На кварт
Башир ужасно спешил. Тучи сгущались, ветер усиливался с каждой минутой, тропа становилась чем дальше, тем уже и покатее, в туманной пропасти под ногами тоскливо и яростно перекликались целлюлизы, а идти предстояло ещё долго. Между тем время поджимало. Счетчик Гейгера вяло пощёлкивал на запястье, мешок ритмично бил по спине, отсчитывая шаги, и казалось, что всё под контролем, но, судя по тому, как высоко успела взойти над горизонтом третья луна, шёл седьмой час, и, значит, в запасе оставалось минут сорок. Максимум семьдесят (Баширу, как и всем на этой планете, было прекрасно известно, что вовремя никто не начинает никогда).
Впереди показались Великие Столбы; если поднажать, вполне можно успеть к раздаче бонусов… Пещера, где расквартировано Передовое Сообщество (или, как они сами себя величают, псы), находится в Лощине трепета, это за не так далеко от окружной, нужно только преодолеть перевал Тухлова и, опустившись до Среднего уровня, сделать затем резкий поворот вправо, а там уж рукой подать.
…В пещере хоть нет дождя, всё какое-то облегчение. Можно расстелить на земляном полу крылья палатки, сверху разложить на просушку вещи и, обняв ноги, просто сидеть – ещё зябко ёжась, но уже чувствуя, как проникает в тело и разливается по нему живительное тепло… Можно купить за пять шекелей плошку сбитня, прихлёбывать через край, разговаривать со знакомыми (в том, что кто-то из них неминуемо окажется в том же месте в тот же час, сомневаться не приходилось) … Можно слушать, как завывают стихосложенцы, неожиданно выбрасывая вперёд и вверх то одну растопыренную пятерню, то другую, как того требует осенённый традицией обычай; или как бормочет себе под нос погружённый в подобие транса песнец, аккомпанируя себе на сямисэне или домре… А можно выйти к центральному костру самомý.
Именно это, последнее, и собирался сделать Башир сегодня: выйти в круг. Чтоб они все узнали наконец, кто ходит с ними одними тропами, кто ест то же, что и они, просо… кто, в конце концов, обняв копьё, спит вместе с ними в одной лодке, когда рулевой уверенно выбирает единственно верный путь по узкой протоке, а рабы, прикованные к банкам, под заунывные вопли супервайзеров каждым новым гребком могучих вёсел приближают передовые отряды к будущему торжеству…
Чтоб каждому из присутствующих (а так же всем, кому они потом расскажут) раз и навсегда стало ясно: он, Башир, не такой, как они; он – лучше!
Но сперва это надо доказать. Потому что другой такой же (нет, не такой же, Башир именно что докажет!) соискатель общего признания выйдет из пещерного сумрака на свет пламени. А то и два соискателя. И он (они?) так же, как и Баш, сегодня впервые рискнут обнародовать свое сокровенное.
Каждый из них, включая Баширку, по очереди – строфу за строфой, куплет за куплетом – будет, перекрикивая соперника и делая угрожающие выпады, исторгать из себя собственные произведения: до тех пор, пока другой (или оба, если их двое) не сломается, не сдастся и в круге света не останется лишь один.
Главное, чтоб не отсырела гитара (чехол давно пора заштопать, да всё как-то не до того было), да, это главное… А то поплывёт настройка, и всё, можно забыть о триумфе.
Почти сразу за перевалом Башировы мысли прервал выскочивший на тропу патриоид. Мощные усы, выдающие матёрого самца, грозно топорщились, а клюв щёлкал, как бы выбивая сложный, полный синкопических сбивок сигнал к атаке. Нервно хлеща себя по бокам раздвоенным хвостом, зверь поднялся на задние лапы и бросился на Башира.
Выхватив самопальный терапевт из рессорной стали (купленный у вэвэшников после товарищеского матча по воле-боли), Баш ушёл от первого выпада, парировал второй, а затем резким и тем не менее безошибочно точным движением вогнал оружие по рукоять туда, где внутри плоской головы недоразвитые лобные доли соединяются у хищников данного вида с безобразно разросшимся гипоталамусом. Монстр обмяк и сразу сделался кротким и ласковым, как ягд-нёнок. Виляя кнутообразной своей вилкой и всячески ластясь, он явно выражал теперь намерение сопровождать нового друга, куда бы тот ни проследовал, однако Баш мягко, но решительно произнес стоп-слово, и незадачливое животное уныло поплелось в сторону близлежащего водопоя.
Теперь, чтобы успеть, следовало бежать. Сдёрнуть с плеча чехол с инструментом, чтоб не мешал, и, держа его наперевес, бежать, как преследуемый сытью быстроногий выец. Мчаться сквозь дождь и мрак, оскальзываясь на размякшей глине… нестись, как будто за тобой гонятся все гвардейские эпителии Обновлённого Мира со своими цепными антиномиями!
…Перед началом самые уважаемые псы, из числа основателей, обычно раздают всем присутствующим мотивационный доппаёк (то, что известно как бонусы, но в действительности является скорее пособием по безразличию): просяные колобки или рисовые, с примесью отрубей, лепёшки; без этого бóльшая часть слушателей просто не пришла бы на квартирник – считая, что интерес к чему-либо, кроме спаривания и жратвы, является роскошью, которую они, соль земли и основа стабильности племени, просто не могут себе позволить. Казалось бы, мир с ними, без них просторнее, но нет, Передовое Сообщество, болезненно реагируя на вялую посещаемость, отчаянно борется за каждого, кто хоть однажды выразил мимолётную заинтересованность. Так икунь, зубы которого загнуты внутрь пасти, лишь едва прикусив личинку феноменологии обыкновенной, медленно, но верно заглатывает добычу, и напрасны будут все её попытки ускользнуть! И… хотя лично Баширу приманка не требовалась, относился он к данному обычаю псов с пониманием: время сейчас такое…
Время, время… Пускай. Сегодня он даже не поинтересуется на входе, была ли раздача, просто молча выйдет к Костру, где его уже дожидается противник (или два противника), расчехлит – прямо так, не раздеваясь – гитару, любовно проведет ладонью по лаковому боку, еле слышно вздохнёт и…
Внезапно с ближней скалы на Башира спикировала пышногрудая пулитцерия. Обе её головы весьма эффектно разевали пасти, но не они представляли главную угрозу: чудовище предпочитало убивать сокрушительным ударом тазовой кости, легко перебивающим становой хребет даже вставшему на дыбы взрослому висюку. «Единственное, чего ни в коем случае нельзя, когда имеешь дело с пулитцерией, это подпускать её к себе слишком близко!» – бывало, говаривал Баширу отец, когда они ещё охотились вместе… И – о, причуда жребия! – именно одна из них, воспользовавшись минутной утратой бдительности и подобравшись вплотную, положила конец яркой и насыщенной батиной жизни.
«Итак, пришла пора расплаты, тварь… За всю вашу породу поганую!» – прорычал Башир и швырнул обоюдоострый сепулькатор. Перевернувшись в воздухе, тот сверкнул в лучах восходящего Люциуса («Неужели уже так поздно?!») и снёс окаянной бестии левую переднюю псевдоподию. Отчаянно заверещав от нестерпимой боли, она метнулась к обрыву и, прыгнув, исчезла; секунду спустя снизу донёсся хлопóк раскрывшихся крыльев. Можно было двигаться дальше… да не просто двигаться, а – так быстро, как только возможно!
…Соперники… Интересно, один ли сегодня достанется Баширу или всё-таки два? Хм… Конечно, два почётнее, да только справится ли он с обоими, после таких-то переживаний! Ни репетиций, ни подготовки… ни даже самой завалящей медитации, чтобы привести себя в норму. Придётся собрать в кулак всю свою… волю? Но воля его и так достаточно крепка. Нет… Пожалуй, не так нужно действовать. Пусть тот, другой (или другие) начинает, а ты, Баш, посмотришь… Внимательно смотри, не пропускай ничего: у тебя будет всего минута или две, чтобы изучить сильные и слабые стороны противника. Когда же начнёшь отвечать, используй эти наблюдения, и пусть Безошибочность на время станет твоим вторым именем! Потому что шанс у тебя будет лишь один: его даст каждому из вас сама публика – именно она почти сразу, раньше каждого из состязающихся, поймёт, почувствует, кто дал слабину… и не простит ему этого.
…Ах, как же порой тянет очутиться подальше от жестоких Реалий! заглянуть за Великую Грань! омыть утомлённую душу под струями Неизъяснимого! – и навсегда забыть вот это вот всё, но… «Есть такое слово, сынок…», – как любил некогда говаривать батя. (Никогда, впрочем, не уточняя, какое именно.)
В двухстах бигфутах от Среднего уровня Башир заметил впереди неясную фигуру. Расстояние между ней и Баширом сокращалось, но очень медленно, и спустя минуту или две стало ясно, что это человек, сломя голову бегущий в ту же сторону, что и Баш. Низкорослый и тщедушный, человечек из последних сил удерживал в тонких ручонках огромный футляр, и было удивительно, как он может ещё и бежать с такой ношей.
«Эй! – прохрипел Баш. – Постой, я тебе ничего не сделаю!»
Человек оглянулся, и стало ясно, что это девушка: в такой же, как и Баш, блестящей от воды штормовке, такая же, как он, насквозь мокрая и сердитая.
«Да у тебя мания величия, парень! – неожиданно звонко откликнулась она. – Вообще-то, я не убегаю, а просто бегу.»
– Куда?
– На квартиру псов.
– Выступаешь?
– А сам как думаешь?
И то верно… Ещё б она не выступала – волоча этакую виолончелюгу!
– Впервые?
– Ну.
– Значит, ты одна из баттлеров?
– Догадливый…
Говорить на бегу было делом не из лёгких, но Баширу почему-то казалось, что от разговора этого зависит многое… очень многое.
– Слушай… а кто против тебя?
– Один, не помню, кто-то из вэвэшников, занемог, у них в трибе поветрие, а второй… – она назвала тот самый сценический псевдоним, который Башир, придумав для себя, неделю назад послал в ПС почтовым вятичем; значит, анонсировали уже, ух ты! – однако…
– Как же так? Если он заболел, выходит, баттл отменяется? Перенесут или…
– Ни фига подобного, – перебила она (как и Башир, не забывая в бешеном темпе работать ногами и стараясь не выронить при этом свой груз), – у них новые правила, для интенсификации процесса… Если прибудет хотя бы один соревнующийся, только один, а остальные не смогут или, допустим, передумают участвовать, то победа автоматом присуждается этому единственному.
Тут девушка споткнулась… а споткнувшись – испуганно всплеснула руками, и, разумеется, этого оказалось достаточно, чтобы футляр с виолончелью вырвался из её рук и покатился в сторону от тропы, туда, где далеко-далеко внизу еле слышно бушевала полноводная Бронетантра.
Закричав, девчонка, будто распрямившаяся пружина, прыгнула вслед и… поймав, обхватив футляр обеими руками, вместе с ним поехала под уклон: к живописно выщербленному краю пропасти.
Уронив чехол с гитарой в чахлую придорожную траву, Башир кинулся на помощь. Девушка уже висела над бездной, судорожно вцепившись в торчащий из склона корень исполинской атараксии. Одной рукой. Во второй по-прежнему была зажата ручка тяжеленного футляра, отчего всё хрупкое тело странным образом перекосилось. С трудом разомкнув судорожно сжатые зубы, конкурентка произнесла:
– Запомни хоть ты… Меня зовут Светоч. Ну, ты понял: сокращение от «Светочка»… Прощай, Башня, было приятно…
– Бросай, слышишь? Бросай бандуру свою! И дай руку!
– Нет. Это всё, что у меня есть… И всё… всё, что у меня когда-либо будет.
Сказав это, она разжала ладонь и… даже успела помахать Баширу. А потом её не стало. Просто не стало, и всё: внизу тьма, разве ж там что-то увидишь…
Не замечая, как ледяная стужа медленно втыкает сквозь брюки стальные иглы в его тестикулы, Башир сидел в раскисших зарослях и невидяще смотрел перед собой. Долго… Минуту или две. После чего поднялся и, подобрав чехол с гитарой, медленно побежал… Вернее, сначала медленно, а потом всё быстрее: время не ждёт, а на регистрацию в качестве участника состязания необходимо попасть вовремя.