Глава 1
– Ты не можешь так поступить со мной, Вика! Ты же меня на камни бросаешь!
Прежде чем ответить, Вика сосчитала до десяти и только после этого мягко произнесла:
– Вовсе нет. Я всего лишь ухожу в отпуск.
– Вот об этом я и говорю, – сдавленным голосом воскликнул Филиппыч. – Так внезапно и так невовремя…
Он взмахнул короткими ручками, как будто пытался продемонстрировать, как именно невовремя.
– Насколько я знаю, – пожала плечами Вика, стараясь не дать себе выйти из себя, – у нас это всегда невовремя. Я уже два года не была в отпуске. А что касается внезапности…
– Знаю, знаю, ты принесла мне заявление месяц назад, – поспешно закивал Филиппыч, понимая, что сейчас с Викой лучше не ссориться.
– Вот именно, – поддакнула та.
– Но Вика, солнышко, войди в мое положение! Завтра приезжает эта меге…то есть, я хотел сказать – наш лучший автор, мадам Кулибина! Она потребует рецензию на свою новую книгу. И что я ей скажу?
– Говорить вам ничего не придется, – Вика была готова ко всему, – отзывы рецензентов и мое подробное резюме – у вас на столе.
– Но там написано, что концовка никуда не годится и все нужно переделать! – С обидой в голосе возопил Филиппыч: горестно воздев руки к недавно побеленному редакционному потолку.
– Ага. Именно это там и написано, – весело откликнулась Вика.
– Но не могу же я сказать ЕЙ об этом. Она же меня… Она же наш самый лучший автор…наш самый многотиражный автор, – поспешно поправился он, заметив как Вика скривилась.
– Может, пора подыскать кого-то другого на эту почетную роль? – вкрадчиво осведомилась Вика, сосредоточенно пытаясь заправить за ухо выбившуюся русую прядь.
– Об этом и речи быть не может, – отмахнулся Филиппыч. – А вот если бы ты отложила свой отпуск…– он взглянул на нее заискивающе. Но Вика была непреклонна.
– Ни за что! Ближайший месяц вам придется самому сражаться с вашей любимицей. Ваш Цербер, на которого можно свалить всю грязную работу с авторами, отправляется на заслуженный отдых ровно до…– она мельком глянула на висевший на стене календарь с портретом той самой писательницы, усмехнулась и закончила более уверенно: – до двадцать четвертого июля.
Филиппыч застонал.
– Ничего, ничего, – подбодрила его девушка, – не все вам их по ресторанам возить и распевать дифирамбы их таланту, в некоторых случаях – весьма сомнительному. – Она потянулась за сумочкой и, ухватив ее за тонкий ремешок, обернулась:
– Только не дайте ей запугать себя. Эта дама вспыльчива до крайности, упряма и капризна. Не идите у нее на поводу – и все будет в порядке.
– Спасибо за поддержку, – кисло откликнулся Викин шеф, нервно подергав себя за кончик носа. Нос немедленно покраснел и Вика, взглянув на отчаянное лицо Филиппыча, едва не передумала. Заметив, что она медлит с уходом, Филиппыч воспрял. В глазах его мелькнула надежда. Но Вика вовремя спохватилась.
– Ну, я поехала домой. Мне еще нужно собрать вещи, – преувеличенно деловито сообщила она.
– Вика!
– Ну что еще? Не делайте вид, будто я совершаю преступление.
– Ну что ты, я тебя не виню. Ты делаешь для издательства так много…
– Добрая Вика, всеобщая палочка-выручалочка, – пробормотала девушка неодобрительно.
– Да, если тебе так угодно.
– Мне угодно отправиться в отпуск. – Отчеканила Вика. – А вы остаетесь сражаться с мадам Кулибиной.
Хлопнув дверью, она побежала вниз по лестнице, радуясь, что сумела – может быть, впервые в жизни – настоять на своем. Теперь у нее впереди почти целый месяц свободы, а с Филиппычем за это время ничего страшного не случится, если он, тряхнув стариной, поработает немного кое с кем из наводящих на редакцию ужас дам-романисток.
Вика бухнула тяжеленный чемодан в дорожную пыль и уселась на него верхом. Ее ситцевый сарафан промок насквозь, со лба градом катил пот. Она смахнула его тыльной стороной руки. Да, долгожданная свобода пока что поворачивалась к ней не лучшей своей стороной. Кто же мог знать, что станция окажется так далеко от деревни? Подруга, которая посоветовала Вике снять здесь домик, говорила, что тут до всего рукой подать. Хорошо ей говорить, имея в своем распоряжении мужнин «Мерседес» с шофером. Вика ничего подобного в наличии не имела, даже на старенькие «Жигули» пока не заработала, хотя уже три года вкалывала, не разгибаясь, причем в приличном издательстве, и должность имела не последнюю.
Солнце клонилось к западу, но все равно палило нещадно. Даже сидя, Вика обливалась потом и с трудом вдыхала раскаленный пыльный воздух. Внизу, у подножия холма, раскинулась деревня Константиновка. Крыши домов тонули в густой зелени деревьев, над парой-тройкой труб вился дымок. Чуть дальше, между лугом и рощицей, струилась река, ловко огибая опоры старого деревянного моста. Благодать!
Идиллический пейзаж несколько портили белые, похожие друг на друга словно близнецы, массивные коттеджи, которые теснились на опушке леса, словно стесняясь своей безвкусной роскоши. Вика усмехнулась. В рай пожаловали варвары. Этим-то станция ни к чему. Их доставляют до места с ветерком кондиционированные авто. Ну и пусть. Она упрямо нахмурила брови. Слава богу, богатеньких здесь пока не слишком много, хотя местечко, почти нетронутое цивилизацией и потому сохранившее свою первозданную чистоту, уже стало пользоваться бешеной популярностью. Участки в Константиновке если и продавались, то стоили бешеных денег, а снять на лето домик и вовсе было почти что чудом. Подруга так и сказала: "Повезло!" Вика в то, что "повезло", почему-то поверила сразу и даже не стала ехать и проверять свое везение.
И вот сейчас она сидела верхом на чемодане и старалась набраться духу, чтобы преодолеть вторую половину пути. Приподняв чемодан, она взглянула на него с сомнением: когда это она успела набить его кирпичами? Не может быть, чтобы ворох летних тряпок весил так много. Но делать было нечего, и Вика, кряхтя, поволокла свою ношу под горку.
К концу пути Виктория представляла из себя жалкое зрелище: волосы прилипли к лоснящимся от пота щекам, на сарафане проступили некрасивые мокрые пятна, к тому же, он лип к телу, словно девушка по пути искупнулась в несвежем водоеме. Передвигалась она в положении "сикось-накось", перекосившись на левую сторону под тяжестью чемодана. В уме она уже составила список вещей, которые следовало бы оставить дома. Список был длинный.
Любопытные пейзане, глазеющие на нее из-за забора с нескрываемым любопытством, только подливали масла в огонь. Вика, которая всегда гордилась своим безупречно опрятным видом и превосходной осанкой, на сей раз была противна даже самой себе и старательно смотрела себе под ноги, пряча раскрасневшееся лицо.
У высокого забора, заросшего жимолостью, она выдохлась. У нее закончилось не только первое, но и второе дыхание. Сейчас ей было глубоко плевать даже на соседство глянцево блестящих на солнце иномарок в количестве четырех штук, которые на деревенской улице выглядели не совсем уместно. Впрочем, дом, возле которого они были припаркованы, так же отличался от остальных избенок, как павлин от жителей курятника. Вика с интересом оглядела дом и пришла к выводу, что "павлин" выглядит не слишком-то здоровым и возраст имеет весьма солидный. Он явно требовал ремонта и Вика с удивлением покосилась в сторону шеренги машин. Шестисотый «Мерс», «Джип», «Рено» и «Фольксваген». Судя по всему, денежки тут водились. Да и сам особнячок, должно быть, стоил кругленькую сумму. Интересно, почему его хозяева не озаботились хотя бы косметическим ремонтом? Право слово, он того стоил. Вике грустно было смотреть на фасад заброшенного дома с заросшими лужайками, клумбами, захваченными сорной травой и шиповником, облезшей краской на стенах. Она вдруг спохватилась, что застряла в этом месте слишком надолго и воровато оглянулась, чтобы проверить, не наблюдает ли кто-нибудь за ее неприличным любопытством.
Словно накликала.
– Эй, девушка, чего вы там возитесь? – резко окликнул ее грубый голос, когда она нагнулась, чтобы приподнять ненавистный чемодан.
– Что? – Встрепенулась она, пошарила глазами, пытаясь обнаружить обладателя голоса, и, наконец, обнаружила на полускрытом от нее кустами сирени крыльце весьма недовольного гражданина. Его глаза цвета жидкого кофе смотрели на нее слегка туманно и не очень отчетливо, но при этом весьма недовольно. Этот мутный взгляд удачно сочетался с недоразвитой неопределенностью тучного лица и рыхлой фигурой, упакованной, несмотря на адскую жару, в шикарную тройку. Этот тип привык командовать и, очевидно, ожидал, что Вика исчезнет сей же момент, повинуясь его приказу.
Вика и рада была бы исчезнуть, но сделать это быстро не могла при всем желании – из-за чемодана, естественно, ни дна бы ему ни покрышки. Неловко извинившись, она поволокла свою ношу в сторону, чувствуя спиной все тот же недовольный взгляд.
Неожиданно хлопнула позади калитка и Вика нервно вздрогнула. Обернувшись, она увидела совсем не то, что ожидала: от злополучного дома к ней спешил импозантный красавец, что называется, в летах, в отличие от первого – подтянутый и улыбающийся.
– Какой сюрприз! – воскликнул он так радушно, что Вика заозиралась, думая, что слова обращены не к ней. Но тип так и ел ее глазами, а руку уже тянул к ее чемодану, пытаясь вытащить ручку из ее онемевших пальцев.
– Позвольте вам помочь, прелестная фея, – галантно предложил он, завладев ее поклажей и держа ее на весу с изящной небрежностью. – Куда прикажете доставить багаж?
Вика нашлась не сразу. Она была в недоумении. Обозвать ее феей в нынешнем состоянии мог только сильно близорукий человек и теперь она опасалась, что подойдя ближе, красавец осознает свою ошибку и, чего доброго, швырнет в нее чемоданом.
Но тип продолжал улыбаться, демонстрируя полный набор металлокерамических зубов и масляно блестя глазами. Теперь Вика сообразила, что лицо этого человека ей знакомо. Нет, с ним лично она никогда не общалась, однако не раз видела его лицо по телевизору.
Тип был не абы кто, а известный режиссер, в последнее время находившийся на пике славы. Не успела Вика осознать в полной мере свое открытие, как вслед за ним последовало второе, не менее удивительное. Дело в том, что и первого типа она знала в лицо. То был политик, кажется, депутат и правая рука лидера какой-то серьезной партии. Вика политикой не интересовалась и узнала его не сразу, а узнав, совсем оробела. И чего это они тут скопились, по соседству? Неужели и остальные – такие же шишки, как эти двое? Этого только не хватало…
– Мадемуазель? – Режиссер – как бишь его фамилия? – попытался обратить на себя Викино внимание.
– Простите, это я от неожиданности, – пробормотала Вика как-то уж совсем по-деревенски, с легкостью входя в роль, хотя в деревне оказалась впервые в жизни.
– Прелестно! Вам идет смущение, дорогая, – покровительственно улыбнулся режиссер с забытой напрочь фамилией, очевидно приняв ее смущение на свой счет.
«Ого! Что-то слишком быстро он стал величать меня "дорогая"», – с неожиданной неприязнью подумала Вика, но заставила себя улыбнуться.
– Я сняла здесь домик на время отпуска, – пояснила она,– но понятия не имею, где он находится.
– Чудно. А номер дома вы помните?
– Конечно. Тринадцать, – с готовностью сообщила девушка, пытаясь незаметно стереть крупную каплю, повисшую на самом кончике носа.
Ловелас удивленно вскинул бровь и спрятал ироническую улыбку в уголках холеных губ.
– Ну что ж, – произнес он, слегка растягивая слова, – мы будем соседями.
Вика с ужасом покосилась на подслеповатый домишко, возле которого они как раз проходили, воровато выглядывающий из-за облезлого, давно не крашеного забора. «Это – мой дом?» – подумала она испуганно.
– Вы будете жить вон там, – показал рукой ее спутник на соседний участок. – Я остановился… хм… погостить в доме номер девять. Значит, тринадцатый – вон тот.
– Это радует, – пробормотала Вика себе под нос с облегчением.
Возле калитки она решительно затормозила.
– Вы позволите занести ваши вещи в дом? – попытался вежливо поднажать режиссер, очевидно, надеясь продолжить знакомство немедленно.
– Спасибо. Я сама. – Покачала головой Вика, стараясь, чтобы ответ прозвучал решительно, но необидно. Режиссер и не обиделся. Ему, избалованному вниманием, и в голову прийти не могло, что кому-то может быть в тягость его общество. Разубеждать его Вика не собиралась.
Режиссер галантно приложился к ручке, заверив девушку, что будет с нетерпением ждать следующей встречи, после чего Вика шустро подхватив чемодан, шмыгнула в калитку.
Возле крыльца ее внезапно осенило:
– Двуреченский! – громко сказала она, вспомнив, наконец, фамилию режиссера. Неожиданно в сенях что-то громыхнуло. Вика вздрогнула.
– Это еще что за черт? – пробормотала она, только сейчас заметив, что входная дверь полуоткрыта. – Ошиблась я, что ли? – добавила она совсем тихо, опасаясь шагнуть на деревянное крыльцо и не решаясь уйти.
Пока она размышляла, дверь открылась еще шире и Вика увидела молодую женщину, судя по виду – из местных. Нет, дело было вовсе не в ее довольно мешковатой одежде, состоящей из бесформенной вылинявшей юбки ниже колен и такой же простой кофточки с рукавами фонариками. Ее кожа так и лучилась здоровьем – вот что главное. Такого цвета лица – медово-золотистого от загара – живя в городе, вы не получите, даже если будете глотать поливитамины пачками. Женщина была лет на пятнадцать старше Вики, но ее лицо было гладким и очень привлекательным, только, пожалуй, немного худым. Впрочем, это ее не портило, она была очень хорошенькой. Не слишком высокая, светловолосая и голубоглазая.
– Здравствуйте! – первой поздоровалась она приятным голосом, с непривычно-мягким деревенским акцентом.
– Здравствуйте!
Женщина выглядела удивленной, ее взгляд все время перебегал с лица Вики на тяжелый чемодан у ее ног.
– Простите, но я думала, что это дом, который я сняла на лето, – пролепетала Вика, все больше впадая в растерянность. – Наверное, я ошиблась.
– О, нет! Все правильно. Вы, наверное, Вика Стрельцова, да? Как же я сразу не догадалась.
– Так это мой дом? То есть… тогда почему… кто…
Вика запнулась и сглотнула, силясь понять, что делает эта женщина в ее доме? Пусть временно, но этот дом принадлежал ей, и она не рассчитывала, что придется делить его с кем-то еще. Девушка разволновалась так, словно застала незнакомку за чем-то предосудительным и теперь сама испытывала от этого неловкость. Должно быть догадавшись о чувствах девушки, женщина начала быстро краснеть – сначала шея, потом щеки, лоб и уши. Ее руки вцепились в край юбки.
– Извините, я думала… Я не знала, когда именно вы приедете. А Сергей Валентинович попросил меня немного прибраться. Дом-то больше года без хозяев стоял, сами понимаете.
– Так вы, наверное, Катя! – обрадовалась Вика. – Мы с вами говорили по телефону. Договаривались об оплате.
Катя с готовностью кивнула. В ее взгляде промелькнуло облегчение. Краска отхлынула с ее лица. Вика улыбнулась, обрадованная, что все так хорошо разрешилось.
– Я живу в соседнем доме, – кивнула Катя в сторону избы, которая не так давно привела в смятение Вику. – Простите, что не успела прибрать дом как следует, – извинилась она еще раз.– Если я вам понадоблюсь, то…
– Ничего страшного. Я сама справлюсь с тем, что осталось.
Вика перехватила взгляд Кати, исполненный сомнения и подавила улыбку. Ну, конечно, она и забыла, что в глазах этой по-деревенски крепкой женщины, должно быть, выглядит изнеженной бледной куклой, не способной даже воды принести из колодца. Катя не знала, что Вика, с виду тонкая и хрупкая, давно привыкла все делать сама, не чураясь никакой, даже самой тяжелой работы. В прошлом году она, например, сама отремонтировала свою двухкомнатную квартиру, не прибегая к помощи строителей. Друзья говорили, что получилось неплохо.
Катя собралась уходить, напоследок еще раз оглянувшись на дом, как будто ей не хотелось с ним расставаться.
– Простите, а здесь есть какие-нибудь продуктовые магазины? – окликнула ее Вика, вспомнив, что с самого утра ничего не ела.
– Есть, и даже неплохой, – обернулась Катя от калитки. – Только сейчас все закрыто, они до шести работают.
Вика машинально глянула на запястье. Черт, полседьмого. Какая жалость. Придется до утра сложить зубы на полку. Прихватить с собой хотя бы булку она, растяпа, не догадалась. Только пачку чая и галеты. Голодный блеск, должно быть, отразился у Вики в глазах, потому что Катя вдруг взглянула на нее с жалостью и предложила:
– А хотите я вам смородины нарву? Прямо с куста. Крупная в этом году уродилась, сладкая.
– Да вроде неудобно мне вас беспокоить, – замялась Вика.
– Что ж тут неудобного? Своя ягода, не купленная, – улыбнулась Катя. Зубы у нее были замечательные. – Вы чемодан в дом занесите, а дверь можете так оставить – у нас тут воров нету. Кстати, вот вам и ключи.
На Катиной необъятной юбке оказались карманы и она ловко выудила из правого связку ключей, непривычно больших и тяжелых.
– Этот вот – от входной двери, а этот, побольше – от сарая, – пояснила она, передавая связку Вике.
Неловко держа ключи в руке, Вика подхватила чемодан, заволокла его в темные прохладные сени и с облегчением бросила у стены.
Катя ждала ее возле калитки, прислонившись спиной к шершавому стволу какого-то дерева, кажется – груши, и задумчиво покусывала нижнюю губу. Чувствуя необыкновенную легкость, Вика глубоко вдохнула в себя густой пахучий воздух и поспешила ей навстречу.
Каникулы начались!