Вы здесь

Ночи Клеопатры. Магия любви. Глава 8 (Татьяна Вяземская, 2014)

Глава 8

Мысли на эту тему не покидали Ахилла до самого вечера.

Именно они и заставили его совершить целый ряд ошибок.

Во-первых, он, вопреки совету старухи, влил в себя все содержимое горшка, которое начало действовать (или, возможно, подсознание намекнуло ему на то, что так должно произойти) гораздо раньше.

В момент, когда он решил, что пора все-таки проникнуть в покои царицы, явился раб и пригласил его на «вечерний совет». Маленькому царю порой приходило в голову созвать совет, состоящий из Пофиния, Диодота и его, Ахилла. Глупый сопляк! Как будто обычно все важные решения принимали не они втроем! Только иногда это происходило, что называется, в рабочем режиме, а иногда мальчишке вдруг казалось, что недостаток торжественности сказывается на его царской репутации, и тогда он «созывал малый совет». Обычно для решения какого-нибудь совершенно ерундового вопроса.

Взбешенный Ахилл отправился в зал советов.

Как и предполагалось, царь с умным видом принялся рассуждать на какую-то совершенно незначительную тему… или она казалась Ахиллу незначительной, ведь принятое зелье давало о себе знать, и кровь, отхлынув от мозга, прилила к совсем другой части тела.

Ахилл редко слушал в таких случаях, что говорит малолетний правитель, возомнивший себя взрослым. Однако раньше он по крайней мере делал вид, что слушает. Кивал в нужных местах, периодически произносил какие-то слова согласия.

В этот раз у него не хватило терпения.

Сперва он прослушал и не отреагировал вовремя, когда царь обратился к нему лично.

Птолемей Дионис разозлился. Поджал тонкие губы. Ничего не сказал, но мальчишка злопамятен. Позже, когда у него будет соответствующее настроение, он припомнит…

Впрочем, ему, Ахиллу, уже будет все равно. Возможно, тогда уже он будет именоваться царем, а мальчишка… низложенных монархов не бывает, зато бывают монархи покойные. Никто и не удивится, если мальчишка вдруг помрет: такие… хилые уродцы на белом свете не задерживаются. О, они устроят мальчишке пышные похороны! Как полагается царю Египта…

– Я вижу, что мысли нашего военачальника заняты чем-то более важным, чем вопрос, обсуждаемый на совете, – сладко пропел Пофиний.

– Мысли военачальника заняты вопросами обороны страны, – отрезал Ахилл. – И это – действительно более важный вопрос, чем тот, о котором мы здесь…

Он чуть было не сказал «толчем воду в ступе», но воздержался. В конце концов венценосный мальчишка пока еще при власти, и в его воле запросто приказать отрубить Ахиллу голову. Либо придумать что-то более изощренное.

– Прошу прощения у моего повелителя, – он на всякий случай поклонился царю. И подмигнул. Пускай тот расценивает как хочет.

Птолемей Дионис склонил голову.

– Совет окончен. Свое решение я объявлю вам завтра.

Мальчишка, наверное, решил, что сегодня его ждет еще одно увлекательное путешествие к шлюхам.

Нет, мой милый. Сегодня развлекаться будет только твой военачальник. С твоей сладкой сестрицей. И он, быстро поклонившись, первым выскользнул из зала советов.


Добраться незамеченным до покоев царицы вышло без труда: время было позднее, во дворце спали уже все, кроме стражи. Вернее, стража, которой полагалось бодрствовать, тоже дремала вполглаза. А может, царицу никто особо и не собирался охранять: в конце концов, ее смерть – или исчезновение – многим была бы только на руку.

Минута – и он темной тенью скользнул внутрь.

Пусто! И спальня, и конклав, устроенный совсем по римской моде. Да где же она!

Ахилл вернулся в спальню. Он подождет ее здесь…

– Ласточка моя! Пора принимать отвар!

Ахилл змеей скользнул за пышную, затканную золотом портьеру. Нянька, Джесертеп ее забери! Интересно, какие отвары пьет царица?

Смешно, если… если такие же, как сегодня выпил он. А зелье-то действует! Ему было все труднее держать себя в руках: еще немного, и он накинулся бы на пухлую старую няньку… Но, к счастью, та, обнаружив, что ее «ласточки» в покоях нет, удалилась, ворча себе под нос.

Ахилл, подождав немного, выскочил в коридор. Еще не хватало, чтобы его обнаружили в покоях царицы. Хорошо, нянька подслеповата; а если бы приперся этот сопляк Птолемей Дионис?

Что же делать?

Он несколько раз прошелся по небольшому коридору, проклиная тот час, когда ему пришло в голову обратиться к старухе Мескэнет: некая очень важная часть его тела уже начала болеть от нереализованных желаний.

Он слишком сосредоточился на своих ощущениях и не услышал легких шагов у себя за спиной.

– Что ты тут делаешь, Ахилл?

Какой нежный у нее голосок! И как идет ей это платье в египетском стиле, подчеркивающее ее фигуру – тоненькую, но такую женственную!

– Я жду тебя, моя царица, – голос прозвучал хрипло: во рту при виде царицы моментально пересохло.

– Зачем?

Она удивлена?

Нет, она просто играет с ним! Женщины всегда понимают, что от них нужно мужчинам! И тем более – женщины опытные. А ведь у такой женщины наверняка было множество любовников! Она уж точно все понимает.

– Потому что я хочу тебя, моя царица! Сгораю от желания!

Сильной рукой он притянул ее к себе и прижал, плотно, чтобы она сразу могла ощутить, что он и в самом деле сгорал от желания.

Вторая рука скользнула по высокой груди, сильно сжала. Ему хотелось причинить девушке боль, чтобы сразу дать понять, кто здесь хозяин… И в следующий момент Ахилл согнулся от сильной боли. В глазах потемнело.

Эта дрянь… эта маленькая сучка… эта продажная тварь… Как она могла?! Так больно ему еще не было никогда…

– Если ты, сопляк, – Клеопатра, брезгливо оттопырив нижнюю губу, крутанула сильнее, – еще раз посмеешь дотронуться до меня хотя бы пальцем, я тебе твое хозяйство с корнем вырву. Понял?

Ахилл кивнул, судорожно хватая ртом воздух.

– Понял.

– Скажи: понял, моя повелительница!

– Понял, моя повелительница…

Она отпустила пронзаемый невыносимой болью орган, аккуратно вытерла пальцы о его же одежду. Поднесла их к носу, понюхала, скривилась.

– Ты смердишь, слуга! Стадо ослов воняет меньше, чем ты. Наверное, ты щедро платишь женщинам – сомневаюсь, чтобы какая-то из них легла с тобой просто так. А может, ты просто сам распускаешь слухи о том, какой ты любовник, а, Ахилл?

Она усмехнулась и, повернувшись, ушла. Хлопнула дверь.

Ахилл в ярости сжимал кулаки. Ему так хотелось сомкнуть пальцы на нежном горле, ощутить его хрупкость, услышать, как ломается ее шея… Позже, много позже ему придет в голову, что сейчас этого делать попросту нельзя – даже чужими руками. Надо выждать подходящий момент.

А в то мгновение Клеопатру спасет лишь то, что у выпитого Ахиллом зелья имелся побочный эффект: когда срок действия зелья оканчивался, у выпившего его наблюдалась слабость во всем теле, а уж после сильного болевого ощущения – тем более. Бедняга Ахилл не поднял руку на царицу только потому, что вообще был не в силах ее поднять.

Он стоял в коридорчике, сжимая руки так, что ногти впились в ладони, и ему впервые в жизни хотелось плакать.


С этого дня Ахилл стал сторониться царицу. По возможности – не попадался на глаза, а если уж доводилось встретиться, кланялся со всем возможным почтением. А сам пылал жаждой мести.

К чувству оскорбленного достоинства примешивалось еще одно: как и сказала ядовитая тварь, после этого у него ни разу не получилось ни с одной женщиной. Он посетил постоянную любовницу. Он несколько раз был у самых знаменитых александрийских проституток, но то, что до недавнего времени составляло предмет его гордости, так ни разу и не шевельнулось в ответ на самые изощренные ласки. Гадина его сглазила!

Отомстить физически у него не имелось никакого средства. И тогда Ахилл решил действовать по-другому.


Проведя всю ночь в кабаке, он со следами бурной ночи явился к Птолемею.

Юный царь уже давно ожидал, когда Ахилл снова отведет его к женщинам: растущий организм предъявлял и растущие требования. Вместе с тем уже прошел почти месяц…

– По бабам шлялся? – ревниво поинтересовался Птолемей Дионис.

Ахилл изобразил улыбку.

– С некоторых пор я не хожу по бабам, мой царь.

Это была истинная правда – он действительно больше не мог ходить по бабам. Но царю полагалось знать совсем другую версию.

– Мне теперь хватает только одной, – он заговорщицки подмигнул. – Потрясающая женщина! Выжимает меня досуха.

Она и выжала его… один раз. Выжала и выбросила, и теперь ему остается только мстить! Ему надо убедить юного Филопатора в том, что он должен исполнять супружеский долг; а уж если Клеопатра решит противиться этому… Что же, тогда за ее жизнь никто не даст ни асса, но он, Ахилл, будет к этому непричастен. А если народ взбунтуется против Птолемея… у него есть еще младшая сестра. Уломать Арсиною будет куда проще, чем эту гордячку. А там, глядишь, и здоровье поправить удастся.

– Кто же это? – у царя некрасиво отвисла нижняя губа. Сейчас, того и гляди, слюни пускать начнет.

– О мой повелитель! – Ахилл заговорщицки понизил голос. – Да пребудет со мной твоя милость! Я…

– Не бойся, – подбодрил Птолемей Дионис. – Ты же знаешь, я на тебя никогда не гневаюсь!

На самом деле он гневался довольно часто, порой – ни за что, но сейчас искренне верил в то, что ни за что не рассердится на своего военачальника.

– Это твоя сестра, – доверительно шепнул тот, наклоняясь к самому уху царя – оттопыренному и почему-то непрестанно шелушащемуся.

Птолемей Дионис отшатнулся.

– Клеопатра?!

О, а голосишко-то прерывается! Мальчик, стало быть, тоже подумывает о своей единокровной сестрице. Ах, да, у них же в семье так принято – мамаша Птолемея была родной сестрой его папаши, а Клеопатра ему сестра только наполовину.

– Я понимаю, что она – жена моего повелителя, но ведь это только формальность. На самом деле, как только моему повелителю будет угодно обратить свой взор в сторону законной супруги, я тут же удалюсь от нее.

Это было рискованно. Юный Птолемей Дионис отличался невыдержанным нравом и мог за такую дерзость попросту приказать казнить своего военачальника. Причем придумать для него смерть помедленнее и помучительнее. Например, бросить в яму со скорпионами.

Но Ахилл, досконально зная характер царя, рассчитал правильно. Тот не рассердился, а, скорее… задумался.

– Ну, и… как… она? – поинтересовался он после длинной паузы, облизнув губы. Ахилл на мгновение ощутил гадливость.

– О, это потрясающе, мой царь! У меня было много женщин, не стану скрывать, несколько сотен! – Ахилл несколько приврал, вернее, приврал довольно существенно, но царь еще был слишком молод – он принял все за чистую монету.

– И что? Она лучше всех?

– Лучше, – твердо отвечал Ахилл.

– Но она ведь моя жена, – неуверенно протянул Птолемей Дионис.

– О, если только моему царю будет угодно… – что именно «угодно», лучше не уточнять.

– И как ты думаешь, со многими она…

– Клеопатра – жена царя. И как только царю будет угодно осуществить свои супружеские права, она будет принадлежать только супругу.

Птолемей Дионис задумался.

– А если нет…

– Если нет… О, я не смею, мой повелитель!

– Говори! Я приказываю, говори!

О, а мальчишка уже вошел в раж!

– Прости, о повелитель, но если ты был еще мал на момент вступления в брак, то твоя сестра была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, на что она идет. Если она – я не верю, что такое возможно, но если просто предположить, что она откажет своему супругу и повелителю в исполнении супружеских отношений, то…

– Говори же!

– То, мой повелитель, она сочеталась браком только для того, чтобы заполучить власть. И в этом случае жизнь моего повелителя может находиться в опасности.

– Почему?

– Потому, мой повелитель, что сейчас, в силу твоего нежного возраста, мы, твои советники, позволяем себе иногда подсказывать, направлять… Позже ты возьмешь всю власть в собственные руки. А если Клеопатра стала твоей женой, чтобы властвовать, она попытается влиять на тебя. И если у нее не получится, ей… Она захочет избавиться от соправителя, чтобы царствовать единовластно.

Птолемей Дионис нахмурился.

– Но я уверен, мой повелитель, что это не так, – быстро сказал Ахилл, едва сдерживая ликование. Семена упали в благодатную почву! Теперь главное – сдержаться и не заводить больше разговора на эту тему. Пускай Птолемей «дозреет» сам.


Спустя несколько дней после разговора с Ахиллом царь, словно невзначай, поинтересовался у Пофиния, как, по его мнению, царица относится к своему супругу.

– Ты должен проверить, мой повелитель, – евнух передернул жирными плечами; сказать, что он недолюбливал строптивую царицу, то и дело ставящую под сомнения все их решения, а то и запрещающую претворять их в жизнь, означало не сказать ничего – его наличие на соседнем с царским месте сильно осложняло жизнь Пофинию. – Такие вещи не спрашивают у окружающих, их выясняют самостоятельно. Если царица относится к тебе любовно – хотя бы как старшая сестра, – она будет исполнять свой супружеский долг. Если нет – берегись, мой царь, ее часть трона становится для нее тесной, и она хочет занять обе.

Мальчик снова задумался. Для Пофиния не был тайной его разговор с Ахиллом. Вояка недалек, но в данном случае сделал все как надо. Они соперники, но сейчас преследуют одну и ту же цель. Клеопатра, без сомнения, брату откажет, причем в явно резкой форме – достаточно просто увидеть, какими глазами она смотрит на брата, чтобы прийти к такому выводу. Остальное Птолемей Дионис сделает сам. И это будет просто замечательно.