Глава 11
Уже в сумерках Картер Рейнолдс, удобно устроившийся в своем домашнем кабинете, повесил трубку и повернулся к огромному круглому окну. Перед ним расстилалась панорама Сан-Франциско, окутанная легким туманом, таинственная, волнующая, прекрасная. Через две недели придется сменить все это на вечноголубые безмятежные небеса Палм-Бич – паломничество, ставшее давней традицией многих поколений его семейства, традицией, которую его бабка ни при каких условиях не позволит нарушить.
За последние несколько лет эти ежегодные поездки в Палм-Бич становились для него все более невыносимо тоскливыми, казались назойливым вмешательством в его жизнь, но после этого телефонного звонка будущее неожиданно засверкало новыми гранями.
Картер просидел в кабинете еще около часа, со своей обычной тщательностью обдумывая все возможные варианты и повороты событий, и наконец нажал кнопку внутреннего переговорного устройства.
– Где миссис Рейнолдс? – спросил он у слуги.
– По-моему, отдыхает в своей комнате перед ужином, сэр.
– А моя дочь?
– Читает книгу миссис Рейнолдс.
Довольный, что может застать сразу обеих женщин, Картер встал и направился на третий этаж, отведенный, по решению семейного архитектора, под хозяйские покои сорок лет назад.
Презрев такое удобство, как лифт, Картер поднялся по широкой лестнице с затейливо изогнутыми перилами из кованого железа, повернул направо, прошел по коридору, обитому панелями и увешанному портретами в тяжелых резных рамах, с которых строго смотрели на него предки.
– Я рад, что вы вдвоем, – приветствовал он Парис, открывшую дверь, и приветливо улыбнулся, стараясь не показать, что задыхается в этой мрачной комнате с постоянно задернутыми темно-бордовыми шторами, не пропускавшими света, пропитанными назойливым сладким запахом лаванды. Едва заметно поморщившись, он обнял Парис за плечи и кивнул бабке, сидевшей в барочном кресле у камина. Господи, да Эдит Рейнолдс не берут ни годы, ни болезни! Белые как снег волосы убраны в строгий узел, высокий ворот серого платья заколот большой филигранной брошью с рубинами. Настоящая светская дама эпохи Регентства! Английская герцогиня!
– Что тебе, Картер? – повелительно бросила она. – Говори, да поскорее! Парис остановилась на самом интересном месте.
– У меня для вас потрясающая новость! – объявил он, учтиво дождавшись, пока дочь усядется. – Мне только что звонила Слоан. Она неожиданно передумала и решила приехать к нам в Палм-Бич на две недели.
Бабка облегченно вздохнула, но Парис сорвалась с места и подлетела к нему.
– Молодец, – похвалила Эдит, царственно наклонив голову и слегка растягивая губы в гримасе, которая при очень живом воображении могла бы сойти за улыбку. Но Парис неприязненно косилась на отца, совсем как чистокровная кобылка, готовая взбрыкнуть и ускакать прочь при малейшем движении жокея.
– Ты… как ты можешь спокойно заявляться сюда и как ни в чем не бывало извещать меня обо всем в самую последнюю минуту, словно свою служанку! Я думала, что она не приедет. Это несправедливо. Я вовсе не обязана с ней нянчиться. И не поеду ни в какой Палм-Бич.
– Парис, не мели вздор. Разумеется, ты едешь с нами, – вежливым, но не допускающим ни малейших возражений тоном изрек он слова, обладающие, по-видимому, силой и властью приговора. – И пока мы еще здесь, я хотел бы, чтобы ты проводила побольше времени с Ноем. Вряд ли тебе удастся выйти замуж за человека, которого ты всячески стараешься избегать. Он просто не подумает обратить на тебя внимание.
– Я вовсе не избегаю Ноя, просто его здесь не было. Он ездил в Европу, как тебе хорошо известно.
– Но непременно явится в Палм-Бич. И пока мы будем там, можешь заодно наверстать потерянное время, чтобы наконец окрутить его и раз и навсегда покончить с этим.
Кортни Мейтленд, сидя на подлокотнике кресла, неодобрительно наблюдала, как брат складывает бесчисленные папки в два дипломата.
– Не успел примчаться из Европы, как снова линяешь, – проворчала она. – За целый год и двух месяцев дома не пробыл.
Ной на секунду оторвался от сборов, чтобы бросить взгляд на пятнадцатилетнюю девушку в узкой черной юбке «стретч», едва прикрывавшей бедра, и ярко-розовом топе. В этом наряде Кортни выглядела несносной хорошенькой избалованной девчонкой с сомнительным вкусом. Что же, по мнению Ноя, первое впечатление отнюдь не было обманчивым.
– Где ты покупаешь все эти дешевые тряпки? – брезгливо морщась, осведомился он.
– Черта с два! Это последний писк! Конечно, такой старик, как ты, понятия не имеет, что носит молодежь! Самый крутой прикид!
– Ты походишь на панельную девку.
Кортни предпочла пропустить нелестное замечание мимо ушей.
– И сколько же ваше высочество на этот раз собирается пробыть в отъезде?
– Полтора месяца.
– Бизнес или развлечения?
– Всего понемногу.
– Именно так ты характеризовал поездку в Парагвай, когда брал меня с собой, – напомнила она, картинно вздрогнув. – Дождь лил как из ведра не переставая, а твои так называемые приятели повсюду таскали с собой автоматы.
– Неправда. Автоматы были у их телохранителей.
– А у твоих партнеров – пистолеты. У меня глаза зоркие! Не обманешь!
– Тебе все привиделось.
– Ладно, ты у нас святой, а я все наврала. Это был не Парагвай. Перу. Там твои дружки уж точно были вооружены до зубов. Я все тряслась, думала, что начнется пальба.
– Теперь я наконец вспомнил, почему перестал брать тебя в деловые поездки. Ты как заноза в заднице.
– Просто я умная и наблюдательная!
Листок бумаги слетел со стола, и Кортни едва успела его подхватить и протянуть брату.
– Это все одно, – буркнул он и, наспех просмотрев документ, сунул его в портфель. – Так уж и быть, скажу. На этот раз я еду не в Южную Америку, а в Палм-Бич. Помнишь, такой курортный городок? У нас еще там дом. Каждый год мы ездим туда на твои зимние каникулы. Твой отец там живет. И завтра мы с тобой тоже окажемся в уютном родовом гнездышке.
– Ни за что! Папа целыми днями станет торчать на поле для гольфа. Ты же либо запрешься в кабинете и будешь висеть на телефоне, либо удерешь на «Призрак» и там, посреди океана, снова начнешь вести нескончаемые переговоры. Надоело!
– Судя по твоему описанию, я просто унылый серый длинноухий осел, скучный, как осенний день.
– Ты и есть…
Ной повернул голову, и при виде его неуловимо изменившегося лица Кортни поспешно осеклась.
– Я всего лишь хотела сказать, что у тебя ужасно однообразная жизнь. Работа, работа, работа… никаких развлечений.
– Живейший контраст твоему собственному времяпрепровождению. Неудивительно, что я кажусь тебе таким занудой.
– И какой же счастливице выпадет честь стать объектом вашего мимолетного внимания, сэр?
– По-моему, ты напрашиваешься на трепку.
– Опоздал! Я уже слишком взрослая! Кроме того, ты мне не отец и уж тем более не мать.
– Поверь, осознание этого факта вновь и вновь поддерживает во мне огонь веры в Господа нашего.
Девочка благоразумно решила сменить скользкую тему:
– Вчера я видела Парис. В «Саксе» на Пятой авеню. Они тоже едут в Палм-Бич. Знаешь, Ной, если не поостережешься, то в одно прекрасное утро проснешься рядом с ней в постели и с обручальным кольцом на пальце.
Ной швырнул в портфель золотые авторучку и карандаш и, щелкнув замками, набрал код.
– Это будет самым коротким браком в истории человечества.
– Тебе не нравится Парис?
– Нравится.
– Почему же ты не женишься?
– Во-первых, она слишком молода для меня.
– Верно! Тебе уже за сорок. Старик! И здорово сдал за последнее время. Совсем не тот, что прежде!
– Все стараешься побольнее уколоть?
– Вовсе нет, просто у меня ярко выраженное чувство юмора. А когда Парис тоже завянет, ты на ней женишься?
– Нет.
– Почему?
– Не лезь не в свое дело.
– Как это? Все, что касается тебя, – мое дело. Только мое, – горячо запротестовала девочка. – Все эти годы именно ты заменял мне родителей. Ближе тебя у меня никого не было.
Ах, маленькая хитрюга! Пытается к нему подлизаться! Ной прекрасно это понимал и все же ничего не ответил, решив сберечь силы для предстоящей битвы с сестрой по поводу отъезда в Палм-Бич. Отец подумывает о том, чтобы окончательно переселиться туда и записать Кортни в тамошнюю школу, но у Ноя нет ни малейшего желания участвовать в войне, которая, несомненно, разразится, когда сестре станет известно о волевом решении Дугласа.
– Значит, ты вообще не собираешься жениться?
– Не собираюсь.
– Отчего это вдруг?
– Потому что мы это уже проходили. Надоело.
– Джорданна сумела-таки настроить тебя против семейной жизни? Парис считает, что из-за нее ты возненавидел всех женщин.
Ной на секунду отвлекся от бумаг и нахмурился.
– Она так сказала? – небрежно бросил он.
– Просто Парис и не догадывается, сколько телок гостили у тебя на яхте или прибегали в отель, где мы останавливались, но я-то все подмечаю. Она воображает, что ты – раненный в самое сердце благородный, целомудренный рыцарь.
– Прекрасно. Пусть и дальше так думает.
– Слишком поздно. Прости, но я не могла и дальше держать ее в заблуждении и все рассказала. Выложила, можно сказать, всю жуткую правду.
Конец ознакомительного фрагмента.