явление среди фехтовальщиков уже сейчас? Время работает на нас. Однако было бы безрассудно ожидать чересчур многого от будущего союза спортсменов, художников и зрителей. Как много еще предстоит сделать из-за того, что была забыта эвритмия» [цит. по: 587, с. 52–53].

Деятели искусства, собравшиеся на конференции по вопросам искусства, науки и спорта, поддержали предложение Кубертена включить упомянутые им пять конкурсов в процедуру современных Олимпийских игр. Однако это решение не было реализовано во время Олимпиады в Лондоне (1908 г., IV Олимпийские игры).

Впервые практически оно было осуществлено (причем в условиях резкой оппозиции со стороны шведских художников того времени) только в 1912 г. при проведении Олимпийских игр в Стокгольме. Но в промежутке между этими Олимпийскими играми Кубертен и МОК организовали в 1911 г. в Париже международный архитектурный конкурс для окончательной выработки проекта «Новой Олимпии». До этого он был принципиально разработан в серии статей, которые Кубертен опубликован в «Ревю олимпик» (в номерах с октября 1909 г. по май 1910 г.).

Художественные конкурсы проводились на Олимпийских играх в период с 1912 по 1948 год. В 1912 г. в этих конкурсах приняли участие представители 31 страны. На Играх 1936 г. проведено 15 художественных конкурсов.

Таковы основные положения разработанной Кубертеном философской концепции олимпийского движения.

Для правильного понимания этой концепции особенно важно учитывать:

• главную цель, достижению которой Кубертен посвятил свою жизнь, – создание новой системы воспитания, ориентированной на формирование совершенной (гармонично развитой) личности;

• осознание им важной роли спорта как средства достижения этой цели;

• обоснование Кубертеном положения о возможности противоречивого влияния спортивной деятельности на личность и социальные отношения.

С учетом вышеизложенного основная идея кубертеновской концепции как раз и состояла в том, чтобы на основе возрождения Олимпийских игр, развития олимпийского движения повышать воспитательную роль спорта и противодействовать возможности его негативного влияния и использования. Реализация этой идеи предусматривала целостный социально-педагогический механизм – комплекс указанных выше олимпийских акций.

Теперь важно выяснить современные подходы к идеям Кубертена и к олимпийской философии в целом.

В Олимпийской хартии, других официальных документах, а также в выступлениях руководящих деятелей современного олимпийского движения, как правило, подчеркивается необходимость сохранения ориентации олимпийской философии на изложенные выше идеи Кубертена относительно целей, задач, идеалов олимпийского движения.

Ориентация на идеи Кубертена

Прежде всего, имеется в виду идея Кубертена о гармонично развитой личности как таком идеале, на который должно ориентироваться олимпийское движение.

В Олимпийской хартии олимпизм трактуется как философия жизни, «возвышающая и объединяющая в сбалансированное целое достоинства тела, воли и разума» [328, с. 9].

При учреждении МОА президент МОК Эвери Брендедж направил послание, в котором, в частности, говорилось: «Основной целью олимпийского движения, как ее понимал барон де Кубертен, является широкое и всестороннее развитие человека, в котором спорт, исполненный красоты и высоких моральных качеств, является важным звеном, но только одним звеном… В равномерном и гармоничном развитии физических, умственных и духовных качеств человека они являются лишь эпизодами, одним из средств, а не целью» [цит. по: 579, с. 15].

Х. А. Самаранч, выступая на специальной 50-й сессии Генеральной Ассамблее ООН заявил: «Рассматривая спорт как часть образования и культуры, олимпийское движение стремится внедрить такой образ жизни, который основан на радости творчества и который гармонизирует умственное и физическое развитие личности» [392, с. 7].

Генеральный директор ЮНЕСКО Амаду-Махтар МўБоу в своей речи на открытии I Международной конференции министров и руководящих работников, ответственных за физическое воспитание и спорт, сказал: «Приобщение к физкультуре и спорту в сочетании с развитием интеллектуальных способностей и моральным воспитанием вполне естественно готовит людей к спорту в соответствии со столь необходимой ему этикой. Больше чем когда-либо необходимо восстановить идеал, который Пьер де Кубертен сумел возродить через многие века в своей блистающей чистоте, идеал атлета, прилагающего все свои силы для того, чтобы превзойти самого себя, преодолевающего в своих бескорыстных усилия те границы, которые определили для него условия обычной человеческой жизни» [326, с. 34].

Профессор И. Хайнрих (Франция) так характеризует олимпизм: «Олимпизм – это догматическая и философская позиция, которая стремится использовать физические упражнения и спортивную активность для достижения гармонии тела и разума» [749, р. 207].

Идея гармоничного развития личности как важный идеал современного олимпийского движения постоянно пропагандируется на сессиях Международной олимпийской академии.

Георг Сала (Франция), представитель ЮНЕСКО, заявил в докладе на 26-й сессии МОА, что «необходимо сделать все для того, чтобы сохранить олимпийский дух, возрожденный Кубертеном, и реализовать цели Международной хартии физического воспитания и спорта, принятой ЮНЕСКО, которая отдает приоритет гармоничному развитию человека и его полной интеграции в общество – как материальное, так и духовное» [897, р. 185].

Необходимость понимания личности олимпийца как гармонично развитой личности в своих выступлениях на сессиях МОА постоянно подчеркивает М. Мзали, член МОК, премьер-министр Туниса. По его мнению, современный олимпизм должен быть ориентирован на «гармоничное воспитание и совершенствование человека», «единство физического, интеллектуального и духовного воспитания» [848, р. 68].

Клеантис Палеологос (Греция) в трактовке задач современного олимпизма призывал исходить из античной олимпийской идеи, поддержанной и Кубертеном, которая «базировалась на союзе тела и разума, на идеалах красоты, гармонии и благородства» [869].

Также подчеркивается важное значение идеи Кубертена о том, что в олимпийских соревнованиях спортсмены, тренеры, болельщики, другие лица, связанные со спортом, должны демонстрировать рыцарское, высоконравственное поведение. Такое поведение в настоящее время называется фэйр плэй (fair play).

При переводе этого выражения возникают определенные трудности. Они связаны с тем, что, английское слово fair означает, с одной стороны, справедливость и честность, а с другой – удовольствие и красоту; для французов fair – поведение спортсмена, который действует элегантно, не ставит под сомнение победу противника и удовольствие от самой игры считает выше победы в состязании [670].

На русский язык указанное выражение обычно переводится как честная (справедливая, корректная) игра.

Так, например, в Олимпийской хартии при перечислении основных задач МОК указывается, что этот комитет способствует соблюдению и поощряет соблюдение спортивной этики; посвящает свои усилия тому, чтобы дух честной игры превалировал на спортивных площадках и чтобы насилие было изгнано с них. Цель олимпийского движения, указывается здесь, – «содействие построению мирного и более лучшего мира через воспитание молодежи средствами спорта в соответствии с идеями олимпизма и его ценностями», «что подразуевает взаимопонимание в духе дружбы, солидарности и честной игры» [328, с. 9, 10]. В итоговом документе международного симпозиума «Актуальность Пьера де Кубертена», который организован Центром олимпийских исследований в Лозанне в 1986 г., отмечалось, что «идея честной игры… сейчас становится еще более актуальной, чем в эпоху Кубертена» [444, с. 10].

Но существуют определенные проблемы и в содержательной трактовке принципов фэйр плэй.

Известный английский социолог спорта П. Макинтош обращает внимание, что до сих пор «не проведена четкая грань между тем, что обязательно и что желательно, между тем, что не следует делать, и такими поступками, которые вызывают резкое неодобрение. Действительно, термины „честная игра“ и „нечестная игра“ беспорядочно употребляются при характеристике обоих типов поведения. „Это – нечестно“ обычно означает „этого не следует делать“. Однако Генеральный директор ЮНЕСКО, участвующий в ежегодной церемонии вручения наград за честную игру спортсменам, отмеченным Международное комитетом честной игры, награждает их не за то, что те должны были делать во время соревнований, а за благородное и рыцарское поведение, превосходящее веления долга». П. Макинтош полагает, что «для большей ясности было бы удобнее, если бы термин „fair play“ употреблялся только применительно к одному-единственному типу поведения, в то время как другие выражения, такие, как „sportsmanship“ („спортивное товарищество“) или „in a sportif spirit“ („в духе спорта“) использовались для характеристики иного типа поведения» [834, р. 73; 833].

В «Манифесте о честной игре», который разработан и опубликован Международным советом физического воспитания и спорта при ЮНЕСКО, указывается, что честная игра выражается прежде всего в поведении самого спортсмена и характеризуется:

• честностью, добросовестностью, решительным и достойным поведением в ситуациях, когда другие ведут себя нечестно;

• уважением к партнеру;

• уважением к противнику независимо от того, является ли он победителем или побежденным, осознанием того, что соперничество – непременное условие соревновательного спорта и что противник – необходимый партнер в спорте;

• уважением к судье, причем уважением позитивным, выражающимся в постоянном сотрудничестве с ним;

• умением оставаться скромным после победы и достойно принимать поражение.

В документе подчеркивается, что соблюдение принципов честной игры требуется не только от спортсменов. Оно необходимо для тренеров, спортивных руководителей, зрителей, всех других лиц, связанных со спортом, которые могут прямо или косвенно влиять на спортсмена [275].

Аналогичная характеристика этих принципов дается в новом тексте манифеста, принятом на заседании Международного комитета честной игры в 1992 г. [830], а также в «Кодексе спортивной этики» [174].

В. С. Родиченко указывает, однако, на ряд противоречий между трактовкой принципов фэйр плэй в этих документах (а также в большинстве научных публикаций) и тем, за какие конкретные поступки спортсменов и тренеров (как проявление этих принципов) Международный комитет Фэйр Плэй присудил призы и дипломы за период с 1964 по 2001 г.

«Первое. Среди отмеченных наградами поступков 43,5 %, или почти половина – оказание помощи сопернику. Но мы не найдем в наиболее часто цитируемых принципах фэйр плэй такого, как помощь сопернику… Второе противоречие – между таким часто прокламируемым императивом, как уважение решения судьи, и тем фактом, что более чем четвертая часть (27,1 %) наград присуждена за действия, ревизующие и корректирующие принятые судьями решения. Третье. Еще один часто декларируемый императив из принципов ответственности спортсмена – уважение правил соревнований. Но подавляющее большинство, если не все 155 присужденных наград, практически никак не связаны с соблюдением или несоблюдением правил соревнований» (В. С. Родиченко) [414, с. 4].

Кроме того, широко распространено представление о принципах фэйр плэй, согласно которому речь идет лишь о соблюдении правил спортивного соревнования. Такая «минималистская, формальная» [817] концепция фэйр плэй часто встречается в средствах массовой информации, в интервью спортсменов, тренеров, организаторов соревнований. Полагают, к примеру, что те или иные футбольные или хоккейные команды играют «справедливо», «честно», так как они имеют меньше желтых карточек или проводят меньше времени на штрафной скамейке, чем их соперники. Такой подход характерен и для присуждения наград фэйр плэй во многих командных играх. Аналогичным образом признают, что некий спортсмен является образцом поведения в духе фэйр плэй, поскольку он никогда не принимал анаболики, не участвовал ни в каком громком скандале, и, кроме того, приятен и дружелюбен.

Более оправданной представляется концепция поведения в духе фэйр плэй, которую предложил известный немецкий философ и бывший олимпийский чемпион (Рим, 1960 год) Г. Ленк.

Он опирается на социологическое разграничение между принудительно соблюдаемыми нормами, нарушение которых наказывается санкциями (штрафы, контроль), и рекомендуемыми нормами, соблюдение которых ценится высоко, но против нарушения которых не вводятся санкции, во всяком случае строгие. В связи с этим Г. Ленк проводит различие между «формальной фэйр плэй» как принудительно предписанным нормативным требованием соблюдать правила игры и «неформальной фэйр плэй» как не обусловленным санкциями ожиданием уважения и рыцарского духа по отношению к соперникам и судьям. Неформальное честное (благородное) поведение выходит за рамки формального момента соблюдения правил, выступает прежде всего как «нравственность», как норма и олицетворение «рыцарского духа» («esprit chevaleresque»), который связан с взаимным уважением соперников даже в жесточайшей борьбе [231, 810].

Наряду с принципами фэйр плэй в официальных документах современного олимпийского движения указываются и такие ценности этого движения, как интеграция спорта с образованием и культурой, а также определенный образ жизни.

«Олимпизм, соединяющий спорт с культурой и образованием, стремится к созданию образа жизни, основывающегося на радости от усилия, воспитательной ценности хорошего примера, социальной ответственности и на уважении к всеобщим основным этическим принципам» [328, с. 9].

В связи с этим важное значение придается идее Кубертена о союзе спорта и искусства.

Активным ее сторонником был бывший президент МОК Х. А. Самаранч [427, 899]. В своем послании организаторам выставки «Спорт в искусстве Китая» он, в частности, писал: «В Древней Греции атлетика и спорт были тесно объединены, особенно в связи с Олимпийскими играми. Величайшие поэты, ораторы и артисты принимали участие в церемониях, связанных с этими Играми… Идея Кубертена объединить спорт и искусство стала одним из основных принципов олимпийского движения. Мы – участники этого движения верим в то, что его идеи будут реализованы в спортивной практике, построенной на принципах честной игры и в гармонии с искусством, культурой и интеллектуальными усилиями» [674, р. 7].

Отвечая на письмо автора данной книги и проекта «СпАрт», в котором излагалась новая программа интеграции спорта с искусством, Х. А. Самаранч написал: «Воспитание молодежи посредством синтеза спорта и культуры является одной из важнейших задач олимпийского движения. МОК готов оказать моральную поддержку и дать патронаж всем инициативам, содействующим союзу спорта, искусства и культуры» [517, c. 249].

Идея интеграции спорта и искусства поддерживается многими другими учеными и общественными деятелями [109, 137, 138, 455, 709, 710, 711, 984].

В работах автора данной книги и его учеников разработана целостная научно обоснованная концепция интеграции спорта с искусством: обоснована необходимость этой интеграции, определены ее основные направления, формы, методы и т. д. [433, 506, 513, 517, 522, 531, 537, 558, 935].

В современном олимпийском движении предпринимаются и реальные шаги, укрепляющие связи спорта с искусством: проводятся высокохудожественные церемонии открытия и закрытия Олимпийских игр, выставки произведений искусства, авторами которых являются спортсмены и др. Значительный вклад в это направление олимпийского воспитания вносят Международный олимпийский центр за мир и культуру (Греция) и Олимпийский музей в Лозанне [899, 981].

Вместе с тем, с 1952 г. по решению МОК художественные конкурсы на Олимпийских играх, проводившиеся по инициативе Кубертена, были заменены культурной программой (художественными представлениями, концертами, выставками и другими подобными мероприятиями) на Олимпийских играх.

При объяснении такого решения нередко ссылаются на низкое качество работ, представляемых на конкурсы, вследствие чего в ряде конкурсов победители не определялись и награды не вручались. Так, в 1924 г. в музыкальном конкурсе ни одна из медалей не была вручена; из 198 различных конкурсов на семи Олимпиадах решено было не вручать 54 награды – 21 золотую, 13 серебряных и 21 бронзовую медаль – или 27 % всех наград [909]. Указывают также на небольшое число участников, особенно из Европы, и почти полное отсутствие известных артистов. Отмечают критическое отношение к конкурсам части деятелей искусства, которые считают, что искусство не может быть сферой соревнования. Обращают внимание и на серьезные проблемы с жюри, учитывая субъективный характер критериев их оценки, отсутствие общего языка и общей философии и др. [782, р. 79–80; 832, р. 106–107].

В последние годы неоднократно поднимался вопрос о возрождении художественных конкурсов в программе Олимпийских игр. Этот вопрос специально обсуждался на 26-й сессии МОА.

В пользу возрождения высказывались следующие аргументы:

• многие престижные международные конкурсы в различных видах искусства уже организуются и успешно оцениваются по тем критериям, которые обычно если и не полностью одобряются, то по крайней мере принимаются за основу (в качестве примера чаще всего приводилась Нобелевская премия за литературные произведения);

• возрождение художественных конкурсов на Олимпийских играх вдохновило бы создание многих произведений искусства на спортивную тематику, дало бы существенный толчок развитию художественного творчества во всем мире и оказывало бы дополнительное воспитательное и культурное воздействие на зрителей и спортсменов во время проведения Игр.

Однако большинство участников сессии выступило против идеи возрождения художественных конкурсов в официальной программе Олимпийских игр. Их доводы:

• сама природа искусства как средства художественного выражения в рамках или посредством определенной культуры не соответствует идее международных (а значит, межкультурных) соревнований;

• трудность решения вопроса о том, какие виды искусства (среди многих его форм) должны стать предметом соревнования на Олимпийских играх;

• трудность установления объективных критериев для оценки произведения искусства, особенно на межкультурной основе;

• включение художественных конкурсов в программу Олимпийских игр создаст дополнительные трудности, связанные с ее перенасыщенностью;

• помимо трудностей в субъективной оценке выступления спортсменов в отдельных видах спорта (гимнастика, фигурное катание) имеются трудности, связанные с субъективной оценкой художественных конкурсов;

• нежелание известных деятелей искусства участвовать в такого рода конкурсах из-за опасения утратить свою репутацию;

• дополнительные проблемы для городов, проводящих Олимпийские игры, связанные с расселением артистов, их костюмами, безопасностью и т. д.

Участники дискуссии рекомендовали комиссии МОК по культуре провести консультации с экспертами и деятелями искусства по вопросу о поиске тех акций, которые могли бы быть осуществлены в рамках олимпийского движения для развития искусства без дополнительных осложнений, связанных с трансформацией традиционной программы Игр [789].

Применительно к сфере социальных отношений в современном олимпийском движении подчеркивается важное значение таких провозглашенных Кубертеном ценностей, как интернационализм, равноправие всех людей и народов, просвещение в духе истинного патриотизма в сочетании с взаимоуважением наций, несмотря на расовые, религиозные и политические различия, а также гуманистические ценности мира, дружбы и взаимопонимания.

Цель олимпийского движения – «содействие построению мирного и более лучшего мира через воспитание молодежи средствами спорта в соответствии с идеями олимпизма и его ценностями», «что подразумевает взаимопонимание в духе дружбы, солидарности и честной игры» [328, с. 9, 10].

Х. А. Самаранч в одном из своих выступлений, отвечая на вопрос корреспондента, как он относится к словам Кубертена «Олимпизм – это не организация, а образ мышления», сказал: «У нас есть философия, и с годами она не изменилась… наша философия исходит из того, что спорт – это неотъемлемая часть процесса воспитания молодежи, фактор укрепления мира, дружбы, сотрудничества и взаимопонимания между народами» [426, с. 12].

Декан МОА Отто Шимичек, разъясняя свое понимание олимпийской философии, так охарактеризовал ее: «Олимпизм, главный и мощный социальный феномен нашей эпохи, охватывает все мировое сообщество без каких-либо исключений, культивирует дух взаимного признания, сотрудничества и дружбы между народами, искреннее понимание, признает честное и благородное соревнование на равных условиях и дает наглядный пример тем, что соперничает в других областях социальной жизни. Олимпизм признает и поощряет индивидуальные усилия и не приемлет никакой дискриминации по национальному, расовому, политическому, классовому и т. д. признаку» [939, р. 152].

Коррекция и дополнение идей Кубертена

Иногда при характеристике отдельных положений олимпийской философии в сформулированные Кубертеном ценности олимпийского движения вносятся некоторые коррективы, чаще всего стилистического плана.

Так, в разделе сайта МОК «Олимпизм в действии» упоминаются три ценности – «совершенство», «уважение» и «дружба».

Эти ценности выделяются и в методических материалах по олимпийскому образованию, подготовленных Департаментом образования оргкомитета Сочи-2014.

При этом подчеркивается, что олимпийское понимание дружбы «относится не только к привязанности между отдельными людьми, а шире – между целыми народами и культурами. Спорт – это инструмент, который помогает найти взаимопонимание между людьми и целыми народами. А дружба в команде помогает достичь лучшего результата, чем простая сумма всех усилий».

Под совершенством понимается полная самоотдача как на спортивной арене, так и в жизни. Причем, «речь идет не столько о триумфальной победе, сколько об упорной борьбе за достижение поставленных целей, ежедневном преодолении себя – то есть о стремлении к совершенству».

Уважение – «это уважение к себе, своему телу, уважение к другим, к окружающей среде. В спорте уважение – это соблюдение правил, средство борьбы против использования допинга и других злоупотреблений. Уважение к сопернику – исключает использование неспортивных средств достижения цели» [290].

Ниже приводится еще несколько примеров незначительной коррекции идей олимпийской философии Кубертена.

В. С. Родиченко, почетный вице-президент Олимпийского комитета России, выделяет «пятьдесят одну наиболее значимую олимпийскую ценность для трех нижеследующих элементов современного мирового сообщества: личность человека; общество; спорт как достижение мировой культуры» [408, с. 268–270].

А. Г. Егоров к числу основных социокультурных смыслов олимпизма относит агонистику, игру, диалог и пацифизм [119, 120, 121, 122, 123].

Норберт Мюллер (Германия), президент Национальной олимпийской ассоциации Германии, вице-президент Международного комитета Пьера де Кубертена, выделяет пять основных концептуальных идей и идеалов олимпизма:

1) идею гармоничного развития совершенной личности;

2) идею совершенствования человека на основе стремления к превосходству в сфере спорта, равно как в сфере науки и искусства;

3) добровольное согласие в рамках спортивной активности с такими этическими принципами, как фэйр плэй, равенство возможностей и уважение принятых обязательств;

4) идеал мира и взаимопонимания, который даже в незначительных вопросах призывает к уважению и терпимости;

5) эмансипацию в спорте и посредством спорта [846, р. 6].

Николаос Ниссиотис (Греция), президент МОА, член МОК, на первый план выдвигает «антропологический характер» олимпийской философии, который проявляется в том, что эта философия идеалом человека считает kalos kagatos. Этот идеал подразумевает гармонию тела и души, сочетание внешних достоинств с внутренними, духовными, нравственными качествами. В соответствии с этим основными ценностями олимпизма Н. Ниссиотис считает такие достоинства совершенного человека (kalos kagathos), как красоту, величие и истину (beauty, greatness and truth): «олимпизм пытается реализовать идеи красоты, величия и истины через силу и способности человеческого тела» [856, р. 172, 174]. По его мнению, «речь идет отнюдь не об оптимистическом, искусственном, романтическом, гуманистическом понимании человека, не о взгляде на него из башни из слоновой кости… Это наиболее реалистическая концепция в антропологии. Она рассматривает человека не таким, каков он есть теперь, а таким, каким он призван стать с точки зрения высших ценностей. Такими ценностями являются «красота, величие и истина», ориентируясь на которые он ведет непрерывную борьбу с самим собой и против сил зла, действующих в истории. Kalos kagatos – это процесс становления, это цель, которая должна быть достигнута, это максимально возможный и постепенно достигаемый результат… Наши усилия должны быть обращены в будущее. Мы никогда не должны удовлетворяться тем, каковы мы в настоящий момент». «Идея kalos kagatos – это решимость всегда заново начинать путь по дороге совершенства».

Ниссиотис считает, что антропологические принципы олимпизма, которые сконцентрированы вокруг идеи kalos kagatos, не могут быть поняты в отрыве от другого принципа древней мудрости – «Познай самого себя». Он обращает внимание и на то, что идея kalos kagatos относится не только к индивидуальным качествам человека. Эта идея ориентирована «на будущее общее желание всех людей». Никто не может претендовать на то, что он уже достиг уровня kalos kagatos, поскольку обладает внешней красотой и высокими моральными качествами. Дело в том, что, во-первых, красота – весьма относительное понятие, которое во многом зависит от индивидуального восприятия; во-вторых, красота как ценность беспредельна и потому всегда возможна ее более совершенная модель. С другой стороны, моральное совершенство лежит за пределами человеческих возможностей. Поэтому идеал kalos kagatos всегда ставит перед всеми людьми предельно возможные для реализации в их жизни задачи. «Он служит мотивом нашего стремления ко все более высоким целям, особенно в духовной и нравственной сферах» [856, р. 176, 177]. Олимпийские игры должны быть не просто соревнованием и демонстрацией силы. Прежде всего, они «должны напоминать о той высшей ценности, которую представляет собой человек, и уж потом быть состязанием силы» [856, р. 170].

Григориос Ойкономакос (Греция) выделяет 10 черт олимпийского идеала. К ним он причисляет:

1) связь с добродетелью;

2) полную бескорыстность;

3) идеализм;

4) благородство, уважение к сопернику и другие атрибуты рыцарского поведения;

5) несовместимость с безразличием, леностью и пассивностью;

6) оптимизм (но не чрезмерный);

7) героизм;

8) прагматизм и реализм;

9) несовместимость с фанатизмом;

10) антивоенную направленность [861, р. 125].

А. Крисостомос, министр образования Кипра, считает, что олимпийский идеал «включает в себя не только тренированное тело и победы в спортивных соревнованиях», а в первую очередь систему ценностей, «усмиряющих животные инстинкты, сдерживающих страсти и облагораживающих человека»: «ценности равновесия, гармонии и выдержки, которые легли в Олимпии в основу систематического развития тела и разума и дают нам модель добродетельного и благородного гражданина, идеала древнего мира. Через спорт мы должны стремиться сформировать и развить гармоничную личность, обладающую сильным, здоровым телом и одновременно сильной и смелой душой». Олимпийскому идеалу, указывает А. Крисостомос, соответствует «тип деятельной, твердой в жизненной борьбе личности, анализирующей происходящие вокруг нее события, предпочитающей активную борьбу пассивному наблюдению событий». Именно такая и только такая личность может «достойно ответить на вызов современного потребительского общества, которое превращает людей в потребителей, лишая их тем самым права на творчество и сопутствующее ему духовное удовлетворение» [675, р. 202–203].

Американский философ Д. Пэрри думает, что олимпизм освещает «роль спорта в мировом развитии, и выдвигает на первый план взаимопонимание между народами, мирное сосуществование, социальное и нравственное воспитание». Он подчеркивает, что объектом внимания олимпизма «является не только спортивная элита, но каждый человек, не один краткий период времени, но вся жизнь, не только борьба и победа, но и ценности участия и сотрудничества, спорт не только как вид деятельности, но как формирующий и развивающий фактор, способствующий образованию положительных качеств у отдельной личности и в общественной жизни» [873, р. 181, 182].

Г. Ленк (Германия), известный современный философ и олимпийский чемпион, выделяет 11 основных ценностей олимпийского движения:

1) торжества религиозно-культового типа;

2) художественная и духовная образность;

3) элитарность и равенство шансов;

4) стремление к успеху, состязательность;

5) фэйр плэй и рыцарский дух;

6) регулярное проведение Олимпийских игр и заключаемый на это время мир;

7) интернациональный характер Игр, основанный на уважении национальных суверенитетов;

8) единство всех видов спорта;

9) любительский характер спорта;

10) независимость олимпийского движения во главе с МОК;

11) античный прообраз современного олимпийского спорта [809].

В более поздней работе Г. Ленк указывает, что полная характеристика «олимпийской идеи» должна включать в себя всю «многосложную систему ценностей, норм и базовых установок олимпийского движения», в том числе такие общие ценности, как «толерантность, равные права участников, равные возможности и квалификации, так же как и начальные шансы, уважение партнеров, соперников и конкурентов, идеи символического единения всего человечества, принцип достижения цели и соответствующая идея достижения олимпийской элиты». При этом на первый план он выдвигает идеал «олимпийца, обладающего чертами Фауста и Прометея», «самоформирующегося, интеллектуально развитого спортсмена», который является образцом «совершенного человека» как «достигающей личности» [800, р. 43].

Оммо Групе (Германия), известный философ и социолог, формулирует ряд ценностей олимпизма.

• Гармония души и тела. Олимпийское образование должно затрагивать всего человека, обеспечивая развитие тела, души и воли. Именно этими качествами обладает «олимпийская личность».

• Стремление к самосовершенствованию. Постоянное совершенствование атлета – улучшение не только физических способностей, но и работа над собой в целом.

• Статус любителя. Отказ от денежного вознаграждения должен придавать спорту благородство. Понятия «алчность» и «зависимость» не должны существовать для атлета. Данный принцип особенно актуален и в настоящее время, когда спортсмены становятся объектами торговли и нередко теряют свою личную свободу.

• Принципы этики. Соревнования должны основываться на социально-этических нормах. Сила и агрессия контролируются в добровольном ведении честной игры. Это касается не только атлетов, но и зрителей.

• Мир. Спортивное соревнование должно быть «мирной встречей» и носить сбалансированный характер [цит. по: 644].

Германн Андрекс (Австрия) выделяет следующие основные ценности олимпийского движения:

• воспитание здоровой и сильной молодежи;

• спортивное мастерство;

• спорт ради удовольствия и наслаждения;

• интерес к изобразительному искусству, чтобы сделать жизнь более полной;

• лучшее взаимопонимание между народами всех национальностей.

Эти ценности определяют и педагогические цели олимпийского движения: «спорт как вклад в развитие личности; спорт как средство сотрудничества и взаимопонимания; спорт как радостная активность и как вклад в обогащение личности» [626, р. 115].

Польский философ Джозеф Липьец в понимании ценностей современного олимпийского движения опирается на античный греческий идеал kalos k agamos как «идеал гармоничного сочетания духовной силы и физического совершенства», предполагающий, что интеллектуальные ценности находятся в гармонии с моральными, а эстетические – в гармонии с ценностями телесности. Конкретизируя это положение применительно к олимпийскому движению, он указывает на то, что это движение было задумано как идея, направленная против развития индивида только в духовном плане, без должного уважения к физическим основам своей жизни, т. е. к телу. Олимпийское движение всегда пыталось играть гармонизирующую роль, поддерживая духовные ценности через спортивные соревнования. «Мы точно не знаем, – пишет Д. Липьец, – почему и когда дороги этих двух факторов разошлись. Нужно признать, что они развивались разными путями, редко пересекаясь». Современное олимпийское движение должно возродить в международном спорте идеал гармонично развитой личности спортсмена.

«Дело не в проведении конференций под олимпийским флагом, декларирующих амбициозные резолюции по дружбе и братству, или в поддержке традиционных соревнований искусства. Это, конечно, должно делаться, но нужно помнить, что это лишь вспомогательная, хотя и нужная, деятельность. Главное – наполнить сам спорт этими идеалами, которые в этом случае не нуждались бы в декларировании, потому что они составляли бы самую сущность спорта» [818, р. 96].

Камаль Хамид Шаддад (Судан) считает, что олимпизм как философия жизни предполагает:

а) понимание природы спорта;

б) понимание ценностей и идеалов, того, что следует рассматривать как позитивное, желаемое или ценное в спорте;

в) нормы и ценности, связанные с тем, что следует и чего не следует делать в рамках олимпийского движения». По его мнению, «олимпизм как таковой это – гуманистический образ жизни», неразрывно связанный со спортом и с получением удовольствия от занятий спортом: «Олимпизм – это образ жизни, в котором удовольствие максимизировано посредством занятий спортом» [912, р. 216, 218; 913, р. 48].

Конец ознакомительного фрагмента.