Физико-лирическое отступление
Дашкин прадед по отцовской линии был великим шаманом, которых сами буряты называют «боо», поскольку нет в бурятском языке слова «шаман». Прадед был могущественным человеком, к тому же ясновидящим – он видел будущее. Ещё в начале 20 века он предвидел революцию, колхозы, войны, запуск в космос и, возможно, даже Интернет, и потому агитировал людей не приумножать богатство в виде скота, золота и прочего имущества. «Все равно отнимут те, кто придет к власти. Лучше учите своих детей. То, что вы вложите им в головы, никто не сможет забрать», – говорил он своим современникам и соплеменникам. Сам же он дал своим детям самое лучшее по тем временам образование, которое могли себе позволить в царской России богатые инородцы. Сыновья его получили гимназическое образование в Иркутске. Далее учились в Казанском и Саратовском университетах. За это их репрессировали в 30-е годы 20 века.
А с маминой стороны одна из далёких пра-пра-пратоодэй (тоодэй = бабушка бур.) была легендарной «одегон», то есть шаманкой. Предания старины, глубокой и не очень, об их деяниях слышала Дашка с самого раннего детства, как от матери с отцом, так и понемногу ото всех, поскольку эти рассказы и байки были известны в округе.
Но поскольку отец был не просто ярым атеистом, а ещё и энциклопедически эрудированным человеком, и педагогом вдобавок, то все эти рассказы, красочно им же самим рассказанные, непременно сопровождались последующим идеологическим «разбором полетов», т. е. разоблачением чуда с позиций диалектического материализма.
Вот одна из многих историй, которые Дашка слышала с самого раннего детства.
Она гласит, что однажды Дашкин прадед, будучи почетным гостем на чьей-то свадьбе, уснул прямо за столом. Поскольку он был лицом очень уважаемым, никто не осмелился его будить или делать замечание, кроме одного старика. На что прадед ответил тому: «А я вовсе не спал. Мой дух летал над землей. Когда я пролетал над Енисеем, я увидел, как в воду упал ребенок, и его понесло сильное течение. Он тонул на глазах у всех. Я, войдя в березу, наклонился и схватил его ветвями. Так и держал, пока не подбежали люди и не вытащили его на берег». Через некоторое время в газете, привезенной из Иркутска, прочитали заметку о том, что чудеса случаются даже средь бела дня. И далее излагался рассказ про дерево на берегу Енисея, в безветренную погоду склонившееся над мальчиком, уносимым течением.
Обязательное отцовское «разоблачение» этой истории перед собственными детьми звучало следующим образом. «Ну, вы же умные и грамотные современные дети. Не то, что раньше, когда во все эти сказки верили. Вы должны понимать, как рождаются такие легенды. Вот представьте, вы уважаемый всеми человек, вам все верят, вас чтят, а вы уснули на виду у всех в неположенный момент. Это оскорбительно для хозяев, и это позор на вашу голову, потеря репутации, уважения и влияния в обществе. И что вам делать? – Наверное, плести небылицу про то, что вы не просто там постыдно уснули и проспали полсвадьбы, а совершали великий подвиг во имя спасения жизни человеческой, в то время как остальные просто ели и пили. В итоге, вместо порицания, вы получаете ещё большее уважение, потому что вам верят. Теперь представьте, что газеты в деревни тогда привозились редко, не то, что сейчас – каждый день свежая газета. В те времена и грамотных людей было мало. А прадед ваш ведь грамотный же был человек и газеты-то уж сам, наверное, читал постоянно. И ту заметку прочел, наверное, про дерево, задолго до свадьбы. И когда ему надо было объяснить свой позор, он вспомнил эту заметку и выдал людям её в качестве оправдания. Люди тогда ещё были темные и верили в чудеса, ну и приняли это за чистую монету. А потом он, наверное, сам же и подослал эту старую газету к ним. Вот примерно так оно, скорее всего, и было».
Истории про мамину прапрапра-тоодэй, великую одегон, тоже разоблачались подобным образом. Про неё самая известная в округе история звучала настолько фантастично, что осталась в народе поговоркой.