Общественный идеал в России в духовном наследии славянофилов. Глава 1. Социально-политические и философские истоки понимания общественного идеала России славянофилами (Г. В. Жигунова)

Значительность и глубина пережитых в XIX веке испытаний заключалась, по наблюдению П.И. Новгородцева, в том, что тогда «потерпели крушение не столько временные политические средства, а утопические надежды найти безусловную форму общественного устройства».28 Действительно, в XIX веке поиски общественного идеала России осуществляли представители многих течений общественной мысли, в том числе славянофилы и западники. Первые, славянофилы, мечтали об идеальном, по их мнению, пути допетровской Руси, вторые, западники, мечтали о торжестве Западного пути развития страны.

Что же в себя включает понятие общественного идеала, каковы его существенные характеристики? Рассмотрим теоретические аспекты общественного идеала, а также особенности формирования обозначенных идеалов русского народа, являющихся предпосылкой и непосредственным источником для славянофильских воззрений по данной проблеме.

Одним из первых понятие идеала ввел в науку Иммануил Кант. И.Ф. Шиллер и К.В. фон Гумбольдт говорили о воплощении идеала в искусстве. В.Ф.Й. Шеллинг задумывался над воплощением идеала в жизнь. Надо отметить, что именно В.Ф.Й. Шеллинг задал тон русским идеалистам, какими были славянофилы.

ПИ Новгородцев, давая определение общественному идеалу, считал, что нужно ограничить его понятием личности. Это понятие должно быть взято во всей его полноте, со всеми присущими личности идеальными стремлениями, притязаниями ее на равенство и свободу, ее обязанностью солидарности и единства с другими. Отсюда получаем определение общественного идеала как «принципа всеобщего объединения на началах равенства и свободы».29 Итак, общественный идеал понимается как принцип свободного универсализма.

«Идеал всеобщ и индивидуален. Это высшая ценность, воплощенная в личности. Идеал дан, и его нет; он в прошлом и в будущем, но определяет настоящее»,30 – так характеризует понятие «идеал» A.B. Гулыга. Как «фокус системы ценностей, гиперцентр субкультуры, личностной культуры, эмоционально и интеллектуально нацеливающий личность, общество на его достижение; включает в себя специфику нравственной ориентации, способность субъекта активизироваться для ее реализации»31 определяет идеал A.C. Ахиезер.

Если взять две распространенные формулы общественного идеала, демократическую и социалистическую, – то в их глубине можно открыть начала равенства и свободы, развитие которых приводит к идее всеобщей солидарности. Упомянутые формулы нашли свое выражение в «Общественном договоре» Ж.Ж. Руссо и «Коммунистическом Манифесте» К. Маркса и Ф. Энгельса. В этих произведениях полагаются некоторые условия общественного переустройства: одно требует перемещения власти от немногих ко всем, другое – перемещения средств производства ко всем. Однако, власть и средства производства – это временные, исторические начала, а не абсолютные, совершенные, которые должны быть присущи идеалам. Можно утверждать, что общественный идеал не заключает в себе ничего временного, исторического, конкретного. Государство, народ, церковь – все это конкретные исторические явления, и, следовательно, их нельзя абсолютизировать и выдавать за общественные идеалы.

Идеал может выступать как социальный интегратор, однако чтобы стать программой деятельности, он должен конкретизироваться в той или иной форме, прорабатываться через бесконечное поле накопившихся проблем общества – власти, собственности, раскола, экономического подъема и т.д. «От степени этой конкретизации, глубины интерпретации – указывает A.C. Ахиезер, – зависит не только возможность реализации идеала, но и выявление его жизнеспособности, степени его утопичности..».32

Понятие общественного идеала идет рядом с понятием «утопия», в котором обосновывается тот или иной идеальный проект общества. Утопия это представление об идеальном обществе, некритическая уверенность в возможности непосредственного воплощения в жизнь традиционных, мифологических, возможно, модернизированных идеологических экспектаций, идеалов. Утопичными, например, являлись стремления воплотить идеалы построения общества по аналогии с сельской общиной, за которую ратовали «верующие любомудры», концепциями социализма и коммунизма, реализация которых не может иметь места в связи с невозможностью принятия соответствующих ценностей широкими слоями населения в качестве своих целей. «Утопии Мора, Кампанеллы и т.д., – отмечает A.C. Ахиезер, – дают картины до предела жестко регулируемых обществ, производств, личной жизни… Они представляют собой модернизированные традиционные идеалы, не соответствующие ни прошлому в силу элементов модернизации, ни будущему в силу груза традиционности».33 Попытки воплотить утопии в систему отношений, по мнению указанного автора, приводит к тому, что одновременно возрастает дезорганизация в обществе. Потому всякие идеи, утопии, проекты должны пройти испытание на презумпцию утопизма.34

Не подлежит сомнению, что для нормального развития общества оно должно себя изучать, иметь в своем распоряжении учения о долженствующем или идеальном обществе. По этому поводу писал B.C. Соловьев: «Поистине, несомненно, что прямое двигательное начало общественному развитию дается существующими в обществе в той или иной форме идеями и, прежде всего, разумеется, идеями социальными, то есть идеалами общества…».35 Нельзя, таким образом, говорить о развитии общества, не имея понятия о том, к чему ведет это развитие, какой его идеал. Ф.М. Достоевский очень точно заметил по этому поводу: «Без идеалов… не может получиться никакой хорошей действительности».36 Осуществление идеала, приближение к нему – смысл жизни человека и общества. Религия дала идеал, философия вывела его за пределы культа, русский марксизм пытался выдать его за политическую программу, что, несомненно, повлияло на нравственную ориентацию поведения людей.

Во всех теоретических построениях общественного идеала проявляется стремление к абсолютному. К этому абсолютному идут историческими путями, и каждый шаг вперед должен служить поводом для нового движения. Такова формула нравственного прогресса общества. С помощью общественного идеала предполагается перейти к безусловной гармонии нового мира, от противоречий социальной жизни надо возвыситься к согласию и единству. Таким образом, наша мысль переходит из области социальной в область религиозной философии.

В трудах религиозных философов предполагалось, что абсолютная гармония и благодать присущи только царствию Божью, к которому должны стремиться земные общества. В земной жизни, таким образом, воплощение каких – либо идеалов невозможно. Возможно лишь приближение к ним. П.И. Новгородцев пишет о достижении общественного идеала следующее: «Вместить абсолютное совершенство в относительные формы, осуществить здесь на земле вечное царство незыблемой правды, – это было бы чудом, непонятным для обычного сознания».37 Итак, лучший общественный строй может быть лишь относительно, а не абсолютно лучшим. «Утопия земного рая, – полагал С.Л. Франк, – полного, адекватного насаждения на земле царства Божия принципиально несостоятельна, потому что не считается с основным онтологическим фактом греховности, несовершенства человеческой природы».38

Общественный идеал не может быть застывшим, неизменным для поколений человечества. Он, вечно существуя, вечно совершенствуется, вбирая в себя новые и новые условия жизни конкретного общества. Но в чем состоит существенное содержание идеалов? Во всяком идеале, как отмечал B.C. Соловьев, «заключается требование его осуществления, ибо идеал указывает именно то, что должно быть, а, следовательно, и может быть, … а так как должное вообще определяется нравственным началом, то всякий идеал заключает в себе применение нравственного начала к существующему обществу».39 Таким образом, согласно понятию общественного идеала, нравственное начало данного общества должно сделать его нормальным, а само стать действительным.

Общественный идеал выступает также как осознание своих целей и задач данным обществом в конкретный исторический период. С.Л. Франк отмечал в этой связи: «Социально-политические идеалы в их конкретности должны определяться не только общими вечными принципами общественной жизни, но и характером того эмпирического материала, к которому они прилагаются: целесообразность тех или иных мер зависит от материальных условий жизни данного общества, от духовного (нравственного, религиозного, умственного) состояния общества и его отдельных слоев, от отношения между разными слоями (классами, национальностями и т.п.) общества, наконец, от той исторической задачи, которая в данный момент стоит перед обществом».40

Творческая выработка общественных идеалов – постоянный, непрерывный и необходимый процесс. Приоритет в их разработке принадлежит интеллектуальной элите. Для конкретного народа, его состояния хорош тот общественный порядок, который, с одной стороны, наиболее соответствует органической основе его бытия, а с другой стороны, более всего содействует дальнейшему творческому развитию общественных сил. Кроме того, ввиду характера органического единства общественной жизни, ввиду взаимозависимости всех ее сфер необходимы только те идеалы в отдельных сферах, которые приспособлены друг другу и совместно обеспечивают здоровье и творческое развитие общества как целого.

Общественная жизнь – всеединство, и не только в количественном смысле. «Поэтому любой отдельный отвлеченный принцип – будет ли то идеал «свободы», или «солидарности», или «порядка», или что – то иное, – не вмещая в себе полноты всеединой духовной жизни, а, выражая лишь одну ее сторону, не может служить конечным идеалом общественной жизни».41

Итак, бытие общества во все исторические периоды своего существования обязательно включает в себя появление новых идеалов и соответствующих программ социального развития. Общественные идеалы постоянно изменяются вместе с изменениями в данном обществе под влиянием жизненно важных потребностей. Они не могут быть привязаны к конкретным историческим формам, ввиду их относительности, временности. Нельзя проектировать идеалы в одной сфере, нужно стремиться охватить всю полноту бытия общественной жизни, чтобы избежать односторонности. Подводя итог, заключим, что общественный идеал есть факт осознания народом самого себя.

Каких – либо идеалов достигнуть в принципе невозможно. Во – первых, потому, что идеальное может быть присуще только божественному, лишенному земной греховности. Во – вторых, осознаваемые идеалы теряют свою актуальность при кажущемся их достижении, так как в тот момент исторический период преподносит новые задачи, и, следовательно, и поиски новых идеалов. В настоящем, как и в будущем, неизбежно предстоят поиски идеального образа общества.

В связи с указанными особенностями общественного идеала возникает вопрос: «А зачем иметь идеал, если он не может воплотиться в житейских формах?» На этот вопрос ответим словами П.И. Новгородцева: «Необходимо иметь перед собой такой идеал для того, чтобы в свете его созерцать прогресс общественных форм, чтобы иметь критерий для различения вечных святынь от временных идолов и кумиров, чтобы знать направление, в котором следует идти».42

Перейдем к анализу особенностей формирования общественных идеалов русского народа. Очевидно, что со времен Древней Руси существовали представления и поиски наилучшего общественного устройства. В этой связи для нас представляет интерес периодизация A.C. Ахиезера, выделяющего следующие этапы функционирования и смены общественных идеалов в русской истории: 1. Этап раннего соборного нравственного идеала (Киевская Русь); 2. Этап раннего умеренного авторитарного идеала (Московская Русь до начала XVII века); 3. Этап раннего идеала всеобщего согласия (до начала царствования Петра I); 4. Этап крайнего авторитаризма (до царствования Елизаветы); 5. Этап позднего идеала всеобщего согласия (до Александра I); 6. Этап позднего умеренного авторитаризма (Николаевская эпоха); 7. Этап позднего соборного идеала (до 1917 года). Данная периодизация показывает, что в основе русской истории лежат своеобразные циклы, связанные со сменой общественных идеалов. Как нам представляется, эта цикличность во многом зависит от периодов спада и подъема национального сознания народа.

Несмотря на то, что «национальное сознание нельзя отождествлять с национальным идеалом», как справедливо отмечает O.A. Платонов,43 общественные идеалы, на наш взгляд, являются составной частью национального сознания, и определяются им. С другой стороны, не подлежит сомнению влияние внешней культуры на формирование общественных идеалов, но оно вторично по сравнению с самобытными истоками. Это влияние накладывается на внутреннюю культурную среду народа и трансформируется в органический синтез.

Русский народ в разные этапы своей истории переживал соответствующие периоды подъема национального сознания, в результате чего осмысливались и переосмысливались общественные ценности и идеалы. Начала этого подъема восходят к XI веку, когда Русь находит свое место как христианская страна. Христианская религия выразила свой общественный идеал в вере в спасение, нравственное обновление и утешение всех людей общества, равных перед Богом, без различия их национальности и материального благосостояния. Этот период связан с оптимистическим ожиданием великого будущего для русской земли. Христианство создало широкую основу для объединения членов древнерусского общества, для формирования единого народа на основе общих нравственных и духовных принципов, оказало влияние на все стороны жизни русского человека. При этом следует иметь в виду, что Древняя Русь особой религиозностью не отличалась: общество восприняло христианские ориентиры, но общественное сознание не было поглощено религией.44 В это время появляются первые социальные утопии, как, например, сказание «Хожение Агапия в рай», «Путешествие Зосимы к рахманам». По определению Ю.С. Комарова, утопии данного периода носили характер «эсхатологических надежд».45

Русское православие ориентировало людей и общество на духовное преображение, самосовершенствование, приближение к христианским идеалам. Это способствовало появлению духовности, неизвестной, по мнению Л.И. Семенниковой, западному христианскому миру.46 В результате стремления Византии укрепить свое влияние на Руси, помимо положительных сторон в древнерусскую культуру были привнесены восточные патристика и монашество, что посеяло тягу к интуитивной, мистической философии, отличающейся созерцательным характером, в отличие от западного прагматизма.

Древнерусское общество строилось на принципах коллективизма с общинной основой. Именно община определила ментальность русского человека: стремление к солидарности, поддержке, уравнительству, братству народов. На основе общинного управления был основан идеал данного периода, нравственный и вечевой, соборный в своей основе. Его специфика – в нацеленности на воспроизводство в соответствии с идеалом неизменности, с идеалом малого сообщества. «Сообщества функционировали на основе эмоционального контакта, знания членов локального мира друг друга в лицо, стремления человека раствориться в господствующих локальных ценностях»,47 указывает A.C. Ахиезер.

Переломным в Древней Руси стал XIII век, когда в русских пределах появились монголо – татары, и страна стала испытывать давление с Востока и с Запада. В этот период Россия развивалась по европейскому пути.

Куликовская битва 1380 года вызвала новый подъем самосознания в XIVXV веках, связанный с идеями возрождения русской средневековой культуры после ликвидации монголо-татарского ига на Руси. В это время образуется Московское государство. Московская Русь имела выработанные формы быта, но в ней была слаба культура мысли. Однако это время характеризуется обоснованием идеи единства Российского государства во главе с его центром Москвой. «Несомненно, что в Московской Руси, – указывал Γ.Π Федотов, народ национальным сознанием обладал. Об этом свидетельствуют хотя бы его песни. Он ясно ощущает и тело русской земли, и ее врагов. Ее исторические судьбы, слившиеся для него религиозным призванием, были ясны и понятны».48

Общественным идеалом Московского государства стало религиозное подвижничество, подвиг во имя Христа, общества вопреки личным интересам.

В 1442 году собор русского духовенства назначил митрополита без санкции Константинополя, тем самым объявив русскую церковь независимой от Византии. Обрекшая самостоятельность, Церковь стала проповедовать покорность судьбе, смирение, оказывать огромное влияние на жизнь всего общества. Данный период с его идеалами духовного подвижничества получил название Святой Руси.

Самое общее основание для развития славянофильских представлений об обществе выражается в противоположности между общей культурой и национальной самобытностью русского народа. Конечно, эта противоположность существует во всех культурных странах, но особенно она чувствуется в России, которая долго развивалась в стороне от главных течений общей культуры, и потому выработала свои неповторимые черты. Так, C.C. Хоружий указывает, что «славянофильская идея в широком смысле, как идея самоопределения русской культуры, отнюдь не родилась вместе с историческим славянофильством. Она всегда была имманентной составляющей духовного мира и духовного развития России…».49 Действительно, с давних времен было предчувствие, что Россия предназначена для чего-то великого, что Россия – особенная страна, не похожая ни на одну страну мира.

В Московском государстве не только существовало осознание такого особого положения России, но и сложилась по этому поводу историческая теория «Москва – Третий Рим», сформулированная старцем Елеазарова монастыря Филофеем в первой четверти XVI века. После падения Константинополя Русь оставалась единственной великой православной страной с восточно-христианской традицией. В этом качестве она и представлялась Филофею третьим Римом: два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать. Идея о «Москве – Третьем Риме» утверждала равноправное положение ее в христианском мире, удачно обосновывала политику московских государей по объединению земель вокруг Москвы. Эта идея способствовала подъему национального самосознания русских, чувству включенности русского народа в европейскую историю и стала основой для различных мессианских и имперских теорий в отечественной общественно-политической мысли.50 Она стала основной государственной идеей Российской державы и послужила основой для различных теорий общественно-политической мысли.

В XVI веке русское общество наиболее приблизилось к восточному типу развития, особенно во времена правления Ивана Грозного. Деятельность Ивана IV была направлена на укрепление сильной единоличной власти, самодержавия и против индивидуализма, прав личности. Идейная борьба по проблемам развития русского государства нашла отражение в работах И.С. Пересветова.51 В них обосновывалось самодержавие как наилучшая форма правления, проповедовались призывы взять за образец развития Османскую Турцию, то есть идти по восточному пути. Однако в одной из работ («Большая челобитная»52) предлагается строить светское национальное государство по западному образцу.

Начиная со второй половины XVII века старые формы средневековой культуры, консервировавшие все национальное и православное, начинают преобразовываться в новые, ориентированные на взаимодействие с западно-европейской культурой. Общество стало более открытым, расширились его связи с Европой. В этой связи показательны идеи известного писателя и основоположника русской светской культуры Симеона Полоцкого. Развитие России он связывал с европейским путем и потому был противником идеи национально-религиозной исключительности русского народа. Его детище Московская славяно-греко-латинская академия – стала центром гуманитарного образования, а его выпускники – родоначальниками новой дворянской культуры.

Следующий этап в осмыслении путей и идеалов России связан с реформами Петра Великого. Петр I попытался неорганично внедрить в российское общество элементы западной культуры без учета российской национальной специфики. К моменту восшествия Петра на престол Московская Русь выработала собственную систему сословного национального представительства, которая выражала интересы достаточно широких кругов населения того времени. И хотя церковный раскол разделил общество на сторонников Никоновской реформы и на так называемых старообрядцев, обессилив его представительные учреждения, возможность эволюционного развития страны в допетровские времена еще сохранялась. Однако поверхностная европеизация верхних слоев государства вместе с тем духовным смятением, которое вызвал раскол в народных массах, привели общество к полной потере защитной реакции от радикально-западнических реформ Петра I. Долго Русь не могла оправиться в духовном смысле после произошедших в ней преобразований.

Реформы Петра Великого направили развитие российского общества в сторону принятия чуждого ему европейского образа жизни начала XVIII столетия. Ликвидация соборного начала в российской жизни допетровского периода и замена его бюрократической системой, созданной по шведскопрусским образцам, привели к длительному чиновничьему омертвению русской государственности. По определению Β.Γ. Белинского, для России начинается «время сознания», она начинает осознавать себя в «европеизме». Идея европеизма достигает своего апогея в русском просвещении, центральной темой которого становится освоение науки нового времени, превращение России в современное государство европейского типа.

Переворот Петра I и последовавшее господство немецких порядков не могли не отозваться национальной реакцией. В целом прогрессивный процесс европеизации России сопровождался ломкой установившегося строя жизни и насильственным насаждением чужеземных обычаев. Это время отказа от «горних идеалов церкви»53, как справедливо отмечает В.М. Острецов. Послепетровское развитие страны оказалось попыткой внедрить православнособорно-самодержаный идеал русского государства, сложившийся исторически, в рамки европейско-абсолютистских традиций.

Реформы Петра I привели к образованию в России двух противоположных укладов, расколовших российское общество. Первый, названный В.О. Ключевским как «Почва», был ориентирован на уравнительные принципы социальной справедливости, коллективности, общинности. Смирение, жертвенность, терпимость и всечеловечность, определенные русским православием и общинными традициями – вот нравственный идеал данного уклада.54 Другой уклад – «Цивилизация» – это уклад западного типа развития, культивирующийся государством. Его идеалы формировались под влиянием европейских мыслителей и были основаны на личностном начале, рационализме, индивидуализме. Раскол России стал важнейшим фактором, определившим ее развитие в XVIII – XX веках, он послужил поводом к философскому осмыслению и поискам пути страны. Именно этот раскол вылился в середине XIX века в противостояние славянофилов и западников, Востока и Запада и до настоящего времени представляет одну из актуальнейших философских проблем.

Немало пищи для размышления русского человека о своем национальном достоинстве давала и область политических отношений после смерти Петра I: превращение дома Романовых в немецкую династию, бироновщина, симпатии правительства к пруссачеству. Во второй половине XVIII века появился большой интерес к европейским утопиям общества: «Утопии» Томаса Мора55, переводам утопических романов Л. Голдберга, Д. Рамсея, Ф. Фенелона, Б. Фонтенеля. В России появляются произведения, отражающие русскую действительность, как, например, утопия М.М. Щербатова о неведомой стране, утопия «Сон «Счастливое общество» А.П Сумарокова, где описывается некая «мечтательная страна», в которой правит государь, заботящийся о «всенародной пользе». В «счастливом обществе» люди оцениваются не по происхождению, а по заслугам; в нем поддерживаются наука и ремесла, а тунеядство и взяточничество запрещаются. Нарисованное общество А.П. Сумароковым – идеальное общество, противостоящее реальной действительности.

Вторая половина XVIII века отмечена утратой влияния религиозного мировоззрения, падением традиционной культуры и насильственным внедрением западной культуры. Об этом свидетельствует работа князя М.М. Щербатова «О повреждении нравов в России».56

В конце XVIII века протест русского народа против западного просвещения получил принципиальное обоснование. Революция, охватившая Европу, поставила для России дилемму: или приходилось признать, что западное движение закончено и критически отнестись к его культуре, или продолжать дальше подражать перестройке его социального, политического и духовного быта, то есть также встать на путь революции. Первые русские интеллигенты А.Н. Радищев, H.H. Новиков, Ф.В. Кречетов, вдохновленные идеями просветителей и Французской революции, призывали к коренной ломке российского общества на европейский лад. Одной из форм выражения общественно-политических интересов прозападной части общества стало масонство, выступающее за ограничение влияния церкви на общество, против национализма и деспотической монархии. Масоны распространяли идеалы буржуазных революций Запада, призывали к свободе, равенству и братству.57 Именно масонским идеалам впоследствии стали противостоять идеалы славянофильства, основанные на традиционности и православии русского народа.

В теоретическом осмыслении русского общества начала XIX века большая роль принадлежит великому историку александровской эпохи Н.М. Карамзину, автору «Истории Государства Российского». Возвеличивание монархического начала, его священного характера, оправдание авторитетности правления русских царей – все эти идеи проходят через его работы. Н.М. Карамзин пытался посредством истории решить противоречия общественной жизни. Ему удалось показать начала культурно-исторической идентичности России, зажечь любовь к своей стране, пробудить мысль и задать исторический вектор для будущего философского осмысления ее идеалов. Не подлежит сомнению, что историческое осмысление жизни русского народа Н.М. Карамзина было взято на вооружение славянофилами при их философскоисторических изысканиях, в том числе в статье A.C. Хомякова «О старом и новом». Вслед за Н.М. Карамзиным славянофилы продолжили критику преобразований Петра I, утверждали самодержавие как единственно возможную для России форму правления. «Государство, – указывал историк, может заимствовать от другого полезные сведения, не следуя ему в обычаях»58. Данная мысль также находит свое выражение в философии славянофилов, которые выступали против подражания Западу, отстаивая тем самым самобытность страны.

Национальное сознание русского народа растет далее во многом благодаря наполеоновским войнам. Неслучайно этот период H.A. Бердяев назвал самым националистическим веком: кристаллизуются национальные государства, народы хотят утвердить свой национальный лик, обладать определенной самостоятельностью. Во всем мире к XIX веку формируются национальные государства и национальные индивидуальности. В связи с этим небезынтересна мысль H.A. Бердяева о том, что «человечество идет к единству через национальную индивидуализацию».59 Отечественная война подготовила почву, на которой зародилось славянофильское самосознание, став одним из истоков славянофильства. Большое влияние при этом оказало знакомство русских людей с жизненными стандартами Европы во время заграничных походов. Все больше находится людей, побывавших в Европе, критически осмысливающих европейскую культуру и изменяющих в результате свои воззрения на жизнь. Вопрос о национальном самоопределении и наилучшем порядке в обществе встал перед русскими людьми, началась переоценка петербургского периода русской истории.

Война 1812 года всколыхнула русский народ и заставила передовых людей того времени по-новому взглянуть на его историческую роль. «С этого времени, – утверждают A.A. Галактионов и П.Ф. Никандров, – понятие «народность» прочно входит в русскую литературу и общественную мысль».60

Мыслители критически относятся к буржуазному обществу, замечают пустоту русской жизни, с особым вниманием обращаются к проблеме общественного идеала, в том числе основанного на народнической идеологии. Князь П.А. Вяземский в этой связи в своем письме А.И. Тургеневу отмечал: «Я ничего не знаю скучнее русской жизни: в ней есть что-то такое черствое, которое никак в горло не лезет; давишься, да и полно, а сердце (желудок нравственного бытия) бурчит от пустоты».61

В 20-е годы XIX века в Москве формируется течение, ставшее историческим предварением будущего славянофильства – это общество «любомудров».62 «Любомудрие» существовало с 1823 по 1825 годы во главе с князем В.Ф. Одоевским и секретарем Д.В. Веневитиновым, а также членами А.П Кошелевым и И.В. Киреевским. Члены общества оценивали европейскую цивилизацию, взаимоотношения России и Запада. В альманахе «Мнемозина», который они издавали в годы существования кружка, настойчиво звучал призыв изучать свою родину. Эту же работу продолжил «Московский вестник» в 1827 – 1830 годах. Руководящей идеей при этом являлось разработанное на немецкой философской почве учение о народности и идея особой миссии России в мировой истории. Постановка указанной проблемы занимала все выдающиеся умы того времени.

Интерес для нас представляет роман В.Ф. Одоевского под названием «Русские ночи». Автор излагает устами одного из участников диалога в некотором роде доктрину славянофильства: «Горькое и странное зрелище видим мы на Западе. Старый Запад… видит одни части, одни признаки – общее для него непостижимо и невозможно. Религиозное чувство погибает… Запад гибнет!».63 Автор верил в великую миссию России в деле спасения Европы: «Не одно тело должны спасти, но и душу Европы. Мы поставлены на рубеже двух миров: протекшего и будущего; мы новы и свежи; мы непричастны преступлениям старой Европы; пред нами разыгрывается странная, таинственная драма, которой разгадка, может быть, таится в глубине русского духа…».64

В какой-то мере предвосхитил идеи славянофилов Д.В. Веневитинов. Он задался вопросом, в какой степени Россия шла в своем развитии в русле развития общечеловеческого, не ставя, впрочем, как несколько лет спустя П.Я. Чаадаев вопроса о том, как могла страна выйти из-под действия всеобщей закономерности. Д.В. Веневитинов пришел к выводу, что Россия «все получила извне; оттуда это чувство подражательности… раболепство; оттуда совершенное отсутствие всякой свободы и истинной деятельности».65

Мыслитель выдвинул просветительскую и идеалистическую концепцию преобразования общества, целью и средствами которого являются культура, философия, просвещение. Эту концепцию иногда представляли как раннее славянофильство, поскольку Д.В. Веневитинов ставил в ее центр достижение самобытности русского народа. Конечно, это не так. Бесспорно только, что идеи Д.В. Веневитинова послужили источником для развития некоторых идей славянофильства.

Близок «любомудрам» в своей вере в Россию H.B. Гоголь. Со славянофилами его роднит глубокое ощущение религиозной трагедии Запада. H.B. Гоголь и славянофилы видели своеобразие русского пути в Православии и в некотором роде явились, по-мнению В.В. Зеньковского, «пророками православной культуры».66 Н.В. Гоголь один из первых начал тему создания православной культуры, развитие которой продолжается до наших дней. Он отмечал: «Общество тогда только поправится, когда всякий частный человек займется собою и будет жить как христианин, служа Богу теми орудиями, которые ему даны…».67 При этом социальные проекты Н.В. Гоголя, высказанные им в «Избранных местах из переписки с друзьями» и критически встреченные как славянофилами, так и западниками, носят утопический характер и заключаются в идеальном, «очищенном» состоянии всех существующих общественных явлений его эпохи.

Осмысление общественного идеала России отразилось и в творчестве A.C. Пушкина, великого гения национального бытия, предшествующего славянофильскому самосознанию. Поэт воспевал в своих стихотворениях свободу, неприятие насилия, ответственность власти перед народом, единение народов в «великую семью». Известно, что A.C. Пушкин в ответ на критику России П.Я. Чаадаева заявил, что ему не хотелось бы иметь никакой другой истории. В целом во многом благодаря A.C. Пушкину стало возможно идеологическое самосознание всего русского общества.

Остановимся также на теории официальной народности, сформулированной графом C.C. Уваровым в 1832 году и выражающей идеалы определенной прослойки общества. Данную теорию зачастую полагают идентичной славянофильскому идеалу. Так, С Покровский писал: «…идеология славянофилов, с самого начала близкая уваровской формуле, стала сливаться с нею».68 Правительственная формула «православие, самодержавие, народность» предполагала зависимость народности от государства. Однако хоть славянофилы и были близки к правительственной доктрине, их «народолюбие» нельзя отождествлять с официальной народностью. Указанным принципам представители славянофильства придавали иной смысл. Так, защищая самодержавие, они тем самым давали народу возможность посвятить себя поискам «внутренней» правды. Православие они связывали с понятиями любви и единства как основополагающие принципы общественной жизни. Народ же в их представлении – активная сила, сохранившая истинную православную веру и национальный уклад жизни, а не материал для правительственных мер. Кроме того, искреннее недовольство существующим порядком в обществе, желание перемен, пусть даже ретроспективных, принципиально отличало славянофилов от идеологии представителей «официальной народности». «Славянофилы же, указывает A.M. Песков, – строили свою «внутреннюю историю» в обратной последовательности, сакрализуя не государство, а народ и ставя все вопросы, связанные с функциями государства в зависимость от нравственных проблем «народности»…».69

Мы рассмотрели динамику общественного идеала России с древних времен до первой четверти XIX века. Последующее осмысление проблемы наряду с попытками построения идеального российского общества осуществлялось декабристами, западниками и славянофилами, а далее развивалось, во многом опираясь на учения последних.

Первая четверть XIX века характеризуется распространением просветительской мысли среди интеллигенции, вдохновившей декабристов на революционное восстание 14 декабря 1825 года. Поводом для радикальных мер декабристов послужило социальное зло и несправедливость в русском обществе. «Русское царство XIX века, – указывал H.A. Бердяев, – было противоречивым и нездоровым, в нем был гнет и несправедливость, но психологически и морально это не было буржуазное царство, и оно противопоставляло себя буржуазным царствам Запада».70 Начиная с петербургского, императорского периода в российском обществе существовал скрытый конфликт между империей и Русью народной, выражением которого стало впоследствии славянофильство. «В XIX веке, – отмечал H.A. Бердяев, конфликт принял новые формы – столкнулась Русь, ищущая социальной правды, царства правды с империей, искавшей силы».71

В качестве главной причины движения дворянских революционеров историки отмечают понимание его представителями факта, что сохранение крепостничества и самодержавия гибельно для страны, так как они усугубляют отставание России от развитых европейских стран и порождают неизбежность социальных потрясений. Не менее важной причиной являлось разочарование, потеря иллюзий относительно либерализма Александра I. Формированию революционного мировоззрения у русских дворян способствовала и международная обстановка, общеевропейские революционные процессы.

Идеи декабристов формировались на базе двух мировоззренческих подходов: материалистического и религиозно – деистического. К первому можно отнести И.Д. Якушкина, П.И. Борисова, H.A. Крюкова, В.Ф. Раевского, H.H. Горбачевского, А.П. Барятинского и других. Ко второму принадлежали П.И. Пестель, E П. Оболенский, М.С. Лунин, С.И. Муравьев – Апостол и многие другие.

Основные свои идеи декабристы черпали из произведений французских просветителей, всесторонне показавших бесперспективность сохранения феодализма и абсолютизма. Их общественно – политические идеалы были основаны на теориях общественного права и общественного договора, согласно которым люди признаются свободными и равными субъектами общества. В древности народы не знали рабства и угнетения, а источником власти было само общество. Все общественные вопросы решались на народном собрании Вече. Постепенно произошло оформление российского государства, в котором повелевающие становятся правительством, а подчиняющиеся – народом.

Идеология дворянских революционеров складывалась и на отечественной почве, так как многие государственные и общественные деятели уже в конце XVIII – начале XIX веков выступали с осуждением крепостного права. Бесспорно влияние идей А.Н. Радищева на деятелей декабризма, что отмечают современные исследователи. «Связь декабристов и Радищева, – указывают авторы исследования «Проблема человека в русской философии первой половины XIX века», – прослеживается при сопоставлении их трудов, их подходов к самым важным вопросам, касающихся человека».72

Социологические, философские и политические воззрения декабристов воплотились во множестве работ, которые в большинстве своем имеют вид небольших статей, отрывков, писем. Существуют и литературные, в основном поэтические, произведения. Большое значение имеют труды «Русская правда» П.И. Пестеля и «Конституция» Н.М. Муравьева, содержащие подробные планы переустройства русского общества.

П.И. Пестель полагал, что христианской истине наиболее соответствует республиканская форма правления. В «Русской правде» он подчеркивал: «… народ российский не есть принадлежность какого – либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народного, а не народ существует для блага правительства».73

По П.И. Пестелю, рабство противоречит природе человека. Оно появилось в результате насильственного нарушения естественного права и общественного договора, произвола одних над другими. Отсюда следует принципиальное положение: поскольку все люди должны пользоваться одинаковыми правами, должны быть ликвидированы самодержавие и крепостное право. Идеалом и целью общества должно быть «возможное благоденствие всех и каждого», что возможно лишь при условии согласия правительства «с неизменными законами природы, как и со святыми законами веры».

Стремление освободить Россию от царского деспотизма привело декабристов как к республиканизму, так и к идее конституции. Предполагалось, что достаточно лишь внедрить в отечестве некоторые экономические и политические принципы из передовых европейских государств, и Россия будет поставлена на ту ступень просвещения, на которую она имела право по политическому своему положению в европейском мире. Несмотря на жаркие споры и серьезные разногласия, большинство считало идеалом будущего политического устройства конституционную монархию. Это был первый водораздел во взглядах декабристов. Споры по данному вопросу продолжались вплоть до 1825 года.

В 1820 году П.И. Пестель и Н.М. Муравьев приступили к составлению проектов российской конституции. П.И. Пестель, будучи сторонником республики, выдвигая свои идеи по переустройству общественного порядка, опирался на исторический опыт Греко-латинской цивилизации, а также Новгородской республики. В соответствии с идеями П. И. Пестеля в России должна была быть учреждена парламентская республика с президентской формой правления. В республиканской России предполагалось разделение властей на законодательную (Народное вече) и исполнительную власть (Державная Дума), являющихся выборными. Над ними стоит власть блюстительная – Верховный собор, который призван контролировать законность. Члены Верховного собора – бояре – назначались на всю жизнь и не участвовали в законодательной и исполнительной власти. Таким образом, предусматривался некий коллективный царь, который не был подконтролен обществу, что отвергало европейский принцип равновесия властей. Это один из наиболее прогрессивных политических проектов государственного устройства того времени.

У Н.М. Муравьева было иное представление об общественном устройстве России. В его «Конституции» предусматривалось, что Россия может быть федеративным государством по типу Северной Америки. При этом указывалось, что она может быть монархией. Предусматривалось разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Исполнительная власть представлена императором, а законодательная – парламентом (Народное вече).

В обоих проектах провозглашались гражданские права и равенство граждан перед законом. При этом, исходя из идеи равенства, П.И. Пестель и Н.М. Муравьев предлагали отменить многонациональность России. Так, утверждая равенство всех перед законом, Н.М. Муравьев считал русскими «всех, кто родился в России». Также декларировались свобода выбора занятий, отменялись цехи, провозглашалось право каждого на собственность.

В решении важнейшего для России аграрно-крестьянского вопроса П.И. Пестель и Н.М. Муравьев единодушно признавали необходимость полной отмены крепостного права. Однако вопрос о наделении крестьян землей решался ими по-разному. Н.М. Муравьев, считая помещичью собственность на землю неприкосновенной, предлагал передать во владение крестьянам приусадебный участок и по две десятины пахотной земли на двор. По мнению П.И. Пестеля, необходимо было создать общественный фонд из государственной, монастырской и части конфискованной у помещиков земли для предоставления всем желающим надела достаточного для обеспечения прожиточной минимума. Половина земельного фонда страны, по его проекту, оставалась в частной собственности. Она могла покупаться, продаваться и закладываться. В аграрном проекте П.И. Пестеля причудливо переплетались элементы социалистического и капиталистического способов производства.

Таким образом, декабристы стремились ускорить продвижение страны к государствам западного типа. Одни предполагали реформистский путь преобразования России (Н.М. Муравьев), другие – радикальный (П.И. Пестель). В целом декабризм отражал общественные идеалы европейски ориентированной части общества того периода и не принимал в расчет интересы остальной части населения. Однако их проекты несли печать российской специфики: великодержавность, проявившаяся в стремлении сделать всех подданных русскими, централизм, уравнительность и, несомненно, явились предтечей славянофильских воззрений.

Как известно, после смерти императора Александра I заговорщики 14 декабря 1825 года призвали к отказу от присяги Николаю и надеялись на введение конституции Сенатом. Восстание было подавлено, оно показало, насколько далеки от масс были идеалы западной демократии. Николай I стал императором. Западный путь император отвергал и планировал изменить то, что было сделано до него. В одном из первых манифестов после 14 декабря Николай I поставил задачу: «Очистить Русь от… заразы, извне к нам нанесенной».74 Несмотря на заявление и предпринимаемые попытки упразднить все то, что отжило, в России никаких позитивных сдвигов не происходило.

Поражение декабристского восстания и, как следствие, усиление в стране бюрократической власти заставили мыслящую часть дворянства подумать не об улучшении петровской системы управления и ценностях, лежавших в ее основе, а об иных возможностях развития России. Эти возможности, обозначенные впоследствии славянофилами, виделись на путях возврата к истокам допетровской России, к земским соборам, широкому местному самоуправлению и ликвидации социально-культурного раскола между правящим классом и простым народом. Однако после декабрьского восстания «все попытки основывать общества не удавались действительно, – отмечал А.Н. Герцен, – бедность сил, неясность целей указывали на необходимость другой работы – предварительной, внутренней».75 Вот как описал состояние российского общества первой половины XIX века французский путешественник Астольф де Кюстин, совершивший путешествие в Россию в 1839 году: «…все, что составляет главную прелесть хорошо организованных обществ, все, в чем заключается смысл существования политических учреждений, все сводится здесь к одному – единственному чувству – к страху».76

Россия – это единственная страна, где невозможно счастье, где нет свободы, где «страх заменяет, вернее, парализует мысль». Лгать здесь – значит охранять престол, говорить правду – значит потрясать основы общества.

Восстание декабристов стало значительным событием в русской истории. Декабристы разработали первую революционную программу и план будущего устройства страны. Впервые была совершена практическая попытка изменить социально-политическую систему России. Идеи и деятельность декабристов оказали существенное влияние на последующих общественных деятелей. Восстание декабристов и его жестокое подавление, расправа над его участниками дали толчок к дифференциации общественных интересов. В общественном движении второй четверти XIX века началось размежевание трех идейных направлений: радикального, либерального и консервативного.

Консерватизм в России, опираясь на теории, доказывавшие незыблемость самодержавия и крепостного права, своими корнями уходит в период укрепления Русского государства. Своеобразие России заключалось в признании самодержавия как единственно возможной формы правления.77

Идеологическое обоснование самодержавию дал министр народного просвещения граф C.C. Уваров в теории «официальной народности», основанной на трех принципах: самодержавие, православие, народность. В этой теории преломились просветительские идеи о добровольном союзе государя и народа, об отсутствии социального антагонизма в русском обществе. Теория официальной народности развивались журналистами Ф.В. Булгариным, Н.И Гречем, профессорами Московского университета М.Л. Погодиным, С.П. Шевыревым.

Теория официальной народности вызвала резкую критику либерально настроенной части общества. Известно, что по итогам восстания декабристов в 29 – 30-х годах XIX века были написаны философские письма П.Я. Чаадаева.78 В них прослеживался напряженный общественный интерес мыслителя и его увлечение христианской мистикой.79 Знаменитое философическое письмо Петра Яковлевича задало тон философским исканиям славянофилов по проблеме общественного идеала России и потрясло всю мыслящую Россию. «Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь, – указывал А.П. Герцен, – тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли это сигнал, зов на помощь… – все равно надобно было проснуться».80 Действительно, после восстания 14 декабря 1825 года не было ни одного произведения, которое бы имело такое сильное впечатление. Учение П.Я. Чаадаева спровоцировало оформление славянофильства, своеобразно преломившись сквозь концепции его представителей, положило начало длительной философской полемике о назначении и пути России.

Политический опыт декабристов определенно повлиял на формирование воззрений и жизненной позиции славянофилов. «Он способствовал формированию у них отрицательного отношения к деспотизму, некоторой оппозиционности к самодержавной власти и вместе с тем убежденности, что революционный путь – путь гибельный, который не может привести Россию к необходимым (позитивным) переменам», – отмечает E.A. Дудзинская.81 Само же славянофильство, как отмечал В.И. Кулешов, «искони… было антидекабристским течением, антидемократическим, антиреалистическим».82

Невозможность по политическим условиям непосредственного социального преобразования общества привела к тому, что вся активность перешла в идейно-теоретические споры в кружках – сначала Московских, а затем и Петербургских, из которых вышло славянофильство и западничество. Этот период можно определить как новый этап подъема национального самосознания русского народа. Данный подъем духа нации мыслился уже не в узких этнических рамках, а в более широком контексте (идея славянофилов о возрождении славян).

Литературно – публицистическая жизнь Москвы переместилась с книжно – журнальных прилавков в устное бытование, и основными формами ее стали литературные кружки, вечера, салоны.83 «Здесь не было ничего особенного. Собирались умные люди, говорили, читали, кто что сочинил нового, обменивались мыслями – кто о чем, без определенной программы, ипили чай».84 Одним из посещаемых русской интеллигенцией мест был салон А.П. Елагиной. «С 30-х годов и до нового царствования, – отмечал К.Д. Кавелин, – дом и салон Авдотьи Петровны Елагиной были одним из наиболее любимых и посещаемых средоточий русских литературных и научных деятелей… В нем преобладало славянофильское направление, но это не мешало постоянно посещать вечера Елагиных людям самых различных воззрений, до тех пор, пока литературные партии не разделились на два неприязненных лагеря – славянофилов и западников, что случилось в половине 40-х годов».85

Зарождение кружка славянофилов относят к зиме 1839 года, когда в ответ на «Философическое письмо» A.C. Хомяков написал эссе «О старом и новом», в котором противопоставил два воззрения на прошлое России. Одно подчеркивающее отрицательные стороны русской истории, а другое доказывающее преимущества древней Руси. И.В. Киреевский в «Ответе A.C. Хомякову» отметил неправомерность такого противопоставления, считая, что оба этих воззрения имеют право быть и получить направление, чтобы действовать благодетельно. В 1839 году К.С. Аксаков написал статью «Об основных началах русской истории». Вскоре присоединился к образовавшемуся кружку Ю.Ф. Самарин. В качестве последователей и единомышленников можно назвать П.В. Киреевского, И.С. Аксакова. А.И. Кошелева, Д.А. Валуева, И.Д. Беляева, А.Ф. Гильфердинга, В.И. Ламанского, Ф.В. Чижова, B.A. Черкасского. Близкими к славянофилам по идейным позициям в 40 – 50-х годах были писатели В.И. Даль, А.Н. Островский, С.Т. Аксаков, Ф.И Тютчев, Н.М. Языков.

Начались дискуссии с западниками, которые ратовали за внедрение западных идеалов на пути развития России и пропагандировали свои взгляды в «Отечественных записках» во главе с Β.Γ. Белинским. «Отечественным запискам» противостоял «Московитянин», сделавшийся эхом славянофильской школы. Как справедливо отметил H.A. Бердяев, «русское национальное самосознание и самосознание всеславянское рождалось у нас в распрях славянофильства и западничества».86 Данные споры в целом имели позитивное значение и способствовали развитию русской философской мысли. Эти разногласия, по мнению Г.В. Флоровского, возникли именно в сфере идеалов: «Не в области общественно-исторического миросозерцания возник раздор; раскол совершился и раньше, и глубже – в сфере идеалов».87

В одной из своих статей A.C. Хомяков описал, каким образом сложились два направления общественной мысли России – славянофильство и западничество: «Испытующий ум обратился строже прежнего на весь быт наш и на все наше просвещение… Так возникли два направления, к которым более или менее принадлежат все пишущие люди. Одно из этих направлений открыто признает за русским народом обязанность самобытного развития и право самотрудного мышления; другое… отстаивает обязанность постоянно ученического отношения нашего к народам Западной Европы..».88

В истории славянофильства выделяют четыре этапа:

Первый этап – (1838 – 1848 годы) – наиболее насыщен в теоретическом и событийном плане. Славянофилы создавали свои учения в беседах и спорах друг с другом, «соборно». «Соборность как общность людей, объединенных верой в православные ценности, гарантирующие духовные ценности личности и истинность познания, свободу каждого и единство всех, для славянофилов фактически воплотилась в их кружке»89 – указывает Т.И. Благова.

В 1844 году славянофильство замкнулось в узком кружке сторонников, разорвав отношения с западниками, с которыми до этого времени они были в хороших отношениях. Эти отношения, по определению А.Д. Сухова, приняли характер «взаимного отталкивания».90 Однако в 1845 – 1846 годах в умах передовых людей обоих станов «совершился поворот и начало возникать предчувствие, что обе партии олицетворяют собой каждая одну из существеннейших необходимостей развития, одно из начал, его образующих. Партии должны были бороться так, как они боролись, на глазах публики, для того именно, чтобы выяснить всю важность содержания, заключающегося в идеях, ими представляемых».91 К 1848 году неудачная война, реформы, новые стремления и интересы в какой-то мере перемешали литературные партии. «Споры, которые в это время возникали иногда между славянофилами и западниками, – указывал К.Д. Кавелин, – касались большею частию не теоретически основанных воззрений, сложившихся еще в 40-х годах, а лишь ближайших применений общих взглядов к различным частным случаям и прочим вопросам».92

Второй период – (1848 – 1855 годы) – период наиболее острой оппозиции славянофилов бюрократическому правительству. И.В. Киреевскому в этот период было отказано в кафедре философского факультета МГУ, запрещен Московский сборник, выпускаемый славянофилами из-за статьи И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России». В 1848 году был арестован Ю.Ф. Самарин за «Письма из Риги». В 1850 году снята со сцены драма К.С. Аксакова «Освобождение Москвы» и задержана публикация его диссертации.

Третий период – (1855 – 1861 годы) – период действенного участия славянофилов в подготовке реформ. К.С. Аксаков обратился с «Запиской о внутреннем состоянии» к царю Александру II с требованием отмены крепостного права, снятия цензурного гнета, введения свободы совести и общественного мнения. В 1856 году славянофилы стали издавать свой журнал «Русская беседа».

Четвертый этап – (1861 – 1875 годы) – кружок распался в результате разногласий относительно роли православия и по польскому вопросу. Славянофильство перестало существовать как особое направление русской общественной мысли. Однако идеи совершенствования российского общества в контексте православных ценностей дали импульс многим последователям, в том числе отмеченным выше. Славянофилы, как и западники не разрешили вопросов русского общества. Попытки охватить жизнь целого народа в одной формулировке и, опираясь на нее, заглянуть вперед, не привели к явному, ощутимому результату. Однако мыслители осветили многие стороны славянского народного характера, быта и истории; они определили русское национальное самосознание как религиозное по духу и цели, а также поставили перед нашим самосознанием основную тему – тему Востока и Запада. Славянофилы поместили Россию в центр мировой цивилизации и пророчили ей великое будущее; они одни из первых задумались об общественном идеале России.

Таким образом, общественные идеалы декабризма содержали в себе европейские стандарты с элементами российской специфики и выражали интересы прозападной части общества. Декабризм побудил славянофилов к формированию национальной идеи, осмыслению общественного идеала России на основе ее самобытности. Исходным пунктом в образовании кружка славянофилов стали прозападные воззрения П.Я. Чаадаева, которым славянофилы противопоставили безусловную любовь к своему отечеству, проявившуюся в поиске внутренних источников прогрессивного пути России. Общественные идеалы славянофильства явились, таким образом, выходом из идеологического кризиса постдекабристского периода.

Идейное течение, получившее название славянофильства, было крайне неоднородно, если проанализировать взгляды его представителей. В его идейном арсенале соседствовали в значительной степени противоречивые мысли и положения, эклектично объединявшиеся в общую концепцию. Так, наряду с твердыми национально-государственными ценностями, основанными на идеях Земского собора 1613 года, славянофилы несли в себе и достаточно сильный заряд европейско-либеральной идеологии.

У истоков славянофильства стоит немалое количество философских, социальных, идеологических и духовно-нравственных концепций, явившихся предпосылкой их учения. Указанные предпосылки являлись результатом закономерного процесса влияния и взаимовлияния западного просвещения на русское. Здесь можно говорить и о влиянии западной философской мысли на всю духовную культуру и просвещение России. М.О. Гершензон очень метко определил людей той эпохи: «воспитан на европейский лад, недоумевает результатами европейской жизни и обращается к русской старине».93

Взаимосвязь русской и западной философии XIX века уходит своими корнями во времена реформ Петра I, когда в Россию устремились потоки западноевропейской и особенно Германской культуры. Философские положения, усваиваясь Россией, постепенно становились неотъемлемыми ее элементами. Надо отметить, что данный процесс был достаточно сложен и неоднозначен: с одной стороны, он сопровождался протестами против западного просвещения, а с другой, защитой его сторонников.

Конец ознакомительного фрагмента.