Об истинном христианстве. Предисловие (Иоганн Арндт, 1605-1609)

Книга Иоганна Арндта «Об истинном христианстве» – значительное явление для нашей отечественной истории. В XVIII–XIX веках это сочинение оказало огромное влияние на духовное формирование русского общества. С 1735 года, когда вышел в свет его первый славяно-русский перевод, и до начала XX века оно неоднократно переводилось и издавалось в России. В советское время эта традиция была прервана – и вот она восстанавливается.

Но история историей; а зачем эта старая книга современному человеку? Для чего ему читать архаичную гигантскую поэму о жизни во Христе, пробиваясь через вязкий язык, отсутствие строгой систематичности и изобилие повторов?

Мне представляется, что интереса читателей не может не вызвать прежде всего тот факт, что на протяжении нескольких веков «Об истинном христианстве» было насущной духовной пищей для всей Европы. Если книга с 1605 г. вплоть до середины XX в. непрестанно издавалась тиражами, которые невозможно и сосчитать, если не только великие люди, такие, например, как Иоганн Себастьян Бах или св. Тихон Задонский, но и представители всех слоёв общества, от императоров до простых крестьян, из поколения в поколение черпали из неё утешение и пользу для души, – то, надо полагать, и сегодняшнему человеку она что-то скажет. Выдающийся немецкий богослов Август Толюк (1799–1877) писал: «Как бы ни менялись потребности времени, но если проповедник возвещает Священное Писание так чисто, полно и опытно, как Арндт, если такой человек, как Арндт, уже в течение столетий был для столь многих миллионов сердец свидетелем Божиим, то и сегодня его свидетельство не останется бесплодным».[1] Для тех же, кто воодушевлён духовными поисками, кто столкнулся с теми или иными сложностями и проблемами в своей духовной и церковной жизни, книга Арндта будет особенно важна. При внимательном чтении они найдут в ней ответы на свои вопросы, ибо здесь описываются все ступени внутренней жизни, от самых первых до предельно высоких, и аналогов этому описанию в христианской литературе, пожалуй, и нет. И, как говорит сам автор, «кто прочтёт всё целиком, того время и усилия, потраченные на сие, с избытком вознаградятся».[2]

I

Иоганн Арндт родился 27 декабря 1555 года в деревне Эддериц, близ Кётена, княжество Анхальт.[3] Его отец – пастор Якоб Арндт, уроженец Кётена; мать – Анна Арндт, урождённая Зёхтингс. Иоганн был старшим из трёх детей. В 1558 г. семья Якоба Арндта переехала в городок Балленштедт, где пастор служил до своей неожиданной ранней смерти в 1565 г. Кончина главы семьи грозила Анне Арндт бедностью. В декабре 1568 года князь Анхальтский Иоахим Эрнст пожаловал вдове земельный участок размером около 10 гектаров. Это облегчило участь семьи, но всё равно было недостаточно для того, чтобы оплатить учёбу детей. К счастью, здесь помогли родственники, и Иоганн смог получить начальное образование в латинских школах Ашерслебена, Хальберштадта и Магдебурга. С ранних лет в нём обнаружился интерес к естественным наукам и медицине.

В 1575 г. Арндт поступает в только что основанный университет в Хельмштедте на факультет свободных искусств.[4] О подробностях его учёбы почти ничего не известно. Зато до нас дошло сведение о том, что 14 февраля 1577 года он был посажен в карцер на несколько дней за некую провинность. В том же году Арндт переводится в Страсбургский университет, а в 1579 г. – в Базельский. Из сохранившихся документов мы узнаём немногое – только что он подписывался как «студент медицины» и был горячим приверженцем натурфилософских и медицинских воззрений Парацельса. Почти во всех биографиях Арндта говорится, что он учился ещё и в Виттенберге,[5] но документально это не подтверждается.[6]

В 1581 г. Арндт возвращается домой, в Балленштедт, где получает место школьного учителя. В следующем году он вступает в брак с Анной Вагнер, дочерью городского эрмслебенского судьи Христиана Вагнера. Супруги всю жизнь прожили в любви и мире, но брак их был бездетный. А 30 октября 1583 года Арндт принимает рукоположение (ординацию) и назначается сначала помощником пастора в Балленштедте, а 27 октября 1584 года – пастором в церкви св. Витта в соседнем Бадеборне.

Что заставило думавшего о медицинской карьере и не получившего специального богословского образования Арндта стать не врачом, а пастором? Биографии Арндта приводят два случая, сильно повлиявшие на него. Первый – это некая тяжёлая болезнь, которую он перенёс в годы учёбы. Телесные страдания и близость смерти заставили его серьёзно задуматься о духовной жизни. Второй случай произошёл в Базеле. Купаясь в Рейне, Арндт стал тонуть, и непременно бы погиб, если бы на выручку ему в воду не бросился его товарищ и не спас его. Увидев в этом явное действие Божие, Арндт решил целиком посвятить себя на служение Богу. В маленьком провинциальном Анхальте, судя по всему, ощущалась нехватка пасторов, так что Арндт получил ординацию и без специального образования. Впрочем, общие богословские сведения, получаемые тогда в университетах, были достаточны для несения этого служения, к тому же Арндт, как свидетельствуют списки книг, которые он покупал, постоянно восполнял пробелы в своём образовании самообучением.

Пастырское служение Иоганна Арндта в Анхальте закончилось конфликтом с властями и изгнанием Арндта с родины. Чтобы понять суть этого конфликта, нужно сделать небольшое отступление, касающееся истории становления протестантских церквей в Германии.

В противоположность Кальвину Лютер не делал попыток излагать свои мысли в виде какой-либо системы. Его взгляды формировались и высказывались либо под влиянием переживаемых им личных внутренних, духовных процессов (особенно это касается раннего, монашеского, «мистического» Лютера), либо – по большей части – в ходе толкования и перевода Священного Писания, либо как отклики на те или иные текущие церковные и политические события. Филипп Меланхтон (1497–1560), фигура в деле созидания Лютеранской Церкви не менее значимая, чем Лютер, старался приводить взгляды последнего в систему. При этом сказывался гуманистический настрой Меланхтона, а также его мягкость и уступчивость: он всегда стремился, насколько возможно, достигать со всеми компромисса. Например, первый вероучительный документ лютеранства – составленное Меланхтоном и одобренное Лютером Аугсбургское Исповедание, представленное императору Карлу V на рейхстаге в Аугсбурге 25 июня 1530 года, – Меланхтон впоследствии, чтобы примириться с кальвинистами, переделывал, что вызывало возмущение в лютеранской среде. После смерти Лютера в 1546 году между его последователями возникли споры и разделения. Основными спорящими сторонами были, с одной стороны, «филипписты», сторонники Меланхтона, с другой – «гнесио-лютеране[7]», во главе с доведшим многие идеи Лютера до гипертрофированной степени очень жёстким и упрямым Матиасом Флацием (1520–1575); о сути дискуссии ниже. Споры доходили до крайней ожесточённости, и Лютеранская Церковь всё более остро осознавала необходимость привести своё вероучение в законченную систему и прекратить внутрицерковную рознь, имея в виду ещё и то, что, пользуясь всеми этими нестроениями, кальвинизм, представлявшийся многим более последовательным и ясным, оказывал своё сильное влияние на лютеран. В 1569 году саксонским курфюрстом Августом была инициирована работа над составлением так наз. «Формулы согласия», к которой были привлечены ведущие лютеранские богословы. Написание этого вероучительного документа было завершено к 1577 году, и его принятие действительно положило конец десятилетиям догматических споров внутри лютеранства.

Однако не все лютеранские земли приняли «Формулу согласия»; в числе таковых было и Анхальтское княжество. Не ограждённые догматическими рамками «Формулы» правители Анхальта всё более и более склонялись к кальвинизму, что приводило к изменениям в практике совершения таинств, в вопросах, касающихся церковных изображений, богослужебного распорядка и проч. В частности, в 1590 году от светских и церковных властей княжества вышло распоряжение изъять из чина Таинства Крещения запретительные молитвы, в которых идёт речь об отгнании злых духов от новокрещаемого. Арндт решительно воспротивился этому, со всей ревностью отстаивая традиционное церковное учение. В сентябре 1590 года власти потребовали от Арндта прекратить практику чтения этих молитв. 10 сентября Арндт официально отказался исполнить это требование, и 21 сентября он был отрешён от должности и выслан за пределы княжества. Это был единственный случай такого рода; прочее духовенство не спорило с властями.

Узнав об этом, городской совет Кведлинбурга – свободного имперского города, находившегося в нескольких километрах от Бадеборна, но уже по ту сторону анхальтской границы – пригласил изгнанника к себе. Уже 29 сентября состоялся переезд, и Арндт получил место в церкви св. Николая. Здесь он погрузился в пастырскую работу, которая во многом способствовала формированию его взглядов, приведших к написанию книги «Об истинном христианстве». Столкнувшись с нравственным состоянием своей паствы, Арндт воочию убедился в том, что сегодня в историко-богословской науке называется «Frömmigkeitskrise» – «кризисом благочестия» в лютеранстве рубежа XVI–XVII веков. Об этом нужно сказать несколько слов.

Для уяснения проблемы вернёмся к спорам между филиппистами и гнесио-лютеранами.[8] В основе этих споров лежал вопрос о соотношении действия Бога и человека в деле спасения. Последователи Меланхтона – их ещё называли «синергистами» – утверждали, что, при всём сохранении основного положения лютеранства о спасении только верой и только благодатью, человек тем не менее проявляет определённое содействие Богу (синергию), выражаемое либо в приятии, либо в отвержении благодати Божией. Гнесио-лютеране, заострив некоторые высказывания Лютера, не приведённые, как уже было сказано, им самим в систему, отрицали какое бы то ни было участие человеческой воли в процессе спасения. «Человек должен быть как колода, только лишь воспринимающая Божие воздействие», говорил Флаций. «Формула согласия», осудив как синергистов, так и крайности воззрений Флация, дала следующую трактовку учения Лютера: спасительное действие Божие есть исключительно Им одним совершаемое оправдание человека; сущность последнего заключается в оставлении грехов. Это действие Божие «перетекает» в человека посредством веры в милующего Бога. Единственным средством для того, чтобы это совершилось, является Божия благодать, действующая через слово Божие (Священное Писание и проповедь его) и таинства; человек своими делами этому содействовать не может.

Эти постулаты и легли в основу так наз. «чистого учения», которое теперь, после завершения десятилетий горячих церковных споров, стало со всей настойчивостью преподаваться в университетах и провозглашаться с церковных кафедр. Но проповедь о том, что спасаемся мы только верой в искупившего все наши грехи Христа, и никаких дел от нас не требуется, привела к тому, что правоверие и благочестие – которые, по убеждению Лютера, неразрывны, так что одного без другого и быть не может, – на практике отделились друг от друга. Попав на массовую почву, тонкие и сложные интенции Лютера о спасающей нас вере свелись только лишь к формальному соблюдению правоверия: главное – держаться «чистого учения», а живи как хочешь. Нравственная жизнь христиан приходила в упадок, а тех пастырей, которые в проповедях или на исповеди призывали к соблюдению этических норм, диктуемых Священным Писанием, в большинстве случаев обвиняли в уклонении от правоверия – дескать, они «по-католически» требуют «добрых дел», – а нередко и прямо объявляли еретиками и преследовали.

С таким положением дел и столкнулся Иоганн Арндт, оказавшись на «типовом» лютеранском приходе. Настроение Арндта того времени можно увидеть из его проповедей «О десяти египетских казнях», произнесённых в 1595 году.[9] Уже в этом первом его произведении содержится настойчивый призыв к покаянию и исправлению жизни христиан.

Не оставлял Арндт и защиту правоверия; но это уже было не просто свойственное эпохе отстаивание «чистоты учения», а нечто более глубокое – поворот к внутренней христианской жизни и обоснование правоверия мистическим богословием. Примером этого является следующее сочинение Арндта – «Ikonographia», вышедшее из печати в начале 1597 года. Обстоятельства его появления таковы. На родине Арндта, в Анхальте, наблюдалась всё бо́льшая «кальвинизация» церковной жизни. После того, как от «чуждых элементов» были очищены церковные молитвы, пришло время икон, статуй и прочих изображений в храмах. Здесь нужно отметить, что лютеранство никогда не стремилось разорять весь внешний уклад прежней церковной жизни, и не имело ничего против изображений в церквях. Лютеранская Церковь решительно противилась воззрению, что при помощи всего внешне-церковного мы «зарабатываем» своё спасение. Если же христиане твёрдо стоят на том, что спасает нас только Христос, и только благодатью, и обретаем мы это спасение только верой, при существенной помощи только Священного Писания, – то всё внешнее в Церкви, коль скоро оно не претендует на некую самостоятельную ценность и способствует назиданию прихожан, вполне допустимо. Кальвинизм же, основываясь на ветхозаветной заповеди (см.: Исх. 20:4–6), запрещал какие бы то ни было священные изображения. В своей «Иконографии» Арндт выступил против такого ригоризма. Основная его аргументация – уже не просто «чистое учение» и схоластические размышления над ним. Арндт пишет, что церковные образа нужно оставить в покое, потому что они никому не вредят, а даже и служат научению простецов; а всю ревность нужно направить не на разрушение традиционного церковного порядка, а на созидание внутри себя истинного образа Божия, на внутреннего человека, на новое рождение свыше – что уже составляет сферу мистики.

Об обращении Арндта к этой сфере свидетельствует и круг его чтения в эти годы. Он изучает традиционные тексты немецкой мистики: Иоганна Таулера, Фому Кемпийского и в особенности известный трактат XIV века «Немецкая теология» – книгу, воодушевившую в своё время Лютера. Впоследствии эти занятия приведут к тому, что Арндт издаст в собственном переводе на современный ему немецкий язык «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, «Немецкую теологию» и два небольших трактата Иоганна Штаупица, духовника Лютера времён его монашества.[10] Но заговорив о мистике, необходимо уточнить, что имеется в виду.

В русском церковном языке нет общепринятого определения термина «мистика». В отечественной духовной литературе данное понятие имеет скорее негативный характер: «мистикой» считается нецерковный, ложный, оккультный духовный опыт. Это отношение переносится и на всю западную церковную мистику. На мой взгляд, такое отношение является результатом недостаточного знания и понимания христианской традиции Запада. Даже столь всесторонне образованный человек, как святитель Феофан Затворник, порицая западную мистику в своей книге «Письма о духовной жизни», определяет её как визионерство, страсть к откровениям и т. п., в качестве её представителей называя имена Бёме и Сведенборга, а также Терезы Авильской.[11] Но Бёме и Сведенборг – вовсе не мистики, а теософы;[12] также и крайности женского католического мистицизма вовсе не определяют лицо всей западной духовности. Приходится констатировать, что св. Феофан не был в должной мере знаком с настоящей западной мистикой; если бы он читал творения Таулера, пиетистов, Терстегена и др., то он, будучи образцом научной добросовестности, составил бы о ней иное представление, и не причислил бы к мистикам Бёме и Сведенборга.

Герхард Терстеген[13] определяет мистика как человека, имеющего опытное, всецело охватывающее и поглощающее его внутреннее богообщение о Христе. Мистику чужды какие бы то ни было разгорячения и экзальтации, он с большой осторожностью относится к видениям и откровениям (последние, по Терстегену, вовсе не составляют необходимую принадлежность мистики, а являются вещами привходящими, случайными), он не выставляет себя напоказ, не произносит тёмных и многозначительных речей, но старается проводить как можно более сокровенную, трезвенную и разумную жизнь.[14] Но это ровно то же, о чём пишет св. Феофан как о «внутрь-пребывании»[15] и «богообщении»;[16] а в предостережениях против ложного мистицизма Терстеген здесь совершенно совпадает и со св. Игнатием (Брянчаниновым).

Впрочем, нельзя сказать, что настороженное отношение к термину «мистика» не имело бы оснований. Необходимо различать мистику «вообще» и мистику церковно-христианскую. Под первой обычно понимают соединение индивидуума с Божеством. При этом личность человека в той или иной, а порой и в максимальной степени, растворяется в бездне безличного Божества. Под церковной же, христианской мистикой следует разуметь соединение личности человека с личным Богом во Иисусе Христе, Святым Духом. Именно так понимал мистику Терстеген, именно это имел в виду св. Феофан Затворник, говоря о богообщении. И мы в дальнейшем, употребляя этот термин, будем иметь в виду только этот, церковно-христианский его смысл.

Итак, в кведлинбургский период жизни Арндта мы видим, как складываются две основные линии его богословия – необходимость покаяния, то есть воплощения в жизнь заповедей Христовых и всего, чему учит Священное Писание; и необходимость созидания внутреннего человека, возрастания в новом рождении свыше и формирования образа и подобия Божия в своей душе, что составляет предмет церковно-христианской мистики.

Очень важной для становления Арндта как христианина и пастора была разразившаяся в 1598 году эпидемия чумы. По сохранившимся документам видно, как он, не щадя себя, исполнял свой долг. Целыми днями он ходил по домам, напутствуя умирающих и отпевая умерших. «Как я выдержал всё это, как я перенёс эту невероятную усталость и ужасный запах, исходящий от больных чумою – одному Богу известно»,[17] – писал он.

Несмотря на столь самоотверженное служение, в своей общине Арндт вызывал всё большее и большее недовольство. Это было связано с его призывами к покаянию и исправлению жизни. То, что такая проповедь большинством прихожан не принималась, и было следствием того кризиса благочестия, о котором я сказал выше. «Множество моих прихожан», – писал Арндт, – «не только отворили бы предо мною все ворота города, но и снесли бы стены оного, только бы я удалился от них».[18] Поэтому, когда Арндту поступило предложение занять место пастора церкви св. Мартина в Брауншвейге, он ответил согласием и 16 августа 1599 года вступил в эту должность. Начался новый, очень важный, но во многом и самый скорбный этап его жизни.

Политическое положение Брауншвейга в то время было весьма сложным. Город хотел выйти из подчинения Брауншвейг-Люнебургского герцогства и стать свободным имперским городом – то есть подчиняться не местному герцогу, а непосредственно императору Священной Римской империи Германской нации. За это отделение шла упорная борьба, переходившая порой в военные действия. Одно из них имело место сразу по переезде Арндта в Брауншвейг, в 1600 году, когда войска герцога Генриха Юлиуса осадили город. В самом городе также складывалась достаточно напряжённая ситуация. Брауншвейг управлялся так наз. «партией патрициев» – то есть представителей аристократии и высших слоёв города. Одновременно горожане избрали (в 1602 году) городской совет, который этой партии противостоял. Иоганн Арндт вместе с большинством духовенства встал на сторону патрициев. Новоизбранный городской совет проявлял антицерковные настроения, и вообще, как писал Арндт в одном письме, состоял из представителей черни, неспособных к управлению.[19] В городе возникли серьёзные нестроения, приведшие к открытому противостоянию патрициев и городского совета, в результате которого победили первые. Зачинщики беспорядков были подвергнуты пыткам и в конце сентября – начале октября 1604 года казнены. Духовенство города одобрило этот шаг.

Некоторые современные исследователи ставят Арндту в вину то, что он, хотя не имел отношения к судебному процессу и вынесению судебного приговора, никак не высказался в защиту приговорённых к смерти и не проявил к ним сострадания.[20] Другие исследователи отмечают, что Арндт, во всяком случае, думал над нравственной оценкой происходящего, в отличие от противников осуждаемых и своих коллег по духовному цеху, которые такими вопросами и вовсе не интересовались.[21] Арндт писал: «Мне были представлены самые серьёзные доказательства, что требования черни – как бы их не оправдывать – были самым настоящим мятежом». И в другом месте: «действительно ли их (зачинщиков мятежа. – иг. П.) признание истинно, или оно было вынуждено мучительною пыткою, сказать трудно».[22] Вряд ли можно предъявлять человеку той эпохи требование, чтобы он вёл себя в соответствии с современными принципами гуманизма и прав человека. Во всяком случае, Арндт отнюдь не радовался, что попал в такую ситуацию. И от партии патрициев, на стороне которой он оказался, он вовсе никаких выгод не получал. Когда в сентябре следующего, 1605 года ему поступило предложение занять место пастора в Хальберштадте, он согласился – но власти Брауншвейга, воспользовавшись тем, что при приглашении не были соблюдены все необходимые бюрократические формальности, его не отпустили. Также и прощальное его письмо брауншвейгскому губернатору, отрывок из которого будет приведён ниже, свидетельствует об отнюдь не радужных отношениях с победившей стороной.

И именно среди всех этих треволнений Арндт пишет своё главное сочинение – «Об истинном христианстве». Несомненно, в написании этого произведения он находил для себя отдохновение и утешение. Первая книга «Истинного христианства» вышла к Пасхе 1605 года во Франкфурте-на-Майне.

И немедленно поднялась волна критики, которой Арндт, похоже, не ожидал. Исследователи доказывают, что здесь не обошлось без политики – обиженные на Арндта представители поверженной брауншвейгской «партии плебеев» нашли повод для мести.[23] Но всё же действовало в основном духовенство – коллеги Арндта по служению. Надо заметить, что всю жизнь – во всяком случае, пока он не занял епископскую должность в 1612 году – именно от них он претерпевал наибольшие скорби: в своей среде он был одинок и не понят. Арндту тут же предъявили обвинение в неправомыслии, в том, что он разоряет «чистое учение», требует «дел покаяния», отметает учение о спасении только верой и т. д. Тогда он подготовил второе издание, в которое внёс около восьмисот исправлений, не менявших смысла написанного, но позволявших избежать обвинений, и выпустил его в свет в 1606 году в Брауншвейге. К тому же Арндт разослал свою книгу известным богословам в разные университеты, прежде всего в Йену, чтобы они дали свой отзыв на предмет соблюдения им чистоты учения. Между тем противники Арндта действовали столь активно, что брауншвейгская консистория запретила Арндту публиковать вообще что бы то ни было. Тем не менее, ещё раз исправив спорные места, Арндт вопреки запрету в третий раз напечатал теперь уже окончательную редакцию первой книги, вышедшую в Йене в феврале 1607 года. Все эти события отражены в предисловии автора к первой книге (§§ 8–9). Параллельно Арндт готовил 2, 3 и 4-ю книги «Истинного христианства»; наученный горьким опытом, он заранее разослал рукописи в Йену и на богословские факультеты других университетов для проверки. Йенское издание, просмотренное и одобренное авторитетными богословами, должно было, по мысли Арндта, послужить умирению его противников; но эффект получился ровно противоположный. Хотя он получил из Страсбурга, Бреслау и Мюльхаузена положительные отзывы о своей работе, само нарушение запрета публиковаться привело в ярость его брауншвейгских коллег. Давление на Арндта было столь велико, что он был близок к отчаянию. «Я никогда не думал, что среди богословов могут быть такие злые и безжалостные люди», – писал он.[24] Своему другу Иоганну Герхарду, выдающемуся богослову и поэту, Арндт писал: «Ах, как бы я хотел убежать из этой каторжной тюрьмы! С тех пор, как ты был у меня два года назад, я не имел ни одного спокойного дня. Я намерен, чтобы сохранить в себе мир, если не получу какого-либо приглашения, уехать подальше отсюда, может быть, в Эйслебен, и жить там частною жизнью».[25]

К счастью, Арндту не пришлось отказываться от пастырского служения. Осенью 1608 года ему поступило приглашение как раз из Эйслебена, и он с радостью покинул Брауншвейг. В своём прощальном письме от 1 ноября 1608 года брауншвейгскому бургомистру Штатиусу Калену Арндт писал: «Вы удивляетесь, что я согласился на гораздо более низкое место [в Эйслебене], чем здесь. Но что же в этом странного? Если здесь моё служение невозможно, то, конечно, я думаю о других путях. Поразмыслите сами, Ваше досточтимое Превосходительство, что это такое – обвинить человека пред всею церковью в ереси, всячески его поносить, все его труды ославить как лицемерие и нерадение, трубить на всех углах, что он неучёный осёл, ничего не понимающий в богословии, внушать людям, что они должны остерегаться его подозрительного учения? А между тем я только и делал, что, не щадя здоровья и не гонясь за прибытком и суетною славою, проповедовал и отстаивал чистое учение».[26]

В новую должность он вступил 1 января 1609 года. В Эйслебене Арндту было спокойно: атмосфера среди духовенства и в его приходе была мирная. Это дало ему возможность закончить подготовку к изданию 2, 3 и 4-й книг «Об истинном христианстве», и в 1610 году в Магдебурге полный текст его многолетнего и многоскорбного труда вышел из печати. В том же году Эйслебен пережил эпидемию чумы, и Арндт, так же, как и в Кведлинбурге, вновь и вновь являл пастырскую ревность и мужество в попечении о больных и умирающих.

Но недолго Арндт оставался в Эйслебене. Герцог Брауншвейг-Люнебургский пригласил его занять место генерал-суперинтенданта (по-нашему – епископа) всего герцогства, и Арндт дал своё согласие. Он переехал в Целле, резиденцию Люнебургских правителей, и 1 января 1612 года вступил в должность, в которой оставался до конца своих дней. Это были самые лучшие его годы. Герцог Христиан был к Арндту очень расположен и предоставил ему все возможности выстраивать церковную жизнь герцогства по своему усмотрению, чем Арндт и пользовался. К 1615 году он совершил объезд всех церквей области, состояние которых оценил очень критически. По результатам инспекции им был составлен новый церковный регламент. Генерал-суперинтендант требовал от подчинённого ему духовенства чистой жизни, пастырского наблюдения за нравственной стороной жизни общин, в качестве крайней меры прещения установил даже отлучение от причастия и церковного общения. Много внимания Арндт уделял образованию, открывая по всему герцогству немецкие школы (аналоги наших церковно-приходских школ XIX века).

Плодотворной была и его литературная деятельность. В 1612 г. в Магдебурге был издан «Райский вертоград» (Paradies-Gärtlein) – сборник составленных Арндтом молитв, получивших огромную популярность и традиционно печатавшихся вместе с «Истинным христианством». В 1616 году в свет вышел полный круг проповедей на воскресные и праздничные Евангелия, а в 1617-м – самый объёмный труд Арндта «Толкование на Псалтирь» вкупе с изъяснением Катехизиса. Его перу принадлежит также несколько небольших трактатов, в основном направленных на разъяснение и защиту тех или иных положений «Истинного христианства». Самые важные из них после его смерти стали печататься в качестве приложения к «Истинному христианству», составив, таким образом, 5 и 6-ю книги этого труда. Традиционно «Об истинном христианстве» на немецком языке так с тех пор и выходило: первые четыре книги – основные, пятая и шестая – дополнительные, и «Райский вертоград».[27]

Вокруг «Истинного христианства» не утихали споры, на которые Арндт, собственно, и реагировал написанием только что упомянутых трактатов. Но гораздо большим, чем критика, было постепенное и всё более ширящееся принятие его книги. Уже при жизни автора её стали переводить на разные языки (одним из первых был перевод на чешский язык, вышедший в 1617 году). Богословские факультеты видных университетов, в том числе Виттенбергского и Кёнигсбергского, давали положительные заключения об «Истинном христианстве». При жизни Арндта вышло 11 изданий книги. Таким образом, на склоне лет Арндт мог уже увидеть добрый плод своего делания.

Закончился жизненный путь Иоганна Арндта в 1621 году. 11 мая этого года на 66-м году жизни после непродолжительной болезни он отошёл ко Господу. Последними его словами были: «Теперь я победил»… 15 мая 1621 года автор «Истинного христианства» был погребён в кафедральной церкви г. Целле.

II

Как я уже говорил в начале, книга «Об истинном христианстве» стала одной из самых популярных и любимых в Европе. Количество её переизданий и тиражей невозможно сосчитать. Переведена книга на все европейские языки (о русских переводах – ниже). Понятно её значение для Лютеранской Церкви: Арндт воссоздал нарушенный в его время баланс между веро- и нравоучением, «восстановил в правах» исконную церковную традицию внутренней жизни во Христе и дал импульс к её дальнейшему развитию, плодом чего явились не только такие значимые внутрицерковные явления, как пиетизм,[28] но и самые высокие культурные достижения протестантского мира – например, творчество Баха. Но влияние «Истинного христианства» распространилось далеко за пределы церковного и культурного пространства лютеранства. Его читали и его почитали и реформаты, и римо-католики, и православные. В чём же притягательность этой книги?

Прежде всего в том, что обращена она ко всем. Это не богословский трактат, понятный только многоучёным людям, но духовно-назидательное произведение, – даже, можно сказать, образец такого произведения, которое можно читать, как говорится, «с любого места». «Крестьянин, занятый своими работами, или загруженная домашними делами мать семейства могут развернуть эту книгу совсем ненадолго в минуту отдыха – и найти в ней ответ на те духовные запросы, которые волнуют их именно сейчас», – пишет немецкий биограф Арндта.[29]

Второе, что составило успех книги среди всех христиан – её всеохватность и широта. Вновь вводя в обиход исконную христианскую традицию внутренней нравственно-мистической жизни, Арндт, можно сказать, объемлет всю историческую Церковь и выходит за пределы конфессионального мышления. Это не узко-лютеранское, но общехристианское произведение – поэтому не только протестанты, но и католики, и православные принимают его.

Немного более подробно об этом. Современные исследователи, обратившись к вопросу о том, какие источники использовал Арндт при работе над своей книгой,[30] обнаружили, что «Об истинном христианстве» представляет собой настоящий компендиум, обобщение духовного, да и культурного, опыта всех предшествующих эпох. Отсюда и проистекают широта и всеохватность, делающие книгу приемлемой для всех христиан. Что же это за источники? Это святые отцы и писатели Древней Церкви: Псевдо-Дионисий Ареопагит, Игнатий Богоносец, Ириней Лионский, Тертуллиан, Ксист, Киприан Карфагенский, Макарий Великий («Духовные беседы» которого Арндт знал почти наизусть[31]), Василий Великий, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, блаж. Августин, Григорий Великий, Феодорит и др. Это средневековые писатели и святые Римо-Католической Церкви: Бернар Клервосский, Бонавентура и др. Это античные философы, поэты и историки: Платон, Аристотель, Цицерон, Сенека, Овидий, Публий и др. Это и представители гуманистической мысли, например, Лоренцо Валла. Это и те или иные учёные разных времён, цитируемые Арндтом в 4-й книге. Много цитат в «Истинном христианстве» до нынешнего дня остаются не идентифицированными.[32]

Но в особенности здесь нужно отметить авторов и сочинения, которые оказали наибольшее влияние на Арндта. Прежде всего это великий мистик XIV века, ученик Майстера Экхарта, Иоганн Таулер (1300–1361). Почти вся 3-я книга «Истинного христианства» является изложением воззрений Таулера, конечно же, пропущенных Арндтом через свой личный опыт. Далее, это Фома Кемпийский (1380–1471) и главная его книга «О подражании Христу». О значении этого сочинения для духовной жизни всего христианского мира на протяжении столетий много говорить не надо. Затем, это анонимный трактат XIV века «Немецкая теология», получивший широкое распространение после того, как молодой Лютер, чрезвычайно им увлечённый, издал его под своей редакцией в 1516 и 1518 годах. Одна из основных мыслей трактата – радикальное отвержение перед Богом человеческой воли и всего «человеческого». Немалое влияние на Арндта оказали сочинения итальянской монахини-францисканки, мистической писательницы Анджелы да Фолиньо (1248–1309).[33] Многие главы 2-й книги «Об истинном христианстве» заимствованы Арндтом из её «Теологии Креста», изданной в Кёльне в 1601 году. Наконец, вся вторая часть 4-й книги Арндта является переработкой трактата испанского врача, философа и богослова Раймонда де Сабунде (1385–1436) «Книга творения, или естественное богословие».[34]

Самыми же, пожалуй, важными для Арндта были два автора. Первый – великий врач, алхимик, естествоиспытатель, натурфилософ и богослов-спиритуалист[35] Парацельс (Филипп Теофраст фон Гогенхайм, 1493–1541). Арндт с юности увлекался не только его натурфилософией, что достаточно отражено в 4-й книге «Истинного христианства», но и его богословскими воззрениями. Второй автор – Валентин Вайгель (1533–1588), также спиритуалист и мистик и – ко времени Арндта – «архиеретик».[36] Сочинения Вайгеля стали выходить в 10-х гг. XVII века в Галле и сразу же были осуждены Лютеранской Церковью. Но Арндт очевидно был знаком с ними раньше, ещё в рукописях. Вся 34-я глава второй книги «Об истинном христианстве» представляет собой почти дословно воспроизведённый трактат Вайгеля «О молитве»; много заимствовано у него и других текстов.[37] Когда этот факт обнаружился, и Арндту предъявили обвинения, что он включил трактат «злейшего врага Церкви» в свою книгу, ему пришлось оправдываться. Арндт говорил, что один из его добрых друзей познакомил его с некоей безымянной рукописью, и что он, Арндт, не знал, что её автор – Вайгель, а содержание ему понравилось, поэтому он и внёс её в свою книгу (в то время такие заимствования были обычным явлением).[38] Впоследствии Арндт, так сказать, «по должности» был вынужден писать официальные отзывы на книги Вайгеля, в которых формально не одобрял их. На самом же деле, несомненно, Арндт был хорошо знаком с творчеством этого великого вольнодумца, и как ни старался, не мог скрыть того, что находился под его сильным влиянием. Даже самые горячие сторонники и защитники Арндта отмечали это. Один из них, Даниель Дильгер, ещё при жизни Арндта писал: «многие люди запутываются, потому что считают, что Арндт и Вайгель – это один и тот же автор, только выступающий под разными именами».[39]

Итак, мы видим, какую широкую палитру источников представляет собой «Истинное христианство» – и это обобщение Арндтом духовного опыта от древних времён до современных ему авторов и создаёт ту широту и всеохватность книги, которая делает её «своей» для христиан всех деноминаций. Интересно, кстати, что ортодоксальные лютеранские источники, за исключением нескольких небольших отсылок к двум работам Лютера, Арндт не использует.[40]

И третье, о чём нужно сказать, размышляя над тем, что привлекает читателя в «Истинном христианстве» на протяжении веков – это о трезвости, уравновешенности и «сбалансированности» этой книги. В обширной западной литературе, посвящённой Арндту, не прекращаются споры: а кем же всё-таки он был? Правоверным лютеранином или еретиком, искусно скрывающимся за правильными формулировками? Мистиком или нет? Спиритуалистом или нет? и так далее.[41] Сами эти вопросы, на мой взгляд, являются свидетельством того, что Арндту удалось в своей книге некоторым образом подняться над всеми этими противоположностями. Арндт не лицемерил, постоянно оправдываясь и подчёркивая свою лютеранскую правоверность;[42] несомненно, он был и стремился быть таковым – но одновременно он восстанавливал этическую и мистическую исконную традицию всей Церкви в рамках своей конфессии. Арндт несомненно был мистиком – но его мистика очень трезва и выверена; она не только строго церковна (в том смысле, о котором было сказано выше), но и поставлена в тесную связь с этикой, с отношением к ближнему и с не соблазняющим никого благочинным внешнецерковным поведением. Спиритуалист? Несомненно, у Арндта есть элементы спиритуализма, идущие от Парацельса и Вайгеля; но и значение церковных таинств и внешней проповеди он ставил высоко. Во всём этом и проявилась сбалансированность и церковная трезвость мировоззрения Арндта; и до настоящего времени это привлекательные и весьма необходимые качества для церковной жизни.

Несколько слов о строении «Истинного христианства». Первые три книги посвящены этико-мистической жизни христианина. Арндт находится в кругу постоянно повторяемых тем – покаяние, вера, любовь к Богу и к ближнему, терпение, молитва, отречение от мира, несение креста. Все эти темы Арндт проживает и проговаривает с чрезвычайной глубиной, рассматривая их со всех возможных сторон. При том, что многое в книге – заимствования других авторов, Арндт, несомненно, всё пропускает через себя и говорит от опыта, что очень важно. Почувствовать жизненность и подлинность этого опыта лучше всего можно, прочитав с 49 по 57-ю главы второй книги. При чтении первой и второй книг необходимо учитывать полемический контекст: с одной стороны, как я уже отмечал выше, Арндт спорит с господствующим направлением «чистого учения» и подчёркивает необходимость деятельного покаяния; с другой – настаивает на своём правоверии, искусно соединяя учение об оправдании только верой с этикой и мистикой. Третья книга, рассматривая высо́ты богообщения, почти свободна от полемики. Четвёртая книга интересна тем, что в ней представлены естественнонаучные представления того времени – в глазах современного человека наивные, порой диковинные, но превосходно показывающие «синтетический дух» эпохи. Вторая половина четвёртой книги возвращает нас в сферу мистического опыта. Арндт говорит здесь о любви к Богу, и эти главы для многих могут стать настоящим учебником «на вырост» – настолько высоких материй касается здесь автор.

Итак, глубина и опыт, трезвость, сбалансированность, широта и одновременно строгая церковность – вот те качества, которые на протяжении столетий привлекали людей к этой книге. Не сомневаюсь, что этого своего действия она не потеряла и сегодня.

III

Первый перевод «Четырёх книг об истинном христианстве» на славяно-русский язык осуществил в начале 30-х гг. XVIII века Симон Тодорский (1700–1754), будущий архиепископ Псковский, Изборский и Нарвский, а тогда студент университета в Галле. В этом же городе, тогдашнем центре пиетизма, книга и вышла в 1735 году; на её издание 500 рублей пожертвовала сама императрица Анна Иоанновна.[43] Труд Арндта сразу обрёл популярность и стал широко распространяться в России. Однако в ноябре 1743 года решением Святейшего Синода все книги, не прошедшие синодальную цензуру, запрещались для распространения – в их число попало и «Об истинном христианстве». Тем не менее в образованных кругах русского общества это сочинение продолжало цениться столь высоко, что считалось первой назидательной книгой для всякого христианина. Читалось оно в основном на немецком языке; издание 1735 года стало библиографической редкостью. Успех «Истинного христианства» протоиерей Георгий Флоровский объясняет тем, что в то время православных духовно-назидательных книг не было вовсе;[44] своих написано не было, издание переводных святоотеческих книг было делом будущего – славянское Добротолюбие появилось только в самом конце XVIII века. Книга же Арндта, несомненно, по своему содержанию была наиболее близка православным христианам – в предисловии к последнему русскому изданию так и сказано: «О том, что настоящее сочинение является строго-православным во всех своих частях и в каждой строке, – едва ли нужно и говорить».[45]

Необыкновенная востребованность книги привела к тому, что синодальный запрет 1743 года «явочным порядком» был отменён, и в 1784 г. в московской Университетской типографии большим тиражом вышло второе издание «Истинного христианства» в новом переводе Ивана Тургенева (1752–1807).[46] В 1800 г. последовало его переиздание, которое было посвящено императрице Марии Феодоровне. Император Павел и его супруга были большими почитателями «Истинного христианства»; в библиотеке государя сочинение Арндта появилось в 1784 году.[47] В числе подписчиков издания 1800 года значатся митрополит Санкт-Петербургский Амвросий и другие члены Святейшего Синода, высшие сановники государства, но также и купцы, и даже один крестьянин.[48]

В 1833 г. в типографии Московского университета вышло очередное, полное, включавшее в себя 5 и 6-ю книги и «Райский Вертоград», издание «Истинного христианства» в переводе Александра Курбатова (1800–1858),[49] одобренное духовной цензурой (цензор – протоиерей Феодор Голубинский). За несколько лет до этого – в 1830 г. – была издана отдельно 4-я книга, «Книга Натуры».

«Об истинном христианстве» не утеряло своего значения для русского читателя и в XIX веке, когда уже начали появляться переводы святых отцов и оригинальные духовно-назидательные сочинения, например, св. Феофана Затворника. Книгу Арндта рекомендовали для чтения в духовных семинариях, ею награждались хорошо учившиеся студенты.[50] Штефан Райхельт в связи с этим говорит, что она стала истинно народной книгой, преодолев все запреты, налагавшиеся на её распространение в XVIII веке.[51]

Подтверждением этих слов немецкого исследователя является следующее издание «Истинного христианства» в новом переводе, вышедшее в свет в 1875 году в Петербурге в издательстве купцов Кораблёва и Сирякова. Переводчик не назван по имени. Это издание имеет не только цензурное дозволение от 14 сентября 1874 года (цензор – архимандрит Арсений), но и учебным комитетом Министерства народного просвещения оно «одобрено для ученических библиотек средних учебных заведений и начальных сельских школ» – действительно, народная книга. Повторный тираж этого издания был осуществлён в 1899 году. А в 1906 году в издательстве Сойкина вышел ещё один новый перевод «Истинного христианства» – последнее дореволюционное издание. Имя переводчика здесь также не указано.[52]

Итак, мы видим ставшее традицией постоянное переиздание в России главного труда Иоганна Арндта. Каково же было отношение Православной Церкви к этой книге? Об официальной стороне дела я уже сказал: был запрет на её распространение в середине XVIII века – не из-за содержания, а по формальной причине, что книга не была цензурирована Святейшим Синодом. В XIX веке это положение изменилось, и сочинение Арндта получило не только дозволение духовной цензуры, но и рекомендацию Министерства народного просвещения. Но гораздо более существенным является отношение к Арндту святых Русской Церкви.

И здесь первым должен быть назван святитель Тихон Задонский.[53] «Вам, – пишет он некоему молодому дворянину в Петербург, – …нет удобнейшего места, яко место уединенное, куда вам советую преселиться и начать сначала святую Библию читать, с рассуждением разных Божиих дел, которые она тебе представит; и всегда, поутру и нощию, в ней поучаться, и Арндта прочитывать, а в прочие книги, как в гости прогуливаться, и острить ум и волю во благое, и ждать звания Божия, куда и когда Бог позовёт, и тако будьте покойны».[54] Таким образом, мы видим, что св. Тихон ставил книгу Арндта сразу после Библии и выше прочих книг. В произведениях и письмах святителя нередко встречаются цитаты из Арндта (без именования автора).[55] Под влиянием и в подражание Арндту св. Тихон написал свою книгу под тем же названием – «Об истинном христианстве»; это сочинение, как и прочие творения св. Тихона Задонского, в свою очередь, оказало большое воздействие на последующее развитие духовной жизни в России; достаточно сказать, что великий русский богослов и писатель, святитель Феофан Затворник ценил св. Тихона Задонского как духовного автора выше всего.[56]

Вторым горячим почитателем Арндта в лике русских святых нужно назвать алтайского миссионера и замечательного подвижника преп. Макария (Глухарёва).[57] «Об истинном христианстве» оказало наиболее значительное влияние на его духовное формирование,[58] и через всю жизнь он пронёс тёплую любовь к Арндту и его произведению.

Ещё одним святым Русской Церкви, высоко ценившим немецкого богослова и его труд, был священноисповедник митрополит Арсений (Мацеевич).[59] Необходимо упомянуть здесь и многолетнего духовника московского духовенства, которого весьма почитал святитель Филарет (Дроздов), протоиерея Симеона Соколова,[60] также очень любившего книгу Арндта и рекомендовавшего читать её.

Этот небольшой обзор традиции бытования «Истинного христианства» на русской земле позволяет ответить на нередко задаваемый православными вопрос: «А зачем нам Арндт, когда у нас есть свои отцы?» Но, во-первых, мы видим, что наши святые и подвижники благочестия как раз и находили для себя в этой книге много важного и нужного. Стало быть, и нынешним ревнителям православия, наверное, не стоит отвергать её. Ведь не зря всё же советовал св. Тихон – «после Библии прочитывать Арндта, а в прочие книги как в гости прогуливаться». Во-вторых, Арндт многие вопросы освещал гораздо шире и объёмнее, чем св. отцы. Пример. Рассуждая о тяжёлых духовных искушениях, преп. Исаак Сирин говорил: «если не имеешь силы (во время таких искушений. – иг. П.) совладать с собою и пасть на лице свое в молитве, то облеки голову свою мантиею и спи, пока не пройдёт для тебя этот час омрачения».[61] Вряд ли такой ответ св. отца представляет собой реальную помощь людям (а их немало), проходящим через подобные искушения. Арндт же с немецкой обстоятельностью разбирает их во всех подробностях (уже упоминаемые нами главы с 49-ю по 57-ю второй книги). Главным же образом значение «Истинного христианства» для православных заключается в том, что оно может восполнить существенную лакуну в нынешней пастырской педагогике. Я имею в виду феномен так наз. «расцерковления» – когда христиане, уже давно проводящие церковную жизнь, исчерпывают для себя многие формы внешней церковности. К сожалению, по ряду причин, обсуждение которых требует отдельного разговора, современное православное душепопечение не предлагает таким людям никакой иной методологии дальнейшей жизни во Христе, кроме постоянного воспроизведения тех или иных приёмов, свойственных только лишь начальному воцерковлению. Книга же Арндта, с чрезвычайной глубиной и силой описывая уже гораздо более «взрослые» этапы духовного становления христианина (см., напр., 53-ю главу второй книги), как раз может оказать здесь самую действенную помощь и дать людям возможность двинуться дальше по пути ко Христу.

IV

Теперь несколько слов о настоящем переводе. Его основой послужил текст последнего русского издания 1906 года (переводчик неизвестен). Также в моём распоряжении был первый том издания 1875 года, содержащий 1 и 2-ю книги «Истинного христианства». Русские тексты изданий 1906 и 1875 гг. сверялись между собой и проверялись по нормативному стереотипическому немецкому изданию (Johann Arnd’s sechs Bücher vom wahren Christentum. Basel / Stuttgart, 1867). Первоначально я намеревался лишь просмотреть текст 1906 года и внести в него необходимые правки. Однако правки эти оказались более чем существенными, так что от исходного текста осталось, думаю, не более трети. Прежде всего мною раскрыты все купюры, которых было особенно много в 3 и 4-й книгах. Также мне пришлось исправлять множество мест, переведённых неточно, а порой и совершенно неправильно.

Приведу несколько примеров. Книга третья, глава 2-я, § 5. Перевод 1906 года:

«Итак, есть средство, через которое достигается наше внутреннее сокровище: это, именно, – вера наша. Подобно тому, как течение планет потому является наиболее совершенным, что оно постоянно возвращается к тому началу, откуда стало совершаться, так и течение человека является совершенным только в том случае, если он возвращается к своему началу, т. е. к Богу. Бог от нас ничего больше не требует, как только того, чтобы мы к Нему постоянно стремились, приносили ему наше смиренное и сокрушенное сердце. И тогда Он совершает в нас такие дела, которых ни один человек сам по себе не может достигнуть. Вечная Премудрость Божия столь верна в своем попечении о нас, что не может терпеть, чтобы какая-либо тварь смотрела, как Она это совершает».

А вот что на самом деле:

«Итак, средство, чрез которое достигается наше внутреннее сокровище – это вера, объемлющая Бога в безмолвии внутренней субботы и вводящая человека в себя самого. Подобно тому, как небесное течение планет потому является наиболее совершенным, что оно постоянно возвращается к тому началу, откуда исходило, – так и все пути человека приближаются к благородному совершенству тогда, когда возвращается он к своему началу, то есть к Богу. А это бывает возможным только в том случае, когда человек входит в себя самого, освобождается от всего, что принадлежит миру и плоти, и всеми силами души, чрез Святого Духа, обращается к Богу, упраздняясь и упокоеваясь от мира сего в безмолвии внутренней субботы. Тогда начинает Бог действовать в нём. Именно сей сердечной субботы и ожидает от нас Господь, и это есть Его высочайшая радость, чтобы Ему действовать в нас. Ибо ничто так не угодно Ему, ничто не соделывает Он с таким скорым благорасположением, как то, чтобы приобщать нас полноте Своего существа и Своей природы и открывать нам глубины Своего божества, как бы отделяя нам нечто от Своей божественной сущности и умаляясь в Себе Самом. Бог поспешает усвоить Себя нам так, как свойственен Он Себе Самому. Посему человек не может принести Богу лучшего богослужения, чем то, чтобы взойти в это упокоение сердечной субботы. И Бог, дабы свершить Ему в нас дело Своё, ничего больше не требует от нас, как только того, чтобы мы приносили Ему смиренное и сокрушенное сердце (Пс. 50:19). И тогда Он творит в нашей душе такие дела, каких ни один человек сам по себе достигнуть не может. Вечная Премудрость Божия столь тонка в действовании Своём, что не переносит, когда творение вмешивается сюда».

Как видно, и объём, и смысл (последнее предложение) – совсем другой. Ещё один пример. Книга первая, гл. 27-я, § 5 и 6. В издании 1906 года § 5 опущен, § 6 изложен следующим образом:

«Истинно любящий ни на кого легко не гневается, кроме себя. Истинный мир состоит не в великом счастье, но в смиренном терпении злополучия. Мужественный дух неспособен к хулению. Если ты имеешь мужественный дух, то будешь следить, чтобы никто не мог нанести тебе поругания. Если бы кто стал бранить солнце и говорить, что оно только тьма, солнце от того не сделалось бы тьмой: так думай и ты. Великое мщение – скоро прощать».

В авторском тексте так:

«5. И язычники знали это.

говорит один поэт. И другой вторит ему:

И ещё:

6. А вот ещё изречения из древности. “Истинная любовь ни на кого не гневается, кроме себя”. “Подлинный мир состоит не в великом счастье, но в смиренном терпении злополучия”. Публий говорит: “Мужественный дух не внимает хуле”. Сенека: “Если ты великодушен, то не обратишь внимания ни на какое поругание. Если бы кто стал бранить солнце и говорить, что оно тьма, солнце от того не сделалось бы тьмою: так думай и ты. Великое мщение – скоро прощать”».

Если приводить дальше хотя бы даже самые яркие примеры небрежности переводчика и его деятельности по сокращению того, что ему не нравилось, было непонятно или казалось излишним (во второй книге он опустил даже 47-ю главу целиком), то это заняло бы слишком много места. Вообще чем больше я работал над редакцией перевода, тем с большим огорчением убеждался, что текст 1906 года скорее может запутать и разочаровать читателя и отвратить его от книги Арндта, чем дать точное представление о ней. Своей задачей я видел именно последнее. Тем не менее, повторю, не могу в полной мере назвать настоящий перевод своим, потому что так или иначе он представляет собой именно редакцию перевода 1906 года.

К сделанным мною правкам относится также восстановление всех мест, имеющих конфессиональную окраску – например, упоминания Арндтом Аугсбургского Исповедания и т. п. Русские переводчики, начиная с архиеп. Симона (Тодорского), всегда убирали такие места, дабы не смущать православного читателя. Я все эти «конфессионализмы» вернул на своё место. Также восстановлены все имена, на которые ссылается Арндт (скажем, Бонавентура, св. Бернар Клервосский или античные авторы).

Немецкий текст традиционно разделяется внутри глав на параграфы. В издании 1875 г. это сохранено, хотя порядок русских и немецких параграфов здесь не всегда совпадал. В издании 1906 г. параграфы были упразднены вовсе. Все они восстановлены мною по стандартному немецкому изданию.

Цитаты из Священного Писания Арндт иногда приводил точно, иногда неточно. В нашем издании это отражено следующим образом: точные цитаты набраны курсивом, со сноской: (Быт. 5:17); неточные – курсивом и помечены такой сноской: (ср.: Быт. 5:17). Если Арндт слишком далеко отходил от буквального смысла Писания или просто подтверждал отсылкой к Писанию свою мысль, то текст курсивом не выделяется, а сноска на соответствующее место Библии выглядит так: (см.: Быт. 5:17). Все случаи расхождения между русской и немецкой Библией оговорены в примечаниях.

Особо нужно сказать о переводе богословских терминов. И безымянные переводчики изданий 1875 и 1906 годов, и я нередко переводим один и тот же немецкий термин разными русскими словами. Это вызвано тем, что объёмы русских и немецких богословских понятий не всегда совпадают. Так, например, слову «Gerechtigkeit» в русском языке соответствуют четыре значения: «оправдание», «праведность», «правда» и «справедливость»; Seligkeit значит и «спасение», и «блаженство»; «Wesen» – и «сущность», и «существо», и т. д. Конечно, при передаче строгих догматических текстов от переводчика требуется максимальная аккуратность и скрупулёзность; но в данном случае задача облегчается тем, что Арндт писал не богословско-догматический трактат и сам не был схоластически точен в употреблении тех или иных терминов. Поэтому при переводе книги Арндта, этой великой поэмы о духовной жизни, подчёркивание разных аспектов того или иного термина, выбор разных слов с сохранением основного значения с целью выявления большей полноты, большей объёмности мысли автора, мне представляется вполне допустимым.

Наконец, последний вопрос – о степени архаизации текста. Самостоятельного решения я здесь не принимал именно в силу того, что я редактировал старый перевод, а не делал его «с нуля», поэтому так или иначе стиль ушедшей эпохи остался. Но и сам язык Арндта требует сохранения некоторой архаичности. Уже упоминавшуюся некоторую вязкость его слога и постоянные «круговые» возвращения к одному и тому же, порой в пределах одного предложения, иначе не передашь. Читатель может это увидеть по 34-й главе второй книги, которая представляет собой заимствованный текст Валентина Вайгеля. У Вайгеля совсем другой стиль, его можно переводить на современный язык совершенно безболезненно. Об Арндте же этого сказать нельзя. Впрочем, к его языку привыкаешь легко.

Как уже было сказано, сочинение Иоганна Арндта «Об истинном христианстве» со времени его выхода в свет в 1605–1610 годах на протяжении столетий не только воодушевляло бесчисленное множество людей, но и давало импульс к появлению целых церковных движений, таких, как пиетизм. Хочется надеяться, что новое издание этой книги на русском языке и сегодня послужит к назиданию и утешению многим людям и даст импульс к творческому развитию церковной жизни – а также и к изучению общехристианской сокровищницы раннепротестантских текстов XVI–XVIII веков, новым переводам и новым изданиям.

Игумен Петр (Мещеринов)

Благодарности

Прежде всего сердечно благодарю Татьяну Охрименко, которая проделала огромный труд, перепечатав всё издание 1906 года и переведя его таким образом в цифровой формат.

Благодарю д-ра богословия Анну Михайловну Брискину-Мюллер, доцента кафедры церковной истории богословского факультета Университета им. Мартина Лютера г. Галле, за неизменное доброжелательное содействие и помощь, и за интересное и плодотворное обсуждение всех возникающих в процессе работы вопросов.

Благодарю д-ра Ганса Шнайдера, профессора церковной истории Марбургского университета, за любезно предоставленную им книгу, послужившую для написания предисловия, а также за консультации и помощь при объяснении тех или иных сложных мест текста.

Благодарю д-ра богословия, профессора, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии протоиерея Георгия Митрофанова и кандидата богословия, доцента Церковно-исторической кафедры Санкт-Петербургской духовной академии архимандрита Августина (Никитина) за интерес к моей работе и участие в ней.

Благодарю Елену Авнеровну Зись, замечательного педагога и переводчика, за помощь при переводе трудных мест текста.

Благодарю иеродиакона Антония (Швейника) и Михаила Коломийца за большую помощь при подготовке книги к изданию.

Благодарю всех, кто желал выхода нового издания «Истинного христианства» в свет и содействовал мне в моей работе.