5
Главная улица Ватерлоо называется Брюссельской. Эта очень длинная и узкая улица в две полосы – одна туда, другая сюда – вся в модных магазинах, которые тянутся на сотни метров. Мое желание попасть в день 18 июня 1815 года было так велико и предвкушение от встречи с прошлым так сильно, что я ожидал увидеть тут низкие грязноватые дома, разбитую дорогу в конском навозе и ошметках сена, прислоненное к каменной тумбе отвалившееся деревянное колесо и подслеповатые окна тесных лавок, где на широких полках хранились произведения бельгийской мануфактуры и голландского сельского хозяйства. Но прозрачные витрины сияли волшебным светом, в них стояли девушки-манекены цвета серебра, с авангардистскими лысыми головами и условно обозначенными лицами, а другие девушки, не манекены, с лицами, которым при создании было уделено несравнимо больше внимания, выносили редким клиентам блузки на плечиках и невесомые цветные пиджаки; на стеллажах за их спинами высились стопки аккуратно сложенных джинсов и свитеров, тончайшая шерсть которых говорила о величайшем внимании к человеческому телу, на этом витке цивилизации наконец заслужившему право на безусловный комфорт, нежное тепло и мягкий уют. Было бы кощунством обижаться на человечество, устраивавшее себе на протяжении веков столько кровопусканий, за эту тихую любовь к мягким свитерам и модным блузкам, но я был немного разочарован… я ждал тут, в этом особенном месте, чего-то другого. Я брел по Брюссельской улице без зонта под мелким дождем мимо большого торгового пассажа «Веллингтон» и салона куафера Анри Сент-Поля, светившегося в сером мокром сумраке, как волшебный куб. Там так и было написано на витрине, не парикмахер, а куафер, а за витриной, в теплом ярком свете, под цветными накидками, окруженные ароматами лаванды и душистым запахом счастья, наслаждались жизнью несколько молодых женщин. Пассаж «Веллингтон», пиццерия «Мюрат», так проходит слава земная, а вернее, она не проходит, а превращается в торговую вывеску и лакомый бренд.