Обжигающие вёрсты. Том 2. Роман-биография в двух томах. Глава 44. И смех и грех (Геннадий Мурзин)

Верхи – ругнули, низы – отреагировали

Ходило, кем-то сочиненное:

В первой «дыре» не только был, а и работал, жил четыре года. В двух других, то есть в Гарях и Таборах, никогда не был, но много наслышан.

Например, что такое Гари? Центр одноименного района, великого по площади, но крайне мало населенного. Село расположено на северо-востоке Свердловской области и граничит с Тюменской областью. Добраться туда раньше, то есть в советское время (нынче вряд ли что-либо к лучшему изменилось), можно было только с помощью «кукурузника», то есть маленького самолета, летавшего один раз в неделю. Зимой, правда, когда лютые морозы сковывали реки и болота, со стороны Серова можно было попасть на тракторе или на лошади, запряженной в сани.

Всё то же самое можно сказать и о селе Таборы, расположенном восточнее Гарей, на берегу реки Тавда.

Одним словом, глухомань несусветная.

Помню рассказ очевидца, побывавшего в селе Гари летом 1964-го, то есть за несколько лет до того, когда страна Советов отмечала золотой юбилей. Рассказчик, работавший председателем профкома совхоза «Верхнетуринский», был откомандирован (в числе других) в Гаринский район, чтобы там организовать (подчеркиваю: впервые организовать) советские профсоюзы. Вот фрагмент рассказа:

– Никогда бы не подумал, что в области есть такие места, где советской властью и не пахнет. Будто бы, есть колхозы, но их найти можно лишь в пожелтевших от времени бумагах. Фактически, население ведет натуральное хозяйство. Колхозы ничего не производят, хотя дотации от государства получают. Можно проехать по бездорожью десятки километров и не встретить ни одной живой души. В самом райцентре (на одном из крестьянских домов дореволюционной постройки) висят древние две таблички, извещающие о том, что здесь размещаются власти – райком ВКП (б)11 и райисполком. На дверях – огромный ржавый амбарный замок. Высокое крыльцо покрылось мхом: по толстому слою пыли видно, что на него давно не ступала нога человека. Над коньком дома – флагшток, на котором болтается белый огрызок ткани. Мы так поняли, что это когда-то называлось красным государственным флагом. Мы нашли секретаря райкома и председателя райисполкома, якобы, когда-то и кем-то избранных, дома, лежавших на скамьях вдрызг пьяными. Они – местная элита, поэтому могут себе позволить вообще не работать и не заглядывать в служебные кабинеты. А зарплата? Регулярно получают. Приходят в местное почтовое отделение, где всего один работник, заполняют поступивший денежный перевод из области. В так называемых колхозах о профсоюзах ничего не знали, поэтому профсоюзные организации пришлось формировать с нуля. Не уверен, что после нашего отъезда там советские профсоюзы будут функционировать.

От себя добавлю: не уверен, что там и сейчас что-либо изменилось; скорее всего, люди не знают, что в России власть опять переменилась. Счастливые люди, если их не касаются никакие перемены.

Зачем вспомнил про это захолустье? Затем, чтобы читатель себе представил ту жизнь.

В Гаринском районе, как и везде, выходила районная газета, имевшая звучное название, – «Советский север». Были ли у нее подписчики? Не уверен.

Знаю только, что печатали газету в Серове тиражом в тысячу экземпляров. Однако редакция имела полноценный штат журналистов – от редактора и до корректора, то есть как и всякая другая районная газета.

Видел номера газеты «Советский север» и скажу одно: это что-то ужасное. Впрочем, можете судить об этом сами.

…В областном доме политпросвещения проходит инструктивное совещание редакторов городских и районных газет Свердловской области. Сначала – обком КПСС ставит задачи, потом – обзор газет, анализ достоинств и недостатков. Обозреватель ни словом не обмолвился о газете «Советский север». Однако этот недостаток обзора восполнил Виктор Дворянов. Он сказал:

– На четвертой полосе газеты «Советский север» недавно появился сатирический уголок. Похвально, что журналисты идут в ногу со временем и вспомнили, что в журналистике бывает и юмор. Но, – Виктор Дворянов обращается к залу, – знаете, какое название придумали? – вопрос повис в воздухе, потому что, кроме самого редактора, который, скорее всего, присутствовал на совещании, мало кто вообще видел это печатное издание. Дворянов сделал паузу, и сам ответил на свой вопрос. – «Колотушкой по макушке», – зал разразился хохотом. Когда наступила относительная тишина, Дворянов вполне серьезно заметил. – Товарищи журналисты из «Советского севера», все-таки думать надо, думать.

Редактор газеты «Советский север» партийную критику воспринял правильно, то есть конструктивно. Подумал и…

…Прошло полгода. Вновь инструктивное совещание. В зале – прежняя аудитория. В самом конце совещания Виктор Дворянов возвращается к газете «Советский север».

– Прошлый раз, – говорит он, – я покритиковал редакцию за неудачное название уголка сатиры и юмора. Напомню: раздел назвали «Колотушкой по макушке». Коллектив редакции, видимо, долго ломал голову над тем, какое новое название дать сатирическому уголку. И придумал! Знаете, как сейчас называется? Ни за что не догадаетесь. Назывался раньше «Колотушкой по макушке», а теперь – «Шайкой по кумполу».

Смеялся зал сильнее прежнего. Коллеги смеялись над собой. Потому что уровень журналистики и в некоторых других газетах был ничуть не выше, чем в «Советском севере».

Столь желанный БАМ

А вот это уж совсем не смешно…

…Как-то раз, когда находился в одном из основных цехов Первоуральского новотрубного завода, встречаясь с одним из рабочих, между нами состоялся такой диалог.

– Трусливы, до чего ж трусливы наши журналисты, – вдруг сказал, мне показалось, совсем не к месту рабочий.

Эти слова меня задели за живое, и потому не преминул в ответ обидчиво съязвить:

– «Ваши» журналисты – да, трусливы, но «наши» – нет.

– А, – рабочий махнул в сторону рукой, – все вы… Критикуете кого? Работягу. Начальство же не трогаете, обходите, боясь обжечься, стороной.

Само собой, пуще прежнего обиделся. Не считал, что в первоуральской городской газете «Под знаменем Ленина» мало критики в адрес начальства. Наоборот, считал эту газету смелой. На фоне, понятно, других изданий в области, в которых (тут собеседник прав) даже не на всякого рабочего могли замахнуться.

Попытался возразить:

– В нашей…

Рабочий прервал вопросом:

– В «Подзнамёнке»12, что ли?

– В ней.

– Да бросьте вы!

– И «бросать» нечего… Месяц назад, допустим, статья «В своём пиру похмелье»…13

Рабочий закивал головой.

– Да-да, читал… Лихо автор прошелся по руководству завода сантехизделий… Приятное, но все-таки исключение, а не правило. А могла бы газета так же хорошо проехаться по Федьке14 нашему или по тому же главному инженеру?

Отрицательно мотнул головой.

– Нет, не могла.

– Вот! – рабочий гордо взглянул мне в глаза. – А я о чем?

Действительно, фигура Фёдора Данилова негласно числилась в списке неприкасаемых, как, впрочем, и его заместитель, то есть главный инженер15.

Первого никто не смел коснуться (даже журналисты областных и центральных газет), потому что дал путевку в большую жизнь, будучи наставником, не кому-нибудь, а самому первому заместителю Председателя Совета Министров СССР Николаю Тихонову16, с которым до сих пор поддерживает дружеские отношения. На второго ни один не отважится «задрать хвост», потому что тот ходит в очень близких приятелях первого секретаря Свердловского обкома КПСС Якова Рябова (по слухам, сошлись близко, когда учились в УПИ; их объединяли две страсти – спорт и девчонки; им они отдавались с одинаковым желанием, щедро делясь своим свободным временем).

Спросил-таки рабочего:

– Что, есть повод для критики?

– Разве нет? Не святые, чтобы на них молиться. У Федьки, к примеру, за тридцать километров от города, в сосновом бору есть заимка, большой дом то есть, куда любит ездить отдыхать.

– Допустим. А что тут плохого?

– Плохо не то, что почти царские хоромы в лесу заимел и не то, что любит на природе досуг свой проводить…

– А что же?

– То, что затраты несет завод. Заводище-то казенный… Не личная вотчина.

– Нельзя поконкретнее?

– Заимка построена заводскими строителями, и Федька из своего кармана не потратил ни копейки.

– Откуда вам знать?

– Об этом не только завод, а и весь город давно говорит.

– Сплетничают, потому что завидуют.

Рабочий, рассмеявшись, посоветовал:

– А вы проверьте, сплетня или нет. Заодно, поинтересуйтесь, кто на заимке следит за хозяйством.

– Вы знаете, кто?

– Не притворяйтесь, что никогда не слышали.

– Но я, в самом деле, не слышал, а потому ничего не знаю… Не из местных…

Рабочий недоверчиво посмотрел на меня и хмыкнул.

– Хозяйством заправляет супружеская пара. Там живет постоянно, а на заводе появляется лишь раз в месяц, когда надо в платежной ведомости расписаться и получить зарплату.

– Они, что, числятся рабочими новотрубного завода?

– Само собой. Муж – вальцовщик одиннадцатого цеха (между прочим, горячий стаж идет), жена – контролер ОТК заводской контрольно-технической лаборатории. Хорошо, правда, устроились?

– Неплохо, – подтвердил, но оговорился, – если, конечно, все это соответствует действительности.

– А вы проверьте. Что, страшно?

– Не то, чтобы страшно, а бессмысленно… Не хочется работать «на корзину». Какой смысл вести журналистское расследование, если изначально знаешь, что ни одна газета не опубликует?

– Я понимаю, – кивнув, сочувственно говорит рабочий и добавляет. – Впрочем, не в Федьке дело. Разве Федька один такой? Разве другие чище и лучше? Федька хотя бы – большой Мастер и дело знает, а те, другие, которые днями попусту мелют языками?

– Вы о ком?

– О городском начальстве… Вы, кстати, слышали про «БАМ»?

– Кто не слышал… Каждый день по радио и телевидению, в газетах сообщается об энтузиазме молодых строителей, сооружающих в тайге Восточной Сибири грандиозную магистраль, – специально по-газетному штампованно сказал в ответ.

Рабочий заливается в смехе. Мне непонятно, что сказал такого смешного? По моим глазам догадывается, что опять же не знаю, что он имел в виду. Перестает смеяться и серьезно спрашивает:

– Вы с Луны свалились, да?

Пожимаю плечами.

– Почему так решили?

Рабочий ответил вопросом:

– Что вы за журналист, если не знаете того, о чем весь город говорит?

Пробую в его глазах оправдаться.

– Может, дело в том, что недавно в городе… не старожил, как вы, и не оброс еще связями. К тому же, – добавляю, – крайне негативно отношусь к сплетням.

– Товарищ журналист, не пренебрегайте никогда сплетнями. В них зачастую есть рациональное зерно. Помните: дыма без огня не бывает. На этот раз ничего не буду рассказывать. Съездите-ка в Билимбай, поспрашивайте у жителей про «БАМ». Народ вам все обскажет и даже покажет.

Налицо – интрига. Загорелся. И однажды, когда надо было собрать материал для очередной корреспонденции и выехать в Билимбай, попутно стал спрашивать, знают ли люди про «БАМ»? Оказалось, знают все. Оказалось, расшифровывается «БАМ», как БИЛИМБАЕВСКАЯ АССОЦИАЦИЯ МОШЕННИКОВ. Оказалось, народ (до чего ж горазд на выдумки!) так назвал один из самых элитных коллективных садов, разместившийся на опушке соснового бора, рядом с поселком Билимбай. Люди с придыханием говорили мне, что дома там всё кирпичные и в два этажа, что под домами вырыты просторные подвалы, забетонированные и отделанные (неслыханная роскошь!) финским кафелем, где установлены огромные холодильные камеры, хранящие в себе соленья и варенья. Ну и, наконец, был окончательно сражен информацией о том, кто хозяева участков этого коллективного сада. Называю не по фамилиям, а по должностям: первый, второй и третий секретари Первоуральского горкома КПСС (высшая партийная власть), председатель и заместители председателя горисполкома (высшая советская государственная власть), прокурор, председатель городского суда, старший уполномоченный КГБ по Первоуральску, начальник городского отдела внутренних дел (высшая правоприменительная и правоохранительная власти) и другие.

Понятно, что находился в шоке. Понятно, что инстинкт правдолюбца заставил пойти в тот коллективный сад, чтобы все посмотреть своими глазами. Понятно, что меня не пропустили дальше будки охранника. Так что пришлось удовольствоваться малым: визуальным наблюдением издалека. Все равно шикарные дома оставили неизгладимые впечатления.

Одна деталь. Когда появился в редакции, то меня сразу же вызвал «на ковер» редактор Сергей Леканов и стал отчитывать, в ужасе закатив глаза, за то, что сую свой нос туда, куда меня не просят; что никто меня не наделял полномочиями лезть в святая святых. Оказалось, уже успели сообщить о моем «нежелательном визите и подозрительном интересе» к «БАМу». Оперативно работали, сволочи!

Надо ли говорить, что «независимое журналистское расследование» на том и закончилось?

Не стану брать грех на душу, поэтому уточню: Сергей Леканов, мой редактор, относящийся к высшей городской элите, в том саду своего дома и участка не имел. В этом смысле, он чист. Однако испугался. Чего? Того, что ему не поздоровится, если возьмет мою сторону.

Оказалось также, что о «БАМе» знали все журналисты, работавшие в редакции хотя бы несколько лет. Знал и собственный корреспондент «Уральского рабочего» Юрий Коньшин. Все знали, кроме, разумеется, меня. Знали и злословили втихаря. Для себя эту тему закрыл. И запретил другим в моем присутствии даже заикаться о «БАМе».

Задавал и задаю себе один вопрос: знали ли в области об этой самой «Билимбаевской Ассоциации Мошенников»? Если знали, а в этом ничуть не сомневаюсь, поскольку процедура информирования действовала безотказно, то что это значит? Уж не то ли, что подобные «ассоциации» существовали повсеместно? Не потому ли, кстати, двадцать миллионов коммунистов Советского Союза не поддержали коммунистическую верхушку в августе 1991-го, давно погрязшую в воровстве и коррупции? Вот, оказывается, где истоки нынешней коррупции! Мы не правы, кивая на новейшие времена. Новые времена – есть лишь логическое продолжение старых.

Хапали всегда. Хапали все. Директор вывозил с завода госсобственность на автомобилях и открыто, рабочие тащили все, что подворачивалось под руку, – тайком, для которых даже специальный термин придумали – «несуны». «Несуны» -рабочие, воровавшие по мелочи, и хапуги-директора, тащившие по-крупному, – это и были те самые миллионы, составлявшие ядро советского образа жизни 80-х. Лозунги? А что лозунги? Кто им верил?!

Мы же, журналисты, всё видели и молчали. Потому что в стране торжествовала социалистическая демократия, засовывавшая кляп в рот даже тем, кто хотел говорить народу правду.

Сегодняшние журналисты медленно, но неуклонно скатываются к тем временам. Они захлебываются от восторга, воспевая успехи нынешней власти, и стыдливо отворачиваются, когда видят «отдельные недостатки». Всё дальше от правды и все ближе к прежней тотальной лжи.

Все в жизни повторяется. Один раз как трагедия, во второй раз как фарс.

Грустно? И печалитесь? Что ж, даю возможность улыбнутся…

Ох, уж эти очепятки

Опечатки в газетах. Они были всегда. Они есть и сегодня: даже совершенная компьютерная техника не спасает. Сейчас никто внимания на ошибки не обращает, а когда-то…

В моей памяти сохранились лишь самые серьезные опечатки. Одни – политические и могли закончиться серьезными проблемами для виновных17. Другие – забавные, но все равно вызывавшие бурный протест читателей. Третьи – хулиганские, появлявшиеся на странице газеты сами собой, однако в это ни кто из начальства не верил.

Расскажу о тех ошибках, которые видел своими глазами, оставляя в стороне те, которые основывались на слухах.

Утро в редакции районной газеты «Путь к коммунизму»18. Перед началом планёрки мужики собрались у меня в кабинете и дымят по-черному. Дверь в коридор – настежь, а иначе – хоть топор вешай. И тут вижу, что бежит по коридору заведующий отделом пропаганды и агитации райкома КПСС Александр Неугодников. В голове мысль: «Какой черт принес в такую рань?» Неугодников, слышу, врывается в кабинет редактора Михаила Кустова (это – за стенкой) и чуть ли не визжит: «Вы что?! Вы что?!» Догадываюсь: какая-то неприятность. Встаю и иду в кабинет редактора. Вижу, как лицо Кустова нервно подергивается. Спрашиваю: «Что случилось?» Кустов без слов бросает в мою сторону свежий номер газеты. Я говорю: «Уже просмотрел… Все в порядке…» Кустов хмыкает: «Я тоже так считал». Редактор бежит в типографию (она занимала правое крыло здания барачного типа). Бегу за ним. Там Кустов собирает мастера и верстальщика. Начинается «разбор полетов». И только тут понимаю, какое несчастье подстерегло газету.

Произошло следующее.

Вчера вечером, когда, собственно, полосы очередного номера были сверстаны и уже вычитаны, метранпаж19 нечаянно рассыпала набор первой полосы, ее начальной, головной части, той самой, где название газеты и все необходимые и обязательные данные: дата выхода газеты, день выхода, порядковый номер, орган, издающий газету, и так далее. Женщина испуганно собрала, как она посчитала, всё восстановила в первоначальном виде и о том, что случилось, никому в редакции не сказала. Она делает чистые оттиски всех четырех полос, приносит на подпись редактору, тот, поскольку уже внимательно прочитал, бегло просматривает, подписывает «в печать». Печатник заправляет набор в машину и печатает газету. Ночью приехали связисты, забрали отпечатанный тираж и развезли по району.

И вот сейчас оказалось, что метранпаж, восстанавливая рассыпанный набор, потеряла важную политическую составляющую, а именно: в кои веки советская газета вышла без главного своего атрибута – марксистского лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Случай по тем временам почти невероятный.

Еще один факт из той же газеты.

Шалинский райком КПСС разработал тематику лекций для пропагандистов и решил с помощью газеты довести до сведения всего района. Текст был отпечатан на машинке. В текст никто из редакции вмешиваться не имел права, поэтому все пошло по накатанной дорожке, то есть текст идет в набор, макетируется на вторую полосу. Газета выходит.

Проходит полдня, но в редакции никто еще не подозревает, что в название одной из лекций вкралась серьезная опечатка. Заметил самый внимательный читатель газеты – человек из КГБ. Позвонил в райком, потом редактору. И закружилось-завертелось!

Опять прибежал в растрепанных чувствах тот самый Неугодников (он, кстати, визировал текст), хотел всю вину свалить только на редакцию. Не получилось. Редакция предъявила подписанный Неугодниковым текст, пошедший в набор, который до запятой соответствовал тому, который опубликован в газете. Конечно, это не снимало полностью вины с корректора и редактора, которые все равно обязаны были внимательно вычитать и исправить ошибку райкома КПСС.

И вот как звучало название одной из лекций, рекомендованных райкомом своим пропагандистам: «Крайний шовинизм марксистского руководства». Основная беда даже не в том, что «крайнего шовинизма» не бывает, потому что шовинизм – есть крайний национализм. Нельзя себе представить что-то крайнее крайнего. Тут сказалась низкая образованность авторов документа, то есть идеологических работников райкома КПСС. Основная и самая трагическая ошибка в том, что (это – тогдашняя аксиома) марксистское руководство по определению интернационально, а потому если руководство марксистское, то оно не подвержено национализму вообще, тем более – крайнему. Во-вторых, единственным истинно марксистским руководством в мире считалось советское руководство, а потому получалось, что газета обвинила наше партийно-советское руководство в шовинизме.

Итак, тяжелейшая по тем временам ошибка. А в чем все-таки? В одном слове, точнее – даже в части слова. Типичная опечатка: вместо слова «марксистского» должно было стоять слово «маоистского»20.

Всё, как ни странно, обошлось. Для всех.

Эти две политических ошибки, между прочим, в тридцатые годы стоили бы редактору недешево: как минимум, десяти лет Колымы.

Через несколько лет произойдет казус с передовой статьей, написанной мною для газеты «Под знаменем Ленина». Тема статьи: плюсы и минусы наглядной агитации, размещаемой в Первоуральске.

И вот газета выходит с передовой статьей. Я, как автор, первым делом смотрю свое «детище», рожденное в муках. И что вижу? Вижу совсем не тот заголовок, который у меня был. Это – не беда. Редактор мог поменять. В данном случае, как понимаю, правка сделана в последнюю очередь, то есть перед подписанием номера «в печать». Прихожу в ужас из-за того, что в заголовке, набранном крупным и жирным шрифтом, причем на открытии первой полосы, допущена чудовищная ошибка, которую не заметить не может никто. Вот как звучало название передовой после правки редактора Сергея Леканова: «НАГЛЯДНАЯ АГАТАЦИЯ». Тут виновниками ошибки, замечу ради справедливости, были супруги Лекановы, поскольку жена редактора работала у нас корректором и непосредственно обязана была проследить, чтобы после каракуль, начертанных рукой мужа, правка была сделана как надо.

Конечно, подобные ошибки не идут ни в какое сравнение с хулиганскими. Два примера. Заранее приношу извинения читателю, что вынужден вещи называть своими именами.

Газета «Пламя»21. В стране вводятся новые закупочные цены на продукцию сельского хозяйства. И в газете кто-то из руководителей района рассказывает об этом.

Журналисты, не слишком ломая головы над заголовком, дают такое название статье: «Новые закупочные цены». Но читатель, развернув свежий номер, мог прочитать заголовок только так, как было напечатано, а именно: «Новые заЛупочные цены». Ошибка лишь в одной букве, а какая разница?! Ладно бы где-то в тексте, а тут в заголовке…

Еще пример. По совпадению, снова из Каменск-Уральского. Правда, газета другая, городская, рангом выше, да и тираж несопоставим.

В газете «Каменский рабочий» много лет сотрудничал (в качестве внештатного фотокорреспондента) некий В. Пахалуев. Фамилия настолько примелькалась, что, видимо, корректоры перестали обращать внимание на ее написание. Результат не замедлил себя ждать.

Однажды читатели, а их тогда насчитывалось более тридцати тысяч, получив свежий номер и взглянув на первополосную фотографию, открывавшую номер, в ужасе схватились за голову. Их поразила подпись под фотографией. Она напечатана была так: «Фото В. Полухуева». Думаю, подобная опечатка могла возникнуть из-за невнимательности линотипистки22 и корректоров.

В. Пахалуев подал на родную газету в суд, обвинив в публичном нанесении оскорбления, потребовал защитить его честь и достоинство. Естественно, истец судебный процесс выиграл. Но… В истории В. Пахалуев и газета «Каменский рабочий» остались.

В журналистских кругах ходило и ходит устойчивое суждение: полностью избежать опечаток невозможно. Может, и так.

Во всяком случае, опечатки были во все времена. Например, у меня в руках была брошюра, изданная типографией господина Сытина в Петербурге аж в 1914 году. На первой страницы брошюры была помещена парадная, то есть при всех регалиях, фотография великого князя, дяди Государя Императора, а подпись внизу гласила: «Великий князь Никлоай Николаевич». Всего лишь буква «Л» перескочила свою предшественницу. Брошюра разошлась по России огромным тиражом.

И все же в основе всех ошибок, говоря современным языком, лежит человеческий фактор. Если будет каждый сотрудник редакции добросовестно исполнять свои обязанности, то тогда (совершенно точно) «очепяток» будет существенно меньше. Стало быть, стремиться есть куда.