Глава II
Исторические и современные типы правопонимания
§ 1. Классические типы правопонимания
Историческим типам научной рациональности соответствуют исторические типы правопонимания. Тип правопонимания отражает парадигмальные черты современной ему научной картины мира и, несмотря на реальное многообразие вариантов правопонимания, принадлежащих к одному историческому типу научной рациональности, их объединяют общие онтологические, гносеологические и аксиологические установки, формирующие типичные теоретические представления о правовой реальности.
Правопонимание – результат как рационального, теоретического осмысления права в его онтологической (бытийной) сущности, так и следствие его иррационального (эмоционального, ценностного, социокультурного) восприятия, так как понимание права всегда происходит в социокультурном контексте жизненного мира субъектов (о понятии жизненного мира см. § 2).
Тип правопонимания – это формирующийся в рамках определенной культуры образ права, который характеризуется как парадигмально обусловленными теоретическими признаками права, так и культурно обусловленным практическим (ценностным) отношением к праву. Исходя из этого можно выделить два основания для классификации типов правопонимания: практическое и теоретическое.
Практическое правопонимание существует в общественном правовом сознании и правовой культуре в виде особого ценностного отношения к праву, характеризуемого специфическим социокультурным правови́дением и правочувствованием. Каждая цивилизация имеет собственное ценностное (практическое) правопонимание. Так, в синхронном аспекте можно выделить, например, практическое правопонимание Востока и Запада, а в диахронном – идеациональный (религиозный), чувственный (светский) и идеалистический (включающий в себя черты как первого, так и второго) типы практического правопонимания (терминология П. А. Сорокина). Систематизированное практическое правопонимание выступает в форме правовой идеологии, несистематизированное – имеет форму правовой психологии.
Теоретическое правопонимание характеризуется стремлением представить понимание права в виде научной теории. Постнеклассическое теоретическое правопонимание стремится получить наиболее общие и достоверные правовые знания путем исключения исторически сложившихся ценностных правовых представлений, поскольку они отражают не общее в праве, а лишь его конкретные социокультурные особенности.
Историческое развитие типов правопонимания показывает, как изменения типов научной рациональности влекли за собой изменения в правопонимании.
В рамках классического типа научной рациональности, предпосылки которого относят еще к эпохе античности, сформировалось три основных теоретических варианта правопонимания: естественноправовой, этатистский и социологический.
I. Естественно-правовой вариант, или юснатурализм (лат. jus – право; natura – природа), – один из древнейших вариантов правопонимания. Он отражает характерные для мифологической и религиозной культуры представления о рациональном и соразмерном (законосообразном) устроении мира, природы, космоса. Согласно такому представлению миром правит закон, постигаемый человеческим разумом через усмотрение закономерного устроения универсума. Все, что существует в мире, существует закономерно, и это относится как к устроению всей Вселенной, включая мир животных, так и к устроению человеческого мира, в том числе права. В отличие от искусственного и изменчивого человеческого закона (позитивного права, создаваемого государством), постулировалось существование постоянного и неизменного, совершенного естественного (природного) закона, именовавшегося также естественным правом. В силу приписываемого ему совершенства естественное право воспринималось как абсолютная ценность: воплощение справедливости, добра, нравственности и гуманизма.
Однако представления о сути естественного права менялись вместе в развитием общества и развитием научного знания. Для античной правовой мысли было характерно восприятие мира как упорядоченного целого, космоса, которому противостоит хаос. Соответственно естественное право отождествлялось с разумными законами природы, которым подчиняется все живое – и люди, и звери. Таковы естественные законы, заставляющие людей защищать собственную безопасность и свое имущество, вступать в брачные союзы, иметь детей и заботиться о них и т. д. Фактически естественное право отождествлялось с естественной закономерностью, такой же, как, например, рождение и последующая смерть (так называемая первая редакция естественного права).
Подобное правопонимание было характерно, например, для древнеримских мыслителей и юристов. Философы того времени стремились отождествить «право народов» с «правом природы». Стоики определяли естественное право как нравственный кодекс, заложенный в человека «природным разумом». Природа, считали они, представляет собой соразмерную разуму систему, в котором все вещи проникнуты логикой и порядком; этот порядок, спонтанно развивающийся в человеческом обществе и достигающий самосознания в человеке, и есть природное, или естественное, право. Цицерон выразил эти представления в следующем пассаже: истинный закон – это правильный разум, согласный с природой, обнимающий всю Вселенную, неизменный, вечный. Мы не можем ни противостоять этому закону, ни изменить его. Этот закон один – для Рима и Афин, для настоящего и будущего. Он есть и будет непреложен для всех времен и народов. Тот, кто не подчиняется ему, отрицает самого себя и свою природу.
В европейской культуре Средневековья естественное право получило теологическое (божественное) обоснование (вторая редакция естественного права). Естественное право трактовалось как воля Бога, которая находит отражение в человеческом разуме и в Священном Писании (ярким примером такого правопонимания являются творения знаменитого средневекового мыслителя Фомы Аквинского (~1225-1274)). Согласно данному подходу, право есть неотъемлемый элемент миропорядка; оно столь же вечно и неуничтожимо, как и само мироздание. «Мир немыслим без закона, будь то мир природы или мир людей. Право – основа всего человеческого общества, на нем строятся отношения между людьми… Всякий род живых существ и даже вещей имеет свое собственное право – это обязательное качество любого божьего творения (поэтому ответственность за проступок могла быть возложена не только на человека, но и на животное и даже на неодушевленный предмет). Способ бытия и поведения всех существ определяется их статусом. Таково средневековое понимание естественного права, получающего религиозную интерпретацию универсального закона вселенной (выделено нами. – Авт.)».[13]
В результате десакрализации средневековой европейской культуры уже в Новое время (в XVII–XVIII вв.) возникает индивидуалистическая интерпретация естественного права (третья редакция естественного права). Естественное право было отождествлено с правами и свободами человека, которые непосредственно вытекали из его природы. Весь перечень этих прав, по мысли представителей юснатурализма, можно было прямо вывести из человеческого разума, и он имел исчерпывающий, постоянный и неизменный характер, как постоянны и неизменны законы разума. Подобная рационалистически-гуманистическая интерпретация естественного права, соответствующая классическому типу научной рациональности, доминирует в общественном правосознании Запада и сегодня.
Наконец, уже в конце XIX в. под влиянием идей формирующегося неклассического типа рациональности значительное распространение получает интерпретация естественного права как некоего правового идеала, на который необходимо равняться позитивному (государственно установленному) праву. Этот идеал понимался как совокупность нравственных требований к действующему в государстве праву (четвертая редакция юснатурализма).
Несмотря на свое многообразие, классические концепции естественного права имеют сходство в основных моментах, отражающих характерные особенности классического типа рациональности.
1. Естественное право как право совершенное противопоставляется несовершенному праву, искусственно создаваемому государством. Соответственно для всех версий юснатурализма характерен дуализм естественного и позитивного права, соответствующий дуалистической (лат. dualis – двойственный) установке классической науки, исходившей из противопоставления субъекта познания и природы как существующей без человека реальности.
2. Закономерным следствием характерного для классической науки противопоставления субъекта и объекта познания является трактовка естественного права как существующего независимо от государства, общества и сознания человека, как своего рода объективной реальности, в создании которой субъект не принимает никакого участия. Предполагалось, что разум человека, формулируя универсальные нормы естественного права, не создает ничего субстанциально нового, он лишь открывает содержание, которое либо уже заложено в природе человека, либо существует в объективном порядке бытия.
3. Характерное для юснатурализма предположение о том, что человеческий разум безошибочно открывает не что-нибудь, а именно «подлинное», «естественное» право, также являлось выражением классических представлений о рациональности, в соответствии с которыми познающий субъект может действовать как «чистый разум», исключив из акта познания какую-либо субъективность.
4. Естественное право интерпретируется как постоянное и неизменное, не подверженное «порче», что соответствовало представлениям классической науки о статичности, вневременном характере исследуемых ею объектов, состояния которых в прошлом, настоящем и будущем были практически неразличимы.
5. Подобно претензиям классической науки получить единственно истинную и абсолютно точную картину реальности, естественное право как истинное право обладало свойством универсальности, социокультурной общезначимости.
6. Естественное право, являясь выражением разумности мироздания, предполагаемой классической наукой, предстает как право разумное и открывается человеку через его разум.
Естественно-правовому подходу, как и любому одностороннему (классическому) теоретико-правовому подходу, присущи существенные недостатки. Все они проистекают из взгляда на право как на объект, противостоящий субъекту и существующий независимо от него: человек в таком случае не может каким-либо образом влиять на естественное право; существование естественного права не зависит даже от того, знает ли вообще кто-либо о том, что такое право существует. При этом внимание исследователя акцентируется лишь на идеальной и ценностной составляющей права как абстрактного должного, оторванного от реальности, от сущего, от жизненного мира человека. Следствием такой односторонней установки явились, с одной стороны, невозможность отделить естественное право от правосознания и от морали, что было особенно характерно для четвертой редакции юснатурализма; с другой – невозможность объединить естественное и позитивное право для устранения неприемлемого правового дуализма, выражающегося в удвоении понятия права из-за наличия различных его признаков. Ведь если право как специфическое явление обладает собственным набором отличительных признаков, то они должны быть присущи как естественному, так и позитивному праву. Однако в юснатурализме естественное право предстает как явление, в своих сущностных чертах отличное от права позитивного.
Вместе с тем длительность и непрерывность естественно-правовой традиции, ее периодическая актуализация – факт, нуждающийся в объяснении. Очевидно, что данное правопонимание отражало определенные аспекты бытия права, выходящие за рамки его конкретного исторического типа.
1. В юснатурализме впервые была представлена, хотя и не получила удовлетворительного разрешения, идея самостоятельного бытия права, не сводимого к воле государства.
2. В юснатурализме была также предпринята попытка объяснить тот исторический факт, что наряду с изменчивостью отдельных правовых норм в праве существует нечто постоянное и неизменное, переходящее из одной системы в другую, – некие основополагающие правовые принципы, идеи и отношения, которым придавалось значение естественно-правовых.
3. В рамках юснатурализма впервые была поставлена проблема ценностного обоснования права как необходимого условия его (права) бытия и эффективного социального действия. Однако, установив неразрывную связь права с основополагающими ценностями культуры, юснатурализм, особенно в третьей его редакции, ошибочно свел право к набору ценностей, характерных исключительно для западноевропейской правовой культуры.
II. Этатистский (фр. Étât – государство) подход, как и юснатурализм, относится к классическим типам правопонимания, сформировавшимся в рамках классической научной рациональности.
Историческими предпосылками возникновения этатизма явились взаимосвязанные процессы формирования западноевропейских абсолютистских государств и кодификации национальных законодательств (XVI–XVII вв.). Данный тип правопонимания возникает как результат утраты правовой культурой своего религиозного значения, в результате чего государство стало пониматься исключительно как рациональное творение человеческих рук, а право – как выражение воли государства.[14] Этатизм, таким образом, представляет собой идейную противоположность юснатурализму – типу правопонимания, характерному для мифологической или религиозной культуры.
Развитие правового этатизма продолжилось на основе методологии научного позитивизма – философского направления, возникшего в 30-е годы XIX в. Его основатель – французский мыслитель О. Конт (1798–1857), вслед за немецким философом И. Кантом, полагал, что человеческий разум не способен проникать в сущность вещей, поэтому и наука не должна претендовать на раскрытие причин явлений, а должна заниматься лишь описанием и систематизацией этих явлений. Образцом научного знания о мире позитивизм считал эмпирически проверяемое естественнонаучное знание, его антиподом – знание неэмпирическое, философское, так называемое метафизическое. Позитивизм отказывается оперировать знаниями, которые не могут быть проверены на истинность опытным путем. Научное знание может быть только позитивным, т. е. основанным на фактах, положительно известных нам из опыта. Применительно к теории права, полагали сторонники правового этатизма, это требовало сужения предмета данной науки до совокупности знаний об установленных государством правовых нормах и их взаимосвязях между собой, так как все иное, не проверяемое эмпирически, подпадало под разряд «метафизики».[15]
Согласно этатистскому подходу право всегда является созданием государства или по крайней мере всегда опосредуется государством для того, чтобы получить все свои правовые свойства и стать именно правом. Право в этом случае понимается как совокупность норм (правил поведения), установленных или санкционированных государством в форме закона. Такое восприятие права возможно только в условиях секуляризованной (потерявшей свой религиозный смысл) правовой культуры, в рамках которой формируется принципиально иной архетип правовосприятия. Таинство «творения» права в этом случае переносится с Божества на само государство, получающего таким образом значение единственного правового демиурга (греч. demiourgos – творец). Логическим следствием этатизма является культ государства, а право оказывается своего рода евангелием от государства.[16]
Если естественно-правовой подход упрощал правовую действительность путем сведения ее к конкретному набору прав человека, то правовой этатизм сформулировал иную формулу редукции. Новая версия упрощения права заключалась в его сведении к знаковой системе, к тексту, и прежде всего к тексту закона; право фактически отождествляется с законом государства.[17] Для человека, сформировавшегося в рамках подобной правовой культуры, классическое этатистское правовосприятие так же естественно, как естественна для человека, не знакомого с современной астрономией, но ежедневно наблюдающего восход и заход Солнца, убежденность в том, что именно Солнце вращается вокруг Земли.
Основными признаками права в этатизме признаются формальная определенность, понимаемая как фиксация правовых норм в писаном законе, и защищенность публичной властью государства. Иными словами, право – это внешний нормативный порядок, поддерживаемый при помощи физического принуждения со стороны государства. В свое время кредо этатистского подхода афористично сформулировал В. И. Ленин: «…право есть ничто без аппарата (государства. – Авт.), способного принуждать к соблюдению норм права». В своей волюнтаристской трактовке тот же вариант правопонимания определяет право как волю государства (народа, класса), возведенную в закон.
Этатистский подход совместим с представлениями о произвольности права, о возможности его формального существования, при отсутствии реального правомочного и правообязанного поведения субъектов. Главное – получение устанавливаемыми государством нормами объективированной внешней формы в виде закона. Указанный подход обходит стороной ценностные аспекты права и его коммуникативную сущность, полагая, что они не затрагивают природу права. Поэтому вопрос о справедливости права, его нравственной обоснованности, соответствии общественному правосознанию, как и вопрос о его реальном действии в обществе, – исключался сторонниками правового этатизма из предмета юридической науки или признавался несущественным.
Видными представителями правового этатизма на Западе в XIX – начале XX в. были И. Бентам, Д. Остин, П. Лабанд, К. Бергбом и др.
Этатистский вариант правопонимания так же, как и его идейный противник – юснатурализм, отражает характерные особенности классического типа научной рациональности.
1. Этатизм трактует право как совокупность правовых норм, т. е. определяет целое (право) через сумму его частей (правовых норм), что соответствует представлениям классической науки об объекте познания как простой статичной механической системе.
2. Представления о системе права позитивисты выстраивают по принципу, лежащему в основе классической механической картины мира – принципу связи причины со следствием. Нормы права рассматриваются как детерминанты, или причины, вызывающие строго определенные последствия в сфере юридической практики. Последствия применения нормы права заранее логически заложены в самой норме, которая выступает в качестве причины, обусловившей появление данных последствий. Так формируется жесткая логическая связь между нормой – причиной и действием – следствием, связь необходимая, безальтернативная, осуществляющаяся почти механически. Не случайно этатизм часто называют юридическим детерминизмом.[18]
3. В соответствии с классической трактовкой объекта познания как замкнутой системы право рассматривается этатистами как логически завершенная и беспробельная система, содержащая весь необходимый материал для правильных логических конструкций и строго рациональных выводов.
4. В рамках этой замкнутой системы на каждый юридический вопрос может быть найден один, и только один, верный ответ, что соответствовало претензиям классической науки достичь такого знания об объекте, которое имело бы характер абсолютной истины.
5. В этатистском подходе право «оторвано», «отчуждено» от человека и интерпретируется как сила, действующая по аналогии с силой природы. Предполагаемая этатизмом возможность существования права без субъекта коррелирует с классическим пониманием окружающего мира как существующего самого по себе и лишь рационально постигаемого в качестве внешнего объекта.
Вместе с тем в рамках этатизма впервые получил обстоятельную разработку нормативный аспект бытия права, однако норма права была неправомерно отождествлена с законодательным текстом.
III. Социологический подход формируется уже на закате классического типа научной рациональности – во второй половине XIX в. Для социологического правопонимания характерно стремление понять право как социальное явление, отражающее закономерные условия социального бытия и относительно независимое от государства.
Право, с позиций социологического подхода, возникает непосредственно в обществе, через отдельные правовые отношения постепенно складываясь в нормы обычаев и традиций. Часть из них получает государственное признание и либо отражается в законах, либо санкционируется действующим законодательством, получая значение официальных источников права.
Для социологического подхода право есть не просто нормативное установление, приказ, «воля» и т. д., а то, что реально определяет поведение субъектов, их права и обязанности, воплощаясь в правовых отношениях. Правовые отношения предшествуют правовой норме, которая предстает как результат развития правовых отношений, являясь обобщенным выражением опыта правового взаимодействия субъектов.
Право – это то, что реально существует в жизни, а не то, что записано в книгах законов. Такое книжное право вполне может быть «мертвым», т. е. фактически не оказывать никакого воздействия на общественные отношения. Решающую роль в отличии «правового» от «неправового», по мнению многих сторонников социологической доктрины, должен играть суд. Суд своими решениями даже может создавать право, основываясь на складывающихся в обществе представлениях о должном и справедливом.
Спецификой «классического» этапа формирования социологического типа правопонимания и его «родимым пятном» являлся позитивизм, характерный и для классического правового этатизма. Из поля зрения социологов исключался сам субъект права – живая человеческая личность, которую подменяли социологические отношения и «закономерности».
Таким образом, ни одна из классических концепций правопонимания не являлась самодостаточной, т. е. способной, исходя из собственного теоретического потенциала, ответить на все вопросы стремительно развивающейся правовой науки. Классические теории строились на противопоставлении и взаимном отрицании: этатизм формируется как оппозиция юснатурализму, социологический подход – как оппозиция этатизму, наконец, и этатизм, и социологизм, в их классическом варианте основанные на философии позитивизма, осознают себя как противоположность юснатурализму. В то же время эти теории нуждались друг в друге, так как каждая из них «действовала» в своей ограниченной области и решала ограниченные теоретико-правовые задачи. Так, юснатурализм обосновывал абсолютную ценность естественного права, не принимая во внимание конкретный социокультурный контекст, в котором функционирует право позитивное. Этатизм, напротив, занимался разработкой позитивного права как иерархически организованной, логической системы законодательных норм, обходя стороной проблемы социального действия права и его социальной ценности. Социологический подход, в противоположность этатизму уделяя большое внимание проблеме действия права в обществе, свел право к системе правовых отношений, не увидев за ними их участников – обладающих сознанием правовых субъектов. Таким образом, развитие классических типов правопонимания подготовило почву для их синтеза в рамках новых, неклассических, научных представлений.
§ 2. Неклассические типы правопонимания
С начала XX в. в Европе начинает формироваться неклассический тип правопонимания, основывавшийся на парадигме неклассической научной рациональности. Необходимость его формирования была обусловлена развитием научных представлений о мире, человеке и обществе, в рамках которых правовые теории, опиравшиеся на классическую парадигму рациональности, уже не могли эффективно решать научные проблемы.
XX век заново открыл человека и пересмотрел его познавательные возможности. При этом серьезный удар был нанесен по классической установке, исходящей из взгляда на ученого как на стороннего наблюдателя, изучающего объективную реальность, рационально устроенную, а потому проницаемую человеческим разумом. Недостатки такого подхода стали особенно очевидными в сфере социальных и гуманитарных наук. Психология, лингвистика и феноменология явились теми направлениями гуманитарной мысли, которые в первую очередь обусловили переход к неклассической научной рациональности в гуманитаристике.
Если в классическом типе научной рациональности предполагалось, что объективность и достоверность результатов научного познания могли быть достигнуты только упразднением (заключением в скобки) всех индивидуальных особенностей личности, то в неклассической науке была осознана принципиальная неустранимость субъекта из процесса познания. Кроме того, если классическая наука рассматривала используемые субъектом методы познания как универсальные, абсолютные и неизменные, то для неклассической науки характерно признание многообразия способов познания, вытекающего из сложности самих изучаемых объектов.
В рамках неклассической науки оказалось невозможным конструирование какой-либо правовой теории как «одномерной», что являлось характерной чертой классической научной рациональности. Поэтому правовые теории XX в. были вынуждены считаться с нередуцируемой сложностью права и представляли собой интегративные конструкции, которые характеризовались стремлением объединить (интегрировать) в рамках единой правовой теории разработанные в классических типах правопонимания частные аспекты бытия права – ценностный (юснатурализм), нормативный (этатизм), социальный (социологический подход).
В середине XX в. в США теоретически оформляется идея интегративной юриспруденции. Ее представители— Дж. Холл, Г. Дж. Берман – полагали, что имеется достаточно оснований для объединения трех классических школ: правового этатизма, юснатурализма и социологической юриспруденции. Каждая из трех конкурирующих школ выделила в праве лишь одно из его важных измерений, проигнорировав остальные. «Этатисты» делали упор на нормах закона, «юснатуралисты» – на ценности права, а «социологи» – на «жизненности», «фактичности» правовых отношений. Дж. Холл предлагал такое определение права, которое объединяет в себе все эти моменты: право – это тип социального действия, процесс, в котором нормы, ценности и факты «срастаются и актуализируются».
Важную роль в процессе становления интегрированной теории права сыграли аналитическая философия в англоязычных странах и феноменология (греч. phainomenon – являющее себя; logos – учение), прежде всего в континентальной Европе. Феноменологический метод в его классическом варианте был обоснован немецким философом Э. Гуссерлем (1859–1938). Э. Гуссерль остро чувствовал как несовершенство современной ему науки, так и хаотическое состояние философии, которая, по его мнению, представляла собой собрание разнообразных и подчас не выдерживающих критики мнений. Его собственный замысел был связан с созданием философии, отвечающей строгим критериям научности. Но толчок к исследованию, полагал Э. Гуссерль, должен исходить не от философии, а от вещей и проблем. «Мы должны спрашивать у самих вещей. Назад к опыту, к созерцанию, которое одно только может дать нашим словам смысл и разумное право»,7—такова отправная точка немецкого мыслителя. Поэтому можно сказать, что феноменология представляет собой опытное знание, но такое опытное знание, которое имеет дело с самими вещами, а не с их видимостями.
Основные посылки феноменологического подхода заключаются в следующем. Термином «феномен» Э. Гуссерль обозначает все то, что является данным и очевидным в сознании индивида. Феноменология стремится описать феномены сознания и показать, как они конституируются.
Важной частью феноменологического подхода является учение об интенциональности (лат. intentio – стремление, внимание) сознания, которое преодолевает характерное для классической науки противопоставление объекта и субъекта познания. Сознание всегда характеризуется предметностью, направленностью на предмет, и это основополагающее свойство сознания Э. Гуссерль и называет интенциональностью. Сознание всегда есть «сознание о чем-то», а не замкнутая в себе субъективность. Поэтому и окружающий мир есть всегда «мой мир», каким я его воспринимаю в сознании, а не противостоящая мне «вещь в себе». Субъект и объект оказываются, таким образом, неразрывно связанными друг с другом, коррелятивными, они не существуют друг без друга. Непредметное сознание[19] невозможно, но также не существует и не зависимых от сознания предметов. Мир сохраняет свою значимость только как феномен сознания. Следовательно, не может быть никакого противопоставления субъекта и объекта, так как мир существует для нас постольку, поскольку он является в сознании, а сознание существует постольку, поскольку оно есть сознание об этом мире. Итак, в рамках учения об интенциональности сознания Э. Гуссерль утверждает неразрывность мира и сознания и одновременно показывает несводимость друг к другу мира и сознания.
Субъекту познания свойственна естественная установка. Естественная установка – это «наивная» точка зрения находящегося в конкретной ситуации «я». Для естественной установки характерно обыденное практическое мышление, в рамках которого природный и социальный миры просто «есть», приняты на веру. Исследование феноменов сознания предполагает воздержание от естественной установки, «заключение ее в скобки», так как она способна повлиять на достоверность результатов познания.
Метод, при помощи которого феноменология исследует опыт сознания, называется феноменологической редукцией. В процессе феноменологической редукции упраздняются принимаемые на веру, свойственные естественной установке представления об окружающем мире. Результатом феноменологической редукции будет обнаружение в сознании субъекта чистой сущности, или эйдоса (греч. eidos – вид, образ, образец), явления. Русский философ А. Ф. Лосев (1893–1988)так характеризовал феноменологический метод познания: отбросив частные проявления одного и того же, необходимо осознать то именно, что во всех своих проявлениях одно и то же. Таким образом, феноменологический метод состоит не в построении умозаключений и формулировании понятий, что было свойственно классическому рационализму, а в интуитивном, интеллектуально умозрительном усмотрении, созерцании сущности (эйдоса) явления и описании его смыслообразующей структуры.
Мир, на который направлено интенциональное сознание, Э. Гуссерль называет жизненным миром. Жизненный мир – это наша непосредственная «интуитивная среда», где мы как человеческие существа среди себе подобных переживаем культуру и общество, определенным образом относимся к окружающим нас объектам, воздействуем на них и сами находимся под их воздействием. Жизненный мир не является предметом рефлексии «погруженных» в него субъектов. По отношению к субъекту жизненный мир образует собой «горизонт» его возможных целей, стремлений и планов. К жизненному миру принадлежим все мы в нашей донаучной естественной установке; он является основой всех значений для всех наук, а также для феноменологии. Понятие жизненного мира прочно вошло в обиход современной философии.
Жизненный мир рассматривается Э. Гуссерлем как интерсубъективный мир. Интерсубъективность указывает на внутренне присущую сознанию социальность и на то, что мир переживается человеком как общий для него и других. Благодаря интерсубъективности жизненного мира мы можем не только отличить себя от Другого, но и понять Другого. Соответственно интерсубъективность выступает основой общности субъектов и условием их коммуникации. Таким образом, развитие феноменологической мысли тесно связано с идеями коммуникологии.
Феноменологический метод активно используется в современном правоведении в целях интеграции правового знания, его освобождения от классической «одномерности». Основным моментом, характеризующим суть феноменологического подхода к праву, является взгляд на право как на часть человеческого бытия, часть интерсубъективного жизненного мира. Следовательно, правовая теория должна в первую очередь сосредоточиваться на личности, а затем уже на поверхностных явлениях права – законах, судебных решениях, нормах, принципах и т. д. В рамках феноменологической теории право интерпретируется как специфический опыт человеческого взаимодействия. Такое взаимодействие есть взаимодействие коммуникативное и интерсубъективное. Коммуникативным оно является потому, что правовое взаимодействие опосредуется правовыми текстами, которые легитимируются (признаются) в рамках жизненного мира общества, а интерсубъективным – потому, что является межсубъектным отношением, существующим в рамках жизненного мира субъектов и опосредуемым знаковыми структурами (правовыми текстами).
С точки зрения подхода к праву как коммуникативному интерсубъективному взаимодействию право (как и мораль, религия, политика) есть способ нашего бытия в мире как бытия с другими людьми. Право конституируется отношением между «Я» и «Другими», и это отношение осуществляется в рамках общего (интерсубъективного) жизненного мира. Именно поэтому нельзя просто ввести тот или иной закон и полагать, что тем самым уже создается право. Необходимо, чтобы текст закона соответствовал условиям жизненного мира членов данного общества, необходимо, чтобы он был интерпретирован как ценностно значимый (легитимный), чтобы он вошел составной частью в правовую коммуникацию. Только в этом случае возникает феномен права.
Следовательно, в рамках неклассических концепций права, исходящих из принципа интерсубъективности, преодолевается характерное для классических типов правопонимания противопоставление объекта и субъекта познания. Снятие данного противопоставления делает неактуальным классическое противостояние естественного права как некоего объективного явления и позитивного права как явления субъективного, созданного разумом законодателя, что закономерно приводит к утрате актуальности юснатурализма как варианта классического правопонимания. В неклассических типах правопонимания право не растворяется в сознании субъекта или во внешнем социальном мире, а рассматривается как результат встречи (коммуникации) субъектов, погруженных в жизненный мир. Субъект не наблюдает за правом со стороны, заняв позицию стороннего наблюдателя, а является непосредственным участником правовых коммуникаций, без которого немыслим сам феномен права. Таким образом, в неклассических типах правопонимания право рассматривается не как внешняя, посторонняя человеку сила, стремящаяся его подчинить, а как способ бытия человека.
В качестве примера правовой теории, основанной на идеях феноменологии, можно привести эгологическую (лат. ego – я) концепцию права одного из виднейших представителей латиноамериканской правовой мысли К. Коссио (1903–1984), имеющего последователей во всем мире. Подлинно научная теория должна строиться, по его мнению, на основе исторического понимания права как специфического культурного явления. Такое правопонимание должно включать в себя три момента: 1) право дается в опыте; 2) существует во времени; 3) имеет ценностный аспект, определяющий поведение человека. Центральная идея его концепции заключается в понимании права не столько как нормы, сколько как интерсубъективного нормативно определенного поведения. При этом, по мнению К. Коссио, право есть то, что оно есть, только тогда, когда оно понимается и интерпретируется, и вне понимания и интерпретации субъектами – как внешнее по отношению к ним объективное явление – не существует.
В современной постнеклассической науке тенденция к интеграции теоретико-правового знания на основе идей феноменологической философии нашла свое выражение в разработке интегральной теории права, которая не просто интегрирует частные аспекты бытия права, но исходит из интерпретации права как многоединства.
§ 3. Интегральное правопонимание как феномен постнеклассической науки
Современное состояние научного знания, в центре внимания которого находятся саморазвивающиеся и самоорганизующиеся человекоразмерные системы, обусловливает необходимость новых интерпретаций права, соответствующих постнеклассическим представлениям об объекте познания. Адекватным ответом на вызовы постнеклассической науки является разработка интегральной (лат. integer – целый) теории права, в рамках которой право рассматривается как системная целостность. При этом формирование интегрального типа правопонимания должно происходить на основе диалога всех школ и течений в современном правоведении, как западных, так и восточных.
Создание интегральной теории права невозможно на пути механического суммирования определений права, представленных в классических типах правопонимания. Интегральная, обобщающая, концепция права не должна быть суммой «партикулярных» правовых теорий, «суммой правоведения», эклектичный характер которой был бы в таком случае предопределен. Как было показано в § 1 данной главы, в классических типах правопонимания отдельные, частные аспекты бытия права (ценностный, нормативный, социальный, психический) принимались за главный объяснительный принцип права, отчего их и можно в полной мере назвать одномерными, или партикулярными. Поэтому механическое суммирование частных аспектов бытия права будет лишь искусственным единством, не способным объяснить сущностное многоединство права.
Таким образом, интегральная теория права призвана не эклектично объединить, а синтезировать теоретически значимые моменты, проработанные конкурирующими научными теориями. При этом интегральный подход к праву исходит не просто из идеи синтеза конкурирующих теорий, а из усмотрения многоединства самого права как интегрального по своей сути явления. Обобщающая теория права должна интегрировать идеи классических правовых школ и, выйдя за их пределы, сформулировать более широкое определение права. Поэтому интегральный тип правопонимания предстает не как еще один частный вариант объяснения права: он принципиально отличен от классических вариантов правопонимания и характеризуется стремлением найти главный объяснительный принцип, который позволит из хаоса разрозненных фрагментов правовой реальности создать «космос» права. А следовательно, интегральной будет такая правовая концепция, которая находит этот главный объяснительный принцип, превращающий видимое разнообразие права в умопостигаемое смысловое многоединство. Познавательные возможности такой интегральной правовой концепции неоспоримы, так как из конкурирующих теорий лучше та, в рамках которой объясняется наибольшее число явлений.
Создание интегральной теории права на пути суммирования частных определений права невозможно и методологически. В основе традиционных типов правопонимания лежит классическая рационалистическая методология, согласно которой познать явление значит дать определение его понятия, которое в свою очередь также нуждается в определении, и т. д. В результате этого рациональное познание предстает как движение в замкнутом круге логических понятий. Рационализм как метод исследования закономерно обусловил одномерность определений права в классических типах правопонимания. Следовательно, создание интегральной концепции права невозможно в рамках классического типа рациональности и его методов. А потому для выхода из пределов частных способов объяснения права и создания интегральной концепции права необходима принципиально иная методология правопознания, соответствующая избранной цели построения системы целостного правови́дения. Задача создания синтеза знаний о праве одновременно предстает и как задача поиска адекватных методологических основ такого синтеза. Таким образом, интегральной может быть признана та правовая концепция, в рамках которой будет заявлен отказ от классического рационализма и использованы разработанные в неклассической и постнеклассической науке методы познания, единство которых было бы адекватно искомому единству права.
Представляется, что в интегральной теории права должны быть актуализированы теоретически значимые идеи классических правовых концепций, прежде всего представления о праве как о ценностном явлении (юснатурализм), нормативно регулирующем (этатизм) взаимодействие участников правового общения (социологический подход), которое всегда опосредуется их правосознанием (психологический подход). Но такой интегральный подход, как уже отмечалось, должен исходить не просто из идеи синтеза конкурирующих теорий, а из усматриваемого многоединства самого права, которое и позволяет найти в праве все обозначенные выше аспекты его теоретического понимания. Теоретически значимые идеи основных правовых школ синтезируются в рамках интегральной теории права на основе новых – неклассических и постнеклассических – методологических подходов, среди которых наиболее важными и дополняющими друг друга являются феноменология, герменевтика, синергетика и коммуникология.
Предлагаемая в данном учебнике коммуникативная концепция права является одним из возможных вариантов интегрального правопонимания и настроена на диалог с другими опытами осмысления права, существующего в различных социокультурных формах и видах. Хотя в силу своей многогранности право может познаваться различными способами, но в своем целостном виде яснее всего просматривается в феноменолого-коммуникативном ракурсе. Именно при таком видении права оно предстает как явление человеческое, как часть жизненного мира человека. Возникает основа для решения проблемы отчуждения человека от права, так остро в свое время поставленной марксизмом.
К методологическим основам феноменолого-коммуникативной теории права относится признание того, что: 1) право как феномен не существует вне социального субъекта, вне социального взаимодействия; 2) данное взаимодействие является интерсубъективным, т. е. существующим в границах общего жизненного мира субъектов, а также коммуникативным, опосредуемым правовыми текстами; 3) правовые тексты, опосредующие правовую коммуникацию, должны быть легитимированы (признаны) сознанием субъектов в границах их жизненного мира; 4) участники такого интерсубъективного коммуникативного взаимодействия обладают взаимообусловленными правами и обязанностями.
С позиций коммуникативной теории право одновременно представляет собой идею и реальный факт, нормы и правоотношения, индивидуальные эмоции и социальные ценности, текст и деятельность по его интерпретации и реализации. Ни одно из этих положений не истинно в своей отдельности и отвлеченности, только в рамках целостного восприятия права они обретают свой смысл.
Таким образом, право с позиций постнеклассической науки предстает как самоорганизующаяся и саморазвивающаяся система, содержанием которой являются правовые коммуникации. Данная система предстает и как система человекоразмерная, не существующая без участвующих в правовой коммуникации субъектов. Субъект интерпретирует правовые тексты, выявляет в процессе интерпретации смысл обращенной к нему правовой нормы; совершает акт признания заключенного в ней ценностного содержания; делает ее актуальным правилом поведения в правовом взаимодействии с другим субъектом.
Важно подчеркнуть, что коммуникативная теория права не «отменяет» другие варианты правопонимания, а лишь показывает их недостаточность в контексте постнеклассической науки, как и термодинамика не отменяет законов механики, а лишь устанавливает границы ее применения. В таком ракурсе можно, например, рассматривать этатистскую теорию права как частный случай общей правовой теории, имеющий смысл в границах государственно-организованного права и при редукции права к правовым текстам.
Для того чтобы лучше понять истоки интегрального правопонимания, обратимся к традициям дореволюционного российского правоведения.
§ 4. Формирование общей теории права в России
Право возникает в обществе как составная часть культуры, поэтому право невозможно понять, как в целом, так и в теоретических формах его выражения, вне социокультурного контекста, а следовательно, вне истории.
Огромное влияние на формирование русской правовой культуры и русской правовой идеологии оказало византийское православие, принятие которого почти совпало по времени с возникновением Древнерусского государства. Православная культура по своему замыслу представляет собой целостное, интегральное явление, в котором социальные противоречия частного и общего снимаются в высшем синтезе, основанном на приоритете духовных ценностей. Ее социальным выражением являлось стремление к такой коммуникации, которая, не ограничиваясь формальным (правовым) взаимодействием, предоставляла бы возможности для духовного взаимопонимания, основанного на со-чувствии, со-участии и со-переживании. Этим объясняется событийный, антииндивидуалистический, коммуникативный дух русской культуры, соборное начало в ее философии и общинность в социальной практике. Сциентизм (одностороннее увлечение наукой) также не соответствовал ее основной направленности. Наука находила свое завершение в философии, в которой на первое место выдвигалась не гносеологическая (теоретико-познавательная), а онтологическая (бытийственная) и аксиологическая (ценностная) проблематика, рассмотренная в мировоззренческом аспекте. Для русской ментальности первоочередным был не вопрос о том, как мы можем познавать, а вопрос о том, для чего нужно познание и для чего вообще следует жить. Философия права (а первоначально – философия закона) долгое время существовала в России вне своего научного, теоретического основания.
Первые теоретические знания о праве начали складываться в России относительно поздно – в XVIII в., когда были учреждены Российская Академия наук и университеты, где начали преподавать юридические дисциплины. Русское правоведение первоначально ограничивалось усвоением того, что уже было разработано юридической наукой Запада. С университетских кафедр преподавались учения Г. Гроция, Т. Гоббса, С. Пуфендорфа, X. Вольфа, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта. Однако собственно теории права тогда еще не было. Все теоретическое знание о праве формировалось в рамках самостоятельной дисциплины – философии права. Последняя исследовала не столько теоретические основы позитивного права, сколько право, каким оно должно быть с точки зрения тех или иных идеальных (нравственных, религиозных) критериев, т. е. имело своим предметом то, что исторически получило название естественного права.
С философией права сближалась возникшая позже энциклопедия права – дисциплина, под которой первоначально подразумевался краткий обзор юридических наук в виде механического соединения воедино разрозненных сведений о праве. Энциклопедия права получила со временем значение самостоятельной юридической дисциплины, теоретически обобщающей выводы юридических наук. В этой своей роли энциклопедия права в XIX в. зачастую отождествлялась с общей теорией права, чему способствовали упадок влияния философии права и развитие юридического позитивизма (правового этатизма).
Возникновение и развитие в России общей теории права было вызвано практическими потребностями систематизации законодательства вследствие осуществления в 60-е годы XIX в. реформ Александра П. Необходимо было в первую очередь разработать теорию государственно-организованного права (права, создаваемого государством). Данное обстоятельство хронологически совпало с фазой усиления позитивистских настроений в обществе и ослабления религиозной культуры, что и обусловило развитие теории права на основе правового этатизма, уделяющего основное внимание изучению правовых норм, закрепленных в нормативных актах государства. Само право понималось как совокупность таких норм, установленных и защищаемых государством. Подобное понимание права называется в литературе также юридическим позитивизмом или юридической догматикой.[20]
Представители юридической догматики, основываясь на методологии позитивизма, ограничивались формально-логической обработкой нормативного материала путем его эмпирического обобщения, классификации и систематизации и на этой базе создавали различные юридические конструкции. В общей теории права сторонники данного подхода видели науку, занимающуюся исследованием общих понятий, лежащих в основе всякого положительного права. Философия права и энциклопедия права при этом или отрицались, или рассматривались как подготовительные стадии на пути формирования общей теории права, за которой только и признавалось научное значение.
Следует отметить, что науке в российском обществе второй половины XIX в. придавался высший ценностный смысл, служение науке рассматривалось русской интеллигенцией как служение Истине в ее религиозном значении, в науке видели панацею от всех социальных неустройств. Это был период научной романтики, своеобразного «научного» идеализма.
Видными представителями юридического позитивизма, оказавшими большое влияние на формирование общей теории права в России, были Е. В. Васьковский, Д. Д. Гримм, М. Н. Капустин, Н. И. Палиенко, С. В. Пахман, Н. К. Ренненкамф, А. А. Рождественский. Характерно, что многие из них, чье творчество пришлось на начало XX в., уже не довольствовались «чистым» позитивизмом и, пытаясь избежать его крайностей, использовали в правовых построениях некоторые социологические идеи и принципы историзма, характерные для постепенно формирующегося неклассического социогуманитарного знания.
Свое «второе дыхание» юридический позитивизм обрел в трудах Г. Ф. Шершеневича (1863–1912) – последнего выдающегося представителя этого направления в дореволюционной России. Однако именно в трудах этого мыслителя, теоретика права и цивилиста, отчетливо выявились односторонность и, как следствие, научная бесперспективность всех позитивистско-юридических интерпретаций права.
Государство, согласно Г. Ф. Шершеневичу, есть единственный источник права, а право – произведение государства и его функция. При этом имело место фактическое отождествление права с правовыми текстами, в роли которых выступали законы. Как последовательный позитивист Г. Ф. Шершеневич утверждал, что отличительной чертой права, понимаемого как совокупность норм, установленных государством, является его принудительный характер. Стремясь выдержать этот принцип до конца, Г. Ф. Шершеневич вынужден был исключить из сферы права целые правовые «миры»: он утверждал, например, что правила, определяющие устройство и деятельность самой государственной власти (нормы конституционного права), не могут иметь правового характера, так как государство не может принуждать самого себя к их исполнению. На этом же основании Г. Ф. Шершеневич исключал из сферы права не только конституционное право, но и право международное, не говоря уже о праве каноническом (церковном).
Этатистский подход к праву подвергся серьезной критике со стороны социологической школы права. Социологическая теория, в отличие от правового этатизма, отказывалась понимать право как произвольное волеизъявление суверена и старалась доказать его социальную природу. Следует отметить, что, хотя социологическая теория права допускает различные философские обоснования, в России в конце XIX в. она складывалась как преимущественно позитивистская доктрина.
Как и все позитивисты, сторонники социологического направления отрицали возможность познания умопостигаемой сущности права, полагая, что наука может устанавливать только эмпирические связи между явлениями. Именно с этих позиций «социологи» так же, как и «этатисты», отрицали саму идею естественного права как права абсолютного, вечного и неизменного в своей сущности. Но в отличие от юридического позитивизма, исследующего прежде всего формальную сторону права, в центре внимания социологического правоведения находилось изучение правовой динамики, т. е. условий возникновения и развития правовых отношений, предшествующих нормам государственно-организованного права. Само право при этом трактовалось как широкое социальное явление, обусловленное рядом факторов: экономических, социальных, политических, национальных, психологических и т. д. От этих факторов непосредственно зависело и государственно-организованное право.
Одним из выдающихся представителей социологического направления в общей теории права был Н. М. Коркунов (1853–1904) — профессор юридического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета. Видную роль в развитии социологического направления в общей теории права и государства сыграл М. М. Ковалевский (1851–1916) – профессор государственного права Московского университета (несколько лет читал лекции и в Петроградском университете). Значительный вклад в развитие общей теории права в России внес С. А. Муромцев (1850–1910) – профессор юридического факультета Московского университета. Необходимо подчеркнуть, что С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов и М. М. Ковалевский сформулировали правовые идеи, получившие актуализацию и развитие в современных правовых концепциях коммуникативной направленности.
Одним из выдающихся теоретиков права в России был Л. И. Петражицкий (1867–1931). Уже в 1897 г. он защитил докторскую диссертацию («Право добросовестного владельца на плоды») и с 1898 по 1918 г. возглавлял кафедру энциклопедии и философии права юридического факультета Санкт-Петербургского Императорского университета.
Л. И. Петражицкий создал оригинальную психологическую теорию права, идеи которой получили признание не только в России, но и в других странах. Именно Л. И. Петражицкий поставил в центр права человека, но сделал это столь оригинально и бескомпромиссно, что нажил себе гораздо больше противников, чем сторонников и учеников. Право, считал ученый, – это не установленные государством нормы (как полагали защитники правового этатизма), не фактические правовые отношения (позиция социологической школы), не нравственная идея (в естественно-правовом смысле), а явление индивидуальной психики – особые эмоции, обладающие специфическими признаками. Моральные эмоции, полагал Л. И. Петражицкий, обладают односторонним и императивным характером. Это означает, что они лишь обязывают человека к совершению какого-либо действия, не предоставляя никому права требовать его безусловного выполнения. Можно сказать, что возложение на себя моральных обязанностей является личным делом самого человека (такова, например, моральная обязанность защищать слабых). Иную структуру имеют правовые эмоции. Их отличие от других эмоций Л. И. Петражицкий видел в двустороннем характере: с одной стороны, они авторитетно (императивно) возлагают обязанности, с другой стороны, они также авторитетно отдают другому, предписывают ему как право то, чего они требуют от нас. Такие эмоции ученый называл императивно-атрибутивными. Именно в наличии атрибутивной, управомочивающей составляющей таких эмоций Л. И. Петражицкий и усматривает сущность права; это и отличает право как специфическое явление от всех других явлений.
Заслугой Л. И. Петражицкого является то, что он сумел обосновать наличие неизменной связи между правомочиями одного субъекта и обязанностями другого. Однако связь правомочий и правовых обязанностей трактовалась ученым как связь психическая, существующая в психике отдельного субъекта и не имеющая объективного значения. Сводя право к индивидуальным эмоциям (части правосознания), Л. И. Петражицкий деформировал образ права, а сама сфера «правового» при этом непомерно расширялась за счет так называемого асоциального «права». Правовой характер приобретали не только, например, правила карточной игры, правила поведения за обеденным столом, внутрисемейные отношения, но и воровские правила и даже воображаемый договор человека с дьяволом о продаже души. Такое право Л. И. Петражицкий именовал неофициальным. Право, имеющее официальную поддержку государства, – право высшего сорта – получало статус права официального.
Л. И. Петражицкий выделял также интуитивное и позитивное право. Позитивные правовые эмоции осознаются обязательными в силу чужих (гетерономных) авторитетных велений (Бога, монарха и т. д.) или в силу иных внешних авторитетно-нормативных фактов (например, обычая). Интуитивное право – это автономные правовые эмоции, переживание которых не вызвано каким-либо внешним авторитетом, а является следствием самостоятельного внутреннего убеждения субъекта.
От нормативных фактов Л. И. Петражицкий отличал правовые нормы. То, что в традиционной теории права понимается под правовыми нормами, по его убеждению, есть «фантазмы» – плод человеческого воображения, следствие «наивно-проекционной точки зрения», в соответствии с которой субъективные переживания лица переносятся (проецируются) на других лиц, которым приписываются определенные права и обязанности. Как следствие этого возникает представление, что «где-то, как бы в высшем пространстве над людьми, имеется и царствует соответствующее категорическое и строгое веление или запрещение… а те, к которым такие веления и запрещения представляются обращенными, находятся в особом состоянии связанности, обязанности».[21]
Несомненной заслугой психологической теории Л. И. Петражицкого является открытие психической составляющей права и как следствие этого – признание неразрывной связи права с субъектом; выделение сути права как связи правомочия и обязанности, что дает надежный критерий отличия права от морали; наконец, различение нормативно-правового текста как материального явления и нормы права как явления психического.
Психологическая теория права Л. И. Петражицкого, несмотря на ее явные просчеты (прежде всего ограничение бытия права сферой индивидуального сознания), дала серьезнейший толчок развитию правовой мысли не только в России, но и далеко за ее пределами.
Идеи Л. И. Петражицкого удачно развивал в коммуникативном направлении его ученик (впрочем, и ученик М. М. Ковалевского) – профессор юридического факультета Петроградского университета П. А. Сорокин (1889–1968). Ему удалось связать правовую теорию с социологией и после вынужденной эмиграции из России в Америку стать одним из выдающихся социологов современности.
Начиная с XIX в. русское правоведение постепенно приходит к мысли о невозможности ограничить общую теорию права лишь выявлением наиболее общих рациональных знаний о праве, понимаемом как система норм, установленных государством. Потребность во всестороннем научном познании права вынудила обратиться за помощью к другим гуманитарным наукам, и в первую очередь к социологии и психологии. Таким образом, к правовому этатизму добавились социологическое и психологическое направления в теории права. Но они опирались лишь на эмпирический материал, не позволяющий делать выводы об идеальной, сверхэмпирической стороне права и его ценностной природе. Решению этой задачи были подчинены формировавшиеся в России в начале века различные неоидеалистические (в том числе – рационалистические и религиозно-метафизические) и феноменологические концепции права, стремящиеся в духе неклассической науки понять его как сложное многоаспектное явление. Эту тенденцию в российском правоведении, в частности, выражало течение «возрожденного естественного права». Его сторонниками в той или иной мере являлись Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, В. М. Гессен, И. А. Ильин, Б. А. Кистяковский, С. А. Котляревский, К. А. Кузнецов, И. В. Михайловский, П. И. Новгородцев, Е. В. Спекторский, Е. Н. Трубецкой, А. С. Ященко[22] и др. Исходя подчас из различных методологических предпосылок, ученые были солидарны в критике различных позитивистских теорий права и указывали на такие их недостатки, как формализм, догматизм, релятивизм и этатистская направленность.
Огромное значение в деле возрождения интереса российского общества к духовным, религиозно-нравственным вопросам теории права имело творчество Б. Н. Чичерина (1828–1904) и В. С. Соловьева (1854–1900). Дальнейшее развитие заложенные ими правовые идеи получили в творчестве П. И. Новгородцева (1866–1924) – главы школы «возрожденного естественного права» в России. Отстаивая самостоятельное нравственное и духовно-культурное значение права, не сводимое к категориям силы и расчета, возрожденная естественно-правовая доктрина должна была утвердить нравственное достоинство человека, наделенного свободой и ответственностью. Поэтому в центре правовой теории П. И. Новгородцева находилось понятие автономной нравственной личности. Личность, которая не есть средство, а всегда – цель общественного развития, которая соединяется с другими личностями в «свободном универсализме» и тем самым приобретает полную свободу и равенство, – таков политикоправовой идеал П. И. Новгородцева. Исходя из этого нравственного критерия и надлежит оценивать позитивный закон, действующее право; в том же заключается и основная идея «возрожденного естественного права», которое отнюдь не рассматривалось П. И. Новгородцевым как право в собственном смысле слова, а лишь как совокупность нравственных требований к действующему праву.
Естественно-правовой подход в теории права по-своему разделял и Е. Н. Трубецкой (1863–1920) – русский религиозный мыслитель и правовед. Основываясь на идеях Б. Н. Чичерина и В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкой доказывал невозможность существования права без признания духовной природы человеческой личности. Поэтому, с его точки зрения, всякий позитивизм в праве ведет к разрушению самой его идеи, так как в позитивизме отсутствует субъект – носитель безусловной ценности.
Стремление понять право как многоаспектное явление отличало правовое учение Б. А. Кистяковского (1868–1920), разрабатывавшего так называемую плюралистическую концепцию права. Как теоретик он во многом сформировался под влиянием неокантианства. Но в то же время на творчестве этого мыслителя отчетливо сказались идеи, идущие от В. С. Соловьева и его школы. С этим отчасти связано стремление ученого соединить абстрактный нормативно-ценностный подход к праву с идеей общественного развития, что нашло отражение в его правовой теории, отдавшей значительную дань социологизму.
Отвергая односторонний подход к праву, свойственный, например, классическому правовому этатизму, Б. А. Кистяковский под правом понимал сложное многоаспектное явление, не поддающееся однозначному определению. Право, полагал он, необходимо изучать с различных сторон, включая его социологическое, психологическое, государственно-организационное (право как порядок) и нормативное проявления.
Свое плодотворное развитие дореволюционная русская теоретико-правовая мысль закончила на феноменологической концепции права,[23]одним из видных представителей которой был в те годы Н. Н. Алексеев (1879–1964). Его основные труды по правоведению вышли в переломные революционные годы, а затем – в эмиграции.
Н. Н. Алексеев входит в плеяду выдающихся русских юристов, внесших заметный вклад в развитие теоретических представлений о праве, хотя его собственный опыт феноменологической интерпретации права остался незавершенным. Фактически ученый представил один из вариантов интегральной теории права на базе ранних идей феноменологии.
Специфику такого правопонимания представляет взгляд на право как на явление, имеющее свой собственный смысл, не зависимый от того или иного конкретного содержания, выражающего определенную политическую волю, идеологический принцип или практику сложившихся общественных отношений. В этом контексте феноменологическая концепция права противостоит односторонности как юридической догматики, так и естественно-правовой школы или социологического направления в правоведении, объединяя их в то же время в единое целое, как кубик объединяет в единое свои грани. При этом важно отметить, что феноменологическая составляющая теории права Н. Н. Алексеева творчески дополняется им достижениями европейской философии и наработками русской философской мысли в соединении с традиционными русскими духовными ценностями.
По мнению Н. Н. Алексеева, все рационалистические или эмпирические определения права одинаково имеют характер некоторой одномерности, так как сводят право к какому-то одному моменту. Таковы определения права как нормы, как воли, как интереса и т. д. Правовые феномены во всей их полноте никак не могут в них уместиться. Право может быть не только нормой, но и волей, не только волей, но и интересом, не только интересом, но и свободой, так как право не сводимо к одному измерению.
Чтобы уяснить сущность воззрения на многомерную природу права, полагает Н. Н. Алексеев, нужно вообще покинуть почву определений. Взамен определений следует дать описание правовой структуры в ее основных данностях. Феноменологическая структура права предстает при этом как единство нескольких измерений, подобно единству пространства, измерения которого являются некоторыми основными данностями, определяющими его структуру.
Одним из важнейших элементов правовой структуры является субъект – носитель обнаруживающихся в праве ценностей. Предположение наличности такого субъекта является необходимой предпосылкой права. Ценности только тогда становятся живыми и реальными, когда они находят живого носителя. Поэтому каждый реальный правопорядок предполагает того деятеля, который обнаруживает свое небезразличие к миру. Любые правомочия и обязанности, если их рассматривать не как понятия, а как определенную деятельность, опираются на такого субъекта. Идея его лежит во всяком правопорядке, составляя один их необходимых элементов структуры права.
Вторым элементом этой структуры, согласно Н. Н. Алексееву, являются сами обнаруживающиеся в праве ценности, по отношению к которым субъект проявляет акты заинтересованности и небезразличия. Ценности в праве не только интеллектуально усматриваются, познаются теоретически, но и чувствуются, эмоционально переживаются.
Наконец, третьим элементом правовой структуры Н. Н. Алексеев считает «правомочия» и «правообязанности».
Единство этих трех элементов – субъекта, ценностей, прав и обязанностей – и образует центральное понятие философии права Н. Н. Алексеева— понятие правовой структуры. Правовая структура есть то, что придает различным явлениям правовую форму. В частности, нормы права являются «правовыми» только потому, что в них отображается правовая структура. «Правовые» нормы есть такие нормы, которые: 1) предполагают особого носителя – субъекта, обладающего способностью признания заключенных в нормах ценностей; 2) в которых выражаются ценности и 3) которые формулируются в особых определениях (права – обязанности).
Такой подход к пониманию права объяснял его фактическое многообразие при сохранении смыслового единства. Право, по мнению Н. Н. Алексеева, всегда есть там, где наличествует правовая структура. Разнообразие же в содержании этих элементов и характере связей между ними и создает все многоцветие правовой жизни.
Бурное и плодотворное развитие правовой теории в России в начале XX в. испытало серьезный кризис после 1917 г., т. е. после Октябрьской революции и победы большевиков. Постепенно в науке утвердилась марксистская догма, заменившая правовую науку правовой идеологией (следует отметить, что догматизация марксизма – «заслуга» прежде всего ленинизма). Этому способствовало то обстоятельство, что в ортодоксальном марксизме отсутствовала собственно правовая теория. По-видимому, можно говорить лишь о марксистской интерпретации права, об определении его места в жизни общества с позиций доктрины исторического материализма, разработанной К. Марксом и Ф. Энгельсом. Поэтому все немногое, что было сказано по этому поводу основоположниками учения, воспринималось как «священное писание», из которого нельзя было убрать ни одного слова.
Право и государство, согласно марксистской концепции, возникают из способа производства материальных ценностей, основанного на частной собственности. Сосредоточение земли, нефти, угля, других природных богатств, фабрик, заводов и т. д. в руках отдельных людей позволяет им обогащаться за счет эксплуатации наемного труда, что приводит к разделению всего общества на классы собственников-эксплуататоров и трудящихся-пролетариев. Государство и право при этом понимаются как инструмент классового насилия, как средство, необходимое для того, чтобы экономически господствующий класс стал и политически господствующим классом, продолжая с помощью государства и права эксплуатацию трудящихся ради получения максимальной прибыли.
Государство и право, таким образом, выступают в марксизме как надстройка над экономическим базисом. Каков базис – такова и надстройка. Для кардинального улучшения общественного бытия необходима замена частнособственнических отношений отношениями общественной собственности. В этом случае, согласно марксизму, исчезнет основное социальное противоречие – между общественным характером труда и частнокапиталистической формой ее присвоения. Как следствие исчезнет деление общества на антагонистические классы и, следовательно, исчезнет необходимость в праве и государстве. Исходя из этого Ф. Энгельс, например, полагал, что настанет время, когда государство и право отомрут и займут место в музее рядом с прялкой и каменным топором.
Негативное отношение к частной собственности распространяется и на все обслуживающие ее явления, включая право и государство.
«На высшей фазе коммунистического общества, – писал К. Маркс, – после того, как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!».
Марксизм создал одну из великих утопий человечества.[24] В этой своей части он показал свою несостоятельность. Но у марксизма, помимо общеизвестных «грехов», есть и бесспорные заслуги. В рамках рассматриваемой проблематики – это выявление ограниченности и относительности социокультурных ценностей любого общества (в первую очередь буржуазного), выявление значения идеологий в социальной жизни и особенно идея, что социальный мир, в котором живет человек, является порождением его деятельности. Эта идея становится одной из ключевых в западной социологии и очень высоко ценится школой феноменологической социологии (см. об этом главу III «Правогенез»).
В первые годы советской власти продолжали пользоваться «научным кредитом» и идеи Л. И. Петражицкого, правда, в сочетании с марксистской социологией. Так, теорию классового права с позиций психологической теории права разрабатывал М. А. Рейснер, принципиальные идеи психологической школы разделял и Я. М. Магазинер.
В конце 30-х годов в СССР возобладала этатистская точка зрения на право, одним из основных идеологов которой явился «рупор» И. В. Сталина А. Я. Вышинский (1883–1954), в то время – прокурор СССР. Согласно его определению, право – это «совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу».[25]
Все правоведы, теории которых не вписывались в эту концепцию, были причислены к «троцкистско-бухаринской банде» и репрессированы. Сформулированное таким образом классовое и этатистское понятие права сохраняло значение безусловной догмы вплоть до смерти И. В. Сталина в 1953 г.
С середины 1950-х годов в советской науке предпринимались попытки противопоставить «узконормативному» пониманию права его «широкую» концепцию – как единства правовой нормы и правоотношения (С. Ф. Кечекьян, А. А. Пионтковский), единства объективного и субъективного права (Л. С. Явич), совокупности правовых норм, правоотношений и правосознания (А. К. Стальгевич, Я. Ф. Миколенко).
Тенденции, направленные на модернизацию правопонимания, получили дальнейшее развитие в последние годы существования советского права. Так, академик В. Н. Кудрявцев, профессоры А. М. Васильев и В. П. Казимирчук писали: «Идея многоаспектного, многостороннего подхода к праву ныне, видимо, наиболее точно отражает общие усилия ученых по его изучению. Каких бы взглядов на право они ни придерживались, все – против односторонности. И жизнь подтвердила это, показав, что рассмотрение правовых проблем, например, с позиций конкретной социологии, с информационной стороны или со стороны социально-психологической, позволяет подойти к раскрытию новых черт права, обогащая соответственно его понятие. Именно путем раскрытия новых отношений, сторон, черт и происходит процесс углубления понятия права… Возникает потребность восстановить на более широкой теоретической основе расчлененное анализом единство всех правовых сторон, с помощью синтеза представить право как целое, показав суть взаимодействия его сторон, место и меру каждой их них. В этом, как представляется, состоит задача и смысл современного правопонимания.
Не одна какая-либо сторона права – нормативная, его генезис или право в действии – дает понятие права. Представления о каждой из них в отдельности – лишь абстрактное его видение. Понятие права складывается как синтез знаний всех дисциплин, изучающих право в его реальных проявлениях, сторонах, чертах, отношениях, перспективах».[26]
Постсоветское теоретическое правоведение нуждается в метатеории, построенной с учетом достижений научной гуманитарной мысли, адекватной своему времени. Необходим переход от классического типа научной рациональности (в рамках которой формировался и марксизм) к постнеклассической науке, способной дать ответ на актуальные проблемы правоведения в эпоху формирования информационных обществ, где проблемы, связанные с информацией и коммуникацией, выходят на первое место.
В современной российской правовой теории сосуществуют различные направления. Часть из них остается в рамках старой, классической научной парадигмы, в то же время растет число ученых, стремящихся переосмыслить классический рационалистический подход к праву. При этом в российском правоведении имеет место сближение теоретических позиций представителей разных направлений, насколько это возможно сделать, находясь в границах определенного типа правопонимания.[27]
Как было отмечено выше, хорошую перспективу имеет формирующийся в настоящее время интегральный тип правопонимания, один из вариантов которого – феноменолого-коммуникативный – обосновывается в настоящем учебнике.
Дополнительная литература
Алексеев Н. Н. Основы философии права. СПб., 1998.
Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001.
Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999.
Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Изд. 2-е, доп. М., 2005.
Булыгин Е. В. Избранные работы по теории и философии права. СПб., 2016.
Ван Хук М. Право как коммуникация. СПб., 2012.
Варга Ч. Загадка права и правового мышления. СПб., 2015.
Варламова Н. В. Типология правопонимания и современные тенденции развития теории права. М., 2010.
Ветютнев Ю. Ю. Синергетика в праве // Государство и право. 2002. № 4.
Воротилина Т. Л. Постнеклассические тенденции в западной и российской традициях правопонимания: Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2002.
Гаджиев Г. А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности): монография. М., 2013.
Кельзен Г. Чистое учение о праве. Справедливость и естественное право. СПб., 2015.
Кельзен Г. Чистое учение о праве. 2-е изд. СПб., 2015.
Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции.
К 60-летию Андрея Васильевича Полякова. Коллективная монография: в 2 т. СПб., 2014.
Лапаева В. В. Типы правопонимания: правовая теория и практика: монография. М., 2012.
Леони Б. Свобода и закон. М., 2008.
Максимов С. И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. Харьков, 2002.
Мальцев Г. В. Понимание права: Подходы и проблемы. М., 1999.
Мелкевик Б. Юридическая практика в зеркале философии права. СПб., 2015.
Неклассическая философия права: вопросы и ответы. Харьков, 2013.
Нерсесянц В. С. Общая теория права и государства. М., 2002.
Нерсесянц В. С. Право – математика свободы. М., 1996.
Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1997.
Овчинников А. И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. Ростов н/Д., 2002.
Овчинников А. И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. Ростов н/Д., 2003.
Оглезнев В. В. Г. Л. А. Харт и формирование аналитической философии права. Томск, 2012.
Поляков А. В. Коммуникативное правопонимание: избранные труды. СПб., 2014.
Поляков А. В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: учебник. 2-е изд., испр. и доп. М., 2016.
Постклассическая онтология права: монография / под ред. И. Л. Честнова. СПб., 2016.
Правовое общение. Постановка проблемы: монография. М., 2012.
Финнис Дж. Естественное право и естественные права. М., 2012.
Фуллер Л. Мораль права. М., 2007.
Хайек Ф. фон. Право, законодательство и свобода. Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. М., 2006.
Харт Г. Л. А. Понятие права. СПб., 2007.
Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002.