Сначала навестил в СИЗО Ширу. Чуть со стула не упал, когда его увидел. Сиделец был худой и бледный, лицо синее от ещё не сошедших синяков. В приличной молотилке побывал, но воля, кажется, не сломлена. Глаза сверкнули ненавистью, закурить не просит. На все вопросы два ответа: «Не знаю», «Не помню». Парень видно смирился со своей незавидной участью, и приготовился стойко нести крест. Неужели спокойно ждёт трагического исхода? Мне спешить некуда, да и нет желания второй раз посещать это мрачное заведение. Отдал ему пачку сигарет и зажигалку и теперь молча тяну время. Не хочется ехать в старый дворик на другой конец города, расспрашивать людей, зная наверняка все возможные ответы. Да и ехать-то ещё рано, все на работе. Там надо появиться где-то после шести, чтобы к восьми-девяти часам управиться. Подследственный не нервничает в ожидании, но и особой радости не испытывает от моего присутствия. Посижу ещё часик, на улице дождь, может, закончится за это время.
– Чего не куришь то? Эти сигареты твои. Гонорар за нежелание помочь.
– Я ничего не знаю.
– Я тоже ничего не знаю. И, в принципе, знать не хочу. Покручусь недельку, доложу, что ничего не нарыл, и свободен. Правда, с выговором, но ничего страшного. Я не держусь за эту работу. Не собираюсь сгорать за идею и восемь тысяч рублей в месяц. А ты не боишься, что тебя назначат виновным и закроют как минимум на червонец?
– А меня уже назначили и приговорили.
– Это не совсем так, тут еще один в СИЗО парится. Да ты знаешь Колю Семыгина.
– Ну, знаю и что с того?
– Да ничего, он просто ближе стоит к наказанию. Он последний видел девушку живой. Один из вас пойдёт по максимуму, а вот кто – вопрос. Наверху, видно, ещё не решили. Вот и суетятся еще со следствием. Но назначат убийцу точно. Они вами свои жопы прикроют. Отчитаются, что все тип-топ. А Москву настоящий преступник интересует, но, опять же, не очень. Ведь видно невооруженным глазом, что их человек случайно под раздачу попал. Слушай, ты почему не куришь? Не хочешь к менту в зависимость попасть?
– Просто не хочу, и всё.
– Не хочешь, как хочешь, но всё равно забирай, потом захочешь. Слушай, я тебя по-человечески прошу, вспомни, кто рядом с Мариной крутился, из постоянных, так сказать, кавалеров и подруг. Вспомни, ну не убудет же от тебя, если скажешь.
– Ты же сам говоришь, что тебе плевать на истину. Так зачем роешь?
– Если честно, не знаю. Может, я в душе Шерлок Холмс. А серьезно, девчонка больно красивая. Наказать хочется урода.
– Да, девка красивая была. Сколько нервов поистрепал, пока всех отвадил, заставил работать по уму. И всё равно бесполезно. Только вырвалась на свободу, сразу и съехала с темы. Сучка, она и есть сучка, это неизлечимо.
– Вот она, твоя проблема. Никто не верит, что ты с ней спокойно расстался, без элементарной прессовки. Так сказать, чтобы другим неповадно было.
– Какая прессовка? Кого запугивать-то? Ты хоть представляешь, сколько у меня таких, как она, добровольно работают. Допустим, решил я наказать, но зачем мне её убивать-то. Она представляет интерес, как товар, причём, товар очень ходовой. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Я и без мокрухи нашёл бы действенные методы убеждения. Долгов за ней нет, неустойку она выплатила. На таких наезжать себе дороже. Всегда найдется крутой хахаль или папик со связями, который заступится за красавицу.
– Значит, претензий у тебя к ней не было?
– Абсолютно.
– Лады, верю. Ну, если вспомнишь близких людей Марины, я в долгу не останусь, по минимуму хоть куревом обеспечу.
– Была у неё подружка такая же красивая, как и она, только светленькая. Так вот, эта девочка была сильно против нашего с Мариной сотрудничества. Обещала даже папу подтянуть на разборку, если я от Маринки не отстану.
– А что, у неё папа такой крутой?
– Да уж. В бизнесе со связями, да ещё из наших – бывший сиделец. Такой решит сразу, и не раздумывая. Я-то думал, что они на пару по кабакам промышлять решили, так сказать, чтобы ни с кем не делиться. Может, и ещё что на уме было. У красивых девок вариантов в запасе много.
– И ты шуганул подружку.
– Да, и круто. Сказал, если не отстанет, то получит в глаза порцию кислоты. Как раз на югах так с местной красавицей поступили.
– И получила бы?
– Ты что, я девок пальцем никогда не трогал и никому не позволял. Это любая подтвердит. С пацанами разбирался и, бывало, по-тяжелому. А девок – ни-ни.
– Молодец, ценю. И что, девушка отстала?
– Да вроде, по крайней мере, мне на глаза не попадалась, под ногами не путалась. Она, скорее всего, хотела Маринку вытянуть из этого болота. Сама-то благополучная, родители богатенькие, самостоятельная и, наверное, умная. Маринка-то попроще.
– Кто она такая, не подскажешь?
– Виктория Котрикадзе. Когда она меня взялась запугивать, я справки навёл о её папе, чтобы знать реальную угрозу. Девочки вроде вместе плаваньем занимались в спорткомплексе «Юность», Маринка всё её пловчихой называла.
– Вот за это спасибо. В следующий раз что ещё, кроме курева, принести?
– Что принесешь, то и ладно. Мои-то ребята не могут пробиться. Прессуют меня плотно.
На этом и расстались. Скажу сразу, мне Шира больше не потребовался, как и Семыгин. Но я, как и обещал, ещё раз навестил парня, оставил десять пачек простых сигарет, пять пачек чая и кусок сала килограмма на два. Почему-то мне было неудобно за коллег, которые так жёстко обошлись с человеком. Не все методы хороши для выяснения истины.