ПОЕЗД
Ну, вот мы и на ж/д вокзале. До того, как мы сядем в поезд и покинем дом на два года, осталось всего пара часов.
В военкомате нам выдали вещмешки – в них мы загрузили те вещи, которые на себя не одели. Еще нам раздали сухой паек, в картонных коробках рассчитанный надвое суток. С сухпаем вообще интересная штука получается – каждый раз, когда офицер с сержантом едут за новыми призывниками, они рассчитывают заработать на солдатских сухпаях. Происходит это так – ни одна хорошая мать не отправит своего любимого сыночка в дорогу без какого-либо провианта. «Сынок же двое суток будет в дороге голодать! Ой, матушки, надо собрать чего в дорогу!» И наши мамы собирают нам: курочка, яйца, отваренный картофель, помидорчики, огурчики – это стандартный набор для дальних поездок на поезде. У большей половины новобранцев были те продукты, которые я перечислил выше. Ну, и по мелочи – чай, конфеты, дошираки с заварным пюре. Если кому в дорогу старики ничего не дали, то свои же ребята обязательно поделятся и не оставят голодными. На крайний случай – никто, практически, без денег в дороге не ехал. Если не взял с собой еды, то купишь чего-нибудь на вокзале. Так вот, офицер прекрасно знает, что новобранец не останется голодным, если не съест, положенный ему, сухпай. Именно поэтому, офицер не будет вам разрешать открывать в дороге сухой паек, мотивируя это тем, что еще рано – надо немного подождать. Ага, подождать – когда приедем, вроде как уже и не нужен он вам. Когда же вы прибудете на свое место прохождения службы, сухой паек, как бы невзначай, заберет у вас офицер. Вы же не будете в этом возражать – вас все равно в столовой накормят. Офицер же продаст сухпай в какой-нибудь охотничий магазин и поделит деньги на пару с сержантом (может и не поделит). А сухой паек, скажу я вам, стоит совсем не дешево. Однако тогда мы не понимали, почему в поезде нам не разрешали открывать коробки с сухим пайком – да потому, что офицер не хотел, чтобы мы съели часть его «зарплаты». Об этом я еще напишу подробней в главе «Самара».
И так, мы сидим в зале ожидания. Ребята просили телефон у офицера и сержанта, чтобы позвонить родителям домой и сообщить о нашем скором отбытии. Никто не знал заранее, когда нас увезут из военкомата. Вернее никто из нас этого не знал – военные же прекрасно это знали, но не обязаны были сообщать об этом нашим родителям. Ну да ладно.
Я тоже позвонил своей маме. Мама приехала с отцом через двадцать минут. Ну, а дальше, все как вы видели в фильмах – бойцы садятся в поезд, улыбаются, машут руками. Мамки наши плачут, а отцы сжимают руку в кулак, мол « Давай, сын – не подведи!». Как то так. Правда, когда поезд тронулся, и я увидел слезы своей мамы, на душе стало жутко грустно, тоскливо как-то. Ну, какая мать не будет тревожиться за своего сына, когда отправляет его служить в армию?
Поезд отъехал от вокзала и начал набирать скорость. Позади остались родные, друзья. У кого-то остались любимые девушки, половина из которых, не дождутся своих парней. У каждого из нас осталось за спиной что-то дорогое, что-то родное и близкое, с чем мы прощались на два года.
В вагоне мы ехали не одни – некоторым гражданским не повезло купить билеты на соседние с нами места. Почему не повезло? Ну, вот представьте, что вы едите в отпуск, либо же домой. Ехать вам двое суток. А с вами по соседству едут восемнадцатилетние лысые дурачки, которые, непременно, тайком от офицера, купят водочки с пивком и будут всю ночь шарахаться по вагону, шуметь, бегать поссать и покурить – в общем, спать вам точно не дадут. А ведь были среди нас и те, кто гитару с собой из дома прихватил – так что молитесь, чтобы у этого парня, хотя бы, слух был музыкальный и голос не противный.
Ехали мы в вагоне-плацкарте. Я взял себе верхнюю койку в четырехместном закуточке. Пока все вещи попрятали по полкам, получили белье постельное – настала пора спать. Офицер прошелся по вагону и строго наказал нам не шуметь:
– Чтобы в туалет на цыпочках ходили! Услышу, что кто-то не спит – по приезду на гауптвахту отправлю!
Ну да, как же, на гауптвахту он отправит! В то время уже не было такого понятия как гауптвахта. Да и применить дисциплинарное взыскание к новобранцу, который еще не принял присягу, никто не имеет право. Правда, мы тогда этого не знали, а потому охотно поверили младшему лейтенанту про гауптвахту. В ту ночь мы спали тихо…
Утром началось движение. Муравейник, не иначе! Все снуют туда-сюда. Очередь в умывальник кончается, чуть ли, не у соседнего вагона. Кто хитрее был, тот встал пораньше, умылся и снова лег спать. По всему вагону шуршала фольга с газетой – ребята мамкин провиант доставали.
Я спрыгнул с кровати, влез в китайские резиновые тапочки, взял полотенце и пошел к умывальнику.
– Кто последний? – спросил я у паренька, что ближе всех стоял к туалету.
– Хрен его знает. За мной еще пятеро занимали.
Ждать, пока вся очередь пройдет, я не стал и пошел в соседний вагон, где были одни гражданские. Как и ожидалось, в соседнем вагоне стояло всего два паренька – тоже наши.
– Здорово парни. – поприветствовал я ребят. – За вами тоже пятеро занимали?
– Да нет, нас всего двое.
Я узнал этих двоих – это те парни, что подходили ко мне в военкомате и хотели, чтобы я отдал свои штаны сержанту. Думаю, что и они меня признали. Какое-то время мы стояли молча – ждали, когда выйдет гражданский из туалета. Наконец из туалета вышел пожилой мужчина. Один из парней зашел в умывальник, и мы остались в маленьком тамбурочке с невысоким, худощавым пареньком – тот, кто говорил со мной в военкомате.
– Ты с какого района? – обратился парень ко мне.
– С Зареки.
– А я с Обороны. Серега меня зовут.
Сергей протянул мне руку в знак знакомства, и я ее пожал.
– Миша. – сухо представился я.
– В туалете мой кореш – Толян. Мы с ним вместе, с одного района. У тебя какое место в вагоне?
– В середине, слева. Не помню номер.
– Мы с Толиком почти в самом начале. Подтягивайся к нам, Мишаня. Покушаем, на вечер сообразим чего-нибудь. Пообщаемся.
Умывшись, я решил перекусить. Как и всех, меня мама не обделила и пожарила в дорогу курочку. Мы сели с ребятами за стол, выложили свои продукты и дружно позавтракали. После завтрака я пошел покурить в тамбур, по пути заскочив к своим новым знакомым – Толику и Сергею.
– О, Мишаня! А мы как раз к тебе собирались. – улыбнулся мне Сергей.
– Айда, покурим, пацаны. – предложил я парням.
Мы вышли втроем в тамбур. Я достал пачку сигарет, Серега же достал «беломор».
– Давай лучше «дунем», Мишка! – расплылся в улыбке Серега.
Я не стал возражать. Толик достал из кармана маленький полиэтиленовый сверток, в котором был замотан кусочек плана. За минуту Сергей сколотил «пятку» и мы втроем раскурили папиросу.
– Как же вас в военкомате на анализах не спалили? – спросил я у ребят.
– У меня братан старший служил. – выдыхая клуб густого дыма, отвечал Толик. – Он сразу предупредил, что в военкомате могут мочу на анализ взять. Так что мы с Серегой «чистыми» призывались.
До обеда я просидел в закутке у Толика с Серегой. Мы рассказывали друг другу байки, анекдоты. Смеялись над каждой мелочью. Когда была остановка в каком-то городе, мы два раза бегали за мороженками на станцию. Потом меня разморило, и я пошел к себе спать. Ближе к вечеру мы снова собрались с парнями и на ближайшей станции купили пива. Сержант с младшим лейтенантом, к тому времени, сами уже напились и тихо посапывали в своих кроватях.
Два дня дороги для нас пролетели очень быстро. Я перезнакомился со всеми парнями в нашем вагоне. Даже с гражданскими успел выпить и познакомиться. Для нас это было как очередные проводы в армейку, только теперь без родных и близких. Когда сержант с лейтенантом возмущались нашей пьянке, мы просто наливали им в дорожные стаканы пивка, и вручали, заранее приготовленную, бутылку водки – этого хватало, чтобы наши надзиратели не ворчали, как минимум еще на полдня. Мы же были предоставлены сами себе.
Единственное, что мне не давало покоя в той поездке, так это наш сосед напротив – он спал на втором ярусе, справой стороны вагона. Когда я проснулся в первый день – этот парень спал. Мы обедали – он валялся на кровати и смотрел в потолок. Вечером паренек оставался на своем месте – там же на кровати. Черт, да я даже не помню, чтобы он в туалет ходил. И, что еще настораживало в нем, так это то, что он даже не раздевался, когда спал. В вагоне было душно и мы все разделись до нательного белья, этот же парень продолжал оставаться в кителе. На второй день я решил подойти к этому парню, чтобы познакомится.
– Привет, друг. Тебя как звать? – как можно дружелюбней обратился я к странному пареньку.
– Альберт. – с неохотой отозвался тот.
– Альберт, меня Миша зовут. Я смотрю, ты ничего не ешь. У тебя кушать нечего? Давай к нам, у нас полно жратвы.
– Спасибо, я не голоден.
– Ну, может, курехи тебе дать?
– Я не курю.
– Ну, айда, хоть с нами попьешь. Там и шоколад вкусный есть. А, Альберт?
– Спасибо. Но я ничего не хочу.
С этими словами Альберт отвернулся от меня в сторону окна, давая понять, что больше не хочет со мной общаться.
«Чудной какой-то» – подумал я тогда про того паренька. Ни ест, ни пьет. Умываться не ходит. Спит в одежде, несмотря на то, что в вагоне очень душно.
– Да оставь ты его. – говорили мне ребята.
И я оставил. Чего приставать к человеку, если он не хочет с тобой общаться. Хотя вечером я, все же, отломил кусочек шоколада и отдал его Альберту. Хоть Альберт и не хотел брать шоколад, но я настоял:
– Ты уже второй день ничего не ешь. Скушай хоть это.
– Спасибо. – тихо поблагодарил Альберт, взял шоколадку и снова отвернулся от меня.
Больше я к нему не подходил.
За два часа до приезда в Самару, сержант прошелся по вагону и приказал собрать вещи.
– Скоро будем в Самаре. Собирайте свои шмотки. Ничего не забываем.
За час до прибытия, мы уже сидели наготове – одетые, с вещмешками за спинами и коробками сухого пайка в руках.
Интересно, какая она – Самара?