6
Прошло два часа, как они выехали из деревни.
Андрею надоело смотреть и на провода, и по сторонам.
Начали подмерзать ноги, хотя он и зарыл их в сено.
Осточертела неподвижная спина возницы, который сидел, молчал и курил.
Телега по-прежнему шумно тащилась по тракту.
Андрей попытался вспомнить что-нибудь хорошее, но то ли от постоянной тряски, то ли от озноба в голову лезла сплошная гадость… Даже в какой-то момент стало казаться, что он никогда не вернется из этой поездки…
И будут вечно маячить перед ним припорошенные снегом поля, насупившиеся зароды, жирные пятна черемуховых кустов…
Наконец телегу как следует тряхнуло.
Она скатилась с тракта на плохо накатанную дорогу.
И лошадь поплелась, часто дергая головой по сторонам.
Возница оглянулся, что-то сказал и заулыбался.
Андрей перевернулся набок, поднялся на колени.
Сплошной березняк подступал к самой дороге. Ближние березы – одна к одной, все среднего диаметра, а дальше уже не различишь отдельных деревьев, как будто вздыбилась пашня, смешав снег и землю.
Какая-то хищная птица кружила в небе. Может быть, та, которая следила за ними со столба.
– Окоченел, небось? – спросил повеселевший возница и остановил еле бредущую лошадь. – Выскочь, пробегись, разгони кровушку.
Андрей послушно выбрался из телеги.
Ноги заскользили по твердому суглинку.
Лошадь лениво тронулась с места.
Андрей, ухватившись за жердинку, пошел рядом, затем побежал.
Возница подобрел и время от времени оборачивался и подбадривал спутника озорным взглядом.
Андрей в ответ весело махал рукой.
Приличный дед попался… Зачем же тогда там, в деревне, перед председателем ворчал и брюзжал? А потом, угрюмо взгромоздившись на передок, два часа с лишним сидел истуканом?..
Андрей прибавил ходу, поравнялся с лошадью и высоко подпрыгнул.
Дед натянул вожжи.
– Полегчало?
– А можно, я рядом с вами сяду?
– Валяй.
Андрей взобрался на передок и осторожно сел.
– Да отсюда и навернуться можно.
– Держись.
– Понял.
Андрей поплотней прижался к вознице.
Казалось, что шевельнись – и сразу свалишься вперед, под колеса.
Но довольно быстро освоился.
Теперь можно было и поговорить.
– Извините, не знаю, как величать…
– Кличь Семеном Карповичем.
Дорога тянулась по краю узкой извилистой долины.
Справа по склону наваливался густой кашей березняк. Слева по цепочке кустов угадывалось русло речушки.
– Семен Карпович, места-то у вас красивые…
– Это вполне. Седьмой десяток разменял, а все не могу к этой благодати привыкнуть. Когда силенка была, неделями в тайге пропадал. А вот понял, что без тайги-матушки нет мне жизни, только после фронту. Ох, и обидно стало… Жил дотоль валенок валенком…
– Председатель у вас мужик хитрущий.
– Ну, наделал ты делов вчера, – сказал Семен Карпович, игнорируя замечание о председателе. – Всю деревню переполошил… Прибегла моя Марья да как завопит, мол, из городу землемер приехал сердитый! Будут участки перемерять, а лишнюю землицу отымать в пользу колхоза!
– Такой ерундой не занимаюсь, – сказал Андрей и засмеялся.
Речушка приблизилась к дороге, и на берегу зачернели развалины какого-то строения.
– Вот и мельница, – сказал Семен Карпович. – Надобно передохнуть.
У обгорелых бревен развели костерок.
Пока Андрей ходил за водой, Семен Карпович выдал кобыле порцию сена, развязал мешочек, выложил на белую чистую тряпицу приличный кусок сала, густо облепленный солью, полбуханки магазинского хлеба, бережно поставил кружку загустелого меда.
Конец ознакомительного фрагмента.