Вы здесь

Обжигающие ласки султана. Глава 1 (Кэрол Маринелли, 2017)

Carol Marinelli

Bound by the Sultan's Baby

* * *

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.


Bound by the Sultan's Baby © 2017 by Carol Marinelli

«Обжигающие ласки султана» © «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Габи Дерамо никогда не была подружкой невесты и тем более невестой. Однако свадьбы были ее жизнью; она думала о них почти каждую минуту, сколько себя помнила.

Габи была мечтательницей.

Когда она была маленькой, ее куклы регулярно выстраивались в свадебную процессию. Один раз Габи рассердила маму тем, что высыпала на пол два пакета муки и один сахара, чтобы создать впечатление зимней свадьбы.

– Ты живешь в облаках, – ругалась ее мама Кармель.

Но Габи не говорила ей, что на каждой кукольной свадьбе невестой была ее мама. Словно это могло заставить вернуться отца, бросившего беременную Кармель справляться со всем в одиночку.

И хотя Габи никогда в жизни даже не целовалась, работая помощницей организатора свадеб, она сыграла роль не в одном романтическом вечере.

Порой ночами она мечтала о собственной свадьбе. И об Алиме.

Сейчас Габи листала список дел на планшете, накручивая длинные черные волосы на палец и пытаясь понять, как можно организовать с нуля поспешно запланированную, но очень эксклюзивную свадьбу в Риме.

Мона, невеста, вышла из примерочной в третьем варианте из выбранных не Габи свадебных платьев. Оно совершенно ей не подходило – старинное кружево придавало оливковой коже землистый оттенок, а плотная ткань скрывала изящную фигуру.

– Что думаешь? – спросила Мона, поворачиваясь перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя со спины.

У Габи было много опыта обращения с невестами, которые надевали совершенно неподходящее им платье.

– Что ты сама думаешь, Мона?

– Не знаю, – вздохнула невеста. – Мне оно нравится…

– Значит, оно тебе не подходит, – сказала Габи. – Ты должна в него влюбиться.

Мона отказывалась от советов владельца бутика и от предложенного Габи чисто белого прямого платья с деликатной вышивкой. Даже не стала его примерять.

От предложений Габи часто отмахивались. У нее была пышная фигура, а носила она строгие и бесформенные костюмы, на которых настаивала ее начальница Бернадетта, так что невесты склонны были считать, что Габи ничего не понимает в моде.

На самом деле Габи могла выбрать идеальное платье для невесты с пятидесяти шагов.

А это платье нужно было выбрать сегодня! Бернадетта уехала в отпуск, и все дела достались Габи. Как всегда.

Чем больше бюджет, чем сложнее план, тем чаще свадьба отправлялась в стопку «слишком сложных» и доставалась Габи.

Сейчас было затишье между Рождеством и Новым годом. Свадебный бутик должен был быть закрыт, но Габи попросила его владелицу, Розу, об услуге, и магазин открыли только для них. Роза их не выгонит; но им нужно было встретиться с Марианной, организатором приемов, в отеле «Гранде Лючия» в четыре.

– Может, примеришь вариант Габи? – сказала Флер, мать жениха. Странно, обычно за платьями с невестой ходила ее мать или подружки; но здесь последнее слово, похоже, было за Флер.

К тому же Флер была англичанкой, и из вежливости к ней Габи и Мона говорили по-английски, а не по-итальянски.

День обещал быть долгим. А завтра придется все повторить заново с подружками невесты?

Очень, очень неохотно Мона ушла в примерочную с платьем, предложенным Габи.

Взгляд Габи тем временем упал на другое платье. Серебристо-серое, элегантное, размером побольше; Габи встряхнула его, и ткань упала роскошными складками. Роза, владелица бутика, была очень талантливой портной.

– Тебе бы подошло, – сказала Роза.

– Сомневаюсь, – вздохнула Габи. – Но оно потрясающее.

– Заказ отменился, – сказала Роза. – Не хочешь его примерить? Уверена, что ты в нем будешь выглядеть роскошно.

– Не на работе, – покачала головой Габи. – И даже если оно мне подойдет, куда его надевать?

Вопрос остался без ответа, потому что из примерочной вышла Мона, и Габи ахнула. Платье было идеальным. Оно демонстрировало изящную фигуру, а чистый белый превосходно оттенял оливковую кожу.

– Если бы только она сразу послушалась, – проворчала Флер. – Мы опоздаем на встречу.

– Не волнуйтесь, – Габи проверила расписание, – мы идем точно по плану.

Они его даже обгоняли, потому что теперь, когда платье выбрано, все встанет на свои места само.

Они ехали по мокрым улицам Рима в отель «Гранде Лючия»; но Мона опять была недовольна.

– Я была на свадьбе в «Гранде Лючии» несколько лет назад, и все выглядело таким… тусклым.

– Но теперь все иначе, – покачала головой Габи. – В отеле новый руководитель, и Алим… – Она споткнулась об имя и слегка покраснела. – Алим владеет отелем уже пару лет, его значительно переделали, и теперь он выглядит роскошно.

Габи много думала об Алиме. Их пути редко пересекались, но когда Габи организовывала свадьбы в «Гранде Лючии» и Алим оказывался на месте, ее сердце получало редкий дар; она надеялась, что это случится и сегодня.

– Не отказывайся от отеля, пока не увидишь его своими глазами, – посоветовала Габи. – Но зарезервировать его может оказаться трудно, особенно так срочно.

– Флер считает, что с этим проблем не будет, – сказала Мона с резкой ноткой в голосе. Как успела уловить Габи, Флер согласилась финансировать свадьбу при условии, что она пройдет именно в этом отеле. Флер тоже не сомневалась в успехе; но ведь до свадьбы оставалось всего две недели!

Они ехали быстро; улицы были почти пустыми. Рождественская суета закончилась, и даже Колизей был закрыт для посетителей.

Габи подавила зевок, мечтая тоже повесить знак «Не беспокоить». Она собиралась посвятить эти дни планированию собственного бизнеса; но вместо этого пришлось работать. Она устала.

Габи начала работать на фирму «Матримони ди Бернадетта» в восемнадцать лет, рассчитывая, что получит необходимый опыт, чтобы однажды заниматься тем же самостоятельно. Прошло шесть лет, и в свои двадцать четыре она не видела изменений на горизонте. Бернадетта не оставляла ей времени даже подумать, не то что начать воплощать свои мечты.

Но она все равно обожала свою работу.

Они подъехали к величественному старинному зданию. Швейцар Рональдо открыл перед ними дверь.

Ben tornado, – сказал он, приветствуя не Габи, а Флер. Наверное, она была гостьей отеля. Особой гостьей, судя по тому, как обращался с ней Рональдо.

Выходя из машины, Габи поймала себя на трепете предвкушения встречи с Алимом.

Он всегда был вежлив, хотя и держался немного отстраненно. Она не принимала это на свой счет: Алим держался так со всеми. Его окружала аура таинственности, завораживающая Габи.

Целый этаж отеля служил ему римской резиденцией, поэтому Габи была наслышана от персонала, что он любил красивых женщин, и встречался со множеством из них – но проводил не больше одной ночи с каждой. И оставлял их без завтрака – по словам Софи, подруги Габи, работавшей в «Гранде Лючии» горничной, его оставленные наутро любовницы обычно называли его холодным и черствым. По тем же слухам, за ночь в объятиях Алима и слезы после расставания полагалась награда в виде бриллианта.

Габи не могла в это поверить; ей всегда было тепло под его взглядом. Но все равно он был не ее уровня. Ее вполне устраивало, что Алим совершенно недоступен – так мечты о нем оставались безопасными.

Величественное фойе «Гранде Лючии» было почти совершенным. Алый ковер и обтянутые шелком стены, элегантные – и даже чувственные, превосходно сочетались с мебелью темного дерева. Фойе было просторным, потолки – высокими, но с первого момента возникало ощущение интимности, несмотря на приятную суету популярного отеля.

В центре зала стояла огромная конструкция из алых цветов. Она нарушала совершенство интерьера. Габи всегда подмечала детали, и эта ее раздражала. Цветы никогда не менялись; здесь всегда стояли темно-красные розы и гвоздики. Габи всегда приходилось вести переговоры с невестами из-за них.

Марианна вышла им навстречу и отвела пить кофе в одном из интимных кабинетов рядом с фойе. Они обговорили некоторые детали. Хотя Марианна, к счастью, нашла свободное время через две недели, она не собиралась идти на уступки невесте.

– Мне нужно утвердить даты у начальника, – сказала она. – В январе мы ожидаем высокопоставленных гостей, и охрана будет особенно строгой. Я не уверена, что мы сможем вас принять в таких условиях. Алим просил информировать его… – Она оборвала себя и подняла голову. – О, вот и он!

Габи вскинула взгляд. Алим только что вошел в фойе с одной из своих неизменных красоток-блондинок. Нетрудно было догадаться, что он не хочет сейчас отвлекаться на мелкие детали, поэтому Марианна не стала указывать на него Моне и Флер; но словно притянутые его харизмой, обе женщины обернулись.

На нем было прямое темное пальто; его окутывала аура величия, которая привлекала взгляды. Дело было не только в его темной красоте, хотя она впечатляла сама по себе. Черные блестящие волосы были зачесаны назад; он был высоким и держался так прямо, что Габи самой хотелось развернуть плечи.

Каждый раз, когда он оказывался рядом, что-то происходило с ее телом, ей становилось трудно сосредоточиться на чем угодно, кроме Алима. Естественно элегантный и безупречно вежливый, Алим был спокойными водами по сравнению с бурлением Габи. Она была мечтательницей; и, хотя Алим был для нее недоступен, никто не мог помешать ее фантазиям. Невинным было ее тело, но не мысли.

– Quanti ospiti? – раздался голос Марианны, словно издалека; и ответила ей, сколько будет гостей на свадьбе, Мона, а не Габи. Потому что взгляд Габи встретился с взглядом Алима.

Темно-серые глаза с серебряными искрами, напоминавшие ночь, его глаза были ловушкой, и Габи попалась в нее.

В камине потрескивал огонь; и жар разгорался внизу ее живота, поднимаясь до самой шеи. Ей хотелось прервать разговор и пойти навстречу его беззвучному приглашению. Ей хотелось, чтобы работа закончилась, чтобы его спутница исчезла и чтобы Алим опустил ее на шелка простыней…

– Габи, – окликнула ее Марианна.

– Алим, – окликнула его спутница. Но Алим шел к ним.

Va tuto bene?

Он спрашивал, все ли в порядке, и, хотя его итальянский был совершенным, в нем звучал густой акцент, лишая Габи способности ответить. Она не ожидала, что Алим подойдет.

Ответила Марианна, и спросила, что он думает о датах свадьбы.

– Да, это подойдет, – кивнул Алим, а потом посмотрел прямо на Габи: – Как твои дела, Габи?

Она смотрела на его губы, это было безопаснее, чем встречать взгляд.

– Прекрасно.

– Приятно слышать. – Алим отвернулся и ушел, но у Габи все равно перехватило дыхание. Остальные, наверное, не придали обмену репликами никакого значения, но Габи будет жить им неделями.

Алим знал ее имя!

– Ты не покажешь Моне бальный зал, пока я обсуждаю с Флер детали? – спросила Марианна. Под деталями подразумевались деньги.

– Конечно. – Габи встала и оправила юбку. Она ненавидела свой черный костюм с золотым логотипом и тяжелый кремовый топ с воротником-хомутом. Этот наряд подходил бы для похоронного бюро, а не для планирования свадьбы. Будь это ее собственная фирма, костюм был бы в зеленую, как ивовый лист, клетку с каплей розового. Она уже выбрала ткань. И она не стала бы носить черные туфли на высоком каблуке, на которых настаивала Бернадетта, – в них она чувствовала себя слишком высокой и тяжелой рядом с будущей невестой.

Увидев, как Алим и его блондинка входят в приватный лифт, Габи поджала губы: она завидовала блондинке, которую ожидала интимная встреча с Алимом и которая уже сейчас обвивалась вокруг него и что-то шептала на ухо.

Только когда двери лифта захлопнулись, отрезая парочку от фойе, Габи вспомнила, что ей надо заниматься чужой свадьбой.

В бальный зал вели большие двойные двери; Габи распахнула обе створки, чтобы Мона могла оценить полный эффект. Зал был великолепен. Сперва взгляд притягивали огромные хрустальные люстры, но каждая деталь была пиром для глаз.

Molto bello… – выдохнула Мона; Габи с облегчением тоже перешла на итальянский. – Я помню этот зал совсем не таким!

– Алим, владелец отеля, полностью переделал его. Паркет начистили, люстры починили. «Гранде Лючия» снова превосходное место для свадьбы.

– Я знаю, – призналась Мона. – Вообще-то мы с Джеймсом здесь познакомились. Мои бабушка и дедушка отмечали здесь юбилей. А Джеймс навещал… – Мона оборвала себя. – Мне просто не нравится, что Флер принимает все решения только потому…

Мона прикусила язык. Она явно не хотела говорить лишнего. Из природного любопытства Габи хотела продолжения. Флер тоже избегала подробностей. В списке гостей со стороны жениха их было очень немного; только его свидетель прилетал из Шотландии. Отец Джеймса не упоминался. Может, Флер вдова…

Но это все было не ее дело; и она снова сосредоточилась на организации самой лучшей свадьбы.

– Представляю, как буду танцевать вечером под этими люстрами, – сказала Мона.

– Что может быть прекраснее… – согласилась Габи, и указала на маленькую галерею на западной стене, откуда в былые дни избранные гости наблюдали за происходящим в зале.

– Фотограф может сделать оттуда великолепные снимки. Фотограф, с которым я… то есть «Матримони ди Бернадетта» регулярно сотрудничает, снимает оттуда превосходные кадры. Потрясающие.

Она видела, что у Моны пробуждается интерес.

– Ты рассказывала про юбилей, – напомнила Габи.

– Бабушка и дедушка здесь поженились, – ответила Мона. – Иногда они показывают запись того, как танцуют на свадьбе.

– Правда?

– Я даже помню этот паркет по фотографиям с праздника. Словно переношусь в прошлое.

Да, даже паркет в бальном зале был великолепен: черное и красное дерево и дуб, выложенные в цветочные узоры и отполированные до блеска.

– Они до сих пор танцуют свой свадебный танец?

Мона кивнула, и Габи поняла, что место для свадьбы определено.

Играть будет струнный квартет, но Моне понравилось предложение Габи – станцевать первый танец под ту же запись, что и ее бабушка с дедушкой.

И так стала рождаться великолепная свадьба.

Сияющая невеста вернулась к Флер и Марианне обсуждать планы. А Габи, к своему изумлению, увидела, как давешняя блондинка сердито шагает через фойе. Что-то подсказывало ей, что Алим только что отцепил ее от себя вопреки ее воле.

Намного позже Габи позвонила Розе, чтобы сообщить о дате свадьбы.

– Я уже приступила к платью, – сообщила Роза. – Хотя времени для одного из моих платьев мало, даже если остается только подогнать.

Габи весь день занималась другими; но теперь она решила сделать что-нибудь для себя. Она до сих пор светилась счастьем оттого, что Алим перебросился с ней парой слов. Конечно, то, что он отослал любовницу, с ней никак не было связано, но Габи была мечтательницей, и ее фантазия уже разыгралась.

– Можно я приеду примерить серебряное платье? – спросила она.

Мечтать об Алиме было прекрасно.