Вы здесь

Обладатель-тридесятник. Глава 7. Погоня (Юрий Иванович, 2014)

Глава 7. Погоня

А тем временем в наглухо затемнённом зале догорали свечи, заканчивали тлеть травы, да и весь мистический процесс вызова завершался. В обратной последовательности стали исчезать вызванные духи, а остающаяся на острие точечного пробоя Лидия поспешила в последний раз уточнить уже согласованные действия:

– Доберёмся мы к твоей строптивой подопечной примерно через четыре часа, не раньше. Так что к тому моменту уже будь в полной боевой готовности. Думаю, ты и сам поймёшь по резко возросшей активности ведданы, что мы её начали сталкивать в месте зацепа. И последний совет: не церемонься с ней. Лучше сразу нагни во все позиции и заставь любыми способами выполнять твою волю беспрекословно. Потом сама же тебе спасибо скажет… – она уже осталась одна, стала истончаться, когда скороговоркой попрощалась с Еленой Сестри. – До скорого, внученька! Надеюсь, очень надеюсь, что ты нас уже через неделю снова соберёшь…

Она истаяла, словно рассеявшийся дымок. Сразу же все три Елены стали гасить оставшиеся свечи, убирать треноги с приевшимся куревом трав, Романов сцепился в научном споре с Игнатом и Евгением Кравитцем, и только Ольга Фаншель, крепко держа мужа за пояс брюк, казалась самой недовольной и агрессивно настроенной.

– Что это за пошлые намёки? – шипела она негромко, но весьма грозно. – С чего это пошли такие советы поставить Заришу «во все позиции»?! Или эти ведьмы мечтают о скором рождении кучи новых Владетелей Ялято?

– Милая, у тебя слишком уж однобокий подход к этому вопросу…

– Ну конечно, у меня однобокий! Зато у тебя настолько «многокриволевобокий», что вскоре станешь между своими жёнами блудить, словно в лабиринте!

– Да я вообще не хочу какого-либо сексуального контакта с кем бы то ни было, кроме тебя! – уже стал сердиться Иван на необоснованные претензии супруги. – И я хоть одним словом намекнул о подобном желании?

– Мне хватает того, что ты промолчал! – продолжала пениться Фаншель, не выпуская мужа из рук и всё так же не повышая голоса.

– Ну и как бы я выглядел, после слов Лидии начав восклицать: «Нет! Она моего комиссарского тела не получит! Не отдамся!»? Если и был там намёк, то на него подобным никак нельзя отвечать, иначе и в самом деле закидают меня аналогичными советами. Другой вопрос, если подобные советы начнут давать открытым текстом, тогда я сразу отвечу резко и однозначно.

– Ага! Знаю я твои ответы! И теперь спишь сразу с четырьмя женщинами!

– Дорогая, но ты же знаешь, что это вынужденное действо, – пытался Загралов мягко напомнить жене очевидное. При этом попытался обнять нежно и с чувством. – Я люблю только тебя! Не вздумай в этом сомневаться!

– Тогда давай выгоним всех Ленок из нашей спальни и будем устраивать Ялято только сами.

– Хорошо! – покладисто согласился он. – Я и сам желаю подобного. Тем более если удастся вернуть эту злокозненную веддану и отобрать у неё Кулон-регвигатор, у нас пойдут совсем иные накопления и творить Ялято впятером – необходимость отпадёт сама по себе.

– Точно! – громко обрадовалась Ольга, сразу счастливо улыбнувшись. – Как же я сразу не подумала!

В этот момент к ним подошла Елена Шулемина. На правах старой подруги и близкого члена семьи она приобняла старшую жену за плечи и замурлыкала ей на ухо:

– Чему радуешься? Что мы уже со всеми делами управились и наконец рухнем на нашу огромную кроватку? – и тут же получила порцию язвительности и злой иронии:

– На нашу кроватку мы и сами рухнем без посторонней помощи! И вообще, отныне каждый спит в своей квартире. Ялято больше не будет!

Ошарашенная Шулемина отпрянула назад, с недоверием рассматривая пылающее ревностью лицо подруги. И тут же без всякого предварительного приготовления стала заливаться слезами:

– Конечно… ты – любимая!.. А я… а мною… а меня теперь можно выбросить за ненадобностью!..

И уже в усиливающихся рыданиях умчалась прочь из зала. Пока супруги Заграловы-Фаншель между собой растерянно переглядывались, к ним подскочили обе изрядно обеспокоенные Сестри:

– Что случилось?! Ей же нельзя волноваться!

– А твоё какое дело?! И вообще…

Только сейчас Ольга вспомнила о пикантном положении подруги и замерла на полуслове. Вначале резко нахмурилась, потом яростно взглянула на виновного в беременности, но тотчас сообразила, что лишне сотрясать воздух словами и уже ничего не исправишь. А вот будущую мать и в самом деле нельзя доводить до стресса. Ритуал призыва с сонмом духов, общение с давно умершими предками, мистические тайны о высших ведьмах не настолько выбили Шулемину из колеи, как вдруг резко и кардинально изменившееся к ней отношение подруги.

И, уже покусывая губы от раскаяния, Фаншель устремилась утешать зарёванную младшую (по статусу) жену. За ней следом, с угрозой взглянув на обладателя, умчались обе ведьмы, одна натуральная, вторая – фантом. Но по характеру и вторая – с таким же крутым и дерзким нравом. Несложно догадаться, что вся вина за истерику Шулеминой и грубость Фаншель сразу и навсегда возложена ведьмой на мужские плечи. В таких случаях женщины не думают, что и они грешат глупостями, резкостью и отсутствием деликатности. «Только он во всём виноват!» – восклицают безапелляционно и только после этого предлагают: «А теперь пусть попробует оправдаться!»

Понимая, что оправдываться, а уж тем более мирить жён между собой – гиблое дело, Загралов неожиданно обрадовался, додумавшись до простой истины:

«Так даже лучше получается! Потому что эти оставшиеся три часа поваляюсь на кровати сам и преспокойно высплюсь. А то глаза сами закрываются…»

И он, воровато оглянувшись на спорящих мужчин и радуясь, что те на него не обращают внимания, поспешил в главную спальню своих апартаментов. Привычно заглянул на ходу в резервуары своей собранной силы, присмотрелся к толщине Колец да к вихрям флуктуации в них. Всё выглядело стабильно, выходящие для поддержки фантомов и двух запасных тел ручьи ничем особенным от нормы не отличались. Значит, можно и в самом деле отоспаться.

Как же! Размечтался! Только удобно устроил голову на подушке и стал проваливаться в нирвану сна, как явились жёны. Все четверо. Неизвестно, как и на каких условиях они помирились и каким способом успокоили опечаленную Шулемину, но скорей всего примиряющим фактором, или иначе конфетой, помогающей отыскать компромисс, стал муж. И поспать ему дали только часть из наивно распланированного времени.

Поэтому просыпался он с огромным трудом, когда одно из запасных тел, находившееся в бездейственном, «ждущем» режиме, сработало вместо будильника. Кстати было замечено за последние дни, что не развоплощать тела – гораздо экономнее и удобнее, чем создавать их заново. Энергии и мыла вроде не жалко, а вот времени… да терпения выглядеть не совсем адекватным – не хватало. Ведь до сих пор для членов команды и даже любимой старшей супруги оставалось секретом: как именно Загралов производит на свет своих близнецов. А вот заставить их работать в тот момент, когда спит основное тело, – не получалось. С фантомами или с духами – без проблем. Те все имели полную самостоятельность и относительную мобильность во время сна обладателя. А вот запасные тела следовало поддерживать в движениях и в действиях вторым и третьим потоком сознания.

Сложно. Очень сложно, даже когда не спишь, а во сне подобное действо вообще выглядело бы абсурдом. И так хорошо, что нервные срывы удавалось быстро укрощать и они не вызывали больших негативных последствий.

А усталость сказывалась, и явное недосыпание в данный момент сделало Ивана угрюмым, злым и крайне раздражительным. Бросив взгляд на женщин, он бесцеремонно разбудил троих, оставив спать только одну Шулемину. Мало того что она беременная, так ещё и толку во всём остальном действе команды – от неё полный ноль. Как раз ожидалось от строптивой ведданы злостное сопротивление, может, и атака нежданной силы, а значит, следовало собрать вокруг себя кого только можно. Авось этаким коллективным усилием и мозговым штурмом удастся справиться с Заришей Авиловой, а потом и решить, что с ней делать дальше.

Собрались почти все. Разве что затворник Романов-2 продолжал возиться со своими пробирками, вполне справедливо заметив:

– А я что, специалист по ведьмам? Вот если понадобятся анализы, приводите, оформлю в лучшем виде.

Ну а его аналог всё ещё отсыпался после тяжкого трудового дня и затянувшегося ритуала вызова духов.

Предки рода Сестри оказались личностями вполне пунктуальными. Не успела команда обладателя собраться, как группа союзников, которую условно именовали именем Лидии, начала действовать. Затаившуюся Авилову отыскали, видимо, без труда и без всяких церемоний или неуместного сочувствия стали сталкивать с грани Леталя. Иван это сразу почувствовал, потому что ни на секунду не прекращал попыток «нащупать» фантом ведьмы, ухватиться за него и материализовать рядом с собой.

Опасения естественно имелись, и в первую очередь по причине самого Кулона-регвигатора. Если в нём огромное количество энергии скопилось и к этой энергии фантом может «присосаться», возвращение блудной дочери проблематично. Но опасения оказались напрасными. Минут пять роста наблюдаемой активности, затем всплеск ярости и энергичного сопротивления, а вскоре чёткое ощущение проявившегося где-то там фантома. Появилась возможность его перехватить, а потом и воплотить рядом с собой в телесной оболочке.

И вот Зариша напротив обладателя, всего лишь в одном метре. Все ожидали заметить в ней чуть ли не обретённое самовольно и самостоятельно сознание, но внешне девица ничем не отличалась от себя прежней. Та же частично расслабленная поза, разве что чуть прогнувшаяся под тяжестью тяжеленной «подковы», то же полное равнодушие на лице и тот же самый неприятный, слишком глубокий и окаменевший взгляд. Какой-то осмысленности и уж тем более полного осознания не замечалось. Но на всякий случай встречающие добрых две минуты стояли, ходили вокруг и присматривались к замершей девушке.

Затем по команде обладателя и под его присмотром Фрол и полковник Клещ аккуратно сняли с шеи фантома боевой трофей, вырванный из «слепой зоны» из-под самого носа пятидесятников. Уникальный артефакт иного мира пока отложили в сторону, а Клещ принялся задавать многочисленные вопросы, присущие по каверзности отличному оперативнику. Девица отвечала с полной индифферентностью. И ни в одном ответе нельзя было заподозрить полное сознание. Только слепое подчинение и готовность немедленно выполнить любой приказ.

Загралов постарался просмотреть аурный фон Зариши, поместив её в центр своей Цепи. И сразу же заметил, что живица ведьмы и в самом деле растёт как бы в две стороны.

«Ух ты! Значит, она всё-таки веддана!» – воскликнул он мысленно, транслируя своё мнение и по внутренней связи. Но потом, сообразив, что можно вслух начинать обсуждения, заговорил:

– Но почему я сразу не заметил два ростка? Ведь смотрел точно так же!

– Она сильно устала, – подсказала Сестри-2, гораздо лучше остальных понимающая систему внутренних мироощущений легендарной коллеги. – Вконец вымоталась… Потому не смогла сейчас прикрывать свою истинную суть…

– Но если прикрывала раньше, значит, неким сознанием при этом всё-таки руководствуется?

– Не обязательно, – резонно продолжала рассуждать ведьма, будучи в виде телесного фантома. – Подобное прикрытие своей истинной силы она могла установить в собственное подсознание, на уровне инстинктов. Вот ты, к примеру, когда спишь, нашу деятельность не поддерживаешь. Она лишь подпитывается от твоей Цепи. А дальше мы существуем самостоятельно. Но как только приток энергии прекращается, мы вообще исчезаем. Так и у неё: силы кончились – прикрытие исчезло.

Вполне логично и несомненно верно.

– Ладно, с этим понятно… – Загралову не терпелось заняться трофеем и попросту растворить пока строптивый фантом с двенадцатым номером. Но победило чувство ответственности, желание довести дело до конца. – Но как она смогла воспротивиться моей воле? Почему ринулась в сторону, а потом вообще ухватилась за грань иного мира? Подобное действо сотворить на одном подсознании невозможно. Значит, одно из двух: либо я совершил ошибку и забросил Авилову слишком далеко, либо некто пытался перехватить у меня управление фантомом.

Иван и Игнат Ипатьевич монотонно ходили кругами вокруг фантома ведданы, рассматривая её словно статую Венеры Милосской. И опытный целитель тоже рассуждал вполне резонно:

– Не забывай про третий вариант, тобой же упомянутый. Этой колючке помог себя осознать Кулон-регвигатор. Пробил ей в голову страшным сгустком энергии, вот она на минутку и осознала себя. Испугалась да и решила спрятаться где угодно… она ведь не понимает, что в нашей команде все равны, имеют полные права обычных людей, а о рабстве или моральных ущемлениях и речи не идёт…

– Что ты предлагаешь?

– Может, отпустишь её на все четыре стороны, и пусть себе сама действует на собственное усмотрение?

– Да я в принципе не против, – покладисто соглашался Иван, притягивая к себе разные по эмоциям взгляды соратников. Большинство поразилось, ну а супруга заподозрила самое худшее. И чудо, что ещё продолжала молчать.

На самом деле по внутренней связи шёл совсем иной диалог между обладателем и целителем:

«Почему ты уверен, что получится?»

«Ха! Ну я-то её не просто как ведьму знаю, но и как женщину! Пусть для меня это было чуть ли не век назад – а вот для неё наши встречи остались в памяти всего лишь месячной давности. И она никак не могла за такое короткое время измениться!»

«Всё равно как-то…»

«Не бойся и верь мне! – настаивал престарелый Хоч. – В крайнем случае – пострадаю только я!»

«Только этого мне не хватает! – злился обладатель. – А вдруг память потеряешь? Или ещё чего похуже?..»

«Да что вы все такие нерешительные?! Бери пример с меня! Готовсь! Начали!»

И в следующий момент смотрящийся на тридцать лет моложе, чем он есть, дед Игнат замер за спиной у Зариши. После чего одной ладонью проник в скромный вырез сарафана и ухватил ведьму за вызывающе торчащую из-под тонкого сукна, налитую грудь, а второй рукой, бесстыже задрав платье, полез к женскому лону. В первый момент от такого действа оказались шокированы все без исключения.

А всё началось с того, что любовник ведданы в далёком прошлом стал доказывать обладателю в предварительном разговоре:

«Она хитрющая бестия и невероятно упорствующая. Жечь будут, руки отрывать – от своего не отступится и ни в чём не признается. Если имеет сознание, то никогда не признается в этом, что ты с ней ни делай. Будет порчу наводить и саботаж устраивать. А там и вообще отыщет способ чего похуже сделать. После такого – тебе ничего не останется, как превратить её в бездушную куклу. Я этого не хочу, поэтому готов действовать на свой страх и риск. Ибо против мужского хамства – она полный ноль. Не сможет оставаться бесстрастной. Не привыкшая она, достаточно её чуток прижать – сразу возмутится. Вот давай попробуем…»

Ну и попробовал. Вроде и ростом он был гораздо крупней ведданы, и веса в нём имелось раза в полтора больше, но, когда она крутанулась в мужских руках, озаряемая странным сиянием, а потом и вспыхнула, словно световая граната, целителя отбросило странной взрывной волной метров на пять. Там он с грохотом проломил небольшой стол, а потом ещё всем телом впечатался в стену.

Никто больше не пострадал, да и Загралов своевременно успел превратить телесный фантом в дух, чётко зафиксировать его там, прямо в створе одного из колец и преспокойно наблюдать за Авиловой и её попытками вырваться. Ну и добрые две минуты его волновало состояние старика Хоча. Тот явно не умер, но в каком он оказался состоянии? И сможет ли нормально и полноценно продолжать обработку и перевоспитание фурии?

Почему сразу не растворил повреждённый фантом и не воссоздал вновь уже целёхоньким? Да по причине первого мысленного стона Игната Ипатьевича, который тот выдал ещё чуть ли не в полёте:

«Иван! Оставь меня как есть!..»

«Э-э-э?.. – недоумевал тот. – Зачем это? Что за склонности к мученичеству?»

К деду сразу бросились обе Сестри, оказывая первую помощь своими ведьмовскими умениями. Покряхтывающий дедуля уже пытался встать на ноги, потряхивая своими натуральными каштановыми кудрями. Но всё равно понять причину таких его действий оказалось затруднительно. Разве что довериться опыту старика и знаниям человеческой природы. Вон ведь, разгадал притворщицу! Заставил раскрыться, принудил показать своё истинное лицо со звериным оскалом.

«Хотя почему звериным? – размышлял Загралов, сдерживая смешок: дед только сейчас отбросил в сторону зажатый в кулаке подол сарафана. – Для любой иной нормальной женщины такое возмущение и попытка наказать наглеца вполне естественны. Только вот понимание её чувств ни в коей мере не приближает меня к решению проблемы. Как теперь быть и что делать? Её можно использовать лишь по добровольному согласию либо окончательно лишив сознания. Увы, процесс необратим! Опять-таки, если мне ещё и подвластен! Ну и о детях… Если она согласится заниматься только ими, стоит ли мне на подобную, половинчатую лояльность договариваться? Если девочки получат такого злобного, строптивого опекуна и наставницу, то вскоре могут стать зловредней Авиловой. А этого допускать никак нельзя!..»

Честно говоря, Хоч выглядел неважно. Помимо трясущихся коленок, у него тряслись разбитые губы, дёргалась нервным тиком порезанная щека, на лбу росла как на дрожжах багровая шишка, да и несколько рёбер оказалось сломано, не давая глубоко вздохнуть. Однако в глазах у экспериментатора плясали чертенята, с коими вместе он собирался продолжить беседу.

– Вань, теперь давай её медленно ставь в виде фантома передо мной…

– Так она тебя!..

– Придерживай! Владетель ты чего-то там или клык моржовый?! – ругался старик шёпотом. – Прикажи не двигаться, ничего не предпринимать и только внимательно слушать!

Не слишком хотелось идти у Ипатьевича на поводу. Хотя при внимательном просмотре всё того же двойного ростка аурного фона Загралов сразу отметил: тот привял и потускнел. То есть сил у ведданы осталось совсем ничего, все ушли в яростной вспышке и в попытках наказать вульгарного, покусившегося на женскую честь мужчину. Правда, прежде чем придать Авиловой телесную оболочку, он отправил всех своих жён и Ульяну с Дарьей к выходу из помещения, оставляя их у себя за спиной. Потом строптивицу спросил, согласовывая свои слова с Игнатом Ипатьевичем:

– Почему ты осмелилась на сопротивление обнявшего тебя мужчины?

На ответ он слабо надеялся, но тот последовал со всей яростью, которая только возможна при невидимом общении:

– Потому что никто не имеет права ко мне прикасаться таким образом! И я готова умереть, но не допустить прикосновения ко мне чужих рук!

– Чужих? А если тебя начал бы ласкать твой муж? Или твой близкий любовник?

– Нет у меня мужа! Да и любовника… – она запнулась на полуслове, но тут же продолжила: – А какой сейчас год?

Поняла, что не сорок третий двадцатого века. А когда услышала точную дату, несколько растерялась, словно подсчитывая что-то в уме. Пришлось прийти ей на помощь с подсказкой:

– Вот именно его ты недавно покалечила. Лежит сердешный, помирает. И две ведьмы его спасти не могут.

– Туда ему и дорога! Нечего меня лапать, как… как… – опять запнувшись, она продолжила с язвительной подозрительностью: – Что-то в годах не сходится! Моему Гнатику сейчас было бы далеко за девяносто, а столько не живут! Да и тот урод, что руки распускал, намного моложе, не больше шестидесяти.

– Не забыла, что он ещё в молодости от тебя многое перенял? Да и потом всю жизнь на целительство положил. Вот и выглядит вполне сносно… Вернее: выглядел, ибо со спасением сложности…

– Ха! Ему ещё повезло, что я его не убила! Сил не хватило! – продолжала яриться веддана. И тем более неожиданными показались её следующие слова: – И что могут эти глупые и энные ведьмочки? Это те две замухрышки, которых я успела рассмотреть возле тебя?

Слышавшие каждое слово Сестри возмутились и тоже вскипели гневом:

– До чего же наглая зазнайка!

– Ведёт себя словно деревенская дурочка! Пусть такой и остаётся!

– Ага! Зачем ей сознание, если она им не пользуется?

Зариша угрозы остаться бессознательной исполнительницей не испугалась. Продолжила, словно и не расслышала оскорблений со стороны слабеньких по сравнению с ней коллег:

– Поэтому давай перекидывай меня к этому старому мухомору, может, ещё и успею спасти… Но если это не он окажется – враз добью!

Дед Игнат, к тому времени уложенный на столе, пребывающий в самом жалком и непритязательном виде, тут же попросил Ивана:

«Давай, не тяни! И ничего не бойся! Я тут уже парочку воспоминаний из памяти выковырял, пока она их выслушивать будет – не станет убивать. А там поверит, привыкнет к моему внешнему виду, то, может, и лечить станет! Ну и пока не говори, что я тоже фантом…»

Сомневаясь, Загралов сформировал фантом Авиловой возле старческого тела, предварительно отогнав оттуда обеих Сестри. Теперь веддана посмотрела совсем иначе вокруг себя и только затем осмысленно уставилась на «Гнатика», как она его называла в моменты их близости.

Тогда как старый колдун ещё нашёптывал первый вопрос, неверным, срывающимся голосом:

– Ты помнишь тот саженец дуба, который мы посадили на развилке дорог? В том самом месте, где я тебя встретил в самый первый раз? Даже ты не верила, что дубок примется и прорастёт в той узкой щели между камнями… Но я, тоскуя и помня тебя всю жизнь, в первые три десятилетия приложил массу сил на взращивание деревца. Почему-то загадал такую глупость, что после смерти мы с тобой обязательно встретимся… Двадцать лет дубок практически не рос и почти не покрывался листьями, а потом всё-таки его корни достали куда следует… и теперь это такой великан, что его все в округе считают священным. А я считаю, что ему помогла выжить моя крепкая, неувядающая любовь к тебе…

Зариша вроде как и не слушала, смотря куда-то в стену, но на её губах играла многозначительная, загадочная улыбка, а руки высшей ведьмы уже возлежали в районе сломанных рёбер Игната Ипатьевича.

Обладатель жестами попросил удалиться свидетелей данного разговора из зала, а сам при этом, будучи весьма озадачен, подумал:

«Неужели женщины настолько «любят ушами»? Неужели она не видит, что перед ней фантом? С её-то силой? Или старик всё-таки задействовал умение гипноза и внушения? – и сам себе ответил на последний поставленный вопрос: – Нет… не посмел бы… Иначе веддана его добила бы, невзирая на узнавание и заверения в вечной любви…»