Глава 9
Дом, милый дом
Мужскую половину семейства Сгущёнкиных встретил увесистый замок на калитке, плотно запертая входная дверь, занавешенные окна и принципиальное отсутствие хозяев. Машины под прозрачным пластиковым навесом не наблюдалось. У Сгущёнкина предательски заныло под сердцем.
– Нет их! Уж с неделю, как нет, – крикнула хмурая женщина лет пятидесяти из-за резного забора с соседнего участка, и совсем уже серьёзно добавила:
– Ходют тут всякие…бродют… с детями малолетними. Эх! Деревня.
Вольдемар и Анатолий Сгущёнкины ещё долго стояли бы под дверью, сиротливо заглядывая в окна, если бы Вячеслав Шалтай, приговаривая своё любимое «вот беда», не выскочил из машины.
– Дела, дела… Ну бедовые, садитесь, отвезу, куда скажете. Вот дела! – крикнул Шалтай Сгущёнкиным. Бросив прощальный взгляд на дом, Сгущёнкин жалко всхлипнул и поплёлся к машине.
Вольдемар, надежды которого рухнули, впал в странный ступор и, казалось, соображал заторможенно. Этот прекрасный, блестящий, как новёхонькая игрушка, дом совершенно раздавил его. А ведь именно он, да-да он, мог бы жить в этом доме. И он, как некто другой, достоин этого жилья.
Шалтай весело рассказывал о том, как случайно заехал в окрестности железнодорожной станции «Карьер», мол, тётка в гости позвала, и он, оседлав свою «Дуняшу», отправился проведать родственницу. Лёгкое повествование снимало напряжение.
Сгущёнкин кинул взгляд на маленького Толика и впервые при взгляде на сына испытал раздражение. В сложившейся ситуации Толя превратился в бремя, препятствующее Сгущёнкину наладить свою жизнь иустроиться на работу. He будь у него на руках младенца, Сгущёнкин мог бы устроиться охранником, неделя-через-неделю, но не оставишь же Толика одного. Да и с собой на охраняемый объект не прихватишь. Мог бы просто ночевать на любом рабочем месте. Но Толя…
Сгущёнкин спохватился, что мысли его идут в неправильном, даже непростительном направлении. Перед ним – его сын. И Сгущёнкин его любит. А остальное – мелочи и бытовуха.
– Проживём, – подмигнул Сгущёнкин сыну и ласково погладил его. – Всё будет хорошо.
А Толик потянулся к папе. Он точно знал: будь папа один, тоска и одиночество его бы сгрызли. А наличие сына стимулирует к подвигам. Толик скорчил радостную рожицу и хихикнул.