12
Шагал я уже третьи сутки после того, как ушел от могилы летчика, по-прежнему придерживаясь железной дороги. Ничего такого особенного со мной не происходило, только однажды зайца подстрелил, да косулю вспугнул. Так что с провизией у меня особого напряга не было. И следов войны тут никаких, видно, немцы здесь проскочили ходом, не встречая особого сопротивления. Да, а еще на вторые сутки моего пути, по железной дороге начали идти эшелоны на восток, наверное, немцы все же восстановили движение через разбомбленную станцию. У меня, конечно, руки чесались устроить немцам какую-нибудь гадость на дороге, но возможности такой пока не представлялось. Так я и топал порожняком, в смысле, не нанося никакого урона немецко-фашистским захватчикам.
Однажды, пробираясь по густому подлеску, я услышал какие-то звуки. Застыл, как статуя – да, это был или громкий шепот, или тихий разговор. Я осторожно опустился на землю и медленно подполз поближе, надеясь разобраться, что к чему. Что тут за базар открылся посереди леса? Сначала я еще опасался, что могут быть выставлены посты, но ничего такого не было и в помине. И я подкралсяк спорящим почти вплотную, мне было их отлично видно и слышно. Как я и предполагал, это оказались наши окруженцы, числом шесть человек. Крепко спорили только двое, остальные тихо переругивались, только непонятно, кто с кем. А, между тем, спорящие все громче и громче повышали голоса. Разговаривали пехотный сержант с перебинтованной головой и артиллерийский старшина, и спор у них поднялся нешуточный:
– Ты чего, старшина? С ума, что ли, съехал?
– А ты что предлагаешь?
– А я предлагаю остановиться где-нибудь и начать воевать здесь!
– С чем воевать? С одной винтовкой и пистолетом – это война?
– Ну и что! Добывать будем в бою! Я их готов голыми руками душить!
– Много ты добыл, что было, и то потерял!
В общем, продолжалось это все довольно долго и все в одном духе, надоело это мне хуже горькой редьки. Да, с этими ребятами, похоже, каши не сваришь, но все же я решил помочь им. Тихонько свистнул, они, как по команде, повернулись в мою сторону, а рука старшины потянулась к висевшей на ремне кобуре. Я негромко окликнул:
– Не боись, свои.
В ответ:
– Какие такие свои?
– Да русские, мать вашу! Что, слышишь не вволю?
– Давай выползай, но смотри, если что, кончим сразу.
– Кончалка у тебя еще не выросла, старшина!
– Ладно, выходи. Хорош трепаться!
Я медленно поднялся и спокойно вышел, держа руки в карманах. Старшина некоторое время смотрел на меня, а потом процедил сквозь зубы:
– Ну и? Фуражка-то я вижу погранцовая. А на самом деле, из каких будешь?
– Из них и буду, из пограничников, воюю вот помаленьку.
И я немного шевельнул плечом, на котором висел автомат. А старшина:
– Брось заливать!!!
Он посмотрел в сторону пехотного сержанта, с которым спорил совсем недавно чуть ли не до драки:
– Смотри, сержант, еще один вояка выискался, бежит, наверное, от самой границы, только рубашонка пузырем!
Я ничего ему не сказал, спокойно снял вещмешок с плеча, порылся в нем и достал полковничью коробку из-под табака. Открыл ее и сказал:
– Вот, смотри.
Старшина смотрел на кучку документов и ничего не понимал:
– Ну, и что это значит?
– А это значит, старшина, что только эта куча бумаг и осталась от людишек, которые мне встретились, пока я мчался от границы.
Я уже начинал злиться, а старшина этот недоделанный все равно гнул свое:
– Смотри, какой аккуратный и запасливый. Ты что? Думаешь, если выйдем, тебе поможет эта макулатура?
Вот есть же такие дубовые люди, которых ничем не возьмешь. Упрутся на своем, как бараны, и все тут! И этот такой же, и как он только до старшины дослужился? Я не хотел больше с ним ни о чем спорить, но все же сказал:
– А ты, я вижу простой, как пареная репа.
С этими словами я еще порылся в своем «сидоре» и достал оттуда две гранаты – «толкушки». У всех буквально вытянулись лица, но я их успокоил:
– Все в порядке, мужики! Это вам на разживу, как разбогатеете, отдадите должок. Если увидимся, конечно, когда-нибудь. А если нет, то прощаю.
Я улыбнулся и протянул гранаты сержанту:
– Бери! Тебе точно пригодятся, и не унывайте, немца бить можно и нужно. И в хвост и в гриву, да и по зубам не помешает. Ну ладно, на этом разбегаемся, мне туда!
И я махнул рукой на восток. Бойцы встали со своих мест, и подошли ко мне, даже старшина смотрел не так угрюмо. А сержант посмотрел на меня уже осмысленными глазами:
– Может, вместе, а?
– Нет, ребята. Не обессудьте, но привык один, и отвечать буду только за себя. Счастливо оставаться!
С этими словами я пожал им руки, отдал честь и пошел прочь. Но вдруг кое-что вспомнил, остановился и достал из мешка полицейскую кепку:
– Вот таких деятелей встречали?
– Нет, мы ведь из леса еще и носа не показывали.
– Если повстречаете, то пощады никакой, сволота это!
Я скрипнул зубами и ушел, больше ничего не говоря. Взрослые уже мальчики, должны сами разобраться, что к чему.