Книжки-фуфлыжки
Саша с детства любил читать! Ещё с той благословенной поры, когда и читать-то не умел, зато бабушка ему читала… Такие специальные книжки были, в каждой страниц по двадцать от силы, зато формата огромного и каждая буква – как чёткий такой муравьишка из басни (там, где он стрекозу наказывает): симпатичный, ладный, легко запоминающийся… А самого текста мало, зато какой текст! – то про Буратино, то про Карлсона, то про Емелю… Все они такие симпатичные ребята, всё у них выходит, всё само собой в руки даётся, и хочется быть похожим на всех них и каждого! От этого любая текстинка отпечатывается в голове не хуже символа какой-нибудь веры, потому что… ну, здесь ведь мудрость: кто имеет ум, тот не может не заметить закономерности в завидном постоянстве, с которым в этих упоительных историях главный приз (царевна, театр или банка варенья, не важно) достаётся самому… самому.
Самому – какому именно, этого Саша пока не мог для себя сформулировать.
Самому умному? Да что-то не похоже… При всём уважении, ни Емелю, ни тем более Буратино, ни Карлсона самым умным не назовёшь, правда ведь? (Да и просто умным-то вряд ли.)
Самому честному? Ну нет, какое там… Это просто смешно.
Самому сильному, смелому? Вот тут уже сложнее… Определённо, что-то в этом духе у ребят было. Именно оно, кстати, и объединяло их чем-то таким, что, по сути, и являлось залогом их торжества! Только…
Только вот назвать это смелостью как-то язык не поворачивался. Тем более силой. Нет, тут другое…
Пока суд да дело, бабушка принималась звать на второй завтрак (ребёнок должен хорошо питаться). На стол водружалась любимая белая с синим узорчиком пластмассовая подставка для варёного яйца, с брызгающей маслом сковороды соскакивала пара сырничков, наливался чай, и ребёнок начинал хавать… Так прошла жизнь.
(Ой, ну не ловите на слове: да, и не только (и не столько) ТАК, и – не прошла ещё… Ну, окей, окей, не прошла, так пройдёт, делов-то… Речь не об этом.
Просто… так прошла жизнь.)
Саша теперь поступает совершенно иначе: жрать и читать почти перестал. Вместо этого он – тяжёлый, неповоротливый – затемно, пока все спят, бочком-бочком выбирается в своём синем грузчицком халате на промозглую улицу и отправляется шакалить по раёну… Нет, не по району, это у вас район, а именно по раёну: по вот этому вот всему…
У Саши сумка на колёсах: не какая-то там, прости господи… а – мощщщная! надёжная! и – вместительная… Потому что никогда не знаешь, какие бонусы встретишь именно сегодня и что придется запихивать.
Начинает он, Саша, свой обход с контейнеров сбора бытовых отходов (только вот не надо слов «мусор», «мусорный», давайте учиться обходиться без ярлыков!) – и, как правило, не уходит с пустыми руками, в смысле – без добычи. Прежде всего, старая одежда: вычищенная, выглаженная и заштопанная, она ещё и детям послужит! – правда, детей нет, но это даже к лучшему: никто не мешает заниматься делом… добиваться своего, самореализовываться, стремиться к победе… Обувь реже, и она почти всегда безнадёжно убитая, не стоит руки марать. (Хотя и тут случаются приятные неожиданности.)
…Ого, нечаянная радость! – целый телевизор… Но нет, остынь, будь реалистом: исправный на помойку никто не потащит (скорее уж, купив новый, отдадут рухлядь бедным родственникам, как это у нас принято: типа, подарок от всего сердца), а в неисправный нужно вкладываться, проводить диагностику, искать нужные детали, паять, монтировать… чтобы что? Ну! Подумай: зачем он тебе? Ну-ка, брось каку. Лучше сосредоточься на поисках чего-нибудь действительно полезного. Например, некоторые имеют глупость матрасы пружинные выбрасывать… Ладно, не глупость, просто они «могут себе позволить». А ты не можешь. Поэтому, как увидишь такой матрас, бросай всё, сумку прячь в кусты, чтоб руки освободить, потом вернёшься за ней, а матрас – бери и тащи домой: это же фактически кровать, только без ножек! полноценное спальное место! Либо – если спать есть где – прекрасная звукоизоляция. Пара таких матрасов, вертикально прислонённых к стене впритык один к другому, а потом прижатых платяным шкафом, и ты уже не слышишь, как соседи по вечерам трахаются.
…Жаль, сегодня опять не повезло, придётся пока послушать… Не страшно, нужно учиться принимать от жизни те удовольствия, которые она вам предлагает. Например, вот. Старые книги. Что тут у нас? Полное собрание сочинений Григоровича в двенадцати томах, дореволюционное… Так, это можно снести в букинистический, отлично. «Серебряные коньки»? Нет, это для детей. Для подростков. Отличная книга, но её время ушло. Подростков больше нет, кругом одни тинэйджеры… О, а вот сразу несколько совсем новых, доктора Мясникова! Про здоровье. Взять? Хм…
Положа руку на сердце – только честно, ты действительно думаешь, что когда-либо соберёшься прочесть их? Зачем? Чтоб в очередной раз получить подтверждение, что «всё плохо»?! Не надо. Во многих знаниях… сам знаешь что.
Хватит рыться, пора побираться. Вниз по улице, на перекрёстке – рынок, там Зарема, там Фархад, у них есть кое-что просроченное, всегда есть, но торопись, а то… знаешь, ведь нас таких множество, на всех не хватит. Хотя конкретно вот эти двое торговцев знают и выделяют именно тебя. Книжный человек – говорят они с уважением.
Саше приятно считать себя достойным уважения: это единственное, что у него осталось. Возможность считать себя достойным уважения. Уверенность, что основания для этого, пусть и не вполне объективные, всё же есть. Это греет почище масляного обогревателя, найденного в прошлом году на стоянке возле ТЦ.
К сожалению, с каждым годом область изысканий вынужденно сужается: сил все меньше (хоть и есть, есть ещё порох! есть!) – а ведь поиски процесс челночный: набрал порцию, отвези домой, подними на четвёртый этаж по лестнице… потом обратно, вниз… и снова шастай.
В книжках эти вопросы решаются как-то проще. Фигак – и ты Царь всея Руси. Или театр у тебя собственный (причём делá-то все на папе, а ты – символ! витрина! – тебе можно вообще ничего не делать, только, что называется, «быть самим собой»). Ну, или какой-нибудь малыш торт подгонит со свечками, на худой конец… Как-то без этого вот всего обходятся.
И бабушки больше нет.
Саша не жалуется. Есть друзья. Такие же, как он, интеллектуалы, с ними всегда можно поболтать о действительно важных вещах. О геополитике, например. О национальной гордости, которая обязательно должна быть у нации, желающей выжить в современном мире глобализма, айфонов, и межмонопольных сговоров. О бабах. О давлении…
Давление Саша испытывает неимоверное, со всех сторон. По большей части психологическое, но не только… И очень важны в этих условиях три «С»: собранность, сообразительность и сноровка…
Потому что, когда по вечерам из той стены, что отделяет тебя от необъяснимо затихших соседей, выходят люди в чёрном, садятся без приглашения за стол и молча начинают вести свои протоколы, только полный самоконтроль (четвертое «с»! ) способен оградить тебя от их посягательств на сложившуюся систему (пятое и шестое).
Не думай, Саша, ты не один: все люди доброй воли с тобой! – мысленно, разумеется (потому что, ну ты понимаешь, у всех семьи, работа, садово-огородные хлопоты) … но душой – они, люди, рядом. И помни об этом, дорогóй.
…Наступает вечер, самое страшное время. Воздух густеет, и корешки книг, полками с которыми заставлена вся Сашина конурка, наливаются тёмным соком накопленной за долгие века иронии. Склабится Кен Кизи, удивлённо приподнимает бровь Честертон, откровенно потешается Ивлин Во. Моэм пожимает плечами и отворачивается. Алексей Иванов, тот мог бы морально поддержать Сашу, да как на грех именно сейчас у него цейтнот: пора сдавать очередную книгу… Как и Алексею Слаповскому. И Дине Рубиной. И Пелевину.
И тебе, читатель… Да-да, и тебе. Тоже пора писать свою собственную историю.
Время такое: не напишешь – не продашь. И…
И.
…Не сказать, что Саше нечего делать (человеку, что называется, с головой, безусловно, всегда есть чем себя занять), просто делать это категорически незачем.
Хотя – можно, можно.
Можно выпить чаю. Можно почитать книжку. Можно съесть яйцо…