Глава 7
Угодившая в ловушку тварь все никак не могла вырваться. Хвостовые пластины скрежетали о металл, оставляя на внутренней поверхности двери царапины и влажные бесцветные потеки. А ведь точно, яд!
Егор направил автомат на застрявший хвост. Вздохнул поглубже, собрался… Стрелять нужно было так, чтобы все пули ушли в бойницу, а не срикошетили обратно в тамбур.
Он ткнул стволом в грязную кожистую поверхность хвоста-бича.
И – сразу нажал на спуск.
Шмальнул в упор.
Фонтаном ударила темно-бурая кровь. Пули изорвали гибкий хвост твари в клочья, перебили кости и хрящи. Вопль снаружи стал громче. Тварь снова дернула измочаленным хвостом.
Выдернула…
То, что смогла. Брызжущий кровью обрубок выскользнул из бойницы. Покрытый широкими прочными пластинами конец хвоста – извивающийся и сочащийся влагой – остался в тамбуре. Егор отпихнул его ногой в сторону.
Снаружи послышались удары.
Осторожно, стараясь не касаться бурых пятен и бесцветной слизи, заляпавшей тамбурную дверь, Егор выглянул в бойницу.
Нет, тварь не отцепилась! Проклятая «летяга» висела совсем рядом, а ее укороченный хвост лупил по вагону, оставляя на шипастой броне кровавые кляксы.
Бум-бум-бум! – частые удары хвоста сливались со стуком колес.
Взгляд Егора зацепился за уродливую вытянутую морду – толстокожую, морщинистую. Из кожистых складок, словно из смотровой прорези шлема недобро зыркают маленькие налитые кровью глазки. Длинные острые уши прижаты к голове, как у разъяренной кошки. Зубастая крокодилья пасть остервенело грызет металл.
Полуметровые когти твари – толстые, крепкие, острые – вцепились в стальные шипы. Пара шипов была погнута. Еще один – срублен у основания.
Плотная шерсть интродукта – тускло-зеленая, словно присыпанная пылью листва – сочилась темной кровью. И дело тут было не только в огнестрельных ранах. Правым крылом «летяга» напоролась на защитные шипы, и теперь она то ли не могла, то ли не желала отцепиться от вагона.
Прижавшись к броне, тварь билась на одном месте, как пригвожденная. И самое скверное было то, что место это оказалось мертвой зоной. Ну, почти мертвой. Пулеметчики с крыши уже никак не могли достать интродукта. А из всех тамбурных бойниц для стрельбы по монстру сейчас годилась только одна. Та, возле которой стоял Егор.
Егор просунул автомат в прорезь амбразуры. Прижавшись к стенке тамбура направил ствол под крыло «летяги». Эх, не подстрелить, так хотя бы отстрелить тварь от поезда!
Егор дал очередь.
Бесполезно! Выпущенные под таким углом пули прошли по плотной шкуре вскользь, срикошетили от толстой складчатой кожи и только разъярили зверя еще больше.
«Белка» вдруг резко подалась в сторону тамбура. Вытянув лапу, отмахнулась от пуль, как от надоедливого гнуса. Удар был сильный и быстрый. Когтистая лапа обрубила автомат по самое цевье.
Еще удар… Остатки калаша словно ударом кувалды выбило из рук Егора.
«Не дай Бог самому попасть под такую лапищу!» – пронеслось в голове.
Егор подхватил с пола перемазанный кровью автомат Андрея.
Из соседнего вагона кто-то тоже высадил длинную очередь. Зачем? Пустая трата патронов. Егор неодобрительно покачал головой. Уж если из его тамбура не удалось достать кошмарную помесь летающей белки с крокодилом, стрелять из соседних бойниц вовсе не имело смысла.
Словно в подтверждение мыслей Егора опять захрипела внутренняя связь:
– Второй второго первой! Докладывает второй тамбур второго вагона первой сцепки! Наблюдаю интродукта на третьем вагоне с правого борта! Сбить не удается!
Второй вагон первой сцепки уже паниковал вовсю.
– Третий вагон первой сцепки, доложить обстановку, – тут же затребовали из штабного вагона. – Третий первой, жду доклада!
– Второй тамбур третьего первой! Интродукт вне пределах прицельного огня, – прозвучал доклад соседей по вагону. – Ничего не могу сделать.
– Первый тамбур? Что у вас? Есть кто живой? Почему не отвечаете?
Да потому что не до того сейчас! Выругавшись, Егор все же нажал кнопку переговорного устройства.
– Первый третьего первой. Пытаюсь избавиться от твари.
Проклятая «летяга» тем временем сползла, наконец, с пронзивших ее шипов. Но не улетела прочь и не сорвалась с движущегося состава. Несмотря на полученные раны, она явно вознамерилась добраться до добычи, укрывшейся за бронированной стенкой.
Вцепившись в защитные шипы, как в поручни и быстро-быстро перебирая по ним когтистыми лапами, интродукт будто по лесенке проворненько так переполз вплотную к бойнице Егора.
Удар. Скрежет металла…
Когти твари скользнули по стыку между бронепластинами над дверью. Один из когтей разодрал металл. Пробил насквозь! Скользнул вдоль укрепленного стального косяка. Острие когтя чуть не задело плечо Егора.
Он отшатнулся от двери. Поднял автоматный ствол. Приложил к щеке липкий от крови приклад.
Егор изо всех сил старался не поддаваться панике, которая так и норовила захлестнуть с головой. Это ж какой крепости должны быть когти у «белочки»! И какой силищей должна обладать тварь!
Еще удар. На этот раз лапа попала в бойницу. Длинный загнутый коготь мелькнул перед глазами Егора.
Бойница стала заметно шире. За счет вывороченного края бронелиста. Невероятно! Беснующаяся снаружи «летяга» раздирала пуленепробиваемый металл как картон.
Егор задержал дыхание. И приказал себе: «Ждать!». Палить абы куда не имело смысла. Хватит, проходили уже. Эту толстокожую зубастую и когтистую «белку» нужно валить наверняка. То есть бить по самым уязвимым точкам.
Пока в прицел попадали только когти. Тварь яростно рвала бойницу, расширяя брешь.
Вагон раскачивался на ходу.
– Тварь прорывается в третий вагон! – прокричал кто-то по внутренней связи, даже не потрудившись себя идентифицировать. Но судя по голосу – опять соседи из второго.
– Третий первой! – а это уже из штабного. – Доложите, возможна ли эвакуация пассажиров…
Егор даже не стал отвлекаться на такую чепуху. Через прицел автомата он молча наблюдал за расширяющейся амбразурой.
– Третий первой! – требовали ответа штабисты.
Ответили из второго тамбура:
– Второй третьего первой! Эвакуация невозможна! Повторяю: эвакуация невозможна!
Еще бы! Какая, на фиг, эвакуация, если все вагоны забиты почти под завязку? Эвакуировать народ сейчас можно только наружу. На ходу. Только вряд ли кто-то из пассажиров согласится на такую эвакуацию.
– Изоляция третьего первой, – после секундной паузы объявили штабисты.
Краем сознания Егор отметил тревожное мигание красной лампочки над межвагонной дверью. Это означало, что тамбур заблокирован. Подвергшийся нападению вагон был отрезан от состава и предоставлен самому себе. Хотите – отбивайтесь своими силами. Хотите – помирайте. Это было жестоко, но разумно. Лучше отдать на откуп настырной твари только один вагон, чем пускать ее на прогулку по всему поезду.
Тем временем интродукт, расковыряв бойницу когтями достаточно широко, чтобы пустить в ход зубы. Длинная крокодилья пасть будто огромными клещами зажала исковерканный край бронелиста и отогнула его еще сильнее. Голова отродья резко дернулась. Металлическую пластину вырвало вместе с заклепками. Зубы твари не уступали по прочности ее когтям.
Выплюнув искореженный кусок стали, тварь просунула в образовавшуюся брешь всю голову, лязгнула зубищами перед лицом Егора. Тамбур наполнило запахом тухлого мяса.
Егор выстрелил. Одиночными.
В глаз.
Он попал.
Из-под складок толстой кожи брызнул темный кровавый фонтан. Тварь зажмурилась и завопила так, что у Егора чуть не полопались барабанные перепонки. Захотелось немедленно бросить оружие и зажать руками уши, но делать этого было никак нельзя: проклятая «белка» не отцеплялась от поезда. Раскрыв пасть чуть ли не во весь тамбур, почти на сто восемьдесят градусов, она тянулась к Егору.
Ну ладно! Перещелкнув рычажок режима огня на автоматический, Егор снова надавил на спусковой крючок.
И опять.
И снова.
Калаш грохотал и трясся в руках. Пули разрывали в клочья длинный по-змеиному раздвоенный язык, дырявили лиловое нёбо и решетили зловонную глотку. Темная кровь лилась рекой. А вопящая тварь все держалась за вагон и никак не желала подыхать.
Только когда он выпустил в раззявленную пасть весь рожок, тварь, наконец, обмякла и скользнула вниз.
Но даже после смерти интродукт не оставил третий вагон первой сцепки в покое. На этот раз за искореженный металл зацепилась кожаными складками крокодилья голова твари. Голова прочно застряла в раскуроченной бойнице.
Бронетричка не останавливалась. Тело мертвой «летяги»-переростка волочилось по железнодорожной насыпи. Истерзанные «крылья» бились о шипастую бронированную обшивку, вытянутые задние лапы загребали щебень и царапали безвольными когтями концы шпал.
Вообще-то это было небезопасно. Мертвая тварь могла разворотить путь, а ее длинные прочные когти, легко расковырявшие броню, могли попасть под колесо и пустить состав с откоса.
Егор присел под уродливую морду. Превозмогая отвращение, уперся плечом в перепачканную слюной, пеной и кровью нижнюю челюсть твари. Резко приподнялся. И с-с-сковырнул-таки голову из бойничного разлома.
«Летяга» выскользнула из ловушки. Упала под насыпь. Бронетричка унеслась дальше.
В тамбурной двери зияла рваная дыра, в которую запросто мог бы пролезть человек.
Вскоре бронетричка замедлила ход. Колеса застучали реже. Теперь состав двигался медленно и плавно, будто не по рельсам ехал, а плыл по воде.
Придорожные ограждения здесь выглядели добротными и ухоженными. Густые заросли отступили от железки. И даже мрачные заброшенные здания, стоявшие вдоль дороги и пялившиеся на проезжавший мимо поезд пустыми глазницами окон уже не казались зловещими.
«Подъезжаем», – с облегчением вздохнул Егор.
– А-и-е о-е и-ы… А-и-е о-е и-ы… – донеслось далекое эхо.
Их заметили со станции. Об их прибытии сообщали. Станция Железнодорожная была уже совсем рядом. Станционная охрана готовилась принять состав.
Бронетричка подъехала ближе. Слова диспетчера стали более отчетливыми.
– Внимание, поезд! Из Москвы! Внимание поезд! Из Москвы! – нудно дребезжали мощные вокзальные динамики. И не было сейчас звука милее.
Незнакомая женщина в диспетчерской, устало, раз за разом, проговаривающая одну и ту же фразу, казалась самым родным человеком на свете.
Еще минута-другая напряженного ожидания. И вот, наконец, раскрыты ворота – уменьшенная и упрощенная копия МКАДовских.
Форпост принимал состав…
Все! Дома! Да-да, это место уже стало для Егора новым домом. Хотя дом этот и был не столь надежен как неприступное столичное Кольцо.
Станция-Форпост Железнодорожная располагалась между небольшим подмосковным городком с одноименным названием и лесным массивом с заброшенным дачным поселком. Местная Стенка, разумеется, не шла ни в какое сравнение с МКАДовской крепостью и напоминала латанное-перелатанное одеяло. Состояла Стенка из минно-проволочных заграждений, рвов и валов, возведенных на скорую руку блок-постов, баррикад и перегораживавших улицы сварных металлических конструкций. Дополнительные деревянные, кирпичные, бетонные преграды не очень органично вписывались в общую оборонительную линию старых пятиэтажек и относительно новых высоток, которые выполняли здесь функции главных опорных пунктов.
С севера ломаная линия Стенки охватывала несколько примыкавших к станции жилых кварталов, на юге – ровно шла вдоль полосы вырубленного леса. На станционном переходном мосту, вышках, чердаках и крышах располагались пулеметные гнезда, по Стенке были разбросаны позиции огнеметчиков и гранатометчиков, возле здания вокзала и на привокзальной площади размещались минометы.
Форпост пока держался. Потери здесь, конечно, были побольше, чем в столице, но уж чем-чем, а живой силой (или живым мясом – это уж как посмотреть) перенаселенная Москва снабжала Форпосты бесперебойно.
Прибывшую бронетричку осмотрели и загнали на запасной путь.
Пассажиры спешили покинуть поезд, в котором натерпелись немало страху, и молчаливой толпой, толкаясь и наступая друг другу на пятки, убирались со станции. Вымотанные, напуганные, они боязливо оглядывались на поврежденный третий вагон первой сцепки и косились на труп в тамбуре. Нападение интродукта, пусть даже успешно отбитое, никому не придавало оптимизма.
Егор стоял у искореженной двери и с завистью смотрел на людской поток, втягивающийся в здание небольшого вокзальчика с зенитным пулеметом на крыше. Пассажиры уже могут отдыхать. Кондукторам бронетрички такое счастье светит не скоро. Еще предстоял повторный осмотр состава, потом – сдача маршрутных листов, доклады об инциденте (атаки тварей называлось именно так – инцидент) и отчеты об израсходованных боеприпасах.
О смерти напарника и раскуроченном тамбуре придется писать отдельный рапорт. Возможно, не один. Плюс объяснительная по поводу приведенного в негодность табельного оружия. В общем, сплошные головняки. И все-таки…
Егор улыбнулся. Ведь все-таки жив остался! И, что не менее важно по нынешним временам – невредим. Можно считать, ему сегодня здорово повезло. Ему – да. А вот молчуну-Андрею…
Егор глянул на окровавленное тело в тамбуре. Улыбаться сразу расхотелось.