Казенный мусор
Дом, в котором я жил, был расположен в темном узеньком переулке. В нем ютилось четырнадцать-пятнадцать семей. Не знаю, из каких соображений, видимо, еще задолго до моего переезда центр переулка был превращен в огромную помойку, куда каждое утро, как по уговору, соседи ведрами сносили накопившиеся за день мусор и отбросы.
Дворник нашего квартала также облюбовал это место и ежедневно опорожнял там полную мусора тачку.
– Почему вы сваливаете мусор прямо посреди улицы? – пытался я выяснить у соседей.
– Все высыпают, вот и мы высыпаем! – отвечали они.
– Почему всю дрянь с других улиц вы сваливаете к нам? – спрашивал я у дворника.
– Такова наша обязанность. Мы должны свозить все отбросы в одно место, пока не придет машина из муниципалитета и не увезет их.
Я направился в районный муниципалитет.
– Наш переулок превращен в настоящую клоаку, – объяснял я там. – Жизнь и здоровье людей в опасности. Распорядитесь, чтобы эту помойку убрали, и объявите, пожалуйста, чтобы жители больше не высыпали здесь мусор.
– У нас свои порядки, – ответили мне, – и не надо заниматься самоуправством. Для того чтобы мусор убрали, мы должны трижды поместить в газете объявление о его продаже. Как только появятся покупатели, мусор будет продан тому, кто больше за него заплатит.
Мне стало не по себе от таких слов, и я сказал:
– Ну по крайней мере, пока не напечатано объявление, сделайте так, чтобы свалка не разрасталась!
– Мы не имеем права лишать государство прибыли, – ответили мне.
Я ушел и несколько дней скрепя сердце хранил молчание.
К несчастью, мой дом стоял в конце переулка и мне приходилось по нескольку раз в день проходить мимо помойки. Я затыкал нос и почти терял сознание от тошноты и головокружения.
Наконец я не выдержал, купил кисть и краску и на стене возле кучи написал: «Да будут прокляты предки того негодяя, который станет бросать здесь мусор или оправляться!»
Не помогло и это. Ночью какие-то хулиганы переставили точку под буквой «б» снизу вверх, и вместо «станет» получилось «не станет бросать».
А между тем и жители близлежащих кварталов повадились свозить мусор в нашу кучу, внося и свою лепту в это «благородное дело».
Несколько раз я собирал соседей и читал им лекции об опасности антисанитарии и о значении гигиены. Но все это не дало результатов – с каждым днем размеры свалки увеличивались.
– У меня есть идея, – сказал я как-то наиболее уважаемым жителям переулка, – давайте сложимся, наймем самосвал и рабочих и отвезем весь этот мусор за город. Таким образом с этой помойкой будет покончено.
Соседи переглянулись. Один, не удостоив меня ни словом, удалился по своим делам, другой покачал головой и, немного подумав, сказал:
– Мы не можем вмешиваться в чужие дела. Этот мусор принадлежит государству, а мы не должны покушаться на казенное имущество.
– С каких это пор мусор стал казенным имуществом и предметом торговли? – спросил я. – Эта помойка отравляет нам жизнь. Если муниципалитет не удосуживается выгрести отсюда навоз, мы не будем сидеть сложа руки и попробуем сделать это сами. Нам только спасибо скажут за это.
– Если голова не болит – ее не перевязывают, – ответили мне. – У нас нет охоты бегать по разным учреждениям и вступать в препирательство с правительственными чиновниками. Если у тебя чешутся руки, сделай все сам.
Чувствую, что моих соседей все равно ничем нельзя пронять.
– Ладно! – говорю. – Если я организую вывоз этой помойки, вы можете дать слово, что больше не будете бросать сюда мусор?
– Можем! – обещали они. – Если все дадут слово, то и мы дадим.
За сто туманов я нанял самосвал и рабочих. В течение двух часов они убрали весь мусор, и переулок принял совершенно другой вид. Соседи были довольны, благодарили меня и, надо отдать им должное, сдержали слово и больше не валили мусор посреди улицы.
Прошло дней двадцать. Как-то утром, выйдя из дому на работу, я услышал, как неизвестный господин расспрашивает соседскую девочку:
– Ну а кто же все-таки его убрал?
– Откуда я знаю? – отвечала девочка.
Любопытство заставило меня остановиться.
В это время в дверях показалась мать девочки и, обратясь к господину, сказала:
– Ей-богу, мы не виноваты, господин уполномоченный. Сколько раз мы просили его не делать этого, но ничто не помогло, и этот человек не послушался нас.
– А где он живет? – сердито спросил уполномоченный.
– Вон там, в конце переулка, – ответила мать девочки и высунулась из двери, показывая незнакомцу на мой дом. Завидя меня, она радостно воскликнула:
– Да вот и он сам!
– Это вы вывезли отсюда мусор? – повернувшись ко мне, строго спросил незнакомец.
– Да, я.
– Кто вам это позволил? – измерив меня взглядом с головы до ног, спросил он.
– А кто должен позволить, господин уполномоченный? Целая куча мусора лежала посреди улицы… вот я и распорядился, чтобы его убрали.
– Куда убрали?
– Не знаю, господин уполномоченный.
– То есть как это не знаешь?.. Куда же все-таки дели мусор?
– Откуда мне знать, господин. Шофер куда-то отвез.
– Ты над кем издеваешься? – рявкнул уполномоченный. – Это расхищение казенного имущества! Продал казенный мусор, положил деньги себе в карман да еще дерзишь!
Чувствую, что либо в голове господина уполномоченного не все в порядке, либо я сошел с ума.
– Дорогой начальник, – сказал я, – что вы изволите говорить? Что значит «казенный мусор»? Что значит «продал»? Я уплатил сто туманов наличными, чтобы стало чисто в переулке!
Уполномоченный вынул из кармана книжечку, спросил мою фамилию и имя, что-то записал и ушел.
На следующее утро господин явился ко мне домой и отвел меня в районное отделение городской управы к господину начальнику. Начальник, не поднимая головы, долго рассматривал какие-то письма и, бросив наконец на меня пытливый взгляд, спросил:
– Это тот самый негодяй, который слопал казенный мусор?
– Что вы изволите говорить, господин начальник? – не дожидаясь ответа уполномоченного, возразил я. – Кто слопал казенный мусор? По-вашему, я похож на человека, который способен съесть мусор?
– Конечно, мусор слопать нельзя, – с благосклонной улыбкой разъяснил он, – но деньги, вырученные от его продажи, слопать можно… Садитесь, пожалуйста!
Я присел на краешек стула перед столом господина начальника.
– Ну-ка, давай по порядку выкладывай, куда ты дел мусор.
– Я уже вчера докладывал вашему уполномоченному, что не знаю, куда его увезли. Я только уплатил шоферу сто туманов и больше не интересовался судьбой мусора.
– Вы же знали, что мусор принадлежал государству? – затянувшись сигарой, произнес он. – По подсчетам наших экономистов, вы без всякого на то разрешения продали мусору более чем на семь тысяч туманов… – И, не дожидаясь моего ответа, вдруг, как из пушки, выпалил: – Это называется расхищением государственной собственности! Это называется присвоением казенных денег! Это называется казнокрадством! Понятно?
Я почувствовал, что у меня раскалывается голова, стучит в висках, распух язык… Что же это такое?.. Что я натворил? Теперь еще, чего доброго, отдадут меня под суд по обвинению в грабеже, в расхищении государственного имущества. Вот ведь как обернулось дело!
– Что же теперь со мной будет, господин начальник? – едва пролепетал я.
– У нас есть на это законы, статьи, параграфы.
– Это я знаю…
– Соответственно пункту «б» параграфа 3 статьи 247 856 к вам будет применен закон, предусматривающий наказание за присвоение государственного имущества…
Ну и ну! Что же теперь мне делать? Как мне быть?
– Господин начальник… – робко начал я, – из этих 247 856 статей, о которых вы изволили говорить, только одна статья будет касаться меня или еще и другие?
– И одной этой статьи хватит тебе на семь поколений вперед, – с раздражением ответил он. – Ну-ка, молодой человек, возьми дело этого господина и направь его в прокуратуру.
Вот так штука! Что такого я натворил? Зачем мне было связываться с казенным имуществом? Этот проклятый мусор годами лежал на одном месте. Что я, районный судья или начальник полиции, чтобы ввязываться в дело, которое ко мне не имеет отношения?
– Не можете ли вы, господин начальник, дать мне время, чтобы я мог где-нибудь раздобыть мусор и высыпать его на то же место? – спросил я.
– Не каждый мусор будет казенный! Государственное дело – это тебе не шутка!
– Что вы придираетесь, господин начальник. Мусор есть мусор, какая разница, какой он?
– Разница огромная! Короче говоря, если ты сможешь за сутки найти тот самый мусор и вернуть его на свое место – твое счастье. Если нет – твое дело перейдет в прокуратуру.
Я вышел из городской управы, закурил сигарету и едва живой побрел по улице, размышляя о случившемся и лихорадочно придумывая выход из положения. Если бы я только мог предположить, что у мусора есть такой хозяин… Я наивно думал, что чем-то смогу быть полезным людям, как-то помогу муниципалитету навести чистоту в городе. Я и представить себе не мог, что за это мне же еще придется расплачиваться…
Когда начальник городской управы сказал мне, что мусор должен быть продан с аукциона, я решил, что он шутит. Оказывается, государственные дела не терпят шуток.
Я направился к гаражу, где брал самосвал, надеясь найти шофера и узнать, куда он отвез мусор. Но там мне сообщили, что на прошлой неделе шофер повздорил с начальником гаража и уволился. Кажется, сказали мне, он работает где-то на южных линиях, но адреса никто не знает.
Придя домой, я решил обратиться к соседям, поскольку теперь только они могли бы мне помочь.
– Помните, – сказал я им, – дней двадцать назад я пошел вам навстречу и за свой счет убрал эту помойку?
– Весьма вам благодарны, – ответили они. – И мы, как вам и обещали, больше не бросали туда мусор.
– Я также вам признателен за это. Но дело в том, что сейчас у меня неприятности – государство требует обратно свой мусор. Помогите мне и одолжите каждый по паре ведер мусора, чтобы я мог высыпать его на прежнее место и таким образом избежать наказания.
– Мы дали слово и отступиться от него не можем.
– Хорошо! – сказал я. – Ваше слово я уважаю и действительно восхищаюсь вами. Но государство, помимо того, что требует с меня семь тысяч туманов за мусор, собирается арестовать меня по обвинению в хищении государственного имущества.
Ради старой дружбы и давнего соседства, ради Аллаха одолжите мне по два ведра мусора. Через неделю я вам его верну.
– У нас нет лишнего мусора, – сказали соседи, закрыв передо мною дверь.
Я направился к другим жильцам и взмолился, чтобы в память об услуге, которую я им оказал в тот злополучный день, они помогли мне.
– Сам виноват, – ответили они. – Не надо было совать нос в чужие дела! Что, разве мы были слепыми и не видели этой помойки? Или ты нас принимаешь за дураков? Мы все предвидели и знали, чем это может обернуться. Теперь поздно, сам заварил кашу – сам и расхлебывай!
О Аллах! Что же мне делать? Где достать эту кучу мусора?
Я отправился за город и с большим трудом уговорил какого-то крестьянина продать мне немного предназначенных для удобрения отбросов. Погрузив покупку на осла и уплатив хозяину сорок туманов, я пригнал скотину в свой переулок и высыпал груз на то место, где раньше лежал казенный мусор.
Но не успела еще улечься пыль, а хозяин осла отойти, как передо мной выросла фигура какого-то господина в очках и с портфелем.
– Что это ты тут высыпал? – сердито спросил он.
– Не беспокойтесь, господин, ничего страшного. Это я возвращаю похищенный мною казенный мусор.
– Какой еще казенный мусор?! – раздраженно крикнул господин в очках, подкрепив слова выражением, которое я не решаюсь воспроизвести. – Ты вздумал отравить людей! Покушаешься на их жизнь! И хочешь еще обтяпать свои грязные делишки за счет государства?
Я опешил от этих слов и возмущенно крикнул:
– А кто ты, собственно, такой, чтобы так со мной разговаривать!
– Я главный инспектор министерства здравоохранения, – ответил он. – Я обязан задерживать и штрафовать тех, кто мусорит на улицах!
«Ну и ну, – подумал я, – получается уже два дела…»
– Чего же вы от меня хотите? – поинтересовался я.
– Прежде всего грузи обратно весь этот мусор, и пусть его отвезут туда, где взяли. После этого пойдешь со мною в главное управление здравоохранения, и там мы выясним твои истинные цели и намерения!
У меня от отчаяния комок подступил к горлу, слезы навернулись на глаза, и я жалобно пролепетал:
– Господин, умоляю вас, сжальтесь надо мною… Дайте мне двадцать четыре часа сроку… Я должен за это время вернуть похищенный казенный мусор… Я добыл его с огромным трудом… обошелся он мне в сорок туманов.
– Ты давай мне зубы не заговаривай! По твоему виду я сразу определил, кто ты и откуда! Ты – член вредительской организации и имеешь задание заразить жителей города смертоносными бактериями. Я обязан передать тебя в руки соответствующих органов как агента «пятой колонны»!
Сколько я ни увещевал его, не помогло. Инспектор насыпал в платок немного мусора для пробы, чтобы в специальной лаборатории установить вид бактерий, которыми я собирался погубить жителей города. Весь остальной мусор он приказал вновь погрузить на осла и отвезти на прежнее место. Мне же велел следовать за ним.
В управлении с меня сняли допрос на шестнадцати листах и оштрафовали на пятьсот туманов за «загрязнение общественных мест и антисанитарную деятельность». Затем мое «дело» вместе с «пробой» почвы было отправлено в соответствующие органы для изучения и выяснения вопроса о том, по заданию какой организации или иностранной державы я работал, а с меня была взята подписка о невыезде из города до окончания следствия.
После всего этого мне оставалось только предоставить всё воле Аллаха и смиренно ждать своей участи.
Прошло три мучительных месяца… Я не стану описывать их, скажу только, что в конце концов за расхищение казенного мусора с меня содрали семь тысяч туманов, не считая налогов, – и всё мое имущество пошло с молотка. Кроме того, я еще должен уплатить в рассрочку три тысячи туманов штрафа.
Так окончилось первое дело. Но остались еще два: одно – обвинение во вмешательстве в дело, не имеющее ко мне никакого отношения, и второе – обвинение в принадлежности к вредительской организации и бактериологической диверсии. Когда закроют эти дела, один Аллах ведает!
Но обиднее всего то, что соседи при моем появлении на улице показывают на меня пальцами и громко сообщают другим:
– Видите этого типа? Пройдоха, каких мало! Стибрил пятьдесят тысяч казенных денег и в ус не дует! Ходит, задравши нос, и никто не смеет сказать ему правду в глаза! Вот это ловкач… С виду такой тихий, скромный, но палец ему в рот не клади – откусит и не моргнет!