26 января 1990 г. Нурали
«…Спасибо тебе, Мурталло! Спасибо тебе, памирский абориген!..» Этот неказистый, неторопливый на вид таджик протопал с группой около сорока километров!!! Там, где они шли, – не было и намека на какую-либо тропу.
– Мы не заблудились, уважаемый?
– Не волнуйся, начальник. Мурталло тебя ведет по пастбищам. В горах мало травы – овцы много ходят.
«Хм-м… Начальник! Бог ты мой! А ведь они счастливые люди! Живут тысячелетними устоями. Пришел незнакомец со спутниками, те его слушаются – значит, начальник, БАЙ. И не важно, что он молод и зелен, аки лист весенний. Начальник! Бай!..»
Филин был очень благодарен этому доброму таджику. А как иначе? Ведь не будь Мурталло, они потратили бы времени втрое больше, и это как минимум! Так сказал Бай, а Мулла молчаливо подтвердил его слова. Но… Рано или поздно – все хорошее кончается…
– Все, начальник, дальше сам иди. Я в кишлак возвращаюсь – женщины в доме без мужчины остались. Непорядок это, – проговорил Мурталло, останавливаясь у границы вечных снегов. – Где тропу знал – помог. Дальше я ходил всего два раза, когда молодой был. Давно это было – Гульнара только-только родилась…
– Спасибо тебе за помощь, Мурталло! Ты нам очень помог.
– Не тебе помогал – Гульнаре, – хитро улыбнулся таджик.
– Это как так?
– Подойди ко мне, сынок, – Мурталло подозвал Муллу. – Знаю, что ты воин, Абдулло. Но и воин не может всегда воевать. Воину нужен дом, куда он может вернуться, и жена, которая будет рожать ему детей, кормить хозяина и, если понадобиться, лечить его раны… Воин без наследников – что дерево без корней…
Пожилой таджик говорил размеренно, а ребята только сейчас обратили внимание на то, как потупил взгляд Мулла.
– Ты, Абдулло, вижу – хороший человек. Лучшего мужа для моей Гульнары я еще не встречал. Она – первая у меня. Росла как цветок в горах. А мне сказала, что, возможно, родит внука… Это хорошо – я старею, а мужчины в доме, опоры мне, нет. Так что ты не обижай ее, Абдулло. Она до той ночи мужчин не знала. Вернешься – сыном мне будешь, а Гульнаре – мужем.
– Я вернусь, ата! Сразу же, как только получится, обещаю!
– Хорошо. Я тебе верю, сынок. – У Мурталло, казалось, камень с души упал. – А теперь слушай! На ледник пойдешь, там осторожно – можно в расселину упасть. Как барс идти должен. За хребтом, когда снега закончатся, скалы пойдут, россыпи. Потом смотри во все глаза. Там берет начало родник. Потом речкой бурной становится и течет в долину. Речка эта идет до самого Хамзаабада и дальше, до Ферганы. Это все, что помню.
– Спасибо, ата! – почтительно произнес Мулла.
– Все, начальник, иди. И удачи вам, – Мурталло обратился к Андрею. – Абдулло береги – он теперь мне как сын…
Вытянувшись в цепочку, группа уходила на ледник, а пожилой таджик все сидел на хурджуме, брошенном на небольшой валун…
– Мулла! Ты когда успел с Гульнарой-то? – поинтересовался Филин на одном из привалов.
– Так получилось, командир.
– Так когда? Уж не во время ли несения службы на посту?
– Зачем обижаешь, Филин? Меня Бай сменил. Хотел спать идти, а тут она… Говорит, в доме места немного осталось, а в овчарне тепло и сено мягкое…
– Так кто кого трахал, Абдулло? – засмеялся Медведь.
– Зачем так сказал? Я жениться хочу! Гуля хорошей женой будет, – обиделся Мулла.
– Ладно, извини! Не сердись – не знал я, что все серьезно. На свадьбу-то пригласишь?
– Всех приглашаю! Только с Бекмурзой закончим. Потом барана будем резать – плов будет, шурпа будет. Бастурму Брат сделает – шашлык будет…
– Почему Брат, э-э! – вскинулся Кабарда.
– Оба, оба бастурму готовить будете! Когда еще таджик кавказского шашлыка попробует, а?!
– Договорились!
Ребята были рады за Муллу. Наш скрытный Абдулло никогда не делился своими гусарскими победами, потому его за глаза ребята иногда называли Чугунок. А тут такое событие…
…Снегопад, слава богу, закончился, но это ненамного облегчило задачу. Мороз стоял такой, что обжигал лицо… Теперь отличить, кто есть кто в группе, можно было только по комплекции да по походке – они натянули на лица свои «Ночки», совершенно обезличившись. Группа шла по леднику осторожно, в парных связках, медленно, шаг за шагом поднимаясь к горному хребту. Казалось – вот еще немного, и они доберутся до этих седых, обветренных кряжей, но… Но с каждым шагом, сделанным в сторону скал, они, казалось, на тот же шаг отступали назад…
Натруженные ноги воинов постоянно проваливались в еще не слежавшийся снег. Непрерывно дующий ветер находил щели в наглухо застегнутых комбинезонах и засовывал в них свои морозные щупальца, промораживая до костей. А ребята, пыхтя, словно стадо ополоумевших паровозов, упорно лезли вверх, молча проклиная все горы и ледники на свете. Мулла вел группу к седловине между двумя отрогами, следуя совету будущего тестя. И это был единственный, не разумный, но путь – лезть зимой на скалы не отважился бы и многоопытный альпинист.
– И кто это спорт такой придумал – альпинизм, – ворчал Медведь. – Та шоб меня покрасили в зеленый цвет, если я добровольно еще полезу в горы! На фую я видел эту романтику – ни пожрать толком, ни посрать!!!
– А ты в штаны вали, прапор, – в тон ему отвечал Змей. – В первый раз, что ли?
– В первый ра-аз! – передразнил его Игорь. – Сам-то, когда поссать собирался, чего так долго рукой в ширинке шарил?
– Балду искал, – честно ответил Змей. – Даже испугался – думал, что мой красавчик отмерз и отвалился, а я даже места, где это случилось, не отметил!
– Ага. А если бы отметил, то поставил бы обелиск – «Павшему герою»? А вместо звезды сверху повесил бы яйца – иначе недокомплект, – подал голос Бандера.
– А зато можно было бы сделать протез. Сейчас, говорят, можно и такое. Да еще и размеры указать. Красота-а!..
– Ага. Побольше и потолще, как среднее полено. И спать с ним в обнимку, – подключился Сало.
– Или бабам показывать как награду за спецзадание, – засмеялся Медведь. – Вот было бы веселье – первый парень на деревне с деревянной балдой. Экзотика-а!!!
– Злые вы. Такую идею изговнили…
…24 января часа в четыре дня они вышли к такой долгожданной седловине. Ледник был позади. Глянув вниз, Андрей поразился открывшейся панораме и только сейчас понял, на какой они высоте. Вершины гор, одетые в снежные шапки, блестели под солнцем, как драгоценные камни, сверкая и переливаясь. Ниже метрах в двухстах лежало плотное, пушистое одеяло облаков. И, казалось, что по этим косматым шапкам можно идти, не проваливаясь…
«…Снегопад закончился потому, что мы просто поднялись над облаками, – догадался Филин. – Вот занесло-то, ни хрена себе! Мать твою! Это ж на какой мы высоте?! Эх! Фотоаппарат бы сюда!!! Красотища-то какая!!!»
– Красиво, командир? – спросил подошедший Бай.
– Ага!
– Это наши с Абдулло горы – мы в них родились. Памир! А дальше, на юг, начинается Тибет – крыша мира!.. Воздух-то какой!!!
– Да. Правда… Не хватает его малость.
– С непривычки это, командир.
– Может быть… Только вот сомневаюсь я, что здесь где-то может быть караванная тропа. Здесь, наверное, даже орлы не летают, не то что ишаки.
– Она есть. Уверен… Только мы ее не знаем. Потому и пошли на скалы в лоб. А искать ее – что иголку в стогу сена. Караванщиков надо искать или проводников, а иначе – год будем гулять и ничего не найдем.
– Посмотрим. Зови Муллу. Будем решать, что делать дальше.
– Будем спускаться? – спросил Абдулло, присоединившись к ним.
– Сам что посоветуешь?
– Думаю, сейчас надо, – до темноты еще полтора-два часа – что-то успеем пройти.
– Он прав, Андрей, – поддержал Бай. – Ночевать на леднике опасно – утром только половина группы сможет спуститься. Холодно будет – замерзнем на снегу.
– А камень не снег – можно будет костер развести. Да и ребята подъемом к седловине «согрелись». Сейчас – самое время, командир.
– Хорошо. Вам виднее, – согласился Филин. – Медведь! Готовьте репшнуры, верхонки – будем спускаться.
– Слушай, – вдруг заговорил Мулла, – здесь стенка, метров тридцать пять – сорок, а дальше карниз. И, кажется, дальше можно будет спуститься довольно легко. Давай так сделаем: я спускаюсь по-штурмовому до карниза и осмотрюсь. Потом дам знак.
– Давай, Мулла. Бай, страхуй его, на всякий случай.
Сбросив со спины свой РД, Мулла сноровисто размотал пятидесятиметровую бухту репшнура и сбросил ее вниз. Перекинув через плечо и спину репшнур, закрепленный Баем за скалу, Абдулло скользнул вниз…
Притормаживая верхонками, отталкиваясь ногами от стенки, Мулла, пролетая за раз по несколько метров, в несколько приемов преодолел спуск. Прошел по карнизу в одну, в другую сторону. Затем исчез на несколько минут за поворотом и, вернувшись, подал знак, что можно спускаться. По одному, оставляя при себе только оружие, бойцы спускались на карниз. Оставшиеся наверху Медведь и Бандера спустили снаряжение и спустились сами, присоединившись к друзьям. Последним покинул седловину Бай. А на карнизе Мулла тем временем докладывал о результатах ближней разведки:
– Повезло нам. Этот карниз – горная звериная тропа. По ней, наверное, архары ходят. За поворотом карниз расширяется и идет вниз. Круто, но не отвесно. Идти можно. Только глаза держать открытыми. Там, под нами каменная осыпь будет – один неправильный шаг, и все, никто никогда не найдет. Я впереди пойду…
– Хорошо. Ты осторожнее там, Эргаш, – тебя Гульнарка ждет.
Абдулло показал в улыбке крепкие зубы и двинулся вниз, по тропе. Следом, соблюдая дистанцию в несколько метров, вышла вся группа…
К темноте они миновали опасные осыпи и, не доходя до границы облаков, остановились на ночевку.
– Все. На сегодня хватит, – остановил группу Андрей на приглянувшейся более или менее ровной площадке размерами чуть меньше, чем вертолетная. – Будем отдыхать. Завтра, наверное, опять войдем в снегопад, потому сегодня – набираемся сил.
Уставшие бойцы уселись на свои РД. И не было сил, да и желания, шевелить руками-ногами.
– Игорь, охранение, – напомнил Филин. – И… Костерок бы неплохо. Только соблюдая маскировку – чем черт не шутит…
…Синее пламя от таблеток сухого спирта не давало света, но накапливало блаженное тепло под кое-как соединенными вместе прорезиненными плащ-палатками. Бойцы жевали плитки высококалорийного шоколада из спецпайка. Да, в общем-то, это был не шоколад в обычном понимании – сушеное, перетертое мясо, изюм, курага и орехи. Вся эта гадость в измельченном до состояния порошка виде входила в состав «шоколада». Во рту гадко с непривычки, но зато суперкалорийно – одна двухсотграммовая плитка заменяла полноценный обед из трех блюд… Правда, вкус…
…Ночь прошла спокойно. Каждые два часа кто-то выходил из укрытия, а кто-то возвращался, усаживаясь на освободившееся место и мгновенно засыпая, – служба шла своим чередом.
– Подъем, группа, – негромко, устало произнес Филин в пять утра. – Десять минут. Приготовились к движению.
Зашевелились, сбрасывая пелену сна, засобирались, скатывая плащ-палатки и маскируя машинально место ночевки… Так, на всякий случай, повинуясь навсегда вбитому в голову рефлексу…
Встречая первые солнечные лучи, группа вышла на тропу. Мало-помалу короткая цепочка людских фигур втягивалась в туман.
– Откуда здесь туман, Мулла?
– Мы в облака вошли, командир. Теперь идти осторожно будем.
Пробиваясь сквозь мглистую пелену, Андрей яростно желал, чтобы снегопад закончился. Увы… С неба сыпало… Не так интенсивно, но… Неотвратимо… Засыпая все вокруг, маскируя предательские расщелины между камней. Казалось, что не существует в мире ничего, кроме этих гор, этого снега, этой речухи, протянувшейся хилой ниточкой среди камней. Вот оно, благостное умиротворение…
«…Стоп!!! Родничок! Уж не тот ли?..»
– Мулла! – резко позвал Филин. – Что тебе говорил наш хозяин из Кульджи о реке?
– Должна быть какая-то.
– А вот это несчастье, не та ли речка?
– Их здесь может быть много.
– Стоп, группа! Ну-ка, Мулла, давай искать ориентиры и привязывать местность к карте.
Склонив головы и периодически оглядывая окрестности, они сосредоточенно размышляли.
– Да, командир, похоже, нам везет. Та это речуха, она, родимая. Теперь она нас прямо на Хамзаабад может вывести.
– Наконец-то хоть что-то, – облегченно вздохнул Медведь. – Если по руслу пойдем – не придется больше на скалы лезть. Да и тропа караванная не может быть на гребнях. Здесь она где-то – я жопой чую. Вдоль по местным речкам искать следы нужно. Как думаешь?
– Пока не знаю, Игорь, но в этом есть смысл. Не на своих же горбах они таскают тюки. Ну а мул или ишак на крутизну не пойдет, если ее обойти можно. Так что начинаем активную работу. Глядишь, и повезет…
Еще около четырех часов шла группа вдоль набиравшего понемногу силу водного потока, всматриваясь в нависающие громады скал. Шли сторожко, хотя камуфляжи «Снег» и так очень надежно скрывали их от чужого взгляда. Идти становилось заметно легче, да и дышалось уже не так тяжело. По всему было видно, что они спускались с гор. Вот уже и закончились вечные снега, стали появляться участки каменистых россыпей, то тут, то там виднелись стволы редких деревьев и кустарников. Группа приближалась к основной цели оттуда, откуда ее не могли ждать – с гор, преодолев больше шестидесяти километров тяжелейшего горного марша. Но ребята понимали, что это – только начало, горная прогулка, а настоящая работа начинается только сейчас…
– Командир, – к Андрею приблизился Бай. – Стемнеет скоро. Нам нужна ночевка.
– Что предлагаешь, Алишер?
– Посмотри, – он показал рукой в сторону недалеких отрогов. – Здесь метров двести, не больше. Если подняться немного по карнизу – я видел пещерку. Сам посмотри.
Филин взял протянутый бинокль и стал исследовать карниз. Действительно, на некотором возвышении над руслом речушки, на карнизе виднелось темное пятно.
– Я проверю?
– Давай, Бай, аккуратненько.
Андрей напряженно всматривался в силуэт Бая, споро, но осторожно продвигавшегося среди камней. Вот он начал подъем на карниз. Вот он припал на одно колено у входа в пещеру, прислушиваясь. Вошел внутрь… Две минуты… Показался на входе, давая знак: «Порядок, жду!»
Ф-фу-уф!!! Напряжение стало медленно отпускать.
25 января. 19.20. Пора отдыхать.
– Группа. Будем готовить ночевку. В пещере. Спасибо Баю…
…Не спалось командиру в эту ночь. Что-то мучило изнутри, не давая прийти сну. Какие-то неосознанные предчувствия. И, казалось бы, что еще? Сухая, теплая от горевшего сушняка пещера. Умелые и опытные друзья рядом. Ан нет. Эх, знать бы ему тогда, что это будет последняя спокойная ночь, – выспался бы на неделю вперед…