Глава 3
Однако моим мечтам не суждено было сбыться. Да, милицейский наряд засаду на меня у заветной двери в подвал не устроил, и толпа обеспокоенных соседей отсутствовала. Но сама дверь – и когда только успели? – выглядела теперь неприступной крепостью. Это была не старая, состоявшая из кое-как пригнанных друг к другу досок, а мощная, обитая железом дверь, да с таким замком, который ломом не собьёшь. Учитывая, что лома у меня не было, да и посторонний шум мог вызвать у жильцов дома совершенно ненужное раздражение, я попал в весьма незаурядную ситуацию.
Побродив возле подвальной двери, как кот вокруг недоступной миски со сметаной, я вынужден был расписаться в собственном бессилии. И что делать дальше? Нужно как-то провести ночь, пусть даже и на голодный желудок, а уже утро, как говорится, вечера мудренее…
Спать на лавочке холодной апрельской ночью мне не улыбалось. Оставались хотя бы подъезды. Единственное, что меня утешало во всей этой ситуации, – отсутствие на дверях подъездов кодовых замков и домофонов. Были, были всё-таки свои плюсы и в 1975-м!
Побродив по окрестностям, я выбрал для ночлега широкий подоконник в одном из домов старой постройки. Отсутствие побелки порадовало, не хотелось утром оттирать куртку. Замазанная красной краской лампочка давала совсем мало света, что мне было в общем-то на руку, поскольку при ярком свете я спать не могу. А выкручивать лампочки в чужих подъездах – это, пожалуй, моветон.
Было жестковато, да и прохладно, поскольку от батареи под подоконником толку ноль, отопительный сезон явно закончился. Но всё же не как на улице. Перед сном ещё раз провёл ревизию своей сумки. Полистал с тоской российский паспорт и неожиданно обнаружил за подкладкой мини-карту памяти от сотового, подходившую и к электронной книге. Ого, я уже и забыл о ней. Помню, что там было несколько фотографий и какое-то видео. Ну-ка, посмотрим через «ридер»…
Ну да, вот мы с бывшей улыбаемся в камеру, это какая-то пьянка, а на видео – день рождения мамы с прошлого года, сестра с мужем и племяшкой машут, кричат что-то неразборчивое. Не помню, в ноутбук сбрасывал фотки и видео или нет… Да теперь это и не важно.
Стало тоскливо, аж хоть волком вой. Лелея себя надеждой, что мне всё же удастся проникнуть в подвал и вернуться в будущее, я смежил веки.
Спалось плохо, только забывался, как начинали мучить кошмары. Сначала перед глазами встала закутанная в шаль бабка и милиционер с огромным свистком, от которых я улепётывал что есть сил. Причём ноги вязли в становившемся почему-то жидким асфальте, и бабка с участковым, которые шлёпали по этой субстанции так же бодро, аки Иисус по воде, меня неотвратимо догоняли. Проснулся я в последний момент весь в холодном поту, чтобы через какое-то время вновь погрузиться в очередной тревожный сон.
Окончательно я пробудился от звука хлопнувшей двери этажом выше, после чего кто-то тяжело начал спускаться по лестнице. За окном уже серел рассвет. Быстро сориентировавшись, я спрыгнул с подоконника, поморщившись от боли в затёкшей ноге, и, стараясь шуметь как можно меньше, выскочил из подъезда. Спустя полминуты появился и виновник моего бегства – старичок то ли с длинной щетиной, то ли с короткой бородой, в ботинках «прощай молодость» и поплёлся к стоявшей на отшибе деревянной будке с двумя дверями. Похоже, удобства здесь имелись только во дворе.
Я достал мобильник, включил, посмотрел время. Дисплей показывал около шести утра. На телефоне оставалась ещё половина заряда аккумулятора, так что в целях экономии я тут же его и выключил. Впрочем, у меня с собой была ещё электронная книга, также снабжённая часами, её я пока не включал.
Разбуженный организм требовал проведения гигиенических процедур. Если уж не бритья, то хотя бы умывания и чистки зубов. Увы, в пределах видимости даже захудалой колонки не наблюдалось, хотя, по моим прикидкам, в те годы водонапорные колонки на улице Пензы не были редкостью.
С тяжёлым вздохом я побрёл прочь со двора куда глаза глядят. На Володарского, куда я вышел, было ещё пустынно, слышалось лишь ширканье метлы дворника. Напротив меня через дорогу и чуть поодаль возвышалось здание НИИФИ, которое за последующие сорок лет почти не изменится, разве что исчезнет растянутый под козырьком крыши лозунг «СССР – оплот мира во всём мире!». Да ещё напротив здания 11-й школы красовался плакат с изображением бровеносца, только пока на груди Леонида Ильича сияли всего две звезды Героя.
По левую руку располагалось трёхэтажное здание, в котором сейчас базировалась 11-я школа, а позже его оккупирует городское управление образования. В душе всколыхнулись воспоминания. Мой неугомонный класс, моя школа, пусть и не 11-я, коллеги-педагоги, пробивная, как танк, директор школы Нина Владимировна. Эх, когда мы ещё с вами свидимся!..
Так, хватит нюни распускать! Соберись, тряпка! Пока ты находишься в эпохе так называемого застоя, пытайся как-то здесь выжить. Да, без денег и с российским паспортом, что только усложняет ситуацию. Но история знает тысячи примеров, когда люди выбирались и из более сложных передряг. А вокруг меня всё-таки не первобытные джунгли и не заснеженная тундра, а вполне цивилизованный городок, к тому же мой родной.
Может, для начала тем же дворником устроиться? Если спросят документы, скажу, что отстал от проходящего поезда, челябинского, например, а документы уехали в купе. Нет, на фиг. Отправят ещё запрос в тот же Челябинск, возникнут вопросы… Тогда уж лучше изобразить… ну, скажем, частичную потерю памяти. То есть как зовут – помню, а вот откуда я – уже нет. Как в «Джентльменах удачи»: тут помню, тут не помню. Фильм вышел вроде бы году этак в 71-м, так что народ уже должен был его растащить на цитаты.
Кстати, о еде. Нужно хотя бы посмотреть цены в местных супермаркетах… то бишь в магазинах. На Володарского торговыми точками и не пахло, значит, нужно вернуться на Московскую.
Правда, пришлось потерпеть, когда магазины наконец распахнут свои двери. Первым это сделал хлебный, располагавшийся напротив кукольного театра «Орлёнок». В ожидании этого момента я наблюдал, как с хлебовозки разгружают хлеб. Одуряюще вкусный запах свежеиспечённых ржаных буханок и нарезных, покрытых светло-коричневой корочкой батонов буквально сводил с ума.
К моменту открытия магазина у крылечка собралась небольшая очередь, состоявшая в основном из пенсионеров, все с авоськами. О красивых пластиковых пакетах тогда ещё не знали. Может, они уже и были в ходу в Москве или Ленинграде, но пензяки предпочитали ходить за продуктами с проверенными временем сетками, которые легко выдерживали, к примеру, три кило картошки, пару пакетов молока и буханку хлеба. Открыть, что ли, подпольное производство пакетов? Сделаться эдаким цеховиком, с риском угодить на нары или вообще встать у стенки. Государство никогда не любило конкурентов, а советское в особенности.
Зайдя в магазин, я присмотрелся к ассортименту и цифрам на ценниках. Батон «Нарезной» стоил 13 копеек, буханка ржаного – 16 копеек, а пшеничного – 28. В 7 копеек обошлась бы булочка «Городская», в 3 копейки – ржаная лепешка… Выбор не ахти какой богатый, не сравнить с хлебными отделами супермаркетов будущего, но почему-то большего и не хотелось. Сейчас бы парочку умопомрачительно пахнувших рогаликов да пакет настоящего советского молока…
Кстати, о молоке. На него я наткнулся в другом магазине, чуть выше по Московской. Здесь предлагалось молоко в полулитровых пакетах в форме пирамидок по 16 копеек штука и такого же объёма в бутылках. Ещё имелись бутылки с ряженкой и варенцом, а сметану развешивали по банкам, с которыми приходили сами покупатели.
Самый большой ассортимент продовольственных товаров оказался в магазине, до революции принадлежавшем купцу Будылину. Бакалея в виде рыбных и овощных консервов, а также круп и макаронных изделий меня не очень впечатлила, хотя, предложи мне кто-нибудь отведать всё это бесплатно, я ни секунды не сомневался бы. Куда больше притягивала взгляд витрина, за которой скрывались колбасные изделия. Правда, разновидностей колбас оказалось не так уж и много и смотрелись они не столь нарядно, как в будущем, но от этого аппетит отнюдь не уменьшился.
Проигнорировав ввиду отсутствия советской наличности очередь за колбасой, направился к выходу. Последний раз я ел больше суток назад, легко позавтракав перед выходом на экскурсию. Теперь мне казалось, что у меня не было во рту крошки как минимум неделю. Хоть падай в голодный обморок. Ирония судьбы… С человеком происходит событие, достойное как минимум Нобелевской премии, а он вынужден думать о том, как бы не умереть с голоду.
Погруженный в свои печальные мысли, я перешёл Московскую и побрёл вниз, вскоре добравшись до овощного магазина, о чём сообщала грязноватая вывеска «Овощи-фрукты». Лет через тридцать на этом месте будет красоваться здание какого-то издательства. Но это дело далекого будущего, а пока, проходя мимо магазина с другой стороны, я увидел довольно симпатичную женщину примерно моего возраста в выглаженном синем рабочем халате, на заднем крыльце распекавшую мужичка бомжеватого вида.
– Вали давай отсюда, алкаш проклятый! Толку от тебя никакого, только и умеешь клянчить на бутылку. Видала я таких грузчиков знаешь где?!
– Валюх, да хорош бузить-то, ну последний раз, душа горит…
– Иди отсюда, говорю, пока участкового не позвала. Ты за час всего два мешка затащил с улицы, а у меня люди стоят в очереди, картошку ждут. Чтобы я хоть раз ещё с тобой, паразитом, связалась!
Валентина замахнулась, что никак не вязалось с её отнюдь не боевой внешностью, и мужичонка, втянув голову в плечи и что-то бормоча себе под нос, побрёл прочь. А несчастная женщина, встряхнув своими каштановыми волосами, принялась с кряхтением подволакивать сетчатый мешок картошки.
Как мужчина, я не мог оставаться равнодушным, а потому тут же предложил даме свою помощь. Валентина, подбоченясь, довольно критически оглядела меня с ног до головы:
– Гляди-ка, помощник нашёлся… На алконавта вроде не похож, одет прилично. Ну, помоги, коль силёнок хватит.
Это я с виду выгляжу отнюдь не Самсоном, разрывающим пасть льву. На самом деле под небольшим слоем свойственного 35-летнему человеку жирка ещё таились довольно крепкие мышцы благодаря редким, но всё же посещениям маленького тренажёрного зала при нашей школе.
Куртку и сумку, чтобы не запачкать, я предпочёл повесить на гвоздик, обнаруженный за дверным косяком. Поднатужившись, взвалил на плечо мешок, под внимательным наблюдением Валентины затащил его внутрь и отправился за следующим. После чего продавщица удовлетворённо присоединилась к своей коллеге, в одиночку отпускавшей товар покупателям.
Минут через десять я закончил работу и поинтересовался, где можно помыть руки.
– Вон в углу рукомойник… Тебя хоть как звать-то?
– Сергей.
– А я Валентина, заведующая овощным магазином. На, держи, заработал… – Она протянула мне смятую и порядком замызганную бумажку коричневатого цвета, на которой я разглядел надпись «Один рубль».
Оказывается, и не продавщица она вовсе, а целый завмаг!
Естественно, от купюры я отказываться не стал, ведь денежку заработал честно, а на этот рупь по советским ценам можно было несколько раз скромно перекусить. Либо один раз, но не совсем скромно.
Поблагодарив Валентину, я спрятал купюру во внутренний карман. Прежде чем распрощаться, предложил:
– Я невольно стал свидетелем вашего разговора с тем… грузчиком. Так понимаю, у вас проблема с рабочей силой?
– Это точно, Михалыч больше выпьет, чем перетаскает. Подрядился у нас за бутылку или трёшку в день работать, но толку, сам видишь, от него мало. А ты что, можешь кого-то предложить?
– Могу себя предложить.
Аккуратные брови Валентины приподнялись, и она ещё раз прошлась по мне оценивающим взглядом:
– А ты сам-то кто будешь вообще?
– Видите ли, дело в том, я помню, как меня зовут: имя, отчество и фамилию. То есть Сергей Андреевич Губернский. Но не помню, кто я по профессии, где работаю и живу. Я очнулся вчера на лавке в скверике, в этой одежде и с сумкой через плечо. Сумка абсолютно пустая, ни денег, ни документов. (О телефоне, электронной книге и российском паспорте я решил пока никому не рассказывать, равно как и о портмоне с российскими купюрами в кармане куртки.) Ночь пришлось провести в каком-то подъезде.
– Вот те раз… Ни с кем не пил вчера? Ничего не употреблял?
– Не помню, – виновато развёл я руками.
– А чего в милицию не пошёл?
– Сам не знаю… Думаете, стоит?
– Так какие ещё варианты? Если помнишь, как тебя зовут, пусть поглядят в каком-нибудь справочнике, в телефонной книге… Ну, я не знаю, как у них это делается, но если ты пензенский, то найдут быстро. А вот если иногородний, тогда дело может затянуться. А ещё могут в психушку свозить, вколют что-нибудь, чтобы память вернулась…
– Нет уж, что-то мне не хочется в эту вашу психушку, – вздрогнул я, представив, как меня, совершенно здорового человека, мучают изверги в белых халатах.
Валя пожала плечами:
– Ну, дело твоё… А какие вообще планы?
– Сильно вперёд не загадываю. Есть охота, а денег нет. Вот и подумал, что можно пока грузчиком подзаработать. Вроде не хилый, должен справиться.
Завмагом покачала головой, по выражению её лица трудно было догадаться, какие чувства она испытывает.
– Грузчик нам действительно нужен. Раньше был постоянный, да спился, выгнали его. Начальство всё обещает найти нового, так уже третий месяц ищут. Вот и приходится самим выкручиваться, алкашей нанимать. За свои, между прочим, деньги, фига начальники нам доплачивают. В общем, один приход – рупь, две машины – два рубля. Но обычно одна приезжает, у нас тут товарооборот не настолько серьёзный, как в «Мясном пассаже», так что не перетрудишься, а на еду хватит. Вечером, кстати, машина с осенней капустой придёт, с овощебазы. Приходи часикам к шести, ещё заработаешь. Погоди… – Она нырнула в подсобное помещение, а через полминуты вышла оттуда, держа в руке завёрнутый в бумагу бутерброд с сыром и колбасой. – На-ка вот, перекуси пока.
Бутерброд исчез с поразительной скоростью. Я даже не понял, съел я его или он мне просто привиделся. Но небольшое чувство заполненности желудка склоняло меня всё же к первой версии.
Поблагодарив свою спасительницу, я резво направился в сторону ближайших продовольственных магазинов. От одного бутерброда есть захотелось ещё больше. В овощном я мог затариться разве что сырыми овощами да яблоками. Ну, может, консервированными овощами, причём вид этих банок внушал подозрение в съедобности их содержимого. Соки в трехлитровой таре смотрелись более аппетитно. Впрочем, соками я бы вряд ли насытился. Как и развесным грузинским чаем, больше похожим на труху, а также прессованным фруктовым чаем.
Это в будущем овощной и фруктовый ассортимент внушали уважение благодаря по большей части зарубежным поставкам. Ну а в этой эпохе на прилавках лежал исключительно товар собственного производства. Картошка, капуста, свёкла, лук-морковь – овощи, понятное дело, и должны быть своими. Правда, фруктовый набор невелик, является сезонным. В июле, подозреваю, вишня и черешня, в августе – арбузы и дыни с Нижнего Поволжья, в сентябре – яблоки… Груши, насколько я помню ещё с конца 80-х, почему-то продавались редко. Хотя в СССР куда больше людей жили в деревнях, а горожане в массовом порядке держали загородные дачи. И многие выращивали у себя как овощи, так и фрукты, а не только смородину и клубнику. В тему вспомнились бабушкины варенья. Эх, сейчас бы навернуть баночку смородинового или вишнёвого!..
Вроде бы периодически в магазинах появлялись бананы. А Новый год, по словам мамы, у многих детей ассоциировался с мандаринами. Но не суть важно, сейчас мне хотелось нормально поесть, пусть даже не горяченького, но чего-то, чем можно было как следует набить пустой желудок.
В итоге через полчаса я сидел на лавочке в одном из двориков, уплетая двухсотграммовый кусок «Докторской» с половинкой батона и запивая всё это кефиром из бутылки. Почти как у «Чай-Ф»: «Бутылка кефира, полбатона…» Только колбаса в этом случае выступила приятным бонусом.
Уж не знаю, насколько при ругаемом так называемыми демократами «совке» продукты соответствовали всяким ГОСТам, но вкус «Докторской» показался мне божественным.
После похода по магазинам у меня осталось ещё 18 копеек. Решив пока их приберечь, я отправился вниз по Московской. Пора нормально осмотреть город сорокалетней давности, куда меня закинула судьба-злодейка. А может, и не злодейка. У кого ещё из моих современников есть возможность оказаться в прошлом? Опять же, мелькнула мысль: с какой целью кто-то меня сюда забросил? Или это всего лишь природная аномалия? И как скоро я смогу вернуться обратно? Чтобы взломать дверь, нужен лом или монтировка, ногой амбарный замок уже не собьёшь. Поскольку вышеозначенный инструмент под ногами не валялся, можно было попробовать его купить в хозяйственном магазине или где-нибудь на развале, хотя кто его знает, где здесь были эти самые развалы?..
Обуреваемый подобными мыслями, я спускался по Московской, минуя винно-водочный магазин «Белый аист», забегаловку «Каса маре», филармонию и место, где через два года начнётся возведение светомузыкального фонтана. Пока здесь стоят какие-то павильончики. Ради интереса зашёл в один из них и удивился, увидев там «Пензенское» шампанское по 1 рублю 17 копеек. А рядом… виски White Horse по 5 рублей. Ничего себе, такие бы цены да в наше время!
Слева остался ресторан «Волга», над которым колыхался на лёгком ветру портрет воина с автоматом ППШ в руках и подписью: «30 лет Великой Победы!» Ну да, в этом же году 9 Мая юбилей, как раз Лещенко впервые исполнит «День Победы». Или нет, Лев Валерьяныч исполнит её осенью этого года, на Дне милиции. А до него пели вроде Леонид Сметанников и даже ВИА «Весёлые ребята».
В некоторых дворах, как я заметил, шла активная уборка территорий. Что бы это значило? И, только увидев лозунг «Все на коммунистический субботник!», допёр, что надвигается день рождения Ленина, вот всех и выгнали наводить чистоту. Хотя, пожалуй, многие и сами проявили инициативу. Это в моё время фиг кого просто так работать заставишь.
Не торопясь, я добрёл до площади Ленина и здания обкома партии и облисполкома. Если память не изменяет, то сейчас тут процессом рулит первый секретарь обкома партии Лев Ермин. Дальше – дом быта, кафе «Светлячок» и упомянутый Валентиной «Мясной пассаж», а также расположенный напротив магазин «Три поросёнка». Перестройка прикажет всем им долго жить. Хотя «Пассаж», кажется, прикрылся раньше.
Одновременно я наблюдал и за людьми. Мне они показались чуть более улыбчивыми и открытыми, чем в моё время. И при этом никуда особо не спешили. Глаз невольно зацепился за приметного мужичка в красной рубахе под телогрейкой. Штаны были заправлены в резиновые сапоги, а на руках его красовались самые настоящие рукавицы.
Ба, да это же знаменитый Сёма! Одно время я заинтересовался темой под условным названием «Городские сумасшедшие Пензы», и Сёма занимал в этом рейтинге первую строчку. Говорят, рехнулся он то ли от слишком большого объёма знаний, полученных при учёбе в политехе, то ли на скачках, будучи их заядлым поклонником. Хотя обе эти версии казались мне немного надуманными. Но мой пожилой сосед по лестничной клетке божился, что Сёма запросто мог продемонстрировать посреди улицы своё «хозяйство», а пуская газы, предпочитал стягивать штаны, распугивая добропорядочных прохожих. К счастью, в этот раз городской сумасшедший на моих глазах ничего подобного не предпринял.
Постоял я и у афиши драматического театра, который сгорит в 2008 году. Насколько я помнил, это были годы расцвета нашего драмтеатра, которым тогда руководил знаменитый режиссёр Семён Рейнгольд. Афиша предлагала зрителям несколько постановок. Сегодня, к примеру, играли «Ленинградский проспект» по пьесе Штока в постановке Рейнгольда, а завтра – «Флору Тоот» Броди в постановке венгерского режиссёра Антала Ренца.
От служебного входа театра в мою сторону двигалась небольшая группа, участники которой что-то оживлённо обсуждали. Больше других горячился толстенький коротышка, в котором я не без некоторого удивления узнал будущего народного артиста России Михаила Каплана.
– Так что вот так, – говорил Михаил Яковлевич, минуя меня, – невестка на третьем месяце, осенью ждём внука или внучку…
«Внука» – чуть было не вырвалось у меня, потому как в памяти всплыло, что именно в 1975 году на свет появился Антон Макарский, пошедший по стопам деда и ставший актёром.
Проводив взглядом почти дедушку со товарищи, я двинулся дальше и упёрся в будущий торговый центр «Гостиный двор», где в это время располагались кинотеатр «Искра» и ресторан «Сура». Второй этаж занимала гостиница также под названием «Сура», а под крышей здания глаза нашарили очередной лозунг: «Решения XXIV съезда КПСС – в жизнь!»
«Эх, помыться бы сейчас, бельишко поменять, полежать на широкой, застеленной белоснежными простынями постели!» – с тоской подумалось мне. Но в гостиницу с 18 копейками в кармане и без документов нечего было и соваться. Даже на покупку сменных трусов, как я подозревал, денег не хватит. А ночевать второй раз подряд на подоконнике мне не улыбалось.
Может, снять угол у какой-нибудь одинокой старушки? Опять же, придётся, наверное, какой-то задаток вносить. Даже если я сегодня ещё рубль-два заработаю, то этого вряд ли хватит на первый взнос.
С горя встал в небольшую очередь за мороженым. На пломбир в хрустящем вафельном стаканчике (которое с небольшой доплатой поливали ещё и вареньем) мелочи не хватало, взял фруктовое за 7 копеек в бумажном стаканчике. Вполне ничего, тоже вкусно, думал я, сидя в скверике на лавочке у театра и ковыряясь палочкой в фиолетового цвета мороженом. Вечный Белинский с поднятой рукой, на бронзовую голову которого, как и 40 лет спустя, гадят голуби, о чём свидетельствуют белые потёки.
На скамейке напротив весело щебетали две девушки, время от времени бросая в мою сторону озорные и в то же время любопытные взгляды. Не иначе, их взволновал мой прикид… Кстати, для себя я сделал не совсем приятный вывод, что женщины в этом времени сильно проигрывают моим современницам. Скорее, это чисто зрительное восприятие. Но в женщинах 1975-го привлекательность, если она и была, умело маскировалась однотипной одеждой и почти полным отсутствием макияжа. Либо безвкусным его нанесением. Дамы за тридцать щеголяли собранными на макушке в пучок волосами, некоторые индивидуумы пытались привлечь внимание противоположного пола крашеной растительностью на голове. Обычно просто сожжёнными перекисью водорода или, что случалось реже, рыжей хной. Валентина по сравнению с большинством пензячек выглядела едва ли не королевой. По-моему, о L’Oreal и Wella здесь ещё не имели ни малейшего представления. Если эти марки вообще в то время были в ходу; историю производителей красок для волос я знал куда хуже, чем общую историю для старших классов.
Одним словом, местные прелестницы мне не приглянулись. Даже девчушки, сидевшие напротив меня, выглядели как-то бледновато. Поэтому в ответ на их ужимки я криво ухмыльнулся и с мыслью: «А ведь если я тут задержусь, то рано или поздно захочется секса» – отправился восвояси.