Серёжки с камушками
В окне мелькнула знакомая фигурка мальчугана: «Пришёл-таки! – усмехнулась Ульяна, – а я уж решила, что ты нынче сытенький».
Она взяла один из только что испечённых хлебов, положила небольшой кругляк свежего масла в капустный лист и потихоньку, чтобы не разбудить мужа, понесла это богатство маленькому соседу, который, стоя под дверью, ожидал гостинец доброй тётеньки. Знал: самый первый хлебец она пекла для него. И даже знал почему…
Ему не раз доводилось слышать свару родителей: вроде любовь была у отца с тёткой Ульяной… Давно ещё! Только выбрала она в мужья другого – зажиточного и степенного. И мальчик был этим очень огорчён! Ну почему его мать не тётка Ульяна, у которой Алёнка с Филиппом всегда сыты и одеваются в новое. А его семья – голь перекатная! Батька – пьяница, всё заработанное пропивает, а матка, надорвавшись однажды, постоянно болеет, делать ничего не делает, только лежит на печке, да охает… Вот и приходится ему побираться по соседям. У кого есть чего подать, те не жадничают и делятся, а у кого подать нечего, то даже двери не открывают. И он всё и обо всех в их Прилесье знает: кто не бедствует, а кто доедает последнее, с нетерпением ожидая тепла и нового урожая.
Никитка попрошайничать не стеснялся, хотя ощущал себя уже вполне взрослым. Всю работу по дому делал сам: за матерью ухаживал, хворост из леса на собственном «горбу» таскал, крышу латал, огород копал, а в свободную минутку обязательно брался за книжку, которую учитель всем ребятам давал читать по очереди. Называлась книжка «История государства Российского для детей» Н.М.Карамзина. Когда Никитка её читал, то забывал обо всём на свете и даже пьяное отцовское бормотанье ему не досаждало. А после чтения начинал мечтать о хорошей сытой жизни, о том, как умно и красиво он будет говорить о ней людям, и с каким вниманием его будут слушать окружающие, кивая в знак согласия головой. А самая внимательная слушательница, конечно, будет Алёна.
«И почему так бывает, – неся домой хлебец, думал Никитка, – отец любил тётку Ульяну, а я люблю Алёнку. Видимо, в нашем роду такая любовь на веки вечные прописана. А Филиппка жадный и злой! Но ничего… Придёт время на Алёнке женюсь, а этого на порог не пущу!» И в том, что у него когда-то будет добротный порог в собственном красивом доме, даже не сомневался…
Одарив соседского мальчонку хлебом и закончив хозяйничать у печи, Ульяна пошла будить мужа.
– Опять своего пьянчужку подкармливала? – заворчал он.
– Не его! Никитку жалко. Вся семья на мальчишке держится! Такой паренёк работящий… В кого только?
– Может в тебя? – хихикнул муж, игриво шлёпнув жену ниже спины.
– Тимоша, ты чего? Вовсе с ума сошёл?
– Да смеюсь я, смеюсь!
– То-то же. Вставай уже! Весна на дворе, поле заждалось.
– Сам знаю! Филиппа тоже буди, хватит ему в постели нежиться. Пора к крестьянскому труду приучаться.
– А как же школа? Ему учиться надо. Или тебе работников мало?
– Пусть Алёнка учится, а вечером всё ему пересказывает. Она девочка толковая, хотя и на два года младше. А этот, который год в школу ходит и еле-еле по складам читает!
Дальше спорить с мужем Ульяна не стала, понимала – прав супруг, не лежала душа у Филиппа к учёбе. Вот на гармошке играть, плясать на деревенских вечёрках и с взрослыми девахами по деревне шастать – это он с радостью!
***
Большая война и революция Прилесье обошли стороной. Не вернулись только несколько мужиков с Германской, а в Гражданскую заходили в деревню поочерёдно то белые, то красные, брали лошадей и уходили. Каждая семья жила сама по себе, продолжая сеять хлеб и растить детей. Но когда в стране страсти малость угомонились, то и в Прилесье начались перемены…
Мать Никиты умерла, а сам он выучился в городе на агронома. И уже взрослым парнем принял и оценил возможность активно включиться в новую жизнь, исполняя любые поставленные властью задачи по первому зову и требованию. Районный партийный комитет командировал молодого специалиста организовать сельский кооператив туда, где он родился. Вернувшись домой, Никита был удивлён неожиданным изменениям, случившимся в его отсутствие. Его отец стал самым важным человеком в деревне. Именно за свою бедность был выбран председателем сельского совета.
В семье тётки Ульяны достаток значительно убавился, наёмных работников пришлось уволить, но Тимофей Степаныч был мужик крепкий и работал за троих. Филипп оказался плохим помощником, захотел свободной жизни, уехал в город, где удачно пристроился в один из клубов директором, в обязанность которого входило поднимать самосознание населения и агитировать за новое светлое будущее, рассказывая о борьбе мирового пролетариата и оживляя скучные лекции революционными песнями и плясками.
Но перемены в семействе Ульяны Никиту интересовали мало, его интересовала только Алёна, которую он пока ещё не видел. Открыто зайти к ней в дом робел, а потому надеялся на встречу с девушкой вечером, когда услышав гармонь, деревенская молодёжь высыпала на улицу. Исходив в первые дни приезда деревню вдоль и поперёк, он Алёну не встретил. И тогда всё-таки решился пойти к ней под очень серьёзным предлогом.
– Никитушка, здравствуй, дорогой! – обрадованно встретила парня тётка Ульяна, – возмужал-то как! Присядь, – и она показала ему на скамеечку у порога.
– Здравствуйте всем! – увидев Алёну, Никита улыбнулся.
– Ты к нам по делу или так зашёл?
– И по делу, и так…
– Случайно нашего Филиппа в городе не встречал?
– Видел раз, – Никите не хотелось говорить о брате Алёны, потому сказал коротко, – поёт и пляшет в удовольствие…
– Что же это за напасть такая! – вступил в разговор Тимофей Степаныч, – здоровый, крепкий парень! Да на нём пахать можно, а он всё наплясывает. Видать в тёщу мою уродился, – хозяин с хозяйкой рассмеялись, да и дочка, вспомнив свою весёлую бабушку, не удержалась и прыснула в кулачок.
– Я вот зачем пришёл, – сменил тему гость, – завтра собрание будет… Насчёт ТОЗов.
– Чего, чего? – переспросил глава семейства.
– ТОЗ – это товарищество по совместной обработке земли. Земля теперь будет общая. Зато скот и инвентарь в вашей личной собственности. Приходите на собрание, там всё подробно расскажу.
– Дожили! Землю у крестьянина отбирают, – откровенно расстроился Тимофей Степаныч, – поди, теперь, разберись: кто её хозяин, а кто рядом бежит.
– Да никто вашу землю не отбирает. Будете работать, как работали, – успокоил Никита.
– А урожай тоже общий будет?
– Вот на собрание всё и узнаете.
– Придём! Куда деваться, – Тимофей Степаныч загрустил окончательно.
– Алёна, выйди на минутку, – попросил Никита и попрощался с родителями девушки.
На улице он с нетерпением ожидал любимую и, когда она сошла с крылечка, не сдержался и сразу обнял. Алёна не отстранилась, но грустно сказала:
– Отец против нас…
– Почему? Раньше я был нищий, теперь, почитай, самый главный в деревне…
– Лучше бы ты и сейчас был нищий.
– Алёна! Не слушай никого. Выходи за меня. Я не дам вашу семью в обиду.
– Будет что-то плохое?
– Мало ли! Жизнь меняется…
– Тогда давай уедем.
– Пока не могу.
– Почему?
– Я партийный. Делаю, что прикажут.
– Получается, что тот же крепостной.
– Молчи. Зря учитель нам Карамзина давал читать. И Пушкина тоже зря…
– Отчего же?
– Больно много понимаем.
– Арестовали жандармы нашего учителя и выслали! Тогда ещё…
– Помню. О свободе много говорил, за это и выслали.
– И против царя нас настраивал. Чего ему не хватало! – пожала плечами Алёна.
– Зато теперь мы не рабы.
– Оно и видно… Мне пора! Отец от окошка не отходит.
– Не любит он меня.
– Не любит.
– Всё равно моей будешь! Я добьюсь.
– Добейся! Я непротив.
***
Но осенью отец Алёны сменил гнев на милость…
Отдав, скрепя сердцем, землю в общественное пользование, а ещё предоставив собственный сельскохозяйственный инвентарь и трёх лошадей для работы на полях товарищества, он получил самый большой доход в Прилесье
– Вот видишь, дядька Тимофей, – говорил ему Никита, – вы с тёткой Ульяной ничего не потеряли. Потому что советская власть справедливая к тем, кто честно работает.
– Я и при старой был не внакладе! А при новой пашу не меньше, чем другие, – с укором ответил Тимофей Степаныч.
– Так это всё учли при распределении урожая.
– Не пил бы твой батька, и твоя бы семья жила в достатке.
– Может он от того и пил, что самой захудалой лошадёнки в хозяйстве не имел.
– Не заступайся! Его даже большая должность не исправила.
– То так! В районе грозились: уберут отца с председателей.
– И правильно, что уберут. Но давай о тебе поговорим…
– Обо мне? – напрягся Никита.
– Ну да… Или передумал свататься?
– Не передумал.
– Тогда бери Алёну. Женись уже!
Вскоре молодой агроном и дочь передовика производства сыграли свадьбу, а через год у них родился сын. На родины отец подарил дочери золотые серёжки с красными камушками, а за внучку обещал одарить колечком.
Что касается работы, то и здесь агроном превзошёл все ожидания Тимофея Степаныча. Пьяницу председателя с должности сместили, а вместо него назначили Никиту. Сбылись у парня детские мечты! Теперь он публично выражал словами свои представления о прекрасном будущем, в которое искренне верил и «жёг» речами слушателей так, что вскоре его хозяйство стало первым по количеству членов, вступивших в ТОЗ. Более того! В Прилесье не осталось ни одной семьи, работающей только на себя, ведь о каждом дворе Никита знал с детства. Знал, кому действительно нечем поделиться с коллективом, а кто мог нажитое припрятать подальше. Такая победа молодого председателя не осталась незамеченной, и через пару лет он был переведён на партийную работу в город.
– Филипп уехал, теперь ты дочку увозишь, – провожая молодую семью, чуть не плакал дядька Тимофей.
– Может и вы с нами, – предложил тестю Никита. – Нам с Алёной спокойней будет.
– А кто же вас кормить будет? Сыну каждый месяц продукты в город посылаем!
– У меня теперь жалованье хорошее. Обошлись бы без ваших посылок. Алёна переживает, как вы тут одни останетесь. Ведь, ежели чего, заступиться будет некому.
– А чего за меня заступаться? Как работал, так и буду работать.
– Так-то оно так. Только беднота опять на дыбы поднялась, – Никита понизил голос.
– Беднота всегда была завистливая. Опять революцию хотят?
– Тимофей Степаныч, бунты вокруг начались. Люди возмущаются.
– Чем же недовольны?
– Говорят, раньше еле-еле доживали до нового урожая и теперь тоже.
– Всем хорошо никогда не бывает.
– Хорошо будет, но не скоро…
– А сейчас что?
– Слухи ходят – будут раскулачивать.
– Так у меня и нет уже ничего! Землю давно отобрали, инвентарь с лошадьми я обществу по первой нужде доставляю. Какой же я кулак?
– Согласен! Не кулак ты, Тимофей Степаныч. Хорошо бы, чтобы это остальные понимали.
Но предположения Никиты были небезосновательны…
***
Шло время…
Алёна опять была беременна. Она с мужем и сыном жили в городе. Но жизнь менялась не только в их семье…
Никита работал партийным организатором в районном комитете и часто разъезжал по деревням, доводя до сведения населения очередные нововведения власти, используя свои ораторские способности и умение убеждать.
Как-то на утренней планёрке секретарь райкома зачитал распоряжение, пришедшее «сверху», в котором значилось, что для снижения недовольства бедняков необходимо провести раскулачивание. В число хозяйств, которые подвергались данной процедуре, попало и Прилесье.
Никита решил предупредить об этом тестя, но сам поехать к нему не смог, а потому в обеденный перерыв помчался в клуб к Филиппу.
– В нашу деревню должны подъехать уполномоченные ОГПУ, – без предисловий начал разговор Никита.
– Зачем? – равнодушно спросил шурин.
– Твоего батьку и матку раскулачивать будут.
– Чем я могу помочь?
– Поезжай прямо сейчас и предупреди. А лучше привези их сюда.
– А сам чего?
– У меня завтра пленум. Я должен обязательно присутствовать.
– Пусть Алёнка съездит.
– Алёна беременная.
– Подумаешь, цаца! Давно ли в господа выбилась.
– Так едешь или нет? Твоих родителей сослать могут! А то и хуже…
– Везде люди живут…
– Ну, ты и скот! – Никита хлопнул дверью и помчался домой.
Алёна, уложив ребёнка, дожидалась мужа. Обычно он спокойно открывал дверь, подходил к ней и обнимал, целуя. Потом они ужинали, она рассказывала ему о сыне, как прошёл день, что удалось приобрести из продуктов или хвасталась обновкой.
Но в это вечер Никита, вбежав в комнату, уселся за стол, обхватил голову руками и стал мотать ею из стороны в сторону.
– Ты чего, Никитушка? Заболел? – с удивлением спросила жена.
– Филька – сволочь!
– Что случилось? – Алёна знала, что муж не любил её брата, но поскольку они с ним не общались, то разговора о Филиппе никогда не было. И вдруг…
– Беда! Что же делать? – Никита продолжал сидеть в той же позе.
– Да говори уже, – Алёна стала злиться.
– Твоих родителей могут раскулачить…
– Ничего не понимаю. И что с ними будет?
– Всё нажитое отберут и отдадут бедным, а самих сошлют.
– Как же это можно! Отец всегда много работал и даже больше, чем другие бедные.
– Знаю! Предупредить их надо… Только сам не могу, завтра должен быть на работе.
– Я поеду. У нашего дворника есть лошадь и сани.
– С ума сошла! Сиди дома! Может, сумею вырваться.
– Всё равно поеду! Сына на соседку оставлю и поеду. Если не получится их сюда привезти, так хотя бы по-человечески попрощаюсь.
– Ладно! Тогда с утра пораньше и поезжай. Я поговорю сейчас с дворником, с тобой поедет, – Никита знал, если жена чего решила, то не отступит, так уж лучше он напутствием поможет. – Передай отцу с матерью, чтобы не брали с собой хорошие вещи. Всё равно огепеушники отберут. Пусть одеваются в старое, но тёплое. Зима на дворе! – он задумался, а после продолжил уже спокойно и по-деловому, – скажешь, чтобы хлеб и сало с собой брали. Побольше! А я завтра попробую кое с кем поговорить. Может, отобьёмся…
– Это возможно?
– Не знаю. Есть Постановление, по которому агроном может поручиться за родственника кулака.
– Но ты же теперь не агроном и живёшь далеко…
– В том-то и дело. Но в деревне остался отец. Он должен помочь, как бывший председатель. Зайди к нему…
– Хорошо! Зайду обязательно.
***
Алёна приехала в Прилесье только к вечеру. У ворот родительского дома стояли две чужие подводы, а там, где жил свёкор, она увидела лошадь и сани отца. Сердце подсказало: в родной дом заходить не следует. Дворник, который её привёз в деревню, отправился к знакомым, жившим здесь же, а она пошла в дом Никиты.
Её встретила мать, чему Алёна даже не удивилась. Ни отца, ни свёкра рядом не было.
– Алёна, ты зачем сюда явилась? Поворачивай назад, – Ульяна стала выпихивать дочь за дверь.
– Мама, я за вами, – Алёна растерялась.
– Уезжать тебе нужно, дочка! Тут такое! – Ульяна заплакала.
– Где отец и Григорий Силыч? – Алёне стало страшно.
– Тимофей и этот пьянчужка в нашем доме с милицией разговаривают. Сдал твой свёкор нас всех подчистую! И тебя, и Никитку тоже. Всё елозил перед милиционерами, да кричал, что вы сообщники кулаков и против новой власти постоянно речи вели.
– Зачем же он на сына родного напраслину возводил. Никита никогда слова плохого о власти не говорил.
– Гришка всю жизнь нашей семье завидовал. Мне вот сегодня сказал, что наконец-то смог отомстить! Теперь женится на молодухе, и будет жить в нашем доме. А нас отправят в чужие края…
– Никита говорил, что в Сибирь могут сослать.
– Сгинем мы там, дочка! Ох, сгинем…
– Мама, не горюй пока! Никита обещал помочь.
– Опоздал твой Никита, как бы самого не забрали…
– А что с вещами и скотиной?
– Все вещи и скотину раздали деревенским беднякам, посуду растащили, даже пинетки, которые я вязала для твоего будущего малыша, отобрали, а пшеницу и картошку погрузили в обоз и отправили в город.
– Мама, Никита советовал, чтобы больше хлеба и сала взяли в дорогу.
– Вон у порога мешок стоит! Это всё, что нам разрешили взять с собой. Да ещё одежду…
– Господи! За что с вами так-то? Всю жизнь работали не покладая рук, ни с кем не ругались, бедных одаривали, и теперь…
– Уезжай, дочка! Уезжай скорей пока Гришка сюда не явился!
– Мама, ночь на дворе, страшно. Я переночую, а утром уеду…
И только успела Алёна проговорить эти слова, как дверь открылась, и на пороге появились свёкор и милиционер.
– Вот и птичка в гнёздышко вернулась, – с порога радостно воскликнул Григорий Силыч, увидев Алёну в своём доме. – Это дочка кулака Тимофея, – стал он объяснять милиционеру, – видать, батьке на выручку прилетела.
– Так она тяжёлая! Неужто не жалко, – милиционер кивнул на живот Алёны.
– Чего мне её жалеть? – Григорий был удивлён этими словами представителя власти, – свидетельствуй присутствие! А то знаешь…
Ульяна не выдержала и набросилась на свата с кулаками.
– За что ты нас ненавидишь? Я всю жизнь потихоньку от мужа твоей семье помогала…
– Обошлись бы без твоих подачек! Всё Никитку как щеночка с руки прикармливала, а каково мне это было видеть, не думала?
– Дурак! Я же жалеючи…
– Теперь будешь своего Тимоху в чужой стороне жалеть и миловать.
– Вот оно что?! Всё забыть не можешь…
– Да забыл уже давно. Не нужна ты мне!
– И, слава богу! А сына с невесткой пожалей, – прошептала Ульяна.
– Всех жалеть – никакой жалелки не хватит, – продолжал изгаляться бывший ухажёр.
– Не будет тебе счастья в чужом доме, – Ульяна от безнадёги махнула рукой и повторила, – не будет.
– Не каркай! А то пойдёшь на улицу ночевать.
– Мам, не ругайся с ним. Горбатого могила исправит, – вступилась за мать Алёна.
А утром из Прилесья к станции отправились подводы с раскулаченными, милиционерами и представителем из ОГПУ. У Алёны сбежать из деревни не получилось, только удалось передать дворнику, чтобы как можно быстрее уезжал в город, и потихоньку сунула ему записку для Никиты.
Никита записку прочитал и охнул… Жена писала:
«Дорогой Никитушка! Не могу я бросить своих родителей, да и отец твой вцепился в меня как злой и жадный пёс, держит на привязи и не отпускает. Мой тебе совет: не пытайся нас спасти, ничего не предпринимай. Узнают, что ты родственник кулаков, тоже арестуют, а сына отберут и отправят в приют. Мне об этом сказал милиционер. И среди них есть добрые люди. Принёс мне из нашего дома старый полушубок и ещё один платок, а остальные вещи растащили. Мне уже ничего не жалко, только бы выжить в дороге. Рассказывают, будто в Сибири люди хорошо живут, но те, кто работают. А работать наша семья умеет, и ты о том знаешь. Так что за нас не думай и не плачь. Береги сына! Если разрешат, то буду тебе писать, а если нет, то не огорчайся. Прощай, мой любимый Никитушка! Целую тебя много раз. Поцелуй и ты за меня нашего Антошу!»
***
Только через день Никита смог уйти с работы и сразу помчался в деревню. Он удивился царившему там покою: заснеженные дома, огороды, редкий собачий лай, да рёв животных и будто не было накануне милиции, прощального плача и стона. Никто бывшего агронома и председателя в родной деревне не встретил.
«Не то спят, не то вымерли, – усмехнулся он, – а может уже во „враги“ записали…»
Он отметил, что дом Тимофея Степаныча закрыт на большой замок, а дверь его родительского дома приоткрыта, и чтобы её закрыть за собой, Никите пришлось ногой убрать сугроб, заваливший вход.
Отца он увидел сразу. Тот сидел за столом в обнимку с бутылью самогона. «Замёрз, что ли?», – подумал Никита и дотронулся до его щуплого плеча. Тело Григория вместе с бутылью повалилось на пол. Он его поднял и отнёс на кровать. Сначала решил – спит, но вглядевшись в синюшное лицо, догадался – отец мёртв.
И вдруг осознал, что ни жалости, ни скорби по отношению к родному человеку не ощущает. На знакомой кровати лежал совершенно чужой спившийся мужик. Какое-то время Никита тупо и отрешённо смотрел на труп. Потом сообразил: никому этот человек ни живой, ни мёртвый здесь не нужен, никто и никогда о нём не позаботится. Нужно было что-то делать…
Вспомнил: в их деревне есть старушки, которые за небольшие деньги готовят усопших к погребению. И тут его взгляд упал на отцовские руки, зажатые в кулаки. Решил разжать, пока не окостенели, и сложить по обычаю. А когда разжал – обмер! В каждой руке было по золотой серёжке с красным камушком…
***
Прошли годы…
Минула ещё одна страшная война. Те, кто выжил, опять стали пахать землю, строить города, рожать детей и даже летать в космос.
Никита Григорьевич, давно уволенный с партийной должности и исключённый из рядов партии, проработал до самой пенсии в том же городе на заводе токарем. Учтя военные и трудовые заслуги, руководство предприятия наградило старейшего рабочего бесплатной путёвкой, которую он выбрал сам – отдыху в санатории предпочёл путешествие на теплоходе…
Теплоход ему очень понравился. Большой, белый, красивый – сказка, скользящая по такой же большой и красивой реке. Никита вставал рано, поднимался на верхнюю палубу и, встречая восход солнца, обозревал в туманной дымке проплывающие мимо берега. «До чего необыкновенно вокруг! Меняется жизнь, а неизбывная только красота, – думал он, – и как жаль, что я один её вижу. Нет рядом моей Алёнушки и нет Антоши… Сгинули оба! Жену я так и не нашёл, а сын погиб под Прагой совсем мальчишкой… Почему я жив, а они нет? И за что мне это счастье или несчастье? И для чего хранит меня мой амулет?» – и, вспоминая родных, он дотрагивался до верхнего кармана пиджака, что-то там нащупывая.
Вот и сегодня Никита также поднялся на палубу и уже не в первый раз обратил внимание на молоденькую девушку, которая, никого не стесняясь, занималась гимнастикой. На неё было приятно смотреть, и он залюбовался изящными движениями юной спортсменки. В какой-то момент один из первых лучей солнца упал на её левую руку, красиво взметнувшуюся вверх, и на безымянном пальчике блеснул ярко-красный всполох! Это длилось одно мгновение, но внутри Никиты что-то ёкнуло с такой силой, что он присел на ближайшую лавочку и схватился за сердце.
– Вам плохо? – девушка подошла к Никите.
– Нет… Мне хорошо.
– Может быть водички? Я могу принести.
– Спасибо. Не нужно. Лучше посидите со мной, если не торопитесь…
– Здесь торопиться некуда, – девушка засмеялась. – Кормят замечательно, приходится форму поддерживать.
– Вы спортсменка? – спросил Никита, искоса поглядывая на её пальчик.
– Нет! Я занимаюсь танцами.
– Вот оно что, – немного разочарованно проговорил он.
– Не любите народное творчество? – девушка улыбнулась.
– Не очень…
– Почему?
– Неприятные воспоминания…
– Бывает!
– Простите! – Никита решил не отступать и сразу выяснить то, что не отпускало душу. – Кольцо у вас старинное… Такого сейчас не купишь.
– Кольцо бабушкино. По наследству досталось.
– А как звали вашу бабушку, – спросил настороженно.
– Какой вы любопытный! – девушка опять улыбнулась и спокойно ответила, – бабушку звали Алёна.
Именно этого ответа ждал он и даже был уверен, что именно это имя сейчас произнесут, но услышав «Алёна», онемел.
– Я всё-таки принесу вам водички, – озабоченно сказала девушка.
– Не уходи, пожалуйста! Я больше не хочу терять любимых…
Теперь онемела девушка. С ней заговорили фамильярно, но грубости в словах собеседника не было. Наоборот! Она почувствовала, что говорит с человеком, которого давно знает и любит.
– Вот… смотри, что у меня есть! – и мужчина вынул из верхнего кармана пиджака золотые серёжки с точно такими же камушками, как в её колечке. – Это мой амулет и он всегда при мне.
– Ничего себе! – ахнула девушка.
– Они твои.
– Но почему?
– Мы с тобой об этом обязательно поговорим. А пока назови своё имя.
– Ульяна.
– !!!!!!!!!!
Так встретились через года дед и внучка, которые не могли не встретиться. Иначе, зачем вся эта жизнь? Иначе всё происходящее на земле просто бессмысленно…