5– Волколаки
Маленький огонек в камине еле слышно потрескивал, пытаясь заняться сильнее. Ольга молча наблюдала за обитателями этого дружелюбного, но такого странного дома. Максим, раздув пламя, уселся на соседнее кресло, а Настасья, все еще напевая себе что-то под нос, вытирала пыль с маленького столика.
– Неси стаканы, – обратилась она к Максу, – разговор будет долгим, без бутылки не обойтись.
Оля и раньше слышала эту поговорку. Так часто говорил ее отец матери, когда в гости заглядывали коллеги-профессоры или соседи с разными болячками. Поговорить о простудах, поносах и прочих заразах любили все жители их дома, а отец, не гнушаясь общением даже с самыми ворчливыми из них, все слушал и слушал их жалобы. Потом сам вещал о достижениях современной медицины, о лазерах и крутых агрегатах, но все равно давал на вооружение только народные рецепты. Мама постоянно жаловалась, что в доме, как у сапожника без сапог – ни одной новомодной таблетки, а все только травки да настойки. Тем не менее, ни Оля, ни Анна Павловна уже и не помнили, когда последний раз болели. А сам Михаил Михайлович, в быту просто Михалыч, слыл самым здоровым мужчиной во всей округе. Кто-то говорил, что он втайне от всех принимает западные таблетки молодости, кто-то и впрямь верил в чудесную силу травок-муравок, а кто-то злостно помалкивал. Не всем по душе приходилось это розовощекое семейство: и достаток у них, и здоровье, и дочь-красавица. А Оля никого не слушала и знала, что сам отец в свои сорок с лихвой до сих пор по утрам закаляется и бегает в любую погоду, мать каждый вечер, обтянувшись лосинами, скачет у экрана телевизора, а сама она через день ходит на волейбол да на лыжи. Плюс хорошее питание. Вот и весь сказ. И никаких молодильных таблеток и дорогих операций.
От этих мыслей у Ольги защемило сердце. «Сколько еще здесь сидеть? Домой, я так хочу домой!» Она уже представляла, как прижмется к матери и простит ей все обиды. А потом подойдет отец и возьмет их в охапку. И она будет рыдать и обещать, что больше никогда не попрется в такой рискованный поход. И что будет хорошей девочкой. И мама всплакнет, а папа рассмеется.
«Ни к чему мне все эти истории про волков, – злилась она про себя, – все равно уеду и забуду. И никаких дурацких книжек писать не буду!»
На столе тем временем объявился бутыль с оранжевым содержимым и три стаканчика.
– Я, наверное, не буду, – Оля раньше никогда не пила спиртного, и начинать не хотела.
– Да ладно тебе, – Настасья подала ей стаканчик, – это легкая настоечка на рябине. Она только согреет и успокоит. Не бойся, не опьянеешь. Если только всю бутыль залпом не выпьешь, – и она снова засмеялась.
Их веселье злило Ольгу еще больше. Где-то на улице рыщет волк Алекс, в деревне, наверняка, уже строят план, как ее убить. Каким-то образом она, чужеродная девчонка, смешалась кровью с Максимом и стала его женой. В другой раз, она, конечно, от такого жениха не отказалась бы, но сейчас, вдали от семьи, в этом доме… А они веселятся… Им самим-то не страшно? И с этими мыслями она неожиданно для себя сделала глоток. Горько-сладкий напиток приятно обжег горло и разлился в животе, от чего она наконец-то немного обмякла.
– Последний раз я слышала эту историю от мужа, – Настасья сделала большой глоток и уселась прямо около камина на маленькую чурку, – Мы сидели в спальне у мальчиков и Алекс так сопел. Ему нетерпелось узнать, каким большим и сильным он станет. Постоянно донимал отца, а Семен все говорил: «Мальчики еще так малы». Тогда ночью Макс проснулся в горячке и никак не мог понять, что с ним происходит. «Пора» – сказал Семен и уселся на кровать к Алексу. А я продолжала обнимать испуганного Максима. В ту ночь на небе стояла полная луна, и все его естество рвалось на свободу, но он ничего не знал, не понимал, и потому ему было так больно…
Она на некоторое мгновение остановилась и повернулась лицом к камину. Оля видела, как ее плечи слегка содрогнулись.
– Тело и разум, – помог ей Максим, – когда они в разладе, организм сходит с ума. Мышцы начинают переворачиваться, а мозг не дает им завершить обращение, – Максим понизил голос, – Обращение в волка.
– Ты? – Ольга опешила, но спасительный стаканчик все еще был в руках, и она сделала новый глоток.
– Я, Алекс, мама, папа и все жители деревни.
– Волки?!!
– Волколаки, – Настасья повернулась к Оле и Максиму, – так мы называем себя сами. Мы славяне, и предки наши всегда жили именно здесь, а необъятных просторах Руси-матушки. Мы знаем, что есть и другие перевертыши. Но мы не знаем никого из них, не знаем их природы, да и не стремимся узнать, – она снова отвернулась. Вся ее веселость исчезла, и жензина с трудом держалась, чтобы не всхлипнуть.
– Мама хочет сказать, что уже сотни лет наша стая живет обособленно. Мы не ищем встреч с людьми, кроме как для того, чтобы покупать у них вещи и одежду. Некоторые уходят в люди, но не возвращаются. Наверное, они перестают быть волколаками, а может, наоборот, переворачиваются в зверя и убегают в лес. По крайней мере, окажись я вдали от дома, так и сделал бы.
– Не надо, сын, – Настасья вернулась в разговор, – этого не случится. Пока я жива, ты не потеряешь человечности.
– А это возможно? – Оля не верила своим ушам, но любопытство брало верх над осторожностью, – Может быть Алекс…
– Нет, глупышка, – Максим не дал ей закончить опасное предположение, – Он легко переворачивается. Даже без боли. Поверь, он просто тебя защищал. Тот парень хотел прогнать тебя, но в человеческом теле Алекс сильно рисковал. Раны, полученные волком, заживают быстрее, чем те, что мы зарабатываем людьми. Поэтому мы так долго восстанавливали силы, когда тащили тебя в деревню. В волчьей шкуре импровизированные носилки не утащишь.
Ольга только раскрыла рот.
– Есть очень много условностей, дорогуша, но тебе их все знать не обязательно, – Настасья жестом показала сыну обновить содержимое своего стакана.
– А кровь? – девушка никак не могла понять, каким образом вдруг стала женой Максима.
– Кровь Макса я добавила тебе в травяной отвар, который ты пила вчера. Чтобы стать одной из нас, тебе нужно иметь внутри себя частичку нас, чтобы суметь впервые перевернуться.
– Перевернуться? В волка? – Оля не верила ушам, – Я не хочу! Я нормальной хочу быть! – слезы прыснули у нее из глаз.
– Ой, – Настасья с досадой опустошила стакан и облокотилась на камин. Почему-то она не обожглась, – ты такая плакса.
Максим встал и присел рядом с Ольгой на корточки. Она прижала ладони к лицу, но он, не без усилия, взял ее руки в свои и заглянул в заплаканные глаза.
– Не бойся, это вовсе не обязательно, – потом он обернулся к матери, – Поласковее нельзя?
– Можно, – она встала и плюхнулась в кресло, на котором до этого сидел Максим, прямо под рукой оказался бутыль с настойкой, и Настасья ловким движением разлила напиток по опустевшим стаканчикам.
Максим, не отпуская рук Ольги, продолжил:
– В первую полную луну, после начала обращения, тебе нужно совершить ритуал, чтобы перевернуться в волка. Если ты ничего не сделаешь, ты останешься человеком. Обычной девушкой, как ты и хотела.
Ольга всхлипнула и вытерла слезы.
– Все будет в порядке. На полную луну ты уже будешь дома, и с тобой все будет в порядке. Обещаю.
– Но зачем? – простонала Оля еле слышно.
– Это мамина затея, – при этих словах Максима Настасья широко улыбнулась и прищурилась, – Мужчины в нашем роду категоричны и чужаков в деревне не терпят. К тому же есть риск, что ты, оказавшись дома, раструбишь на всю округу, что видела людей, которые могут переворачиваться в волков. Ну, – он замялся, – или книгу напишешь.
– Бог мой, Макс! – Ольга соскочила с кресла, – Что ты заладил-то с этой книгой? – На нее вдруг нахлынуло непонятное чувство злости, – Не собираюсь я ничего писать, да и рассказывать тоже. Думаете, люди мне поверят? Они решат, что я дурочка и поселять жить в дурдом!
– Что такое дурдом? – Макс действительно не слышал ранее этого слова.
– О! – Ольга заводилась все больше, – Это, скорее всего, мое новое пристанище! Господи! – она закрыла лицо руками, – А если я, сама не понимая, совершу этот проклятый ритуал?
– Не думаю, – Настасья жестом показала ей на кресло, – Сядь и успокойся. Без Макса ты ничего не сможешь. А в полную луну, как тебе уже было говорено, вы будете далеко друг от друга.
Ольга хотела возразить, но хозяйка вдруг изменилась в лице и приподнялась с кресла.
– Думаешь, я желала сыну такую женщину, как ты? – в глазах Настасьи отразился огонь камина, и лицо так изменилось, что Ольга предпочла промолчать, – Думаешь, мне нравится вся эта ситуация? Я просила сыновей бросить тебя в лесу и дать умереть!
Девушка открыла рот в ужасе. Она совсем растерялась. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это броситься наутек из этого дома. И пусть ее там съедят волки. Или она просто замерзнет и умрет. Плевать!
– Эти щенки, – Настасья бросила злой взгляд на Макса, который молча облокотился на кресло и наблюдал за происходящим, – уговорили меня оставить тебя. Я не просто впустила тебя в свой дом, я выхаживала тебя, я привела к тебе Арину. Брось они тебя, ты не прожила бы и пары часов. А теперь, смотри-ка, ей противно, что мы волки! Для тебя это честь, дурочка!
Настасья резко развернулась и направилась в сторону кухни. Уже около дверей она обернулась:
– Но, благодари не меня, – и хлопнула дверью.
– Мать преувеличивает, – Максим встал и опять с усилием усадил Ольгу в кресло, – но тут дело вот в чем. Пока не появятся спасатели, ты можешь выжить только в деревне. Но мы не сможем убедить старосту, что, покинув нас, ты сохранишь нашу тайну. Если они будут думать, что ты хочешь остаться здесь навсегда, тебя не тронут.
– Почему же вы их просто не обманули? – Оля почувствовала, что от прикосновений Максима, от его дыхания рядом и под прицелом загадочных голубых глаз ей становится лучше, паника отступает и в голове, наконец-то, проясняется.
– Они могут проверить, – Макс, наверное, почувствовал странную вибрацию в воздухе, и поспешил отдалиться. Он присел у камина и закинул пару полешек, – скорее всего сегодня вечером или завтра с утра Арина снова нарисуется у нас дома. Она возьмет каплю твоей крови и скажет остальным, что мы не врем.
– Но вы врете! – Оля осознала весь риск, который берет на себя эта семья: Настасья, хозяйка дома, которую она так ранила своим нежеланием стать частью этого мира. Алекс, который пытался спасти ее, а она обозвала его трусом и сбежала. Максим. Этот мужчина уже второй день возится с ней, как с маленькой девочкой, а она так бросалась в него упреками о браке. Злость сменилась раскаяньем, – Что будет с вами, когда все узнают?
– Ничего, – Максим понял, что она сдалась, – мы разберемся.
Слезы снова подступили к горлу:
– Твоя мать права. Я такая плакса!
И девушка рванулась на кухню, чтобы обнять женщину, давшую ей второй шанс. Она хотела броситься ей в ноги и просить прощения, и благодарить, и рыдать. Но вместо Настасьи она налетела на Алексея. Юноша аккуратно отстранился и через ее плечо посмотрел на брата.
– Они идут.
Ольга не видела Алекса с той самой драки на Форпосту. Она понимала, как сильно оскорбила его и сильно хотела извиниться, но он смотрел на нее так, как будто вовсе не держит на нее больше зла. Скорее, он искренне переживал за ее безопасность.
– Все в порядке, она член семьи, – с этими словами Максим появился в дверях кухни.
Тяжелая пауза повисла в воздухе. Девушка, утирая слезы, по очереди оглядела всех присутствующих: Настасья виновато смотрела на младшего сына, Алекс растеряно бегал глазами от матери к брату, а Максим, гордо подняв голову, не мигая, смотрел ему в глаза.
– Нет, – Алекс попятился к двери на улицу, – Мама, скажи, что это неправда! – Гримаса ужаса застыла на его лице, и он с таким страхом смотрел на мать, что Ольга невольно сглотнула. Настасья в этот момент опустила глаза.
Алексей даже не посмотрел на девушку и брата; не произнеся и звука, он тихонько открыл двери и вышел вон.