Глава 2
Хоть и людей на улице было мало, но все они, куда – то спешили. Я долго осматривалась, пытаясь найти супермаркет, как же я не подумала о том, что я не знаю, где он находится? В итоге я решила спросить дорогу, но все, к тем к кому я подходила, проходили мимо меня.
Я вышла из себя:
– ВЫ ЧТО СЛЕПЫЕ?! Я ЧТО ПРОЗРАЧНАЯ ЧТО ЛИ, ВАМ СЛОЖНО ДОРОГУ ПОКАЗАТЬ?! – В доказательство моих слов два человека прошли сквозь меня. – Я что умерла? – Тихо спросила я себя, от испуга я села на нижнюю ступень крыльца, взявшись за голову. Мозг начал энергично работать. Я пыталась понять, что могло случиться, что пошло не так, но не могла. Все казалось слишком странным, я же не могла умереть или могла?
Что мне делать я не знала, поэтому я встала и стала ходить кругами. Затем откуда не возьмись, появилась черная карета, запряженная черными лошадьми. Дверца кареты открылась, оттуда появилась рука в черной перчатке, жестом она приглашала в карету.
– Смерть? Это ты? – Мне казалось, что за мной пришли, но это оказалось еще хуже.
– Нет, дорогуша, что ты я лишь хотела забрать пироги, которые я испекла своим друзьям.
Этот голос я бы узнала где угодно, это была миссис Генриетта, она приехала не вовремя, ведь я отдала пироги церберу, вышла из комнаты, а еще…
– Вы меня видите?
– Конечно, вижу, ты же не прозрачная. – Сказала она обыденным тоном.
– Ха-ха, как смешно, а эти люди меня не видят, представляете! – Я положила руки на пояс.
– Странно, не так ли? – Спросила она. – Можешь помочь мне выйти? – она подала мне свою руку, я взяла ее.
Из кареты сначала появились ее ноги в черных туфлях на шпильке, затем и она сама. Она была одета в черное, длинное платье. Волосы были заплетены в узелок, на голове красовалась шляпка с черной фатой.
Увидев ее в таком виде, я спросила:
– На свадьбу собираетесь?
– Нет, я ездила на похороны.
– На чьи?
– На твои конечно.
У меня заложило уши от этих слов, а ноги стали ватными:
– Вы что шутите? – Я искоса посмотрела на нее, а она посмотрела мне прямо в глаза.
– Возможно, но я знаю точно, мне нужно от тебя избавиться, ты занимаешь
слишком много места, и мне это очень не нравится. – Она рассматривала свои ногти на руке, словно ее действительно не волновало мое присутствие.
– Как я могу занимать много места, когда я живу на чердаке, когда я оттуда не выхожу?
– Знаешь, а ты не так глупа, как я думала, но мне все равно нужно избавиться от тебя, увы, это неизбежно. – Она говорила так тихо, что это было больше похоже на шепот.
– А не легче было бы, просто отпустить меня? – Я расслабила и опустила руки, думая, что так и будет.
– Да, действительно… – она задумчиво почесала подбородок.
– Ух, слава богу, – у меня как будто камень с души свалился.
– Но, нет.
– Почему нет? – Я была в шоке, ведь все пошло как по маслу, но не пошло.
– У тебя проблема с документами, по ним тебя вообще не существует, конечно, я могу тебя отпустить, но каковы последствия. Во – первых, где ты будешь жить? Во – вторых, откуда ты возьмешь деньги на одежду и пропитание? Тебя будут разыскивать, как сбежавшую из детского дома, а когда они заметят, что тебя по документам не существует, будет нечто ужасное.
– Возможно, вы правы, но убивать меня из – за каких – то документов. Которые кстати, можно сделать, соврав про пожар в доме, жила бы я у Софи, насчёт денег, я могла бы устроиться на работу.
– Да, ты действительно умна, видимо чтение книг пошло тебе на пользу. – Видимо устав стоять она села обратно в карету, но развернулась ко мне.
– Благодарю, – я сделала элегантное па.
– Но у меня есть идея еще лучше, – она махнула рукой на соседнее место рядом с ней.
– Нет, я с вами не поеду, – я снова сложила руки вместе, мне казалось, будто так я казалась круче.
– Думаешь, у тебя есть выбор? – Она щелкнула пальцами левой руки.
– Это что, вы что ритм, какой – то уловили, что ли или позвали своего дворецкого?
– Почти, обернись.
Обернувшись, я увидела двух призраков, один был высокий и тощий, во фраке и с цилиндром на голове, насколько можно было разглядеть, на лице у него красовался монокль, крючковатый нос напоминал коршуна, отчего вид его был грозным. Второй был полненький и небольшого роста, также во фраке и цилиндре, его же лицо больше было похоже на поросячью морду.
Не знаю отчего, но в дрожь меня бросало, одно дело читать о приведениях, другое дело их видеть, а это поверьте не одно и то же.
– Выбирай Оливия, либо ты добровольно поедешь со мной, либо ты поедешь со мной под наблюдением Кевина и Синди.
Сама не заметила, как расхохоталась.
– Что смешного? – Недоумевала миссис Генриетта.
– Кто из них Синди? – наконец остановившись, спросила я.
Толстячок поднял руку, явно засмущавшись, наверно по призраку это не определить, но наверно засмущался.
– Кевин и Синди, – произнесла я и снова захохотала.
– Все равно не понимаю над, чем ты смеешься.
– Ну, понимаете, его зовут Синди, а это девчачье имя, – я снова расхохоталась, – а Кевин такой серьезный, что невозможно поверить, что его зовут Кевин, – я повернулась к Кевину и снова расхохоталась.
– Все равно не понимаю, так ты поедешь со мной?
– Нет, – все еще хохоча, ответила я.
– Синди, Кевин! Берите девчонку и поехали.
Даже сейчас мне было смешно, хотя по идее мне было не до смеха, ведь, несмотря на то, что они парили как пушинки над землей, подхватить меня им не составляло труда. И они запихнули меня в карету напротив Миссис Генриетты.
Я перестала смеяться, когда дверца кареты закрылась, и мы двинулись, куда-то вперед. Мы ехали в полном молчании, я смотрела на улицу, пейзажи все время менялись. Они были то яркими, то мрачными и снова яркими.
Призраки сидели возле меня, коршун слева, поросенок справа, я то и дело посматривала на них, иногда я хихикала.
Миссис Генриетте видимо надоело мое хихиканье, и она решила поговорить.
– Как дела? – спросила она весьма обыденным тоном.
«Как дела? Еще что спросила бы, ни чего что на меня напал цербер, ничего, что сквозь меня прошло два человека, ничего, что вы хотите меня убить? Ничего что возле меня сидят два призрака с дурацкими именами?».
– Нормально, а у вас как?
– Весьма недурно, принимая в свой счет, то, что я от тебя скоро избавлюсь.
– Поздравляю вас, – я снова уставилась на толстячка, он занервничал, хотя точно сказать не могу, как я это поняла.
– Мистер Синди, – я старалась не хохотать, называя его имя, – Можно задать вам один вопрос?
– Можно, – от этого голоса у меня побежали мурашки, голос издавался как будто издалека, словно сейчас я слышала эхо.
– А как вы умерли? – Может и нельзя задавать такие вопросы призракам, но меня просто распирало от любопытства.
Он глубоко вздохнул, хотя как он может дышать, когда он мертв? Может это просто старая привычка? Столько вопросов, а времени мало.
– Я утонул, я просто не умел плавать, а они все кричали – «Давай! Синди мы в тебя верим!», а я плавать не умел.
– Но почему тогда вы во фраке?
Он покраснел, скорее всего, покраснел, точно покраснел, ну мне так кажется.
– Я утонул в нем, – он взял, откуда – то платочек и стал вытирать лицо якобы от пота.
– Я тоже плавать не умею. – Сказала я ему.
– Главное не утони, деточка, – он казался взволнованным.
– А вы мистер Кевин, как вы умерли?
Призрак повернулся ко мне:
– Я умер весьма благородной смертью, – его голос заставил меня не просто покрыться мурашками, но и вздрогнуть, голос его также появлялся как будто издалека, но этот голос был не такой приятный, как у толстячка, а наоборот – звук, как будто пилят, то, что нельзя распилить, а он все пилит и пилит.
В этот раз расхохоталась не я, а толстячок:
– Да, весьма благородной, – он так хохотал, что я могла позавидовать таким легким, которых у него уже не было. – Сказать от чего он умер?
– Вы ведете себя неблагоразумно мистер Синди, – он говорил так, словно выплевывает каждое слово.
– Отчего же, это вы называете свою смерть благородной. Когда вы умерли из-за того, что хохотали так, что умерли от сердечного приступа.
Меня вдруг осенило:
– Поэтому вы мистер со смешным именем Кевин такой серьезный?
Толстячок снова расхохотался:
– Да, у него было такое имя, потому что он всех кругом смешил, а потом он умер от смеха и стал серьезным, – он все хохотал и хохотал.
– Я молчу про человека, у которого благородное девичье имя, который утонул чтобы доказать всем, что он умеет плавать, да еще и в дорогом фраке. – Парировал худой, он едва улыбнулся. В то время, когда бедный толстяк, униженный своей смертью смотрел в окно.
– Мистер Синди, а почему родители вас так назвали? – Спросила я.
Он снова грустно вздохнул:
– Они хотели девочку.
– Мистер Синди вы трижды неудачник, – худой заулыбался.
– Ох, как бы я хотел, чтобы мы оба были живы, и я снова мог задушить тебя!
– Воскликнул толстячок
– А разве вы не можете этого сделать, то есть задушить?
– Людей да, друг друга нет, – ответил мне худой.
– Как вы мне надоели, вы все! – Миссис Генриетта обвела нас строгим взглядом, а потом вскрикнула от испуга, мы с призраками тоже всполошились.
Она стала мертвенно – бледной и метала взгляды то на одного призрака, то на другого, сначала я не поняла, что происходит, но потом, взглянув на них, я тоже вскрикнула.
Рядом со мной сидели уже не призраки, а люди. Толстячок смотрел на свои руки и не мог поверить своим глазам, он мог трогать вещи, а они не проходили сквозь него. Живым толстячок мне нравился больше, у него были яркие, рыжие волосы, лицо покрывали веснушки, даже фрак с цилиндром приобрели изумрудный цвет, совместив его рост, цвет волос и цвет его одежды можно было предположить, что он лепрекон.
Второй был бледен, цвета черного угля волосы и такого же цвета глаза, темно – синий фрак и такой же цилиндр, он мне напоминал доброго волшебника, теперь он не казался грозным, а наоборот. Оба выглядели моложе тридцати, примерно лет по двадцать семь.
– Не могу поверить своим глазам, – хором произнесли они.
– Как ты это сделала?! – миссис Генриетта явно обращалась ко мне.
– Сделала что? Оживила их? Вы думаете это я?
Она лишь пожала плечами, а призраки или уже люди осматривали друг друга.
Как так получилось, я честно не знаю, мне порядком надоело, как эти двое дурачатся, и невольно вспомнила, что от меня хотят избавиться. Посмотрев в окно, я увидела темный, жуткий лес в нем было столько тумана, что нельзя было рассмотреть, есть там земля или нет.
Проследив за моим взглядом, миссис Генриетта произнесла:
– Приехали!
– Что значит приехали? Вы что хотите избавиться от меня таким способом? Закопать меня заживо?
– С чего это ты взяла, что я собираюсь тебя закапывать? У меня же нет лопаты, к тому же посмотри на свои руки и ноги они же в ожогах, всю работу за меня уже сделали.
Сначала я не поняла, о чем она, пока не посмотрела на руки и ноги, они действительно были покрыты ожогами, ссадинами и синяками, как я могла не заметить, что руки и ноги сильно болят, почему я не вспомнила? Я ведь даже не чувствовала боли до этого момента, а теперь мне кажется, что я искупалась в бассейне с кислотой. Я согнулась пополам от острой боли.
– Что же вы собираетесь делать со мной? – Карета остановилась.
– Просто оставим тебя здесь, ты уже умираешь, мне нечем тебе помочь.
– Леди Генриетта, будьте благоразумны, девочка не так плоха, может отвезти ее в больницу? – Спросил Кевин.
– Да, да леди Генриетта, почему должны оставить ее здесь умирать?
– Следите за языком, а то я снова отправлю вас на тот свет.
Кевин и Синди переглянулись и тут же замолчали.
– Пойдем, Оливия, тебе уже ничего не остается, – она открыла дверцу кареты, у меня уже все стало плыть перед глазами, я стала путать Миссис Генриетту и Кевина.
– Никуда я с вами не пойду, – я уже упала рядом с сиденьем, меня всю трясло, казалось, будто мне ломают кости, одну за другой.
– Но леди Генриетта, она задыхается, – она заткнула Синди своим взглядом.
– Я не могу ей помочь, у меня приказ, давай Оливия вылезай, – она вылезла из кареты, туман, словно облако закрывал ее ноги.
– У вас приказ? От кого? Пока вы мне не скажите, я не пойду с вами.
– А кто тебя спрашивает, ты встать не можешь, Синди! Кевин! Помогите мне!
Кевин и Синди подхватили меня и бережно положили на землю, мне стало очень холодно, я стала частью тумана.
– Я не прощаюсь с тобой Оливия, мы еще увидимся.
Последнее что я слышала, был звук уезжающей кареты. Потом минут через пять я вспомнила про куртку, лежавшую в рюкзаке. Я лихорадочно сняла рюкзак с себя и стала жадно рыться в нем, пока не вытащила куртку. Софи не прогадала, она мне действительно понадобилась. Надев ее, мне сразу стало теплее, но я не знала, что мне делать, я осмотрелась, вокруг был один лес.
С огромным усилием я попыталась встать, но пошатнулась и оперлась на ближайшее дерево. Вдалеке я заметила домик, скорее всего охотничий. Я с огромным усилием заставила свои ноги ходить, я то и дело все время спотыкалась. Но все же дошла до домика.
Похоже, им давно не пользовались, он был весь покрыт мхом и паутиной, в нем было без малого, а целых два этажа. Он был сделан из деревянных досок, но я сомневалась в безопасности этого места, но мне больше ничего не оставалось, как зайти туда.
Внутри оказалось темно, пока мои глаза не привыкли к темноте, я не двигалась. Когда они привыкли к темноте, я смогла разглядеть комнату, насколько это было возможно. Несмотря на тошноту, я двинулась, идти пришлось медленно, так как ноги меня совсем не слушались, а перед глазами все плыло.
Прямо рядом с порогом, с левой стороны стоял письменный стол, возле которого стоял старый деревянный стул. Как же мне хотелось сесть, но для начала нужно было найти источник света. Я кинула свой рюкзак, кажется, на диван и подошла к столу. На нем стояла масленая лампа, а рядом лежали спички, было такое чувство будто кто – то поджидал меня.
Спичка загорелась с первого раза, к счастью и лампа работала, осветив все пространство теплым светом. Наконец я могла сесть. Стол был весь завален фотографиями, письмами, газетами, которые были покрыты пылью и паутиной.
Сидеть на стуле тоже как – то было неприятно, он шатался от любого моего движения, он был весь покрыт паутиной. Мне стало немного легче, заставив себя не умирать, я встала и осмотрела диван.
Он был очень старый, обшивка была болотного цвета, с огромными дырами, также паутиной, пылью и плесенью. Оказывается, меня тошнило не от слюней «собачки», а от запаха плесени и сырости, но мне было все равно главное, что я еще жива и нашла где укрыться.
На улице вдруг стало еще темнее, началась гроза. Молния каждые пять минут освещала комнату ярче лампы. К счастью я знала, что надо делать при грозе, я закрыла дверь за собой и кажется, больше ничего не нужно было делать. Не так далеко от дивана находилась «кухня», там стоял старый холодильник и несколько шкафчиков, а также раковина. Пошарив везде я не нашла никакой еды, походу дела я могла умереть еще и от голода, ела я только утром, совсем забыв попросить обед.
Я села на пол возле холодильника и невольно задумалась, все, что со мной произошло, правда? Я начала перечислять все по порядку:
1) На меня напал цербер.
2) На столе стояли три пирога
3) Отсюда вытекает вопрос, зачем собакам комната?
4) Сквозь меня прошли люди, но миссис Генриетта меня видела.
5) Два призрака со смешными именами, один толстый, другой худой.
6) Они оба превратились обратно в людей.
7) Мне не было плохо, пока я не посмотрела на себя.
8) Я нашла домик глубоко в лесу.
9) Отсюда вытекают еще вопросы, это всё подстроено? А правда ли это? Почему моя куртка поместилась в рюкзаке, когда он не такой большой как спортивная сумка?
«Точно! Рюкзак, там же есть еда!» – подумала я, и кинулась к дивану.
И точно все вещи, какие я с собой брала, лежали в рюкзаке, но как они там поместились?
К сожалению, чай остыл, но мне было все равно, потому что я сильно хотела, есть. Перекусив кусочком пиццы и пудингом, я отправилась по лестнице на второй этаж.
В комнате на втором этаже стояла кровать, запыленная, вся в паутине и покрытая плесенью, картина малоприятная, но выбора не было. Теперь мне, было, понятно, откуда пахнет сыростью, с потолка падали капли, прямо на кровать. Стряхнув пыль с кровати, я легла на нее, положив под голову рюкзак, накрывшись курткой.
Под стук капель по крыше и раскат грома, я заснула.