Соревнование
Лохов выключил пилу, поставил ее на свежий пень:
– Они третью делянку валят. Там еще с ними этот… Васька со Знаменской…
– Михалычев? – спросил Будзюк, откинув сапогом толстую сосновую ветку.
– Он самый. А завел их ясно кто – Соломкин. Вчера в конторе мне ребята рассказывали. У них комсомольское собрание было, ну и Соломкин выступал. Мы, говорит, всегда за будзюковской шли, а теперь кровь из носу – будем первыми. Ну и началось. Я щас шел, они там, как стахановцы, – валят, не разгибаясь.
Будзюк вздохнул, потер о рукав испачканную в смоле ладонь:
– Да… Соломкин, он боевой парень, я знаю… этот заведет…
– Да и остальные тоже, знаешь, они ведь как на подбор там – после армии только. Силушку девать некуда…
Будзюк молча кивнул головой. Над просекой парили два ястреба. Лохов снял фуражку, вытер вспотевший лоб:
– Я еще раньше сказать хотел, да, знаешь, как-то…
– Что?
– Ну, не знаю…
Будзюк рассмеялся:
– Чего, испугался, что ли?
– Да нет, Сень. Просто при ребятах не хотелось. Пусть сами в конторе узнают.
Будзюк стряхнул с брюк опилки:
– А не все ли равно – когда. Да и чего такого? Ну вызвали на соревнование, ну и что?
Лохов почесал щеку:
– Сень, а может, пусть они с васнецовской соревнуются, а?
Будзюк насмешливо посмотрел на него:
– Чего – сдрейфил?
– Да нет… просто годы уже не те… напахался, да и ты тоже…
Будзюк покачал головой:
– Да-а-а… как ты быстро на попятную. А я вот, Иван Лексеич, дорогой мой сродственник, тоже попахал за свою жизнь не меньше твоего. Но уступать первое место и вымпел каким-то там Соломкиным не желаю! А ребята щас вернутся, я им скажу, что соревноваться будем. Будем!
Лохов, прищурясь, смотрел на попискивающих ястребов. Будзюк поставил ногу в кирзовом сапоге на поваленную сосну:
– Да неужели у тебя простой человечьей гордости нет, Вань? Они ж молокососы, салаги зеленые! Ты что, думаешь, у наших сил не хватит? Да мой Жорка троих ихних стоит! А Петро? А Саня? За пояс мы их заткнем, факт! Они и леса-то не видали сроду, а туда же – перегоним! Штаны лопнут.
Лохов улыбнулся:
– Ну это как сказать, Сень. Они вон какие – угарные ребята.
– Бог с ними. Пусть пашут. Мы сноровкой возьмем, а не нахрапом.
– Да я-то не против, пожалуйста… только чего нам этот вымпел… премию и так получаем, прогрессивку тоже…
Будзюк махнул рукой:
– Скушный ты человек, Ваня. А еще потомственный лесоруб…
Он поднял свою пилу, тронул клапан подсоса, дернул шнур. Пила затарахтела, выпуская бело-голубой дым. Будзюк подхватил ее и понес к соснам.
Лохов нехотя встал:
– Сень, а может, ребят подождем?
Будзюк шел не оборачиваясь.
Лохов принялся заводить свою пилу. Один из ястребов сложил крылья и упал вниз. Будзюк подошел к сосне, быстро вырезал желобок, зашел с другого бока и всадил ленту в бугристый ствол. Пила заурчала, желтоватые опилки посыпались на сапоги. Полотно медленно входило в дерево. Будзюк слегка нажимал.
Лохов подошел с тарахтящей своей и принялся за соседнюю сосну.
Будзюковская сосна дрогнула, заскрипела. Он отошел, перехватил пилу поудобнее. Сосна качнулась и стала валиться. Длинный ствол ее изогнулся и с треском обрушился на землю.
– На середку вали! – крикнул Будзюк согнувшемуся Лохову, и Лохов кивнул.
Будзюк шагнул к другой сосне, примериваясь, оглянулся, зашел с нужного бока и стал вырезать желобок.
Лохов отошел от своей. Сосна повалилась на только что упавшую.
– Щас шалашом свалим, а левые не трогай! Там в овраг валить надо! – прокричал ему Будзюк.
Пила в руках у Лохова зачихала и остановилась.
– Чего там? – прокричал Будзюк, входя в ствол с нового бока.
– Да «Дружба» старая… Андрея… выкидывать ее надо!
Будзюк отвернулся, сильнее налег на ручки. Лохов покачал подсос, намотал шнур, дернул. Пила затарахтела и смолкла.
– Аааа… чтоб тебя…
Он стал снова наматывать шнур. Будзюк повалил сосну, выбрал другую. Лохов завел пилу, сплюнул и, переступив через ствол, посмотрел на стоящие неподалеку сосны:
– Хоть бы одна кривая… как на подбор… Будзюк вырезал кустарник возле сосны.
– Давай помогу, Сень! – крикнул Лохов и зашагал к нему.
– Ты лучше иди вон те вали… или с этих сучья режь… во, позаросло… не продерешься!
– Лозовина, знамо дело!.. – крикнул Лохов, становясь рядом. Он сильнее прижал к ручке рычажок акселератора, быстро перекинул пилу влево и всадил полотно в шею склонившегося Будзюка. Темная кровь полетела из-под зубчатой ленты, голова вместе с потертой кепкой отделилась от шеи, упала в кусты. Ноги Будзюка подогнулись, пила врезалась в землю. Он повалился на пилу, суча ногами.
Лохов оглянулся, вытащил из-под безглавого тела пилу, подхватил свою и побежал, волоча их по земле, увертываясь от продолговатых полотен. Руки его прижимали рычажки акселераторов к рукояткам, пилы ревели, голубоватые шлейфы выхлопа тянулись за ними.
– Теперя и посоревнуемся… посоревнуемся… – бормотал Лохов, огибая пни.
Он пробежал через просеку, пересек овраг и оказался на обрыве. Внизу неторопливо текла Соша, трое ребятишек сидели на мостках и удили рыбку.
Заметив Лохова с ревущими пилами в руках, они приподнялись:
– Во, дядь Ваня двумя прям…
– А шумят-то…
– Дядь Вань, а ты батяньку моего не видал?
Лохов свистнул, одно из полотен коснулось его ноги, он вздрогнул. Ребята смотрели на него.
– Вот и посоревнуемся теперя… – пробормотал Лохов, разбежался и вместе с воющими пилами полетел в воду.