Глава 4
Нейла
– Хра-а-а-а-м! – Визжащий клубок серой материи запрыгнул чуть ли не на голову орку. – Храмочка, как я по тебе соскучилась! Вырасту – обязательно пойду за тебя замуж!
– А вдруг я тебя не возьму?
– Да куда ты денешься?
– Ну разве что третьей женой.
– Фу, какой. – Нейла отстранилась от орка.
– Господин эн Ровен. – Резко изменив поведение, скромно присела она в книксене перед подходящим отцом.
– Да я тебе… – Отец взялся за стоящую рядом метлу.
Нейла прыгнула ему на шею и чмокнула в щеку – он обнял ее и закружил.
– Та-а-ак! – Девушка обошла вокруг меня.
Я стоял по пояс голый, с деревянным мечом, только что отрабатывали «защиту беременного гоблина».
– А это кто у нас? – Она ткнула в мой бицепс пальцем.
Надо сказать, что к этому времени стараниями Храма я приобрел некоторую форму, избавился от «рюкзака спереди» и подкачал все, что можно.
– Раньше, значит, бежал ко мне, кричал: «Нанья, нанья!», а теперь стоит как истукан и даже не обнимет, такой… Мм… – покосилась она на мой деревянный меч. – Рыцарь.
И вдруг подпрыгнула, чмокнула меня в нос, потом прижалась щекой к моей груди и журчащим голоском проговорила:
– Как я скучала-а-а, лупоглазик, ты бы знал. Я рада, что ты выздоровел.
Отстранилась от меня, сдула упавший на лоб локон и, глядя в глаза, сказала:
– А ты уже не такой лупоглазый, дядя Храм, у тебя появился конкурент!
Сердце готово было выпрыгнуть: Нейла! Нейла! Я вспомнил ее!
– Ладно тебе парня смущать, – пробасил Храм. – Гляди, он уже как помидор, пойдем в дом, отпразднуем твои каникулы.
Я быстро умылся и побежал в комнату переодеваться. Орк молча ухмыльнулся.
Переодевшись и расчесавшись, посетовав, что позволяю себя стричь орку, а не хожу в цирюльню, спустился в столовую.
– …и тут я запустила в него «светляка», а он бултых в лужу, думал, боевым заклинанием в него… – взахлеб звенел голосок.
Я сел на свое место. Лекам налил в кружки вина, явно обделив Нейлу – плеснул для вида.
– Ну, дя-а-адь.
– Ага, сейчас я еще за настойкой схожу и добавлю.
– Вот так. Ждешь встречи, радуешься родным, а тебе как воробью, в мисочку водички плеснут. Тогда уж краюшку принеси, я покрошу себе, – с недовольством заворчала Нейла.
– Да плесни ты ей чуть больше, – заступился орк. – Пятнадцать кругов уже девке.
– Фу-у, дядя Храм. Я не девка. Я принцесса, просто меня прячут… ну, на худой конец, графиня.
Лекам под общий хохот плеснул ей еще чуть-чуть. Практически весь ужин, кроме Нейлы, никто не мог вставить ни слова.
«Нейла!» Вечером я сладко заснул в собственной кровати, три кружки вина сделали свое коварное дело.
День начался, как всегда, с пробежки.
– Дядя Храм! – раздалось из окна второго этажа, – а пусть он, когда бегает, еще и подпрыгивает, так веселее будет!
– Да я вот думаю, один ученик – это скучно, у меня раньше еще ученица была.
Черные локоны мгновенно исчезли из окна.
На завтрак Нейла вышла с опозданием, после того как ее раза три позвал Лекам, и мы, плюнув на ожидание, начали есть. Девушка была одета в ситцевое платье зеленого цвета, гармонируещее с ее глазами и выгодно подчеркивающее стройную фигурку. Вырез платья чуть-чуть приоткрывал ложбинку только начавшей наливаться груди. Черные волосы были собраны в хвост, но некоторые пряди выпали, я так понимаю, сделала она это нарочно.
– Ложку до рта донеси, – прошептал мне Храм, но, поскольку шептать он умел как утренний петух, услышали все, в том числе Нейла. Лицо вспыхнуло.
– А ты повзрослела, Нейла. Из неказистого ребенка расцветаешь в розу.
– Комплименты дамам, эн Ровен, никогда не были вашим коньком. Из вашей речи я сделала вывод, что до сего дня вы считали меня неказистой? Поможет даме кто-нибудь сесть? – Нейла застыла в аристократической позе.
– А я вот сейчас ремень сниму, – включился в разговор Лекам, – и одна «дама» месяц не то что сесть, лечь на спину не сможет. По-моему, Ровный, из колючек не вырастают цветы.
– Я предполагала, дядя, что вы должны заботиться обо мне, а вы поставили меня в неловкое положение перед обществом.
Лекам привстал, Нейла вылетела из столовой со скоростью стрелы.
– Что-то мне расхотелось завтракать, – раздался с улицы смеющийся голос.
– Вот заноза. – Лекам сел на место. – Не повезет мужику, которому она достанется.
Вымыв посуду (моя очередь), наколов дров для обеденной готовки, вычистив конюшню и задав Барсу сена, побежал за дом. На ристалище меня уже ждал Храм. Тренировка, мягко говоря, не удалась. Я пропустил с десяток элементарных ударов орка, косясь, на то и дело мелькавшую в поле зрения Нейлу. Поняв, что толку от меня не будет, Храм вздохнул:
– На сегодня закончим, вечером тоже можешь отдохнуть, но завтра отработаешь. И еще, – крикнул он мне вслед, – воин не должен отвлекаться во время битвы, это может стоить жизни.
Оказавшись свободным, я вдруг понял, что стесняюсь подойти к Нейле, особенно вспоминая про ее колючий язычок. Помаявшись мер десять, пошел готовить обед. Так как очень хотелось хоть чем-нибудь привлечь внимание объекта моего вожделения, решил поджарить мясо на огне. Замариновав в разбавленном вине куски мяса с луком, разжег уличную плиту, снял с нее решетку и сел на чурку, выстругивать вертелы для насадки.
– Что это ты делаешь? – раздался из-за спины знакомый голосок.
– Мясо жарить собираюсь.
– А палочки зачем? – Она разглядывала одну из них, вертя в руках.
– Вместо вертела.
– Оригинальненько. Перегорит же.
– Да не должно.
– Хм. – Нейла положила вертел обратно и присела на соседнюю чурку.
– А тебе еще долго учиться? – Я очень хотел продолжить разговор, но тему подобрать никак не мог.
– Еще три круга.
– А потом ты станешь магом?
– Не-э-эт, – засмеялась она. – Чтобы стать магом, нужно потом еще кругов пять отработать где-нибудь, пока искра разовьется.
– Это как?
– Ну, лекари лечат, боевики в армию идут, артефакторы и зельники трудятся в мастерских и лабораториях. А после этого еще нужно пройти посвящение в академии, показать, что искра увеличилась.
– А что такое искра?
– Ну это вот здесь, – погладила она себя в районе солнечного сплетения, – скопление силы у магов. Искра у одаренных с рождения очень маленькая и не соединена с силой самого человека. Где-то кругов в пять она прорастает, как бы тянет лучик к человеку. Когда срастается с магом, одаренный становится инициированным, бывает, правда, если искра долго не прорастает, маги помогают ей подсоединиться к человеку. Обычно искра очень слаба, но, если постоянно пользоваться силой, она увеличивается.
– И что, у каждого человека есть сила?
– Да, только у обычного человека она очень маленькая, ее потоки в магическом зрении настолько тонкие, что видны, как туман. А у магов каналы постепенно увеличиваются, так как через них постоянно идет сила, да и сама искра становится больше. Чем больше каналы, тем больше потоки, тем большими объемами силы одновременно может пользоваться маг. А чем больше искра, тем больше силы накапливается.
– А у тебя большая искра?
– Нет, я только кружку воды вскипятить могу, а сильные маги бадью кипятят, не напрягаясь.
– А зачем?
– Ну, во-первых, для тренировки, чем больше нагружаешь искру, тем быстрее развиваются каналы и она сама. А во-вторых, так и проходит посвящение, смог вскипятить ведро – маг, нет – остаешься просто одаренным.
– А бывает, что кто-то не может стать магом?
– Большинство не становятся, только один из пятидесяти проходит посвящение и получает ленту мага. Кстати, маг – это титул, равнозначный барону, правда, безземельному, и приставка в имени не «эн», а «эль», но многие говорят, что это выше.
– А зачем тогда учиться?
– Для знаний. Ну и одаренный, это тоже неплохо. К тому же никто не знает, насколько увеличится твоя искра в будущем.
– А правда, что маги живут по пятьсот кругов?
Я начал выкладывать мои импровизированные вертела с мясом на угли.
– Ну, говорят, были такие. Обычно маги доживают до трехсот кругов, одаренные – до двухсот, все опять же зависит от искры, ее размера. Когда она соединяется с человеком, начинает поддерживать его, поэтому маги почти не болеют, живут дольше, у них реакция лучше.
– А что, обычному человеку нельзя как-нибудь передать силу?
– Делают специальные амулеты, которые вместо искры постоянно подпитывают силой, магически расширяют каналы человека для подпитки. Но это очень дорого. И сам процесс расширения, и подпитка амулета. Егерям на границе даже вживляют подобные амулеты и накидывают плетение увеличения реакции, но это опасно: если вовремя не подзарядить, амулет начинает высасывать силу человека и тот умирает.
Мне сразу вспомнились ночные гости.
– Еще бывает, – Нейла увлеклась рассказом, – дают специальные эликсиры с содержанием силы, но они действуют только день-два и стоят тоже прилично. Ну или плетение накидывают и силы в него подкачивают, тут уже от сложности плетения зависит, если это полное омоложение, то через день плетение развеется, а если какое-нибудь узконаправленное, скажем, для улучшения зрения, то может и год продержаться. Я, собственно, и учусь этому.
Нейла втянула в себя аромат мяса.
– А пахнет вкусно. Тебе ведь тоже плетение улучшения памяти накинули после лечения, оно постепенно развеется. Через круг, если не подкачать силы, от него ничего не останется. А что тебе делали, когда лечили?
– Не помню.
Я понял, что Нейла не завтракала, и протянул ей вертел с готовым мясом.
– Жаль. Тебя ведь Алессон и эль Варух лечили, наверное, интересно, они очень опытные маги и лечат только в сложных случаях, а обычно старшекурсников заставляют.
Нейла на некоторое время замолчала, пережевывая мясо, и при этом отклонила от себя вертел, так как с него капал жир.
– Вкусно. Только когда дядя Храм узнает, что ты вино в мясо лил – достанется тебе на тренировке.
– А почему ты отца эн Ровеном назвала?
– Как-то слышала, его дядя так назвал, а он рассердился, ну я сразу и запомнила, а почему назвал – дядя не рассказывает.
– Ну и что, так и будем, как крысы в норе, существовать? – Храм натирал свой меч, сидя на крыльце.
– Даже не знаю, – Лекам облокотился на перила, – есть какие-то предложения?
– Найти и прирезать.
– В твоем духе, – включился в разговор Рамос. – У нас последнее время дела идут не очень: Лекаму эликсиры не из чего делать, поставок нет, торговля замерла. Купцы ждут войны, боятся в старкскую сторону ехать, да и к Темным землям тоже. И там, и там неспокойно.
– Да, у меня тоже все заказчики престали снаряжать обозы, – вздохнул орк. – А сейчас, даже если появится работа, куда я поеду?
– Ты это, Ровный, к чему? – Лекам отвлекся от созерцания ползущего по перилам муравья.
– Может, самим обоз организовать? Сейчас нам везде безопасней, чем здесь.
Лекам с Храмом задумались, Рамос продолжил:
– Съездим к старкским границам, купим лошадей, наберем круп, там же и охрану возьмем. Потом к Темным землям, крупы сдадим, купим товаров у охотников. Раз туда обозы не идут, сдадут за бесценок. А здесь потом и лошадей продадим дороже, и эликсиры будет из чего делать. Заодно, может, поутихнет все.
– Ну поутихнет вряд ли. – Храм отложил меч. – Я так понял, ребята к нам лезут настырные. А вообще, мне идея нравится, я Нормана по дороге поднатаскаю, да и засиделись уже, особенно вы.
– Согласен, работаем сейчас в минус, если бы не королевский пансион, вообще есть нечего было бы. Денег немного имеется, но на товар не наскребем, к ростовщикам придется идти, – оживился Лекам.
– К ростовщикам не пойдем, три шкуры сдерут. На лошадей и крупы хватит, а там к гномам вильнем, часть круп продадим и возьмем у них в банке кредит. Думаю, Кейрон не откажет и процент не заломит.
– Да-а! Давно я с Кейроном настойки не пил.
– Кто о чем, а Храм о настойке, – ухмыльнулся Лекам. – Все-таки купеческая у тебя жилка, не воинская, Ровный. Хорошая идея.
– Пойдем на ристалище, я тебе покажу жилку. – Рамос улыбнулся. – Вот после каникул Нейлы и поедем.
– Кстати, где она, опять шкодит? Пойду найду.
– Да, да. За дом зайди, там Норман мясо готовит, думаю, не ошибешься. Ох, чувствует мое сердце, не быть нам друзьями.
– В смысле?
– Родственниками станем.
Рамос и Храм захохотали.
– Та-а-ак, – прервал нашу идиллию Лекам. – Запах на всю улицу, аж слюни текут. А тех, кто не завтракает и грубит старшим, вообще кормить не положено.
– А я не грубила, а отстаивала свою точку зрения.
– В следующий раз ремнем одну точку отхожу, и будешь потом только отстаивать, отсиживать не сможешь.
– Фи, дядя!
Я протянул Лекаму вертел.
– А нам? – вышли из-за угла отец с Храмом.
– Тебе, Храм, надо сразу две порции, одну не почувствуешь. – Я улыбнулся.
Под общий смех (не засмеялся только орк) протянул один вертел отцу и два Храму.
– Мм, вкусно. Не пробовал раньше, откуда рецепт? – Храм поочередно снимал клыками мясо с вертелов.
– Семейная тайна, – подмигнул я отцу. – Разгласить не могу, особенно тебе.
– Я тоже один рецепт знаю, – парировал орк, – берешь одного говорливого полуорка и насаживаешь его на вертел меча. Слушай, вас на одну часть времени оставили с Нейлой, а ты уже заразился от нее ехидством! Чем занимались?
Теперь уже хохотали все, кроме Лекама.
Обед так и прошел в шутках. После обеда Нейла с Лекамом отправились по лавкам, так как «юной леди необходимо менять гардероб хотя бы раз в полкруга». Пока их не было, я места себе не находил. Храм, видя мое безделье, все-таки выполнил обещание с «рецептом». Я сделал себе заметку поосторожнее шутить с орком. По возвращении Нейла устроила демонстрацию обнов в столовой, но, когда через десять мер все поняли, что показ нарядов может затянуться до утра, потому как «вы еще не представляете, как эта юбочка будет смотреться с той голубой блузочкой», из зрителей остался я один:
– Нет, мне кажется, не очень, разве что добавить на блузку что-нибудь одного цвета с юбкой.
– Хм. Пожалуй, ты прав. Знаешь, Норман, от тебя после выздоровления весьма двоякое впечатление. С одной стороны – я тебя помню с детства, с того самого времени, как дядя меня забрал от родителей, с другой – ты уже не тот лупоглазик, которого я знала. Да и глаза у тебя стали другими. Так вот, вроде бы родной, и в то же время, ты только не обижайся, какой-то чужой, что ли. С тобой приходится заново знакомиться. Вон советы даешь дельные, ты, наверное, первый мужчина, которого я знаю, разбирающийся в нарядах.
– А почему ты живешь с дядей?
– Он меня в детстве учил магии. В академию берут только подготовленных детей. А готовят за хорошие деньги. Ну или в пять кругов забирают в академскую школу, а потом отрабатывать приходится, в основном там дети крестьян, им после школы еще и академию оплачивать, в общем, кругам к ста свободными становятся, если, конечно, их совсем не выкупили у родителей. Вот меня дядя, чтобы я потом не зависела от академии, и забрал на учебу.
– А как он тебя магии учил?
– Ну, на первых порах, говорят, сложно шло. Я-то толком не помню, мне пять кругов было. Дядя сам потоки силы уже не видел, а я не понимала, как концентрироваться. Только на седьмой круг смогла рассмотреть. Говорят, дядя на радостях напился.
– То есть раньше он силу видел?
– Ну да, он же маг.
Видимо, Нейла прочитала вопрос в моем взгляде.
– Он был магом, пока не перегорел. Я сейчас.
В следующий раз она вышла в сногсшибательном платье до пят с глубоким декольте.
– Очень красиво, чуть-чуть недотягивает до бального.
– Много ты понимаешь, оно и есть бальное, просто подъюбники нужны, и шнуроваться сзади мне неудобно.
– Помочь?
– Обойдешься.
– То есть твой дядя знатный.
Нейла кивнула.
– Но что значит – перегорел?
– А ты хитрец, обманываешь юную неопытную девушку.
– Это как?
– Ну прикрываешься интересом к моим нарядам, а сам информацию добываешь.
– Да у меня даже в мыслях такого не было.
– Ладно, поверю.
– И все-таки.
– Значит, выпытываешь!
– Нейла!
– Ладно, ладно. Мой дядя был магом. Причем Храм говорит, что одним из лучших боевиков. Во время Темной войны у них произошла какая то заварушка, в которую они попали вместе с твоим отцом и Храмом. И дядя спас целый отряд, но при этом каналы от искры перегорели, и саму искру искорежило, теперь никто не может выправить. Вообще, это очень редкое явление, чтобы маг после перегорания остался живым, но дяде повезло.
– То есть Храм и мой отец тоже были на войне с темными?
– У-у-у, да ты сам темный!
– Почему это – темный?
– Потому что темных академий не существует, то есть все темные – самоучки, неучи, как и ты. Конечно, воевали. Еще раз спросишь меня о чем-либо, не касающемся моей красоты, убью заклятием некроманта.
Дальнейшую часть вечера пришлось притворяться знатоком женской моды и, как оказалось, с соответствующей моделью я на это очень даже способен. Прервали нас старшие, которые пришли доедать «мясо по-нормански», благо нажарил я его с излишком.
Приготовившись спать, закрыл комнату и лег в постель. Через двадцать мер кто-то заскребся в дверь.
– Кто?
– Тише ты. Я, Нейла. Открывай.
Я открыл дверь, и ко мне проскользнуло очаровательное привидение в белой ночнушке. Сердце бешено заколотилось. Нейла по-хозяйски забралась на мою кровать и подвесила на потолок маленького «светляка». В комнате воцарился полумрак. Пока глаза привыкали к свету, Нейла села, накрылась моим одеялом до груди и похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая присоединиться:
– Только тише говори, услышат – разгонят.
Я сел рядом с ней.
– Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Ты лупоглазиком не прикидывайся, что у вас происходит?
– Ничего не происходит.
– Я, значит, ему все рассказываю, а он меня обмануть решил. Ходите все с мечами, дальше вытянутой руки оружие не кладете. Храм, дядя и твой отец всю ночь по очереди дежурят.
– А ты откуда знаешь?
– Прошлой ночью слышала, как меняются. Двери и окна на ночь закрываете. Прямо как на осадном положении. Храм весь в свежих шрамах, интересуюсь, откуда – отшучивается. Дядю с твоим отцом даже спрашивать не стала. Что происходит?
– Ну-у… – Я задумался, вроде никто не запрещал рассказывать Нейле, но в то же время, раз не рассказывают, значит так надо.
– Будешь темнить, вообще с тобой разговаривать перестану.
Чувствовалось, что она не шутит.
– Ну, слушай, – поддался я на шантаж.
После моего рассказа, в котором я скромно умолчал о своей роли, Нейла мер пять молчала.
– Арофью жалко. Дядя, конечно, говорил, что она умерла, но как – отмолчался. Одного ты убил?
– Как ты догадалась?
– Ну, во-первых, от твоего меча магией за версту несет. Так как мечи с накопителями дорогие, вряд ли ты его купил. А во-вторых, к Храму без «дядя» обращаешься, явно чем-то заслужил.
– Да. Одного я прикончил, второго – Храм.
– Ну и правильно. За Арофью отомстил.
Нейла посидела, задумавшись, еще меру, потом в ее глазах сверкнула хитринка:
– А покажи меч.
Я потянулся за мечом, который лежал за девушкой под одеялом, нечаянно прикоснулся к ее груди плечом. Она отстранилась назад, и на удар сердца мне стал виден в разрезе ночнушки холмик ее груди с розовым кружком сверху. Если честно, я и так в общении с Нейлой был напряжен, а после этого дыхание перехватило и снизу полыхнуло огнем. С трудом взял себя в руки, достал меч и протянул его. У Нейлы сверкнули глаза:
– Дурачок. – Она накинула край одеяла мне на колени.
Правда, от этого стало только хуже, кровь теперь уже прихлынула к лицу, но я надеялся, что в полумраке это незаметно.
Нейла вынула меч из ножен, неумело махнула им пару раз.
– А ничего, я думала, он тяжелее.
– Мы считаем, что магия подгоняет его вес под каждого, у кого он в руках.
– Хм. Возможно.
Она быстро развернула навершие, оголив камень.
– Ух ты! Эльфийский накопитель!
– Откуда ты знаешь?
Нейла взглянула на меня с укором.
– Чтобы получился накопитель, камень необходимо поместить в какой-либо металл, но при этом металл не должен касаться камня. Чем ближе камень к металлу, тем сильнее накопитель и больше маны поместится. Люди, гномы, орки, все используют разные методы, я встречала даже накопители, завернутые в ткань, и только эльфы делают вокруг камня тончайшую, не различимую глазом пленку. Говорят, они вываривают камень в соке какого-то дерева, но точно никто не знает, так как они это держат в секрете. Поэтому эльфийские накопители самые сильные, мне за пять раз не наполнить. А у моего дяди тоже такой меч есть. Он его прячет, только камень в нем поменьше.
– А ты откуда знаешь?
– Он меня каждый раз просит накопитель наполнить. А у твоего отца еще скипетр темного мага спрятан, правда, он без камней, но, возможно, даже некромантский.
– Чем отличается мана от силы?
– Да ничем, в академии говорят, если сила в спокойном состоянии, как в накопителе твоего меча, то это мана, а если двигается – то сила, но обычно силой называют и то, и другое.
– А ты видишь сейчас потоки силы в мече?
– Конечно. Вот здесь, – она провела пальцем по лезвию, – плетение укрепления, а вот здесь – снижение веса, а вот это – для того, чтобы он сам направлялся при защите, а вот это – чтобы все девушки в радиусе версты влюблялись, а вот это…
– Нейла! – Я понял, что меня попросту разводят.
– Ладно, ладно, – засмеялась она. – Мне для того, чтобы видеть силу, сконцентрироваться надо. Только опытные маги вот так просто видят силу. Сейчас, подожди. Я, правда, знаю только лечебные плетения, ну и бытовых немного, поэтому различить, какие плетения наложены на меч, вряд ли смогу.
Она мер пять посидела, глядя на стену, потом с отсутствующим взглядом стала осматривать лезвие меча.
– Ух ты! Какие глубокие каналы. А сколько силы, он прямо светится. – Девушка перевела взгляд на меня. – И твое плетение на голове аж сверкает.
Нейла вдруг замерла, глядя мне на грудь, через несколько ударов сердца взгляд ее стал осмысленным.
– Ладно, мне пора. – Она протянула меч.
Я, конечно, был удивлен резкой сменой настроения, но проводил ее до двери.
– Ну ладно, до завтра. – Нейла выскользнула в дверь, и тут же раздался вскрик: – Ой!
Я резко открыл дверь и автоматически дернул ее за руку в комнату, уроки орка давали о себе знать. В том месте, где она только что стояла, сверкнул меч. Я встал в стойку напротив проема, приготовившись встретить врага. В дверях появился брат-близнец предыдущих ночных гостей. Он молча бросился на меня, я парировал два его удара, но тут ему в шею прилетел метательный нож, а второй спустя удар воткнулся в плечо. Недолго думая нанес колющий удар в грудь, клинок вошел всего на два пальца, видимо, под одеждой была кольчуга. Едва успев увернуться от удара убийцы, заметил еще два метательных ножа, пролетевших как молнии. Тело «гостя» обмякло.
– Стареешь, Ровный. Ладно, ножи еще метать можешь, – Храм стоял напротив отца.
– Сам не понимаю, как я его проморгал.
– А что тут не понимать. – Лекам стянул с пальца ночного гостя перстень. – Думаю, это не простая вещица: либо рассеивает внимание окружающих, либо глушит звуки, чтобы точнее сказать, артефактор нужен.
– Если в первый раз были сомнения, что гости приходили к тебе, Норман, то теперь сомнений нет. – Храм посмотрел на меня. – Кому-то ты очень сильно мешаешь. Вспоминай.
– Да я только с вами общаюсь, не базарные же их прислали!
– Уж точно не они.
– Что-то мне плохо. Дядя, проводи меня. – Нейла сидела рядом с моим отцом.
– Пойдем в мою комнату, там спать ляжешь.
Нейла с Лекамом ушли.
– Что делать будем, Ровный? Опять стражу вызывать? – Орк присел за стол и глотнул из кружки вина.
– Я думаю, не стоит. Толку от них никакого, а ночь испортят, и завтра придется к ним тащиться. Сейчас Барса запряжем и увезем гостя в квартал к беднякам.
– Вот это по-нашему. И трофеи наши. Пойду запрягать?
– Там трофеев-то, – вернулся Лекам, – меч да кольцо. Ты погоди… Норман, посиди с Нейлой, она еще не отошла.
– Слушай, Ровный, – продолжил Лекам, убедившись, что Норман вышел. – Нейла у твоего сына искру рассмотрела.
Повисло молчание.
– Какую искру?
– Магическую, говорит, плетение на голове уже приросло к ней, а к каналам организма еще не тянется.
– Ошибиться не могла?
– Знаешь, я тут заметил, Норман после лечения развивался быстро, потом интенсивность стала падать, так и положено, плетение постепенно развеивается из-за недостатка силы. Но десятины две назад у него вдруг снова проявились способности ко всему, спроси у Храма.
– Да, он уже по мечу приближается к среднему воину.
– Вот и я говорю. Три десятины назад он был по уму кругов на десять, сейчас с Нейлой свободно общается. Я тут ему еще проверку организовал, вышел против него в кулачный.
– И что?
– Его реакция дотянула почти до моего уровня, как у егеря, но у них накопители вживлены, а у него нет. Я думал, ты его втайне еще раз к магам возил, плетение обновлял, не стал тебе ничего говорить. А тут видишь как, природный накопитель проснулся. Да и против ночного гостя он сегодня выстоял несколько ударов, а тот ведь тоже наверняка магически накачан. Нейлу опять же спас, сам говоришь, моментально выдернул из-под удара.
– Но искра не может появиться у неодаренного. – Рамос тоже отпил вина.
– А вот и причина появления ночных гостей. Маги из академии, по-видимому, смогли развить искру, а теперь пытаются скрыть это.
– На них похоже. Опыты ставят, твари, да я их…
– Ага, прям так пойди и скажи, мол, сын вдруг стал одаренным. Там его и оставишь на всю жизнь.
– Какая разница, они и так знают.
– Я думаю, знает какая-то часть магов, все не знают, иначе давно бы уже приехали и забрали.
– И что предлагаешь?
– Твоя идея с обозом хороша, только нам совсем уезжать надо. Продать дом и уезжать. Сразу не найдут, а там видно будет. Если уж Нейла искру увидела, то любой стоящий маг на улице в два счета разглядит. Можно, конечно, одного Нормана куда-нибудь отправить, но ты же не согласишься, ну а куда ты, туда и мы.
– Одного, понятно не оставлю, на него охота идет. Ладно, подумать надо, так быстро не решим, пойдемте, гостя увезем. Да, и Норману пока не сообщайте про его способности.
– А придется, Нейла говорит, искра его плетение силой накачивает. Уже до такой степени накачала, что скоро мозг выгорит, надо плетение от искры отделить, и чем быстрее, тем лучше, а там и искра к организму потянется.
– Нейла сможет?
– Постарается, все равно его другим магам показывать нельзя.
– Опасно?
– Отделить – нет, а вот плетение снять она не сможет, придется ждать, пока само развеется, но оно и к лучшему, ему сейчас столько знаний по магии надо, что придется впихивать, а без искры плетение не опасно.
– Когда это надо делать?
– Сейчас.
– Мы с Храмом нужны?
– А вы сможете чем-то помочь? – ухмыльнулся Лекам.
– Ладно, Храм, пойдем Барса запрягать, ты здесь останешься, на всякий случай, а я один справлюсь. Да и приметный ты очень, в городе орков по пальцам пересчитать можно.
– Я – маг?
– Нет, ты одаренный.
– Вот это да! Я смогу так же, как Нейла, «светляки» делать?
– Кругов через десять, может, больше, как заниматься будешь, а пока надо отсоединить канал силы от твоего плетения. Выпей эликсир.
Допив из кружки, которую мне протянул Лекам, спросил:
– А для чего эликсир?
Ответа я уже не слышал, так как стал проваливаться в сон.
Проснулся далеко за полдень, рядом никого не было, я вышел в столовую. На столе стоял горшок с кашей, явно дежурил Храм, он никогда не заморачивался и готовил кашу или яичницу, ладно хоть мясо в кашу бросал. Только сел за стол, появился Лекам.
– Ну, как самочувствие?
– Нормально, голова только кружится.
– Это ничего, некоторые неделями потом отлеживаются, а ты уже на ногах.
– А где Нейла?
– Спит. Вымотал ты ее. Она трижды медитировала, чтобы силы собрать, пока лечила тебя.
– Дядя Лекам…
– Можешь просто Лекам, а то Храма – на ты, а меня – дядя, я себя стариком ощущаю. Да и племянницу спас.
– Лекам, – попробовал я на вкус обращение, – а почему я ничего необычного не ощущаю?
– А почему ты должен ощущать что-либо необычное? Нейла просто прервала связь искры и плетения.
– Я не об этом, я о магии.
– А-а, – протянул он. – Ты же неинициированный, вот срастется искра с каналами, тогда, может, и почувствуешь. Хотя, если честно, не знаю, почувствуешь ли, обычно инициация проходит в детстве, а из детей рассказчики об ощущениях, сам понимаешь, не очень. Ну а поскольку рассказать некому, а сам я не помню, вот ты и расскажешь.
– Дядя, то есть Лекам, расскажи мне о братьях, а то я не помню, а у отца спрашивать неудобно.
– Чего неудобного-то, ты как-нибудь наедине спроси, он расскажет. Салк и Борк были лихими парнями, герои, на Оркской войне их полк попал в засаду, они остались прикрывать отход и погибли. Потом их товарищей отбили, но было уже поздно, а мечи их друг привез. Ну а Алехар где-то на границе со Старкским королевством служит, бывает, приезжает.
– У меня еще один брат есть?
– Да. Тоже в армии. Твой отец поэтому и не хотел, чтобы Храм тебя учил. Хватит, говорит, воинов в семье.
– А Храм воевал на Оркской войне?
– Нет, не воевал. Но пострадал от нее прилично, это он тебе сам расскажет.
– А где моя мать?
– Умерла. Вскоре после того, как ты родился. Но про нее уж точно у отца узнаешь.
Конец дня прошел скучно и тоскливо. Нейла так и не проснулась. Заниматься мне пока было нельзя. А вечером сморил сон, подозреваю, что Лекам плеснул в отвар своего эликсира.
Утром на спящего меня упало зеленоглазое чудо.
– Вставай, барсук, мне скучно. И спасибо, что спас ночью.
– Да не за что, тебе спасибо – лечила.
– Мне практика полезна, так что вставай, мой первый пациент, осмотр будем делать. Ну вставай же.
– Как я встану, если ты на меня взгромоздилась?
Вставать мне совсем не хотелось, так как меня вполне устраивала Нейла сверху, тем более что ее губы находились в ладони от моих. Да и не хотелось, чтобы девушка заметила мое отношение к ней, бурно проявившееся реакцией внизу живота. Нейла с меня слезла.
– Жду в столовой, – и упорхнула, оставив еле уловимый запах духов.
Потянувшись, я встал. За окном сквозь темно-зеленую листву выглядывало высоко стоящее солнце. «Интересно, сколько времени, похоже, уже ко второй четверти».
Выйдя из комнаты, прошел через коридор на улицу, спускаться по лестнице нужды не было, так как нас с Нейлой в целях безопасности переселили на первый этаж. Умылся, и лишь после этого зашел в столовую. Кроме Нейлы, там никого не было.
– Садись, сначала осмотр, а потом пирожками накормлю. Сама стряпала.
– Надеюсь, пирожки не приправлены твоим острым чувством юмора!
– Хам. Садись.
Я сел, Нейла замерла напротив, на расстоянии мер пять, потом осмотрела меня своим магическим взглядом и снова вернулась в реальность.
– Я кому сказал – никакой магии! – В столовую вошел Лекам.
– Ну ведь интересно же!
– А потом кто тебя лечить будет? Что насмотрела?
– Не скажу.
– Нейла! – Лекам хмуро глянул на нее.
– Да нормально все. Плетение чуть притухло. А искра – наоборот, и ростки к каналам организма уже видны. Такими темпами завтра инициируется.
– Ну давай, корми мужиков, чудо-кухарка.
Как оказалось, насчет чувства юмора в пирожках я был прав. Пирожок с острейшим соусом достался Храму, после чего Нейле пришлось быстренько ретироваться. Весь день прошел как в сказке. Поскольку тренировками и обучением «больного» не нагружали, я провел все время с Нейлой. За это время почерпнул много полезной и не очень информации о магии вообще и о процессе инициации в частности.
Оказалось, что хорошо, если искра протянет каналы сама, природа лучше знает, куда их прирастить, и самостоятельно инициировавшиеся одарены гораздо сильнее. Узнал, что магам платят за услуги гораздо больше, чем одаренным. Маги редко бывают универсалами, но при этом по паре плетений из параллельных направлений знают и еще много чего.
Узнал кое-что новое о своей семье. Например, оказалось, что Алехар очень симпатичный и общительный «лапуся» (правда, в моем сознании он после этого потерял, а не приобрел), но постоянно ссорится с отцом да и с другими тоже. Выиграл несколько дуэлей, а на службу сбежал, так как отец добровольно идти не разрешал. Храма, как оказалось, во время Орочьей войны взяли в плен вместе со всей его деревней. Сделали рабом и выставляли на гладиаторские бои. Отец с Лекамом пытались выкупить его, но за орка просили очень большие деньги. Выкупить удалось лишь тогда, когда Храм потерял руку. После этого еще долго копили на магическое выращивание руки, так как это очень дорого. Во время рассказа я почерпнул сведения о лекарском деле. Выращивание руки – это создание силового контура на месте, где она должна быть, после чего ткани организма начинают сами тянуться к контуру, и рука растет. Кстати, Нейла сообщила, что, если мне надо, она поможет отрастить мне хвост, ну или, если мне не надо, то она, пока я сплю, все равно его мне вырастит.
Вечером все вместе пили отвар, правда, по счастливому торчанию клыков Храма можно было понять: у него в кружке далеко не заваренные травки. Ночные посиделки с Нейлой нам запретили, но вечером я урвал поцелуй в щечку.
Последующие два дня также протекли в сладкой истоме. Ну разве что Храм возобновил тренировки, но они ограничились бегом и легкими комплексами упражнений для меча. Наверное, это время было самым сладким в моей жизни.
На третий день меня ждал сюрприз. Утром Нейла, запрыгнув ко мне в постель, крикнула не свое стандартное «вставай, сурок!» или «просыпайся, полумаг!», а вполне приличное:
– С днем рождения, лупоглазик!
Оказывается, в семнадцатый день теплого сезона у меня день рождения! Причем на этот раз я праздную семнадцатый круг, круг, когда мальчик становится мужчиной. К сожалению, тренировки не отменили, как сказал орк: «Для воина нет выходных, потом еще спасибо скажешь!» – правда, длительность занятий слегка сократилась.
Лекам готовил на ужин «мясо по-нормански». Храм выпытал у меня день назад рецепт, и, когда узнал, что мясо вымачивается в вине, вопреки словам Нейлы, одобрил: «Настоящий орочий рецепт». Нейла весь день удерживалась от шуток в мой адрес, но я чувствовал себя не в своей тарелке. Нет, я понимал, что родные стараются, но находиться все время в центре внимания было как-то непривычно. Вечер встречали в столовой. Нейла для такого случая навесила «светляков» везде, где только можно, и надела то самое бальное платье. Мне же пришлось изображать кавалера, то есть отодвигать и пододвигать стул, когда она вставала или садилась, хотя я лучше станцевал бы с ней медленный танец, но поскольку музыкантов у нас не было…
Орк вообще предложил в честь «дня мужчины» пойти в трактир. Но это предложение было отметено отцом – по причине безопасности, а Лекамом – по причине морального состояния подопечной, а если буквально, то «да меня ее родители на кол посадят!» Но вот настойку мне орк все-таки налил:
– Настоящий орк, в день воина (совершеннолетие по-орочьи) не может не выпить гномьего огня.
Но после первой чарки, видя реакцию моего организма, больше не настаивал. Мне стало безумно хорошо.
Апогеем торжества оказался подарок, я не знаю, чья это была идея, но под восторженные крики всех присутствующих: «Харра! Харра! Харра!» – отец вывел во двор черного как смоль жеребца.
Благородный наклон головы, рост под четыре локтя в холке, тонкие ноги – он был великолепен. Отец не стал произносить долгих речей:
– Пусть Аравин будет тебе боевым другом!
Сказать, что утро было тяжелым, значит ничего не сказать. Несмотря на мизерное количество выпитого, мне было плохо. При этом тренировки никто не отменял.
– Настоящий орк не знает похмелья.
Думаю не надо сообщать, кому принадлежат эти слова.
Но это оказалось не единственным испытанием. Во второй четверти дня раздался истошный крик Нейлы:
– Алехар!
Знаю, что нехорошо так думать, но он мне сразу не понравился, и я оказался прав. После не скажу что сухого, но сдержанного приветствия всем обитателям нашего дома (исключением оказалась Нейла, которая, как мне показалось, вечность висела на нем) брат подошел ко мне.
– Привет, Норман, я для тебя кое-что привез. – При этом Алехар помахал перед моим носом леденцом в форме дракона.
А потом тихонько, елейным голосом, так, чтобы никто не слышал, добавил:
– Надеюсь, он унесет тебя.
– Мелковат он для меня, но все равно спасибо, вижу, что от души.
В глазах Алехара за несколько ударов сердца я прочитал целую гамму чувств: удивление, досаду, злобу, растерянность. Я молча развернулся и ушел в дом, где с омерзением выкинул подарок в помойное ведро, а ведь я ждал его – брат!
Вечер был скомкан. Нейла крутилась вокруг Алехара. Какое-то время отец о чем-то беседовал в столовой с братом. Причем беседа шла явно на повышенных тонах. Немного развеяла мое настроение тренировка на мечах с Храмом, в течение которой я озлобленно сражался, представляя на месте Храма Алехара. В конце концов орк остановил тренировку:
– Орк должен сраживаться и биться без чувств, на голом разуме и расчете, а ты делаешь много ошибок, – развернулся и ушел, разозлив меня еще больше.
Я направился в конюшню чистить Аравина и Барса, в глубине души злясь на Нейлу – как можно быть такой слепой и не видеть лицемера? Ночью мои переживания с трудом поглотил сон.
– Что, опять баронство клянчит?
– Да.
Рамос и Лекам стояли на крыльце. Небо второй день хмурилось, предвещая дождь.
– Да отдай ты его ему.
– Обойдется. Если приму титул, Норману тоже придется служить в случае войны. А между графствами войны, сам знаешь, что ни круг, то стычка.
– Да кто ж его, больного-то…
Тут Лекам замолчал, поняв, что сказал ерунду.
– То-то же. Они титулы раздают, а потом за счет права службы дворянина подготовленных воинов получают. Да и нечего в этом дворянском гадюшнике делать. Ты сам-то давно в свет выходил? Молчишь. А он сразу кинется. Какая ему польза от безземельного титула, вот объясни мне? А лучше расскажи, что с Нейлой решил?
– Пусть учится, чего ей жизнь ломать. Она с нами не связана, о Нормане ее строго-настрого предупредил, чтобы ничего не говорила, да и сама не дура, понимает, что не просто так убийцы в дом приходят, так что послезавтра отвезу в академию. Пойдем, по кружке красного пропустим, как Норман говорит.
Утром я тренировался один, Храм отправился на базар, его очередь кухарить. Алехар отправился на конюшню седлать своего коня, собирался уезжать, но спустя десять мер вышел:
– Я смотрю, ты мечник? Может, со мной сразишься?
Я молча кивнул на стоявшие в углу деревянные мечи. Он подошел, так же молча выбрал оружие и встал напротив меня.
Сражался он ожесточенно, как, впрочем, и я. Техника напоминала то, чему меня учил орк, но с еле уловимой разницей. Где-то через тридцать ударов сердца он провел рубящий удар снизу, я, не успевая отбить, отклонился корпусом назад, тут же получил подсечку, потерял равновесие, на мгновение отвлекся и, схлопотав удар в челюсть, упал в песок. Прижав острие меча к моему горлу, брат засветился злорадной яростью:
– Ты! Ты мне всю жизнь испортил, ты испортил жизнь всей семье. Из-за тебя умерла мать, все детство я должен был с тобой сюсюкаться, теперь отец остался нищим, потому что вылечил тебя. Для чего, какой от тебя прок? Ты думаешь, что кому-то нужен? Думаешь, Нейла ответит тебе взаимностью? Да-а, я видел, как ты на нее смотришь. – Он захохотал. – Придурок, глянь на себя в зеркало, как была идиотская рожа, так и осталась.
Он наклонился ко мне поближе, нажав сильнее на меч, тихо сказал:
– А вот я с ней обязательно покувыркаюсь, когда подрастет. Как жаль, что это не настоящий меч.
Алехар резко отбросил оружие в сторону и ушел. Я вскочил, судорожно сжимая одной рукой – меч, другой – горло.
– Может, ты на безоружного кинешься? Хотя тебе позволено, ты же дурак. – Он остановился, повернулся ко мне лицом и развел руки в стороны.
Постояв три удара сердца, захохотал, зашел на конюшню. Через какое-то время выехал на лошади и сразу пустил ее в галоп.
Из дома выбежал отец:
– Щенок, успел уехать. – Он подошел ко мне. – Я все видел из окна, не успел. Что он тебе сказал?
– Не знаю. Наверное, правду.
Отец молча постоял рядом, потом поднял меч, брошенный Алехаром.
– У тебя очень резкие предугадываемые движения. Повторяй за мной.
Он начал плавно двигаться. С каждым ударом сердца движения становились быстрее, превращались в танец, мне казалось, я слышу ритм, медленный и в то же время торжественный. С неба упали первые капли дождя.
Отношение к Нейле у меня немного изменилось, но она смогла уловить. Нет, это была не злоба, это было бессилие перед обстоятельствами. Алехар прав, мое лицо, как, впрочем, и тело, несло печать болезни. Я просто выискивал для себя в отношениях с девушкой какие-то штрихи, которые могли бы означать ее неравнодушие ко мне. Брат открыл мне глаза. Я даже мер пять покрутился у зеркала, что только усугубило падение моего мнения о своей внешности, просто раньше я об этом не задумывался. Казавшиеся маленькими на щекастом лице глаза были расположены слишком широко, толстые губы на почти круглой физиономии делали меня похожим на владельца мясной лавки на базаре, который вызывал у меня отвращение. Возможно, Нейла любила меня, любила как брата, но мне этого было мало.
Вечером девушка провела последний осмотр. Последний, потому что каникулы заканчивались. Инициации не произошло.
На следующий день она уехала. Мне стало легче.