Общая теория юридической ответственности. Глава III. Основания юридической ответственности (Д. А. Липинский, 2007)

Нормы права, предусматривающие юридическую ответственность

Юридическая ответственность немыслима без правовой нормы, так как объем и мера юридической ответственности предусмотрены нормой права, которая служит ее основой. Норму права определяют как «исходный элемент», «первичную клеточку права».[432] При этом право представляет собой целостное системное образование. Норма права является частью целого, в «то же время каждая из норм не может изображаться в качестве "права в миниатюре", полного, исчерпывающего выражения всех его качеств и характеристик».[433] Признаки правовой нормы были подробно исследованы в отечественной юридической литературе еще в 60–70-е годы прошлого столетия, а особо следует отметить вклад ученых саратовской школы права в разработку проблем норм права.[434]

Исследователи выделяют такие признаки правовой нормы, как государственно-волевой характер, государственная обязательность, формальная определенность, общий характер, общеобязательность, представительно-обязывающий характер, нормативность.[435] Распространено понимание нормы права как правила поведения, устанавливаемого и обеспечиваемого принудительной силой государства. Так, М. И. Байтин пишет: «Норма права – это исходящее от государства и им охраняемое общеобязательное, формально-определенное предписание, выраженное в виде правила поведения или отправного установления и являющееся государственным регулятором общественных отношений».[436] В. К. Бабаев и В. М. Баранов характеризуют норму права более широко, с учетом наличия у нее различных разновидностей, определяя ее как содержащееся в нормативно-правовом акте общеобязательное, формально-определенное, структурно организованное установление государством меры должного, возможного, поощряемого, рекомендуемого либо запрещаемого варианта деятельности субъектов социальной действительности путем установления субъективных прав и юридических обязанностей.[437]

С. С. Алексеев называет наиболее типичные и существенные признаки нормы права: во-первых, норма права исходит от государства. Это не просто правило поведения, а правило поведения, обладающее «авторитарностью», выступающее в качестве предписания, явления; во-вторых, норма права охраняется принудительной силой государства; в-третьих, норма права – это общеобязательное правило поведения. Юридическая норма представляет собой не просто правило поведения общего характера, а общеобязательное правило, в-четвертых, норма права предоставляет участникам общественных отношений субъективные права и возлагает на них субъективные юридические обязанности.[438]

Отграничивая нормы права от иных социальных норм, П. Е. Недбайло отмечает: «Норма права в отличие от других социальных норм является строго определенным правилом, установленным или санкционированным государством, правилом, выражающим обусловленную объективными закономерностями социализма государственную волю, обеспеченную государственными и общественными средствами в целях регулирования наиболее существенных отношений путем официального их закрепления в форме определенных прав и обязанностей участников этих отношений».[439]

Некоторые ученые разграничивают правовые нормы и юридические нормы, считая, что позитивное право выступает как система норм, связанная с государством, официально им оформленная и обеспеченная силой государственного принуждения. Правовая норма понимается как мера свободы и ответственности индивидов в поведении. Юридическая норма выступает как авторитетно установленное правило (веление), обладающее рядом признаков, прежде всего формальной определенностью, общеобязательностью, оно защищено от нарушений принуждением и гарантировано государством. Правовая норма более абстрактна, для нее не характерна формальная определенность поведенческого варианта, она воплощается в общественном сознании либо (в меньшей степени) в поведенческом процессе.[440]

Разграничение правовых и юридических норм связано с известной дискуссией о «широком» и «узком» понимании права, которая в последние годы зашла в тупик. Нам импонирует определение правовой нормы как меры свободы и ответственности личности и государства, но при разграничении правовых и юридических норм получается, что юридические нормы не являются мерой свободы и ответственности, а правовые теряют свои типичные свойства и превращаются в некое аморфное явление. Прежде всего, «право – это система общеобязательных, формально-определенных норм, которые выражают государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер: издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью государственного принуждения; являются властно-официальным регулятором общественных отношений».[441] Как отмечает М. И. Байтин, «сторонники широкого правопонимания не смогли сформулировать сколько-нибудь приемлемое в научно-практическом отношении, другими словами, «работающее» общее определение права».[442] Таким образом, разграничение правовых и юридических норм лишено научно-практического значения и ведет к растворению правовых норм в системе иных социальных правил поведения.[443]

Схожие предложения имеются и в работах, затрагивающих теорию юридической ответственности. Например, Н. В. Витрук пишет: «Юридическая ответственность – это ответственность на основе законов государства, в соответствии с законами государства. Правовая ответственность лежит в основе юридической ответственности, она определяет цели и принципы юридической ответственности. Правовая ответственность наиболее тесно связана со справедливостью… Как правило, правовая ответственность находит адекватное выражение прежде всего в нормах Конституции, а они, в свою очередь, получают конкретизацию и развитие в нормах текущего (отраслевого) законодательства».[444] Как «правовую ответственность», так и юридическую необходимо выводить и определять прежде всего из норм, ее предусматривающих, в противном случае произойдет нивелирование ответственности и «вымывание» из нее юридического содержания.

Нормы, предусматривающие юридическую ответственность, содержатся в действующих нормативно-правовых актах, а в совокупности образуют межотраслевой функциональный охранительно-регулятивный институт юридической ответственности. Б. Т. Базылев отмечает, что «нормы уголовной, гражданской, административной, дисциплинарной, семейно-правовой и других видов ответственности составляют структурные подразделения общего института юридической ответственности, его субинституты. Они, в свою очередь, подразделяются на подинституты (подвиды) юридической ответственности».[445] Первичным элементом в институте юридической ответственности будет выступать норма юридической ответственности, которая обладает всеми признаками правовой нормы. Во-первых, это общеобязательное правило поведения. Во-вторых, она закреплена в нормативно-правовом акте (формально-определенное). В-третьих, она обеспечивается государственным убеждением, принуждением или поощрением. В-четвертых, ее одобряет и гарантирует государство. В-пятых, за ее нарушение которого применяются меры юридической ответственности. В-шестых, за ее исполнение или «сверхисполнение» применяются меры позитивной ответственности. В-седьмых, в санкции такой нормы закреплены меры юридической ответственности, а не иные меры государственного принуждения.

Функциональное предназначение норм юридической ответственности заключается в регулировании отношений, возникающих как до, так и после совершения правонарушения. Однако Б. Т. Базылев полагает, что нормы института юридической ответственности регулируют те отношения, которые возникают в результате совершения правонарушений.[446] Такие нормы содержат и разрешенный, и запрещенный вариант поведения и рассчитаны прежде всего на соблюдение, осуществляемое как в рамках общих, так и в рамках конкретных правоотношений. В силу чего они оказывают воздействие и на отношения, не являющиеся конфликтными, а обеспечение нормального функционирования неконфликтных отношений – основное назначение нормы юридической ответственности. Охранительными такие нормы можно назвать только в том смысле, что они охраняют общественные отношения от нарушения, но сложно представить себе охрану, которая бы не предполагала регулирования общественных отношений.[447]

Признак нормы юридической ответственности, заключающийся в наличии санкции, предусматривающей меры ответственности, особенно выделяет их среди других разновидностей правовых норм. В таких санкциях закреплено государственное осуждение и государственное принуждение правонарушителя, которое сужает правовой статус последнего.

Однако не все ученые согласны с тем, что в санкции правовой нормы фиксируются различные меры государственного принуждения, неоднородные по своему содержанию. Некоторые ученые полагают, что в санкциях правовых норм закреплены исключительно меры юридической ответственности. Например, М. И. Байтин пишет: «Санкция – структурный элемент, предусматривающий последствия нарушения правовой нормы, определяющий вид и меру юридической ответственности для нарушителя ее предписаний».[448] Иных позиций придерживаются другие ученые. По мнению П. С. Элькинд, необходимым условием уголовно-процессуального принуждения является санкция в качестве структурного элемента правовой нормы, предусматривающего форму и пределы государственного воздействия за отказ от добровольного выполнения уголовно-процессуальных требований или за лишение субъекта возможности использования дозволений.[449] В. И. Гойман пишет: «Санкцию понимают как ту часть правовой нормы, в которой указываются последствия выполнения или невыполнения самого правила поведения (диспозиции нормы)».[450] А. А. Бессонов отмечает, что «санкция процессуальной нормы представляет собой указание на неблагоприятные последствия, наступающие в случае невыполнения правила, предусмотренного процессуальной нормой. Специфика санкций в данном случае выражается в наступлении таких последствий, как отмена правоприменительного акта, принятого с нарушением процессуальных норм, и т. д.».[451] По нашему мнению, отмена правоприменительного акта не выступает мерой юридической ответственности. Не любая санкция правовой нормы содержит вид и меру юридической ответственности. В санкциях правовых норм могут быть закреплены и иные меры государственного принуждения, которые по своей юридической природе не являются мерами юридической ответственности. Например, в санкции правовой нормы могут быть закреплены меры защиты.[452] В санкциях, закрепляющих меры юридической ответственности, определены неблагоприятные последствия, изменяющие правовой статус правонарушителя, ведущие к появлению новых обязанностей, которых не существовало до нарушения диспозиции правовой нормы. Санкции закрепляют не саму юридическую ответственность, а только ее меры. Закрепление юридической ответственности в целом происходит на уровне правовой нормы в единстве всех трех элементов (гипотезы, диспозиции и санкции).

Еще раз подчеркнем, что определение мер юридической ответственности в санкции правовой нормы – это тот существенный признак, который отличает норму юридической ответственности от других разновидностей правовых норм. Применение многих мер государственного принуждения не влечет последствий, которые можно охарактеризовать как юридическую ответственность. Например, в ст. 12 ГК РФ перечисляются возможные гражданско-правовые способы защиты, не все из которых можно отнести к закрепляющим меры юридической ответственности. Признание права, восстановление положения, существовавшего до нарушения права, пресечение действий, нарушающих право, признание сделки недействительной, признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления и т. д. не являются санкциями, закрепляющими юридическую ответственность. Аналогичные меры существуют и в других отраслях права.

Другой отличительной чертой санкций, закрепляющих меры юридической ответственности, выступает наличие у них карательной функции.[453] Основная цель и функция мер защиты – восстановление нарушенного права.[454] Наличие карательной функции – это специфический признак, отличающий санкции, закрепляющие меры юридической ответственности, от мер защиты. Данную проблему наиболее детально исследовали В. М. Ведяхин, Т. Б. Шубина, А. А. Левков. В частности, А. А. Левков отмечает, что «меры защиты – это правовые средства, не относящиеся к мерам юридической ответственности и мерам безопасности, установленные в законодательстве и направленные на восстановление права, обеспечение его исполнения, на предупреждение и пресечение правонарушения».[455] Санкции правовых норм могут включать в себя меры защиты, меры юридической ответственности и меры безопасности. Все указанные элементы охватываются единым понятием «защита права».

Понятие о нормах юридической ответственности неразрывно связано с вопросом об их структуре. В юридической литературе в структуре норм выделяют три элемента: гипотезу, диспозицию и санкцию. Гипотеза содержит условия, при наличии которых действует правовая норма. В диспозиции, «сердцевине», указывается само правило поведения, которого должны придерживаться участники правоотношений. Санкция определяет возможные неблагоприятные последствия, возникающие вследствие нарушения диспозиции нормы, предусматривающей юридическую ответственность. Существуют и другие научные точки зрения относительно структуры нормы-правила поведения. Б. Т. Базылев пишет, что «нормы ответственности существуют почти во всех отраслях права, образуя отраслевые институты ответственности. Они реализуют одну из охранительных функций права, представляя собой по структуре сочетание гипотезы, описывающей правонарушение, и санкции, определяющей вид и пределы штрафного карательного воздействия в отношении правонарушителя».[456] По мнению Г. О. Петровой, нормы уголовного права включают четыре элемента: гипотезу; субъектов уголовно-правовых отношений; диспозицию; санкцию.[457] С. С. Алексеев полагает, что норма-предписание состоит из гипотезы и диспозиции или санкции.[458] В регулятивных нормах диспозиция образует само содержание правила поведения, а в охранительных нормах рассматриваемая часть носит название санкции. Она указывает на государственно-принудительные меры, применяемые к правонарушителю.[459]

По нашему мнению, выглядят несостоятельными попытки конструировать двучленную или четырехчленную правовую норму – правило поведения. Так, включение в структуру правовой нормы в качестве отдельного элемента субъектов общественных отношений «разбивает» гипотезу надвое. Предположение Б. Т. Базылева о том, что охранительные нормы (а в особенности нормы уголовного права) состоят из гипотезы и санкции, противоречит уголовно-правовому принципу «нет преступления без указания на то в уголовном законе». Получается, что виновное лицо нарушает диспозицию, содержащуюся не в уголовном законе, а в ином нормативно-правовом акте. Специфика норм юридической ответственности заключается не в том, что у них отсутствует гипотеза или диспозиция, а в особенностях их выражения в тексте нормативно-правового акта.[460]

Вместе с тем надо иметь в виду, что трехэлементная структура свойственна не всем нормам права; например, нормам-принципам, нормам-дефинициям она не свойственна. В. К. Бабаев отмечает, что «нет смысла искать в отправных (учредительных) нормах гипотезу, диспозицию или санкцию. Они имеют иные структурные элементы».[461] Подобным нормам присуще «общее свойство – они законодательно закрепляют (учреждают) какое-либо правовое положение материального или процессуального характера. Делается это либо путем его словесного обозначения, либо путем полного определения (дефиниции). Эти признаки правового понятия, явления, принципа общественно-политической ситуации выступают в качестве структурных элементов отправной (учредительной) юридической нормы».[462] «Нормы права, в отличие от всех других типов нормативно-правовых предписаний, рассчитаны на непосредственную реализацию, участвуя тем самым в осуществлении регулятивной и охранительной функций права. Это позволяет говорить о правовых нормах как об основной части права. Правовые декларации, принципы и дефиниции образуют нормативно-вспомогательную часть права, так как реализуются опосредованно, обеспечивая процесс нормального функционирования правовых норм».[463]

М. С. Поройко в структуре обязывающих и управомочивающих норм уголовного права определяет только гипотезу и диспозицию, так как обязывающие нормы обращены к правоохранительным органам и возлагают на них обязанность выполнить определенные действия в случае совершения преступления.[464] За абстрактными понятиями «правоохранительные органы», «суд», «следователь» скрываются вполне конкретные должностные лица, и в случае несоблюдения указанных обязанностей они будут нести уголовную ответственность за превышение должностных полномочий, злоупотребление должностными полномочиями и т. д. Как видим, санкция обнаруживается и у подобного рода норм. М. С. Поройко в своих рассуждениях допускает типичную ошибку, связанную с соотношением элементов логической структуры нормы права и способов их выражения в законодательстве. Сложно согласиться и с тем, что обязывающие нормы обращены исключительно к правоохранительным органам. Ряд норм уголовного права содержит позитивные обязывания, т. е. предписывает физическим лицам совершить определенные действия (оказать помощь больному, не оставить в опасности и т. д.), а само деление норм на обязывающие и запрещающие носит условный характер, поскольку любой запрет есть одновременно и обязанность действовать правомерным образом, т. е. обязанность не совершать определенные в уголовно-правовой норме действия. Это относится и к управомочивающим нормам, предоставляющим физическим лицам право на необходимую оборону, причинение вреда при задержании преступника, причинение вреда в состоянии крайней необходимости. Так, лицо не только наделяется правом на необходимую оборону, но и обязано не превышать ее пределы, иначе к нему будет применена санкция уголовно-правовой нормы, предусматривающая ответственность за превышение пределов необходимой обороны.[465]

Нормы юридической ответственности обладают классической трехэлементной структурой, т. е. состоят из гипотезы, диспозиции и санкции. По своему содержанию они включают правило-предписание, очерчивающее границы возможного и должного поведения. Они содержат масштаб, образец, эталон поведения людей, их коллективов, должностных лиц и государства. В них, как и в других правовых нормах, выражается формальная определенность права, закрепляется в установленных формах государственная воля. Нормы юридической ответственности благодаря формальной определенности обладают способностью точно закрепить государственную волю, выразить ее в системе субъективных прав и обязанностей, четко очертить границы поведения. Содержанием нормы юридической ответственности выступает не текст статьи закона, а требуемое от адресатов нормы правило поведения.

Норма юридической ответственности регулирует поведение не отдельно взятого субъекта, а взаимодействие субъектов общественных отношений. Регулирование этого взаимодействия может осуществляться как по вертикали, так и по горизонтали, т. е. между государством и физическими лицами и между физическими лицами. Т. В. Кленова отмечает, что получила распространение концепция «двуединой уголовно-правовой нормы», в соответствии с которой в трехчленной структуре (гипотеза, диспозиция и санкция) объединяются две нормы права – регулирующая, адресованная гражданам, и охранительная, имеющая адресатом судебно-следственные органы. В соответствии с данной концепцией содержание нормы определяется в зависимости от точки ее приложения.[466] В норме объединяются «не две нормы», а различные функции, которыми она обладает. Норма юридической ответственности едина, но обладает охранительной и регулятивной функциями, которые могут осуществляться одновременно, регулируя и охраняя общественные отношения. Нормы права образуются как регулятивными, так и охранительными предписаниями, т. е. нельзя разорвать связь между этими предписаниями, не разрушив единства регулирующего воздействия государства на общественные отношения.[467]

Содержание правовой нормы составляет определенное правило. Его обязательной чертой является представительно-обязывающий характер. В правовой норме заключена модель не столько индивидуального акта, сколько взаимодействия субъектов.[468] Государство, возлагая на граждан обязанности по совершению правомерных действий, одновременно само является участником правоотношений. Обязанности государства в лице компетентных органов предусмотрены нормой ответственности и заключаются в создании гарантий, одобрении и поощрении правомерных действий. Компетентные органы обязаны не привлекать субъекта к ответственности в случае совершения им правомерных действий, а в случае совершения субъектом правонарушения у них появляется обязанность привлечь его к юридической ответственности, в чем и проявляется один из аспектов взаимодействия субъектов общественных отношений, которое предусмотрено нормой юридической ответственности. В нормах юридической ответственности закрепляются не только обязанности, но и права субъектов отношений юридической ответственности, моделируется состояние как добровольной, так и государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности, а какое именно состояние разовьется, зависит уже от действий субъектов общественных отношений.

В теории права распространенной является классификация правовых норм в зависимости от особенностей выражения их структурных элементов на управомочивающие, обязывающие и запрещающие.[469] Обязывающие и запрещающие нормы – типичные разновидности норм юридической ответственности. Запрет в системе способов законодательного определения уголовной, административной, финансовой и других видов ответственности имеет доминирующее значение. Однако в таких нормах не только описывается правонарушение, но и формулируется правило правомерного поведения. Основным адресатом нормы названного вида являются именно граждане, поскольку в их правомерном поведении изначально заинтересовано государство, так как абстрактной возможностью асоциального поведения, наносящего существенный вред общественным отношениям, вызывается к жизни система правовых запретов. Немалая роль принадлежит и обязывающим нормам.

Подразделение норм на обязывающие и запрещающие носит достаточно условный характер. Каждая из указанных разновидностей норм юридической ответственности по-своему формулирует обязанности. Нельзя говорить о том, что запрещающая норма не предусматривает обязанностей. Обязанность заключается в соблюдении запрета, в несовершении запрещенных действий. «Запрещение определенного действия эквивалентно обязанности несовершения этого действия»,[470] – отмечает А. В. Малько.

Распространенной является классификация правовых норм в зависимости от их отраслевой принадлежности. Согласно ей нормы права подразделяются на уголовно-правовые, гражданско-правовые, конституционные, трудовые, уголовно-исполнительные, административные, уголовно-процессуальные, гражданско-процессуальные, финансово-правовые и т. д. В связи с этим возникают вопросы: в любой ли отрасли права существуют нормы ответственности? В любой ли отрасли права в качестве структурного образования имеется самостоятельный институт юридической ответственности? Данная проблема тесно связана с вопросами о системе права и системе юридической ответственности, которые специально будут рассмотрены в других главах и параграфах работы. Сейчас мы только отметим, что по своей отраслевой принадлежности нормы юридической ответственности могут быть конституционными, уголовными, гражданско-правовыми, финансовыми, трудовыми (так как трудовое право предусматривает два вида ответственности: материальную и дисциплинарную), уголовно-исполнительными, уголовно-процессуальными, гражданско-процессуальными, административными.

В некоторых отраслях права нормы, предусматривающие юридическую ответственность, как таковые отсутствуют, например в семейном праве, экологическом праве. Это означает, что в санкциях норм указанных отраслей сформулированы меры защиты и диспозиция правовой нормы охраняется от нарушения именно мерами защиты (как, например, в семейном праве) либо предписания, сформулированные в нормах экологического и семейного права, охраняются от нарушения дополнительно нормами, содержащимися в других отраслях права.[471] Ярким примером тому выступает экологическое право, которое в связи с принятием нового КоАП РФ фактически лишилось собственного института юридической ответственности, так как многочисленные нормы, содержащиеся в различных нормативно-правовых актах экологического характера, были исключены из них и систематизированы в специальной главе Кодекса об административных правонарушениях.[472]

В систему права помимо норм-правил поведения включают нормы, таковыми не являющиеся. К последним относятся законодательные положения констатирующего и описательного характера: нормы-принципы, нормы-дефиниции, нормы-задачи, нормы-цели, которые называют «иными нормативными обобщениями», «нетипичными нормативными предписаниями», «законоположениями», «правоположениями». Нормы юридической ответственности взаимосвязаны с нормами, не являющимися правилами поведения. Нормы-принципы, нормы-цели и т. п. оказывают не прямое, а опосредованное воздействие на регулирование отношений. Они предопределяют содержание правовых норм – правил поведения, декларируют ответственность, предопределяют деятельность законодателя и правоприменителя, оказывая воздействие на общественные отношения на несколько ином уровне.[473]

Последнее десятилетие ознаменовалось детальным исследованием поощрительных норм права.[474] Правовое поощрение связано с заслуженным поведением. В поощрительной норме содержится призыв совершить желательное для общества и государства действие. Меры поощрения юридически одобряют позитивные действия, выступая формой награждения со стороны общества и государства добровольного заслуженного поведения.[475] Можно ли отнести поощрительные нормы к нормам, предусматривающим юридическую ответственность? Мы рассматриваем юридическую ответственность в широком смысле, принимая во внимание позитивный и негативный аспекты ее реализации. Поощрительная норма предусматривает меру юридической ответственности, но ответственности добровольной, выступающей противовесом наказанию и взысканию. В ней описан только разрешенный и одобряемый вариант поведения субъекта общественного отношения. Во-первых, поощрение является мерой добровольной юридической ответственности, во-вторых, законодательное установление мер поощрения является нормативным закреплением добровольной юридической ответственности, а применение мер поощрения выступает реализацией добровольной юридической ответственности. В мерах поощрения добровольная форма реализации юридической ответственности объективируется, как объективируется в мерах наказания государственно-принудительная форма реализации ответственности. В поощрительной норме заложен вариант ответственного, свободного и правомерного поведения. Поощрительную норму можно отнести к разновидности норм юридической ответственности, но ответственности, носящей исключительно позитивный характер.

Итак, норма юридической ответственности – это закрепленное в нормативно-правовом акте, исходящее от государства общеобязательное формально-определенное правило поведения, устанавливающее меру должного и ответственного поведения, за соблюдение которого следует одобрение или поощрение, а за нарушение применяются меры государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности. В санкции нормы юридической ответственности закрепляются меры юридической ответственности, а не иные меры государственного принуждения. Именно этот признак выступает в качестве основного, выделяющего нормы юридической ответственности среди других разновидностей правовых норм – правил поведения и законоположений.

По своей логической структуре норма юридической ответственности состоит из гипотезы, диспозиции и санкции. По своему содержанию норма юридической ответственности определяет правило поведения. По функциональному назначению она выполняет регулятивную, охранительную, превентивную, восстановительную и воспитательную функции. В норме юридической ответственности закреплено состояние добровольной и государственно-принудительной форм реализации юридической ответственности.

Юридические факты, влекущие возникновение добровольной формы реализации юридической ответственности

В юридической литературе возникновение добровольной формы реализации юридической ответственности связывают с фактом вступления нормативно-правового акта в законную силу. В большинстве случаев добровольная ответственность реализуется в общерегулятивных правоотношениях, а основание ее возникновения связано с основаниями возникновения общерегулятивных правоотношений. Следовательно, проблема оснований возникновения общерегулятивных правоотношений является одновременно и проблемой возникновения добровольной формы реализации юридической ответственности.

Н. И. Матузов, рассматривая основания возникновения общерегулятивных правоотношений, отмечает: «Эти правоотношения возникают, как принято говорить, "непосредственно из закона", т. е. роль юридического факта в данном случае играет сам закон, его издание. Вместе с тем это именно правоотношения, а не просто фактические отношения, поскольку налицо урегулированность последних правом, их субъекты юридически сопряжены, просматривается достаточно четкая корреляция между правами и обязанностями. Словом, они имеют правовую природу».[476] Сам факт вступления закона в силу порождает у лиц, на которых он распространяет свое действие, соответствующие права и обязанности. Последние и составляют главную суть правоотношений, именуемых общими.[477] Иной позиции придерживается В. Б. Исаков. По его мнению, возникновение значительного числа общерегулятивных правоотношений связано не только с существованием субъекта, но и с иными фактами (фактическим составом). Например, для возникновения права на труд, образование, материальное обеспечение в старости, необходимо достижение определенного возраста.[478] В. О. Лучин отмечает, что «основанием возникновения общих конституционных правоотношений служит появление соответствующего субъекта, его конституирование, особое юридическое состояние, в котором он находится».[479]

Необходимо несколько изменить саму постановку вопроса. Важно отметить, с какого момента субъект становится участником общерегулятивных правоотношений. Закон уже рассчитан на существование неопределенного круга субъектов, подпадающих под его действие. Другие субъекты права, которые на момент вступления в законную силу нормативно-правового акта по тем или иным причинам не являлись участниками общерегулятивных правоотношений, становятся их участниками в связи с наступлением самых разнообразных юридических фактов. Это могут быть юридические факты-события – относительные или абсолютные. Скажем, по достижении возраста четырнадцати лет субъект становится участником общерегулятивных уголовно-правовых отношений, а с 16 лет он начинает участвовать в регулятивных правоотношениях как уголовной, так и административной ответственности. Достижение определенного возраста является в данном случае абсолютным событием, которое включает субъекта в круг регулируемых уголовной ответственностью отношений.

Для возникновения общерегулятивных правоотношений имеют значение юридические факты состояния. Типичный пример – состояние гражданства.[480] Следует отметить двойственную природу последнего. С одной стороны, гражданство является фактом-состоянием, а с другой – правоотношением. Термин «факт-правоотношение» может создать впечатление, что юридическим фактом служит все правоотношение в целом. На самом деле это не так. Факт-правоотношение отражает правовую связь в обобщенном виде. Поэтому юридическое значение имеет, как правило, сам факт существования (или отсутствия) того или иного правоотношения.[481] Факты-правоотношения, в свою очередь, выступают основаниями возникновения конкретных регулятивных правоотношений ответственности.

Достижение определенного возраста, характеризующего правосубъектность, полностью соответствует сути юридического факта-события, не зависящего от воли лица. Общерегулятивные правоотношения не являются строго индивидуализированными, но и основанием их возникновения выступает особый юридический факт. Поэтому иногда основания возникновения общерегулятивного правоотношения не укладываются в общую теорию юридических фактов.[482]

Волевые действия участников общественных отношений могут включать субъекта в систему общерегулятивных правоотношений, например – акты (действия) государственных органов, направленные на прием в гражданство РФ, и действия физических лиц, направленные на приобретение гражданства. В данном случае основанием возникновения общерегулятивного правоотношения является сложный фактический состав, завершающим элементом которого становится акт приема лица в гражданство РФ.[483] Таким образом, основанием включения субъекта в общерегулятивные правоотношения могут быть не только обособленные юридические факты, но и сложные юридические составы.

Спорным является вопрос о формальной основе общерегулятивных правоотношений, т. е. о том, вступление в законную силу каких нормативно-правовых актов может порождать возникновение общерегулятивных правоотношений. Специалисты в области конституционного права единодушно признают, что общерегулятивные правоотношения возникают на основе норм Конституции РФ.[484] С ними дискутируют ученые-цивилисты, привыкшие иметь дело скорее с конкретными правоотношениями, возникающими в силу заключения различного рода сделок;[485] не согласен с их позицией и С. Ф. Кечекьян, который отмечает, что «юридический факт не может отождествляться с источником права, служащим основанием возникновения норм права».[486] Мы не отождествляем юридический факт с законом или иным нормативно-правовым актом и считаем, что в качестве основания возникновения общерегулятивного правоотношения ответственности выступает не закон, а факт его вступления в силу.

Многие положения ГК РФ подчеркивают существование общерегулятивных гражданско-правовых отношений, участником которых является любой субъект, обладающий свойством деликтоспособности. Статья 10 ГК РФ гласит: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». В ст. 209 ГК РФ указывается, что «владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами в той мере, в какой их оборот допускается законом, осуществляются их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов других лиц». Из положений ст. 1064 ГК РФ (общие основания ответственности за причинение вреда) следует, что субъекты должны бережно относиться к имуществу других лиц. На участников гражданско-правовых отношений распространяется общее требование о разумности и добросовестности.[487] Таким образом, требования, вытекающие из этих норм, составляют формальную основу функционирования общерегулятивных гражданско-правовых отношений. Для включения субъекта в общерегулятивные гражданские правоотношения достаточно одного события – достижения им соответствующего возраста.[488]

В теории уголовного права распространено мнение, что для возникновения общерегулятивных уголовно-правовых отношений достаточно вступления в силу нормативно-правового акта (уголовного закона). Таким образом, предполагается, что роль юридического факта здесь выполняет событие вступления в силу уголовного закона.[489] Иной позиции придерживается Н. М. Кропачев, который считает, что «возникновение регулятивных уголовно-правовых отношений основано на уголовном законе, но не происходит непосредственно в момент его вступления в силу. Необходимо различать действие уголовного закона во времени и реализацию закона в правоотношении… Непосредственным основанием возникновения уголовно-правовых отношений могут выступать только юридические факты, конкретные жизненные ситуации, предусмотренные гипотезой правовой нормы».[490]

Сторонники различных позиций могли бы найти компромиссный вариант. Общерегулятивные правоотношения, основанные на общих запретах, таких, как «не убей», «не укради», «не изнасилуй», «не уничтожай чужого имущества» и т. п., возникают в силу прямого указания закона, а субъект оказывается включен в эти правоотношения с момента вступления нормативно-правового акта в законную силу. Возникновение других уголовно-правовых отношений, которые основаны не на общих запретах, обусловлено конкретными юридическими фактами. Но тогда возникает вопрос: а являются ли эти правоотношения общерегулятивными? Они являются относительно определенными или конкретными. Скажем, обязанности, вытекающие из ст. 185, 186 УК РФ (не превышать служебных полномочий, не злоупотреблять служебными полномочиями), распространяются только на должностных лиц. Субъект становится участником этих правоотношений с момента обретения им статуса должностного лица. Большинство юридических фактов, влияющих на возникновение общерегулятивных, относительных или конкретных правоотношений уголовной ответственности, так или иначе связаны с признаками, характеризующими правосубъектность. Наступление конкретных юридических фактов дополняет или изменяет признаки, характеризующие правосубъектность.[491]

Еще раз отметим, что для возникновения конкретного правоотношения необходима соответствующая предпосылка. «Все индивидуализированные правовые связи в конечном счете имеют источником своего регулирования конституционные нормы государства».[492] В качестве таковой выступает юридический факт-правоотношение. Наличие общерегулятивного правоотношения является необходимой основой возникновения конкретного регулятивного правоотношения.

Правопрекращающие факты – это по большей части акты реализации субъективных прав и обязанностей, акты, при помощи которых правовое регулирование достигает своих целей.[493] В связи с этим возникает вопрос о моменте прекращения общерегулятивных правоотношений. Н. И. Матузов отмечает, что общерегулятивные правоотношения, складывающиеся между государством и налогоплательщиком, наиболее стабильные и постоянные (длящиеся).[494] В другой работе он пишет, что «конституционные нормы при их прямом действии могут порождать как общие, так и конкретные правоотношения. Первые возникают с момента вступления в силу указанных норм и существуют постоянно (как правоотношения состояния)».[495] Это действительно так: трудно представить себе государство, в котором отношения по сбору налогов носили бы временный, а не постоянный характер. Подобные отношения будут существовать ровно столько, сколько существует само государство. Признаки, характеризующие правосубъектность лица, не являются неизменными и влияют на участие субъекта в общерегулятивных правоотношениях. Например, факт-событие достижения пенсионного возраста (при условии, что субъект прекратил трудовую деятельность) исключает его из общерегулятивных правоотношений по уплате налогов. Общерегулятивные правоотношения являются постоянными, но является ли субъект включенным в эти отношения или выбывает из них, зависит от конкретных юридических фактов.[496] Если же абстрагироваться от вопроса, когда тот или иной субъект становится участником общерегулятивных правоотношений, то следует согласиться с Н. И. Матузовым в том, что «их длительность равна длительности действия самого закона».[497]

Субъектами общерегулятивных правоотношений выступают не только физические лица, но и организации. Обязанность всех юридических лиц соблюдать предписания правовых норм закреплена в Конституции РФ. Факт принятия Конституции делает всех юридических лиц участниками общерегулятивных правоотношений. Это относится ко всем юридическим лицам, которые существовали до момента принятия Конституции. Согласно Федеральному закону от 8 августа 2001 г. «О государственной регистрации юридических лиц»[498] юридическое лицо считается образовавшимся с момента его государственной регистрации. Таким образом, факт государственной регистрации включает юридическое лицо в общерегулятивные правоотношения. Факт государственной регистрации служит завершающим элементом в сложном фактическом составе. Ведь государственной регистрации предшествуют правомерные действия лиц, желающих зарегистрировать юридическое лицо. Соответственно, решение о ликвидации юридического лица (добровольной или принудительной) становится уже тем фактом, который исключает юридическое лицо из общерегулятивных правоотношений. Но и в этом случае имеет место не простой юридический факт, а сложный фактический состав, поскольку решению о ликвидации должен предшествовать ряд действий, которые предусмотрены в действующем законодательстве.

Определенные события могут порождать и прекращать не только общие конституционные, но и конкретные правоотношения. Среди таких событий можно отметить рождение (ст. 17, ч. 2) или смерть физического лица (ст. 35, ч. 4), достижение лицом установленного возраста (ст. 60; ст. 81, ч. 2; ст. 97, ч. 1), наступление или истечение определенного срока (ст. 81, ч. 2 и 3; ст. 99, ч. 4); стойкую неспособность Президента РФ (ст. 92, ч. 2).[499]

Ряд уголовно-правовых обязанностей реализуется в конкретных регулятивных правоотношениях, и их возникновение связано с конкретными жизненными событиями.[500] Обязанность оказать помощь у капитана судна возникает в случае конкретного происшествия (ст. 270 УК). Обязанность по воспитанию возникает в случае рождения ребенка (ст. 156 УК). В ряде случаев основанием возникновения правоотношения становятся акты государственных органов. Например, уголовно-правовая обязанность уплачивать средства на содержание несовершеннолетних детей или нетрудоспособных родителей появляется по решению суда (ст. 157 УК). Особое значение юридические факты имеют для возникновения воздействия от норм, предусматривающих специальные правила поведения. Для приведенных выше примеров характерно то обстоятельство, что возникновение уголовно-правовых обязанностей основано на обязанностях, предусмотренных в иных нормативно-правовых актах. Однако это не умаляет их значения в механизме правового регулирования общественных отношений. Уголовно-правовые обязанности включены в систему обязанностей, предусмотренных иными отраслями права.

В качестве основания возникновения некоторых разновидностей регулятивных уголовных правоотношений выступают разнородные юридические составы. Например, можно рассмотреть ст. 265 УК РФ, которая устанавливает ответственность за неоказание капитаном судна помощи терпящим бедствие. Субъектом данного преступления может быть только капитан судна, на которого возложены соответствующие обязанности. Абстрактно данная обязанность появляется у лица с момента его назначения на должность капитана, т. е. необходим юридический факт нахождения лица в соответствующих трудовых отношениях. На данном этапе происходит развитие фактического состава, которое начинается с момента появления первого факта, предусмотренного его моделью. Реализована эта обязанность должна быть в случае наступления события – факта бедствия, которое терпит другое судно. Таким образом, для возникновения регулятивного правоотношения необходимы юридические факты, предусмотренные нормами трудового права, международного права, и юридический факт, предусмотренный нормой уголовного права. Накопление всех необходимых фактов вызывает правовое последствие – возникновение регулятивных правовых отношений ответственности.[501]

Своими особенностями обладают юридические факты, влекущие возникновение поощрительного правоотношения ответственности, которое напрямую связано с правомерными действиями, направленными на достижение правового результата – поощрения. «Основанием возникновения поощрительных правоотношений являются специально поощряемые правомерные действия, за которые предусматриваются меры морального или материального стимулирования».[502] «Заслуга – фактическое юридическое основание государственного поощрения».[503] Поощрительное правоотношение, возникающее на основании юридического факта, носит строго индивидуализированный характер. Динамика этого правоотношения связана не только с фактом заслуженного поведения, но и с актом применения права, который выносит компетентный орган. Таким образом, акт применения права здесь выполняет двоякую роль. С одной стороны, он выступает в качестве юридического факта, а с другой – является самостоятельным звеном механизма правового регулирования. Факт заслуженного поведения и акт применения права играют роль фактов, превращающих общерегулятивные правоотношения в конкретные. Ю. С. Решетов отмечает, что в процессе своего развития общерегулятивные правоотношения могут подвергаться индивидуально-правовому регулированию. В данном случае индивидуально-правовой акт может привести к переходу общерегулятивного правоотношения в разряд конкретных. Подобные индивидуально-правовые акты рассматриваются как юридические факты.[504] На наш взгляд, в поощрительном правоотношении акт применения права является завершающим элементом фактического состава и влияет на развитие динамики этого правоотношения.

Юридические факты, влекущие возникновение поощрительных правоотношений, многообразны. Как и иные юридические факты, они описаны в гипотезе правовой нормы. В большинстве случаев гипотезы поощрительных норм носят относительно определенный характер. Относительно определенные гипотезы поощрительных норм указывают на общие условия, достижение которых может повлечь правовое поощрение.[505] Так, в Указе Президента РФ от 2 марта 1994 г. «О государственных наградах РФ» указывается, что награждение «орденами Суворова, Ушакова… производится за подвиги и отличия в боях по защите Отечества».[506] В Указе Президента РФ от 18 марта 1996 г. «Об утверждении Положения о премиях Президента РФ в области образования»[507] отмечается, что премии присуждаются за внедрение инновационных разработок в сфере образования, за создание эффективных технологий обучения. Аналогичные относительно определенные гипотезы содержатся в Положении о почетных званиях РФ, утвержденном Указом Президента РФ от 30 декабря 1995 г.[508] В гипотезах поощрительных норм сформулированы лишь оценочные понятия, на которые должны ориентироваться субъекты правоприменительной деятельности. В редких случаях гипотезы поощрительных норм носят абсолютно определенный характер. Например, п. 2 ст. 232 ГК РФ предусматривает, что «лицо, задержавшее безнадзорных домашних животных, имеет право на вознаграждение в соответствии с пунктом 2 ст. 299 настоящего Кодекса».

Итак, норма юридической ответственности – это закрепленное в нормативно-правовом акте, исходящее от государства общеобязательное формально-определенное правило поведения, устанавливающее меру должного и ответственного поведения, за соблюдение которого следует одобрение или поощрение, а за нарушение применяются меры государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности. В санкции нормы юридической ответственности закрепляются меры юридической ответственности, а не иные меры государственного принуждения. Именно этот признак выступает в качестве основного, выделяя нормы юридической ответственности среди других разновидностей правовых норм-правил поведения и законоположений.

Особой разновидностью норм юридической ответственности следует считать поощрительные нормы, в которых закрепляются само правило поведения и меры поощрения за ответственное поведение субъекта.

В основании возникновения добровольной формы реализации юридической ответственности и общерегулятивных правоотношений лежит юридический факт-событие – вступление нормативно-правового акта в законную силу. С этого момента лица, обладающие свойствами правосубъектности, становятся участниками общерегулятивных правоотношений. Включение иных субъектов в круг общерегулятивных правоотношений зависит от самых разнообразных юридических фактов, которые, как правило, характеризуют признаки правосубъектности. Кроме того, возникновение добровольной формы реализации юридической ответственности может быть связано не только с одним юридическим фактом, но и со сложным юридическим составом (совокупностью юридических фактов).

Нормативность права

Понятие нормативности, несмотря на продолжающиеся споры о его содержании, достаточно подробно исследовано в юридической литературе,[509] а вот проблемам нормативности юридической ответственности специально посвящена только отдельная статья Е. В. Черныха.[510] Нормативность юридической ответственности является производной от понятия нормативности права. Следовательно, исследовать нормативность юридической ответственности невозможно, не обратившись к понятию нормативности права. «Нормативный характер права заключается в том, что право как государственная воля общества проявляется вовне, выступает в реальной жизни не иначе как система официально признаваемых и действующих в данном государстве юридических норм в их материалистическом понимании»,[511] – считает М. И. Байтин. Нормативность заключается в направленности на регулирование вида общественных отношений, внесение в них общеобязательности порядка, установленной меры. Это внутреннее качество нормативно-правовых предписаний оформляется внешними признаками – неперсонифицированностью и распространением действия на неопределенное число случаев.[512] Нормативность есть исходное и основополагающее свойство права, превращающее его в специфический регулятор, координатор деятельности людей. Оно выражается через систему регулятивных средств различного уровня: нормы – правила поведения, нормы-принципы, нормы-дефиниции, законоположения и т. д.[513] Нормативность права означает, что правовому регулированию подлежат те отношения и действия людей, которые в данных условиях типичны, наиболее устойчивы, характеризуются повторяемостью и всеобщностью, а само право представлено нормами-правилами поведения.[514] С. С. Алексеев пишет: «Одна из основных особенностей объективного (позитивного) права как основы юридических прав и обязанностей заключается в том, что оно представляет собой нормативное образование. Это значит, что право состоит из юридических норм, которые являются как бы «кирпичиками», из которых образуется право данной страны».[515]

Нормативность права – многоаспектная категория. Рассматривая нормативность как потребность общества, С. С. Алексеев отмечает: «Нормативность в указанном смысле означает, что право при помощи общих правил реализует потребность общества в утверждении нормативных начал существования и развития всего общественного организма».[516] Но уже через несколько страниц исследователь утверждает: «Нормативность, как бы широко ни трактовалось это определяющее свойство права, в принципе ни в чем ином, кроме как в нормах, общих формализованных писаных правилах поведения, выражаться не может».[517] Без норм права нет правовой нормативности.

Понятие нормативности рассматривают в широком и узком смысле. В более широком плане нормативность представляет собой универсальную закономерность социального развития, суть которой состоит во внутренней потребности упорядоченности в соответствии с теми или иными признаками. Этим обусловливается стремление некоторых ученых представить в качестве нормативности не только право, но и правосознание, правопорядок, правореализацию и другие правовые явления.[518] Э. Г. Липатов определяет правовую нормативность как разновидность социальной нормативности, которая охватывает часть общества по поводу наиболее ценных и значимых сфер жизнедеятельности (отношений власти, собственности, жизни, здоровья и т. д.) и отвечает потребностям господствующей в данном обществе элитной группы либо выражает единые жизненно необходимые интересы всего общества.[519] Я. В. Гайворонская разграничивает правовую нормативность и нормативность позитивного права, полагая, что «необходимо различать понятия правовой и юридической норм как составляющих различных социальных феноменов, причем правовая норма есть составляющая права и проявление объективной правовой нормативности, а юридическая норма – составляющая позитивного права, являющаяся прежде всего результатом целенаправленной правотворческой деятельности государства».[520] По ее мнению, нормативность позитивного права не сводится к его нормативному характеру (выраженности в системе норм). Нормативность – это объективная закономерность развития социальной (и правовой в том числе) материи, именно она порождает нормативный характер позитивного права, т. е. последний является внешним проявлением нормативности права. Нормативность позитивного права является производной от правовой нормативности в целом (как разновидности социальной) и при этом должна охватывать все характеристики нормативности права как его свойства (в том числе нормативность социальных параметров и нормативность строения и функционирования правовой материи).[521]

Конструктивен подход Э. Г. Липатова, рассматривающего нормативность права и нормативность различных правовых явлений. Что касается широкого понимания права, а соответственно, и определения двух различных видов нормативности, то по этому поводу в юридической литературе высказаны справедливые критические замечания. Во-первых, исчезли условия, определяющие суть деления права на естественное и позитивное как их противоборство и противостояние. Во-вторых, нельзя не учитывать, что естественное и позитивное право – неоднородные явления, вследствие чего они не могут быть классифицированы на основании общих для них критериев. В-третьих, нынешнее нормативное понимание права исходит из единства естественного и позитивного права.[522] Вместе с тем следует признать продуктивной попытку рассматривать нормативность как закон цивилизационного развития, выражающийся в неизбежной унификации, упорядоченности социальных связей для поддержания целостности и жизнеспособности социального механизма.[523]

Понятие «юридическая ответственность» можно употреблять в различных значениях: во-первых, юридическая ответственность как институт права (совокупность норм, регулирующих качественно однородные общественные отношения), во-вторых, юридическая ответственность как правовое явление, производное от правового воздействия норм юридической ответственности, включающее в себя субъективные юридические обязанности, правомерное поведение, правоотношения, осуждение и реальное претерпевание правонарушителем неблагоприятных последствий.

Для определения нормативности юридической ответственности необходимо: во-первых, исследовать нормативность не только института юридической ответственности как совокупности правовых норм, но и юридической ответственности как правового явления; во-вторых, рассматривать нормативность юридической ответственности, исходя из единства и взаимопроникновения естественного и позитивного права; в-третьих, считать нормативность юридической ответственности объективной необходимостью в упорядочивании и регулировании общественных отношений.

Нормативность добровольной формы реализации юридической ответственности

Юридическая обязанность, правомерное поведение, чувство долга, поощрение лишь в определенной степени характеризуют добровольную форму реализации юридической ответственности. Они нормативны по своей сущности. Правомерное поведение нормативно, поскольку строится по эталону (образцу), предусмотренному правовой нормой, но нормативность правомерного поведения производна от нормативности, которая заложена в правовой норме.[524] «Структурный анализ правовой нормы показывает, что в ней заключена модель ответственного поведения (поступка) субъекта, поскольку содержится указание не только на то, как нужно, можно или нельзя поступать в гипотетически определенной ситуации, но и на то, что последует (положительное или отрицательное) за этим для него».[525] Правосознание как явление внутреннего мира человека производно от правовой нормы и складывается под воздействием воспитательной функции права и воспитательной функции юридической ответственности, которые исходят от правовой нормы, предусматривающей юридическую ответственность.

Применение мер поощрения за заслуги объективирует добровольную ответственность, подобно тому как наказание объективирует государственно-принудительную ответственность. Поощрение носит нормативный характер, так как оно предусмотрено правовой нормой. Это относится и к юридической обязанности – важному признаку обеих форм реализации юридической ответственности, ведь обязанность сформулирована в норме, предусматривающей юридическую ответственность. Проблема заключается в том, что способы выражения данной обязанности могут быть различными. В одних случаях это обязанность воздержаться от определенного варианта поведения, в других, наоборот, совершить указанные в правовой норме действия. Правовая норма всегда предписывает определенное поведение, но в одних случаях она обязывает, в других – запрещает, а в третьих – дозволяет (уполномочивает) совершать или не совершать те или иные действия, что характеризует само правило поведения. В зависимости от этого нормы права подразделяются на обязывающие, запрещающие и уполномочивающие (дозволительные), которые в своей совокупности с исчерпывающей полнотой охватывают все виды правового регулирования.[526]

В зависимости от типа правового регулирования и поставленных задач правомерное поведение может обеспечиваться принуждением, убеждением или поощрением. Юридическая ответственность не может только запрещать, она еще и дозволяет совершать необходимые для общества действия. Более того, совершение необходимых для общества действий не только дозволяется, но и гарантируется государством. «Дозволительность как признак правовой нормативности обусловлена еще и тем, что без нее невозможно обеспечить обязательность социально значимого поведения».[527] Эффективное управление обществом, организующее деятельность людей, обеспечивается с помощью активных способов воздействия – убеждения, поощрения, принуждения.[528] Однако убеждение, принуждение и поощрение нельзя рассматривать в отрыве от нормативности по нескольким причинам. Во-первых, они предусмотрены правовой нормой. Во-вторых, включены в сами общественные отношения. В-третьих, с ними неразрывно связаны поведение людей, деятельность организаций, государства и его органов. С одной стороны, убеждение, принуждение, поощрение находятся как бы внутри правомерного поведения, выступая в роли положительных и отрицательных стимулов-мотивов. С другой стороны, убеждение, принуждение и поощрение прежде чем перерасти во внутренний мотив исходят извне, от нормы юридической ответственности.

Обязанность, закрепленная в правовой норме, формируется не сама по себе, как не формируется произвольно и правовая норма. В них отражаются наиболее значимые для общества ценности и идеалы. В правовой норме закрепляются обязательные и необходимые для общества явления. Таким образом происходит обобщение социальной практики. «Субъективная юридическая обязанность – это возложенная на субъекта права юридическими нормами в целях удовлетворения интересов управомоченного субъекта мера должного поведения в правоотношении, реализация которой обеспечена возможностью государственного принуждения».[529] Обязанности вытекают из юридических норм и гарантируются государством, являясь мерами должного поведения.[530]

Значит, обязательность необходимо рассматривать как признак нормативности юридической ответственности. Наличие юридической ответственности обязательно для общества и государства, которые не могут нормально развиваться без юридической ответственности. Причем юридическая ответственность необходима не только в реальных общественных отношениях, необходимо и ее закрепление в правовых формах, в нормативно-правовых актах, ведь без закрепления в правовых формах она не обретет качеств юридической, а окажется одним из видов социальной ответственности. Нормативность без закрепления в правовой норме также не обретет качеств юридической, а будет являться социальной нормативностью. Как обязательно наличие самой юридической ответственности, так обязательно и выполнение ее требований, которые реализуются в регулятивных и охранительных правоотношениях.[531]

Нормативностью обладает само правомерное поведение как динамическая стадия добровольной формы реализации юридической ответственности. В правомерном поведении норма юридической ответственности находит свою объективацию, так как изначально оно предусмотрено нормой юридической ответственности. Поэтому правомерное поведение нормативно и обладает ценностью для общества и государства. Некоторые ученые утверждают, что большинство граждан поступают правомерно не под воздействием правовых норм, а в силу привычки. Однако человеческая психология такова, что для формирования привычного, устойчивого поведения необходимо усвоение и осознание правовых норм, о чем свидетельствуют исследования не только в области психологии,[532] но и в области права.[533] «Для всех видов нормативного поведения характерна та или иная степень общности, массовости, типичности. Нормативное поведение либо осуществляется многими людьми по одному и тому же образцу, либо, если и немногими, то, по крайней мере, регулярно, систематически. Нормативное поведение в сфере права всегда является массовым и регулярным: норма права отличается высокой степенью определенности, стабильностью; она распространяется на широкий (неопределенный) круг лиц».[534] Изначально поведение приобретает правовой нормативный характер под воздействием правовой нормы, а затем уж, обладая свойством юридической нормативности, начинает оказывать самостоятельное воздействие на других субъектов общественных отношений. Ведь многие граждане строят свое поведение по образцу других лиц, в связи с чем в научной литературе и определяют различные разновидности правомерного поведения.

Нормы юридической ответственности призваны упорядочить общественные отношения. Их основное предназначение состоит в формировании ответственного взаимоотношения субъектов общественных отношений и вытеснении чуждых цивилизованному обществу отношений. Благодаря правовому воздействию со стороны норм юридической ответственности, общественные отношения приобретают нормативный характер, обладающий таким признаком, как ценность с точки зрения общественного развития, а повторяемость и привычность правомерных действий приводят к возникновению устойчивых социальных связей.

«Нормативная система – особое, реальное, относительно самостоятельное явление, связанное с существованием классов, социальных групп, с функционированием государства, общественных организаций».[535] Нормативность правомерного поведения производна от более широкой категории – социальной нормативности, которая, в свою очередь, формирует правовую нормативность. Как известно, право выступает продуктом общественного развития, в нем опосредуется социальная нормативность. Между общесоциальной нормативностью и правовой нормативностью существует не односторонняя, а двусторонняя связь.

Между нормативностью социальной ответственности и нормативностью юридической ответственности также существует двусторонняя связь. Мы можем выстроить цепочку, показывающую место нормативности юридической ответственности в системе социальной нормативности: социальная нормативность – нормативность социальной ответственности – правовая нормативность – нормативность юридической ответственности. Базовым элементом, на основании которого формируется нормативность юридической ответственности, служит социально полезное поведение, формирующееся в результате такого взаимодействия субъектов общественных отношений, которое оценивается обществом как ответственное, а затем закрепляется в нормах юридической ответственности.

Нормативность юридической ответственности динамична. С одной стороны, она начинает оказывать воздействие на социальную нормативность, с другой стороны, изменения, происходящие в социальной нормативности, обусловливают изменения в юридической нормативности.

Нормативность государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности

Как добровольная форма реализации юридической ответственности нормативна в своей основе и своих проявлениях, так и государственно-принудительная форма реализации обладает чертами нормативности. Основаниями государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности служат норма юридической ответственности и правонарушение. Норма юридической ответственности и правонарушение органически взаимосвязаны. Правонарушение, как и правомерное поведение, смоделировано в норме юридической ответственности. Поведение, будь оно ответственным или безответственным, невозможно оценить, если оно не предусмотрено в правовой норме. Нормативно само основание юридической ответственности.

Мы уже отмечали, что обязанность, которая возникает у правонарушителя с момента совершения правонарушения, осуждение правонарушителя, претерпевание им неблагоприятных последствий, предусмотренных санкцией нарушенной нормы, являются признаками юридической ответственности и все они в известной степени характеризуют юридическую ответственность. Указанные признаки юридической ответственности нормативны, но их нормативность носит производный характер от нормативности, заложенной в самой норме, предусматривающей юридическую ответственность. Обязанность, которая возникла у правонарушителя с момента совершения правонарушения, появилась не на пустом месте. Изначально она была закреплена в норме юридической ответственности, но носила неперсонифицированный характер. Она лишь предостерегала неопределенное количество лиц от нарушения нормы юридической ответственности. С момента же совершения правонарушения дополнительная обязанность оказывается обращена к определенному лицу. Субъективная обязанность правонарушителя именно с момента совершения правонарушения обретает персонифицированный характер. Само реальное претерпевание неблагоприятных последствий, входящих в содержание государственно-принудительной формы реализации юридической ответственности, тоже нормативно и представляет собой взаимодействие правонарушителя и государства в лице его компетентных органов. В норме юридической ответственности закреплена и модель соответствующего правоотношения, которое перерастет в реальное общественное отношение в случае совершения правонарушения.[536]

Под правомерным поведением обычно понимается поведение до факта совершения правонарушения, однако и после факта совершения правонарушения поведение правонарушителя может быть правомерным. Так, добросовестное выполнение правонарушителем возложенных на него обязанностей, предусмотренных правовой нормой, является правомерным поведением и обладает свойствами нормативности. Причем в формировании такого поведения принимают участие убеждение, принуждение и поощрение. Правомерное поведение, возникшее после совершения правонарушения под воздействием государственного принуждения, носит социально полезный характер, отличается чертами обязательности и необходимости.

Интересен вопрос о нормативности правонарушения как одного из оснований юридической ответственности. С одной стороны, правонарушение смоделировано (предусмотрено) в норме юридической ответственности, а с другой стороны, в норме сформулировано требование не совершать правонарушения и действовать правомерно. Реальное правонарушение нарушает это требование. В связи с этим В. Н. Кудрявцев пишет: «Фактическое поведение правонарушителей коренным образом расходится с юридической нормой. Здесь никак нельзя применить те определения правовой нормы, в которых были бы объединены юридическое предписание и реальная жизнь».[537] Данное поведение ученый считает антинормативным.[538] Получается достаточно интересная ситуация: противоправное поведение считается правовым, но ненормативным. Современный уровень преступности перешагнул трехмиллионную отметку. Каждое отдельно взятое преступление представляет собой акт человеческого поведения, а массовость, устойчивость данного явления придают ему характер общественных отношений. Эти отношения антисоциальны и не являются ценными для общества. Как указывалось выше, признаком нормативности выступает ценностная характеристика, следовательно, реальное правонарушение нельзя признать нормативным ввиду отсутствия данного признака. Однако в своей статике правонарушение (имеется в виду правонарушение, закрепленное в правовой норме, а не правонарушение как акт человеческого поведения) является нормативным.

Итак, нормативность юридической ответственности в узком смысле – это проявление сбалансированной воли общества вовне, в институте юридической ответственности, в системе необходимых, общеобязательных, официально действующих норм юридической ответственности, закрепленных в предусмотренных формах. Нормативность юридической ответственности в широком смысле – это реализация потребности общества в упорядочивании и организации общественных отношений и формировании ответственного правомерного поведения, выступающая как необходимость общественного развития.

Свойствами нормативности обладает не только юридическая ответственность как соответствующий правовой институт, но и юридическая ответственность как правовое явление. Таким образом, нормативны: основания юридической ответственности; юридическая обязанность по соблюдению предписаний норм ответственности; правомерное поведение; его оценка со стороны государства; регулятивные правоотношения; применение мер поощрения; юридическая обязанность подвергнуться неблагоприятным правоограничениям, вытекающим из факта нарушения нормы ответственности; осуждение; реальное претерпевание неблагоприятных последствий; государственное принуждение; охранительные правоотношения юридической ответственности.

Правонарушение – антипод социально полезного действия. Оно порождает конкретное охранительное правоотношение ответственности. В своих существенных моментах концепция правонарушения как разновидности юридических фактов тождественна концепции правонарушения как основания юридической ответственности.[539] Вопрос об основании возникновения ответственности есть одновременно и вопрос о том, что является основанием возникновения правоотношения юридической ответственности.

Проблемы фактического основания юридической ответственности

Существенные разногласия существуют между учеными по вопросу о том, находится ли в основании ответственности один юридический факт (правонарушение) или группа юридических фактов (фактический состав). Некоторые исследователи считают, что основанием возникновения ответственности и правоотношения ответственности служит юридический факт правонарушения.[540] Другие полагают, что в основании возникновения правоотношения ответственности лежат два юридических факта: правонарушение и процессуальное решение, выражающееся в акте применения права.[541] Впрочем, сторонники второй точки зрения тоже не единодушны. Одни убеждены, что юридическим фактом здесь является вступление акта применения права в законную силу,[542] а другие – что эту роль играют акты применения мер пресечения.[543] Третьи отмечают, что факт, влекущий возникновение отношений ответственности, заключается в вынесении постановления о привлечении в качестве обвиняемого.[544] Четвертые рассматривают возбуждение уголовного дела как юридический факт, порождающий правоотношение ответственности.[545] Все эти концепции объединяет одно обстоятельство: наряду с правонарушением их сторонники выделяют еще один юридический факт, который в совокупности с правонарушением и служит основанием возникновения охранительного правоотношения ответственности. Как правило, такими фактами признают акты применения права: возбуждение уголовного дела, применение мер пресечения, вынесение приговора суда, задержание в качестве подозреваемого и т. д.

Все указанные юридические факты знаменуют возникновение и изменение процессуальных правоотношений. Юридическая ответственность – институт материального права, и правоотношения, которые возникают на основе материально-правовых норм, по своим характеристикам являются материальными, а не процессуальными. Данные юридические факты характеризуют динамику процессуальных отношений и связаны с переходом одной стадии процесса в другую. Однако юридические факты, влияющие на возникновение, изменение и прекращение процессуальных правоотношений, опосредованно влияют и на развитие материального правоотношения юридической ответственности. Так, без выявления правонарушения, возбуждения уголовного дела, вынесения обвинительного приговора невозможны осуждение правонарушителя и претерпевание им неблагоприятных последствий, предусмотренных санкцией нормы юридической ответственности. Связь юридических фактов, порождающих процессуальные правоотношения и отношения юридической ответственности, состоит и в том, что в основе всех юридических фактов, которые порождают процессуальные правоотношения, в свою очередь, находится юридический факт правонарушения. Развитие процессуальных отношений, их изменение обеспечивает переход от одной стадии юридической ответственности к другой.[546]

Обнаружение правонарушения, вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого могут играть двоякую роль. «Юридические факты являются конкретными предпосылками уголовно-процессуальных отношений. Как только совершится процессуальное действие или процессуальный поступок, или произойдет юридически значимое событие, такой юридический факт в силу уголовно-процессуального закона влечет за собой определенные процессуальные последствия – возникает, изменяется или прекращается конкретное процессуальное отношение».[547] Вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого, приговора – это акт применения права, осуществляемый компетентными органами. Н. М. Кропачев отмечает: «Признание процессуальных актов применения санкции уголовно-правовой нормы юридическими фактами в уголовном праве связано с тем, что применение санкции, в отличие от квалификации преступления (предварительной и окончательной), предполагает оценочную деятельность по выбору меры уголовно-правового воздействия».[548] Одновременно процессуальные акты можно рассматривать как юридические факты, обусловливающие развитие процессуальных правоотношений, которые приводят в движение материальные правоотношения ответственности. Вынесение приговора или иного судебного акта, в котором содержатся осуждение и итоговая оценка действий правонарушителя, выступает одновременно и актом применения права и юридическим фактом, влекущим возникновение движения материального правоотношения и реализацию прав и обязанностей участников правоотношения. А. В. Наумов отмечает: «Уголовное охранительное правоотношение начинается с совершения преступления как юридического факта, однако основное содержание прав и обязанностей его субъектов реализуется с момента признания лица виновным в совершении преступления и назначения ему наказания».[549] В свою очередь, действия участников процессуальных и материальных правоотношений по реализации прав и обязанностей можно рассматривать как юридические факты.[550]

Таким образом, возникновение материального правоотношения связано исключительно с юридическим фактом правонарушения, а переход от одной стадии юридической ответственности к другой зависит от юридических фактов, закрепленных в процессуальном законодательстве, которые влияют не на возникновение отношения ответственности, а на его изменение.

Вступление приговора суда в законную силу означает не только движение материального правоотношения ответственности, но и возникновение и реализацию уголовно-исполнительных правоотношений. Н. И. Полищук подчеркивает, что «единственным юридическим фактом, служащим основанием возникновения исправительно-трудовых (уголовно-исполнительных. – Авт.) правоотношений, является факт вступления приговора суда в законную силу и обращение его к исполнению».[551]

Приговор суда или иной правоприменительный акт только подтверждает юридический факт правонарушения. «Судебное решение является санкционированием на основе и во исполнение закона конкретного отношения, абстрактное выражение которого дано в норме права. Оно признает на основе норм права конкретные факты юридическими и фиксирует наличие прав у определенного лица».[552] Схожим образом рассуждает Н. М. Колосова, отмечая, что «правоприменительный акт скорее свидетельствует о реализации юридической ответственности, так как находится вне пределов деятельности субъекта ответственности, который, кстати, может добровольно реализовать ответственность».[553] Следует отметить, что в самом приговоре или ином правоприменительном акте содержится оценка (осуждение) действий правонарушителя, которое выступает составной частью юридической ответственности. Одновременно с осуждением правоприменительный акт содержит конкретное указание на вид, пределы и меры юридической ответственности. Таким образом, судебное решение выполняет функцию конкретизации ответственности. Обязанность претерпеть неблагоприятные последствия правонарушения возникает в момент его совершения, и ее возникновение от суда не зависит.[554] От деятельности суда или иного компетентного органа зависит только подтверждение (санкционирование) юридического факта.

Некоторые ученые полагают, что в публичных отраслях права основанием ответственности выступает правонарушение, а в частных – нарушение субъективного права.[555] Исследователи-цивилисты отмечают: «Основанием гражданско-правовой ответственности является нарушение субъективных гражданских прав, как имущественных, так и личных неимущественных».[556] Далее М. И. Брагинский и В. В. Витрянский указывают, что «условие противоправности относится не к действиям (бездействию) должника, а к самому нарушению субъективных прав».[557] Противоправное действие или бездействие сформулировано в норме права, и невозможно нарушить субъективное право, не совершив противоправного действия или бездействия. В высказывании М. И. Баргинского и В. В. Витрянского явно меняются местами причина и следствие. Впрочем, в последние годы некоторые ученые-цивилисты нередко отступают от устоявшейся юридической терминологии и вкладывают в существующие понятия совершенно иной смысл. Например, В. А. Белов пишет, что все «неправомерные действия следует классифицировать, прежде всего, на объективно и субъективно противоправные».[558] В теории государства и права, да и в отраслевых юридических науках, объективно противоправным называют такое действие, которое совершено невиновно. По мнению В. А. Белова, «под объективно противоправным действием понимается действие, нарушающее норму объективного права, т. е. совершаемое против права в объективном смысле; под субъективно противоправным – действие, нарушающее субъективное гражданское право».[559] Данное высказывание является своеобразным развитием представления о том, что основанием гражданско-правовой ответственности служит не правонарушение, а нарушение субъективных гражданских прав.[560] Практически невозможно себе представить нарушение субъективного права без нарушения нормы объективного права. Субъективное и объективное право взаимосвязаны, и первое не может существовать без второго. «Право в объективном смысле – это законодательство данного периода в данной стране; право же в субъективном смысле – это те конкретные возможности, права, требования, притязания, законные интересы, а также обязанности, которые возникают на основе и в пределах этого законодательства на стороне участников юридических отношений».[561] «Принято считать, что субъективное право вытекает из объективного, а не наоборот. Только естественные права, как уже отмечено, – не от власти и не от закона, а от природы. Но и в этом случае власть, государство обязаны уважать и защищать эти права, в том числе и посредством закрепления их в объективном праве. Так что и здесь связь между естественным и позитивным (объективным) правом прослеживается весьма четко».[562] Именно поэтому невозможно нарушить субъективное право, не нарушив одновременно и объективное право. Предположение, будто основанием ответственности является нарушение субъективных прав, а не правонарушение, представляется весьма спорным. Идеи о необходимости различать нарушение объективного права и нарушение субъективного права ничего нового в науку не привносят, а только вызывают путаницу в устоявшихся понятиях; появление их вызвано противопоставлением публичных отраслей права частным. Сторонники подобных идей забывают о системности права, вследствие чего складывается впечатление, что частное право существует в отрыве от иных отраслей права.

Также нельзя и нарушение частной правоспособности рассматривать как разновидность правонарушения.[563] Более того, частную правоспособность в принципе невозможно нарушить, поскольку «под правоспособностью понимается признаваемая государством общая (абстрактная) возможность иметь предусмотренные законом права и обязанности, способность быть их носителем».[564] Правоспособность – это своеобразное право на право. Нарушить абстрактную, признаваемую государством возможность невозможно. «Правоспособность, – писал Н. М. Коркунов, – означает только то, что лицо может иметь известные права, но это еще не значит, что оно ими действительно обладает. Каждый способен иметь право собственности на имущество, но отсюда вовсе не следует, что уже имеет его».[565] Следовательно, как можно причинить вред тому, чего еще нет в реальной действительности? Очевидно, никак.

Гражданско-правовое правонарушение выражается не в нарушении субъективных прав, а в совершении противоправного деяния, которое затрудняет или делает практически невозможным реализацию прав в правоотношении. Все иное – блага, интересы, субъективные права – существует в рамках общественных отношений, а путем воздействия на них причиняется вред всему общественному отношению в целом. Причем сами формы выражения вреда, т. е. реальные последствия, могут иметь самый разнообразный характер. Речь может идти о моральном вреде, об убытках, об упущенной выгоде, о моральных переживаниях, об отсутствии реальной возможности использовать принадлежащее субъекту право, об организационных последствиях.

Некоторые ученые предлагают ввести понятие «нормонарушение» – нарушение несправедливых предписаний.[566] Предложение весьма спорное. Получается, что если предписание несправедливо, его можно не исполнять. Но кто будет оценивать, является предписание справедливым или же нет? На наш взгляд, данное предложение обусловлено дискуссиями о широком и узком понимании права. Позитивное право должно учитывать критерии естественного права, в таком случае отпадает необходимость в понятии «нормонарушение».

Дискуссионной в юридической литературе является проблема злоупотребления правом. Может ли злоупотребление правом выступать в качестве юридического факта, порождающего правоотношения юридической ответственности? А. А. Малиновский полагает, что «злоупотребление правом есть такая форма осуществления права в противоречии с его назначением, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений»,[567] а одной из форм злоупотребления правом называет правонарушение.[568] Таким образом, злоупотребление правом как юридический факт может служить основанием возникновения правоотношения ответственности только в том случае, если оно является правонарушением. Некоторые формы злоупотребления правом не являются правонарушением, а следовательно, не могут служить основанием возникновения правоотношений юридической ответственности. Например, деятельность религиозного объединения или его лидера можно рассматривать как злоупотребление свободой совести и вероисповедания, но не как правонарушение.[569]

Правоотношения ответственности – только одна из разновидностей охранительных правоотношений. Поэтому от правонарушения необходимо отличать юридические факты, вызывающие к жизни иные разновидности охранительных правоотношений. «Предпосылками охранительных правоотношений являются охранительные нормы материальных отраслей права, правоспособность, а также определенные юридические факты. Юридическими фактами, порождающими охранительные правоотношения, могут выступать правонарушения, объективно противоправные деяния, различные помехи к нормальному использованию права. В отличие от других видов охранительных правоотношений отношения ответственности могут порождаться единственным юридическим фактом – правонарушением».[570]

В юридической литературе представлена еще одна точка зрения на основание правоотношения ответственности. Некоторые специалисты в области уголовного права утверждают, что в качестве основания ответственности выступает не правонарушение, а состав правонарушения.[571] Однако состав правонарушения есть теоретическая конструкция, научная абстракция, а правонарушение – факт реальной действительности. Поэтому состав преступления не может служить основанием ответственности. Признаки состава правонарушения конкретизируют признаки правонарушения, но не подменяют их. Поэтому понятие «состав правонарушения» не заменяет понятия «правонарушение». Некоторые ученые занимают компромиссную позицию, отмечая, что основанием возникновения правоотношений ответственности выступает деяние, содержащее в себе все признаки состава преступления (правонарушения), которое предусмотрено законом.[572] Думается, что понятие «деяние, содержащее все признаки состава правонарушения», по своей сути идентично понятию «правонарушение». «Деяние» – это факт социальной действительности, а юридическим он является, поскольку предусмотрен в действующем законодательстве. Решение вопроса о том, содержит ли конкретное деяние соответствующие признаки, связано с его оценкой правоохранительными органами.

Понятие и признаки правонарушения

Понятие правонарушения как юридического факта, порождающего правоотношения ответственности, достаточно подробно изучено в общетеоретической и отраслевой литературе.[573] В юридических исследованиях правонарушение определяют как виновное, противоправное, общественно опасное деяние, за которое предусмотрена юридическая ответственность. В действующем законодательстве нормативно закреплены понятия уголовного, административного и налогового правонарушения. В ст. 14 УК РФ устанавливается, что «преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Административное правонарушение определяется как «противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое настоящим Кодексом или законами субъектов РФ об административных правонарушениях установлена административная ответственность» (ст. 2.1 КоАП РФ). Статья 106 НК РФ гласит: «Налоговым правонарушением признается виновно совершенное противоправное (в нарушение законодательства о налогах и сборах) деяние (действие или бездействие) налогоплательщика, налогового агента и иных лиц, за которое настоящим Кодексом установлена ответственность».

В теории государства и права понятию «правонарушение» даются самые разнообразные определения. Его определяют как «общественно вредное (или общественно опасное) противоправное и виновное деяние деликтоспособного субъекта, влекущее юридическую ответственность».[574] По мнению Ю. А. Денисова, правонарушением является общественно опасное, виновное деяние, противоречащее нормам права, за совершение которого предусматривается правовая ответственность.[575] Р. X. Макуев считает, что «правонарушение – это виновное противоправное действие или бездействие деликтоспособного лица, причинившего вред обществу, государству или отдельным лицам, влекущее юридическую ответственность».[576] А. С. Шабуров полагает, что «правонарушение – это общественно вредное виновное деяние дееспособного субъекта, противоречащее требованиям правовых норм».[577]

Из научного определения правонарушения и законодательных дефиниций можно вычленить признаки, которые характеризуют юридический факт правонарушения: противоправность; деяние; наличие юридической ответственности за данное деяние; виновность; общественная опасность.

Последние два признака правонарушения вызывают оживленные споры в юридической литературе. Одни ученые убеждены, что признак общественной опасности присущ только уголовным правонарушениям, другие исключают признак вины из понятия правонарушения, ссылаясь на расширение института ответственности без вины в гражданском праве.

Следует отметить, что вопрос об общественной опасности как признаке правонарушения горячо обсуждается не только отечественными, но и зарубежными правоведами. А. Г. Карвелл и Е. Свифен Грин дают формальное определение преступления, рассматривая его как «действие или упущение, запрещенное законом под страхом наказания».[578] Л. Ингрэм – сторонник формально-материального определения понятия преступления. Он отмечает, что «преступление – это поступок или упущение, или линия поведения, считающиеся противоправными и вредными для общества в целом… запрещенное законом и заслуживающее наказания».[579] По мнению Ч. Беккариа, «единственным и истинным мерилом преступлений является вред, который они приносят нации».[580]

Из всех законодательных дефиниций правонарушений только содержащаяся в УК РФ указывает на признак общественной опасности. Однако отсутствие подобного указания в других законодательных дефинициях правонарушения еще не означает, что оно не обладает данным свойством.

В законодательстве различных стран мира рассматриваемый вопрос решается неоднозначно. В странах бывшего СССР признак «общественная опасность» закреплен в законодательных формулировках понятия «преступление». Например, в УК Республики Беларусь отмечается, что «преступлением признается совершенное виновно общественно опасное деяние (действие или бездействие), характеризующееся признаками, предусмотренными настоящим Кодексом, и запрещенное им под угрозой наказания» (ст. И).[581] Практически аналогичная формулировка содержится в УК Республики Таджикистан.[582] В УК Литовской Республики сформулировано не понятие общественной опасности, а понятие «опасность» (ст. 12).[583] Одновременно в УК Литвы все правонарушения подразделяются на проступки и преступления, но признак общественной опасности указан как в определении преступления, так и в определении уголовного проступка. В УК Республики Молдова употребляется смежное понятие – «вредоносное деяние» (ст. 23).[584]

Аналогично разрешается этот вопрос в законодательстве стран бывшего социалистического лагеря. Например, согласно УК Республики Польша «не является преступлением запрещенное деяние, общественная вредность которого незначительна».[585] По УК Болгарии «преступлением является такое общественно опасное деяние (действие или бездействие), которое совершено виновно и объявлено законом наказуемым» (ст. 9). Кроме того, в УК Болгарии дается определение понятия «общественная опасность». Статья 10 гласит: «Общественно опасным является деяние, которое создает угрозу причинения вреда или причиняет вред личности, правам граждан, собственности, установленному Конституцией правопорядку в Республике Болгария или другим интересам, защищаемым правом».[586]

В ряде стран Европы согласно сложившимся традициям признак общественной опасности в законодательных формулировках понятия «преступление» не указывается. Так, в параграфе 12 УК Германии подчеркнуто, что «преступлениями являются противоправные деяния, за совершение которых в качестве минимального наказания предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от одного года и более».[587] Согласно ст. 9 УК Швейцарии «преступлением является преступное деяние, подлежащее наказанию каторжной тюрьмой. Проступком является деяние, подлежащее наказанию тюрьмой в качестве наиболее тяжкого».[588] В уголовном законодательстве этих стран дается формальное определение понятия «преступление».

В уголовном законодательстве Франции вообще отсутствует легальное определение понятия «преступление», а классификация деяний осуществляется на основании нового критерия – тяжести правонарушения.[589] Согласно ст. 111–1 «преступные деяния классифицируются в соответствии с их тяжестью на преступления, проступки и нарушения».[590] В соответствии со ст. 111–3 «никто не может быть подвергнут наказанию за преступление или проступок, элементы которого не определены законом, или за нарушение, элементы которого не определены регламентом. Никто не может быть подвергнут наказанию, которое не предусмотрено законом, если преступное деяние является преступлением или проступком, или не предусмотрено регламентом, если преступное деяние является нарушением».[591] Фактически понятие преступления по УК Франции вытекает из содержания ст. 111–3.

В отраслевой юридической литературе признак общественной опасности правонарушения также трактуется неоднозначно. Специалисты в области административного и финансового права смотрят на него по-разному. А. В. Куракин, А. В. Дроздов и А. В. Зубач считают, что «сущностным признаком, присущим административному правонарушению, является его общественная опасность».[592] Ю. Н. Белошапко не выделяет в понятии финансового правонарушения признака общественной опасности.[593] Н. А. Громов и С. А. Полунина в понятие уголовно-процессуального правонарушения включают общественную вредность,[594] а по мнению С. Г. Олькова, уголовно-процессуальные правонарушения обладают общественной опасностью.[595] Специалисты в области гражданского права отрицают в гражданско-правовых правонарушениях признак общественной опасности.[596] Л. А. Сыроватская полагает, что дисциплинарное правонарушение не является общественно опасным.[597] С. А. Шушпанов к признакам должностного проступка относит общественную опасность, противоправность, виновность и дисциплинарную наказуемость.[598] В. А. Виноградов, рассматривая понятие конституционного деликта, не включает в его определение признак общественной опасности.[599]

Мы полагаем, что все правонарушения обладают общественной опасностью. Если деяние не представляет опасности для общества, т. е. не причиняет вреда общественным отношениям и не ставит их под угрозу причинения вреда, его нельзя признать правонарушением. Ошибочно считать, что только преступления обладают общественной опасностью. Преступление отличается от иных правонарушений характером и степенью общественной опасности. Например, УК РФ предусмотрена ответственность за уклонение от уплаты таможенных платежей. Уголовная ответственность за данное преступление наступает только в том случае, если уклонение от уплаты совершено в крупном размере. Если уклонение было совершено не в крупном размере, то это означает, что в действиях лица нет состава преступления, а есть состав административного правонарушения. Однако общественной опасностью обладает и административное правонарушение – не случайно законом предусмотрена возможность освобождения от административной ответственности в случае малозначительности деяния. Согласно ст. 2.9 КоАП РФ «при малозначительности совершенного административного правонарушения судья, орган, должностное лицо, уполномоченные решить дело об административном правонарушении, могут освободить лицо, совершившее административное правонарушение, от административной ответственности и ограничиться устным замечанием». Возможность освобождения от административной ответственности подчеркивает наличие у административного правонарушения общественной опасности, ведь в случае ее отсутствия (малозначительности правонарушения) лицо освобождается от административной ответственности. Именно по степени общественной опасности преступления отличаются от иных правонарушений, но общественная опасность присутствует во всех правонарушениях. Так, В. М. Ведяхин и А. Ф. Галузин верно указывают, что уголовная контрабанда отличается от аналогичного таможенного правонарушения и по степени общественной опасности.[600]

Другой довод в пользу того, что все правонарушения, а не только преступления характеризуются общественной опасностью. За многие разновидности правонарушений предусмотрены меры ответственности более суровые по своим последствиям, чем за некоторые преступления. Так, предел имущественного штрафа в УК РФ четко ограничен одним миллионом рублей. Между тем размер возмещения убытков в случае совершения гражданско-правового правонарушения ограничивается только размером самих убытков. За нарушение налогоплательщиком срока подачи заявления о постановке на учет в налоговом органе на срок более 90 дней предусмотрен штраф в размере десяти тысяч рублей, тогда как минимальный размер уголовного штрафа равен двум тысячам пятистам рублям. За правонарушение, которое не обладает общественной опасностью, не может быть назначено наказание, по своим размерам превышающее уголовное наказание. В определенной степени о характере и степени общественной опасности деяния мы можем судить по виду санкции, в которой устанавливается объем неблагоприятных правоограничений, которые обязан претерпеть субъект, нарушивший правовую норму.

Признаки, характеризующие общественную опасность, целесообразно разделить на две группы. К первой группе необходимо отнести объект преступления, а ко второй – общественно опасное деяние, общественно опасные последствия и личность виновного. Вторая группа – это не что иное, как элементы структуры общественной опасности преступления.[601] В этой связи нельзя согласиться с теми учеными, по мнению которых выражением общественной опасности выступает только вред, который наступил или мог наступить в результате совершения правонарушения.[602] Понятия «общественная опасность» и «вредность», «вредоносность» не являются тождественными. Вред, который причиняется правонарушением, – лишь внешнее выражение общественной опасности. Наиболее содержательно понятие общественной опасности раскрывается через структуру деяния, в которой выделяются следующие элементы: деятель (личность), действие, субъективная сторона, последствия (признак объективной стороны).[603] В этой связи в науке уголовного права различают характер и степень общественной опасности. Характер общественной опасности преступления определяется направленностью деяния против того или иного объекта, размером ущерба, формой вины. Характер – это отличительное свойство особенности, качество чего-либо. Степень общественной опасности – это количественное выражение сравнительной общественной опасности. При определении степени общественной опасности необходимо исходить из совокупности всех обстоятельств, при которых было совершено преступное деяние: форма вины, мотивы, способы, обстановка, тяжесть последствий.[604] Таким образом, понятие вреда ни в коей мере не подменяет собой понятие общественной опасности, вред является всего лишь одной из характеристик общественной ответственности. Отсутствие у деяния общественной опасности означает и отсутствие правонарушения.[605] Деяние – следующий признак правонарушения. Оно может быть выражено как в форме действия, так и бездействия. Действие и бездействие обладают особыми чертами в физическом и социальном плане, они специфическим образом проявляются вовне, связаны с последствиями и имеют разные условия противоправности. Поэтому действие и бездействие всегда рассматриваются в действующем законодательстве и правоприменительной практике в качестве самостоятельных форм противоправного поведения. Противоправное действие внешне выражается либо в жесте (например, оскорбление), либо в словах (например, угроза), либо – в подавляющем большинстве случаев – в физическом воздействии на других людей или на различные предметы внешнего мира (например, уничтожение имущества, удар ножом и т. д.).

Действие и бездействие как две формы общественно опасного поведения человека положены в основу конструкции конкретных составов правонарушений. Они имеют ряд общих признаков: общественную опасность, противоправность, конкретность и волевой характер. В. Н. Кудрявцев отмечает, что «основными признаками преступного бездействия (как и действия) являются его общественная опасность и обусловленная ею противоправность, которые рассматриваются в конкретных обстоятельствах места, времени и обстановки совершения преступления».[606] «Бездействие есть особого рода пассивная форма преступного поведения. Оно заключается в невыполнении действий, лежащих на субъекте в силу его служебного положения или иного правового состояния, и составляет способ посягательства на охраняемые законом интересы и способ причинения вреда».[607]

Общность действия и бездействия определяется тем, что социальная сущность этих актов поведения зависит не от того, имеется или отсутствует в данном случае телодвижение, а от того, в каких условиях, в какой связи и взаимосвязи с окружающими явлениями и процессами совершается акт поведения.[608]

Однако действие отличается от бездействия целым рядом характеристик. «Преступное действие – это общественно опасное, противоправное, волевое, сложное и активное по своему характеру поведение человека, которое причиняет или может причинить вред охраняемым законам интересам».[609] Наиболее распространенная форма выражения противоправного действия – телодвижение или совокупность телодвижений, которые складываются в единый противоправный поведенческий акт. Акт действия субъекта может быть одномоментным, разномоментным, продолжающимся и длящимся. При одномоментном акте преступного поведения практически сразу субъектом осуществляется объективная сторона правонарушения и наступают неблагоприятные последствия (например, поджог здания влечет его уничтожение).

Термин «бездействие» может породить впечатление, что субъект не совершает правонарушения, так как не проявляет социальной активности. Ведь одним из признаков деяния, объединяющего как действие, так и бездействие, служит проявление субъектом в объективной реальности социальной активности. Однако это не так. Бездействие можно назвать социальной активностью со знаком минус. Оно, как и действие, связано с волей и сознанием лица. При бездействии воля и сознание лица направлены на несовершение необходимых, закрепленных в нормативно-правовых актах и актах индивидуального регулирования действий. Кроме того, специфика многих правовых норм заключается в их обязывающем, а не запрещающем характере. Поэтому ответственность за бездействие возможна только при наличии ряда условий. Во-первых, на лице должна лежать обязанность действовать определенным образом при наступлении определенных юридических фактов. Во-вторых, у субъекта должна быть реальная возможность действовать соответствующим образом. В-третьих, данная обязанность должна вытекать из нормативно-правового акта или договора, либо она может возникать в силу того, что виновный сам поставил другое лицо в такое состояние, при котором обязан оказать ему помощь. Например, ответственность за оставление в опасности согласно ст. 125 УК РФ наступает и в том случае, если виновный сам поставил потерпевшего в опасное для жизни состояние.

В отечественном законодательстве нормативно не закреплены условия, при наличии которых возможна ответственность за бездействие, их вывели теория и судебная практика. Обязанность действовать надлежащим образом может возникать в силу прямого указания закона, указания, содержащегося в ином нормативно-правовом акте (инструкции, указе и т. п.), в силу договора или предыдущего противоправного поведения субъекта.

Итак, действие – это противоправное общественно опасное проявление вовне социальной активности субъекта, влекущее неблагоприятные изменения в объекте правовой охраны. Признаками правонарушающего действия являются: общественная опасность; противоправность; социальная активность субъекта; неблагоприятные изменения в объекте правовой охраны.

Бездействие – это противоправное общественно опасное отсутствие проявления социальной активности субъекта, при условии, что он обязан был ее проявить и имел для этого реальную возможность, влекущее неблагоприятные изменения в объекте правовой охраны. Признаками правонарушающего бездействия являются: общественная опасность; противоправность; отсутствие социальной активности субъекта; наличие реальной возможности действовать соответствующим образом; неблагоприятные изменения в объекте правовой охраны.

С учетом указанного полагаем, что деяние как признак правонарушения – это общественно опасное, волевое, осознанное, противоправное поведение, влекущее неблагоприятные изменения в объекте правовой охраны и выражающееся в действии или бездействии.

Противоправность – обязательный признак правонарушения. Не любое деяние является правонарушением, а лишь то, которое нарушает норму права. Противоправность позволяет отграничивать правонарушения от нарушений иных социальных норм. Кроме того, данный признак отличает правонарушения от правомерных деяний.

Наказуемость (предусмотренность юридической ответственности) как признак правонарушения означает, что за совершение правонарушения предусмотрена юридическая ответственность. Иными словами, за любое правонарушение должна быть установлена юридическая ответственность, а в санкции правовой нормы закреплены меры государственного воздействия. Непоследовательно характеризует рассматриваемый признак Е. В. Грызунова. Она полагает, что правонарушение «влечет применение юридической ответственности».[610] Получается, что если правонарушение не влечет юридической ответственности, оно не является таковым. На первый взгляд может показаться, что автор не совсем точно изложила свою мысль, но анализ ее работы показывает, что она твердо придерживается вышеприведенной формулировки. Буквально через несколько абзацев Е. В. Грызунова опять пишет, что в качестве структурного элемента правонарушения выступает «применение юридической ответственности».[611] Между тем, как известно, привлечение к юридической ответственности связано с деятельностью компетентных органов. Поэтому, на наш взгляд, данный признак необходимо обозначать как «предусмотренность юридической ответственности», а не как «применение», ведь юридическая ответственность может быть и не применена к субъекту.

Следующий признак правонарушения – виновность. Юридическая ответственность без вины должна являться исключением и в силу своей специфики может некоторое время сохраняться в гражданском законодательстве. В данном параграфе мы подробно не останавливаемся на проблеме юридической ответственности без вины и характеристике признака виновности – она будет подробно исследована в главе о принципах юридической ответственности.

Правонарушение и смежные понятия

Наряду с понятием «правонарушение» существует и ряд смежных с ним: «нарушение правовых предписаний», «нормонарушение», «нарушение законодательства». М. С. Богданова отмечает, что «общепринятое понятие «правонарушение» не охватывает многих аспектов этого явления, в том числе существования нарушений правовых предписаний в отраслях, не предусматривающих штрафных санкций, а также «безвиновных» правонарушений в международном и гражданском праве. Правонарушение следует рассматривать как общественно вредное деяние (действие или бездействие), нарушившее норму права».[612] Думается, что М. С. Богданова упускает из виду ряд важных моментов. Международное право занимает особое место в правовой системе, а в общетеоретических исследованиях понятие «правонарушение» абстрагируется от особенностей правонарушений в международном праве, что в принципе свойственно для науки теории государства и права.

Обратимся теперь к так называемым «нарушениям правовых предписаний в отраслях, не предусматривающих штрафных санкций», о которых пишет М. С. Богданова. По всей видимости, речь идет о соотношении нормы права и статьи нормативно-правового акта. Известно, что санкция правовой нормы может содержаться в одном нормативно-правовом акте, а само правило поведения (диспозиция) – в другом. Таким образом, следует говорить не о нормах, в которых якобы отсутствует санкция, а о соотношении нормы права, в которой формально определено правонарушение, и статьи нормативно-правового акта.

В некоторых случаях законодатель только декларирует ответственность, не устанавливая меры наказания за правонарушения. Однако это свидетельствует лишь о несовершенстве законодательной техники и об ошибках, которые допустил законодатель при формулировании статей в нормативно-правовых актах, а значит, не дает оснований для изменения самого понятия правонарушения, выработанного в науке теории государства и права. Юридическая наука не должна «идти на поводу» у законодателя, она призвана выявлять наиболее существенные закономерности развития и функционирования права, а также ошибок, совершенных законодателем.

Во многих нормативно-правовых актах законодатель употребляет не понятие «правонарушение», а понятие «нарушение законодательства» или «нарушение». Например, ст. 281 Бюджетного кодекса РФ называется «Нарушение бюджетного законодательства», а ст. 282 – «Меры, применяемые к нарушителям бюджетного законодательства». В ФЗ РФ «О временном запрете клонирования человека»[613] употребляется понятие «нарушение», а не «правонарушение» (ст. 4). В ст. 15 ФЗ РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О вынужденных переселенцах"»[614] употребляется термин «нарушение закона». Противоречивость законодательных формулировок позволила некоторым ученым утверждать, что в банковском праве существует понятие «нарушение», а не «правонарушение».[615] С такой позицией нельзя согласиться по нескольким причинам. Во-первых, выделение банковского права в качестве самостоятельной отрасли весьма спорно. Во-вторых, понятие «нарушение» может существовать одновременно с понятием «правонарушение», но будет отличаться от правонарушения одним или двумя признаками. У нарушения (в отличие от правонарушения) может отсутствовать признак общественной опасности или признак виновности. Нарушение не должно влечь применения мер юридической ответственности. В случае совершения нарушения, но не правонарушения могут применяться меры защиты.[616] Таким образом, нарушение влечет возникновение иных разновидностей охранительных правоотношений.

Соотношение между понятиями «правонарушение» и «нарушение» носит неоднозначный характер. В некоторых случаях законодатель употребляет понятие «нарушение» в качестве родового, подразумевая как правонарушения, так и деяния, которые не обладают всеми признаками правонарушения и влекут применение не мер юридической ответственности, а мер защиты. Это явно следует из анализа ст. 281–283 БКРФ. Скажем, кнарушителям бюджетного законодательства могут быть применены не только меры ответственности, но и меры защиты. Причем меры защиты, как правило, применяются в тех случаях, когда деяние не является правонарушением. Другая проблема, связанная с рассматриваемыми понятиями, заключается в том, что законодатель не всегда корректно ими оперирует: иногда в нормативно-правовом акте указываются типичные правонарушения со всеми присущими им признаками, а законодатель называет их нарушениями. Таким образом, мы не видим оснований для существенного пересмотра устоявшегося понятия «правонарушение».

Классификация правонарушений и общая характеристика некоторых их разновидностей

Различные правонарушения вызывают к жизни соответствующие разновидности правоотношений юридической ответственности: уголовные, административные, дисциплинарные и т. д. Наиболее распространенной является классификация юридических фактов в зависимости от отраслевой принадлежности порождаемых ими правоотношений. На основе отраслевого критерия правонарушения подразделяют на уголовные, административные, гражданско-правовые, дисциплинарные. Последнее десятилетие ознаменовалось существенным изменением общественных отношений и действующего законодательства, в связи с чем правовая наука выявила новые виды правонарушений: конституционные,[617] финансовые,[618] уголовно-исполнительные,[619] уголовно-процессуальные,[620] гражданско-процессуальные,[621] арбитражно-процессуальные.[622] В юридической литературе также выделяют налоговые, бюджетные, валютные, банковские правонарушения[623] – как разновидности финансовых правонарушений.

Обратимся к характеристикам некоторых разновидностей правонарушений. В юридической литературе является спорным понятие юридического факта, влекущего возникновение конституционных правоотношений ответственности. По мнению Н. М. Колосовой, «фактическое основание конституционной ответственности – это конкретное правонарушение (конституционный деликт), которое включает объект, объективную сторону, субъект, субъективную сторону». Одновременно Н. М. Колосова допускает возможность наступления конституционной ответственности без вины.[624] Иной позиции придерживается В. О. Лучин, отмечающий, что «субъективная сторона конституционного деликта отражает психическое отношение субъекта к деянию… и может выражаться в одной из форм вины: умысле или неосторожности».[625] Основания конституционной ответственности должным образом не урегулированы в действующем законодательстве, а это порождает неоднозначное понимание юридических фактов, влекущих возникновение охранительных правоотношений юридической ответственности. Так, помимо отрицания признака вины в конституционном правонарушении можно встретить утверждения, что правонарушение в конституционном праве заключается в нетвердом руководстве, неверном политическом курсе и т. д. На наш взгляд, подобные формулировки только размывают основания конституционной ответственности. В. О. Лучин считает, что конституционный деликт – это деяние (действие или бездействие) субъекта конституционно-правовых отношений, не отвечающее требуемому поведению и влекущее за собой применение мер конституционной ответственности.[626]

В юридической литературе различают конституционное правонарушение в узком и широком смыслах. По мнению Ф. С. Скифского, в широком смысле «всякое нарушение юридических норм есть нарушение конституционного закона, а равно любое правонарушение является конституционным правонарушением».[627] Под конституционным правонарушением в узком смысле понимается «выразившееся в нарушении норм (нормы) конституционного права прямо закрепленное в законе виновное, общественно вредное деяние деликтоспособного субъекта, влекущее меры восстановления правопорядка, ретроспективную юридическую ответственность и применение негативных юридических санкций конституционной направленности, имеющее причинную связь с наступившими последствиями».[628] Широкая трактовка конституционного правонарушения делает его расплывчатым и смешивает с другими видами правонарушений. Кроме того, перечень конституционных правонарушений становится практически безграничным. Например, ими должны считаться посягательства на авторские права, на гражданско-правовые отношения, возникающие между частными субъектами, что противоречит сущности конституционного правонарушения как деяния, посягающего прежде всего на публичные отношения. Одновременно это сделает расплывчатым и само понятие «конституционная ответственность», которую практически невозможно будет отграничить от иных видов юридической ответственности. При определении сущности конституционного правонарушения необходимо учитывать круг регулируемых конституционным правом публичных отношений, непосредственных объектов конституционного правонарушения, а также особенности противоправности.

Конституционные правонарушения, несмотря на свое многообразие, обладают рядом общих характеристик. Во-первых, они связаны с нарушением норм конституционного права. Во-вторых, нарушаемые ими отношения являются императивными и регулируются при помощи обязывающих или запрещающих норм конституционного права. В-третьих, нарушаемые ими отношения функционируют в сфере основ конституционного строя и высших социальных ценностей.

Финансовые правонарушения посягают на налоговые отношения, бюджетные отношения, отношения валютного регулирования и валютного контроля, публичные банковские отношения. Возможна и более детальная классификация. Так, анализ Налогового кодекса показывает, что предусмотренные им правонарушения посягают на отношения, обеспечивающие установленный порядок представления налоговой декларации и порядок уплаты налогов и сборов; отношения, обеспечивающие нормальное функционирование налоговых органов и взыскание налоговых санкций; публичные отношения, возникающие между банками и налоговыми органами.[629] Анализ правонарушений, предусмотренных Бюджетным кодексом Российской Федерации и Инструкцией Минфина РФ от 26 апреля 2001 г. «О порядке применения органами Федерального казначейства мер принуждения к нарушителям бюджетного законодательства РФ»,[630] показывает, что они посягают на отношения, обеспечивающие исполнение закона (решения) о бюджете; отношения, обеспечивающие своевременность и полноту перечисления (зачисления) бюджетных средств и исполнения бюджетной росписи; отношения, обеспечивающие своевременность предоставления сведений; отношения, обеспечивающие соответствие финансовых документов закону (решению) о бюджете; отношения, обеспечивающие своевременность подтверждения бюджетных обязательств и своевременность осуществления платежей по ним; отношения, обеспечивающие соблюдение бюджетных нормативов.

Финансовые правонарушения, посягающие на публичные банковские отношения, предусмотрены в ФЗ РФ от 10 июля 2002 г. «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»,[631] ФЗ РФ от 3 февраля 1996 г. «О банках и банковской деятельности»[632] и иных нормативно-правовых актах.[633] Из указанных нормативно-правовых актов следует, что предусмотренные ими правонарушения посягают на отношения, обеспечивающие соблюдение банковских нормативов, правил ведения документации, предоставления различного рода сведений.

В обобщенном виде дисциплинарные правонарушения посягают на трудовой правопорядок, представляющий собой «внутренний трудовой распорядок, т. е. порядок поведения участников трудового правоотношения в процессе трудовой деятельности в каждой организации, определяемый правилами трудового распорядка и регулируемый нормами трудового права».[634] Н. А. Филатова и В. Н. Турченко отмечают: «Дисциплина труда есть общественное отношение, выражающееся в выполнении людьми определенной системы правил трудовой дисциплины, обусловленной социальными и техническими условиями производства».[635] В ст. 189 ТК закреплено понятие дисциплины труда, из которого следует, что обязанности работника определяются ТК, иными законами, коллективным договором, соглашениями, трудовым договором, локальными нормативными актами. Дисциплина труда предполагает наличие правовой основы для разделения труда, его организации, а также закрепления трудовых обязанностей работников.[636]

Трудовой кодекс не содержит перечня дисциплинарных правонарушений. Их примерный перечень дается в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2004 г. «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации».[637] К дисциплинарным правонарушениям относятся: отсутствие без уважительных причин на работе или на рабочем месте; отказ работника без уважительных причин от выполнения трудовых обязанностей; отказ или уклонение без уважительных причин от медицинского освидетельствования; невыход на работу без уважительных причин; отсутствие на рабочем месте в течение четырех часов; нахождение на рабочем месте в состоянии алкогольного или наркотического опьянения и т. д.[638]

Своей спецификой обладают дисциплинарные правонарушения, совершаемые государственными и муниципальными служащими. Объекты совершаемых ими преступлений тесно связаны с понятием «служебная дисциплина». Определение понятия «служебная дисциплина» дается в ФЗ РФ от 27 июля 2004 г. «О государственной гражданской службе Российской Федерации».[639] «Служебная дисциплина на гражданской службе – обязательное для гражданских служащих соблюдение служебного распорядка государственного органа и должностного регламента, установленных в соответствии с настоящим федеральным законом, другими федеральными законами, иными нормативными правовыми актами, нормативными актами государственного органа и со служебным контрактом», – подчеркивается в ст. 56 указанного Закона. От соблюдения служебной дисциплины зависит реализация гражданами прав и свобод. В нормативно-правовых актах, регулирующих отношения государственной службы, специально закреплена обязанность государственных служащих соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. Так, в ст. 5 ФЗ РФ «Об основах государственной службы РФ»[640] указано, что государственные служащие обязаны «признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина». Аналогичная обязанность предусмотрена в ст. 15 ФЗ РФ «О государственной гражданской службе Российской Федерации». В ФЗ РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан»[641] говорится, что «ответственность государственного служащего наступает в связи с его обязанностью признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина» (ст. 1).

Специалисты в области процессуального права отмечают существование процессуальных правонарушений, влекущих возникновение отношений ответственности.[642] По нашему мнению, процессуальное правонарушение – это виновное, общественно опасное деяние, которое посягает на установленный порядок осуществления правосудия и за которое предусмотрена юридическая ответственность. В юридической литературе процессуальное правонарушение рассматривают в узком и широком смыслах. В узком смысле под процессуальным правонарушением понимают нарушение норм уголовно-процессуального и гражданско-процессуального права. В широком – нарушение любых процессуальных норм независимо от их отраслевой принадлежности.[643] Не вступая в детальную полемику, скажем, что понятием «процессуальное правонарушение», по нашему мнению, охватывается нарушение норм уголовно-процессуального и гражданско-процессуального права. «Широкая» трактовка процессуального правонарушения приводит к его смешению с иными видами правонарушений, закрепленными в УК РФ и КоАП РФ.

Таким образом, различные разновидности правонарушений влекут возникновение конституционных, уголовных, гражданско-правовых, административных, дисциплинарных, финансовых и процессуальных (в материальном смысле) правоотношений. Каждая разновидность правонарушения порождает соответствующее правоотношение юридической ответственности (уголовное, дисциплинарное, конституционное и т. д.). В тех случаях, когда одно деяние нарушает сразу несколько норм различной отраслевой принадлежности, возможно возникновение нескольких разновидностей отраслевых правоотношений юридической ответственности.

Сложнее дело обстоит в тех случаях, когда правонарушения предусмотрены одной отраслью права, а ответственность за их совершение – другой. Например, нарушение норм экологического права влечет возникновение административных, уголовных или гражданско-правовых правоотношений ответственности. Это обусловлено отсутствием в экологическом праве собственного института юридической ответственности. Нормы семейного права также охраняются от нарушения нормами гражданско-правовой, уголовной и административной ответственности. Институт ответственности в семейном праве находится сейчас в стадии формирования.

Итак, правонарушение является юридическим фактом, влекущим возникновение охранительного правоотношения юридической ответственности, и никаких дополнительных фактов для возникновения последнего не требуется. Злоупотребление правом может признаваться юридическим фактом, влекущим возникновение правоотношения ответственности, только в том случае, если оно является правонарушением.

От правонарушения необходимо отличать иные юридические факты, которые влекут возникновение иных разновидностей охранительных правоотношений, не являющихся правоотношениями юридической ответственности.

Основанием ответственности в гражданском праве является не нарушение субъективных прав, а правонарушение. Нельзя нарушить субъективное право, не нарушив норму объективного права. Субъективное и объективное право взаимосвязаны, и первое не может существовать без второго.

Понятие состава правонарушения

В русском языке под составом понимается совокупность частей или предметов, образующих какое-либо сложное целое.[644] В. В. Лазарев считает, что «конструкция юридического состава представляет собой совокупность необходимых и достаточных с точки зрения действующего законодательства условий или элементов (и их признаков) объективного и субъективного характера для квалификации противоправного деяния в качестве правонарушения».[645] По мнению В. Л. Кулапова, «состав правонарушения – научная абстракция, отражающая систему наиболее общих, типичных и существенных признаков отдельных разновидностей правонарушений. Эта система признаков необходима и достаточна для привлечения правонарушителя к юридической ответственности».[646] По мнению А. С. Шабурова, «состав правонарушения – это система признаков правонарушения в единстве его объективной и субъективной сторон, необходимых и достаточных для возложения ответственности».[647] А. Ф. Черданцев полагает, что «состав правонарушения – это идеальная структура правонарушения, показывающая, из каких частей, элементов оно состоит, складывается».[648] В. С. Нерсесянц пишет: «Юридический состав правонарушения – это система признаков противоправного поведения, необходимая для его юридической квалификации в качестве правонарушения».[649]

Схожим образом определяется понятие состава в отраслевых юридических науках. Приведем несколько примеров. «Состав преступления – это совокупность установленных уголовным законом признаков, определяющих общественно опасное деяние как преступление».[650] Состав преступления – это совокупность предусмотренных законом признаков, наличие которых дает основание признать данное общественно опасное деяние преступлением.[651] «Под составом должностного проступка государственного служащего предлагается понимать совокупность установленных законом признаков, характеризующих деяние служащего как должностной проступок».[652] «Состав преступления – это совокупность признаков общественно опасного деяния, отраженных в уголовном законе».[653] «Состав правонарушения следует понимать как совокупность его главных, определяющих признаков, выделенных законодателем как типичные, необходимые и в то же время достаточные для возложения юридической ответственности».[654] Без наличия хотя бы одного из них никто не может быть привлечен к ответственности.[655] Перечень подобных определений можно продолжать,[656] так как они стали уже прописными истинами.

Употребляемые в определениях состава правонарушения выражения «признаки, установленные законом», «признаки, характеризующие по действующему законодательству», «совокупность установленных законом признаков», «совокупность предусмотренных признаков» синонимичны друг другу. Аксиомой стало и утверждение о том, что в структуру состава правонарушения входят объект, субъект, объективная и субъективная стороны. Условно элементы, образующие состав правонарушения, можно разделить на объективные и субъективные. К объективным относятся объект и объективная сторона, к субъективным – субъект и субъективная сторона. Ученые-цивилисты, однако, понимают элементы состава гражданско-правового правонарушения несколько иначе.[657]

Представления о составе в цивилистике отличаются от аналогичных представлений в теории государства и права, а также в науках, исследующих публичные отрасли права. Например, В. П. Грибанов отмечает, что под «составом гражданского правонарушения следует понимать совокупность тех общих, типичных условий, наличие которых необходимо для возложения ответственности на нарушителя гражданских прав и обязанностей и которые в различных сочетаниях встречаются при любом гражданском правонарушении».[658] К таким условиям обычно относят: а) противоправное нарушение лицом возложенных на него обязанностей и субъективных прав других лиц; б) причинение противоправным поведением правонарушителя вреда или убытков; г) наличие причинной связи между противоправным поведением правонарушителя и наступившими вредоносными последствиями; д) наличие вины правонарушителя.[659] Несложно заметить, что из привычной для теории государства и права конструкции состава правонарушения «выпадают» такие элементы, как объект и субъект, а первые три признака (по терминологии цивилистов – условия) характеризуют объективную сторону правонарушения. В этой связи возникает вопрос, а чем же вызвано такое неприятие традиционного понимания категории «состав» и «объективная сторона правонарушения» в цивилистических науках? По мнению М. И. Брагинского и В. В. Витрянского, представления о составе правонарушения (состоящего из четырех элементов) привносят в имеющиеся многовековые цивилистические традиции чуждое для нее влияние уголовно-правовых учений, а гражданская ответственность строится на иных началах, нежели уголовная.[660] Авторы в обоснование своей позиции упрекают Г. К. Матвеева в том, что он «в своей книге умудрился сделать одиннадцать отсылок к работам А. А. Пионтковского и Я. М. Брайнина и других правоведов-специалистов по уголовному праву, видимо, в назидание цивилистам, не желающим разрушать гражданско-правовую доктрину чужеродными уголовно-правовыми элементами».[661]

Отметим, что «многовековые традиции», да и вообще традиционность не являются весомым аргументом в пользу «вечности» рассматриваемого понятия. Не является точным и утверждение, что состав правонарушения – категория только уголовно-правовая. Четырехэлементная конструкция состава правонарушения признана не только в науке уголовного права, но и в конституционном,[662] трудовом,[663] административном,[664] уголовно-процессуальном,[665] финансовом праве,[666] а также в теории государства и права.

Мы намеренно не будем делать ссылки на работы специалистов в области уголовного права, а рассмотрим элементы состава правонарушения с более широких позиций.

Любому субъекту в его практической деятельности, в том числе и противоправной, всегда противостоит определенный объект,[667] а человеческая деятельность носит предметный характер. Поэтому очевидно, что в структуру состава правонарушения необходимо включать объект, т. е. те общественные отношения, на которые направлено деяние и которым причиняется вред в результате его совершения. Поэтому сложно согласиться с утверждениями некоторых ученых-цивилистов, полагающих, что понятие вреда в гражданском праве вполне заменяет понятие объекта гражданско-правового правонарушения.[668] Отрицание существования объекта правонарушения противоречит не только общетеоретическим подходам, но и философским.

Отрицание объекта гражданско-правового правонарушения во многом обусловлено занижением роли общественных интересов в цивилистической науке и абсолютизацией интересов частных. Ученые-цивилисты явно гиперболизируют роль частного права в регулировании общественных отношений, хотя частное право направлено исключительно на охрану интересов частных лиц. Следует помнить, что деление права на частное и публичное весьма условно, а любое правонарушение причиняет вред правопорядку в целом. Общество и государство не заинтересованы в распространении и совершении правонарушений, в том числе и гражданско-правовых. Кроме того, многие гражданско-правовые отношения находятся на «грани» с административными, и их нарушение явно не исчерпывается (даже на уровне непосредственного объекта) интересами частных лиц. Да и как быть с теми гражданско-правовыми правонарушениями, в которых потерпевшими выступают государство, его органы, предприятия с государственной формой собственности и т. д.? Многие гражданско-правовые правонарушения затрагивают одновременно интересы сотен, а иногда даже и десятков тысяч людей. Приведем простой пример. В результате незаконной приватизации или незаконной смены собственника не выплачиваются заработная плата и дивиденды по акциям, нарушаются права акционеров и т. д. Если такие нарушения совершаются на градообразующем предприятии, в итоге страдает экономика целого региона. Но согласно логике М. И. Брагинского и В. В. Витрянского получается, что подобные нарушения безразличны для общества и не затрагивают его интересов.

На наш взгляд, отрицание объекта гражданско-правового правонарушения затрудняет возможность определения направленности посягательства и выявления тех общественных отношений, которым причинен вред. Недопустимо абсолютизировать противопоставление частного права публичному, поскольку тем самым нарушаются признаки системности права. Признание наличия у гражданско-правового правонарушения объекта не является посягательством на идею разделения права на частное и публичное. Хорошей иллюстрацией здесь могут служить деяния, которые одновременно нарушают нормы нескольких отраслей права, но посягают при этом на одинаковые общественные отношения. Скажем, правонарушитель, совершая кражу, посягает на отношения собственности, урегулированные нормами гражданского права и охраняемые нормами как гражданского, так и уголовного права. Если встать на позицию М. И. Брагинского и В. В. Витрянского, то данное деяние окажется лишено объекта, отношение собственности не будет нарушено, а обществу будет безразлично, что совершено правонарушение, поскольку его интересы не пострадали, а вред причинен исключительно частному интересу. Отрицание учеными-цивилистами наличия объекта у гражданского правонарушения ведет к недооценке внутренних и межотраслевых связей правовой системы, связей координации и согласования.[669]

Направленность гражданско-правовых правонарушений не только на частные, но и на общественные интересы наглядно раскрывается при исследовании злоупотребления правом. В п. 2 ст. 6 ГК РФ закрепляется общее требование добросовестности, разумности и справедливости, обращенное ко всем участникам гражданских правоотношений.[670] В ст. 10 ГК РФ закрепляется общий запрет, адресованный ко всем участникам гражданско-правовых отношений: «Не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребление доминирующим положением на рынке». По сути в этой статье говорится о злоупотреблении правом, которое признается разновидностью гражданско-правовых правонарушений. Например, В. П. Грибанов пишет: «Злоупотребление правом есть особый вид гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения».[671] В некоторых разновидностях злоупотребления правом ярко выражена их направленность не только против отдельного субъекта, но и против целой совокупности общественных отношений. В ст. 169 ГК РФ указывается, что «сделка, совершенная с целью, заведомо противоправной основам правопорядка или нравственности, ничтожна», а все полученное по сделке взыскивается в доход государства. Неужели и здесь наши оппоненты будут утверждать, что понятия правопорядка, нравственности связаны исключительно с интересами отдельно взятой личности? В своей монографии Т. С. Яценко приводит многочисленные примеры того, как гражданско-правовые правонарушения, связанные со злоупотреблением правом, причиняют вред не только отдельному субъекту права (например, нарушения при осуществлении процедуры банкротства, недобросовестная конкуренция, злоупотребления в сфере рекламной деятельности, осуществление права на пользование различными услугами с целью причинения вреда другим лицам и т. д.).[672] Причем во многих случаях санкции за злоупотребление правом взыскиваются не в пользу потерпевшего, а идут в доход государства. В объектах гражданско-правовой охраны должны разумно сочетаться общественные, государственные и личные интересы, нельзя отдавать предпочтение одному из них.

Некоторые ученые признают необходимость существования понятия «состав гражданского правонарушения», но полагают, что «исследование объекта гражданского правонарушения (нарушенных общественных отношений) вполне может заменить характеристика причиненного вреда».[673] По мнению В. М. Болдинова, понятие социального вреда для гражданского права неприемлемо, поскольку гражданское право интересует, «как правило, только вред, который влечет обязанность его возмещения (компенсации)».[674] Замена понятия объекта характеристикой причиненного вреда ведет к слиянию объективной стороны состава гражданского правонарушения с объектом правонарушения. Строки В. М. Болдинова о «неприемлемости понятия социального вреда» вызывают ощущение, что гражданское право (да и все частное право в целом) существует не в обществе, а в неком вакууме, замыкаясь на интересах отдельной личности. Между тем право, правоотношения и производные от них явления социальны; да и тот вред, который «влечет обязанность его возмещения (компенсации)», по своей природе социален, поскольку порожден нарушением юридической (социальной) нормы. Более того, с философских позиций человек – существо социальное, и утверждать, что причиненный ему вред не является социальным, по меньшей мере нелогично.

Очевидно и то, что правонарушение совершает конкретный субъект (физическое или юридическое лицо). И совершенно непонятно, почему без какого-либо обоснования субъект исключается из структуры состава гражданско-правового правонарушения.

В объективной реальности правонарушение выражается в совершении противоправного деяния, наступлении общественно опасных последствий и причинной связи, которые учеными-цивилистами выделяются в качестве отдельных элементов состава правонарушения. Между тем элемент – это некая целостность, характеризующаяся определенными взаимосвязанными составляющими, когда наличие одного невозможно без существования другого. Поэтому противоправное деяние, последствия и причинную связь необходимо рассматривать не как самостоятельные элементы, а как составляющие объективной стороны правонарушения. Все они находятся в тесной взаимосвязи. Последствия не могут наступить, если не будет совершено противоправное деяние, а сами последствия имеют юридическое значение только при наличии причинной связи между ними и деянием.

Итак, к элементам состава правонарушения относятся объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона. В свою очередь, каждый из элементов состава правонарушения характеризуется рядом признаков. Объект правонарушения характеризуют такие признаки, как общественные отношения, которым причиняется вред или которые ставятся под угрозу причинения вреда, предмет правонарушения и потерпевший. Объективную сторону составляют деяние (действие или бездействие), общественно опасные последствия, время, место, обстановка, способ, орудия и средства совершения правонарушения. В структуру субъективной стороны правонарушения входят вина, мотив, цель и эмоциональное состояние лица, совершившего правонарушение. Субъект правонарушения раскрывается при помощи следующих признаков: возраст, вменяемость (деликтоспособность) и др. Все элементы состава правонарушения не существуют изолированно друг от друга, они взаимосвязаны.

Объект правонарушения

Юридическая наука прошла сложный путь в развитии учения об объекте правонарушения. Дореволюционный период развития учения об объекте правонарушения связан с именами таких ученых, как Н. С. Таганцев, А. Ф. Кистяковский, П. Д. Калмыков, В. Д. Спасович, Н. Д. Сергеевский, Л. С. Белогриц-Котляревский, С. В. Познышев, А. А. Лоховицкий. В дореволюционной литературе под объектом преступления (правонарушения) понимали людей;[675] интересы; социальные, правовые блага;[676] норму права;[677] норму права в ее реальном бытии;[678] предмет правонарушения.[679] Существовали и модификации данных концепций, объединявшие в понятии объекта правонарушения человека и социальные блага, общественные отношения и социальные интересы. Всем указанным концепциям была присуща одна общая черта – правонарушение рассматривалось как деяние, причиняющее чему-то вред, но при ответе на вопрос, чему причиняется вред, ученые выдвигали самые разнообразные теории.[680]

Конец ознакомительного фрагмента.