Глава 4. Квартирный вопрос
Долгожданный переезд!
К выходным тетя сдалась, и после длительных переговоров нам удалось прийти к компромиссу. В качестве моего нового жилья она предложила позаимствовать их пустующую квартиру в Сохо, где во времена своей бурной молодости проживали Роберт и Майкл.
Несколько лет назад Стюарт намеревался выставить ее на торги, но по неизвестным причинам вопрос повис в воздухе.
Учитывая аппетиты Эддингтонов, я ожидала очередного пентхауса, но квартира оказалась на удивление простой, в обычном шестиэтажном доме недалеко от метро. Не очень престижно для представителей высшего класса, зато для меня, как для человека далекого от манхэттенской элиты – самое оно.
Как полагается, без постыдных фрагментов не обошлось. Риз накупила целую гору продуктов, чем поставила меня в идиотское положение, но, внушив себе, что это последний позор в моей новой жизни, я смиренно подчинилась ее воле.
В гостиной стандартный минимум: телевизор, DVD, черный диван-трансформер и журнальный столик прямоугольной формы. За диваном два окна с жалюзийными решетками.
Бывшая комната Майкла значительно меньше гостиной и тоже не отличается шиком. Сразу и не скажешь, что в ней проживал один из самых завидных женихов Нью-Йорка.
Серый раздвижной шкаф, окно без занавесей, двуспальная кровать (кто бы сомневался!) и тумбочка. Над кроватью висит постер с каким-то гонщиком.
– Раньше все стены пестрели картинками с обнаженными девушками, – Риз осуждающе качает головой, – но, к счастью, он перебесился.
Я фыркаю. Да неужели?
Мне вспоминается флирт с секретаршей, и перед глазами вырисовывается образ валяющегося в постели Майкла – с сэндвичем в зубах и девицей под боком.
Незаметно для тети я брезгливо морщусь, и мы перемещаемся во вторую спальню.
– А здесь жил Роб, – говорит Риз, встав у меня за спиной. Я моментально краснею. О господи, ну что на этот раз?! Одно упоминание о нем, и мой организм взрывается такой реакцией! Стыдливо прячу лицо, чтобы тетя не дай бог не узрела моего «естественного сияния», и осматриваюсь. Интерьер такой же, как и у Майкла, за исключением штор на окне и музыкального центра на подвесной полке.
– Мой сын меломан, – с трепетом произносит Риз, из чего я делаю вывод, что старший – ее любимчик.
– Уверена, вся тумбочка забита дисками, если, конечно, он не перевез их к себе.
Я слегка раздосадована. Мне-то казалось, что мой Босс – робот, которому чужды такие понятия, как музыка, кино или поэзия, а тут, оказывается, меломан!
– Займешь эту? – спрашивает Риз. – Она уютнее, правда?
– Да они в принципе одинаковые, – вполголоса произношу я, не видя особой разницы между двумя комнатами.
Перед уходом тетя берет с меня обещание не кататься запоздно на метро. Я клянусь ей быть осторожной и, если приспичит, пользоваться услугами такси, благо денег у меня теперь до фига. Кстати, о деньгах…
– Спасибо за зарплату, тетя Риз. Не стоило…
– Ой, пустяки, милая, – не дав мне закончить, отмахивается она, – я тут ни при чем.
Напоследок меня инструктируют по безопасности, я киваю, однако мысли мои витают совершенно в другом месте.
Потом мы, наконец, обнимаемся, я закрываю за ней дверь на верхний, самый безопасный замок и шлепаю на кухню, где меня давно заждались пакеты с едой.
Медленно раскладывая продукты в холодильнике, я теперь не сомневаюсь, что пять тысяч долларов – заслуга Майка.
Одна дома!
Хоть в трусах бегай, хоть рогалик на голове крути! Никаких родственников, хороших манер и всевидящего ока в лице толстушки Анетт.
Закончив разбирать продукты из Ernest Klein & company[10], я все-таки решаю занять спальню Роберта под благовидным предлогом, что это единственная комната со шторами.
Открыв шкаф, с удивлением обнаруживаю в нем одежду, и моя душа наполняется странным трепетом, будто я набрела на сундук с сокровищами, обеспечив себе безбедную жизнь.
Бред. Это всего лишь вещи… Нет, поправочка. Это его вещи, и я случайно оказалась на чужой территории, что само по себе интригующе.
На боковых полках стопка джинсов и пара беговых Nike с наклейкой на язычке: US 11.
В голову лезут непрошеные мысли про то, чему, по слухам, соответствует мужской размер ноги. Смущенно хихикаю, прогоняя пошлости прочь.
Во второй половине шкафа развешаны футболки. В основном с названиями английских футбольных клубов: «Манчестер», «Челси», «Арсенал»…
Надо же, каков патриот. Значит, к музыкальному хобби приплюсовывается еще и спорт. Если он не просто болельщик, а игрок, то у меня разовьется комплекс неполноценности относительно его талантов. Спортсменка из меня как из черепахи легкоатлет. На физкультуре я всегда лажала, за что меня частенько дразнили развалиной.
Со скрипом сдвигаю вешалки, задаваясь вопросом, почему эти вещи здесь. Они вышли из моды или у него их попросту до фига? Лучше бы нуждающимся отдал, чем складировать корм для моли.
Тем не менее часть меня ликует из-за возможности порыться в его одежде, прикоснуться к чему-то, связанному с ним. Внезапно я бессознательно подаюсь вперед, утыкаюсь носом в одну из футболок и вдыхаю ее аромат. Пахнет кондиционером для белья и чем-то сладким. Очень вкусно. Прикрыв глаза, я проделываю так снова и снова и ловлю себя на мысли, что запах умопомрачительный!
Боже мой, я что, фетишистка? В ужасе распахиваю глаза и с силой задвигаю дверцу, от чего стенка шкафа издает характерный треск.
Вот дура! Ничего унизительнее, как нюхать его тряпье, не придумала?
Разгневанная, перевожу взгляд на тумбочку. Интересно, каких исполнителей он слушает?
Присаживаюсь на корточки и заглядываю внутрь. Обалдеть! Тетя не преувеличила, забито до отказа! Beatles, Rolling stones, Led Zeppelin, The Stooges, Lou Reed, The Kinks, Slade…
Я и половины не слышала. В музыкальном плане я вообще обыватель и вкусом не блещу, но кто бы мог подумать, что гад в этом разбирается.
От неудобной позы колени начинают ныть. Я плюхаюсь на задницу, поджав под себя одну ногу, а вторую вытягиваю вперед и задеваю под кроватью какой-то предмет.
Приподняв серое хлопковое покрывало, заинтригованно тянусь к своей находке. Похоже на фотоальбом. Полупустой, в зеленой, потрепанной обложке. Раскрыв его, я задерживаю дыхание.
На первом фото по пояс запечатлен Роберт. Загорелый, в белой обтягивающей майке, сквозь которую просвечивают рельефные мышцы.
Мама дорогая! А под пиджаком и не скажешь, насколько он хорошо сложен.
Я сглатываю.
Очевидно, это на отдыхе. На фоне бассейн, пальмы и маленькие бунгало. Роберт держит бокал предположительно с белым вином и широко улыбается. В глазах задор и веселье. Я еще не видела его таким. Таким по-мальчишески беззаботным. Если верить дате, то фото сделано четыре года назад, как раз в мае.
Переворачиваю и любуюсь следующими снимками.
Роберт стоит на лестнице в махровом халате, положив руку на перила. С мокрыми взъерошенными волосами и игривым взглядом он совсем не похож на человека, с которым я сталкивалась уже целых три раза.
На другой фотке он в солнечных очках-авиаторах, сидит на песке в шортах, с полотенцем на шее. На следующей стоит возле пляжного бара спиной к объективу и смеется над чем-то, запрокинув голову.
Не могу оторваться. Он впечатляюще красив, обаятелен и – как ни странно – мил.
Листаю дальше, и мое сердце падает вниз, отстукивая мощные, учащенные удары.
Девушка. В белом коротеньком платье на тонких бретельках.
Она сидит на краю пирса, свесив загорелые стройные ноги вниз, а длинные черные волосы ровным каскадом ниспадают на ее хрупкие плечи. Она раздражающе безупречна.
Перелистнув страницу, я дохожу до совместных кадров. Она обнимает его за шею, а он целует ее, делая снимок на расстоянии вытянутой руки.
Меня переполняют скверные эмоции, которые в народе зовутся ревностью. Ох, да я просто задыхаюсь от ревности, и это неправильно! Как я могу?
На последней фотке снова она.
Стоит перед зеркалом в маленьких трусиках и фотографирует себя, двумя пальцами приподнимая белый топ, из-под которого проглядывает подтянутая грудь. Такое обычно делают на память и для сугубо личного архива.
Интуитивно я вытаскиваю фото и не ошибаюсь. На обратной стороне подпись:
Только твоя, любимый. С головы до ног. По уши влюбленная в тебя, М.
Швырнув альбом на пол, я почувствовала себя так, словно меня переехал грузовик. В висках стучит, а на душе тяжким грузом лежит обида. Только на кого и за что? Еще вчера я ненавидела его, а сегодня умираю от досады из-за прекрасной незнакомки по имени М.
Мэлани? Моника? Мария? Можно продолжать бесконечно.
Ко мне приходит ужасное осознание, что моя ненависть – не ненависть вовсе. «Враг», «тип», «ублюдок», кем бы он ни был, симпатичен мне до такой степени, что все мои мысли теперь заняты его умопомрачительной подружкой, конкурировать с которой бесполезно.
Конкурировать? Я перебираюсь на кровать. Мда, это я загнула… Упав на спину, начинаю исследовать потолок и обнаруживаю в нем глубокие трещины. Наверное, они спали здесь вместе… а может, даже жили.
А может, она была знакома с его родителями. Говорят, это высшая степень серьезности намерений, когда парень знакомит девушку со своими родителями. Впрочем, мне-то какое дело? Даже если он звал ее замуж, меня это не касается. Не касается, и точка!
Я закрываю глаза и вздыхаю.
Странно… умом я ведь все прекрасно понимаю, однако сердцем принять не могу.
В воскресенье, ближе к полудню мы с Фабио договариваемся о встрече, и я оказываюсь на Пятой авеню, напротив «Сакса» – легендарного десятиэтажного торгового центра. Здесь действительно много туристов, хотя я бы охотнее сходила в музей Гуггенхайма, нежели таращилась на стеклянные витрины. В голове не укладывается, как можно спустить пятьсот долларов на шарф! Это же порнография какая-то!
– Еле вырвался из салона! – Забыв про шарф, я оглядываюсь на мелодичный голос подоспевшего стилиста. – Привет, куколка!
– Привет. – Он чмокает меня в щечку и вручает мне стакан из «Старбакса».
– Надеюсь, ты любишь капуччино.
Ненавижу, но ему не обязательно знать.
– Спасибо, – бормочу я с напускной благодарностью. Цокнув языком, он берет меня под руку и ворчит:
– Как можно не любить капуччино…
Черт, как он догадался? Мы проходим в «Сакс». Несмотря на раннее время, здесь полно народу.
– Итак, что мы ищем? – спрашивает Монте, выхватив у меня стакан.
– Второй костюм, только раза в три дешевле, ну и как пойдет.
– Хм, ты даешь простор для моей безграничной фантазии, – мечтательно произносит Фабио.
Что?
– Ничего вызывающего и экстравагантного, – поясняю я, уловив ход его мыслей.
Он закатывает глаза.
– Терпеть не могу запреты!
Я смеюсь и следую за ним в лифт. Вопреки своим принципам и предвзятому отношению к шмоткам я сама вызвалась на шопинг, ссылаясь на внезапную потребность в обновках. Почему? Во-первых, дресс-код. У меня больше нет слуг, которые ежедневно забирали мой единственный костюм в чистку. Во-вторых, осточертело одеваться как подросток. А в-третьих… я не могу признаться себе том, что «в-третьих».
Через час фантазия Монте оказывается на пике. Не сумев нарядить меня в юбку, он берется за платья.
– Я не ношу платьев!
– Почему? – Не вникая в причину моего отказа, удивляется он. – Ты толстая? Кривоногая?
О боже!
Опасливо оглядываюсь по сторонам, вычисляя наличие толстых и кривоногих в радиусе трех метров. Не хватало еще, чтоб его избили за длинный язык.
– Они мне не идут, и все!
– Ой-й-й, я тебя умоляю! – Монте скептически фыркает.
– Я согласилась на скинни[11], но никаких платьев и юбок!
– У тебя серьезные проблемы, дорогая. Вот здесь, – резюмирует он, ткнув пальцем мне в лоб. Я насупливаюсь.
Шопинг превращается в пытку, а его критика жутко утомляет.
Впрочем, Фабио тоже порядком устал от такой брюзгливой клиентки. Он смеряет меня сердитым взглядом, под которым я становлюсь меньше и благополучно умолкаю.
– Ладно, кто он?
Я округляю глаза.
– Он, для кого ты все это затеяла, – повторяет стилист.
– Что? О чем ты? – раскрасневшись, как рак, пытаюсь скосить под дурочку.
– Я тебя спрашиваю, – настаивает он.
Прыскаю от смеха и, опустив голову, прячусь за свисающими на лицо волосами. Мой коронный прием, всякий раз, когда я в заднице.
– С каких пор поход за покупками стал причиной для симпатии к кому-либо? – У меня дрожит голос, а багровые щеки пылают адским пламенем. Монте непреклонен и ждет существенных аргументов, которых в моем арсенале – ноль.
Нет, один все-таки завалялся:
– Я получила зарплату!
– Поздравляю. И?
И? Черт, этот метросексуал видит меня насквозь, бесполезно отпираться. И надо ли? У меня появилась возможность выговориться не только своему отражению в зеркале. Но я не могу назвать имя. Фабио дружит с Риз, а это означает катастрофу.
– Ладно-ладно, ты выиграл! – сдаюсь я, получив в ответ довольную улыбку. – Только обойдемся без имен, – глядя себе под ноги, добавляю я.
Монте согласно кивает.
– Познакомились недавно. Он умопомрачительно красив, богат, и его женщина похожа на богиню, – на одном дыхании выпаливаю я, помрачнев на последней фразе.
– Так он не свободен?
Хотела бы я знать.
– Понятия не имею… я мало о нем знаю, но видела их совместные фотки, сделанные несколько лет назад.
– И ты ревнуешь, – делает вывод он, заботливо убирая волосы с моего лица.
Я киваю.
– Но шопинг не из-за него, – говорю я не совсем честно, пытаясь свести тему на нет, – мне правда нужен костюм.
– А этот мистер Икс знает, что он тебе нравится?
– Нет, что ты! – рявкаю я почти испуганно. Фабио хмурится.
– Тогда я совсем ничего не понимаю.
– Я сама ничего не понимаю, – со вздохом произношу я.
– Так скажи ему!
– С ума сошел? Нет!
От одной только мысли о признании у меня поджилки трясутся.
– Глупо взращивать в себе заведомо безответные чувства. Прости, куколка, но это выше моего понимания, – заключает этот всезнайка, разрушая мои потаенные мечты, связанные с Робертом. Будто я не знаю, насколько это глупо, насколько я глупа и нелепа!
Состояние хуже некуда, я меняюсь в лице и хочу уйти, но от этого парня трудно отделаться. Он берет меня за руки и улыбается.
– Так, довольно пессимизма! Немедленно бежим в кафе, а шопинг продолжим позже.
– Зачем? – бурчу я, удивленная его резкими переходами.
Он вращает глазами и, смеясь, тащит меня за собой.
– Ты даже не представляешь, на что способны эти коварные шоколадки!
Фабио не соврал. Трюфель, шоколадные пралине и ягодный чай пошли мне на пользу. Переполненная гормонами счастья, я с радостью отдалась в руки неугомонного стилиста, не забывая при необходимости умерять его пыл.
Я категорически запретила наряжать меня в шляпки, туфли на шпильках и обтягивающие леггинсы, однако ему все-таки удалось нацепить на меня платье, и, как это ни прискорбно, оно мне подошло! Одно… второе… и даже третье.
Пока продавщица на кассе тщательно украшает мои покупки всевозможными ленточками и бантиками, я, встав в сторонке, смотрю на чек, и ко мне запоздало возвращается здравый смысл. Господи, я только что спустила целых две с половиной тысячи долларов на шмотки!
Кем я себя возомнила? Пэрис Хилтон? Никогда бы не подумала, что можно вот так запросто истратить столько денег. Нет, этого я себе точно не прощу!
– Дорогая, в том бирюзовом платье ты выглядишь на миллион долларов! – подбадривает меня Фаби.
Выдавливаю из себя улыбку значительно обедневшего человека и принимаю из его рук три пакета с половиной моего аванса. Так непривычно…
На улице я прошу Фабио не рассказывать тете про шопинг, объяснив свое желание простым человеческим неудобством. Конечно, он не разделяет моего беспокойства, но обещает молчать.
Услышав звук сообщения, достаю сотовый и сталкиваюсь с абсолютно неадекватной реакцией:
– Боже мой, дорогая! Что это?!
Я непонимающе мигаю. Что? О чем это он?
Монте выхватывает у меня трубку и исследует ее, как неопознанный объект.
– Что? – взволнованно говорю я.
– Где ты это взяла?!
У меня отвисает челюсть. Чем ему не угодил мой телефончик?
– Ему всего полтора года. И между прочим, это одна из новинок, – задетая его нелестным высказыванием, отвечаю я.
– Даже если его изобрели вчера и выслали тебе, как единственный экземпляр, это чудовищно!
Понимаю, что у больных свои заморочки, и молча отбираю у него свой совсем не чудовищный сотовый.
– Мы сейчас же купим тебе новый!
– Что? Нет! – громко возражаю я, но Фабио Монте наплевать. Светофор как по взмаху волшебной палочки загорается зеленым, и он тащит меня на противоположную сторону улицы. Я беспомощно плетусь за ним, ругаясь и упираясь, потому что покупка нового телефона не входила в мои планы.
– Мне не нужен новый телефон! Ну правда!
– Господи, милочка, да он тебе просто необходим! Сейчас же! Немедленно!
Домой я заявляюсь под вечер.
Уставшая, но с кучей пакетов и китайской едой. А, и с новым смартфоном.
Фаби поставил меня перед суровым выбором – либо черный, либо белый айфон. Я не нуждалась ни в одном, ни в другом, ни даже в третьем, но разве его переубедишь?
Он без остановки жужжал, что телефон – это не просто средство связи, а имиджевый аксессуар, и что ни один уважающий себя человек не смеет игнорировать сие правило.
В конце концов, устав от его настойчивости, я сдалась и выбрала пятый в черном корпусе.
Разложив на журнальном столике тарелки со своим ужином, раскрываю ноутбук и, подсоединив смартфон через провод, начинаю активацию.
После душа я принимаюсь за сортировку одежды. Нужно постепенно облагораживать пространство, раз уж это мой новый дом, но вместо того, чтобы перенести вещи Роберта в другую комнату, я смешиваю их со своими, сославшись на обычную человеческую лень.
Сдвигаю вешалки, расчищая территорию для своих первых в жизни платьев, и останавливаюсь на белой футболке с надписью «Мистер плохой парень».
Как символично. И он в ней ходил?
Прикладываю ее к себе и смотрюсь в зеркало. Да, не мой размерчик. Интересно, насколько она мне велика? Стянув халат с плеч, я ловко ныряю в футболку и смеюсь. Выглядит как бесформенная тряпка, но мне нравится. Гораздо больше, чем все мои новоиспеченные обновки.
В нос ударяет запах чистого белья и едва уловимый сладкий аромат. Боже мой, ну что это? Может, его парфюм? Неужто он так пахнет?
– О черт, – встряхиваю головой, – по-моему, я помешалась.
Мысли об Эддингтоне не покидают меня на протяжении всего вечера.
Не могу понять, в какой момент моя ненависть превратилась в симпатию. Когда я встретила его в доме у тети или в тот день, после работы? А может, в самый первый раз, когда он чуть не выкинул меня из кабинета Кейна? Это невозможно, ведь он был таким козлом!
Перед сном я просматриваю фотоальбом для повторного мазохизма.
Меня будит странный шорох. Вокруг темно, только свет от уличного фонаря проглядывает сквозь плохо задернутые шторы. Сонная, я протягиваю руку, беру айфон и щурюсь – 4:30 утра.
Наверное, показалось.
Переворачиваюсь на другой бок, но звуки усиливаются. И это не глюки, они из коридора! К ним прибавляется какая-то возня и шаги, и мое сердце падает в трусы.
Боже…
Вскакиваю с кровати, чувствуя себя героиней фильма «Хэллоуин», что наводит на меня еще больший ужас, и встаю у стены, не решаясь выглянуть.
Вот тебе и самостоятельность! Без охраны, без дяди с тетей. Сейчас тебя изобьют, изнасилуют и убьют. И так тебе и надо, идиотка!
Пытаюсь взять себя в руки, но это не просто, учитывая мои габариты. Вряд ли я справлюсь с противником со своими 45 килограммами веса, если только он не дистрофик. Однако оружие не помешает. Ничего лучше вешалки не нахожу и, крепко сжав ее в холодном от страха кулаке, плавно выглядываю из спальни, рассчитывая точность удара по преступнику. Блин, мне еще никогда не было так страшно! И я начинаю понимать, почему жертвы насилия впадают в оцепенение, а не руководствуются логикой. Это такая жопа, что о приемах Брюса Ли напрочь забываешь.
Мимо проплывает силуэт, мужской и далеко не хилый, и прежде, чем меня успевает хватить удар, я слышу громкую разрывающую тишину мелодию. «Взломщик» выругивается, а я беззвучно охаю.
– Да! – гаркает он раздраженно. Господи, это не вор, а, мать его, Майкл! И он крепко пьян.
– Не ори, я доехал, – заплетающимся языком бормочет парень, параллельно пытаясь раздеться.
Я по-прежнему не двигаюсь, наблюдая за ним со стороны, и постепенно прихожу в себя после ложного испуга.
– И не хрен указывать мне, ясно?!
Он ссорится с кем-то.
– Ты че, мамочка? – Майк с трудом стаскивает с себя куртку и, вовремя ухватившись за стену, удерживается на месте. – Я вышлю тебе счет за причиненный ущерб! – он ржет, помаленьку продвигаясь в гостиную, а поскольку комнаты смежные, то и мне не составляет труда очутиться там. – Да иди ты на хрен!
Мобильник взлетает вверх и с треском приземляется на пол.
Не думая о последствиях, я включаю свет, и по дому разлетается дикий нечеловеческий вопль.
– Черт, какого… кто здесь?! – У него настолько испуганное лицо, что мне становится смешно. Ха-ха, так тебе! Я тоже пару минут назад чуть не сдохла!
Майк прищуривается, фокусируя на мне зрение. Думаю, в его состоянии это проблематично.
– Э-э… че ты тут делаешь? – бормочет он, разглядев меня, наконец.
– Живу, – спокойно отвечаю я, избавившись от вешалки.
Он хмурится и, покачиваясь из стороны в сторону, плетется к дивану.
Ну и видок! Взъерошенные волосы, выдернутая из-за пояса синяя рубашка, перепачканные в грязи джинсы… Фу, и спиртным разит за километр!
– А я думаю, кто здесь… – плюхнувшись на диван, бурчит он.
Так, я не поняла…
– Ты что, собираешься здесь спать?
– Угу… – мычит он.
– Почему?
– Потому что прямо сейчас дома меня дожидается о-о-очень сердитая женщина, предположительно с огнеметом. Я не могу так рисковать.
Так я и знала. Бабник недоделанный!
– А к родителям в таком виде… сама понимаешь, – невнятно добавляет он.
Да уж, что верно, то верно.
– Кстати, я припарковался в неположенном месте… не перегонишь?
Он шутит?
– С моими-то навыками вождения? Нет, уволь.
– Ого, – он поднимает брови, – ты что, чайник? – Он громко хохочет, я качаю головой.
– И как ты доехал в таком виде? Много народу пришлось с асфальта соскребать? – иронизирую я.
– Я профи, – горделиво заявляет Майк, – между прочим, я мог бы стать гонщиком.
Он принимает сидячее положение, кряхтя и грязно ругаясь, затем осматривает меня с головы до ног и изумляется.
– Это футболка моего брата.
О нет, я совсем забыла о ней!
– Э-э, случайно нацепила. В темноте, – отмазываюсь я. Как назло, ничего умного в голову не лезет.
Майк тупо таращится на меня до тех пор, пока его воскресший телефон не начинает звонить.
– Ответишь?
– Ни хрена, – рычит он, – пусть валит ко всем чертям!
– Это та сердитая женщина с огнеметом? – спрашиваю я с улыбкой.
– Нет, – он мотает головой, – тот, в чьей одежде ты видишь сладкие сны, – хихикает он.
Здорово, именно сегодня мне надо было нацепить эту футболку, и именно сегодня этот алкоголик должен был заявиться и поймать меня на месте преступления.
Очень скоро Майкла окончательно развозит и, зарывшись носом в сгиб локтя, он вырубается, громко захрапев.
Фу.
Разбитая трубка перестает звонить, а я возвращаюсь в спальню и молюсь всем богам, чтобы, протрезвев, он ни о чем не вспомнил.
Проснувшись раньше обычного, я успеваю вымыть голову и как следует привести себя в порядок. Утро на удивление приятное и бодрое, несмотря на ночной каламбур. Но об этом лучше не думать.
Хорошенько высушив волосы, я механически гляжу на щетку и ужасаюсь. Кошмар какой! В погоне за совершенством половину волос выдрала.
Ну ладно, огрехи укладки.
Из косметики наношу блеск и прозрачную пудру-вуаль. Новый костюм смотрится не хуже прежнего. И хорошо, что я позаботилась о втором варианте. С каждым днем в Нью-Йорке все жарче, и рубашка с рукавами три четверти весьма кстати.
Застегнув верхнюю пуговицу, надеваю пиджак. Сегодня я совсем не страшная. Даже если учесть все минусы и мое предвзятое отношение к себе, я хорошо выгляжу.
В кухне меня поджидает сюрприз в виде помятого, непривлекательного, дурно пахнущего Майкла. Похоже, он только продрал глаза и вот-вот отдаст концы, устало развалившись за столом.
Услышав мои шаги, он с трудом приподнимает кисть и машет мне тремя пальчиками.
– Ну как ты? – из вежливости интересуюсь я, подойдя к кофеварке.
– Готов покорять Эверест.
Пока чашка наполняется ароматным эспрессо, достаю из шкафчика аспирин. Растворив в стакане таблетку, передаю его несчастному бедолаге.
– Спасибо, – благодарит он и морщится, делая маленькие глотки.
Мой кофе готов. Беру чашку и встаю у окна. Завтракать не буду, неохота задерживаться в его обществе.
Уверена, он прогуляет работу. Куда идти с такой рожей?
Под глазами мешки, лицо посиневшее, щеки заросли щетиной… вылитый бродяга.
– Вжилась в роль офисной леди? – ехидничает парень, поглядывая на мою одежду.
– Предлагаешь ходить в том же, в чем и ты?
– Не-а. – Он смеется.
– Ладно, мне пора, – говорю я, прихватив с собой вчерашний круассан. Слопаю по дороге.
– Я бы тебя подвез, но я слегка не в форме.
Я прыскаю от смеха и закидываю на плечо свою новенькую сумку. Она гораздо легче и удобнее старой. А еще в ней куча отделений и фасон ко всему подходит.
– Если бро спросит про меня, скажи, что я арестован и отправлен в Бангкок на пожизненное заключение!
Я смеюсь.
– Вряд ли удастся. Я с ним не вижусь и даже не знаю, где его кабинет.
– Третья дверь слева от Брюса Кейна, самый большой кабинет во всем здании.
Не думаю, что эта информация мне пригодится, но на всякий случай запоминаю и иду на работу.