Империя. Графство Алекса. Сенди.
Иногда самые судьбоносные решения принимают, поддавшись сиюминутным эмоциональным всплескам… Но, странное дело, в жизни такие решения почему-то имеют самые благоприятные последствия, в отличие от тех, что были приняты крайне взвешено и обдумано. Недаром ведь говорят, «человек предполагает, а бог располагает».
Когда Сенди соглашалась на должность управляющей графства Андера, она всё представляла несколько иначе. Просто работа, просто графство, коих в империи два десятка. Сможет удержаться на должности год – великолепно! Полгода – хорошо. Три месяца – терпимо… В конце концов, спрос на управляющих разных уровней стабильно высок, а тут такой опыт! Управляющая целого графства!
Но вот минул почти месяц, и Сенди несколько раз ловила себя на мысли, что ей очень нравится жить в этом великолепном замке, заниматься делом, которое ей интересно и, главное, получается. Девушка реально смотрела на мир и понимала, что таких полномочий и таких возможностей она никогда и нигде больше не получит. Один дух замка – ЗАК – чего стоит!
Вот только слухи о том, что Сенди – претендентка в младшие жены графа, девушку совсем не радовали. Но она уже смирилась с тем, что всегда найдутся охотники почесать языками, и постаралась списать всё на то, что в графстве она человек новый. В конце концов, все привыкнут к ней, успокоятся и перестанут обсуждать.
Сегодняшнее утро началось как обычно, разве что несколько поручений графа, надиктованные им накануне вечером на телефон, потребовали изменить приоритеты других дел.
Возвращаясь из ремесленной зоны замкового двора, Сенди зашла в зимний сад, где уже созревали овощи. И это ранней весной!.. У молодой управляющей даже возник грандиозный план создания комплекса для выращивания овощей в зимний период. Озвучила этот план ЗАКу, тот одобрил, оставалось только получить одобрение у хозяина графства – Алекса. Девушка была уверена, с этим проблемы не будет.
В зимнем саду работали три женщины. Разговор работниц за прополкой грядок заставил новую управляющую сбавить шаг и остановиться за высоким, раскидистым кустом порцимока.
– … мой и говорит: «Слава Единому, что граф не побоялся Сенди показать своим женам, – рассказывала одна из женщин, – а то от Марианки больше проблем, чем помощи. Что старый граф, что она в делах ничего не смыслят».
– И то верно, – вторила вторая.
– А чо ему боятся? Он граф, чо хотит, то и творит, – не согласилась третья, моложавая.
– Молчи уж, – одернула первая, – ты графа в глаза не видала, а туда же… Судишь!
– А зачем мне его смотреть. Нехай на него его жены смотрят, – со смехом ответила моложавая, – у меня свой есть, на него и смотрю.
– Ох, Мариса… Да кабы не Сенди, не жить тебе в замке. Так и скитались бы со своей вольной на руках, – укорила вторая женщина.
– Да тю на тебя! Мы каждый день за её здоровье молимся, – пошла на попятную молодая, – за неё и их дочурку. Кююс-то как по отцу скучает. С моей Гелкой несколько раз прибегали, я то пирожки стряпаю, то блинчики. Дак у Кююс только и разговоров про папу Алекса. Какой он смелый и сильный, и все звери его слушают.
– Это точно, – подхватила вторая, – слышала, говорят, что отец Гирдон специально с храмом торопится. Как закончит, венчать будет нашу Сенди и графа.
– Я про то и говорю, – проговорила первая женщина, – дитё не его. А он не побоялся привести Сенди с ребёнком. Значит, любит.
– Наш граф всех детей любит – и своих, и чужих, – при этих словах женщины рассмеялись.
Сенди не стала выказывать своего присутствия, потихоньку развернулась и вышла на улицу.
– Ну, доченька! – в сердцах проговорила молодая управляющая. – Ну спасибо, лапуля!
Уверенным шагом она направилась на детскую площадку, куда с утра умчалась Кююс. Там её и застала рассерженная мать. Девочка что-то лепила в песке, от старания высунув язык и легонько прикусив его кончик.
– Кююс, – строго проговорила Сенди, – пройди в мой кабинет. СЕЙЧАС ЖЕ!
– Ма-ам!
Мать строго посмотрела на дочь, и, развернувшись, направилась к себе.
– Я быстро, – шепнула девчушка подружкам и засеменила вслед за матерью.
Свой кабинет Сенди получила в первые же дни. Согласно «Уложению по управлению территориями…», в поместье требовалось место постоянного присутствия управляющего, дабы любой из проживающих на подконтрольной местности мог лично прийти и озвучить свою проблему. Правда, «Уложением…» также предписывалось наличие помощников. но пока в этом не было необходимости.
Это было первое знакомство Сенди с возможностями духа замка – ЗАКа. Озвучив вечером свои пожелания, утром она обнаружила на первом этаже, недалеко от главного входа, дверь с табличкой «Управляющая графством госпожа Сенди». Причем написано это было на трех языках: всеобщем, эльфийском и каком-то совсем незнакомом новой управляющей.
Внутреннее убранство нового кабинета изобиловало золотой отделкой и яркими цветами, и Сенди сначала воспротивилась созданному ЗАКом дизайну. Но дух дворца все-таки сумел убедить новую управляющую, что именно такое цветовое решение вызывает у посетителей чувство искреннего почтения к хозяйке кабинета.
За месяц работы девушка привыкла к своему кабинету так, будто он был у неё всегда. Привычно пройдя в центр кабинета, Сенди демонстративно развернулась к понуро вошедшей следом дочери. Кружевное платье нежно-розового цвета с оборками и оторочкой, белые гольфики и туфельки с бантиками делали Кююс похожей на ангелочка. Вот только ладошки, вымазанные в глине, да пятна глины на подоле платья слегка портили общую картину. Сенди с трудом сдержала улыбку.
– Присядь, – строго приказала мать дочери, указывая на яркий диванчик с резными ножками. Кююс послушно села. Девочка упорно рассматривала свои туфельки, понимая, что сейчас её будут за что-то ругать.
– Тебе нравится жить в этом замке? – спросила Сенди. – А общаться со своими подругами?
– Очень! – радостно проговорила девочка, поднимая глаза на мать. – У меня столько подружек!
– Мне тоже очень нравиться моя работа, – продолжила Сенди, – она хорошо оплачивается, позволяет нам хорошо питаться и нормально одеваться. Разве ты не помнишь, как мы жили до того, как я получила эту работу?
– Помню… – пробурчала девчушка, опять опуская глаза в пол. – А нас что, выгоняют?
– Нет. Пока нет. Но могут – когда раскроется твоё враньё. И мы опять останемся без крова. Тех денег, что я успела заработать, нам хватит максимум на неделю. А что потом?
– Я не знаю, – по щекам девочки потекли крупные слёзы.
– Не смей плакать! – повысила голос Сенди. – Натворила, так умей отвечать.
– Я не знаю… что… натворила…, – всхлипывая, отозвалась Кююс.
– Твой отец, конечно, не уделял тебе должного внимания. Но я тебе много раз говорила: про мертвых либо говорят хорошо, либо вообще не говорят. Ты это помнишь?
– Эгы, – закивала девчушка, размазывая слезы, – я не говори… рила…
– И ты знаешь, что граф не является твоим отцом?
– Какой граф? – не поняла девочка, сквозь слёзы посмотрев на мать.
– Господин Алекс, мой работодатель, – пояснила Сенди, вопросительно глядя на дочь.
– Но ведь он может им стать?
– Кююс! Как ты думаешь, что сделает господин Алекс, когда узнает, что ты всем и каждому рассказываешь, что он твой папа? А?
– Он нас выгонит, – пробурчала девочка, опять уткнувшись взглядом в пол.
– Верно. Маленькая ложь рождает большое недоверие. Ты всем рассказываешь, что ты дочь графа. К тебе начинают относиться по-другому. Как же, дочь самого графа! «Ах, Кююс, попробуй это… Ах, Кююс, не ушибись…» Как не стыдно? – с омерзением закончила Сенди.
– Я не говори-и-и-ла-а-а, – в голос разревелась девочка, – это тетя Мариса ска… за-а… ла…
– Прекрати реветь! – повысила голос Сенди. – Внятно и спокойно расскажи.
Девочка, стараясь сдерживать слёзы, проговорила:
– Она нас с Гелкой на блины позвала. А потом говорит, что я при живом отце живу с матерью, как сорная трава.
– Даже так? – удивлённо вскинула брови Сенди. – Продолжай!
– А я сказала, что мой папа умер. Давно. А она сказала, что вот отец Гирдон храм достроит и обвенчает мою маму и графа … – девочка замолчала, что-то обдумывая, потом, шмыгнув носом, хитро прищурилась и закончила: – Ах, мамочка, это ты неправду говоришь. Все вокруг знают, что ты скоро будешь женой папы Алекса, а мне не сказала!
– Кююс! Прекратить нести ерунду! – воскликнула Сенди. – Эти слухи…
Дверь робко отворилась, и в кабинет вошёл плечистый бородатый мужчина в простой одежде:
– Эта… ваша сиятельство… я тут, того… привёл, – прогудел он.
– Что тебе нужно, любезный? – официальным голосом спросила Сенди. – Прежде чем войти, нужно постучаться.
– Так я того… – совсем смутился мужчина. – Постучаться, что ли?
– Говори уж! – приказала управляющая графством.
– Тут эта… имперского человека охрана привела. А я эта… соль грузил, в Прудки ехать. Сегодня закладка рыбы в коптильню…
– Понятно. Дальше, – царственно кивнула женщина.
– Ну они и говорят, проводи, мол, человека. От императора он, по делу. Вот. Ну я и привёл.
– Хорошо. Спасибо. Пусть войдет, – наконец поняла, в чём дело, хозяйка кабинета, – и передай старому Гарбу, чтобы мелкую рыбу не коптил, а вялил. У Богдана в трактире опять нехватка рыбёшки.
– Так конечно, ваше сиятельство, передам, – поклонился мужик.
– Меня нужно называть госпожа Сенди. Ступай.
– Как прикажите, ваше сиятельство госпожа Сенди, – мужик ещё раз поклонился.
Дождавшись, когда за крепостным крестьянином закроется дверь, Сенди обратилась к дочери:
– Мы не договорили. Иди играй. Вечером продолжим.
– Хорошо, мамулечка, – обрадовалась девчушка окончанию неприятного разговора, – мы там пирожков из глины наделали, – она слезла с дивана, – пойду, проконтролирую, чтобы не сожгли.
– Иди уж, кухарочка, – усмехнулась мать, – и постарайся не мараться. Вон уже платье измазала.
– Хорошо, мамунчик, – девчушка вприпрыжку направилась к дверям, чуть было не столкнулась с сурового вида мужчиной, опасливо обошла его и выскользнула из кабинета.
Посетителю было уже за пятьдесят. Седой, чисто выбритый, в дорожной накидке с вышитым знаком императорской власти. Пристальный взгляд из-под густых нависших бровей должен был привести собеседника в растерянность – но только не Сенди. Она насмотрелась за свою жизнь таких взглядов и знала, что зачастую за ними прячется неуверенная, хотя и высокомерная личность.
Мужчина оценивающе осмотрел кабинет, и от хозяйки кабинета не ускользнула кривая усмешка в самом уголке губ. ЗАК был прав: такое яркое и пафосное убранство кабинета явно производило на посетителей впечатление.
– Я могу увидеть графа Андера? – голос мужчины был хрипловатый и требовательный. Посетитель перевёл взгляд на управляющую.
– С кем имею честь разговаривать? – официальным тоном поинтересовалась Сенди.
– Старший ответственный за доставку особо важных сообщений его императорского величества Борбока Первого, – представился гонец, – а вы, я так понимаю, госпожа Сенди?
– Вы правы, – женщина прошла за свой рабочий стол и, отодвинув кресло, села, – я управляющая графством Андера. Графа нет в графстве. Чем я могу вам помочь?
– У меня предписание выдать пакет лично графу, – недовольно отозвался старший ответственный, а, по существу, просто курьер. – Вы обязаны обеспечить мне встречу с графом. У меня предписание самого императора!
– Свои обязанности я знаю лучше вас, господин старший ответственный, – холодно проговорила Сенди, – и ваши права я тоже знаю. Согласно «Уложению о государственной службе и взаимодействии с подконтрольными Империи территориями», я обязана предоставить вам кров, заметьте, без питания, а также информацию о местонахождении адресата, разыскиваемого вами. Не так ли?
– Вы хорошо вызубрили законы, – небрежно процедил курьер.
– На том и стоим! – так же нейтрально-холодно отозвалась Сенди. – Так вот. Граф Андер находится с военной миссией в степях демонов. Прибытие его ожидается приблизительно месяца через три. Вам будет предоставлена бесплатная комната в гостиничном комплексе. Это на въезде в земли графства. Вы наверняка видели его. Я сейчас выдам вам соответствующую бумагу, – женщина достала из ящика стола формуляр, – а питаться вы сможете в трактире на развилке.
– Не нужна мне ваша бумага, – презрительно отозвался мужчина, – у меня предписание вручить пакет в двухдневный срок!
– Я вам объяснила положение вещей. Попытайтесь и вы объяснить своему начальству, что выполнение предписания физически невозможно, – предложила Сенди и добавила: – ЗАК, пришли охрану, господин старший ответственный уже уходит.
– Вызов произведён. Время подхода пятнадцать секунд, – раздалось от стола. Посетитель удивлённо уставился на стол.
– Если у вас всё, не смею вас задерживать, – Сенди встала из-за стола, – либо мы можем решить эту проблему по-другому? – с ожиданием на лице женщина смотрела на курьера, давая ему время осознать предложение.
– Как по-другому? – наконец спросил курьер.
– У меня есть печать графа со слепком его ауры. О, нет-нет! – подняла перед собой ладони Сенди. – Всё законно, есть соответствующие распоряжения, заверенные императорским стряпчим.
Дверь отворилась, и вошли двое воинов в форме графства. Твёрдым шагом они подошли к посетителю и остановились в метре позади него. Мужчина неуютно поёжился.
– Я могу ознакомиться с бумагами? – охрипшим голосом спросил он.
– Конечно, – кивнула Сенди. Она подошла к сейфу, вмурованному в стену, открыла его и достала кожаную папку с гербом графства. Найдя нужный листок, положила его на край стола, чтобы курьер мог подойти и посмотреть. Но мужчина не двинулся с места. Помолчав, он проговорил:
– Хорошо. Поставьте печать в моей подорожной, – он достал из-за пазухи тубу, открыл её, вытащил свёрнутый листок и, подойдя к столу, также положил его на край.
– С удовольствием, – согласилась управляющая, доставая из ящика стола печать, и, развернув подорожную курьера, приложила печать в нужном месте, – с вами приятно работать.
– Чего не могу сказать про вас… – пробурчал тот, вынимая из дорожной сумки пакет. – Получите!
– Всего доброго, господин старший ответственный, – с официальной улыбкой попрощалась Сенди.
Не ответив ей, мужчина забрал свою подорожную и, развернувшись, молча пошел на выход. Воины тенью двинулись за ним.
Дождавшись, когда за посетителем закроется дверь, Сенди вскрыла пакет и быстро прочитала. По лицу девушки прошла тень тревоги. Она села за стол и задумалась.
– ЗАК, ты меня слышишь? – спросила она. Если бы месяц назад ей сказали, что она запросто будет общаться с духом замка, она бы сочла говорившего сумасшедшим. А теперь это был её верный помощник.
– Мои датчики способны принимать звуковые колебания на 98 процентах территории графства и примерно на 8 процентах сопредельных территорий…
В действительности Сенди не всегда понимала духа замка, но она быстро привыкла к витиеватой речи ЗАКа.
– Не знаешь, где сейчас Идар? – между тем спросила девушка.
– С группой спасения обследует территорию последнего контакта с Алексом. Это Огненные горы, координаты…., – дальше Сенди не поняла ни слова.
– Они нашли Алекса?
– Нет, – огорошил ответом ЗАК, – с Алексом нет связи, и местонахождение его неизвестно. Проводиться анализ вероятностной оценки сбоя систем спутникового слежения.
– Мне нужен Идар здесь, – попросила Сенди, – и это касается нас всех. Это очень, очень срочно.
– Вызов передан, – раздалось от телефона на столе. – Он обещал быть через минуту. Я бы оценил время прибытия не менее восьми минут.
– Да, спасибо, – сдвинула девушка брови, что-то обдумывая. – Послушай, ЗАК, так ты всех вокруг слышишь? Так?
– Вопрос поставлен некорректно, – посетовал ИскИн, – но я понял, что ты хотела сказать. На территории графства практически каждого.
– Откуда слухи про мои отношения с Алексом? Кто их распространяет?
– Зафиксировано несколько пространственно-временных точек возникновения такой информации. Пространственный ореол ограничен замком, время 32 часами.
– Ох, ЗАК, как же сложно ты объясняешься! – посетовала Сенди. – Ладно, расскажи подробнее, попробую понять твои абракадабры.
– Первоначально возникло несколько предположений о ваших взаимоотношениях с Алексом. Точнее, девять, и все они имели свои психолингвистические особенности. После обработки и аппроксимации их смысла, получаем два основных варианта слухов. Первый – ты и Алекс родственники. Но это не соответствует действительности. Я провёл тест ДНК – совпадений нет. Второй вариант – у вас были интимные отношения на фоне эмоциональной близости. Однако биохимические и физиологические исследования подтвердили, что этого тоже не было…
– Верно, не было, – хмыкнула Сенди.
– Так вот, в течении следующих 18 часов населением замка была выработана третья гипотеза, объединившая оба этих варианта. Она сводится к следующему. Ты и Алекс – дальние родственники. После смерти твоего мужа между вами возникло чувство и близость, именно поэтому Алекс привёл тебя в замок и наделил широчайшими полномочиями…
– Чушь! – не выдержала Сенди. – Кто это только придумал? Уроды!
– Не скажи. Логика в этом есть. Выработано весьма логичное решение, которое противоречит действительности только из-за неверных начальных установок.
– Ну о чём ты говоришь? Всё это полная чушь!
– С точки зрения истины, безусловно, – согласился ЗАК, – а вот с точки зрения логических цепочек – всё верно. Если бы вы были близкими родственниками, то таких полномочий тебе не делегировали. Следовательно, ты претендентка в жены. Жена – это семья, и степень доверия супругов определяется уровнем духовной близости. Это мнение подавляющего большинства жителей графства.
– А с венчанием кто придумал? – покачала головой Сенди. – Тоже никто?
– После анализа можно утверждать, что первоисточником явились слова отца Гирдона, – дальше зазвучал голос святоши: – «…в такой церкви не то что графов, даже принцесс венчать не стыдно».
– Фу ты, – вскинулась Сенди, – напугал. Ты всех так можешь воспроизвести?
– Да, – согласился ЗАК.
– Ну, ты даешь, – девушка достала из верхнего ящика настольное зеркало и, поставив перед собой, начала рассматривать своё лицо. Потом встала и подошла к зеркалу на стене. Кокетливо повернулась боком, выпятила грудь, провела ладонями по своим бокам. Тронула локон причёски, который упруго закачался. Улыбнулась сама себе:
– ЗАК, как ты думаешь, у нас с Алексом действительно может что-то получиться?
– Вероятность положительного исхода 85 процентов, – донеслось от стола.
– Это много или мало? – уточнила Сенди, повернувшись к зеркалу другим боком и приподняв подол платья, чтобы были видны колени.
– Если вероятность свершившегося события взять за 100 процентов, а не свершившегося за ноль, то 85 процентов – это очень много, – пояснил ЗАК.
– Понятно, – Сенди явно нравилась себе, – выходит, меня во второй раз отдали замуж без моего согласия… – задумчиво проговорила она. – Вот только в этот раз я совершенно не против!
И, помолчав, спросила:
– ЗАК, а что мне нужно сделать, чтобы эта твоя вероятность была равна 100 процентам?
– Быть самой собой, – отозвался ИскИн.
– Очень информативно, – хмыкнула Сенди, – я и есть «такая как есть». Как я могу быть не собой?
– Я имел в виду… – начал ИскИн, но тут дверь резко распахнулась. Это заставило Сенди отпустить подол платья и немного покраснеть. На пороге стоял Идар.
– Что случилось? – спросил пластун. – Есть новости от Алекса?
– Хуже, – девушка быстро справилась со смущением, – принесли пакет от нового императора. Входи, прочтёшь…
Гномьи горы. Рудник ассанитиса.
Белоголовник Вендел вызвал Гафлера к себе, что само по себе уже настораживало. Кроме того, служка, принёсший известие, сказал, что это «очень срочно». Старший надсмотрщик, зная крутой нрав белоголовника, сразу же поспешил на вызов. Все-таки должность Гафлеру досталась от старшего брата, так нелепо погибшего при столкновении с пещерной тварью на восьмом уровне, и гном очень дорожил своим новым положением.
Вендел был зол. Гафлер это понял, едва вошёл в кабинет начальника.
– Этих… дворян имперских на нижние уровни, в забой. Всех… – вместо приветствия прорычал начальник шахты. – А эту девку, что в водоносах числится, приготовь к выходу. За ней придут.
– Дык, это, – недоуменно проговорил старший надсмотрщик, – которую-то? Две их там. Обеих – иль как?
– Ты что издеваешься? – заорал Вендел. – Я что, непонятно сказал?!
– Понятно. Чо орать-то, – негромко отозвался гном, – надо, так надо.
– А то и ору, что на моей шахте устроили приют для девиц! – немного успокоившись, отозвался Вендел. – Приказ короля! Приготовить девицу! Когда придут, кто, зачем? Они там все всё знают, а мы тут… крысы пещерные. Зачем нам эт знать!
Справа на стене, в небольшой нише на уровне глаз начал дёргаться сигнальный колокольчик величиной с грецкий орех. Вендел нахмурился:
– Опять тварь с нижнего уровня прорвалась. Да откуда они лезут? – гном грязно выругался. – Ну, чо стоишь? Я, что ли, должен туда бежать? Твой эт участок или чей?
– Ага, – только и ответил Гафлер, выскакивая от начальника. Старший надсмотрщик бегом направился на нижние уровни, прыгая через ступеньки довольно крутой лестницы.
Уже на своём, третьем уровне перешел на шаг. К нему подскочил вооруженный огромным топором главный охраняющий Расси:
– Опять на восьмом уровне сигналка сработала. Тварь уже на седьмой уровень поднялась.
– Мароец-кувалда там? – на ходу поинтересовался Гафлер.
– Там, – кивнул охраняющий.
Дальше они шли молча, думая каждый о своём.
На седьмом уровне их встретил щуплый Отош. В силу своей исключительной худобы и болезненности он отвечал за связь. Кроме того, его изобретательный ум очень пригодился в создании механических устройств оповещения. Магия на руднике не работала, и его изобретения тут очень ценили.
– Это не тварь была, это человек. Мароец его завалил, – сообщил связист и добавил: – по ошибке.
– «По ошибке»… – передразнил Гафлер, направляясь к охранникам, стоявшим полукругом. – Когда уже думать начнёте? Тут каждый узник на счету, а вы силу свою показываете, – бурчал старший, подходя к высокому, почти обнаженному человеку, распластавшемуся на земле. Перепутанные волосы, довольно внушительная борода, грязное тело, оборванные штанины – всё говорило, что в подземельях тот провёл не одну неделю. Под головой поверженного узника расплывалась лужица крови.
– Убил? – тяжело спросил старший.
– Та не-е, – прогудел широкий в плечах гном, – я ж его пустотейкой. А он хлипкий какойтось оказался. Я ж его чуток токо стук, а он брык. И лежит. Но вроде дышит.
Расс наклонился над головой узника:
– Ну-ка, посвети, – кинул он в сторону. Ему поднесли масляный светильник. Приподняв голову человека за волосы, начальник охраны внимательно посмотрел и вынес вердикт: – На позапрошлой неделе один пропал из клети. Точно он. За своеволие наказали, а он, дурень, сбёг. Ну вот, получается, и вернулся.
– Тяните его к «дворцовым», – устало сказал Гафлер, – приказано их на шестой уровень в забой. Так что тяни его к ним. И в кандалы его, раз уж такой прыткий. Пущай на цепи в пятнадцатом забое сидит. Оттуда не сбежит.
Гномьи горы. Рудник ассанитиса. Веста.
Испытания, выпавшие на долю принцессы империи, сильно изменили её и внешне, и внутренне. Теперь это была уже не та наивная девушка с открытым сердцем и доброй душой. Нет, она не озлобилась на весь мир, но стала более замкнутой, более подозрительной, более недоверчивой к людским словам.
Она каждый день видела страдания тех, кто когда-то блистал на дворцовых балах. Видела, как ломаются, казалось бы, несгибаемые бароны. Видела, как опускаются до состояния нищенок блистательные баронессы.
Но, слава Единому, не все. Далеко не все. Дворяне и их слуги, попавшие в этот рудник после переворота в империи, держались вместе. Именно это и позволило многим сохранить человеческое лицо. Местные душегубцы и прочие преступники быстро поняли, что в этих дворянах есть нечто, отсутствующее у них: чувство собственного достоинства и понятия чести и совести. После целого ряда стычек каторжная братия смирилась с непокорностью и вызывающим поведением дворян. Их и прозвали «дворцовыми».
Принцессу Весту дворцовые узнали в первые же дни и, несмотря на собственное бедственное положение, оказывали ей всяческое уважение. Противников же такового среди дворцовых быстро не стало. Их не стало вообще. Переметнувшись, казалось бы, к более сильной каторжной братве, но не зная их волчьих порядков, практически все перебежчики поплатились за это своими жизнями.
Веста видела эти бесславные смерти молодых людей. Видела сексуальные издевательства над когда-то гордыми баронессами, по малодушию выбравшими каторжанскую братву. Эти «зрелища» очень сильно повлияли на принцессу. Сначала она боялась такой же страшной участи, но прошло время, она устала бояться – и стала равнодушна к своей судьбе.
Но её берегли. Берегли все дворцовые, не сговариваясь и без принуждения. Не раз Весте приходилось буквально выхаживать тех, кто вставал на её защиту: её защитников избивали до полусмерти. На руднике за смерть в потасовках жёстко наказывали, поэтому братва умела бить так, чтобы не довести дело до фатального исхода. Но, несмотря на эти побои, каждый раз на защиту принцессы вставал другой – или другая.
Целыми днями принцесса разносила воду по забоям и лечила раны страждущим. При этом она не видела разницы между дворцовыми и братвой, оказывая одинаковое внимание всем раненым и больным.
Когда же главарь местных душегубов попытался овладеть Вестой, принцесса стояла и смотрела озабоченному самцу в глаза. Смотрела спокойно, не плача и не сопротивляясь, лишь шепча: «Прости его Единый, ибо он не ведает, что творит…» И главарь отступил, гнусно выругался и, развернувшись, исчез в темноте переходов.
С подачи ли главаря или по какой иной причине, но каторжная братва, причислив Весту к юродивым, оставила её в покое, и теперь она свободно ходила по всем уровням. Больше попыток изнасилования не было.
После очередной смены Веста пришла в свою каморку. Умылась, причесалась, готовясь ко сну. Соседки по каморке, Ксин, как обычно, не было. Всё свободное время та проводила с оставшимися в живых родственниками. Его – времени – вообще оставалось не особо много: всего два часа днём и несколько часов ночью, так что понятно, почему девушка чаще ночевала рядом с отцом и братом.
Веста уже собиралась снимать платье и ложиться спать, когда дверь тихонько отворилась и вошла Ксин:
– Не спишь? – поинтересовалась она.
– Собираюсь ложиться… – отозвалась Веста. – Сегодня тут ночуешь, или зашла за чем-то?
– Тут, – девушка подошла и налила себе в глиняную чашку воды, – завтра нас переводят, – она начала расплетать косу, – неизвестно, куда еще поселят. Говорят, на шестой уровень переведут.
– Почему? – Веста начала развязывать шнуровку платья на груди.
– Не знаю. Может, порода там лучше, – распустив волосы, Ксин начала умываться. – Слышала, беглеца нашли?
– Какого беглеца? – насторожилась принцесса.
– Ой, ваше высочество, вы вот везде ходите – и ничегошеньки не слышите! – фыркнула Ксин. – Дней десять назад один из клети сбежал… фыр… фыр…фыр…
– Помню, – согласилась Веста, продолжая расшнуровывать платье, – как его зовут-то? Бородатый такой, седой совсем. Щупленький такой.
– А ведь и правда! – замерла Ксин, поворачиваясь к принцессе. Капельки воды с лица девушки стекали на лиф платья. Она вытерла ладошкой лицо. – Ведь не сходиться…
– Что не сходиться? – сердце принцессы тревожно забилось. Она предчувствовала какую-то большую беду, причём не смогла бы сама толком объяснить, в чём же дело.
– Сбежавший Нимгир совсем седой был. И худющий! А этот-то молодой. Высокий такой, и волосы у него светлые, хоть и лохматые. И руки. Вот такие мышцы, – показала девушка ладошкой над своим бицепсом.
– Это он, – прошептала Веста, – он пришёл.
– Ты о чём? – непонимающе посмотрела Ксин на венценосную подругу.
– Где он? – Веста судорожно затягивала лиф платья.
– Ты куда собралась? Фф–ф, ф–фф, – сдула Ксин мокрую чёлку с глаз.
– Ты что не поняла?! Это же Алекс, он пришёл за мной. За нами… – Веста, наконец, зашнуровав платье, стала собирать волосы в подобие причёски. – Где он?
– На шестом уровне, в пятнадцатом или семнадцатом забое, – растерянно проговорила Ксин.
– Не жди меня, я сегодня ночевать не приду! – Веста счастливо улыбнулась и выскочила каморки.
– Понятно… – так же растерянно отозвалась Ксин. – А ещё ему голову пробили, и в кандалы заковали…
Но принцесса этого уже не слышала. Она со всех ног бежала на встречу к своему любимому.
Гномьи горы. Рудник ассанитиса. Алекс.
Всё произошло неожиданно. Я лишь коснулся поверхности зеркала на камне, как меня рывком втянуло вовнутрь. Хотя надо признать: не то чтобы «коснулся» – погрузил руку где-то по локоть. А там пустота. И вроде бы ничего не произошло. Просто рывок и всё. Такая же пещера, вот только зеркало медленно бледнеет за спиной.
– Э-э-э! Куда? – попытался я вернуться – и упёрся рукой в каменную стену. А зеркало уже и не зеркало вовсе – свечение, которое спустя несколько секунд пропало.
– Да ема-ё! – в сердцах я ударил кулаком о камень. – Ну какого полез? Придурок! Придурок! Придурок! – молотил я кулаком скалу. То, что это другая пещера, было ясно сразу: я вдруг оказался в длинном коридоре.
– ЗАК! Ответь! – я попытался воспользоваться новым видом связи с ИскИном. Не получилось… Буду надеяться, что на поверхности всё восстановится – и, значит, пойду я искать эту самую поверхность. Должен же тут быть выход!
Я пошёл в ту сторону, куда был подъём пола. Определил очень просто: справил нужду по маленькому и увидел, куда потекло. Вот уж где ночное зрение незаменимо: всё в серых цветах, но зато довольно детально.
Это и было последним, что я запомнил… Либо я не заметил выступ скалы и врезался в неё головой. Ага, затылком!.. Либо кто-то мне сильно помог, отправив в несознанку. Как-то мне в последнее время по голове слишком часто достаётся, так недолго и в овощ превратиться.
Следующее воспоминание – разговор двух особей мужского пола: голоса грубые, язык странный. Понимаю, но как-то через слово.
– Плесни на него водой, – голос басовитый. Что-то упало мне на лицо. Ватно-бархатистое такое. Потом опять голос:
– В несознанке он…
– И угораздило же тебя, – второй голос, – Гафлер теперь год будет тебе вспоминать порчу имущества.
– Та не-е, – первый голос, – он же дышит. Я ж его пустотейкой легонько так…
– Знаю твоё легонько. Башку вот ему пробил. Ладно, пусть юродивая с ним возится, можа выходит, – второй голос.
Они говорили еще чего-то, но я уже не понимал, проваливаясь в мягкое беспамятство. Следующее воспоминание было более приятным: ласковый голос утешал, как голос матери. Несколько раз я ощущал своё тело: его ворочали, что-то приговаривая, и от этих слов веяло домашним теплом и уютом.
Головная боль вывела меня из забытья. Что-то новенькое! Я уже свыкся с ней, как с хвостом и крыльями, но, оказалось, что головная боль может и разбудить… После этого я уже точно не спал, но в мыслях моих кружились образы Эмарисс: вот она улыбается, вот характерно наклоняет голову, чем-то возмущаясь, а вот хмурит свои брови – и на щеках её играет румянец…
Видения, как заевшая кинопленка, повторялись вновь и вновь, наполняя сердце тоской. А потом пришло осознание, что этого я больше никогда не увижу – и чем быстрее забуду, тем лучше будет для всех.
И тогда пустота вернулась в мою душу. Пустота и апатия ко всему.
Открыл глаза. Всё та же пещера. Высокий свод, следы кирок на стенах… Значит, рукотворная. Где-то сбоку мерцает свет, едва разгоняя темноту тусклым свечением. Попытался пошевелиться. Опа! Что это сдавливает щиколотку? Пошевелил ногой – и характерный звон цепи уточнил, что же это.
– Приехали, – прошептал я, – вот только в кандалы меня ещё не заковывали. Едрена корень!
Дотронулся до шеи. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд! Ошейник. Пощупал. Да, металл.
– Очухался? Кхе… кхе… кхе, – сиплый голос от противоположной стены, – во юродивая обрадуется.
– Ты кто? – выдавил я, удивляясь своему голосу.
– Я это я, а вот ты что за фрукт? На Нимгира ты ни разу не похож, – с усмешкой проговорил голос.
– Алекс я. Давно я тут?
– Та знаю, что Алекс. Во имячко-то дал Единый. Юродивая всё приговаривала: «мой Алекс» та «мой Алекс». Смех смотреть. Одно слово – юродивая. Она тебя уж, почитай, неделю обхаживает. Поначалу так ваще не уходила. Три цикла сидела подле тебя. Плакала, жалела тебя как родное дитятко. Я аж прослезился. Вычухала, однако, – рассуждал простывший голос.
– Кто это? Юродивая? – спросил я, хотя самому было глубоко безразлично, кто тут меня выхаживал и зачем. И вообще, почему я тут.
– Дивчина одна. Из дворцовых, – пояснил голос, – добрая девка. Вот и меня не гнушалась лечить. Даром что дворянка, гной из раны вычищала как заправский целитель. Вот же наградил Единый талантом.
– Почему юродивая? Звать так, что ли? – вяло проговорил я.
– Да какое там! – собеседник явно был рад поболтать. – Не знаю, как мать её называла, а тут зовут Юродивой. Воду носит по забоям, лечит, ежели кому нужно.
– Где я? – интерес шевельнулся на грани восприятия.
– Ясно где. У гномов в шахтах. Чо? Совсем память отшиб Кувалда? – участливо поинтересовался сокамерник.
– Не помню. Всё как-то не так…
– Ну ничего, – успокоил меня Сиплый, – я, ежели чего, подскажу. Меня тож, вишь, на цепь посадили. Плюнул в харю охраннику, так он, бугай здоровый, пустотейкой со всего маху ка-а-ак врежет. Думал, сдохну. Рёбра поди сломал. А Юродивая выходила. С ложечки кормила, я ж встать не мог. Это щас герой. На днях должны выпустить. Я-то сам с третьего уровня.
– А тут какой?
– Шестой. Ниже уже опасно, твари пещерные людей жрут. Да вот и твоя идёт. Слышь? Песенку поёт? Ну кто как не юродивая петь будет на каторге?
В наступившей тишине я услышал знакомый голос. Вот только откуда я его знаю? Хотя понятно, откуда: раз она неделю меня выхаживала, её голос я и слышал сквозь агонию беспамятства.
– Ты, паря, девку не обижай, – громким шёпотом предупредил Сиплый, – за неё половина братвы и все дворцовые тебе башку точно снимут. И наказания не побоятся. Проверено уж, будь уверен.
– Популярная, однако, – вяло усмехнулся я.
– Не знаю, популярная али нет, а девка хорошая. Душевная. Гномы, суки, такую тут держат. Токо за это их род под корень извести нужно, – горячо прошептал мой сокамерник.
– Даже так? – криво усмехнулся я.
– Так, паря. Так. Ладно я, на дорогах безвинных грабил и убивал. Поделом мне. А её-то за что? Чистая она, понимаешь? Эх, молодость! Ни хрена ты не понимаешь!
– Значит, нашлось за что, – буркнул я.
– Мальчики, это я, – раздался откуда-то из темноты девичий голос, – не пугайтесь.
– Пуганые уж, – с теплом в голосе отозвался Сиплый, – не напугаешь.
– Ой ли, – весело не согласилась девушка, – проголодались? Я ужин несу.
– Ждем-ждем, – отозвался мой сокамерник.
Я повернул голову и наконец увидел своего собеседника. Это был остроносый, до изнеможения худой мужчина, неопределённого возраста: может, шестидесяти лет, а может и всех девяноста, причём его жидкая козлиная бородка и беззубая улыбка производили крайне отталкивающее впечатление. Одет он был, как и я, только в изорванные штаны. Сутулый. Ступня его и грудь перевязаны так называемыми бинтами, серого, неаппетитного вида. Даже на таком расстоянии я вдруг почувствовал, как воняет мой сокамерник. Лучше отключить обоняние. Опа! Сработало. Запомним.
В нашу келью вошла миловидная девушка в чуть тесноватом ей платье, явно с «барского плеча». Бросились в глаза несколько аккуратно заштопанных дыр по подолу и на рукаве, в остальном же весьма опрятная. В руках девушка держала большую корзину, прикрытую сверху тряпицей серого цвета.
Корзина…
Корзина…
Корзина…
Перед глазами поплыло. Голоса ушли куда-то вдаль, превратившись в полушёпот.
– Твой-то очнулся! – сообщил Сиплый. – Ну чо ты встала, давай сюда корзину. Давай-давай. Ну чо ты, право дело, слезы льёшь? Радоваться должна, Единый услышал твои молитвы, а ты в слёзы… Так ведь передумает и призовёт его на Звёздную дорогу… Иди поздоровкайся, я тут сам… Иди-иди…
– Дядя Сиплый, шутишь? Да? – голос, полный слёз.
– Да какое шутишь? Эй, Алекс! Да мы только что болтали с ним. Вот век отсюда не выйти!
Голоса стали немного чётче, но перед глазами всё так же темно.
– Алекс, сокол мой, ты меня слышишь?! Алекс! – голос начал быстро приближаться и накрыл меня как ушат воды. – Алекс, не пугай меня! Пожалуйста… Скажи, что ты слышишь…
Перед глазами стало проясняться. Я сфокусировался на лице девушки. Веста? Нет! Не может быть… Опять проделки покойного Вилорна…
«Помню я, помню! – резко зажмурившись, мысленно обратился я к умершему императору. – Вот вычухаюсь отсюда, тогда и посмотрим, что смогу для неё сделать».
Опять открыл глаза.
– Алекс. Живой, душа моя. Теперь всё будет хорошо. Самое страшное уж позади. Ты поправишься…, – девушка гладила меня по голове как маленького ребёнка, что-то говорила и говорила. Называя ласковыми словами, а у самой текли и текли слёзы, капая мне на лицо. Весьма неприятно.
Чуть отодвинув голову, я долго всматривался в такие знакомые и одновременно чужие черты.
– Веста? – выдавил я, надеясь, что это всё-таки выверты моего восприятия. Очередное видение.
– Узнал… – всхлипнула девушка и добавила. – Дядя Сиплый, он узнал меня!
В ответ раздался рвотный кашель подавившегося сокамерника…