Детство Паука. 1970-1977
Вощемта, например
Если верить советскому паспорту, я родился 29 мая 1966 года в городе-герое Москве. В 1983 году окончил среднюю школу и поступил в типографию «Красный Пролетарий», а потом – в редакцию международной газеты «Московские Новости». На факультет журналистики в МГУ меня не приняли по идеологическим соображениям, поэтому пришлось дико рубить металл. Вскоре я образовал группу «Коррозия Металла», где и рублю на бас-гитаре по сей день…
Мой папаша, Евгений Троицкий, – известный ученый, академик, занимающийся изучением русской нации. Мамаша – зубной врач, с помощью клещей и бора пытала генералов и полковников МО. Мой предок, от которого род Троицких ведет родословную, был звонарем во времена Куликовской битвы, собирал и подговаривал народ на войну. Прадед – нижегородский священник (застрелен большевиками в 1937 году), дед – врач, награжденный орденом Ленина. В списках больных, спасенных моим дедом от малярии в Горьковской области в 1942 году, есть имя Савенко. Так случилось, что дедуся спас от смерти мать Лимонова (Савенко). Когда Иоанн Кронштадтский дарил икону моему прадеду, вряд ли он предполагал, что я буду петь детям про Люцифера, а общество знакомить с фашистским творчеством и орать «Бей Чертей – Спасай Россию!», а может, и предвидел…
Севастопольский проспект
Моё детство прошло на московской улице Севастопольский проспект, и, по всей видимости, это название сразу запрограммировало мой мозг на дикое котирование Крымских васюков и тамошних напитков.
В то время мой папаша работал в институте МЛ при ЦК КПСС и занимался анализом развития азиатских стран, сбросивших так называемые оковы империализма или вставших на просоветский путь. В те времена выпускники МГИМО не имели права в рабочее время изучать философские доктрины Бердяева и Соловьёва, но могли пользоваться громадной библиотекой и архивом МЛ.
В общем, у папаши и мамаши были комнаты, они разменяли их на двушку, так мы и оказались в пятиэтажной хрущёвской новостройке: две комнаты, совмещённый дабл и мелкий балкон. По всей улице стояли такие же одинаковые дома, 90 процентов публики составляла рабоче-крестьянская масса. Ужасающая бедность, шпана и алкоголизм.
Двери в квартиры по деревенским традициям, как правило никто не закрывал: считалось, что это по-еврейски. В любую минуту к вам могли припереться соседи или сосед с бутылкой. Во дворе было посажено множество кустов и лип, осенью там росли свинушки, каждый житель мог смело рассчитывать на пару сковородок вкусных грибов.
Центровыми местами двора были: мелкое футбольное поле для подростков, песочница для мам и малышей, а также доминошный стол для мужиков. Для оголтелых ведьм и старух, которые zaebli до смерти своих дедков, предназначались скамейки около подъездов, там сидели только одни бабки.
Обычный вечер
«ДОМИНОШНЫЙ СТОЛ» был самым злачным местом двора, он был чем-то средним между английским пабом и американским бинго для престарелых. Мужики целыми днями резались в карты и домино, гоняли телеги, распивали водку и глушили трёхлитровые банки с пивом. А что было ещё делать? По черно-белому телеку показывали только Брежнева, «Сельский час», «Спокойный ночи, малыши» и разбор шахматных поединков. В кино и театрах шла всякая херня, совершенно неинтересные для работяг драмы – по типу «Горя от Ума» или «Беспреданницы». Ебать было некого и негде, даже дрочить было нельзя. Конечно, кто ездил на поездах или в электричках, тот мог купить у «мафии слепых» черно-белые фотки голых тёток, переснятые с дореволюционных литографий. А кто ходил пешком на завод, мог только дрочить на Брежнева или на одноглазую Тётю Валю из «Спокойной ночи». В общем, никакого досуга и интертейнмента.
Высшие заправилы СССР всё это прекрасно осознавали, но не намерены были улучшать ситуацию. Если б они открыли людям «другую жизнь», вряд ли бы массы стали мириться с таким положением и задарма вкалывать на заводах по производству галош и пустых кастрюль.
Поэтому советский двор жил своей жизнью, сам ставил свои спектакли и бесчисленные драмы. Адские бухловые разборки, матерная брань, вопли и проклятья ежедневно были слышны даже на пятом этаже:
– Сука! Кто спиздил мой козырь?!
– Рыба! Да я тебя в рот ебал!
– Пошёл ты нах! Я тебя щас сам уебу!
– Бля! Толян всю воблу сожрал!
– А ты в тот раз водяру в одно ебло выжрал! Забыл что ли?
– Не пизди! Ты сам гондон!
– Это кто гондон? Получай в ебало!
И понеслось, начинался дикий махач, в разные стороны летели тузы, валеты, посуда и доминошки. Тётки вываливали на балконы и орали:
– Перестаньте! Толик, домой! Сволочи, опять нажрались! Я тебе дома щас такую РЫБУ устрою, ты у меня посмотришь!!! – И всё в таком духе, но самое шоу было впереди…
Отпизженный Васёк ломился в подъезд, из форточки доносились вопли жены Васька и мышиная возня. Драка тут же прекращалась и все мужики начинали гадать:
– За молотком, наверно, побежал!
– Да какое там за молотком – наверно, за топором!
– Пацаны, я вам говорю, он щас с тесаком прибежит, всех резать будет!
Но они не угадали! Васёк выкинул кульбит, который мог бы затмить все хиты на «Ютубе»!
– Мужики, у него ПУШКА!!! – Они бросились хватать дубьё, кирпичи и выламывать скамейки. Но не пушка была в руке у Васька, а моднейшая карбидовая бомба, пушка торчала за поясом.
– Получай! – Васёк метнул в толпу бомбу раздался комичный хлопок и взрыв дыма. Половина толпы рухнула на землю, некоторые горели и вопили, кто-то пытался убежать, но не тут-то было! Как в ковбойском фильме, ВАСЁК вытащил сразу два пугача, нашпигованных шариками из подшипников, и тут же ебанул из первого ствола. Град шрапнели скосил сразу пять или семь рыл, остальные ринулись на врага с дубьём и скамейками. Васёк хотел повторить трюк, по-ковбойски перекинул пугачи, но выстрелить сразу не успел. Безногий дядя Коля-САМОВАР ловко метнул кирпич, прямо в ебло Ваську. Когда тот падал навзничь, палец самопроизвольно нажал на курок, пугач взорвался и оторвал Ваську кисть, а дяде Семёну – ухо.
– Ухи! Ухи оторвало!
– Ничего не вижу!
– А! А! А! Горю! Спасите!
– Мне кишки вырвало!
– Суй кишки обратно! Надо зелёнкой мазать!
– Да какой зелёнкой! Ему водки надо!
– Где этот ВАСЁК! Убью!!!
– Да уже поздно! Его Коля-Самовар вырубил!
По асфальту ползали окровавленные дымящиеся люди, все стонали и вопили. Группа умельцев пыталась засунуть кишки дяде Вове – с этой целью его положили на доминошный стол. Когда практически все кишки уже затолкали, прибежал местный бродячий пёс Бобик. Он принял кишки за сардельки, схватил их и ломанулся прочь. Раздался дикий вопль, КИШКИ оторвались, а дядя Вова ебанулся со стола. С балкона пятого этажа я видел, как счастливый Бобик с гирляндой «КОЛБАС» мчался в сторону подвала. Была тут же организована погоня во главе с Колей-Самоваром. Коля мчался на своей тележке, но врезался в бордюр, улетел в цветник и треснулся башкой об дерево.
Вопли и ажиотаж продолжались ещё с полчаса, пока тётки не разобрали своих в жопу раненных мужиков. Около стола оставалась только бодрая троица: они пили водку, комментировали триллер и наливали Коле-Самовару.
– А Колян его мастерски подрезал! Точняк кирпичём в ебало!
– Налейте Коляну штрафную!
– Да наливай по полной!
– Пацаны, слушай меня! Там под Минском! Я гранатой прямо в люк танка попал!
– Колян, ну не пизди! Как ты мог тигру в люк попасть, тебя бы пулемётом скосили!
– А вот Ваську ты в ебло знатно засветил! Это мы видели и подтверждаем!
Они бухали до полного отруба, потом хватали Самовара и кидали его в открытое окно первого этажа, вдогонку бросали его тележку. Забрасывание тела в окно происходило еженедельно. Иногда окно было открыто, а иногда закрыто – тогда раздавался дикий грохот разбитого стекла и тупой удар башки об подоконник…
В общем, во время таких ОБЫЧНЫХ ВЕЧЕРОВ не вызывали скорую помощь или милицию, а разбирались сами. На следующий день как ни в чём не бывало вся забинтованная и загипсованная дворовая кодла сидела за одним столом, резалась в домино и пила водку. И Васёк сидел без руки, и Самовар сидел, резались все в карты и бухали.
Коля-самовар
Как всем известно, в начале 50-х всех калек – слепых, безногих и безруких – в один миг изловили на улице, покидали в товарные вагоны и вывезли за 101-й км от Москвы. Большую часть тут же расстреляли и сожгли на торфяных болотах. Под раздачу попало десятки тысяч фронтовиков, Героев Советского Союза, кавалеров Орденов Славы и Трудовой Доблести. Ветераны войны, которые прошли путь от Сталинграда до Берлина, которые не щадя своей жизни геройски спасали Советскую власть от краха и разгрома. Вместо благ и уважения коммунистическая власть одарила фронтовиков почетным АУТОДАФЕ на торфяных кострах Икшинского уезда.
В сознании простого обывателя война – это как в фильме: просто убитые и раненые. Например, девушка приходит в госпиталь, там её возлюбленный, он просто ранен в руку или в голову, потом раны заживают и он ломится снова на фронт. В реальности всё по другому. Когда разрывается в цепи снаряд, там сразу всем отрывает бошки, руки и ноги. В полевых условиях существует только одно реальное лекарство – ПИЛА АМПУТАТОРА. От этой участи были не застрахованы ни только простые бойцы, но и любые генералы, попавшие под бомбёжку или обстрел.
После войны улицы страны были наводнены ужасающей миллионной массой калек всех мастей. Советская власть пыталась навести лоск и показать, что «жить стало лучше и веселее», но тут наметилась «Холодная война». Сталин и Берия боялись, что американцы сбросят атомную бомбу, наймут генералов Вермахта, и те снова попрут на Совок, со всей Восточной Европой, которая уже успела возненавидеть новый советский порядок. Чтобы мобилизовать молодежь на новую войну, нужна была романтика, как в кино о «ГЕРОЙСКИ ПАВШЕМ БОЙЦЕ». Вид бомжеватого калеки с орденами – не мог служить романтическим имиджем для будущей тотальной войны, поэтому их слили как использованный материал.
Дядя Коля был опытным фронтовиком, проехал на Т-34 от Воронежского фронта и да самой Варшавы в чине лейтенанта, имел кипу орденов и медалей за самые невероятные подвиги. Во время форсирования Вислы под Варшавой, в понтонный мост угодил 500-килограммовый снаряд немецкой пушки «Доро». Две роты отправились на очную ставку к Нептуну, а Коле ПРОСТО оторвало ноги.
В госпитале его подлечили, выдали медали и модную тачку на подшипниках, а также лыжные палки. Всех безногих тачаночников называли «самоварами», так и получился «Коля-Самовар».
Во время «шухера» его изловили в пивняке, бросили в товарняк и повезли на Икшу Во время разгрузки из грузовиков, ему чудом удалось ускользнуть и спрятаться в лесу, пока его не подобрала сердобольная тётка, которая выдала ему самогону и еды. Ног у него не было, но зато был болт. Во время Хрущёвской «оттепели» ему удалось реабилитироваться и вернуться в Москву.
Коле-Самовару постоянно наливали водки и всячески стебались над нам, а потом всем двором пропивали его фронтовую пенсию. У нас, у местных детей, он одновременно вызывал шокирующий ужас, трепет, жалость и дикий интерес.
В общем, мужики его всерьез не воспринимали, а мы осторожно подкрадывались и слушали его. Как-то раз он сидел с двумя мужиками, чинно бухал с селёдочкой и огурцами и прогонял свои телеги. Вот примерно, что он говорил:
«…– Значится так! Послали нас в бой, всю бригаду, надо было прорвать оборону фрицев – а там открытое поле! Пехота десять раз в атаку ходила, два полка на поле и полегло. Три раза окопы их брали, но эсесовцы их выбили. В общем, посадили остатки на броню и поехали, а по нам как взялись лупить, так полбригады сразу и пожгли, а наш танк врезался в подбитый – это и спасло. Ну, а кода ещё бригада подошла, мы им врезали и погнали. Всё поле в трупах, гусеницы в кусках людей, а черепа хрустели, будто арбузы…»
После слов – «куски людей и черепа хрустели» – вся детвора застыла в ужасе и словно окаменела. Увидев краем глаза, что у него появились БЛАГОДАРНЫЕ СЛУШАТЕЛИ, дядя Коля-Самовар вошёл в раж и продолжил свой рассказ.
«…– Отогнали, значит, мы фрица верст на десять и заняли круговую оборону около погорелой деревушки. Из полета танков осталось два всего, а тут мимо генерал проезжает. Ага, говорит, вот, значит, где у нас тринадцатая бригада прячется! За то что сразу не прорвали фронт, в качестве наряда вне очереди – отправляйтесь в могильщики!..»
Во время войны немцы всегда копали аккуратные могилы, ставили берёзовые кресты и надевали сверху каски. Советских солдат немцы хоронили в общей могиле, а офицеров с почестями в отдельных. Они полагали, что противник поступит так же, если им не повезёт остаться живыми. Когда же наступали советские войска, местных тёток и пленных заставляли раскапывать могилы и разбрасывать трупы. Осквернению подвергались не только немецкие кладбища, но и погосты советских солдат, так как их хоронили при помощи фашистов.
«…– Значится так, Витюха! Слушай сюда! Иногда покойничков, было дело, даже скармливали полковым свиньям! Я сам видал раз, как во-от такая ЖИРНАЯ СВИНЬЯ глодала свежевскопанную мертвечину и рылом своим ЧМОКАЛА! Её, свинью-то эту, потом на седьмое ноября вся рота мотопехоты ЖРАЛА!..»
В этот момент от страха один малыш описался, а девочка стала плакать. Видя благодарную реакцию, Самовар продолжил дальше.
«…– Как-то раз уселся я на экскаватор и принялся общую могилу разрывать. Занёс ковш – как копну, да ка-ак брошу, как копну, да как опять брошу. Один раз так копнул, что дохлый фриц из ковша вдруг как полетит, да как грохнется на меня – прямо будто придушить меня задумал. Только я вовремя руку поставил. Фриц-то этот уже, считай, сгнил, изо рта вонища, зубы как у волчары, а из глаз ДВЕ ЗМЕИ БОЛОТНЫЕ ТОРЧАТ И ЯДОМ ЖАЛЯТ! – Он театрально повернулся к детям, вытянул громадные кулачища с грязными ногтями и дико заорал:
– А когти у него длинные, как сабли! ЧТОБЫ ВСЕХ ВАС РВАТЬ! Аааа!!!»
– Аааа! – Дети бешено заорали, попадали в обморок и тут же обоссались. Я тоже до смерти испугался, мои волосы встали дыбом, и я чуть не лишился чувств. Мне показалось, что сам дьявол вселился в Самовара, и он безжалостно разорвёт меня и Лёху Сухарева на части, а потом съест живьём… От обмороков и обоссывания нас спас мужик Витёк:
– Самовар, хорош тормозить, давай-ка ещё по третьей наливай!
Самовар ехидно улыбнулся и самодовольно разлил водяру. Выпил, закусил огурцом, после чего продолжил свою телегу.
«…– Когда меня под Варшавой «Дора» шандарахнула, тот фриц каждую ночь в госпитале во сне являться стал, душить меня приходил. Сперва вцепится когтями в горло, а потом давай змеями череп сверлить. А потом МОЗГИ ПИЛ И ДУШИЛ! – …» Коля картинно обернулся ко мне и Лёхе, вытянул громадные лапы, схватил себя за шею и бешено в алкоголическом угаре заорал:
«– …Вцепится когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИЛ И ДУШИЛ! Вот, смотрите, шрамы до сих пор остались! Вот они, смотрите, засранцы! ШРАМЫ от его КОГТЕЙ! – …»
Я снова до смерти испугался, мои волосы опять встали дыбом, и я чуть не грохнулся в обморок. На этот раз от обморока и обыссывания нас спасло чудо.
– Вот! Вот, смотрите! Вцепился когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИЛ и ДУШИЛ! Он вошёл в бешеную истерику, пена полезла изо рта, он нелепо дёрнулся и ебанулся со скамейки. Удар башки об землю вывел нас из оцепенения, и мы бросились в подъезд.
Мы неслись, словно ошпаренные скипидаром, сердце выскакивало из груди, голова кружилась, а ноги налились свинцом. Я долбанул незапертую дверь и мы рухнули в коридор, а потом бросились закрывать дверь на все цепочки и щеколды. Нам слышались шаги, нам казалось, что адский Самовар ломится за нами и скоро будет крушить дверь! Не знаю, сколько прошло времени, пока мы не пришли в себя, но вот со двора снова донеслись голоса мужиков и Самовара.
– Самовар, харэ тормозить, давай ещё водяры треснем!
В первую секунду мы хотели броситься к балкону, закрыть все форточки и окна и включить Брежнева по телевизору – лишь бы не слышать зловещие вопли Самовара.
– Вот! Вот, смотрите! Вцепился когтями в горло, а потом МОЗГИ ПИЛ и ДУШИЛ! А из глаз его ЗМЕИ ТОРЧАЛИ!!!
Вместо того, чтобы дико забаррикадироваться и заглушить уличный шум, нами словно овладел «БЕС противоречия». Мы хотели узнать, что было дальше! Мы осторожно легли на пол балкона и стали смотреть в щель. Но чудо не произошло: не видя перед собой благодарной публики, Самовар больше ничего не отчебучил.
– Самовар, а чё дальше было?
– Да ничего! Я каждую ночь в госпитале орал, мне кляп совали, а иногда и табуретом хуярили, чтоб сон нормальный был. Потом прошло само собой… Давай-ка ещё пивка треснем!
– Да какое там пивка! Смотрите, цыгане опять ломятся, пойдём их пиздить!
Цыгане
Сталин был не только крутейшим грузинским вором в законе, но и обычным оголтелым грузинским националистом. Этот национализм был совсем другого типа, чем во всем мире. Суть его: ВСЕ КОЗЛЫ, и не более. Русская революция, ад и муть гражданской войны, ленинская партия – для него были лишь средством на пути к тотальной власти.
Если Троцкий был мастером изящных многоходовок, то Сталин – мастером вероломного коварства, это обычная черта всех цунароф. Уже с тридцатых годов ему дико надоел коммунизм, отовсюду исходили угрозы и заговоры бывших революционеров, всё время приходилось мутить адские репрессии и зачистки. Сталин дико завидовал Фюреру, который просто отправил в духовку всех евреев и цыган, и мог спокойно спать и заниматься творческим креативом – устраивать модные парады, разговаривать со Шпеером об античных городах, а также мечтать с Фон Брауном и Г.Уэлсом о полётах человека в космос.
Сталин врубился, что управлять НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ государством гораздо проще: евреи – враги, все остальные свои. Ну никто же не станет помогать евреям против Сталина или Гитлера, а вот троцкисту или бухаринцу могут, поэтому ему приходилось делать адские репрессии и отправлять в ГУЛАГ 90 процентов невинных людей, которые могли бы быть полезны государству.
На всякий случай, он с 1937 году начал серию новых репрессий против евреев-большевиков, а также запретил цыганам, кроме артисток театра «Ромен», появляться вблизи населённых пунктов и в полосе железных дорог и магистралей. Попрошайничество и тунеядство было запрещено, а цыганам отвели изгойские места, где они жили диким табором. Там царило полное средневековье и антисанитария.
Мой дед и бабуся были коренные нижегородцы, им пришлось принять Советскую власть и как-то жить для будущего России. Мой дед был доктор медицины, а бабка заслуженная учительница, у всех были дворянские замашки, полностью Русское мировоззрение и типично дореволюционные традиции – начиная от чаепития и до исполнения на рояле вальсов Штрауса. Там в Нижнем сохранялся мелкий дореволюционный оазис, большинство старой творческой и технической элиты были выходцы из купеческо-дворянской среды. Они не хватали звёзд с неба и в результате этого, в большинстве избежали тотальных репрессий.
Я приезжал в Нижний и неделями жил у дедуси и бабуси, каждый день мы ходили на волжский откос, слушали симфонический оркестр. В саду напротив кафе «Чайка» мы ели мороженное и зырили на Волгу, моему взору открывались бескрайние просторы России, удивительные пейзажи, проплывающие прекрасные пароходы и корабли. Рядом прогуливались и сидели на скамейках маститые пенсионеры, порой их беседы превращалось в фантасмагорию.
– А вы помните? Когда Император прибыл на Нижегородскую выставку, мы с папа приехали на золотой кибитке.
– Мария Владимировна! Я это вижу перед собой как сейчас!
– Так вот, голубчик, тот паренёк, что бегал на посылках у купца Замятина, – отец нынешнего секретаря Горьковского горкома!
– Да не может быть!!!
В семь лет я не разбирался в императорах и горкомах, но цыган увидел воочию. В один из летних дней 1972 года, кода мне было 6 лет, с дедом и бабусей мы отправились в экскурсию по Волге на корабле «Ласточка» (где Михалков снимал «Жестокий Романс»). Где мы плавали, я уже не помню, но вскоре корабль причалил к раздолбанной пристани одного из волжских островов. Публика вывалила на причал, по периметру стояло несколько милиционеров. Я протиснулся через толпу и дико очумел.
На берегу расположилось какое-то кочевое сборище, горели костры, бегали лошади и свиньи, толпы грязных детей что-то орали и вопили. Страшные размалёванные тётки, обвешанные бусами и яркими тряпками, махали руками, а позади на пригорке, воровато оглядываясь, стояли кудряво-бородатые страшные мужики. Задний фон кочевья заполняли бесчисленные хибары, полусгнившие бараки и монгольские юрты. Дико воняло испражнениями и дымом. В этот момент тётка-экскурсовод вышла вперёд и прогнала телегу в духе «12 стульев» и «Золотого телёнка»:
– Итак, товарищи, наша экскурсия продолжается. Сейчас мы находимся напротив цыганского табора. Вы видите уникальное кочевье, как в Средневековье. До революции цыганам приходилось постоянно скитаться и вести ужасный праздно-кочевой образ жизни. Чтобы не умереть с голоду им приходилось красть лошадей, детей, гадать на картах и обманывать людей. По статистике 1913 года, каждый цыган крал ежегодно не менее десяти раз, а цыганки – каждый день. Советская власть освободила их от вечного скитания и поселила табором в живописном месте на берегу Волги. Теперь их никто не гонит, и они сколько угодно могут петь свои песни. Товарищи, кто хочет сфотографировать цыган, может подойти ближе или спуститься на берег…
Цыгане были очень страшные и одновременно гипнотически манили меня, я хотел их получше рассмотреть, но не тут-то было. В дело вмешалась бабуся – заслуженная учительница СССР. Она протиснулось через толпу и строгим голосом отчитала деда:
– Ты в своём уме, ребёнку такую гадость показывать?! А ну-ка марш на корабль!
– Бабушка! Давай посмотрим! Дедушка говорил, что это папуасы из «Робинзона Крузо»!
– Серёженька! Дедушка немного пошутил! Вся разница в том, что папуасы едят гусениц и червяков, а здесь червяки едят всех! Цыгане воруют детей и сажают их в чёрные чуланы, где в непроглядной тьме кишат гусеницы, червяки и ужасные сороконожки с клешнями размером с палец!
– СОРОКОНОЖКИ?!
– Нуда, СОРОКОНЕЖКИ – как те, что в японской книге сказок обглодали до костей заснувшего солдата-самурая!
– До костей?! Он что, стал СКЕЛЕТОМ?!
– Да, именно скелетом! Который ты видел в дедушкином медицинском институте! Пожалуйста, если ты хочешь поселиться в чулане с сороконожками, мы можем тебя оставить на этом цыганском острове!
– НЕТ!!! – Я в ужасе залез под лавку, вцепился в ногу бабки и не вылезал оттуда до тех пор, пока корабль не отчалил от берега.
Так вот, в начале 70-х сталинские установки постепенно стали саботироваться, чечены возвратились в Грозный, а цыгане – в города, чтоб дурить и обкрадывать горожан.
Самой ходовой наёбкой был МЁД и КРАШЕНЫЕ ПЛАТКИ. Схема грабежа и наебалова была проста. Вначале появлялся старьёвщик с громадной телегой и бил в рельсу, тётки вылезали на балкон, он им предлагал за копьё выкупить любой старый хлам. Предлагалось любое дерьмо от старой калоши до дырявого корыта. Тупые бабы тут же соглашались, и старьевщик ходил по квартирам и сканировал, где – что лежит. После этого появлялся цыганский табор и сразу ломился во все незапертые двери:
– МЁД! МЁД! МЁД! А ПЛАТКИ! А ПЛАТКИ! Товай ПОКУПАЙ! Будешь МЁД есть и в ПЛАТКЕ ХОДИТЬ! МУЖ БУДЕТ ЛЮБИТЬ! Очень сильно любить будет!
В эпоху тотального дефицита мёд и дешёвые цветастые платки дико волновали тёток из рабоче-крестьянских районов. У них не было ничего! Ни модных трусов, ни прозрачных лифчиков, ни губной помады, ни даже шампуня. Все вещи были самого грубого качества и самого варварского покроя! Большинство тёток мужики вообще не пороли, а только бухали и резались в домино…
– Самовар, а чё дальше было?
– Да ничего! Я каждую ночь в госпитале орал, мне кляп совали, а иногда и табуретом хуярили, чтоб сон нормальный был. Потом прошло само собой. Давай-ка ещё пивка треснем!
– Да какое там пивка! Смотрите, цыгане опять ломятся! Мы с Лёхой поднялись над перилами балкона и увидели толпу цыган, растекавшуюся по подъездам.
– Товай ПОКУПАЙ! Будешь МЁД есть и в ПЛАТКЕ ХОДИТЬ! МУЖ БУДЕТ ЛЮБИТЬ! Очень сильно любить будет! Рубль дай, погадаю и приворожу!
Привораживать они ох как умеют! Пока одна вертела платками, вторая шарила по комодам, а третья выносила тюки. Они стремительно появлялись и так же стремительно исчезали, словно их и вообще не было. Пять минут затишья перед бурей, и началось. Со всех окон и балконов неслись дикие вопли и проклятья:
– Ограбили! Всю зарплату украли! Часы вынесли!
– Серёжки и кольца украли! Милиция! Милиция! Звоните в милицию!
– Где моя шуба? Где телевизор?! Колбасу украли! Люстру! Люстру срезали! – В общем, всё в таком духе, сплошное горе, вопли отчаянья, плач, слёзы и проклятья. Литровая банка подкрашенного сахара и накрахмаленные бумажные платки обошлись тупым дурам в десятки месяцев ишачинья на фабриках и заводах…
На этот раз цыганкам не повезло, на больничном были Витюха и Самсон, тут же тусовался Самовар. Витюха и Самсон стали хуярить цыган дубьём, а Самовар забросал кирпичами. С дикой бранью ТАБОР УШЁЛ в НЕБО!
Самое удивительное, что этот трюк с мёдом и платками обычно повторялся по несколько раз в год, и тупые бабы снова и снова наступали на «медовые» грабли! Напрашивается нехорошая аналогия: не потому ли разводил пчёл и мёд наш ЛУЖОК? Как все великие, он таким способом посылал незримый МЕССАДЖ. А кто не врубился в его ПОСЫЛ, тот, значит, ЛОХ и ДЕБИЛ!
Это он – Эдичка
Вдогонку Нижегородской темы, сообщу об одном интересном факте, как благодаря моему деду-доктору и лётчику Люфтваффе на свет появился известный писатель и революционер Эдуард Лимоноф.
Мой дедушка был доктор медицинских наук и всю жизнь боролся против ацких эпидемий по типу халеры, тифа и малярии. По заказу Министерства здровохранения, он выпустил несколько популярных брошюр с картинками: каким образом и в прикладном смысле, надо боротца с эпидеями…
Мая двоюродная тётя Мура в 1942 г. пела в Нижегородской опере, ей было тогда 19 лет, она исполняла партии Жизель, Кармэн и Летучую Мышь. В то время, в связи с войной, модных прикидоф не продавали и зачастую артистки после репетиций возвращались домой в костюме баронессы или графини Монсоро.
Естественно все артистки и модные тёлки, зачастую не разбираютца в технических васюках и когда началась воздушная тревога, она не стала ломитца в бомбоубежище, а просто пошла дальше. Она полагала, что Юнкерсы, которые бомбили Горьковский автозавод, были не настоящие, а по типу театрального реквизита. Когда «Ю-87» порожняком возвращались обратно, лётчики увидели, что из оперы идёт моднейшая графиня, которая им сразу дико приглянулась. Они как стая коршуноф, стали кружить вокруг неё, а потом её забросали целым ящиком CMC: шоколадка с портретом фюрера + записка: Ганс Рудэль – 9-ая Воздушная армия (как в фильме Михалкова- предстояние-1).
Немцы думали, что если Нижний Новгород падёт, то они смогут от тёти Муры, получить контрамарки в ВИП ложу Нижегородского оперного театра, куда могли попасть только бюрократы НСДП, генералы или гауляйтеры…
Тётя Мура схватила шоколадки, пока их не расхватали беспризорники и калеки, и быстро поломалась домой.
Когда дед увидел горы шоколадок с фюрером, у него чуть не случился инфаркт. Он подумал, что Муру завербовали немцы и их всю семью, возможно, скоро накроет СМЕРШ. Когда всё выяснилось, он сказал ей, что надо говорить на допросе:
– Типа, это мой прадед священник, застреленный большевиками в 1937 послал с неба манну небесную!..
Вскоре деда срочно вызвали в город Дзержинск, там начала свирепствовать эпидемия малярии. С собой он захватил, несколько шоколадок ФЮРЭРА. В один из дней к нему пришла мать Эдуарда Лимонова, она заболела малярией, а к тому же была беременна. Местные тупые тётки уговаривали её сделать аборт.
Но мой дед её пожалел, дал модные лекарства и хинин, а также запретил делать аборт. Женщина была очень рада и сразу поломилась принимать лекарства. На прощание он подарил ей шоколадку ФЮРЕРА, которую она тут же слопала и подкрепила свои силы перед родами. Вскоре она родила сына – Эдуард Лимонова. Получаетца так, что ещё в утробе матери он питался шоколадом Фюрера и соответственно впитал в себя любовь к портному дизайну и литературе, а также создал НБП…
Сталинский директор и котлеты из кала
В один из августовских дней 1973 года я был снова в Нижнем Новгороде. Мы играли в шахматы с моим дедом. Я был весь под впечатлением очередной японской сказки. У дедуси была громадная библиотека дореволюционных книг с картинками и подписями. Разница и отличие между русско-европейскими и азиатскими сказками были грандиозным, не только по форме и содержанию, но и описанию всевозможных деталей.
Я пытался примерить японское кимоно, на «Спящую красавицу»: солдата-самурая соблазнила ведьма в образе гейши, человек-жаба вырвал сердце и съел на его глазах. А если бы ведьма не только усыпила красавицу, но и сожрала бы её сердце, проснулась бы она, от летаргического сна, когда к стеклянному гробу подошёл богатырь?
Ход моих мыслей и намечающийся Турецкий гамбит нарушил звонок в дверь. Из Москвы приехал папаша.
– Собирайся, Сергей. Поедем в Москву, через три дня в школу.
Я одел мышиного цвета форму, взял портфель, учебники и тетрадки и попёрся на первый звонок. Около типовой школы образца 50-х годов собралась толпа родителей, а также ровные ряды детей. С речью выступил директор школы, полностью оголтелый большевик с военной выправкой.
По всей видимости, он долгое время работал в системе ГУЛАГ, а на фронте был в боевых частях НКВД. Наградой за адские труды стало «тёплое» место в Московской школе «проблемного района», где каждый третий был шпаной и будущим клиентом зоны для малолеток. В школе была строгая дисциплина, железная вертикаль власти: ученики – пионеры – комсомольцы – учителя – завуч – директор, всё четко и по уставу.
После второго урока нас повезли на завтрак, который состоял из какао и ломтя хлеба с котлетой. В этот момент появился СТАЛИНСКИЙ ДИРЕКТОР школы, он громогласно заявил, что поедание КОТЛЕТ было обязательным. Дети и учителя от страха задрожали как осиновые листы, стали давиться и есть.
При одном виде этого «завтрака» меня чуть не стошнило. Напиток я подарил Сухареву а котлету сунул в карман. Через несколько дней их накопилось целая куча, они протухли и стали вонять. Я стал думать, куда их деть. В этот момент нарисовался Бобик, который сожрал кишки дяди Вовы. Весь тухляк я отсыпал псу, после чего решил так действовать и впредь. Но осуществить этот план мне не удалось. Бобик отравился школьными котлетами и сдох в подвале на тепловой трубе – в ПОЗЕ УДИВЛЕНИЯ. Крысы сожрали все его внутренности, а шкуру не тронули. Вскоре он высох и превратился в мумию. Часто с пацанами мы спускались в гости к Бобику, смотрели на него, трогали палкой и рассуждали на тему: смогла бы старуха превратиться в мумию, если её посадить на тепловую трубу?
Эту историю я рассказал маме, она полностью запретила мне питаться в школе. Действительно, в те времена начался рассвет эры брежневского маразма и ТУХЛЯКА. Хотя некоторых продуктов было достаточно, но качество товара в основном было самое омерзительное. Самый популярный продукт – это варёная колбаса, но её быстро сметали. Ветчина была хорошая, но она была дорогая. Мясо шло по блату, оставались кости и котлеты. У соседки был знакомый мясник, мамаша через неё, по спекулятивной цене доставала вырезку и кур, все деньги уходили на нормальное питание.
Котлет было завались, они продавались везде. Их изготавливали строго по гостам Блокадного Ленинграда, разработанным начальством местечковых мясокомбинатов. Состав был такой: 05 % мяса, 15 % хрящей и жира, 25 % бумажной стружки, 20 % крахмала, 15 % муки, 10 % сои, 02 % лука, 08 % красных опарышей.
Не надеясь на Брежнева, население дико преуспело в изготовлении аналоговых чудо-продуктов, высокого качества. Во многих квартирах штабелями стояли банки с вареньем, яблочным компотом, маринованными грибами и огурцами, различные засолы из перца и аджики. На каждой кухне стояла трёхлитровка с ГРИБОМ!!! Гриб меня дико чаровал, он напоминал квас и однопроцентную бражку, делался из чая и сахара. Выглядело это так: трёх литровка наполненная чайного цвета жидкостью, а сверху плавала толстая медуза! Это медуза как раз и была мифическим Грибом! Интересно, в ресторане «Ёлки-палки» продаётся такой напиток?
Один раз со шпаной мы отправились на «ЧЁРНУЮ ГОРУ» (промзона на берегу оврага), там был патронный завод. Забор был весь дырявый, его никто не охранял. Там лежали горы патронов и снарядов всех калибров. Мы набили целые сумки этого дерьма, а потом спустились к речке НЕГОДЯЕВКЕ, чтобы наловить мотыля для рыбок, а также развести костёр. Шнырей отправили ловить червяков, а сами решили жарить сухари на костре. В то время был всего один вид чипсов – сушёная картошка. Однако зачастую она была дефицитом, поэтому верхом крутизны были ТОСТЫ, приготовленные на костре.
Около кострища было насрано, валялась сковородка и пакет муки. Я высказал мнение, что школьные котлеты пекут именно здесь. Этот креатив понравился шпане, они разожгли костёр, накидали дерьмо в сковородку, обваляли мукой по типу котлет и стали дожидаться шнырей. Тем временем мы с Данильчевым отправились на местную голубятню зазырить, как устроен нагул, а когда вернулись ВСЁ УЖЕ ПРОИЗОШЛО. Шпана каталось с хохоту, а шныри не понимали в чём дело, им очень понравились «тосты с котлетами», вощем никакой разницы…
Летите, голуби
После одного из посещений «Чёрной Горы» мы отправились на хату к Лёхе Сухареву В этот момент его брат – лидер местной шпаны – мастерил на кухне очередной пугач. Сооружение однозарядного ЧУДО-ОРУЖИЯ происходило при помощи паяльника, тисков, напильника и молотка. Стволом была хромированная трубка, а затвором – шпингалет от оконной рамы. Конец шпингалета был заострён, с другой стороны стояла пружина. Крюк поднимал ручку шпингалета, пружина его толкала, и он ударял по капсюлю патрона. Мы высыпали патроны на пол, брат Сухарева выдал обрезки трубы и поручил нам подобрать подходящий калибр. Из всей кучи подошло не менее 20 патронов.
Вскоре обрез был готов, необходимо было произвести испытание, с этой целью мы отправились на балкон. И тут случилось чудо, я увидел целую клетку голубей. Я тут же забыл про всё на свете – и про патроны, и про пугач, и даже про мультик «КОРАБЛЬ-ПРИЗРАК», который в моём хит-параде занимал первое место. Голуби о чём-то ворковали и с интересом зырили по сторонам. Сухарь солидно опёрся на перила балкона и произнёс:
– Вчера на Профсоюзной будку подрезали – моя доля! Могу продать!
– Продать?! Как продать?
– Продать за филки! Бантастые по 1 руб. 20 коп., монаха за 80 коп., а почтарей обоих за пятерик!
Я дико очумел! Ещё секунду назад я думал, что Сухарь ни за что на свете не расстанется с голубями, а теперь они могут быть моими! Я одел кеды и, не дождавшись испытаний пугача, пулей выскочил на лестницу и бросился к своему подъезду Мой мозг ежесекундно только и повторял:
– Голуби! Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.!
Я как угорелый взбежал на пятый этаж и стал бешено долбить в дверь, вскоре её открыла мамаша:
– ГОЛУБИ! 1 руб. 20 коп.! Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – пятёрка! – я повторил это как робот сто или двести раз. Но моей мечте не суждено было сразу исполниться, зарплата мамаши была только через неделю. Я рыдал весь вечер и постоянно звонил Сухарю-младшему:
– Скажи ему! Пусть только никому не продаёт!!! Никому!!!
Даже ночью я вскакивал и бредил сквозь сон:
– Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – пятёрка!
Мамаша не выдержала такого помешательства и одолжила у соседки 3 руб.: 2 руб. 40 коп. на бантастых и 60 коп. на корм.
– Ну хорошо, давай купим бантастых! Только куда ты посадишь птичек, у тебя же нет голубятни?
Меня словно ошпарили скипидаром, а мозг дико закипел. Я выскочил из квартиры и тут же побежал в дальний подъезд, к дяде Витьку, который ебашил цыган. У него на балконе тоже раньше была голубятня:
– Дядя Витя! Можно я посмотрю, как у вас сделана голубятня?! ГОЛУБИ! Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – пятёрка!
– А у кого ты их будешь покупать?
– Дядя Витя! У Сухарева! Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – пятёрка!
– Хе-хе! Нашёл у кого покупать! Они будку на Профсоюзной грабанули, а сегодня его мужики вычислили и пизды дали! Он в них из пугача ебанул, а они ему руки и ноги поломали и череп пробили. Его сейчас в больничку отправили…
Но эти телеги я уже не слышал, а ломился по лестнице к продуктовому магазу Там я спиздил три деревянных ящика и быстро притащил домой. Мамаша сказала, что придёт папаша и сколотит голубятню, но я ни на секунду не хотел откладывать такой важный и многообещающий проект.
Первая голубятня была сооружена из авоськи и двух ящиков при помощи молотка, клещей и гвоздей формата «сотка». Получилось сюрреалистическое авангардное сооружение, годное лишь для экспозиции у ГЕЛЬМАНА на ВИНЗАВОДЕ. При первом же порыве ветра её дико сдуло, она полетела вниз и упала на мерзкую бабку, проломило ей череп. Бабка полетела в открытый люк подвала и грохнулась на тепловую трубу рядом с Бобиком и померла в ПОЗЕ УДИВЛЕНИЯ. Крысы сожрали все её внутренности, а шкуру не тронули. Вскоре она высохла и превратился в мумию. Часто с пацанами мы спускались в гости к Бобику и Бабке, смотрели на них, трогали палкой и рассуждали на тему: если кот зацепится за когти бабки, он превратится в мумию или отгрызет себе хвост, как крысы?! Мама сжалилась надо мной и попросила соседа дядю Колю помочь смастерить будку. Я нарисовал чертёж и придирчиво следил за ходом работ. Чтобы голубям было весело, я приклеил внутрь нагула свой рисунок под названием «Бобик и Бабуся». Вначале «Б&Б» просто сидели на тепловой трубе в кромешной тьме, но потом я решил улучшить картину. Белой гуашью я подрисовал целую ораву СОРОКОНОЖЕК и ЖУКОВ, получилось ломовейше! Голубятня была готова, осталось насыпать корма и запустить птицу.
Я взял 2 р. 40 коп. и торжественно проследовал в подъезд к Сухарю. Сначала я хотел сразу вломиться, отдать деньги и схватить голубей. Но потом решил немного посмаковать момент, постоял у двери, а потом постучал. Дверь через цепочку открыл мелкий Сухарь:
– Брательник в больнице, его оглушили! Голубей НЕТ!!!
– Голубей НЕТ!!! Голубей НЕТ!!! Голубей НЕТ!!! – эхом отозвалось у меня. Я думал, что сейчас умру! – Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – 5 руб.
Я словно в бреду попёрся вниз и через каждую ступеньку твердил:
– Бантастые! 1 руб. 20 коп.! Монах – 80 коп.! Почтовики – пятёрка!!
На улице меня даже чуть не сбила машина, но мне было уже всё равно! Крах мечты и всех идеалов! Я не мог удержать слёз: боль, обида, разочарование – всё смешалось в одну кучу, и ничего светлого больше не было. Мне хотелось бежать на Чёрную гору и оттуда броситься в Негодяевку, утонуть в мутной пучине вместе с красным мотылём и бычками. Больше никогда не видеть весь этот белый свет, «Бобика и Бабусю», «Корабль-призрак», моих оловянных солдатиков, засушенную гуппи, которую я перекусил клещами, дедушкины японские шахматы и самурая, которому человек-жаба вырвал его храброе сердце! Но БОГ сжалился надо мной и ПОДАЛ СВОЙ ГЛАС через уста дяди Вити:
– Хе-хе! Ну чего ты хнычешь! Я же тебе говорил, Сухарь будку на Профсоюзной грабанул, а его мужики вычислили и пизды дали! Собери пацанов и дуйте на Птичий рынок, там этих голубей целые тучи! На трёшку тебе целый мешок чиграшей навалят!!!!
Я дико офигел!
– На трёшку??? ЦЕЛЫЙ МЕШОК?
– Считай, целая стая! Как на будке у седьмого дома!
Я пулей помчался к корешу Даниле, он жил в соседнем доме. Его родители наотрез запретили разводить на балконе голубей. Я вбежал к нему в хату и вывалил шквал ада:
– На трёшку – целый мешок! Целая стая чиграшей! Целые тучи голубей! Всё небо в голубях! Белые, монахи, бантастые, почтовики! ЦЕЛЫЙ МЕШОК! ЦЕЛЫЙ МЕШОК!
В СССР в школу ходили и по субботам, каждый урок тянулся вечностью и я отмерял каждую минуту. Наконец – последней звонок, сбрасываю учебники под парту, пулей вылетаю на улицу, нас 5 рыл: три из первого класса и два из третьего.
Вряд ли бы кто-нибудь из современных родителей в 2010 году осмелится отпустить ребёнка из первого класса дальше границы двора: педофилы, маньяки, извращенцы, мафия по пересадке органов – ужас 21 века…
Ломимся на автобус, на Пролетарке пересаживаемся на трамвай и вот мы уже в раю! Я очутился словно в сказке: целые тучи голубей! Всё небо в голубях! Белые, монахи, бантастые, почтовики! ЦЕЛЫЙ МЕШОК! ЦЕЛЫЙ МЕШОК!
Нас обступили барыги, на перебой предлагая и втюхивая свой товар. Не успел я опомниться, как трёшка перекочевала в неизвестные руки, а портфель и рукава школьного пиджака были забиты тучей разномастных голубей. ВОТ И ВСЁ! Я даже не понял, как это произошло. По дороге домой мы с Данилой доставали голубей, рассматривали их и сразу пытались придумать прозвища, нам казалось, что весь трамвай смотрит на нас и завидует.
– Смотрите! Это очень крутые ребята! У них целая туча голубей!
Дома уже все было приготовлено: в кормушку насыпана еда, поилка наполнена водой. Мы выпустили их в нагул и стали ждать, что они будут делать. Голуби ошалело зырили по сторонам и вскоре обнаружили КОРМ, они тут же набросились на него и в миг всё смяли. Довольные и сытые, они стали урчать и осваиваться. Первым освоился жирный монах, он подошёл к рисунку «Б&Б», сначала клюнул в глаз Бабусю, а потом пытался отковырять сороконожку и жука. Усталый и счастливый, я вырубился в сон…
Прошло два года, я учился в третьем классе и стал маститым голубеводом. Целыми днями мы лазили по крышам, бегали по оврагам и везде запускали наших голубей, потом мы построили будку у нас на чердаке, где оборудовали целую штаб-квартиру. Вскоре вернулся Сухарь. Он стал матёрой шпаной и творил сущий беспредел на ровном месте. В один из дней он даже обчистил нашу голубятню и продал птицу на Птичке, три голубя вернулись, а потом ещё два…
Через некоторое время Сухарь(8 класс), что-то отчебучил, его повинтила ментовка, а суд приговорил к колонии. Но перед отправкой на ЗОНУ его должен был судить ТОВАРИЩЕСКИЙ СУД!!! Вернее не товарищеский, а просто в стиле 1937 года от прокурора Вышинского! В один из дней всю школу собрали в актовом зале, и начался процесс века. На сцене была установлена трибуна, реальная клетка и длинный стол, за которым восседала комиссия из детской комнаты милиции во главе со СТАЛИНСКИМ ДИРЕКТОРОМ! В клетке сидел наголо забритый Сухарь, а рядом два мента. Бэкграунд был в виде страшных самодельных агитплакатов: «СУХАРЕВ – ПОЗОР МОСКВЫ!», «ТАКИМ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО!», «СУХАРЕВ – ПРЕДАТЕЛЬ и ПОДЛЕЦ!» и так далее.
Всё было очень серьёзно и зловеще, это было суперсудилище! Открыла заседание завуч, она огласила приговор. Потом с осуждением выступили комсомольцы и пионеры. Потом женщина из «ДКМ» потребовала, чтоб Сухарь рассказал в деталях обо всех своих преступлениях, это было унизительно и ужасно. Подсудимый что-то мямлил и бурчал, и это окончательно вывело из себя Сталинского директора. Тот буквально вмиг взорвался, вмиг себя раскачал и просто БЕШЕНОЙ ЛАВОЙ обрушился на Сухаря!
Наверно, что-то помутилось в его сознании, ему показалось, что он находится не в школе, а в лагере ГУЛАГа или на фронте в составе «тройки» перед приготовленными к расстрелу дезертирами. Директор выскочил к трибуне и громовым голосом стал бешено орать. Казалось, что от его голоса содрогнётся всё школа и рухнет в АД:
– Ну, что ты мямлишь, СОБАКА! Рассказывай чётко и громко о своих злодеяниях! Да что с тобой говорить?! Подонок, шпана, мерзость, собака, тварь! Да ты опозорил не только всю школу и своих товарищей! ВСЮ МОСКВУ! Подонок, шпана, мерзость, собака, гадина, тварь! Встань на колени! НА КОЛЕНИ ВСТАНЬ, ТВАРЬ! Я тебе говорю! Тебе приказываю, тварь шакалья! – Сухарь в ужасе рухнул на пол, от адского страха он реально обдаблился, струя мочи потекла по деревянному настилу сцены.
Одна из пожилых училок схватилось за сердце, ей стало дурно, её повели в коридор, многие школьники побледнели. Даже менты испуганно стали озираться по сторонам, даже им стало не по себе!
– Именем! ИМЕНЕМ!.. – директор сделал театральную паузу, и в зале воцарилась гробовая тишина. Краем глаза я успел схватить, что на наш чердак приземлился чужой монах, это на миг смогло отвлечь меня от состояния адского шока. – ИМЕНЕМ СССР! СУХАРЕВ ПРИГОВАРИВАЕТСЯ К РАСТРЕЛУ!
Директор дико треснул кулаком по трибуне, а весь зал свалился в обморок, как на гипнотическом сеансе Кашпировского! Раздались дикие вопли, удары сотен черепов об стулья, падали в обморок училки и даже громадные бугаи-шпана из 10 класса! Меня спас «Бантастый», он подлетел к чужому монаху и стал заманивать в наш нагул. Я пропустил слово «к расстрелу», но на всякий случай тоже притворился, что упал в обморок…
Когда «СУД» закончился, мы уныло побрели домой, а когда подошли к дому, то увидели как из 1 подъезда вытащили маленький гроб и погрузили в грузовик, рядом стоял ВИТЮХА:
– ФРИЦ всё-таки ЗАДУШИЛ— САМОВАРА! Ночью пришёл и ЗАДУШИЛ! – в этот момент, что то грохнуло и со всех крыш и балконов взметнулись стаи белых голубей! Их было ЦЕЛОЕ НЕБО! Почтовики, Немцы, Монахи, Красные и Бонтастые….
В 1977 году мы переехали в новый район с современными многоэтажками. В дом, где жили работники ЦК и Западной группы войск….