Глава 8
Итак, Джонатан стоял на улице в одиночестве, если не считать пары алкоголиков и нескольких крыс, сновавших туда-сюда, точно занятых каким-то серьезным делом. В здании театра не светилось ни огонька. Складывалось впечатление, что его уже давно заколотили досками и бросили. Через улицу от Джонатана работала пивнушка. Время от времени оттуда доносились шум, гам и пьяные выкрики. Равнодушная проститутка поинтересовалась, не хочет ли он пойти с ней. Джонатан вежливо отказался.
Луна засияла ярче. Ночная стража оповестила о наступлении полночи. А Томасина де Баллестерос так и не появилась.
– Идите сюда.
О господи!
Еще секунду назад ее не было, и вот она тут.
Томми увидела, как он невольно вздрогнул, и тихо засмеялась.
– Считайте, что вам повезло – я в вас не выстрелил.
– Нужно быть более бдительным, мистер Редмонд, если хотите оказаться мне полезным.
На ней снова была черная накидка, но легкую хрипотцу в голосе ни с чем нельзя было спутать. Зрение у нее все-таки было, как у кошки, потому что Томми быстро повела его какими-то аллеями, узкими проулками, потом через темный парк. Они остановились у лестницы, поднялись по ней на крышу какого-то здания, перешли на крышу соседнего, по другой лестнице спустились вниз. Джонатан мог поклясться, что они проделали такой же путь назад.
– Это такая хитрая уловка, чтобы меня запутать, а потом освободить от кошелька? Аргоси ведь не шутил, когда сказал, что меня лишили содержания. Неужели можно угробить человека за два фунта? Потому что у меня больше ничего нет.
– Об этом я даже не мечтаю. Вы бы прежде пристрелили меня.
– Это да.
Томми свернула налево в узкую улочку.
– Вы ужасно хрупкая, мисс Баллестерос, чтобы одной ходить по Лондону в такое время.
– Предлагаете защиту?
– Нет.
– Покровительство? – Предостережение прозвучало в ее голосе.
– Господи, нет! Это просто наблюдение.
– У меня много друзей по всему Лондону, которые находятся при деле… в любое время суток. Они узнают меня по крикам и тут же примчатся на помощь, если потребуется.
Несколько шагов они прошли в молчании.
– Вы все пытаетесь решить, шучу ли я, ведь так, мистер Редмонд?
– К сожалению, я почти уверен, что по крайней мере часть из того, что вы сказали, – правда.
– Умен и хорош собой, – сухо заметила она, резко свернув направо, а потом почти сразу – налево.
Разве кто-нибудь может с уверенностью сказать, что знает, как свои пять пальцев, многочисленные запущенные и грязные боковые улочки, которые впадают в главные транспортные артерии Лондона? Вот Томми явно знала. В следующем проулке какой-то пьяница, привалившийся спиной к стене, окликнул ее.
– Привет, Томми.
– Привет, Джаспер.
Что совсем не обнадеживало.
– Это действительно необходимо? – проворчал Джонатан. – Ходить кругами, чтобы добраться до вашего логова.
– Терпение! Конспирация для меня – это все, мистер Редмонд. И с чего вы решили, что мы ходили кругами? Это, возможно, был самый короткий путь до моего… логова. – Ей понравилось это слово, сообразил он.
И тут Томми остановилась перед обычной дверью высокого узкого непривлекательного дома, хотя в темноте все здешние дома казались таковыми. Джонатан предположил, что этот дом – жилой. В лавке, занимавшей первый этаж, было темно, на окнах ставни закрыты на ночь. Куда их занесло, один Бог знает, однако он почти не сомневался, что Томми специально описала с ним восьмерку вокруг Ковент-Гардена в последние десять минут, и сейчас они находятся в каких-нибудь нескольких футах от того места, откуда начали свой поход.
Он внимательно прислушался. Хор пьяных голосов то возникал, то резко стихал, когда дверь паба захлопывалась со стуком. Пели там что-то похожее на «Балладу о Колине Эверси».
Томми повернула ключ в двери, и та со скрипом отворилась. Она поманила Джонатана, и он вошел внутрь. Дверь захлопнулась за ним с каким-то безвозвратным звуком.
– Пора доставать пистолет?
– Не глупите! – рассеянно ответила Томми.
Зажженная лампа дожидалась их на крюке за дверью. Томми взяла ее и по узкой деревянной лестнице стала быстро спускаться вниз. Джонатан пошел следом, держась руками за стены для равновесия. Они миновали короткий узкий коридор и оказались на пороге небольшой, красиво обставленной комнаты, освещенной огнем, потрескивавшим в камине.
Удивленный Джонатан замешкался на пороге. В комнате было светло и тепло, элегантность ее убранства вызывала в памяти изысканные линии бокальчика для коньяка. У стены, как ласковая кошка, выгнувшая спинку, стоял диванчик с бархатными простеганными сиденьями кораллового цвета. На полу лежал ковер, по кремовому и коричневому полю которого шел узор из цветов и абрикосов. Шторы из тяжелого бархата все того же кораллового цвета были плотно задернуты. Мебель, судя по всему, подбирали тщательно. Джонатан определил, что это Чиппендейл. Перед камином стоял французский экран, отчего свет в комнате был приглушенным. Дальняя стена казалась какой-то необычной, словно была оклеена черно-белыми обоями.
Джонатан вздрогнул. Чертова стена… шевельнулась.
Он вдруг подумал, что, возможно, пощечина Филиппы как-то отразилась на его умственных способностях. Потом с облегчением расслабился, потому что сообразил – это не стена.
То был мужчина. Из того сорта людей, которых легко можно принять за стену.
Лысой головой, которая блестела, будто фарфоровая, он почти упирался в потолок. Лоб пересекали четыре морщины, как нотный стан. Его плечи были шириной с диванчик, а в обхват мужчина был таким, что казалось, будто он уже проглотил такой же диванчик. В ухе золотом сверкнула серьга, прямо как у пирата.
На нем была черная с белым форма дворецкого без единого пятнышка.
– Добрый вечер, Резерфорд.
– Позвольте вашу накидку, мисс Томми. И ваш плащ, сэр.
Он низко поклонился Джонатану. Голос у него был… Так говорил бы бог Посейдон, подумал Джонатан. Откуда-то из глубины. Словно голосу требовалось преодолеть мили и мили, чтобы достичь поверхности. Джонатан застыл в восхищении тем, что за создание представлял собой этот человек. Он медленно повернулся к нему спиной, чтобы Резерфорд деликатно помог ему снять плащ. Джонатан продолжал наблюдать за ним через плечо.
Дворецкий аккуратно положил верхнюю одежду на спинку диванчика.
– Резерфорд, не могли бы вы подать нашему гостю… – Она повернулась к Джонатану.
– Эля, если есть.
– Два эля, пожалуйста.
– Резерфорд – это настоящее имя? – Шепотом спросил Джонатан, когда тот вышел в соседнюю комнату. Его одолевало любопытство по поводу всего, что находилось в этом помещении.
– Нет. Но нам нравится так называть его. Можно назвать его либо так, либо Душителем. Говорят, он отлично управлялся с подобными делами. Хотя, признаюсь, я этого ни разу не видела.
Какая прелесть!
– Наверное, потому что в ту минуту вы просто отворачивались?
– Уверена, что это сказки, – фыркнула Томми. – Он мягкий, как бланманже.
– Да. Я уверен, его настоящее имя Парсифаль.
Томми засмеялась.
– Он ваш слуга?
– Нет, он друг, который живет… поблизости. И который при случае помогает мне. Он особый друг моей матери.
– Вашей матери? Испанской принцессы в изгнании?
Испанское происхождение могло объяснить смуглость ее лица.
– Да, – просто ответила Томми без всякого намека на иронию. – Почему бы вам не присесть? – Она указала на розовое плюшевое кресло, придвинутое к изящному полированному карточному столику.
– Вы живете здесь? – Джонатан вытянул шею, чтобы заглянуть в коридор, куда удалился Резерфорд. Мужчин она приводит сюда?
Интересно, были ли у нее любовники? Никто не мог сказать наверняка.
– Почему бы вам не присесть? – повторила Томми, указывая на кресло, и отчетливо произнося каждое слово.
– Почему бы и нет? – согласился Джонатан, заставив ее улыбнуться.
Но сначала он выдвинул кресло для Томми. Она соскользнула в кресло и устроилась грациозно, как роза в вазе.
С двумя кружками эля на подносе вернулся Резерфорд и проворно сервировал их.
– Я буду за стенкой, мисс Томми, – многозначительно предупредил он и, отдав поклон, вышел.
– Ваше здоровье. – Джонатан поднял свою кружку.
Томми повторила его движение.
Каждый отпил по глотку.
На несколько мгновений повисла тишина, во время которой оба просто смотрели друг на друга. Джонатану пришло на ум, что Томми – драгоценность, а эта комната – ее оправа, и наверняка так ею было задумано с самого начала. На ней было отделанное атласом светлое, цвета шампанского платье с длинными узкими рукавами. Золотисто-матовые плечи и высокая шея рождали легкое ощущение наготы. И этот эффект воздействовал на воображение. Корсет приподнимал небольшие полукружия ее грудей к самому вырезу платья, рождая в мужчине желание уткнуться в ложбинку между ними. Она так оделась специально.
– Протяните мне руку, мистер Редмонд.
Что он и сделал.
Томми достала небольшой бархатный мешочек и вытряхнула его содержимое ему на ладонь. Из мешочка выскользнула нитка немыслимого по красоте жемчуга. И длиной, наверное, в милю. Жемчужины скользили одна за другой, одна за другой и, наконец, сверкая, улеглись у него на ладони.
Ошеломленный, Джонатан глядел на них во все глаза. Потом поднял взгляд на Томми.
Она явно ждала его реакции.
– Бесспорно, они производят огромное впечатление, – начал Джонатан. – Но я предпочел бы нечто более утонченное. Может, нам стоит съездить в «Роу».
Томми криво усмехнулась.
Тем не менее Джонатан понимал, почему она вложила их ему в руку. От настоящего жемчуга исходило тепло, почти такое же, как от живого тела. Они так удобно устроились у него на ладони! Единожды получив их, уже не хотелось с ними расставаться. Они были…
Ладно, жемчуга были просто роскошны.
– Я получила их… во владение совсем недавно, – заговорила Томми.
– Они настоящие. – Джонатан разбирался в драгоценностях благодаря сестре и одной брошенной почти любовнице.
Конец ознакомительного фрагмента.