Глава 1. Обеспечение прав участников уголовного процесса со стороны обвинения, защищающих свои или представляемые интересы
Высшая правозащитная роль права формулируется на основе ст. 2 Конституции РФ, провозглашающей обязанность государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. Из этого следует, что правозащитной целью государства является такой уровень признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека, который, по мнению В. П. Казимирчука, сообразен объективным требованиям нормативного регулирования, что соответствует высокому уровню их реализации[1]. Таким образом, высшей правозащитной целью права и правовой системы является высокий, комплементарный международным и внутригосударственным стандартам, уровень реализации высшей ценности общества и государства – прав и свобод человека.
Эта правозащитная цель нашла отражение во всех без исключения отраслях права. Поэтому важность института прав и свобод личности в современном мире, необходимости их обеспечения и реальной гарантированности в полной мере можно отнести и к сфере уголовного судопроизводства – деятельности государственных органов и должностных лиц по расследованию преступлений и привлечению к уголовной ответственности лиц, их совершивших, по рассмотрению и разрешению уголовных дел по существу.
Системный анализ норм УПК РФ позволил прийти к заключению, что законодателем определены две цели, два основных направления уголовного судопроизводства, в соответствии с которыми на государственные органы, осуществляющие производство по уголовным делам, и должностных лиц возложена: 1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Такая трактовка целей уголовного судопроизводства законодателем, во-первых, обеспечивает реализацию положений ст. 52 Конституции РФ, гарантирующей охрану прав потерпевших от преступлений и обеспечение им доступа к правосудию; во-вторых, указывает на недопустимость необоснованного и незаконного как ограничения, так и нарушения конституционных прав и свобод личности; в-третьих, подчеркивает не карательную, а правозащитную, гуманистическую сущность этого вида правоохранительной деятельности; в-четвертых, предопределяет необходимость сбалансированности законодательного урегулирования способов достижения целей уголовного судопроизводства. В связи с этим представляется целесообразным привести слова видного российского юриста конца XIX – начала ХХ в. М. В. Духовского, считавшего, что «одно из коренных требований, предъявляемых правильно построенному уголовному процессу, заключается в такой организации всех сторон его, при которой возможно полнее ограждалась бы каждая личность, так или иначе попадающая на суд…»[2].
Таким образом, можно сделать вывод, что составными элементами обеспечения прав личности как в уголовном судопроизводстве в целом, так и в досудебном производстве в частности являются: контроль за их соблюдением; предупреждение любого возможного их ограничения либо нарушения; готовность реагировать на возможное их ограничение либо нарушение. Надлежащее функционирование этих взаимосвязанных и взаимозависимых элементов предполагает создание необходимых условий для беспрепятственного осуществления конституционных прав личности. Поэтому вполне закономерно, что уголовно-процессуальный закон (ч. 1 ст. 11 УПК РФ) выделяет разъяснение участвующим в производстве по делу лицам их процессуальных прав и обеспечение возможности осуществления этих прав в качестве элемента уголовно-процессуального принципа «охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве».
Если лицо не уведомлено о принадлежащих ему правах, а последние ему не разъяснены, то весьма проблематично говорить об их обеспечении. Без знания своих прав субъект не в состоянии ими распорядиться. Не случайно своевременное информирование лица, вовлекаемого в уголовный процесс в качестве того или иного участника, о принадлежащих ему правах обычно рассматривается как одна из гарантий прав личности[3], а разъяснение прав – как составная часть или элемент их обеспечения[4].
При этом следует учитывать, что правоприменение в современных условиях существенно усложнилось, поскольку буквального толкования норм УПК РФ недостаточно, и чтобы ненарушить ине ущемить права участников процесса, органам предварительного расследования, прокурору и суду необходимо иметь надлежащее представление обо всех правах личности. Для этого нельзя, как прежде, обойтись лишь хорошим знанием УПК РФ и учитывать мнение Верховного Суда РФ, высказанное им в различного рода постановлениях. Указанные выше лица должны обращаться к Конституции РФ, международным договорам России, общепризнанным нормам и принципам в области прав человека. Иначе будет трудно избежать ошибок и их неблагоприятных последствий. Именно на них обратил внимание Верховный Суд РФ в постановлении от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»[5], указав, что не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, и разъяснив, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина.
В связи с этим существенное значение приобретает вопрос о круге лиц, относящихся к участникам уголовного процесса и соответственно наделяемых определенными правами, который до настоящего времени является дискуссионным. Так, Т. Г. Николаева, подвергнув тщательному анализу различные позиции ученых, отмечает, что участниками уголовного процесса, по мнению одних исследователей, могут быть только лица, которые в ходе производства по уголовному делу защищают свои личные или представляемые права и интересы (подозреваемый, обвиняемый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители). Согласно точке зрения других ученых, к участникам процесса относятся и те, на кого законом возложено осуществление таких уголовно-процессуальных функций, как уголовное преследование и разрешение уголовного дела (следователь, орган дознания, прокурор, суд). Ряд исследователей считает, что участниками уголовного процесса являются все без исключения лица, попавшие в сферу уголовного судопроизводства (в том числе свидетели, понятые, эксперты, специалисты, переводчики)[6].
Отметим, что большинство ученых, соглашаясь с последней точкой зрения, выделяют три группы участников процесса:
государственные органы и должностные лица, осуществляющие функцию уголовного преследования и разрешения уголовного дела (прокурор, следователь, орган дознания, суд);
участники процесса, защищающие свои или представляемые права и интересы (подозреваемый, обвиняемый, законные представители несовершеннолетних подозреваемых и обвиняемых, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители);
иные лица, участвующие в уголовном процессе (свидетель, эксперт, специалист, понятой, переводчик).
Солидаризируясь с указанной позицией и учитывая тему настоящего исследования, полагаем целесообразным уделить основное внимание рассмотрению вопросов, касающихся обеспечения прав участников уголовного процесса, защищающих свои или представляемые права, как со стороны обвинения (потерпевшего, его законного представителя, гражданского истца и его представителя), так и со стороны защиты (подозреваемого, обвиняемого, их законных представителей и защитника).
В связи с этим интерес представляет постановление Конституционного Суда РФ от 15 января 1999 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 295 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гр-на М. А. Клюева»[7], в котором отмечается, что любое преступное посягательство на личность, ее права и свободы является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия. Государство, обеспечивая особое внимание к интересам и требованиям потерпевшего от преступления, обязано способствовать устранению нарушений его прав и восстановлению достоинства личности.
Наряду с этим Конституционный Суд РФ указывает, что «важной функцией уголовного правосудия должно быть удовлетворение запросов и охрана интересов потерпевшего, повышение доверия потерпевшего к уголовному правосудию, в связи с чем необходимо в большей степени учитывать запросы потерпевшего на всех стадиях уголовного процесса…», причем «интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного ему вреда, – они в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания»[8].
Согласно ст. 42 УПК РФ потерпевшим признается физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный или моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу или деловой репутации. Таким образом, основанием для признания лица потерпевшим по уголовному делу является наличие вреда, причиненного преступлением[9].
При этом под физическим вредом понимается вред здоровью, а под имущественным – вред материальным благам. В свою очередь, под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями:
посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, личная, семейная тайна и т. д.);
нарушающими его личные неимущественные права (право авторства, право на пользование своим именем и т. д.);
нарушающими имущественные права гражданина.
В соответствии с разъяснением Пленума Верховного Суда РФ:
моральный вред может заключаться в нравственных переживаниях, связанных с: утратой родственников; невозможностью продолжать активную общественную жизнь; потерей работы; раскрытием семейной, врачебной тайны; распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина; временным ограничением или лишением каких-либо прав; физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья; заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.;
степень нравственных или физических страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств причинения морального вреда, индивидуальных особенностей потерпевшего и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных им страданий;
применительно к ст. 44 УПК РФ потерпевший, т. е. лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (ст. 42 УПК РФ), вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу[10].
При установлении оснований для признания лица потерпевшим необходимо выявить не только факт причинения лицу того или иного вреда, но и связь последнего с преступлением. Такой подход основан на разъяснении Конституционного Суда РФ, согласно которому «отказ в признании лица потерпевшим от преступления и в обеспечении его прав возможен лишь при отсутствии соответствующих оснований, т. е. в случае, если права и законные интересы этого лица непосредственно не были затронуты деянием, в связи с которым ведется предварительное расследование или судебное разбирательство»[11].
По уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, допускается переход прав потерпевшего, предусмотренных ст. 42 УПК РФ, к одному из его близких родственников. Круг близких родственников в исчерпывающем виде определен законом (п. 4 ст. 5 УПК РФ). К ним отнесены следующие лица: супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки.
Если у погибшего было несколько близких родственников, то следователь по договоренности между ними вправе признать потерпевшим одного из них. Однако если договоренность не достигнута и все либо часть близких родственников настаивают на осуществлении прав потерпевшего, следователь обязан признать их потерпевшими по уголовному делу. Правомерность такого подхода предопределена разъяснением, содержащимся в определении Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. № 131-О, согласно которому «по смыслу закона, каждое из перечисленных лиц в случае причинения ему вреда наступившей в результате преступления смертью близкого родственника имеет право на защиту своих прав и законных интересов в ходе уголовного судопроизводства. То обстоятельство, что в ч. 8 ст. 42 УПК РФ указывается на возможность перехода прав потерпевшего лишь к одному из его близких родственников, само по себе не может рассматриваться как основание для лишения прав всех иных близких родственников».
Следует отметить неоднозначный подход правоприменителя к определению процессуального положения близкого родственника погибшего: он допускается к участию в уголовном деле в качестве представителя потерпевшего либо законного представителя потерпевшего или потерпевшего.
Что касается участия близкого родственника погибшего в уголовном деле в качестве законного представителя и представителя потерпевшего, то закон устанавливает не представительство, а замещение прав погибшего. Представитель потерпевшего появляется в уголовном деле лишь при наличии полномочия потерпевшего, а последний, вследствие своей смерти, по понятным причинам не может уполномочить своего близкого родственника (родственников). Кроме того, близкий родственник (родственники), допущенный к участию в деле в качестве представителя, лишается определенных прав, в частности права давать показания по делу, поскольку не является потерпевшим, и не может быть допрошен в качестве свидетеля, так как закон не разрешает совмещать в одном лице представительство интересов одного участника и свидетельствование по делу. Наконец, нельзя не отметить, что в ст. 42 УПК РФ речь идет о наделении близкого родственника правами не представителя потерпевшего, а потерпевшего. Таким образом, единственно допустимым вариантом является признание близкого родственника (родственников) потерпевшим по уголовному делу.
Иная ситуация складывается, когда у погибшего имелись лишь дальние родственники либо таковых нет совсем. Результаты анализа судебно-следственной практики показывают, что в подобном случае потерпевшим признается дальний родственник, а при их отсутствии – представители местной администрации, органов социальной защиты и т. п.
Согласно определению Конституционного Суда РФ от 18 января 2005 г. № 131-О подобная практика противоречит требованиям уголовно-процессуального законодательства, поскольку «потерпевшим является лишь то лицо, которому физический, имущественный, моральный вред был причинен преступлением. Именно в отношении такого лица дознаватель, следователь, прокурор или суд может вынести постановление о признании потерпевшим, и именно такое лицо наделяется соответствующими процессуальными возможностями для защиты своих нарушенных преступлением прав и законных интересов. Все иные лица, в том числе близкие родственники потерпевшего, на чьи права и законные интересы преступление не было направлено, хотя опосредованно их и затронуло, по общему правилу, процессуальными возможностями по их защите не наделяются». Следует отметить, что отсутствие оснований для признания указанных лиц потерпевшими обусловлено тем, что непосредственно им вред преступлением не причинен. В отношении упомянутых лиц речь может идти лишь о компенсации затрат на захоронение, однако этот вопрос подлежит разрешению в рамках гражданского иска.
Аналогичную позицию занимает и Верховный Суд РФ. Так, по одному из уголовных дел двоюродная сестра погибшего была признана потерпевшей и гражданским истцом по делу, в том числе в связи с причинением морального вреда. Между тем, согласно закону, по делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть потерпевшего, правами потерпевших наделяются лишь близкие родственники, перечень которых сформулирован в уголовно-процессуальном законе. Двоюродные родственники в указанный перечень не включены. Исходя из этого, судебные решения по данному делу в части гражданского иска были признаны незаконными и необоснованными[12].
Таким образом, можно прийти к выводу, что в случае отсутствия у погибшего близких родственников, которым непосредственно преступлением причинен вред, оснований для признания потерпевшим иных лиц не имеется.
В связи с этим возникает вопрос: кто может представлять и защищать интересы погибшего в уголовном деле? Представляется, что в данном случае защита прав и законных интересов погибшего в досудебном производстве возлагается на прокурора, надзирающего за уголовно-процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, а в суде – на государственного обвинителя.
Вред преступлением может быть причинен и недееспособному лицу. При решении вопроса о признании такого лица потерпевшим следует исходить из определения понятий «правоспособность» и «дееспособность». Согласно ст. 17 ГК РФ правоспособность – это способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность), которая признается в равной мере за всеми гражданами. Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью. Дееспособность – способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность). Она возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия, т. е. по достижении 18-летнего возраста. Следовательно, признание потерпевшим не зависит от возраста или дееспособности лица – потерпевшим признается живое лицо, которому преступлением причинен вред. Для защиты прав и законных интересов потерпевших, являющихся несовершеннолетними или по своему физическому или психическому состоянию лишенных возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители или представители.
В случае причинения вреда имуществу или деловой репутации юридического лица оно признается потерпевшим, а его права осуществляет представитель.
Юридическим лицом в соответствии со ст. 48 ГК РФ признается организация, которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде. При этом юридическое лицо считается созданным со дня внесения соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц.
Определенные проблемы, связанные с признанием юридического лица потерпевшим на том основании, что преступлением причинен вред его деловой репутации, связаны с отсутствием законодательного определения понятия «деловая репутация».
Системный анализ норм гражданского законодательства позволяет выделить ряд особенностей, присущих деловой репутации юридического лица: это категория объективная, посредством ее общество оценивает организацию; является нематериальным благом; в отличие от деловой репутации гражданина обладает признаком передаваемости (п. 2 ст. 1027, п. 1 ст. 1042 ГК РФ); способы защиты деловой репутации юридического лица и гражданина идентичны. Наряду с этим деловая репутация юридического лица поддается оценке. В соответствии с разд. VII «Деловая репутация» Положения по бухгалтерскому учету «Учет нематериальных активов», утвержденного приказом Министерства финансов РФ от 27 декабря 2007 г. № 153н[13], стоимость положительной деловой репутации равна надбавке к цене, уплачиваемой покупателем в ожидании будущей экономической выгоды в связи с приобретаемыми неидентифицируемыми активами.
Особая значимость деловой репутации юридических лиц находит отражение в ст. 3.1 КоАП РФ (в соответствии с которой административное наказание не может иметь целью нанесение вреда деловой репутации юридического лица), в ст. 14 Федерального закона от 26 июля 2006 г. № 135 ФЗ «О защите конкуренции»[14] (предусматривающей запрет на недобросовестную конкуренцию в форме распространения ложных, неточных или искаженных сведений, которые могут причинить убыток хозяйствующему субъекту либо нанести ущерб его деловой репутации), а также в постановлении Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»[15] (определившего ее как одно из условий их успешной деятельности).
Таким образом, полагаем, что деловая репутация представляет собой нематериальное благо (совокупность качеств и оценок), выражающееся в общественной оценке деятельности юридического лица и оказывающее непосредственное влияние на эту деятельность и ее результаты. Положительная деловая репутация, в частности, способствует не только упрочению хозяйственных связей с имеющимися контрагентами (клиентами, потребителями и пр.), но и их расширению и, как следствие, существенно влияет на благосостояние юридического лица. Отрицательная деловая репутация, напротив, создает труднопреодолимый барьер между организацией и ее контрагентами (клиентами, потребителями и проч.), в том числе потенциальными, а также может оказать негативное воздействие на членов трудового коллектива.
Определенные проблемы возникают при решении вопроса о признании потерпевшим по делам о нарушении авторских и смежных прав. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 26 апреля 2007 г. № 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака»[16] разъяснил, что «помимо автора произведения (физического лица, творческим трудом которого создано произведение) или обладателей смежных прав (исполнителей, производителей фонограмм, организаций эфирного и кабельного вещания) потерпевшими по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьей 146 УК РФ, могут являться иные лица (как физические, так и юридические), которым авторское право или смежные права принадлежат на основании закона, переходят по наследству либо по договору».
Немало споров вызывает вопрос о том, кого признавать потерпевшим, если в результате преступления вред причинен государству.
Правовой департамент Министерства финансов РФ в связи с многочисленными запросами по поводу правомерности и целесообразности действий следственных органов и судов по привлечению Минфина России в качестве потерпевшего по уголовным делам в связи с причинением ущерба государству разъяснил, что «в случаях причинения ущерба государству ущерб причиняется именно публично-правовому образованию – Российской Федерации, а не Министерству финансов или его территориальному органу как юридическому лицу. Следовательно, ни Российская Федерация, ни субъекты Российской Федерации, ни муниципальные образования… не могут быть признаны потерпевшими по уголовным делам. Часть 3 ст. 44 УПК РФ, не имеющая расширительного толкования, определяет прокурора в качестве единственного лица, уполномоченного на предъявление гражданского иска в интересах государства»[17].
Такой подход представляется справедливым, поскольку только прокурор вправе и обязан выступать от имени государства и в защиту его интересов.
Наконец, необходимо признать вполне очевидной несогласованность норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих процессуальное положение пострадавшего на стадии возбуждения уголовного дела. Так, в соответствии с ч. 4 ст. 146 УПК РФ при возбуждении уголовного дела следователь, дознаватель в тот же день только уведомляет заявителя о принятом решении. Из этого следует, что в указанной норме отсутствует указание относительно выдачи заявителю копии постановления о возбуждении уголовного дела, а также об обязанности уведомления пострадавшего, который не является заявителем.
Права пострадавших от преступлений должны быть в полной мере защищены не только при возбуждении уголовного дела, но и в большей мере при отказе в его возбуждении.
Если заявление передано по подследственности или подсудности либо в возбуждении уголовного дела отказано, о принятом решении в письменной форме уведомляется заявитель. В случае отказа в возбуждении уголовного дела ему в течение 24 часов направляется копия вынесенного постановления и при этом разъясняется право обжаловать данное постановление и порядок обжалования прокурору, руководителю следственного органа или в суд (ч. 4, 5 ст. 148 УПК РФ). Представляется, что применительно к рассматриваемой ситуации право на получение копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела должно распространяться не столько на заявителя, сколько на пострадавшего. Очевидно, что необоснованный или незаконный отказ в возбуждении уголовного дела лишает лицо, пострадавшее от преступного деяния, возможности своевременного признания потерпевшим и, как следствие, возможности в полной мере защищать свои нарушенные права и законные интересы.
В уголовно-процессуальном законе не закреплено положение о том, что заявитель имеет право на ознакомление со всеми материалами, которые были собраны следователем в ходе предварительной проверки. В этой связи Конституционный Суд РФ указал, что лица, чьи права и свободы затрагиваются решением об отказе в возбуждении уголовного дела, имеют право на ознакомление с материалами проверки, проведенной по заявлению о преступлении, на основании которого вынесено это решение[18].
Применительно к рассматриваемой ситуации закономерно возникает вопрос: только ли заявитель может обжаловать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела?
Думается, что поиск ответа на него сопряжен со сравнительным анализом понятий «пострадавший» и «заявитель». Как известно, лицо считается пострадавшим с момента причинения ему преступлением физического, имущественного или морального вреда, а заявитель становится участником уголовного судопроизводства с момента подачи им заявления о преступлении независимо от причинения ему вреда преступлением. При этом уголовно-процессуальный закон не определяет процессуальный статус заявителя, несмотря на то, что в ряде статей УПК РФ предусмотрены его отдельные процессуальные права (ст. 141, ч. 5 ст. 144 и др.). Наряду с этим в ч. 4 ст. 148 УПК РФ закреплено, что заявитель имеет право обжаловать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако на законодательном уровне этот весьма важный вопрос, к сожалению, не урегулирован. Очевидно, что при таком подходе пострадавший лишается весьма существенного процессуального средства защиты его прав и законных интересов. Поэтому не случайно в постановлении Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия»[19] закреплено, что отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован не только лицом, заявившим о преступлении, но и любым другим, интересы которого затрагиваются соответствующим постановлением.
Решение о признании потерпевшим оформляется постановлением дознавателя, следователя или суда. Принимая во внимание несомненную важность своевременного признания лица потерпевшим в ходе досудебного производства по уголовному делу, некоторые ученые предлагают объединить решение о возбуждении дела и о признании лица потерпевшим в одном постановлении, если в нем содержится указание на причинение лицу того или иного вреда[20].
На наш взгляд, такое предложение не противоречит позиции Конституционного Суда РФ, неоднократно указывавшего, что обеспечение гарантируемых Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве обусловлено не формальным признанием лица тем или иным участником уголовного судопроизводства, в частности потерпевшим, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав[21]. Поэтому не вызывает сомнений, что несвоевременное признание лица потерпевшим и, как следствие, нарушение его прав могут повлечь негативные последствия, в том числе признание доказательств, получение которых было сопряжено с нарушением прав потерпевшего, недопустимыми.
Наряду с этим анализ судебно-следственной практики свидетельствует о наличии весьма существенных проблем, возникающих при реализации прав потерпевшего в досудебном производстве.
Так, в соответствии с ч. 2 ст. 42 УПК РФ потерпевший имеет право знать о предъявленном обвиняемому обвинении. Применительно к указанному праву целесообразно обратиться к определению Конституционного Суда РФ от 11 июля 2006 г. № 300-О «По жалобе гражданина Андреева Андрея Ивановича на нарушение его конституционных прав пунктами 1, 5, 11, 12 и 20 части второй статьи 42, частью второй статьи 163, частью восьмой статьи 172 и частью второй статьи 198 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»[22], согласно которому указанное право «предполагает обязанность следователя довести до сведения потерпевшего не только сам факт предъявления обвинения конкретному лицу, но и содержание постановления о привлечении в качестве обвиняемого, включая описание фактических обстоятельств инкриминируемого лицу преступления и его юридическую оценку. Отсутствие в названной норме прямого указания на порядок, в соответствии с которым следователь знакомит потерпевшего с предъявленным обвиняемому обвинением, и на обязанность вручить потерпевшему копию постановления не означает, что до окончания предварительного расследования этот участник уголовного судопроизводства не вправе… ознакомиться с текстом постановления и снять с него копию».
В соответствии с ч. 2 ст. 198 УПК РФ потерпевший вправе знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы и заключением эксперта в тех случаях, когда экспертиза проводится в отношении его самого. Данное законоположение явилось предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, который, основываясь на принципах состязательности и равноправия сторон, а также гарантиях судебной защиты и справедливого разбирательства дела, определил, что «правоприменительные органы, обеспечивая на досудебной стадии уголовного судопроизводства права и законные интересы потерпевшего… должны предоставлять ему возможность знакомиться с постановлениями о назначении судебных экспертиз, независимо от их вида, и с полученными на их основании экспертными заключениями»[23].
Потерпевший в ходе предварительного расследования в соответствии с п. 13 ч. 2 ст. 42 УПК РФ вправе получать копии таких материалов уголовного дела, как постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о признании потерпевшим или об отказе в этом, о прекращении уголовного дела, о приостановлении производства по уголовному делу. Следует учитывать, что помимо получения копий указанных выше решений потерпевший вправе знакомиться и с рядом других решений, затрагивающих его права и законные интересы. Так, он вправе знакомиться с постановлением о создании следственной группы, поскольку, как указал Конституционный Суд РФ в определении от 11 июня 2006 г. № 300-О, потерпевший «должен быть, как минимум, информирован о том, каким именно следователем или дознавателем осуществляется расследование по делу, а в случае производства предварительного следствия следственной группой – кто и с какими полномочиями входит в состав этой следственной группы. Содержащаяся в ч. 2 ст. 163 УПК РФ норма, предусматривающая обязанность объявить обвиняемому и подозреваемому о составе следственной группы, не может истолковываться как исключающая право других лиц, выступающих как на стороне обвинения, так и на стороне защиты, знать состав следственной группы и при наличии к тому оснований заявлять отводы входящим в нее лицам». В этом же определении Конституционный Суд РФ отметил, что потерпевшему для обеспечения возможности судебного обжалования должен быть предоставлен доступ к постановлению о продлении срока предварительного следствия, «а форма и порядок его ознакомления… избираются следователем, прокурором или судом в пределах, исключающих опасность разглашения тайны следствия».
Наконец, недопустимо, на наш взгляд, игнорировать вполне очевидный факт, что неполноценная и длительная нереализованность ряда конституционных положений, отсутствие совершенного законодательства и концептуальных подходов как у законодателя, так и правоприменителя к максимально полному обеспечению прав личности закономерно вызывают критику. Наиболее ярким примером тому является реализация закрепленного в ст. 52 Конституции РФ права потерпевшего на возмещение причиненного ущерба.
С сожалением приходиться констатировать, что в Российской Федерации до настоящего времени не разработан надежный механизм восстановления нарушенных прав и компенсации ущерба, причиненного преступлением. Результаты анализа судебно-следственной практики дают основание для неутешительного вывода – создавшаяся ситуация свидетельствует о том, что потерпевший фактически поставлен в условия челобитчика.
Общепризнано, что современное законодательство испытывает заметно возрастающее влияние международно-правовых актов по правам человека. В связи с этим несомненный интерес представляет Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 г., основная цель которой – оказание содействия правительствам и международному сообществу в их усилиях, направленных на оказание помощи жертвам преступлений и злоупотребления властью. Наиболее примечательными являются положения Декларации, в соответствии с которыми государствам необходимо не только предпринимать меры по предоставлению финансовой компенсации жертвам преступлений в случае невозможности ее получения от правонарушителя в полном объеме, но и оказывать им материальную, медицинскую, психологическую и социальную помощь по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам.
Между тем на современном этапе развития нашего государства ни законодательная, ни исполнительная власть пока не готова к реализации этих положений международных стандартов.
В качестве позитивного примера можно рассмотреть законодательство Франции, где до 1977 г. вред от преступления потерпевшему либо его правопреемнику возмещал только преступник. С принятием 3 января 1977 г. Закона № 77-5 «О возмещении ущерба за телесный вред, причиненный потерпевшим преступлением» УПК Франции был дополнен статьями, регламентирующими вопросы, связанные с выплатой компенсаций потерпевшим от преступления. В результате потерпевший приобрел возможность получить компенсацию за причиненный ему преступлением вред от государства. Получение такой компенсации допускается до момента, пока преступник не предстанет перед судом, а последний, помимо основного приговора, вынесет решение о возмещении ущерба. При этом государство в регрессном порядке взыскивает с осужденного все свои затраты по выплате потерпевшему от преступления ущерба.
Дальнейшее развитие защита прав потерпевшего во Франции получила в результате принятия 2 февраля 1981 г. Закона № 81–82 «Об усилении безопасности и защиты свободы личности», в соответствии с которым УПК Франции был дополнен ст. 706-14 и 706-15, предусматривающими предоставление потерпевшим вследствие кражи или мошенничества компенсации за юридическую помощь. Например, согласно ст. 706-14 лицам, доход которых составляет менее 900 фр. в месяц (т. е. находящимся в тяжелом материальном положении), государство выплачивает компенсацию в сумме, равной трехкратному размеру их максимального ежемесячного дохода. Аналогичная компенсация выплачивается потерпевшим от насильственных преступлений. Их выплата возможна в случае, если ущерб потерпевшего заключается в убытках или сокращении доходов, в увеличении затрат либо наступлении профессиональной нетрудоспособности. Наконец, Закон № 83-606 «Об усилении защиты жертв преступлений», принятый 8 июля 1983 г., дополнил УПК Франции нормами, касающимися возмещения ущерба потерпевшим от преступлений[24].
Как уже говорилось, потерпевший вправе осуществлять свои права в уголовном процессе не только лично, но и через представителя. Это обеспечивает защиту его прав, когда по тем или иным причинам потерпевший не может сам участвовать в деле либо нуждается в помощи. В основе представительства в уголовном процессе лежат те же принципы, что и в гражданском процессе.
Представительство может быть договорное (добровольное) и законное (обязательное). В связи с этим необходимо различать участие в деле представителей и законных представителей потерпевшего.
Представитель обладает только теми правами, которыми его наделил потерпевший. Из этого следует, что полномочия представителя жестко связаны волей потерпевшего, и расхождения в их позициях должны быть исключены. Вместе с тем потерпевший не может наделить своего представителя правом давать показания, поскольку оно неотделимо от него самого. Кроме того, в УПК РФ не предусмотрен допрос представителя потерпевшего.
Для зашиты прав и законных интересов потерпевших, являющихся несовершеннолетними или по своему физическому или психическому состоянию лишенных возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители или представители.
Законное представительство основано не на соглашении, а на законе и является обязательным, если потерпевший недееспособен в силу возраста или своего состояния. Перечень законных представителей приведен в п. 12 ст. 5 УПК РФ. Ими являются родители, усыновители, опекуны или попечители несовершеннолетнего потерпевшего, представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний потерпевший, органы опеки и попечительства.
Законный представитель допускается к участию в деле при наличии документа, удостоверяющего факт его законного представительства: паспорта, свидетельства о рождении лица, чьи интересы он представляет, документа об опеке и попечительстве. Допуск законного представителя потерпевшего к участию в деле не зависит от желания потерпевшего.
Несмотря на указание в ст. 45 УПК РФ на то, что законные представители и представители потерпевшего имеют те же процессуальные права, что и представляемые ими лица, полагаем, что законный представитель имеет больший объем прав, нежели представитель, поскольку последний ограничен волеизъявлением потерпевшего. Обладая всеми правами потерпевшего, законный представитель вправе заявить гражданский иск по уголовному делу, изменить сумму иска, предмет иска, отказаться от исковых требований. В случае необходимости в получении профессиональной юридической помощи законный представитель вправе иметь своего представителя (например, адвоката).
Что касается частного обвинителя, то им является лицо, подавшее заявление в суд по уголовному делу частного обвинения и поддерживающее обвинение в суде. Частный обвинитель вправе представлять доказательства и участвовать в их исследовании, излагать суду свое мнение по существу обвинения, а также по другим вопросам, возникающим в ходе судебного разбирательства, высказывать суду предложения о применении уголовного закона и назначении подсудимому наказания, предъявлять или поддерживать предъявленный по уголовному делу гражданский иск.
Отстаивая свои интересы в ходе рассмотрения судом возбужденного уголовного дела частного обвинения, потерпевший (частный обвинитель) вправе как лично использовать предоставляемые ему законом права и возможности, так и воспользоваться квалифицированной юридической помощью представителя – адвоката (п. 8 ч. 2 ст. 42, ст. 43 и 45 УПК РФ). Не лишается он и гарантий государственной защиты прав и свобод, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 319 УПК РФ мировой судья, принявший заявление о преступлении, наделяется полномочием оказывать сторонам, в том числе потерпевшему, по их ходатайству содействие в собирании таких доказательств, которые не могут быть получены ими самостоятельно. В тех случаях, когда потерпевший – в силу зависимого состояния или по иным причинам – не способен самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами, закон уполномочивает прокурора, а также следователя или дознавателя с согласия прокурора возбудить уголовное дело о любом преступлении, производство по которому осуществляется в порядке частного обвинения (ч. 4 ст. 20 УПК РФ)[25].
Согласно ст. 44 УПК РФ физическое или юридическое лицо, понесшее ущерб от преступления, вправе при производстве по уголовному делу предъявить гражданский иск к обвиняемому или к лицам, несущим имущественную ответственность за его действия. Лицо признается гражданским истцом, если имеются основания полагать, что данный вред причинен непосредственно преступлением и заявлено требование о его возмещении. О признании лица гражданским истцом выносится постановление, данному лицу разъясняются права, о чем делается отметка, удостоверяемая подписью гражданского истца или его представителя.
Гражданский иск может быть предъявлен после возбуждения уголовного дела и до окончания судебного следствия в суде первой инстанции и рассматривается судом совместно с уголовным делом. Это существенная льгота для лиц, пострадавших от преступления, поскольку они освобождаются от уплаты государственной пошлины и им легче обосновать свои исковые требования, так как уголовно-процессуальный закон обязывает следователя, а не гражданского истца доказывать наличие оснований и предмета гражданского иска.
Необходимо отметить, что многие вопросы, связанные с предъявлением гражданского иска в уголовном деле, разрешаются в соответствии с нормами не уголовно-процессуального, а гражданского законодательства. Уголовно-процессуальное право допускает аналогию, поэтому при решении спорных вопросов следует руководствоваться нормами ГК РФ. Так, ст. 12 ГК РФ к способам защиты гражданских прав, наряду с другими, относит возмещение убытков и компенсацию морального вреда, и поскольку гражданский иск в уголовном деле – это требование защитить нарушенное преступлением право или интересы, следователь обязан признать потерпевшего гражданским истцом при заявлении им иска о компенсации морального вреда.
Аналогичной позиции придерживается и Пленум Верховного Суда РФ. В частности, в упоминавшемся выше постановлении от 20 декабря 1994 г. № 10 Суд разъяснил, что «потерпевший вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу. В силу действующего законодательства ответственность за причиненный моральный вред не находится в прямой зависимости от наличия имущественного ущерба и может применяться как наряду с имущественной ответственностью, так и самостоятельно».
Наконец, согласно ст. 44 УПК РФ гражданский истец может предъявить гражданский иск и для имущественной компенсации морального вреда. Таким образом, следователь не может отказать потерпевшему в принятии искового заявления о компенсации морального вреда на том основании, что материальный ущерб ему уже возмещен.
Компенсация морального вреда осуществляется в денежной форме, а ее размер определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также от степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.
В то же время нельзя не отметить наличие ряда дискуссионных вопросов, касающихся взыскания компенсации причиненного преступлением морального вреда. Так, судебная практика исключает возможность взыскания компенсации морального вреда по корыстным преступлениям (кражи и др.). На это обстоятельство, в частности, неоднократно указывал Верховный Суд РФ. Так, посчитав, что ни гражданское, ни иное законодательство не содержат указаний на возможность компенсации морального вреда, причиненного хищением, он не согласился с выводом суда первой инстанции, рассматривавшего конкретное уголовное дело, о возможности в принципе компенсации морального вреда, причиненного преступлением против имущественных благ[26].
Действительно, в соответствии со ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Он должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред.
Причем в соответствии с действующим законодательством одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя. Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом. Например, когда вред причинен:
жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности;
гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного ареста или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ;
в результате распространения сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию гражданина.
Между тем можно привести достаточно много примеров, когда в результате той же кражи вещи, представляющей ценность исключительно для данной семьи, например предмета, передающегося по наследству и т. п. и имеющего невысокую стоимость в денежном эквиваленте, права потерпевших существенно ущемлялись в силу отсутствия возможности компенсировать нравственные страдания, причиненные указанным преступлением.
Что касается иных преступлений против прав и свобод человека и гражданина, то в результате их совершения, по нашему мнению, могут также складываться ситуации, предопределяющие правомерность рассмотрения в рамках уголовного дела гражданских исков о взыскании морального вреда.
Например, анализ судебно-следственной практики позволяет сделать вывод, что моральный вред, причиненный в результате невыплаты заработной платы и иных установленных законом выплат (ст. 1451 УК РФ), может выражаться: в невозможности удовлетворения физиологических потребностей и потребностей, порожденных социальными и культурными условиями, в моральных страданиях; в чувстве унижения человеческого достоинства, связанном с невозможностью обеспечить достойное существование себе и своим близким, постоянной необходимостью жить в долг.
Вопрос о признании последствий тяжкими решается судом, исходя из всех обстоятельств уголовного дела.
Так, водномизсудебных постановлений указанонаследующие последствия деяния, предусмотренного ст. 1451 УК РФ: «Последствия совершенного деяния имели большое значение для дискредитирования сельскохозяйственного комплекса края путем создания невыносимых условий труда для подавляющего большинства работников общества. Вследствие этого работники, а также члены их семей понесли значительные материальные и физические страдания, многие вынуждены были уволиться из хозяйства. Учитывая значительный процент безработицы в сельской местности края, ее неблагоприятные социальные последствия, совершенное деяние повлекло за собой усиление напряженности в обществе, подорвало веру в государственные институты, усилило негативные тенденции в сфере занятости на селе. Последствия рассмотрения настоящего дела имеют большое превентивное значение»[27].
Деяние было квалифицировано по ч. 1 ст. 1451 УК РФ, и виновный приговорен к одному году лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении. Таким образом, общественно опасные последствия деяния суд не отнес к числу тяжких, но учел при назначении наказания.
С учетом изложенного полагаем, что сложившуюся судебную практику по вопросу взыскания компенсации причиненного преступлением морального вреда вряд ли допустимо признать обоснованной и уж тем более справедливой. На наш взгляд, гражданское законодательство в данной части нуждается в существенной корректировке.
Не менее актуальным представляется вопрос, касающийся рассмотрения в рамках уголовного дела исков о признании требований регрессного характера (например, о лишении родительских прав, выселении и т. п.). По уголовным делам о преступлениях против собственности весьма часто возникает необходимость предъявления и рассмотрения подобного рода гражданских исков. Поэтому не ясно, почему, например, в случае, когда в суд передается уголовное дело о хищении недвижимого имущества, совершенного путем мошенничества, в рамках этого же уголовного дела неуместен гражданский иск потерпевшего или прокурора для разрешения жилищного спора?
Другой пример связан с приказом Генерального прокурора РФ от 22 июня 2001 г. № 38 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи»[28]. Генеральный прокурор РФ требовал исключить случаи возвращения несовершеннолетнего в неблагополучную семейную обстановку, если отсутствие родительского попечения послужило основной причиной совершения им преступления. Однако предъявление прокурором в суд иска о лишении родителя (родителей) родительских прав – единственный способ реализации такого требования. Представляется, что при подобных обстоятельствах целесообразно рассмотрение подобного иска совместно с уголовным делом.
Нельзя также не учитывать давление, которое нередко испытывают участники уголовного судопроизводства. В данном случае имеются в виду не только потерпевший или гражданский истец, но и свидетели, которым придется давать показания в суде не только при рассмотрении уголовного, но и гражданского дела. В результате оказываемого давления нередки случаи, когда при рассмотрении уголовного дела свидетель дает одни показания, а при рассмотрении гражданского дела – не просто другие, а диаметрально противоположные.
Вполне понятно, что положительное решение вопроса о рассмотрении в рамках уголовного дела регрессных исков сопряжено с возможными потерями государства в связи со своего рода «упущенной выгодой», обусловленной неуплатой государственной пошлины по гражданским искам в рамках уголовного дела. В связи с этим полагаем, что гражданский иск о возмещении вреда, причиненного преступлением, не подлежит обложению пошлиной, так же как и любые иски прокурора. Что касается иных видов исков, то, на наш взгляд, они должны облагаться пошлиной, размер которой должен быть меньше той суммы, которую пришлось бы заплатить при рассмотрении иска в порядке гражданского судопроизводства (например, не более 50 % от этой суммы). Применительно к отдельным категориям гражданских и юридических лиц целесообразно предусмотреть их освобождение от уплаты государственной пошлины по гражданским искам, предъявляемым в рамках уголовного дела.
По нашему мнению, подобный подход обеспечит не только публичные, но и частные, личные интересы потерпевших и гражданских истцов, поскольку, во-первых, обусловит уменьшение числа гражданских исков в порядке гражданского судопроизводства, что, несомненно, имеет существенное значение в целях экономии времени, сил и средств системы правосудия, во-вторых, обеспечит разрешение в более короткий срок и с наименьшими затратами имущественных и иных требований указанных лиц.
Очевидно, что рассмотрение и разрешение любого иска в уголовном деле возможно лишь при условии, что в ходе предварительного расследования собраны для этого необходимые доказательства, подтверждающие характер и размер имущественного вреда. И наоборот, если в материалах уголовного дела отсутствуют необходимые доказательства, а вопросы, связанные с предъявленным иском, выяснены весьма поверхностно либо не в полном объеме, то налицо необходимость рассмотрения такого иска в рамках гражданского судопроизводства.
Например, исходя из норм гражданского законодательства следует решать вопрос о включении в сумму гражданского иска упущенной выгоды. К законным способам защиты гражданских прав закон относит возмещение убытков. Под убытками в соответствии со ст. 15 ГК РФ понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, понесло или должно будет понести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Эти вопросы также должны быть урегулированы.
Гражданский иск в защиту интересов несовершеннолетних, лиц, признанных недееспособными либо ограниченно дееспособными в порядке, предусмотренном гражданским процессуальным законодательством, а также лиц, которые по иным причинам не могут сами защищать свои права и законные интересы, может быть предъявлен их законными представителями или прокурором, а в защиту интересов государства – прокурором.
Права гражданского истца в уголовном деле в соответствии с ч. 4 ст. 44 УПК РФ аналогичны правам потерпевшего лишь в части, ограниченной рамками гражданского иска. Закон также предусматривает право гражданского истца отказаться от предъявленного им гражданского иска. Отказ от гражданского иска может быть заявлен гражданским истцом в любой момент производства по уголовному делу, но до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. До принятия отказа от гражданского иска дознаватель, следователь, прокурор, суд должны разъяснить гражданскому истцу последствия такого отказа, а именно: отказ от гражданского иска влечет за собой прекращение производства по нему.
Гражданский истец не вправе разглашать данные предварительного расследования, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ. За разглашение данных предварительного расследования гражданский истец несет ответственность в соответствии со ст. 310 УК РФ.
В завершение рассмотрения данной проблематики следует отметить, что, несмотря на достаточно высокий уровень обеспечения прав участников процесса со стороны обвинения, защищающих свои или представляемые права, очевидна необходимость дальнейшего совершенствования норм уголовно-процессуального закона в целях поддержании состояния беспрепятственного осуществления конституционных прав и свобод личности. Системный анализ норм УПК РФ и результаты анализа судебно-следственной практики дают основание для вывода о несомненной целесообразности внесения следующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальный закон.
1. Для разрешения ситуации, когда погибший имел несколько близких родственников и все либо часть близких родственников настаивает на осуществлении прав потерпевшего, в ч. 8 ст. 42 УПК РФ необходимо слова «к одному из близких родственников» заменить словами «близким родственникам в случае причинения им вреда непосредственно преступлением».
2. Исходя из очевидной несогласованности норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих процессуальное положение пострадавшего на стадии возбуждения уголовного дела, ч. 4 ст. 146 УПК РФ следует дополнить, указав: «О решении прокурора следователь, дознаватель в тот же день уведомляет заявителя, пострадавшего, а также лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело».
3. Поскольку необоснованный или незаконный отказ в возбуждении уголовного дела лишает лицо, пострадавшее от преступного деяния, возможности своевременно быть признанным потерпевшим и, как следствие, возможности в полной мере защищать свои нарушенные права и законные интересы, – необходимо внести изменение в ч. 4 ст. 148 УПК РФ, после слова «заявителю» указав: «и пострадавшему».
4. Поскольку, исходя из постановления Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. № 13-П, отказ в возбуждении уголовного дела может быть обжалован не только лицом, заявившим о преступлении, но и любым другим лицом, интересы которого затрагиваются соответствующим постановлением, следует дополнить УПК РФ нормой, регламентирующей процессуальное положение заявителя, которую целесообразно поместить в раздел 7 УПК РФ.
5. Учитывая, что следователь обязан уведомить потерпевшего о предъявленном обвиняемому обвинении, а в случае если потерпевший заявит ходатайство об ознакомлении с постановлением о привлечении в качестве обвиняемого – предоставить ему такую возможность, и что данное право возникает у потерпевшего не по окончании расследования, а непосредственно после предъявления обвинения, целесообразно внести изменение в п. 13 ч. 2 ст. 42 УПК РФ, дополнив после слов «или об отказе в этом» словами «постановления о привлечении в качестве обвиняемого», и в ст. 172 УПК РФ, дополнив ее ч. 10 следующего содержания: «10. Следователь в письменном виде уведомляет потерпевшего о предъявленном обвиняемому обвинении».
6. Принимая во внимание определение Конституционного Суда РФ от 4 ноября 2004 г. № 430-О, в соответствии с которым правоприменительные органы, обеспечивая на досудебной стадии уголовного судопроизводства права и законные интересы потерпевшего, должны предоставлять ему возможность знакомиться с постановлениями о назначении судебных экспертиз, независимо от их вида, и с полученными на их основании экспертными заключениями, следует внести изменение в ч. 2 ст. 198 УПК РФ, исключив слова «в отношении которых производилась экспертиза», а также в п. 11 ст. 42, исключив слова «в случаях, предусмотренных частью 2 статьи 198 настоящего Кодекса».
7. В целях единообразного применения уголовно-процессуального закона необходимо внести изменения в п. 13 ч. 2 ст. 42 УПК РФ, дополнив после слов «об отказе в этом» словами «о создании следственной группы», а ч. 2 ст. 163 УПК РФ после слов «обвиняемому» дополнить словами «потерпевшему».
8. Исходя из требований международно-правовых актов и конституционных положений об обеспечении прав потерпевшего на возмещение вреда, причиненного преступлением, следует предусмотреть в ГК РФ (ст. 151) возможность компенсации морального вреда, причиненного гражданину действиями, нарушающими его имущественные права.
9. Учитывая как публичные, так и личные интересы, было бы целесообразным в рамках уголовного дела разрешить предъявление и рассмотрение всех гражданских исков, связанных с совершенным преступлением.