ΟΔΥΣΣΕΙΑΣ Γ
Песнь третья
Телемах приходит на корабле в Пилос, к дому, построенному Нелеем, отцом князя Нестора. Богиня Афина ободряет его, советует сразу подойти к князю Нестору, который справляет праздник бога Посейдона, принося тому жертвы. Младший сын Нестора, Писистрат встречает путников, просит их отдать честь богу Посейдону возлиянием вина.
После обеда Нестор расспрашивает гостей, – кто они и откуда пришли. Телемах представляется, говорит, – он прибыл из Итаки, сообщает причину своего приезда, просит Нестора рассказать ему всё, что тот знает об отце. Нестор вспоминает сражения под Илионом, где пали Аякс Теламонид, Ахиллес, Патрокл, сын Нестора Антилох, но судьба самого Одиссея ему неизвестна. Нестор узнаёт в Телемахе сына Одиссея, удивительно похожего на знаменитого отца.
Нестор вспоминает отплытие ахейцев от Трои, возникшие при этом распри, принесшие многие беды, затем вспоминает о распре Атридов по окончании войны, принесшей множество бед ахейцам, когда Менелай предлагает вернуться по домам, Агамемнон же желает принести жертвы, – умиротворить богиню Афину.
Те, кто сразу отплывает домой, благополучно добираются до места; так избегают опасностей сам Нестор, Диомед Тидид, сын Ахиллеса Неоптолем, Филоктет, Идоменей и другие. Те, кто остаются с Агамемноном, претерпевают множество бед и скитаний, как и сам Агамемнон, убитый племянником Эгистом, в сговоре с женой Агамемнона, Клитемнестрой; так и Менелай, вернувшийся к брату. Но больше всего скитаний достаётся на долю Одиссея, оставшегося с Агамемноном. Телемах просит рассказать, как погиб Агамемнон, Нестор подробно рассказывает печальную быль, заканчивающуюся местью сына Агамемнона, Ореста за убийство своего отца.
Агамемнон, уходя на войну, оставляет свою жену Клитемнестру под присмотром одного певца. Двоюродный брат Агамемнона, Эгист, сын Фиеста, брата Атрея, соблазняет Клитемнестру, которая поначалу противится, но потом Эгист отсылает певца на пустынный остров, где тот находит свою гибель, а сам склоняет Клитемнестру к сожительству. Чтобы упредить неожиданный приезд Агамемнона, Эгист выставляет дозорного, который сообщает Эгисту о приходе Агамемнона; Эгист радушно приглашает Агамемнона в дом, где сам с друзьями убивает Агамемнона и всех его спутников, с помощью Клитемнестры.
Менелай ещё в это время не возвращается домой. Через несколько лет, выросший сын Агамемнона, Орест, мстит Эгисту, убивая его, и свою мать, Клитемнестру, за что боги насылают на него страшных Эринний, преследующих и мучащих Ореста.
Затем Нестор рекомендует Телемаху отправиться сухим путём на колеснице к царю Менелаю, который, скитавшись по многим странам, не мог знать об убийстве Агамемнона и мести Ореста, так как прибывает из-под Трои только на восьмой год. Нестор не отпускает Телемаха ночевать на корабль, но богиня Афина улетает, обернувшись орлом, поэтому Нестор узнаёт в ней богиню, покровительствующую Телемаху, как когда-то она покровительствовала его отцу.
Телемах ночует у Нестора; с утра князь Нестор с сыновьями собирает собрание, приносит обещанную тёлку в жертву богине Афине, велит запрячь колесницу для похода Телемаху. Телемах отъезжает в колеснице вместе с младшим сыном Нестора, Писистратом. Тем же вечером они достигают Фер, где их радушно принимает Диоклес, сын Ортилоха. Переночевав, наутро путешественники отправляются дальше.
Солнце встало с залива прекрасного, на многоцветном
Небосводе сиять для бессмертных богов и людей,
Обречённых для рока землёй плодоносной, заветной.
В Пилос путники прибыли, встав у Нелея дверей
В пышном городе. В жертву народ приносил быков чёрных {5}
Колебателю моря, земли, в цвет же чёрных кудрей;
Было девять разделов, на каждом пятьсот очень гордых,
Восседало людей, и по девять быков им дано.
Потрохов сладких съевши, пред богом сжигали их бёдра,
Когда в пристань вошли мореходы. Убрали на дно {10}
Снасти, якорем валкий корабль утвердили; на пристань
Выходил Телемах за Афиною вслед. И одно
Сероглазка, богиня Афина сказала: «Бодрись там,
Телемах, ты не должен теперь уж застенчивым быть;
Мы и в море пустились затем, чтоб разведать стремиться, – {15}
Твой отец, где заброшен Судьбою, что смог пережить.
Подойди сам ты к Нестору князю; сегодня мы рады
Знать, какие в душе его мысли заключены жить.
Попроси его смело, чтоб нам объявил он всю правду;
Лжи, конечно, не скажет, одарен великим умом». {20}
Телемах рассудительный просит ответно: «Как надо
Подойти, Ментор? Что за привет принесу в этот дом?
В разговорах разумных с людьми я искусен немного;
И прилично ль младому расспрашивать старших о том?»
Сероглазка, богиня Афина ему молвит строго: {25}
«Телемах, много собственным сам ты рассудком поймёшь,
Благосклонный, и демон откроет тебе; волей бога
Ты рождён не без воли бессмертной, на свете живёшь».
И Паллада Афина пошла впереди быстрым шагом;
Поспешил боговидный за нею, хоть чувствовал дрожь. {30}
Где пилосцы, собравшись, сидели, подходит со страхом;
С сыновьями там Нестор сидит; их друзья, учредив
Пир, вздевали на вертелы, жарили мясо с размахом.
Иноземцев увидя, пошли к ним навстречу; вложив,
Пожимали им руки, просили садиться обедать. {35}
Первым, ближе придя, Писистрат Несторид усадил,
Руки взявши обоих, на брега песках, за обедом,
На разостланных шкурах места занимать просит он,
Меж отцом престарелым и братом младым Фрасимедом.
И утробы отведать им, дав, благовонным вином {40}
Чашу полнил златую, плеснул, и сказал сероглазой
Дия дочке, Палладе Афине о празднестве том:
«Посейдона владыку призвать должен странник ты сразу;
На великий его праздник прибыли к нам; совершив,
Как обычай велит, перед ним возлиянье, с наказом, {45}
И товарищу кубок с напитком пречистым налив,
Дай; он, думаю, молится также бессмертным; известно,
Все мы, люди имеем в богах нужды, благодарив.
Он моложе тебя, и, как будто, со мною ровесник;
Почему златой кубок решил наперёд тебе дать», – {50}
Кончив, передал кубок Афине с вином он прамнейским.
Ей приятен разумного юноши шаг, что подать
Предложил первой кубок с вином благовонным; и стала
Посейдона владыку она громким голосом звать:
«Посейдон-земледержец, молясь тебе, я утверждала {55}
Уповающим здесь, что исполнишь желанья сполна.
Славу Нестору ты с сыновьями даруй поначалу;
После многую милость яви и другим, как стена,
От пилосцев великую нынче испробовав жертву;
Телемаху и мне возвратиться, окончив, дай нам {60}
Всё, зачем в корабле чёрном плыли сюда волей ветра», —
Помолясь, возлиянье свершила богиня сама;
Телемаху двуручный тот кубок вручила ответно;
Помолился в черёд свой и сын Одиссея весьма.
Те ж, изжарив, и с вертелов снявши хребтовое мясо, {65}
Раздавали, и начали пир свой блестящий; когда ж
Удовольствован голод был сладким питьём, и припасом,
Расспросил гостей Нестор, геренский сам князь, и герой:
«Гости, мне уж теперь неприлично не будет спрошать вас, —
Кто вы? Пищею вы насладились довольно простой. {70}
Кто, скажите? Откуда прибыли к нам влажной дорогой?
Что у вас за дела? Иль без дела, оставив покой,
Мчитесь морем, разбойники, чтобы добыть себе много,
Прожигая и жизнь, и народам несёте беду?»
Рассудительный тут Телемах, взявши духу немного, {75}
Торопился сказать. И Афина бодрит на ходу
Сердце, чтоб об отце расспросить старика смог, бодрее,
Пусть же люди о нём только добрую славу ведут:
«О, Нелид, славный Нестор, великая слава ахеян,
Знать желаешь, – откуда и кто мы? Всю правду скажу, – {80}
Из Итаки, под склоном лежит Гипонеи, где веют
Ветры; прибыв, не общим, но собственным делом тужу;
Путь держу, чтоб Молву об отце вопрошая, проведать,
Одиссее, в бедах постоянном; с которым, поймав куражу,
И сражаясь, вы Трою тогда сокрушили, развеяв. {85}
Остальные, сколь ни было их, воевавших троян,
Погибали от бед, мы слыхали, в стране заповедной
Все; Кронид же его и погибель скрывает от нас
Неприступно. Нашёл ли конец свой, не знаем, на споре
Брани пав, пересиленный злыми врагами; в зыбях {90}
Поглощённый холодной волной Амфитриты на море.
Я колена твои обнимаю, чтоб ты хоть чуть-чуть
Приоткрыл моего отца Участь, сказав, что в дозоре
Видел глазом, сказал ли случайно который-нибудь
Странник. Матерью был он рождён на великое горе. {95}
Ты ж меня не щади, и о жалости мягкой забудь,
Расскажи мне подробно, чему очевидец был, ровно.
Если ж чем для тебя мой отец, Одиссей дорогой,
Словом, делом ли мог быть полезен в те дни благотворно,
В Трое, где столько много ахейцы несли бед с собой, {100}
Вспомни это теперь, и поистине всё расскажи мне».
И ему так князь Нестор ответил, геренский герой:
«Сын мой, сильно напомнил ты мне о напастях, с дружиной
Нами всеми, ахейцами, встреченных в опыте том, —
И когда в кораблях, Ахиллесом героем водимы, {105}
За добычей гонялись по мглистому морю кругом,
И когда перед крепким Приамовым градом с врагами
Страшно бились. И лучшие пали в то время гуртом, —
Лёг Аякс многомощный, там лёг Ахиллес, быстр ногами;
Мудрый, равный бессмертным Патрокл, и лежит милый мой {110}
Антилох беспорочный, отважный и столько же славный,
В беге лёгкий, а был он бесстрашный боец. И собой
Испытали мы разных других бедствий много, о них же
Всё ли сможет сказать человек из породы земной?
Если б целых пять лет, и шесть лет ты сумел неподвижно {115}
Собирать вести бед, что с ахейцами, нами, стряслись,
Ты б, всего не узнав, недоволен домой шёл, постыжен.
Девять лет мы трудились, чтоб их погубить; набрались
Много хитрости, – кончить решился Кронид всё насилу.
Но никто не стоял, коль на умный совет собрались, {120}
С ним и рядом, – куда упреждал хитроумием сильным
Мудрый царь Одиссей, благородный родитель он твой;
Явно сын ты его. С изумленьем смотрю я на сына, —
С ним речами ты сходен, но, кто бы подумал, какой
Можно юноше умною речью с ним сходствовать много? {125}
Мы вдвоём с Одиссеем божественным крепкой рукой,
И советом своим заодно на собраниях строго,
В мненьях наших, и вместе всегда мы, обдумавши всё,
Лишь одно избирали, аргивцам полезней намного.
Но когда, ниспровергнувши город Приама в песок, {130}
К кораблям возвратились, сам Зевс бог пути несчастливы
Приготовить замыслил аргивцам, по морю урок.
Не у каждого светел рассудок, не все справедливы,
Потому и постигла там злая судьбина других,
Многих, гневавших дочь сероглазую бога; на диво {135}
Злую распрю она разожгла меж Атридов двоих, —
Оба, звать вознамерясь людей на совет, безрассудно,
В необычное время собрали их; свет уже стих
Солнца; шли все ахейцы, вином отягчённые; трудно
Стали братья другим объяснять их собранья резон, – {140}
Менелай настоял, – чтоб ахейские мужи на суднах
По широкому моря хребту устремились вдогон;
Агамемнон отвергнул, – народ захотел удержать он;
Мыслил, чтобы они святой жертвой великой богов,
Гнев смирили ужасной Афины… младенец! Напрасно, {145}
Он не знал, что уж быть не могло примирения с ней, —
Боги ведь не меняются в мыслях своих, что ужасно.
Обращая друг к другу обидные речи в огне,
Оба брата стояли; собранье обутых ахеян
Воплем полнилось яростным, рвавшим сомненья вдвойне. {150}
Всю мы ночь провели в неприязненных духа сомненьях,
Мысля, – верно творит наказание Зевс нам вдали.
На священное море одни кораблями к спасенью,
Взяв добычу и дев, подпоясанных низко, ушли.
Половину другую народа оставил на бреге {155}
Агамемнон Атрид, пастырь войска и многой земли.
Дали ход кораблям, и они по волнам в быстром беге
Мчались, – бог многоводное море под ними стелил.
И, придя в Тенедос, дали жертву богам пред ночлегом,
Дать отчизну моля их, но Зевс непреклонно судил, {160}
И замедлил возврат, – он вторичной враждой возмутил нас.
Часть с царём Одиссеем, что хитрым советом будил
На двухвостых уйдя кораблях, устремилась в противный
Путь, Атриду, царю Агамемнону вновь послужить.
Я ж поспешно, со всею подвластною мне половиной {165}
Плыл вперёд, угадав, что нам бедствием демон грозит;
Плыл со всеми своими и вождь Диомед, сын Тидея;
Позже тронулся в путь Менелай русый; в Лесбос бежит,
Нас нагнал, нерешительных; путь избирали, не смея, —
Выше ль скал изобильного Хиоса Псир обогнуть, {170}
Оставляя по левую руку, иль ниже, левее
Миновать Хиос, с воющим ветром Мимантом вильнуть?
Бога молим знамение дать нам; знамение давши,
Повелел, чтоб разрезавши море, срединой шли в путь;
Шли к Евбее мы скоро, неблизкой беды избежавши; {175}
Ветр попутный, свистя, зашумел, и в компании рыб,
Путь свершая легко, корабли до Гереста сбежали
К ночи; многих быков тогда тучные бёдра сложив
На алтарь Посейдонов, великое море постигли.
День свершился четвертый, когда, до Аргоса доплыв, {180}
Корабли Диомеда Тидида там, князя, настигли,
Прямо в бухте. Тем временем в Пилос я плыл, и всегда
Ветр попутный, вначале нам посланный богом, не стихнет.
Возвратился я, сын мой, без всяких вестей; никогда
Сведать больше не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся. {185}
От других что узнали, под кровлею нашей сидя,
Всё, как следует, я расскажу, не скрывая опасно.
Знаем мы, – молодой Ахиллеса великого сын
Мирмидонцев своих, копьеносцев домой вёл согласно;
Жив, твердят, Филоктет, сын Пеанта возлюбленный; с ним {190}
Спасся Идоменей, и попутчиков, с ним избежавших
От войны не утратив на море, он Крита достиг;
К вам, конечно, дошёл об Атриде и в дальние страны
Слух, – убит базилевс был Эгистом, вернувшись домой;
Как и тот, наконец, по заслуге принял воздаянье. {195}
Счастье, коль у погибшего мужа останется свой
Сын, отмстить, поразивши Эгиста коварство, что сделал, —
Умерщвлён был злодейски столь славный родитель, герой!
И тебе, мой возлюбленный друг, столь созревший для дела,
Должно твёрдым быть, чтобы потомкам тебя похвалить». {200}
И, послушав, ему Телемах рассудительный, смело:
«О, Нелид, славный Нестор, ахеян великая нить,
Отомстил он, и страшной для всех из ахейцев, хранящих,
Повсеместная честь будет песни хвалой голосить.
О, когда б одарили такою же силой меня же {205}
Боги, чтоб отомстить женихам за их наглость, с какой
Наносили обиды и боль, дела злые плетя же!
Ниспослать не хотели такой благодати большой
Боги мне, ни отцу, – и удел мой отныне терпенье».
Телемаху ответил князь Нестор, геренский герой: {210}
«Мне, мой милый, напомнил своими словами тесненье;
Мы слыхали, – твою благородную мать притеснив,
Женихи совершают худые дела без зазренья.
Знать желал я, – ты волею сносишь? Народ незлобив
На земле ненавидит тебя, по богов ли внушенью? {215}
Мы не ведаем; может случиться легко, – он, открыв,
Возвратится, погубит их, сам ли, созвав ли ахейцев
Всех. Любить сероглазка Афина желала тебя;
Окружала царя Одиссея заботой своею
В том троянском краю, где страдали ахейцы, скорбя! {220}
Никогда не бывали столь боги в любви откровенны,
Сколь Афина Паллада была, его сердцем любя!
Если б ею с такой же любовью, и ты был овеян, —
Сама память о браке пропала б во многих из них».
И в ответ Телемах рассудительный молвил, робея: {225}
«Старец, сбудется вряд твоё слово; о людях больших
Говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится
Никогда ни по воле богов, и ни в просьбах моих».
Отвечала ему сероглазка, богиня Афина:
«Что за слово твоё из ограды зубов вдруг летит; {230}
Защитить нас и издали богу легко, коль стремится;
Согласилась скорей бы на бедствия, чтобы прийти,
Сладкий день возвращенья увидеть, от бедствий спастися,
В дом вернуться, чем пасть пред своим очагом, как, с пути,
Агамемнон предательством пал от жены и Эгиста. {235}
И богам невозможно от смертного часа совсем
Человека избавить, им милого, коль он уж чисто
Усыпляющей Смерти Судьбой в руки отдан, как все».
Отвечал Телемах рассудительный верной богине:
«Ментор, кончим о том говорить, сокрушает нам всем {240}
Сердце очень; его возвращения мы не увидим, —
Смерть и чёрную Керу готовили боги ему.
Я теперь, об ином вопрошая, хочу обратиться, —
Нестор, – правдой и мудростью всех превосходишь, к тому ж,
Говорят, был царем, повелителем трех поколений, {245}
Образ светлый, бессмертным подобен. Теперь я приму, —
О, Нелид Нестор, правду скажи ты, меня не жалея,
Как убит, был Атрид Агамемнон, владыка мужей?
Менелай находился где? Что же за средство, всех злее,
Изобрёл Эгист хитрый, чтоб сладить с большим из царей? {250}
Или Аргоса он не достиг, не в ахейцах, с чужими,
И врага своего тем подвигнул к убийству быстрей?»
Нестор, князь же геренский, ответил словами своими:
«Сын, скажу откровенно, чтоб мог ты всю истину знать;
Так вот всё и случилось, как думаешь сам; смог бы с ними {255}
В доме брата Эгиста живого, вернувшись, застать,
Сам из брани троянской, Атрид Менелай светло-русый,
Труп его бы тогда не могла и земля покрывать,
Лишь стервятники, псы бы его растерзали, раструсив
В поле где-то за градом далёко; родная жена {260}
Ни одна б не оплакала, – лютое зло делал трусом.
И пока мы сражались, придя к неприступным стенам;
В безопасном углу он, у конного Аргоса града
Сердце лестью опутал жены Агамемнона сам.
Но самой Клитемнестре божественной было преградой {265}
Дело стыдное, – мыслей порочных она не вела;
Был при ней песнопевец, ему сам Атрид так отрадно,
В Трою плыть уж готовый велел знать супруги дела.
Когда воля богов и её предала преступленью,
Песнопевца Эгист сам на остров пустынный сослал {270}
И оставил, – и хищные птицы предали растленью.
Он жену, переспать с ним желавшую, в дом пригласил;
Много бёдр на святых алтарях жёг богам всесожженьем,
Много вкладов, и златом, и тканями, в храм приносил,
Дерзко дело такое, с нежданным окончив успехом. {275}
Мы ж, покинувши землю троянскую, всяк порознь плыл,
Я, Атрид Менелай, сопряжённые дружбою тесной.
Были мы пред святым Сунионом, Афинский где мыс;
Менелаева кормщика Феб Аполлон на потеху
Быстрой, тихой стрелой умертвил, – управляя с кормы {280}
Судном, крепко держал многоопытной твёрдой рукою
Фронтис Онеторид, он из всех земнородных, как мы,
Тайну знавший владеть кораблём непогодою злою.
Путь замедлил, хотя и в дорогу спешил, чтобы здесь
Погребенья честь другу воздать, навсегда упокоив; {285}
Но когда на своих кораблях крутобоких гордец
В море тёмное шёл, и высокого мыса Малеи
Достигал, – повсеместно гремящий Зевс сам круговерть
Закрутил, на Атрида ветра шумной бури повеяв,
Вздыбив мощные, тяжкие волны, как горы кругом. {290}
Корабли разлучив, половину их к Криту развеял,
Где кидонов у светлой струи Иардана был дом;
Виден гладкий утёс, восходящий над влагой морскою,
В бездну моря вдвигаясь, в пределах Гортины бугром;
Там, на западный берег у Феста великой волною {295}
Нот нагнал корабли, и утёс их дробит до кусков,
Корабли все погибли; спаслись лишь от Смерти в прибое,
Люди с этих, разбитых об острые камни судов.
Пять других кораблей синеносых, похищенных бурей,
Ветр могучий, и волны ко брегу Египта мчат вновь. {300}
В той стране собирая сокровища, злато, лазури,
Он ходил меж народов иных языков, и тогда
Сам Эгист совершил беззаконие в Аргосе хмуром,
Смерть принесши Атриду, – безмолвствовал люд, как всегда.
Целых семь лет он властвовал в златом обильной Микене; {305}
На восьмой из Афин возвратился к нему, в знак суда,
Богу равный Орест, и убийц поразил, – в своё время,
От Эгиста погиб зло его легендарный отец.
Пир созвав для аргивян великий, Орест погребенье
Дал преступнице матери, вместе с Эгистом вконец. {310}
В тот же счастливо день Менелай, воевода опасный,
Прибыл, злата собрав, сколь он мог в кораблях своих везть.
Телемах, ты недолго вдали своей родины странствуй,
Дом, наследье отца благородного, бросив на кон
Для грабителей, жрущих твоё беспощадно; растянут {315}
Всё, без пользы останется путь, что тобой совершён.
Менелая тебе я советую нынче, – возжаждай
Посетить; в дом недавно им флот из чужбин приведён,
Стран, людей, из которых никто, занесённый однажды
По широкому морю стремительным ветром, не мог {320}
Возвратиться; откуда и в год долететь к нам не жаждет
Птица быстрая, – страшен великой пучины итог.
Ты поедешь отсюда иль морем со всеми своими,
Иль землею, – коней с колесницей, желаешь, даст бог,
Дам и я, и пошлю с тобой сына, – укажет любимый {325}
В Лакедемон божественный путь, русый где Менелай;
Можешь сам расспросить его, – правду одну лишь подымет,
Лжи, конечно, не скажет, – умом одарён через край»,
Кончил. Солнце померкло, и тьма наступила повсюду.
Слово тут сероглазка, богиня Афина: «Прощай! {330}
Старец, речи твои рассудительны, медлить не буду;
Принесите вино, языки, Посейдону царю,
Также прочим богам сотворить возлиянье, как чудо;
Время думать о ложе покойном и Сне. Я смотрю, —
Уже гаснет закат, и прилично уж больше едва ли {335}
Нам за трапезой бога сидеть; но пора ждать Зарю», —
Говорила дочь Дия; почтительно все ей внимали.
Для умытия рук слуги дали воды им потом;
Дети светлым вином чаши им до краёв наполняли,
Справа их разносив, по обычаю полным ковшом; {340}
На пылавший огонь сотворили они возлиянье
Стоя; как сотворили его, насладились вином,
Сколь желала душа; Телемах же с Афиной заране
Стал к ночлегу на свой быстроходный корабль спешить.
Нестор, гостя сдержав, говорил: «Не позволят с Ураном {345}
Вечный Зевс и другие бессмертные боги решить,
Чтоб к ночлегу отсюда вы шли на корабль быстроходный!
Иль постель не найдётся у нас? Я не нищий так жить,
Будто в доме моём ни покровов, постелей походных
Нет, чтоб сам насладился покоем, и гость дорогой {350}
Сном? Покровов и мягких постелей у нас сколь угодно.
Чтобы сын Одиссея, великого мужа, в покой
Выбрал сам корабельную палубу спальней, пока я
Жив, мои сыновья обитают со мной под одной
Кровлей, всех, кто пожалует к нам, угощать дружной стаей!» {355}
Сероглазка, богиня Афина ему говорит:
«Умно слово сказал ты, возлюбленный старец, и станет
Делать волю твою Телемах, – по приличью решить.
Я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею
Ночь провел. Самому ж мне на чёрный корабль поспешить {360}
Должно, наших людей ободрить, и о многом поведать, —
Я из спутников наших старейший годами; они
Молодые, ровесники все Телемаху, с ним спеют
Вольно, дружно его в корабле проводили одни;
Для чего и хочу я на чёрный корабль возвратиться, {365}
И с Зарёю пойти мне к народу кавконов. От них
Нужно, чтоб заплатили мне долг там немалый, старинный.
Телемаха, раз в доме твоём здесь, у вас погостит,
С сыном младшим отправь в колеснице; коней же, пуститься,
Дай проворнейших в беге, и силой отличных в кости», – {370}
Так сказав, сероглазка Афина сама удалилась,
Ввысь орлом улетев; ужаснулись ахейцы; грустил
Старец, чудо своими глазами увидев, как милость.
Руку взяв Телемаха, ему дружелюбно сказал:
«Ты, конечно, и сердцем не робок, и крепкою силой, {375}
Коль тебе, молодому, сопутствовать бог пожелал,
Из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа;
Не иной кто, как Диева дочь, Тритогена сошла,
Столь отца твоего покрывавшая между аргивян.
Благосклонна, богиня, будь к нам же, и славу навек {380}
Дай мне, детям моим, и супруге моей благовидной;
Я ж телицу тебе однолетнюю, в поле, у рек
Что пасётся, пожертвую, но незнакомую с игом
Принесу, ей рога златом чистым украсив, в завет», —
Говорил он, молясь, и Палладой Афиной услышан. {385}
Кончив, шёл впереди сыновей, благородных зятьёв,
В дом, красиво построенный, Нестор, геренский владыка;
С ним же в царский, богато украшенный дом, под покров
Все вступили, и сели порядком на креслах расшитых.
Для собравшихся, кубок старик наполнял до краёв {390}
Сам из амфоры, крепким вином десять лет уж налитым,
Служкой, с амфоры снявшим впервые заветной той кров.
Он вино замешал в своём кубке, и долго молился
Дочке Дия, Афине, эгиду держащей; и, вновь
Сотворив возлиянье, вином насладились довольно, {395}
Всяк к себе возвратился, помыслив о ложе без снов.
Нестор, князь сам геренский, желая покой Телемаху,
Как разумному сыну царя Одиссея, повёл,
В чистом, светлом покое, кровать указал по размаху;
Близ него Писистрат лечь, мужей предводитель, пришёл, {400}
Был из братьев один неженатый, пока без невесты.
Сам во внутренний царского дома покой тут ушёл,
Лёг в постели, перестланной мягко супругою честной.
Утро. Розовым пальцем Заря ночи мрак подняла;
Поднимался с постели князь Нестор, владыка геренский, {405}
Выходил он из спальни, и сел у большого стола,
На камнях, здесь служивших седалищем, белых, удобных,
И сиявших, как будто помазанных маслом. Дела
Здесь решал и Нелей, многоумием богу подобный;
Но давно уведён был Судьбой в невозвратный Аид. {410}
Нынче Нестор геренский воссел на камнях, скиптроносный
Вождь ахеян. К нему сыновья собрались, всяк сидит, —
Ехефрон и Персей, Стратион и Аретос, и юный
Богу равный красой Фрасимед; и шестой к ним спешит
Младший брат, подойдя, Писистрат благородный. Союзно {415}
Приглашён Телемах был туда, чтоб с владыками сесть.
Обратился к ним с речью князь Нестор геренский, как нужно:
«Дети милые, мне повеленье исполнить бог весть, —
Преклонить я желаю на милость богиню Афину,
Видно бывшую с нами на празднике, что в бога честь. {420}
За телицей беги один в поле; немедленно выгнав,
Пусть ведёт к нам пастух, за стадами смотрящий; другой
Пусть на чёрный корабль Телемаха пойдёт, звать дружину
Мореходных людей, там оставя лишь двух; и, бегом,
Третьим будет немедленно злата кузнец наш Лаэркос {425}
Призван, чтоб чистым златом украсить телицы рога.
Вы же все оставайтесь при мне, приказав рабам веско
В доме делать обед изобильный, расставить столы,
Стулья, дров приготовить, воды принести нам пресветлой», —
Так сказал; все заботиться стали, – телицу, с дали {430}
Скоро гнали; пришли с корабля Телемаховы други,
Переплывшие море; и злата кузнец шёл, в пыли,
Нёс для ковки металлов он нужный снаряд весь, подпруги,
Наковальню и молот, и клещи с отделкой, и всё
Совершал он по делу; пришла и Афина, подруга, {435}
Принять жертву. Художнику Нестор солидный кусок
Злата чистого дал; оковал им рога он телицы,
Постаравшись, чтоб жертвенный дар был богине весом.
Стратион, Ехефрон за рога тогда взялись телицы;
Воду руки им мыть, обложивши цветами лохань, {440}
Нёс из дома Аретос, в руке с ячменем держа чистым
Короб полный; пришёл Фрасимед, сам могучий, как хан,
С топором в руке острым сразить изготовился жертву;
Чашу ставил Персей. Старец Нестор, на славу богам
Руки мыл, ячменём ту телицу осыпал, и первый {445}
Шерсти клок с головы на огонь для Афины, молясь;
Вслед за ним ячменём и другие телицу для жертвы
Осыпали. И Нестора сын, Фрасимед, помолясь,
Напрягаясь, ударил; и в шею глубоко внедрился,
Пересёк топор жилы; свалилась телица; и враз {450}
Дочки вскрикнули все, и невестки царёвы, царица
Евридика, Клименова старшая дочь, их почтив.
Те ж телицу, приникшую к лону земли обагрённой,
Поднимали, – дорезал ножом Писистрат, довершив.
После, как истощилась вся чёрная кровь, и пропала {455}
Жизнь в костях; разложивши на части её, отделив
Бёдра, сверху их дважды обвивши, как следует, салом
Всё покрыли, кровавого мяса кусками; в обхват, —
Старец жёг на костре, и вином орошал их багряным;
Приступили, подставив с пятью остриями ухват. {460}
Бедра сжёгши, и сладкой утробы вкусив, остальное
Разрубили на части, на вертелах жарить подряд;
Осторожно вертели в руках; над огнём жар волною.
Телемаха вела Поликаста, помыться пока,
Дочка младшая Нестора, сына Нелея. С душою {465}
Дева мыла его, и натёрла елеем впотьмах;
Лёгкий взял он хитон, и хламидой оделся свободной,
Шёл из бани, бессмертным подобный богам, весь в лучах;
Место занял близ Нестора, пастыря многих народов.
Те ж, изжарив, и с вертелов снявшие мясо хребта, {470}
Ели вкусный обед; и заботливо слуги подходят
Быстро, вина в сосуды златые налить; и когда
Удовольствован голод был сладким питьём и едою,
Нестор, князь тут геренский, сказал сыновьям, как всегда:
«Густогривых коней, дети, впрячь в колесницу сегодня, {475}
Чтобы мог Телемах по желанью продолжить свой путь».
Повеление царское было исполнено бодро, —
Легконогих коней запрягли в колесницу; и внутрь
Положила им ключница хлеб и вино, с той завидной
Пищей, что лишь царям, базилевсам прилична в еду. {480}
В колесницу блестящую встал Телемах боговидный;
Рядом Несторов сын Писистрат, предводитель людей,
Натянувши могучей рукою бразды, бьёт, как видно,
Сильный бич по коням, и помчались враз кони быстрей
Полем, Пилос блистательный скоро исчез позади их. {485}
Целый день мчались кони, тряслась колесница с камней.
Солнце медленно село, и все потемнели пути их.
Они прибыли в Феры, где Диоклес Ортилохид,
Что Алфеем пресветлым рождён, получил дом от Дия;
У себя дав ночлег, преподносит гостинцы, спешит. {490}
Утро. Розовым пальцем Заря ночи мрак гонит скрытый.
Вновь в свою колесницу блестящую ставши; летит
Колесница, в ней путники вдаль, через портик открытый,
Погоняя коней часто; кони охотно бегут.
И равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они там {495}
Совершали конями могучими быстро тот путь,
Пока Солнце не село, и мраком дороги покрыты.