8. Поцелуй
На снимке: мальчик лет 4—5 (это он! подрос, но кудри ещё светлы) целует в губки бантиком щекастую малышку. Детки прямо-таки изображают любовную идиллию с дореволюционных открыток. Они сидят на краю стола, нетесно заставленного простой закуской и ещё более непритязательной выпивкой.
– Лёшик, поцелуй Лолочку, а мы вас сфоткаем! – взрослые уже прилично приняли, ими хочется страстей, но собственные полагается прятать, время ещё такое, 50-е. – Да не так, не в щёчку, а в губки! Всему тебя учить надо, большой уж мальчик… – и застолье хохочет до слёз. – Лолочка, да не поджимай ты губки, он их не съест. Вот так… вытяни их – как будто на чай дуешь. Ой, какая прелесть! Снято!
И руки со стопками сходятся к середине стола: «За наших голубков!»
Он не столько вспоминает вместе с мамой, сколько придумывает, конечно же, этот текст в устах кого-то из подвыпившей компании. Что он, маленький мальчик, чувствовал в этот момент, целуя в губы маленькую девочку? И что она чувствовала? «Мокро?», – как говорил аутичный герой знаменитого фильма? А если не только? Вон как она глазки-то прикрыла… И ведь прелесть какая! Просто херувимчик. А он, похоже, ещё не стесняется девочек – этих хорошеньких существ, которые чем-то от нас явно отличаются. Но – чем? Или всё-таки уже немножко стесняется? Как же он их будет стесняться уже через год-другой! Чем больше ощущать их притягательность, запретность, тем больше – стесняться!