Вы здесь

Обочина. Глава 10. Каждому – своё (Б. К. Давыдов)

Глава 10. Каждому – своё

Как не вязалась утренняя больничная обстановка с настроением проснувшегося Дениса. «Неужели я действительно влюбился?» Уже сама мысль об этом вызвала непередаваемый восторг. Что-то похожее он испытал и при первой встрече с Юлей. Правда, там был иной восторг – восторг молодого, здорового мужчины, больше недели не спавшего с женщиной и вот встретил не женщину – королеву. Но сейчас он – любовник этой королевы. Счастливый любовник! А может быть и счастливым мужем.

Умывшись и позавтракав, он вышел в больничный сад. Всё вокруг зеленело, всё цвело. На разные голоса пели птицы. «Юля, Юлия, – повторял он, – бывают же такие вдохновляющие имена». Лишь во время встречи с женой он вынужден был погасить полыхающую радость. Немного печалило то, что увидится он с Юлей не скоро, только во вторник, когда она снова заступит на дежурство.

Думая о ней, он лишь на мгновение вызывал в памяти кушетку, обнажённое тело Юлии. Мечты его по бóльшей части были целомудренны, ему хотелось увидеться, просто поговорить, посидеть рядом. С женой он твёрдо решил развестись. Правда, Юля просила не спешить, проверить свои чувства. Но что проверять, Денис был в них уверен.

«Любил ли я Алёну? – спрашивал он себя. – Нет. Ревновал немного, вот и всё. Иногда хотел её как женщину. Но желание близости и любовь, говорят, далеко не одно и то же. Если же у нас с Алёной и была любовь, то… странная какая-то, неправильная. Да и детей у нас с ней нет. А дети – связующее звено. Без детей семья не семья. Да и женился я, по правде сказать, по-дурацки: надоело по грязи и сугробам из деревни в город ходить».

Обдумав всё это, Денис с нетерпением стал ждать встречи с Юлей, чтобы сказать ей: «Я люблю тебя! Будь моей женой!»


Юля тем временем решила всё-таки выяснить: кому же мог насолить деревенский парень, чтобы его ни за что ни про что заточили в инфекционное заведение? Кому он дорогу перешёл?

Узнав фамилию терапевта, давшего Денису «путёвку» в стационар, Юля в понедельник поехала в поликлинику.

Одетая соответствующим образом, около часа дня она вошла в кабинет под номером двадцать.

– Здравствуйте, – сухо поздоровалась она, внимательно посмотрев на женщину привлекательной внешности, не старше тридцати пяти лет. – Я дочь… – Юля назвала фамилию своей матери, профессора-хирурга, главврача знаменитой в областном центре клиники.

– Очень приятно познакомиться с дочкой Надежды Петровны, – с почтением привстала со стула терапевт.

– Я не думаю, что наше знакомство окажется приятным, – отчеканила Юля. Она села на стул, услужливо предложенный ей медсестрой, и, глядя в лицо терапевту, строго спросила: – Скажите, кто вам посоветовал «упечь» в инфекционное отделение абсолютно здорового человека. Удивлены? – насмешливо улыбнулась она. – Пятнадцатого мая, утром, на прошлой неделе, – сделав паузу, продолжала она, – к вам обратился молодой человек, блондин…

– Извините, пожалуйста, – перебила Юлю терапевт. – Танюша, – обратилась она к медсестре, – ты постой немного за дверью, чтобы ко мне никто не входил… Я вспомнила вашего больного, то есть не вашего, извините, а моего. Но он сам мне признался, что у него… диарея.

– Я же вам объяснила, почему он так поступил, – жёстким голосом произнесла Юля. – В общем, я пришла не расследование проводить, а узнать: кто вам посоветовал или кто просил отправить Кириллова в стационар. Если будете говорить неправду, то у вас, и не только у вас, будут неприятности… если у Кириллова взять анализы. Скажете правду, об этом ваше начальство не узнает.

– Я всё поняла, – побледнела терапевт, – и юлить перед вами не буду. Скажу начистоту: попросил меня об этом мой старый приятель, главный инженер винзавода. Такой коти-и-ще, – закрыв глаза, покачала она головой, – жуткий. И он мне честно сказал, что хочет «заняться» новенькой секретаршей. А её муж, вроде бы, помеха ему… Короче, уговорил он меня, а я попросила знакомую в инфекционном отделении.

Выслушав признание, Юля брезгливо поморщилась и поднялась со стула. Она уже закрывала за собой дверь, когда услышала за спиной: «Только вы никому…»


В понедельник Алла снова надумала съездить к Денису. Хотя и была накануне у него, но нахлынувшее желание гнало её в объятия мужа. «А вдруг и с ним получится, как с Самсоном».

Своё решение о поездке к Денису Алла приняла до обеденного перерыва. А в перерыв её вызвал Самсон и, заперев дверь, вкрадчиво сказал:

– Алёнушка, мне очень хочется посмотреть, как ты выглядишь в новых трусиках. Надеюсь, ты в них сегодня?

– Решили о своём подарке напомнить? – дерзко спросила Алла.

– Не только, – масляно улыбнулся Самсон. – Есть желание пообщаться с тобой. Целые сутки уже представляю одно и то же, как я раздеваюсь, как снимаю с тебя французские трусики, как ты садишься мне на колени. Начинаешь потихоньку кусать меня от страсти, задыхаться от возбуждения. Ты представляешь, Алёнушка?

Самсон говорил вкрадчивым голосом о том, что будет дальше, как им хорошо будет… Алла замерла, будто под гипнозом; слова любовника с каждой минутой всё сильней распаляли в ней закипающую страсть. Она боролась с этой напастью, старалась думать о муже, но мысли путались.

Распалялся от собственных слов и Самсон. Ему уже нестерпимо хотелось Аллу, он почти физически осязал её упругие, гладкие ягодицы, груди… Он отлично знал, что она недолго будет противиться и сама упадёт в его объятия.

Он взял её руку и поцеловал. Алла нахмурилась, но руку не вырвала, из кабинета не побежала. Казалось, она ждёт, что будет дальше. И Самсон пошёл дальше. Он обнял её за талию, притянул к себе. Алла издала слабый стон, провела тыльной стороной ладони себе по лбу, точно пытаясь унять головокружение. Это отдавало душещипательной сценкой из жизни кисейной барышни. Как-то странно усмехнувшись, Самсон немедля приподнял подол её платья…

Алла откинула голову назад. Ей было сладостно до умопомрачения, но мозг всё ещё противился. А Самсон гладил её животик, по сантиметру опускаясь ниже и ниже.

«Нет, только не поддаться, устоять».

Но не выдержала, сдалась. «К чему бороться с собой? – малодушно подумала. – Ещё один разок, а там – конец».

– Самсончик, – словно в полусне, прошептала она. – Любимый… я хочу… люблю тебя…

Самсон ликовал. «Что, сдаёшься, похотливая сучка?»

…Минуты через три, когда Алла почувствовала в себе душевный подъём, она вдруг услышала:

– Давай одеваться, мне кажется, нас подслушивают. А после работы ко мне домой приедешь.

Алла молча, с недовольным видом встала с кресла…

Самсон, уже одетый, дожидался её.

– Самсон, я к Денису сегодня хотела съездить.

– Езжай, – пожал он равнодушно плечом. – От него ко мне приедешь.

Алла недоумённо посмотрела на Самсона: всё-таки она рассчитывала на то, что он отвезёт её к Денису. Прикусила от обиды нижнюю губу, отпустила.

– Хорошо, я подумаю.

Вялой походкой она пошла из кабинета.

Самсон смотрел ей вслед и ухмылялся.

Придя в себя от унизительных, как ей показалось, действий Самсона, Алла от злости не знала, что делать. «Мерзавец! – мысленно ругала она его. – Почему не захотел в кабинете? В тот раз было хорошо, и вдруг плохо стало, подслушивает кто-то. И с Денисом не получится. Где с ним, в кустах? А может, попробовать?! – Подумав, она лишь сильнее обозлилась на себя. – Куда ему тягаться с Самсоном».

И всё-таки к концу рабочего дня Алла решила съездить к мужу. «А вдруг?» – лелеяла она слабую надежду. Но – не получилось. Денис был хмур и на её ласки, ухищрения отвечал пожатием плеч, а в конце отшатнулся от неё, отрезав:

– В кустах я не хочу. Когда вернусь домой, другое дело…

«Хорошо хоть еды идиоту не привезла, – с ожесточением думала Алла, шагая к автобусной остановке. – Условия ему в кустах не подходят, деревенщина проклятущая. Могла бы аборт сделать, а теперь рожу тебе от чужого мужика. Ты будешь нянчить его, а я буду посмеиваться, де-ре-вня. А пока ты прозябаешь в поносном отделении, я каждую ночь буду проводить с Самсончиком, чтобы на всю жизнь натешиться».

Постояв недолго на остановке, Алла не выдержала и взяла до дома Самсона такси. Не опасаясь, что в этом доме могут жить и другие работники винзавода, которые её знают. «Плевала я на всех!»

Едва Самсон открыл дверь, как она кинулась ему в руки:

– Самсончик, любимый, одного тебя люблю.

– Может, сначала выпьем? – спокойно спросил тот, снимая с Аллы платье.

– Нет, нет, потом, – отмахнулась она.

– Алёна, я сразу ставлю тебе условие, – с ходу заявил он.

– Мой милый… ставь любое условие.

Самсон слащаво улыбнулся, но Алла не заметила этого. Голая, она бухнулась на колени и стала обнажать любовника.

– С сегодняшнего дня, – начал диктовать он, – ты мне будешь безоговорочно во всём подчиняться.

– Буду, – покорно бросила она.

– Я могу потребовать разной «любви», – продолжал Самсон. – Самой разной!

– Пусть.

– А иногда тебе придётся ночевать у меня даже тогда, когда муж будет дома. Не побоишься?

– Нет!

– И на работе будешь делать всё, что я прикажу. Порой самоё неожиданное для тебя.

– На всё согласна, – горячо поклялась Алла. – Я твоя раба…

Утром Алла входила в приёмную, как привидение: походка вялая, вид поблекший. Губы обескровлены и искусаны. И вся она походила на человека, который только что перенёс долгую, изнурительную болезнь. Сослуживцы не узнавали её, переглядывались, догадливо перемигивались.

Самсон, наоборот, казался помолодевшим на десяток лет. Он был весел, жизнерадостен, каждые полчаса вызывал к себе секретаршу, передавая ей разные документы для перепечатки. И всякий раз шутил: то по поводу её искусанных губ, то насчёт её кипучей страстности. Алла лишь вяло улыбалась в ответ.

Часа через два она попросила Самсона отвезти её домой:

– Сил нет сидеть. Всё болит, тошнит. Боюсь, как бы со стула не свалиться. Я уже отпросилась у директора, сказала, что заболела.

Главный инженер не стал медлить, но сразу предупредил, что повезёт её не домой, а к себе. Алла лишь слабо улыбнулась:

– Хорошо, позвоню и сегодня матери, навру, что опять у подруги заночую, к экзаменам с ней готовимся.

– Молодчина, – похвалил её Самсон. – А я больничный тебе с сегодняшнего дня оформлю. Отдохнёшь от трудов праведных.