Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке. Часть 1. От учения В.И. Вернадского о ноосфере – к вернадскианской парадигме синтеза наук в форме и содержании ноосферизма (А. И. Субетто, 2010)

1.1. Вернадскианская парадигма синтеза научного знания

12 марта 2003 г. научная общественность России отмечала 140 лет со дня рождения Владимира Ивановича Вернадского. К тому времени была подготовлена и издана коллективная монография «Вернадскианская революция в системе научного мировоззрения – поиск ноосферной модели будущего человечества в XXI веке»[29]. Один из авторов монографии, В.Т. Пуляев, в частности писал: «Когда мы вспоминаем имя и учение В.И. Вернадского, то на память сразу приходят мысли о Космосе, Земле, биосфере, ноосфере, разуме человеческом.

Чем больше проходит времени, чем дальше продвигается вперед наука, тем ярче раскрывается значение научного подвига В.И. Вернадского. Без учения В.И. Вернадского о биосфере и биогеохимических процессах, без его идей о роли живого вещества в жизни нашей планеты нельзя осуществить решение современных глобальных проблем. Если бы В.И. Вернадский оставил нам всего лишь свою гениальную догадку о ноосфере, то и этого было бы достаточно, чтобы поставить его в ряд великих ученых мира»[30].

В монографии был подведен обобщающий итог развития идей учения о ноосфере и реализации нового синтеза наук в системе ноосферизма.

Е.П. Борисенков обратил внимание на необходимость новой востребованности концепции биогеохимических циклов В.И. Вернадского для описания механизма обеспечения динамической целостности биосферы, а также идеи В.И. Вернадского об использовании роста углекислого газа в атмосфере как «удобрения» для развития биосферы, для роста растений и лесов. Но с этой целью надо не уничтожать леса, а наоборот, опережающими темпами их высаживать[31]. Продолжая линию учения о ноосфере В.И. Вернадского, В.Ю. Татур заострил внимание на целевой и одновременно научно-мировоззренческой установке: «Чтобы движение к ноосфере стало осмысленным, сознание человека должно стать целостным, т.е. исключающим в самом методе принятия решения свою обособленность, отделенность от природы, частью которой реально является человек как природнотелесное существо»[32].

С творчества В.И. Вернадского (1863–1945 гг.) начинается ноосферогенетический синтез научного знания.

Мысль о системном синтезе всего корпуса знаний человечества, о переходе человека к новым формам целостности своего бытия, смогла бы развернуться пока еще исторически дремлющая потенция человеческого разума как некоей космобиосферной функции, появлялась в более или в менее рефлексированном и «отшлифованном» виде неоднократно, но особенно ярко она проявилась в творчестве К. Маркса и В.И. Вернадского.

У Маркса такая мысль возникла в контексте диалектической логики исторического материализма, системогенезиса капитала. Прорыв человека к дремлющим силам своей родовой сущности Маркс связывал с понятиями социализма и коммунизма, понимавшихся им как «царство истинной свободы», становление которого соотносилось с окончанием «предыстории человечества» как формы истории, «двигавшейся» не будучи ему подвластной в логике классовых противоречий, неравенства в распределении общественного богатства, отражающего эксплуатацию «небольшой кучкой» тех, кому принадлежит капитал и средства производства, и остальных, обреченных трудиться на эту «небольшую кучку», присваивавшую себе результаты их труда.

Прогноз К. Маркса о прорыве к новой целостности бытия рождался из диалектической логики отрицания стихийности социального развития внутри системы оснований социального развития человечества в рыночно-капиталистической форме. Из этого прогноза вытекал и марксов «подпрогноз» о становлении науки, объединяющей естествознание и науку о человеке, которая станет единой наукой и о природе, и о человеке.

Таким образом, прогноз Маркса содержал предвидение будущей «истинной истории человечества», которая состоится на базе науки как главной производительной силы, как силы планирования и управления социально-экономическим развитием.

Научное творчество В.И. Вернадского, с одной стороны, выглядит как некое подтверждение прогноза Маркса о синтезе науки, о прорыве к новым формам социального бытия человечества, а с другой – как новый синтез, отражающий диалектическое отрицание прежних форм бытия человечества уже не в социальной, а в социоприродной логике развития человечества в его единстве с биосферой и системой Земли как «планетарного организма».

Творчество Вернадского протекало на фоне глобальных исторических катаклизмов, потрясших основания человеческой истории в первой половине ХХ в.: русской революции 1905–1908 гг., Первой мировой войны 1914–1918 гг., Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г. и последовавшей за ней гражданской войны 1918–1922 гг., Второй мировой войны 1939–1945 гг. и Великой Отечественной войны советского народа против фашистской Германии в 1941–1945 гг. Научный социализм после Октябрьской революции превратился в социальную практику в СССР.

Размах истории, ламинарное течение которой во второй половине XIX в. вдруг ускорилось, приобретая характер бурного, турбулентного потока, наложил отпечаток на творчество Вернадского. Его масштабность, универсальность, энциклопедичность, глубина осуществляемого синтеза диктовались потребностями развития человечества, чей прометеевский пафос приобрел мощные энергопреобразовательные возможности.

Учение о ноосфере имеет внутренний системогенез в логике самого творческого синтеза Вернадского. Синтезы, которые он выполнил в области науковедения, кристаллохимии, геохимии, биогеохимии, учения о биосфере, геологического эволюционизма, истории культуры, социологии сельского хозяйства и т.д., обеспечили ему логический путь к осуществлению ноосферогенетического синтеза наук.

Учение о биосфере и ноосфере Вернадского на полстолетия предвосхитило постановку глобальных проблем. Уже в 20-е – 30-е гг. XX в. оно обозначило альтернативу капиталистической (империалистической) глобализации, которую можно назвать ноосферной или ноосферно-социалистической альтернативой. Собственно говоря, как Первая, так и Вторая Мировая войны могут рассматриваться как военные глобальные конфликты двух видов империалистической глобализации – англо-американской и германской. Вторая Мировая война стала одновременно и ареной борьбы капиталистической (империалистической) и ноосферно-социалистической альтернатив глобализаций. При знакомстве с перепиской В.И. Вернадского в годы Великой Отечественной войны создается впечатление, что он глубоко понимал это эпохальное столкновение проноосферных и антиноосферных глобальных сил (фашизм Вернадский считал глобальной антиноосферной силой).

1.2. Становление человечества как планетарного организма и экологический финал рыночно-капиталистической истории

Наше время – начало XXI в. – особенно трагично. Становление человечества как планетарного организма, погруженного в систему положительных и отрицательных обратных связей, произошло.

Слепая, стихийная форма рыночно-капиталистического хозяйствования на фоне энергетической цивилизации человечества ХХ в. выявила свой экологический предел, реализовавшийся в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы. Природа уже подписала смертельный приговор капитализму и рыночно-капиталистическому человечеству. Схемы мировой финансовой капиталократии, порожденные подчиненной ей и обслуживающей ее наукой (включая и доклады Римского клуба, направленные на установление нового мирового порядка с сохранением глобального капиталистического неравенства с вывозом ресурсов в США и страны Западной Европы), являются утопическими. Они не могут спасти человечество от возможной экологической катастрофы в XXI в. Наступил не конец истории в форме установления либерального капитализма на вечные времена, как провозгласил в своем манифесте Ф.Фукуяма, а конец рыночно-капиталистической цивилизации Запада, ее глобально-экологический финал.

Человечеству предъявлен природой императив выживаемости как императив перехода к новой форме бытия – ноосферизму. Именно в рамках этого императива в начале XXI в. актуализируется творческое наследие В.И. Вернадского, особенно – учение о био– и ноосфере, об их современном развитии.

Россия – родина первого прорыва человечества к социализму. Россия – родина русского космизма, давшего миру таких титанов мысли, как М.В. Ломоносов, Н.Ф. Федоров, Д.И. Менделеев, Н.Е. Жуковский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский, А.П. Королев, В.И. Вернадский. Россия – родина первого человека, полетевшего в космос, – Юрия Гагарина. Поэтому Россия не случайно стала и родиной учения о ноосфере. В настоящее время Россия переживает историческую трагедию, иногда приобретающую черты фарса. Эта трагедия отражает историческую тупиковость рыночных либерально-капиталистических идеалов, которые были заложены в основание стратегии реформирования в 90-х гг. XX в. На деле эта стратегия стала стратегией Запада по превращению России в свой сырьевой придаток и одновременно процессом умерщвления коренного населения страны (в результате удушения экономики).

Выход из сложившего рыночно-капиталистического тупика – прорыв России к будущему на основе ноосферной научно-мировоззренческой системы и идеологии, на основании автохтонного научно-интеллектуального потенциала.

1.3. Смысловое значение творчества В.И. Вернадского для будущего. Новое понимание ноосферогенеза в XXI веке

На фоне процесса глобализации и обострения социокультурных, экономических и политических антагонизмов обращение к творчеству В.И. Вернадского имеет множество смыслов с их интенциями в будущее. Главный из них – поиск ноосферной модели будущего для человечества и России. Это имеет свои основания и предпосылки. К ним относятся не только все творческое наследие Вернадского и исторический опыт советского социализма, равно как и опыт истории человечества в XXI в., но и тот научно-теоретический потенциал современного развития учения о ноосфере, который выступает своеобразным результатом развивающейся Вернадскианской революции в системе научного мировоззрения. В.И. Вернадский всегда глубоко понимал роль образования в становлении ноосферы. Еще на заре ХХ в. он провозгласил для России «идеал учащегося народа».

Новое понимание ноосферогенеза в XXI в. связано с моделью ноосферы как управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества. Образовательное общество и есть та модель ноосферного общества, в которой образование становится «базисом базиса» духовного и материального воспроизводства, обеспечивающим опережающее развитие качества человека, общественного интеллекта и образования как главного условия сформулированной выше модели ноосферы. Общественный интеллект при этом понимается как управление будущим со стороны общества, как единство науки, культуры и образования, обеспечивающее высокое качество такого управления. Проблема управления социоприродной динамической гармонией – ведущая в проблематике ноосферогенеза XXI в. Она может быть решена только при доминировании в общественном производстве планово-экономических начал, общественной собственности, глобальной социальной справедливости в распределении ресурсов. При этом управляемость не отрицает расцвет творчества людей, а напротив, ее предполагает.

Ноосферизм – не только новая модель бытия, социоприродного гомеостаза, но и новая философия, новая научная картина мира, новое качество человека. В этой философии понимание природы как Самотворящей Природы, Природы – Пантакреатора, понимание не только бытия человека, но и бытия вообще как креативного бытия становится важнейшим онтологическим основанием доктрины ноосферизма. И. Пригожин по этому поводу заметил: «Пассивная Вселенная не способна порождать созидающую Вселенную». История задает тест человеческому разуму.

В.И. Вернадский весьма глубоко осознавал ту меру мужества, которая необходима интеллекту для поисков истины и правды: человечество сможет спасти только мужество его разума. Жизнь разума самого В.И. Вернадского – яркий пример такого мужества, которое особенно необходимо российской интеллигенции. Будем же следовать этому великому примеру, не страшась усталости и правды, как бы она тяжела ни была. Россия снова поднимает знамя духа, правды и знания на путях поиска выхода человечества из исторического тупика.

Время, прошедшее со дня рождения В.И. Вернадского, по геологическим меркам – мгновение, по меркам истории человечества – мгновение более широкого масштаба, а вот по меркам человеческой жизни – это длительный период. В него вместился весь ХХ в. с его победами и поражениями, взлетами созидающего человеческого духа и падениями деструктивной человеческой мысли, отягощенной страстями обогащения, власти, гедонизма; с его высокими образцами достижений культуры и масштабами разрушений, плазменными призраками, сжегшими жизнь сотен тысяч людей, ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки.

Мир замер в начале XXI в. перед будущей историей. Космос требует от человечества нового научного синтеза и новых социальных прорывов. Космос – живой и безграничный – создал человеческий разум на Земле не случайно: разум – функция космоса. И учение В.И. Вернадского о ноосфере, Вернадскианская революция в их современном развитии вооружают человечество и его коллективный разум для нового прорыва, нового этапа оразумления биосферной эволюции, где человеческий разум, бережно относясь к ее интенциям, сумел бы раскрыть потенциал будущей социоприродной гармонии – основы будущего становления человечества и России.

Поистине все великое на Руси свершается по законам дружбы, сотрудничества, взаимопомощи. На этом стояла Русь и будет стоять вечно.

2.1. Понятие Вернадскианской революции. Вернадскианский парадигмальный цикл в развитии отечественной науки

12 марта 2003 г. исполнилось 140 лет со дня рождения В.И. Вернадского. Научная и вузовская общественность, русский и другие народы России, все культурное человечество чествовали в лице Вернадского великого ученого-энциклопедиста, гиганта Русского Возрождения в ХХ в., создателя учения о ноосфере, которое в конце ХХ – начале XXI в. продолжает интенсивно развиваться, трансформируется в новую систему научного и философского мировоззрения, модель будущего бытия человечества в XXI в. – в ноосферизм, – зачинателя парадигмальной революции во всей системе научного знания и культуры, которую западные ученые Николас Полунин и Жак Гриневальд назвали Вернадскианской революцией.

Академик РАН А.Л. Яншин в 1993 г. писал: «Следует подчеркнуть – ибо это неизвестно даже специалистам – идеи и даже терминология учения В.И. Вернадского, начиная со средины 1950-х годов, стали направляющими принципами в организации глобальных экологических программ. Последнее было непосредственно связано с деятельностью умершего год назад чл.-корр. АН СССР В.А. Ковды, который, будучи директором департамента точных и естественных наук ЮНЕСКО, в 1955–1961 гг. организовал Международный проект глобальных исследований проблем опустынивания (1955–1956) и МБП (Международную биологическую программу, – С.А.). Уже на первых этапах реализации Международной биологической программы усилиями ученых из различных стран было показано, что воздействие человечества на природу приобрело глобальный характер и продолжает возрастать, причем масштабы и темпы антропогенных нарушений среды намного опережают уровень знаний о процессах, происходящих в различных экосистемах. Чтобы сократить этот разрыв, как представлялось, возникла острая необходимость фундаментальных комплексных исследований тенденций эволюции биосферы, организованных в рамках единого, концептуального подхода. Именно в этих условиях международной научной общественностью было осознано, что теория биосферы В.И. Вернадского не имеет аналогов в мировой мысли» (курсив мой. – С.А.)[34].

Подчеркивая синтезирующую, парадигмально-изменяющую функцию учения о ноосфере, академик АН РАН Н.Н. Моисеев 14 лет назад писал: «Несмотря на появление представлений о единстве Природы и Человека и их взаимообусловленности, мир неживой материи и живого вещества и мир Человека и общества, им созданного, в XIX в. еще не были взаимосвязаны в сознании ученых. Научные дисциплины в этих трех сферах жили еще долгое время самостоятельной жизнью. А эмпирического материала было недостаточно, чтобы воспроизвести единую цельную картину мира. Таким связующим звеном оказалось учение о ноосфере В.И. Вернадского в начале нынешнего тысячелетия»[35] (курсив мой. – С.А.).

Фактически учение В.И. Вернадского о ноосфере, обобщающее его научное творчество, явилось парадигмально-синтетической революцией в эволюции науки в ХХ в., которая и есть Вернадскианская революция в системе научного мировоззрения.

Это дало автору основания в 1999 г., на торжестве в честь 275-летия Петровской академии наук и искусств, в его анализе парадигмальных длиннопериодных циклов в развитии российской науки и искусства за 275 лет выделить три больших парадигмальных цикла: «петровско-ломоносовский», «пушкинский» и «вернадскианский»[36], которые составляют структуру Эпохи Русского Возрождения.

Вернадскианский парадигмальный цикл, начавшийся приблизительно в 1920-м г., в наше время только начинает раскрывать свои потенции в синтезе трех сфер науки, о которых писал Н.Н. Моисеев.

Вернадскианский цикл можно условно разбить на два периода:

• первый – время жизни В.И. Вернадского, его научного творчества и становления ноосферно-парадигмального научного синтеза (1863–1945 гг.);

• второй – время развития теорий и идей В.И. Вернадского, ноосферной парадигмы организации научного знания и изменения оснований в системе научного мировоззрения под воздействием учения о ноосфере, становления предпосылок для прорыва к новой идеологии и теоретическому обобщению в XXI в., что автор назвал ноосферизмом[37] (середина XX – начало XXI в.).

2.2. Генеалогия В.И. Вернадского

Родословная В.И. Вернадского восходит к литовскому шляхтичу Верна, который перешел на сторону казацкого войска Богдана Хмельницкого и боролся вместе с ним за освобождение Украины. Позже он был схвачен поляками и казнен. Потомки Верны по мужской линии были запорожскими казаками. После ликвидации Запорожской Сечи Екатериной II один из потомков Верны и прадед В.И. Вернадского – И.И. Вернацкий – бежал в Черниговское наместничество, где и обосновался в большом селе Церковщина Березинского повета. Впоследствии он стал сельским священником. Его средний сын Василий Иванович Вернадский – дед В.И. Вернадского – очень хотел стать врачом (это его желание было неугодно деспотичному отцу, желавшему сделать из сына священника) и с благословления матери бежал из родительского дома в Москву, где поступил в университет. За непослушание отец торжественно проклял сына в церкви. Василий Иванович Вернадский стал врачом и во время наполеоновских войн участвовал в военных походах А.В. Суворова и М.И. Кутузова, в том числе и в героическом переходе через Чертов мост в Альпах. В 1799 г. вместе с госпиталем был взят в плен войсками маршала Массены и в Россию вернулся во главе госпиталя (около тысячи человек) в мае 1800 г.[38] В 1826 г. Василий Иванович получает звание коллежского советника, что дало ему право на потомственное дворянство, и воспользовавшись этим, он переменил правописание своей фамилии: Вернадский вместо Вернацкий.

Дед В.И. Вернадского был незаурядной личностью: человек долга, мужества и одновременно большой доброты и истинной гуманности, он стал «кристаллизатором» семейных традиций и преданий, оказавших значительное воздействие на становление внутреннего мира его внука В.И. Вернадского. Второй прадед В.И. Вернадского Яков Короленко был и прадедом писателя В.Г. Короленко. Следовательно, Владимир Галактионович Короленко и Владимир Иванович Вернадский были троюродными братьями.

По материнской линии генеалогия В.И. Вернадского связана с многочисленным родом Константиновичей. Дед – П.Х. Константинович – не раз участвовал в сражениях и дослужился до звания генерала. Мать Вернадского Анна Петровна родилась в 1837 г. в Киеве, где окончила пансион имени генерала Левашева. Родной дядя матери – Н.И. Гулак – был членом тайного Кирилло-Мефодиевского общества, во главе которого стояли Т.Г. Шевченко, Н.И. Костомаров и др.

Вернадский впоследствии свою мать характеризовал как «яркую личность, страстную, умную, хорошую женщину, очень одаренную»[39]. В 1862 г. Анна Петровна вышла замуж за И.В. Вернадского и переехала к мужу в Петербург. Иван Васильевич Вернадский, отец Владимира Ивановича, родился в 1821 г. в Киеве в семье Василия Ивановича Вернадского и Екатерины Яковлевны Короленко. В 1846 г. он сдал магистерские экзамены в Петербургском университете и стал ученым-экономистом. В 1847–1848 гг. читал в Киевском университете лекции по политической экономии. Он находился в дружественных связях с Т. Г. Шевченко, Н.И. Гулаком, Г.Ф. Квитка-Основьяненко, придерживался умеренно-либеральных взглядов. Работая в Московском университете, Иван Васильевич дружил с Т.И. Грановским и другими западниками.

В 1856 г. семья Вернадских переехала в Петербург. Одно время отец Вернадского работал в Министерстве внутренних дел, принимая участие в подготовке реформ Александра II, преподавал в вузах Петербурга. Он – профессор Главного педагогического института, затем – Александровского лицея и Технологического института, член Вольного экономического общества. Впоследствии он занимал должность председателя Политико-экономического комитета этого общества, входившего в состав Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел. Возглавив комитет, он принял участие во многих экономико-статистических обследованиях регионов России, посещал Рыбинск, Ярославль, Саратов, Астрахань, Кострому, Нижний Новгород, Чебоксары, Казань.

В России середины XIX в. отец Вернадского стал широко известной личностью. Являясь типичным представителем либерально-просветительских кругов русской интеллигенции, он знакомится с Н.Г. Чернышевским, А.А. Бакуниным, П.А. Кропоткиным и др. По своему мировоззрению И.В. Вернадский был эволюционистом и считал, что сам ход экономического развития России определит ее будущую судьбу, что впоследствии было отмечено А.И. Герценом в «Колоколе»[40].

Такова, в общем, была та социально-историческая, духовная, семейно-генеалогическая среда, где появился на свет В.И. Вернадский и которая, несомненно, была тем «социокультурным геном», что во многом определил его мировоззренческое становление. В его родословной причудливо переплелись, по меньшей мере, три линии: украинская, русская, польско-литовская. Его генеалогия еще раз подтверждает глубинные основания единства славянских народов.

В 1918 г. Владимир Иванович охарактеризовал себя предельно категорично и точно как «русского по культуре и по всему укладу своей жизни – правда, русского, вся жизнь которого непрерывного была связана и с Украиной, и с украинским освободительным движением»[41].

2.3. Ученичество. Становление мыслителя. Менделеевская и докучаевская линии влияния. В.И. Вернадский – докучаевец

2.4. Московский цикл творчества (1891–1911)

2.5. Петербургский цикл (1911–1918). Разработка теории биосферы и живого вещества

2.6. Научное творчество В.И. Вернадского в период гражданской войны. Киевский (1918–1919) и Таврический (1919–1921) циклы

2.7. Заграничный цикл творчества В.И. Вернадского (1921–1926). Командировка в Европу. Признание учения В.И. Вернадского о биосфере. Зарождение идеи ноосферы

2.7.2. Поездка в Чехию и Францию. Пионерская идея автотрофности будущего человечества

В 1922 г. Вернадский посещает Чехию и Францию. В Сорбонне он прочитал цикл лекций по геохимии и живому веществу, который был издан в Париже отдельной книгой. За этот труд Вернадский получил одну из престижных премий Французской академии наук. Командировка Вернадского во Францию продлевается. Издается ряд его научных статей по химии алюмосиликатов, явлению изомерии, а также монография «Геохимия». В декабре 1922 г. он пишет Б.Л. Личкову: «Все здесь переполнено теорией Эйнштейна, новыми достижениями в атомных науках и астрономии. Я весь погружен в эти новые области»[66]. Его беседы с М. Кюри-Склодовской в 1924–1925 гг. способствуют активизации научного интереса к области симметрии и диссимметрии.

В этот период формируются и публикуются связанные между собой революционные работы Вернадского: «Живое вещество» (1922), «Биосфера» (1926), «Автотрофность человечества (1925). В письме Б.Л. Личкову ученый замечает: идея прогресса и автотрофности человечества «связана с учением о живом веществе. Мне кажется, мы присутствуем при огромном геологическом перевороте – создании автотрофного позвоночного. Последствия его будут огромны»[67] (курсив мой. – С.А.).

2.8. Ленинградско-московский цикл научного творчества В.И. Вернадского (1926–1941). Работа в Боровом (1941–1945) и Москве. Становление учения о ноосфере

2.8.4. Годы Великой Отечественной войны: периодическое возвращение к теме ноосферы

В период Великой Отечественной войны, до самой смерти, В.И. Вернадский постоянно возвращается к теме ноосферы. В 1942 г. ученый подает записку в АН СССР о создании при Академии научного комитета по реконструкции последствий нашествия гитлеровских полчищ. В конце этого года, возвращаясь к вопросам, поднятым в записке, Владимир Иванович пишет: «Мы живем в значительное геологическое время в истории нашей планеты – антропогенной эре (А.П. Павлов), когда стихийно в течение миллионов лет человек – с остановками, но неуклонно, в последние столетия все быстрее, становится геологической силой, меняющей лик нашей планеты. От нас зависит сделать стихийный процесс сознательным, превратить область жизни – биосферу в царство разума – в ноосферу (Леруа). Эту цель должны поставить себе ученые нашей страны, когда после изгнания гитлеровских варваров перед нами станет во всей его сложности вопрос о быстром восстановлении производительных сил нашей страны»[76] (курсив мой. – С.А.). В 1943 г. Вернадский заканчивает статью «Несколько слов о ноосфере».

12 марта 1943 г. великому ученому исполнилось 80 лет. Он уклонился от публичного чествования. В Приветствии от академического коллектива курорта Боровое, где тогда жил Вернадский, в частности, говорилось:

«Мы преклоняемся перед Вашим непоколебимым оптимизмом. В самые тяжелые дни Отечественной войны Вы, Владимир Иванович, утверждали, что в ХХ веке проповедующий дикие идеи средневековья никогда не может иметь успеха, что фашизм обречен на гибель, что разум, добро и справедливость должны победить и восторжествовать. И в эту зиму Ваше предвидение начало осуществляться. Будем, как и Вы, Владимир Иванович, верить, что с уничтожением фашизма человечество начнет жить в ноосфере, в области разума»[77].

В 1943 г. ученый возвращается в Москву. Он продолжает работать над книгой «Химическое строение биосферы Земли и ее окружение», готовит материалы к мемуарам «Пережитое и передуманное».

В переписке с сыном и дочерью Вернадский неоднократно возвращается к мысли о ноосфере. Вот некоторые из них:

1. «Думаю, что мы подошли к большому. В то же время это связалось в жизни человечества и нашей планеты с ноосферой».

2. «…Если я доживу, я бы хотел более подробно обработать главу моей большой книги: “О ноосфере”… Для меня ясно, что ноосфера есть планетарное явление, и исторический процесс, взятый в планетном масштабе, есть тоже геологическое явление».

3. «…Хотелось бы эту работу закончить и больше прожить в ноосфере».

4. «Я очень рад, что ты очень ярко и просто выразил мою мысль о ноосфере как синтезе природного и исторического процесса».

5. «…Лично я думаю, мир будет скоро и что я увижу зарю ноосферы»[78].

К ноябрю-декабрю 1944 г. относятся последние записи Вернадского в «Дневнике». Его интеллект угасал.

Запись 18 ноября 1944 г.:

«Вчера ко мне приходил А.Е. [Ферсман – С.А.] с женой… Надо расширить исследования Арктики… К сожалению, Александр Евгеньевич теперь не тот, каким он был при изучении Кольского полуострова… Физически он сильно подался» (курсив мой. – С.А.).

25 декабря 1944 года здоровье Вернадского резко ухудшилось. Произошло сильное кровоизлияние в мозг. 6 января 1945 года в 5 часов дня, не приходя в сознание, на исходе 82 года жизни, Владимир Иванович Вернадский скончался.

2.9. Жизнь после смерти. Торжество идей Вернадского

3.1. Категория ноосферизма. Императивы Внутренней Логики Социального Развития и Большой Логики Социоприродной Эволюции

Ноосферизм – категория, введенная в последние годы[108] для обозначения не только теоретической системы и в целом нового научного мировоззрения, базирующихся на учении В.И. Вернадского о ноосфере и развивающих его, но и модели будущего человечества как эколого-ноосферного социализма, управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества. Ноосферизм одновременно рассматривается и как итог той научной революции, синтеза научных знаний, которая названа Вернадскианской революцией.

Ноосферизм расширяет основания рефлексии над логикой ноосферогенеза человечества, дополняя естествоведческие, натурфилософские основания, которые обеспечиваются комплексом наук естествознания, социальными (социологическими), гуманитарными, культурологическими, духовно-нравственными, экологическими, философскими комплексами знаний. В этом плане он является новым этапом в процессе ноосферизации всей системы научного знания, который начался в России – СССР в 1970-е гг.

Ноосферизм есть синтез всей системы научных знаний, который учитывает, с одной стороны, достижения развития науки за ХХ в., особенно за период после смерти Вернадского, исторический опыт человечества второй половины ХХ в.; с другой – императивы, которые предъявила как Внутренняя Логика Социального Развития человечества, так и большая логика социоприродной эволюции[109] на рубеже ХХ–XXI вв.

Внутренняя логика социального развития (ВЛСР) есть историческая логика развития человечества на внутренних основаниях. Имеется несколько научных парадигм в описании исторической логики развития человечества как единой цивилизации или единой цивилизационной системы:

формационная парадигма К. Маркса (в целом марксизма), которая раскрывает ВЛСР как логику смены социально-экономических формаций, определяемых способом общественного производства (единством производительных сил и производственных отношений в обществе);

цивилизационная парадигма Н.Я. Данилевского – О. Шпенглера – А.Дж Тойнби, которая определяет ВЛСР как логику смены системы локальных цивилизаций человечества, отличаемых друг от друга социокультурными архетипами поведения и организации жизнедеятельности, ландшафтно-климатическими условиями жизни, конфессиональной структурой, этническими кооперациями и т.д.;

этноисторическая парадигма Л.Н. Гумилева, где раскрывается логика истории как этнической истории, определяемой сменами циклов этногенеза, в которых связь хозяйства, культуры, поведения и географических условий проявляется особенно рельефно.

В 2000 г. было выдвинуто теоретическое предложение о принципе дополнения формационного и цивилизационного подходов[110]. Эти подходы не исключают, а дополняют друг друга.

Есть еще один вариант ВЛСР – это предложенная автором концепция действия всемирно-исторического закона роста идеальной детерминации в истории через общественный интеллект, отражающего механизм возрастания «оразумления социальной прогрессивной эволюции» по мере нарастания сложности и кооперированности социальной системы бытия человечества (социальных систем в мире). Отметим, что тенденция «оразумления» «конусов прогрессивной эволюции», сопряженная с ростом кооперированности и сложности систем на «острие» «конусов любых прогрессивных эволюций», является частью новой системы эволюционизма и эволюционной картины мира в рамках теоретической системы ноосферизма[111].

Данная теоретическая позиция развивает догадку В.И. Вернадского (по отношению к эволюции на Земле), в которой он предположил, что эволюционное появление человеческого разума не случайно: в нем, как во «всяком природном явлении», проявилась закономерность «палеонтологического процесса, создавшего мозг Homo sapiens и ту социальную среду, в которой как ее следствие, как связанный с ней природный процесс создается научная мысль, новая геологическая сознательно направляемая сила»[112].

Таким образом, внутренняя логика социального развития человечества является сложной логикой социальной эволюции человечества, в которой формационная историческая логика синтезируется с логикой движения цивилизационного, культурного и этнического разнообразия человечества и одновременно – с логикой постепенного диалектического отрицания «стихийной, материальной детерминации истории при доминировании механизма закона конкуренции» «идеальной детерминацией истории через общественный интеллект при доминировании механизма закона кооперации».

ВЛСР в ХХ в. породила глобальную социалистическую цивилизационную революцию как своеобразный «исторический ответ» на «двигающуюся на восток» глобальную капиталистическую цивилизационную революцию, начало которой было положено в XV–XVI вв. Этот социалистический прорыв начался в России в 1917 г. Весь ХХ век прошел под знаком «первой волны» глобальной социалистической цивилизационной революции. В рамках ВЛСР в ней проявилось внутреннее социально-эволюционное диалектическое отрицание рыночно-капиталистической цивилизации, строя капиталократии[113].

Особенностью конца ХХ в. стало наступление первой фазы глобальной экологической катастрофы, которая обозначила выход на арену истории в ХХ в. большой логики социоприродной эволюции (БЛСЭ).

БЛСЭ как логика эволюции взаимодействия биосферы и человечества на протяжении всей истории человечества (более того, всей антропной эволюции – антропогенеза), действовала всегда. Она проявилась в том, что более 30% катастроф уже на протяжении социальной истории человечества в послеледниковый период произошли по экологическим причинам, в результате которых вследствие исчезновения возможностей воспроизводства жизни в тех или иных регионах погибли многие племена и народы.

Но вопрос об экологической гибели человечества не стоял. Почему?

Для ответа на него необходимо рассмотреть важнейшее основание БЛСЭ – энергетический базис совокупного мирохозяйствования человечества на Земле, в «теле биосферы», на протяжении истории. Это основание позволило выделить две эпохи-цивилизации: вещественную («малоэнергетическую») эпоху – цивилизацию от начала истории и до ХХ в. (в этой эпохе-цивилизации прожило приблизительно 800 поколений людей) и энергетическую («высокоэнергетическую») эпоху-цивилизацию в ХХ в. (в этой эпохе-цивилизации прожило приблизительно 4–5 поколений людей).

Вещественная эпоха-цивилизация характеризуется «малоэнергетическим» базисом мирохозяйствования человечества. ХХ век человек встретил почти на 99% вооруженный мускульной энергией собственного тела, одомашненного рабочего скота, ветряных и водяных мельниц, простейшими механическими энергетическими усилителями. Машинная революция XIX в. в Европе пока не сыграла еще свою роль в энергообеспечении человечества. В этой «малоэнергетической» истории человечества действовали разрушительные механизмы стихийных форм истории на базе частной собственности, рынка, войн, голода, которые порождали процессы энтропизации («энтропия» – упрощение, опустынивание) природной среды обитания человека.

Известно высказывание К. Маркса, реально отражающее эту безрадостную картину неэквивалентной формы потребления человечеством накопленной негэнтропии в природе: культура, которая развивается стихийно, оставляет после себя пустыню.

Особенностью «вещественной эпохи-цивилизации» является то, что биосфера, благодаря действию закона компенсаторной функции биосферы, по А.Л. Чижевскому, обеспечивала темпы роста своей организованности (негэнтропии), опережающие темпы производства дезорганизации (энтропии) в результате мирохозяйствования человечества[114].

Природа лечила хозяйствогенную патологию в глобальном здоровье биосферы. Это дало возможность развиваться человеческому разуму, обеспечило эволюцию общественного интеллекта, несмотря на разрушительную форму производства негэнтропии внутри социального пространства бытия человека: на одну единицу социальной негэнтропии расходовалась сотня и более единиц природной (биосферной) негэнтропии.

Социальное человечество, выйдя из животного мира, стало единственным видом живых систем, нарушающим законы Вернадского – Бауэра, требующие бульшей работы по производству негэнтропии во внешней природной среде. Этот факт позволил автору построить гипотетическую научную метафору, состоящую в том, что биосфера была «беременна человеческим разумом», который до настоящего времени как бы проходил «преднатальную форму развития внутри биосферы». Биосфера как бы позволяла ему стихийно развиваться, «сучить ножками».

ХХ в. – время энергетического скачка в мирохозяйствовании человечества от 103 до 1010-12. Человечество активно стало осваивать энергию ископаемого топлива Земли – угля, нефти, газа, энергию воды (гидроэлектростанции), атомную энергию. Поэтому автор ХХ в. назвал «энергетической эпохой-цивилизацией». Одновременно ХХ в. предстает как большой энергетический взрыв в социальной эволюции.

Сочетание стихийной детерминации в истории с возросшим энергетическим потенциалом мирохозяйствования усилило поток социогенных экологических катастроф, который в конце ХХ в. перешел в первую фазу глобальной экологической катастрофы. В этом состоит трагедия и ее значимость для будущей судьбы человечества ХХ в. Наступили экологические пределы всей форме стихийного, рыночно-капиталистического хозяйствования, мировой капиталократии.

Возникла экологическая (надсоциальная) форма отрицания рыночно-капиталистической цивилизации. Природа, а вернее биосфера как суперорганизм, и в целом Земля-Гея (суперорганизм, по Лавлоку), подписали смертельный экологический приговор рыночно-капиталистическому человечеству: или капиталистическая гибель человечества в XXI в. по экологическим причинам, или прорыв человечества к новым, ноосферно-социалистическим, кооперационным формам бытия и дальнейшей социальной эволюции.

3.2. Рыночно-капиталистический тупик в социоприродной эволюции

Наступившие пределы в форме первой фазы глобальной экологической катастрофы предстают не просто экологическими пределами сложившейся внутренней социальной логике развития, но, в первую очередь, пределами стихийной логике истории в форме рыночно-капиталистической цивилизации человечества. Сформировался рыночно-капиталистический тупик в социоприродной эволюции на фоне скачка в энергетическом базисе хозяйствования.

В.А. Зубаков справедливо критикует «методологическую недоработанность и неточность оценок экологической ситуации» в докладах, подготовленных в структурах ООН, в частности в ЮНЕП[115]. Эта неточность оценок носит идеологический характер, потому что адептам капитализма и «строя рынка» (по Жаку Аттали) очень трудно признаться, что большая логика социоприродной эволюции уже подписала приговор, причем экологический приговор и строю «общества капитала» – капиталократии и рынку (и механизму конкуренции) как главному механизму его функционирования.

«Энергетическая эпоха-цивилизация» или большой энергетический взрыв в социальной эволюции (т.е. ХХ в.) предстает как «точка бифуркации» во всей социальной эволюции человечества, выход из которой связан со сменой доминант в диалектике законов конкуренции («механизма отбора») и кооперации («механизма интеллекта»). Доминанта закона конкуренции сменяется доминантой закона кооперации, стихийная детерминация в истории – идеальной детерминацией через общественный интеллект.

В ХХ в. запаздывание в развитии механизмов общественного интеллекта – науки, планирования, программирования, образования и т.п., в целом качества общественного интеллекта, породили интеллектно-информационно-энергетическую асимметрию человеческого разума, общественного интеллекта (ИИЭАР). Такая асимметрия отражает отставание качества управления будущим (планирования, прогнозирования, проектирования, оценки негативных экологических последствий от применения энергоемких проектов) от возросшей его энергетической мощи, способности к преобразованиям в природе в процессе хозяйствования.

Частными случаями этой асимметрии являются:

• технократическая асимметрия единого корпуса знаний и, соответственно, общественного интеллекта (по В.П. Казначееву, 95% знаний – знания естественной предметности, 5% – знания о живом веществе, биосфере и человеке, и только ничтожная доля от 1% – знания об интеллекте);

• «интеллектуальная черная дыра» – асимметрия, отражающая увеличивающийся разрыв между нарастающей скоростью негативных антропогенных изменений в живом веществе биосферы, в т.ч. в «монолите разумного живого вещества» (т.е. в живом веществе человечества) и скоростью их познания.

По оценкам Казначеева (который и ввел метафору «интеллектуальной черной дыры»), на ее ликвидацию осталось 15–25 лет, иначе возможен переход через пороговые барьеры, который приведет к необратимым деградациям как в «теле биосферы», так и в «теле человечества». Данные работы В.А. Зубакова «Эндоэкологическое отравление и эволюция: стратегия выживания» (2002), как и результаты обобщений автора, подтверждают возможность этого мрачного прогноза, если не будет изменена ситуация в финансировании ноосферно-биосфероведческого комплекса наук, а также в механизмах планирования социоприродного развития на региональном и глобальном уровнях бытия человечества.

Таким образом, диалектика ВЛСР и БЛСЭ привела человечество в точку бифуркации его истории и эволюции системы «человечество – биосфера». Уже возникла первая фаза глобальной экологической катастрофы.

Сформировался императив БЛСЭ – императив выживаемости человечества в форме управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества. Этот императив несет в себе синтез ноосферного и социалистического императивов. Теперь критиком капитализма, рынка, либерального общества, построенного на индивидуализме, выступила надсоциальная сила – биосфера и Земля-Гея как суперорганизмы, обладающие своими собственными гомеостазами.

По мнению автора, именно данная проблемная ситуация в истории человечества является особым основанием востребования учения В.И. Вернадского о ноосфере и его трансформации в ноосферизм.

Ноосферизм, с одной стороны, есть синтез всего научного корпуса знаний, где синтезирующим началом выступает ноосфера как модель будущей социобиосферной гармонии, а с другой – это форма нового бытия человечества на основаниях действия законов кооперации, идеальной детерминации через общественный интеллект образовательного общества (в котором образование как главный механизм воспроизводства общественного интеллекта становится «базисом базиса» экономики и всех социальных институтов), а также такого управления социоприродной эволюцией, в котором общественный интеллект (человеческий разум) встраиваются в гомеостатические механизмы биосферы и Земли и направляют их эволюцию с учетом системогенетических законов, в частности, законов инвариантности и цикличности развития, дуальности управления и организации систем, спиральной фрактальности системного времени или «обобщенного закона Геккеля»[116].

3.3. Категория ноосферы. Основные смыслы категории ноосферы

3.4. Вернадскианская революция и ноосферное учение русского космизма

Тот процесс в системе научного мировоззрения, который получил в конце ХХ в. наименование Вернадскианской революции, начался уже при жизни В.И. Вернадского и репрезентировался, в первую очередь, логикой становления системы научного мировоззрения, которая формировалась у Вернадского под воздействием таких научных комплексов, как геохимия, учение о биосфере и живом веществе, учение о пространственно-временной диссимметрии живого вещества и живого пространства (пространства живого вещества) и об определяемой этой диссимметрией неэвклидовой геометрии живого пространства, учение о ноосфере.

Следует отметить, что учение о ноосфере формируется в общем потоке русской космической мысли XIX–XX вв., представленном русским космизмом, особенно сферным учением русского космизма, начало которого, по автору, восходит к догадке Н.Г. Фролова, спутника А. Гумбольдта во время его путешествия по России, о существовании интеллектосферы (1848)[129].

В таком контексте автор не поддерживает тезис о приоритетности в создании учения о ноосфере, принадлежащей Леруа и Тейяру де Шардену. Это очень упрощенная интерпретация. Учение о ноосфере у Вернадского начало складываться приблизительно в 1916 г., когда он приступил к разработке учения о живом веществе и теории биосферы. Уже при разворачивании содержания категории биосферы Вернадский сразу подчеркивал большую роль науки, которая через технику, технологии оказывает воздействие на геохимические циклы, указывал на роль культуры как геохимического фактора. Поэтому Вернадскианская революция генетически порождается русским космизмом. Более того, она предстает космогенной мировоззренческой революцией в лоне потока научной мысли русского космизма.

Именно в этом ключе следует рассматривать как неслучайное хронологическое совпадение развития учения о ноосфере В.И. Вернадским с появлением гелиобиологии А.Л. Чижевского, космической философии К.Э. Циолковского, с формированием антропокосмических идей Н.Г. Холодного (позже переросших в теорию антропокосмизма), с появлением теоретической биологии Э. Бауэра, А.А. Любищева, теории номогенеза Л.С. Берга, теории биологического поля А.Г. Гурвича, космоэстетической (на основе платонизма и диалектики) философии А.Ф. Лосева.

3.5. Главные «векторы» Вернадскинаской революции

Главные векторы Вернадскианской революции в системе научного мировоззрения, по мнению автора, таковы:

1. Расширение представлений о роли жизни в космогенезе видимой Вселенной.

2. Преодоление механистической ньютоновско-эйнштейновской картины мира через органическое (организменное) восприятие устроения мира, в котором, выражаясь современным кибернетическим языком, действует огромное количество отрицательных и положительных обратных связей. Это восприятие мира в дальнейшем перешло в понимание о присущности гомеостатических механизмов системам «Земля» и «Биосфера», и поэтому они могут быть отнесены к классу суперорганизмов. Такая догадка уже имеется у Вернадского, и приоритет ее за Вернадским признал Лавлок, создавший учение о живой Земле-Гее.

В.И. Вернадский приходит к пониманию гомеостатических связей в биосфере через концепцию геохимических и биогеохимических кругооборотов, особой стабилизирующей роли почвы и круговоротов вещества и химических элементов в самой системе почвенных комплексов.

3. Особый космоноосферный и одновременно проблемно-ориентированный синтез единой науки, в которой объединяются комплексом науки о человеке, о Земле с комплексом естествознания.

Вернадский в своей логике продвигается от признания науки как планетарной силы, которая становится через природопользование человека в процессе его хозяйствования важнейшим фактором современной геологической истории, к необходимости такой ее социальной организации, что обеспечивала бы сознательное направление ноосферогенеза в такое русло, которое давало бы условия сохранения и развития и человечества, и природы как важнейшего условия выживания и эволюции человечества.

Собственно говоря, в этой мировоззренческой трансформации просматриваются современные постановки глобальной экологии, геоэкологии, ноосферной экологии.

4. Смена парадигм эволюционизма.

Мы уже отмечали, что эволюционные взгляды В.И. Вернадского, показывающие направленность эволюции Земли биосферы, которая не случайно приводит к появлению ноосферогенеза – ноосферной эволюции, близки к системе эволюционизма Берга – теории номогенеза. А.А. Любищев в своих работах показал ограниченность дарвиновской парадигмы эволюционизма и обратил внимание на отношение дополнительности номогенеза и селектогенеза.

Продолжая эту линию, восходящую к Вернадскому, автор предложил системогенетическую парадигму эволюционизма (на базе законов системогенетики), объединяющую в себе дарвиновскую (селектогенез), берговскую (номогенез) и кропоткинскую (доминанта «сотрудничества», кооперации в эволюции) парадигм (для обозначения последней парадигмы автор ввел понятие «коогенез»[130]). В последней парадигме эволюционизма смена конкуренции и отбора кооперацией и «интеллектом системы» всегда одновременно предстает как скачок в сложности (кооперированности) эволюционирующих систем и его опережающий скачок в интеллекте. Такая логика прогрессивной эволюции объясняет процесс ее «оразумления». Метафора Тейара де Шардена «ось эволюции, осознающая самую себя» в новой парадигме эволюционизма приобретает научное основание.

Догадка В.И. Вернадского о неслучайности этапа ноосферной эволюции в эволюции Земли и биосферы приобретает новую аргументацию. В эту схему системогенетического эволюционизма укладывается и эволюционно-темпоральная схема В.А. Зубакова, приводящая к появлению «ойкогеономики».

5. Симметрийно-гармоническая спиральная картина эволюции мира, в которой принцип диссимметрии Пастера – Кюри – Вернадского, раскрывающийся в эволюции через хиральную революцию, асимметрию лево– и правовращательности, половой диморфизм, функциональный диморфизм мозга человека, приобретает качество фундаментального свойства живого пространства на Земле.

Можно, очевидно, догадываться, что в этой диссимметрии отражается направленность прогрессивной эволюции живого и ее память, переходящая в диссимметричную спирально-циклическую структуру вследствие действия закона спиральной фрактальности системного времени или «обобщенного закона Геккеля[131].

6. Изменение представлений о пространственно-временном базисе существования Космоса, Земли, биосферы.

Гениальность В.И. Вернадского проявилась в том, что он глубоко, сущностно осознал неотъемлемую связь пространства и времени с диссимметрией живого вещества, принципиальную их неоднородность, «энантиоморфность» (по Вернадскому), в которой находит отражение ход эволюции Земли и биосферы. Понимание субстанциональности пространства-времени, связанной со спиральностью, цикличностью, ритмом развития, в отличие от физики, всегда присутствовало в биологии и геологии и нашло свое развитие в системе взглядов Вернадского в рамках его учения о биосфере и ноосфере.

Дальнейшее развитие этого направления связано с системогенетикой и теорией циклов.

Время, по автору, предстает формой самоотражения эволюционирующей и самотворящей природы через единство цикла и наследственного инварианта в прогрессивной эволюции, где цикл предстает формой «самоизмерения» собственной изменчивости системой и одновременно естественным масштабом времени. Системная иерархия эволюционирующего универсума (мира) переходит в гетероэволюцию и как ее аспекты («срезы») – в гетерохронию, гетеротопию, гетероквалитативизм. В системогенетике это положение нашло отражение в законе системного времени и гетерохронии[132]. Одновременно гетерохрония в своем эволюционном движении несет в себе смысл неравномерности эволюции (развития) любой целостности, определяющей ее постоянные переходы через «кризисы целостности». Системогенетический закон инвариантности и цикличности развития предстает и как закон периодической кризисности в развитии любых систем мира.

Закон спиральной фрактальности и системного времени или «обобщенный закон Геккеля» определяет прогрессивную эволюцию как эволюцию с нарастающей наследственной памятью, в которой благодаря действию этого закона происходит постоянное воспроизводство спирали эволюции (филосистемогенеза) в процессе системогенеза на «кончике эволюции» (онтосистемогенезе). Поэтому прогрессивная эволюция есть эволюция не только нарастающей сложности рождаемых ею систем, но и эволюция нарастающей памяти, т.е. эволюция, запоминающая самое себя в каждой рождаемой ею сущности.

Представление о времени усложняется, оно становится спирально-циклическим, где в каждой последующей единице времени отражается спирально-циклическая структура предшествующего времени. Открывается новый вид симметрии мира – спирально-циклическая рефлексивная симметрия[133].

Связь пространства и времени приобретает новый характер. Прошлое время «застывает» в структуре пространства, которое, в свою очередь, разворачивается в структуре будущего времени. Хронотоп как бы эволюционно спирально закручивается и уплотняется по мере усложнения систем (усложнения мира) в тех местах, где они эволюционно появляются.

Спиральность предшествующей эволюции и, соответственно, спиральность системной гетерохронотопии переходит в спиральность (спиральную неоднородность) пространства с присущей последней асимметрией в соотношении «правизны» и «левизны», на которую обращал внимание Вернадский.

В несколько другом контексте создал теорию физического времени Б.М. Козырев в парадигме причинной механики. Удивительно то, что перенос энергии потоком времени связан с процессом мгновенной синхронизации фаз процессов вращения тел в разных точках космоса. В этом мы усматриваем вполне возможную глубинную связь со спирально-циклической («цикл» и «оборот» в определенном контексте одно и то же) рефлексивной симметрией времени.

Синергетика И. Хакена и Г. Пригожина, создающая картину «физики возникающего мира» и раскрывающая механизмы самоорганизации материи, добавляет основания для нелинейной картины мира с действующей необратимостью и направленностью эволюции.

7. Антропизация научной картины мира и в целом эволюционизма.

Уже в глобальной эволюционной теории В.И. Вернадского показывается, что человеческий разум появляется не случайно, а ноосферный этап в геологической эволюции Земли также не случаен, а закономерен. Если воспользоваться категорией «антропных принципов» (в сильной и слабой версии), возникших в 1950-х гг., в соответствии с которыми фундаментальные константы в нашей Вселенной таковы, что они позволяют появиться человеку-наблюдателю именно в этой Вселенной, то возникает своеобразный антропный эволюционный принцип или эволюционно-антропный принцип Вселенной, в которой мы живем: законы эволюции таковы, что они необходимо приводят к появлению человеческого разума на Земле. В выстроенной автором теоретической системе эволюционизма как части ноосферизма показывается, что прогрессивная эволюция, демонстрирующая сдвиг (по мере роста сложности и кооперированности структур систем) от закона конкуренции и механизма отбора к закону кооперации и механизма интеллекта, подчиняется вследствие действия этой закономерности закону «оразумления» по мере появления все более сложных кооперативных систем. Человек не отделен от целостности Земли и биосферы, а является ее частью и его эволюция выступает как некая закономерность эволюции этих целостностей – Земли и биосферы.

Антропный эволюционный принцип и закон «оразумления», который в каком-то смысле обобщает закон цефализации Д.Д. Дана, к которому неоднократно обращался в своей теоретической рефлексии В.И. Вернадский, подводит дополнительные основания под категорию «метафизического коммунизма бытия» в «Философии хозяйства» С.Н. Булгакова[134], увидевшей впервые свет в 1912 г. «Метафизический коммунизм бытия» – это отражение целостности Вселенной, такого ее свойства, которое делает ее похожим на организм, частью которого является планета Земля и живущее на ней человечество, т.е. человеческий разум.

Антропный эволюционный принцип порождает «принципы дополнения» в системе познания, отражающие фундаментальную систему дополнительностей (которая является следствием кооперативных процессов в космосе) в самой организации бытия. Принцип дополнительности Нильса Бора – только первый по времени в начавшейся неклассической методологической революции в самом научном аппарате познания реальности, где живет человечество, и которая, по мнению автора, предстает частью Вернадскианской мировоззренческой революции.

Ноосферное научное мировоззрение закономерно приводит к принципу большого эколого-антропного дополнения (впервые сформулированному автором в ряде работ[135], в т.ч. в «Ноосферизме»), тесно связанному с «принципом космологического дополнения» или «Великого дополнения». По В.П. Казначееву, «всякое масштабное исследование явлений физического мира необходимо соотносить с соответствующими исследованиями живого вещества и человека как разумной формы жизни»[136].

Принцип большого эколого-антропного дополнения означает следующее: экологические проблемы (экология Земли) не могут быть решены без решения социальных проблем человека, и наоборот, познание экологических проблем биосферы в локальном и глобальном измерениях является неполным без познания человека, социоприродного базиса его генезиса и становления будущего.

Принцип большого эколого-антропного дополнения – отражение мировоззренческого переворота, вызванного учением о ноосфере, Ноосферизмом. Он, этот принцип – логическое следствие из представления о ноосферной целостности, в которой человеческий разум, общественный интеллект «встраивается» в гомеостатические механизмы биосферы и берет на себя ответственность за качество управления социоприродной эволюцией.

Действие принципа большого эколого-антропного дополнения при рыночно-капиталистической форме бытия человечества носит характер углубляющейся глобальной экологической катастрофы именно вследствие несовместимости рыночного механизма экономического стихийного развития капитализма и института частной собственности законам эволюции природы.

И.А. Ефремов, крупный ученый-палеонтолог и одновременно писатель-фантаст, поклонник Вернадского, соединивший в своем «идеале будущего» «ноосферу будущего» и «коммунизм», в романе «Лезвие бритвы» (еще в начале 1960-х гг.) отмечал: «Западные люди начинают понимать, что отказ от природы ведет их цивилизацию к большой опасности. Будучи сам частью природы, “человек тщательно разрушает ее вокруг себя, оголяя места своего обитания и создавая идеальные условия для заболеваний”… Самое гнусное, что он пытается подчинить основные законы биологии временным законам рынка» (курсив мой. – С.А.)[137].

Как бы подтверждая мнение Ефремова, известный эколог Б. Коммонер отмечал: «Мы уже знаем, что современная технология, являющаяся частной собственностью, не может долго прожить, если она не разрушает общественное богатство, от которого зависит, – экосферу. Следовательно, экологическая система, основанная преимущественно на частном бизнесе, становится непригодной и неэффективной для того, чтобы распоряжаться этим жизненно важным общественным достоянием. Значит, эту систему надо менять» (курсив мой. – С.А.)[138]. Вышеуказанные асимметрии в развитии общественного интеллекта в ХХ в. – эпохе «энергетической цивилизации» – интеллектно-информационно-энергетическая асимметрия человеческого разума (ИИЭАР), технократическая асимметрия в едином корпусе научных знаний и человеческого разума (ТАР), «интеллектуальная черная дыра» – через механизмы большого эколого-антропного дополнения в условиях рыночно-капиталистической хозяйственной стихийности перешли в первую фазу глобальной экологической катастрофы и в глобальную информационно-экологическую (глобальную информационную) катастрофу человечества. В этом проявилась антиноосферная сущность рыночно-капиталистического бытия человечества, образовавшая на рубеже ХХ–XXI вв. эколого-капиталистический тупик стихийно-капиталистического этапа ноосферогенеза последних 300–400 лет.

8. Антропизация научной картины мира с ее витализацией.

О фундаментальной роли жизни, о всеоживленности космоса уже писал В.И. Вернадский. Периодическое возвращение его мысли к панпсихизму («психозойская эра»), к панспермии, в значительной мере стимулировались идеей «лебенс-сферы» Александра Гумбольдта, который оказал своим творчеством, космогонической картиной мира большое влияние на исследовательский поиск Вернадского на протяжении всей его жизни. В современных условиях эта линия Вернадскианской революции значительно укрепилась. Автором в «Послесловии» к книге В.П. Казначеева «Проблемы человековедения» (1998) был сформулирован важнейший принцип предполагаемого синтеза неклассического человековедения – презумпция «живого космического вещества» или презумпция «всеоживленности космоса сущего»[139]. В.П. Казначеев подчеркнул в этой книге: «Сущность живого космического вещества – этого Абсолютного Ничто, если примерить используемый сейчас в физике термин, – остается для нас неизвестной. Поэтому нужно принять пока неизвестное как действительное и считать его живым, поскольку оно, по-видимому, все-таки движется, развивается, совершенствуется, адаптируется, как-то размножается и обладает свойствами, которые в своих бесконечных проявлениях имеют немало общего с нашими интеллектуальным свойством»[140].

К презумпции «всеоживленности космоса сущего» так или иначе, приближались в своих взглядах В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, П.А. Флоренский, К.Э. Циолковский, В.В. Налимов, Д.М. Мехонцева, Г.П. Мельников, В.С. Смирнов, А.Е. Кулинкович. А.Е. Кулинкович приходит к выводу, что для естествознания второй половины ХХ в. характерна «тенденция к реантропизации окружающего нас мира («антропный принцип» в космологии)». Он считает, что главный базис будущего естествознания – признание, что мироздание состоит из «витем» – «объектов, очень похожих на живой организм и, следовательно, на человека». Это «витемное» основание в новой картине мира по Кулинковичу позволяет глубже осознать общность человека и Земли, человека и галактики, человека и Вселенной. Витема в определении А.Е. Кулинковича – сложная система, находящаяся вдали от точки термодинамического равновесия и поэтому нуждающаяся для своего сохранения в «питании» – «в постоянном притоке энергии и вещества»[141].

Процесс витализации основ современной науки нашел отражение в «витальной социологии» С.И. Григорьева и «универсумной социологии» В.Г. Немировского.

8. Становление тотальной неклассичности будущего бытия человечества. Данная категория введена автором в 1993 г. В «Социогенетике…» (1994) автором отмечалось, что «Неклассичность существования человека в Неклассической Истории означает Тотальную Неклассичность, включающую в себя Неклассическое образование, Неклассическую Науку, Неклассическую Культуру.

Неклассичность означает, что человек, его интеллект действительно становятся в центр Развития, в центр Производительных Сил Общества, в центр Науки и в центр Культуры… Устойчивость развития все больше обеспечивается благодаря «функции упреждения» в структуре управления, выполняемой общественным интеллектом. Увеличивается роль проективного начала в процессе будущетворения, которое в контексте социологии приобретает статус социальной инженерии как социального проектирования…»[142].

Тотальная неклассичность будущего бытия человечества подчеркивает особенность его выживания и развития в «ноосфере будущего», – состоящую в управлении социоприродной эволюцией, где используются все основания неклассичности научной картины мира – антропные принципы, в т.ч. антропный эволюционный принцип, принцип космологического дополнения, принцип большого эколого-антропного дополнения, «презумпция Всеоживленности Космоса сущего», спирально-циклическая динамическая гармония мира, неклассическая теория эволюционизма, концепция неклассического управления на основе теорий пределов, риска, цикличности развития и т.п., системогенетика, синергетические нелинейные модели и др.

3.6. Вернадскианская революция как качественный скачок к неклассичности, к принципу управляемости социоприродной эволюцией

Учение о ноосфере В.И. Вернадского уже по своим основным положениям определило Вернадскианскую революцию как качественный скачок – переход от классичности, включая философию классической, стихийной истории, к неклассичности, к принципу управляемости социоприродной эволюцией.

Н. Полунин и Ж. Гриневальд в своем докладе «Биосфера и Вернадский» в Киеве, на конференции, посвященной 125-летию со дня рождения В.И. Вернадского, писали: «Возникает вопрос, не следует ли нам как можно серьезнее задуматься о «Вернадскианской революции» как термине, охватывающем всю широту его концепций, а она может эффективно привести к прогрессу в образовании, касающемся окружающей среды, а в конечном итоге к улучшению жизни людей… Наша Земля – подвижная, динамичная и «живая». Мы должны понять глобальную окружающую среду как единое целое – с тем, чтобы повысить нашу способность обнаруживать всякое предупреждение о любых важных изменениях и реагировать на них. Это – новый объект для применения усилий мирового научного сообщества»[143].

Вернадскианская революция в системе научного мировоззрения ориентируется на такой переворот в рефлексии науки и человечества, который бы обеспечил переход человечества на ноосферно-социалистические основания бытия в совершенно новом, неклассическом контексте, реализующем императив выживаемости человечества в XXI в. в форме управляемой социоприродной эволюции на базе общественного интеллекта и образовательного общества.

Рыночно-капиталистическая цивилизация в начале XXI в. в форме мировой финансовой капиталократии в США, порождающей империализм США нового типа для установления глобального господства мировой финансовой капиталократии, стоит преградой на пути выживаемости человечества в XXI в., на пути к «ноосфере будущего».

Запущенный идеологами мировой капиталократии термин «глобализация» на самом деле скрывает устремления мировой финансовой капиталократии по установлению нового мирового порядка в форме технотронного глобального фашизма, в котором под прикрытием диктатуры финансового капитала, ей подчиненной сети транснациональных компаний, глобальной информационной и энергетической диктатур, вооруженных сил США и НАТО готовится стратегия умерщвления 4/5 современного населения Земли[144].

«Научная основа» этой идеологии не выдерживает критики. Она нарушает законы прогрессивной эволюции, в т.ч. действующий закон разнообразия, определяющий сосуществование множества этносов, народов, культур, социально-государственных устройств, локальных цивилизаций на Земле.

Феноменологическая наука Запада, апологетирующая капиталократию и, соответственно, ее идеологическое прикрытие в форме ценностей рынка, свободы капитала, торговли, либерализма и «демократии», не хочет замечать ни учения о биосфере и ноосфере В.И. Вернадского, ни предупреждений современных честных ученых, что рынок, капитализм и решение экологических проблем сохранения витального базиса человечества несовместимы.

Капиталократическая наука, пытающаяся совместить рыночные механизмы и императивы преодоления экологического кризиса, оказывается в социально-прогностическом плане утопической (в негативном смысле), т.е. сохраняющей реакционную антиэкологическую и антиноосферную утопию глобальной рыночно-капиталистической системы, уже ведущей человечество к капиталистической гибели в форме капитало-рыночно-природного коллапса.

3.7. «Золотой миллиард» – главный виновник глобального экологического кризиса и главный источник энергоресурсного давления на биосферу

В настоящее время появилась феноменологическая тенденция списывать экологические беды человечества на технологический детерминизм (проводится мысль, что во всем виновата не капиталократия, господство капитала-фетиша, а технологии, научно-технический прогресс) и на «демографическую катастрофу». Опасность последнего раздувают многие видные отечественные ученые, например, С.П. Капица, повторяя неомальтузианский миф мондиалистов-глобалистов.

На самом деле, экологическая напряженность порождается, в первую очередь, планетарным энерго– и ресурсопотреблением, доля которого от 75 до 80% приходится на так называемый «золотой миллиард», т.е. на страны метрополии системы глобального империалима. Даже грубые расчеты показывают, что если ввести стандартную единицу «энергочеловек» по уровню потребления энергии в бедных развивающихся странах, то только в США приблизительно проживает 18 млрд «энерголюдей» (в 3 с лишним раза больше, чем живет людей в странах «незолотых миллиардов»)[145].

Г.А. Зюганов справедливо замечает, что Дж. Сорос, Г. Киссинджер и другие представители идеологии мондиализма, ставящие создание глобальных новых институтов по управлению человечеством как приоритетную задачу, имеют в виду «всемирную систему политических, финансово-экологических и военно-стратегических организаций, которые должны стать эффективными инструментами усиления глобальной диктатуры финансовых воротил»[146] (курсив мой, – А.С.).

Утопичность модели нового мирового порядка, созданной трудами представителей капиталократической псевдонаучной мысли, состоит в том, что она исходит из «социально-атомарной», либеральной модели общества и человечества в целом, своеобразного «человейника» (метафора А.А. Зиновьева), в котором человек становится таким же «бестелесным», как и «деньги», т.е. «мертвой душой», увлекаемой потоками капитала в ту точку земного шара, в которой применение капитала приносит наиболее высокую прибыль.

Полностью игнорируется целостность человечества и отдельных обществ, этническое и локально-цивилизационное, социо-культурное разнообразие, детерминированное разнообразием ландшафтно-географических, климатических условий воспроизводства жизни человеческих популяций, обществ и форм их хозяйствования.

Игнорируется полностью целостность взаимодействия человечества и крупных его регионально-географических «блоков» с целостностью биосферы, т.е. игнорируется «метафизический коммунизм бытия» (в определении С.Н. Булгакова).

Полностью игнорируется факт, что первая фаза глобальной экологической катастрофы уже поставила предел социальной эволюции человечества на стихийных, рыночно-капиталистических основаниях.

По справедливому замечанию В.А. Зубакова, принятая «Хартия Земли» оказалась утопическим документом, потому что «принципы Хартии Земли – это абстрактные благие пожелания, своего рода современное издание христианских заповедей… Они, безусловно, нужны как этический кодекс»[147]. Утопичность Хартии Земли состоит в том, что механизмом решения экологических проблем остается глобальный рынок и частная собственность, т.е. мировая капиталократия, эволюция который за последние 40 лет увеличила разрыв между богатыми и бедными на Земле с 30 до 60 раз, а в 2010 г. – 170 раз[148].

Автор предупреждает людей в своих работах: началась рыночно-капиталистическая гибель человечества в его экологических основаниях и выхода из эколого-капиталистического тупика на рыночно-капиталистических индивидуалистических основах у человечества нет.

3.8. К ноосферно-социалистическим принципам объединения. Время последнего испытания человечества

Человечество оказалось в точке смены логик социальной эволюции: от логики доминанты закона конкуренции и стихийности развития к логике доминанты закона кооперации и управления на основе общественного интеллекта и образовательного общества социоприродной, ноосферной эволюцией.

Ноосферная эволюция человечества будущего включает в себя новую парадигму истории – неклассическую, кооперационную, управляемую. Формируется тотальная неклассичность будущего бытия человечества на основе ноосферы будущего, включающей в себя императивы опережающего развития качества человека, качества общественного интеллекта и качества образования в обществе.

Коллективный разум человечества, к которому апеллировал В.И. Вернадский, а затем Н.Н. Моисеев и В.П. Казначеев, может появиться в своем ноосферном статусе только на социалистических, кооперационных основаниях бытия человечества, в котором действует глобальный принцип социальной справедливости в распределении ресурсов Земли. Собственность земли, водных, энергетических и других видов ресурсов принадлежат как отдельным обществам, так и человечеству в целом. Действует принцип верховенства труда над капиталом.

Иными словами, действуют ноосферно-социалистические принципы объединения.

Отметим, что шагом к реализации этих принципов можно считать появление Ноосферной духовно-экологической ассамблеи мира (НДЭАМ) в России (президент – Л.С. Гордина). Задачи Устава НДЭАМ таковы:

– прекращение на Земле войн и силовых противостояний;

– установление всеобщего прочного мира;

– сохранение и приумножение природных богатств планеты Земля;

– распространение расширенного ноосферного сознания и мировоззрения во всех слоях человеческого общества;

– содействие формированию ноосферного образа жизни человечества на основе представлений о единстве энергоинформационных взаимодействий природы и общества[149].

В.Н. Сагатовский связывает установление ноосферного мировоззрения с принципом атропокосмизма. Он подчеркивает, что «организация ноосферы осуществляется не просто в интересах человека (общества и личности), но в интересах планетарного космического бытия в целом, взятого в их негэнтропийных тенденциях…»[150] (курсив мой. – С.А.).

В работе «Ноосферный социализм как форма бытия ноосферного человека (основания теории ноосферного социализма)» (2006) мною указывалось, что «ноосферный, одновременно экологический и духовный, социализм есть социалистическое основание, обеспечивающее ноосферную эволюцию как эволюцию социоприродной динамической гармонии, т.е. устойчивое развитие человечества в гармоническом единстве с гомеостатическими механизмами биосферы и Земли-Геи как суперорганизмов»[151].

Капитализм в форме глобального империализма противостоит ноосферной перспективе человечества. Он не способен объединить человечество ради выхода из исторического тупика в форме первой фазы Глобальной Экологической Катастрофы.

А. Дж. Тойнби доказал, что капиталистический, рыночный принцип бытия цивилизации Запада направлен на разъединение людей.

И.А. Ефремов в романе «Час быка» подчеркнул, что «эпоха Разорванного Мира», т.е. «мира Капитала», если она не сменяется «эпохой Встретившихся Рук», т.е. эпохой ноосферного социализма или коммунизма, в котором главенствует дружба, сотрудничество, любовь, кооперация, приводит к экологической катастрофе и в конечном итоге к гибели. Именно стремление капиталократии к мировому господству на основе диктатуры финансового капитала и ему подчиненной силы – энергетической, информационной, вооруженной (технологической) – ведет к опасности применения атомного оружия или других средств массового поражения (химических, бактериологических, экологических, геологических, психотронных, психотропных и др.). И тогда получится так, как предупреждает И. Ефремов: «Мыслящая жизнь в диком заблуждении убила себя и все живое, прикоснувшись к мощи атома и космоса»[152] (курсив мой. – С.А.).

Мощь человеческой мысли, которая становится геологическим фактором в ноосферной эволюции системы «человечество-биосфера», стала отправным пунктом для В.И. Вернадского в разработке учения о ноосфере. Но эта же мощь, когда она, находясь в плену у сиюминутных потребностей наживы и получения прибыли, приобретает отрицательную силу сверхэгоистического себялюбия и властолюбия, ведет именно к тому «дикому заблуждению», которое убивает и человечество, и все живое на Земле. Именно об этом предупреждал Н.А. Бердяев, когда писал о безумии, вызываемом своекорыстием.

Наступает время последнего испытания человечества: или прорыв к ноосфере будущего, к ноосферизму – ноосферному социализму, или его гибель при капитализме.

Вернадскианская революция, которая, по мнению автора, должна воплотиться в ноосферизме, – и есть тот мировоззренческий переворот, что должен посредством образования стать достоянием каждого человека на Земле и мобилизовать движение человечества к новому будущему, достойному человеческого разума, – к ноосфере будущего, о которой мечтал в последние годы его жизни В.И. Вернадский.

4.1. Положения, которые афористично отражены в мыслях В.И. Вернадского, – теоретический старт для разработки ноосферизма

В этом разделе автор сконцентрировал основные мысли В.И. Вернадского о ноосфере и будущем человечества. Мысли ученого цитируются по книге «Философские мысли натуралиста» (М., «Наука», 1988).

Цитирование работ Вернадского понимается нами как теоретический старт для разработки содержания ноосферизма как теоретической системы и одновременно как будущей социальной организации человечества, в своей эволюции гармоничной эволюции биосферы Земли.

В.П. Казначеев и А.Л. Яншин писали, что состояние современного естественнонаучного знания позволяет предложить следующее определение ноосферы: «Сегодня, в условиях развертывания научно-технической революции, под ноосферой следует понимать земное планетарное и космическое пространство, которое преобразуется и управляется человеческим разумом, гарантирующим всестороннее, прогрессивное развитие человечества»[155].

«Ноосфера – это единая система: человечество – производство – природа, развивающаяся на основе новых социальных законов в интересах настоящего и будущего человечества, – отмечал несколько позднее В.П. Казначеев. – Такое всестороннее гармоническое развитие возможно тогда, когда управление всей системой опирается на глубокое знание ее естественно-исторических закономерностей. Естественнонаучная концепция ноосферы В.И. Вернадского, по существу, близка известным положениям К. Маркса о том, что “…естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с.124). Учение о ноосфере намечает пути использования и развития природных сил человека в интересах человека, роста производительности общественного производства, рационального природопользования, сохранения и развития здоровья населения. Таким образом, интересы человечества легли в основу концепции В.И. Вернадского»[156] (выд. нами, – С.А.).

Ноосферизмом[157] автор и называет такой синтез науки (в формулировке К. Маркса), в котором объединяющим началом является повышение качества управления социоприродной эволюцией, т.е. эволюцией системы «человечество – биосфера – Земля», на базе общественного интеллекта и образовательного общества.

Хотя Вернадский категориями общественного интеллекта, коллективного разума не пользовался, но генезис этих категорий в его «Философских мыслях натуралиста» просматривается:

– разум есть сложная социальная структура;

– наука есть проявление действия в человеческом обществе совокупности человеческой мысли;

– перед учеными стоят для ближайшего будущего небывалые для них задачи сознательного направления организованности ноосферы;

– длившийся больше двух миллиардов лет этот выраженный полярным вектором, т.е. проявляющий направленность, эволюционный процесс неизбежно привел к созданию мозга человека рода Homo.

В работе «Ноосферизм» (2001) мы показали, что понятие ноосферного будущего человечества может быть правильно осознано на основаниях новой парадигмы эволюционизма, где синтезируются дарвиновская, кропоткинская и берговская парадигмы эволюционизма и которая позволяет осознать механизмы своеобразного «оразумления» космоса, неизбежно приводящие к появлению человеческого разума на Земле.

Задача научного сообщества России – довести дело развития учения о ноосфере до ноосферогенетического синтеза всех наук, имя которому – ноосферизм. Вернадскианская революция в системе мировоззрения только начинает набирать силу. Ее пик – в XXI веке. Ниже следует тематические подборки мыслей В.И. Вернадского.

Взаимосвязь выполненных автором группировок мыслей В.И. Вернадского можно представить в виде схемы (см. схему 1), которая эксплицирует последовательность строения вернадскианской теории ноосферогенеза.

4.2. Трансформация биосферы в ноосферу. Кривизна форм жизни. Существование человечества – функция биосферы

«Можно дать картину эволюции биосферы с альгоника, резче с кембрия в течение 500–800 миллионов лет. Биосфера не раз переходила в новое эволюционное состояние. В ней возникали новые геологические проявления, раньше не бывшие. Это было, например, в кембрии, когда появились крупные организмы с кальциевыми скелетами, или в третичное время (может быть, конец мелового), 15–80 млн лет назад, когда создались наши леса и степи и развивалась жизнь крупных млекопитающих. Это переживаем мы и сейчас, за последние 10–20 тысяч лет, когда человек, выработав в социальной среде научную мысль, создает в биосфере новую геологическую силу, в ней не бывшую. Биосфера перешла или, вернее, переходит в новое эволюционное состояние – в ноосферу, перерабатывается научной мыслью социального человечества (курсив мой. – С.А.).

«Необратимость эволюционного процесса является проявлением характерного отличия живого вещества в геологической истории планеты от ее косных естественных тел и процессов. Можно видеть, что она связана с особыми свойствами пространства, занятого телом живых организмов, с особой его геометрической структурной, как говорил П. Кюри, с особым состоянием пространства. Л. Пастер в 1862 г. впервые понял коренное значение этого явления, которое он назвал неудачно диссимметрией. Он изучал это явление в другом аспекте, в неравенстве левых и правых явлений в организме, в существовании для них правизны и левизны. Геометрически правизна и левизна могут проявляться только в пространстве, в котором векторы полярны и энантиоморфны. По-видимому, с этим геометрическим свойством связано отсутствие прямых линий и ярко выраженная кривизна форм жизни. Я вернусь к этому вопросу в дальнейшем, но сейчас считаю нужным отметить, что, по-видимому, мы имеем дело внутри организмов с пространством, не отвечающим пространству Евклида, а отвечающим одной из форм пространства Римана.

Схема 1. Последовательность построения теории ноосферогенеза

Мы сейчас имеем право допустить в пространстве, в котором мы живем, проявление геометрических свойств, отвечающих всем трем формам геометрии – Евклида, Лобачевского и Римана. Правильно ли такое заключение, логически вполне неоспоримое, покажет дальнейшее исследование. К сожалению, огромное количество эмпирических наблюдений, сюда относящихся и научно установленных, не усвоено в своем значении биологами и не вошло в их научное мировоззрение. Между тем, как показал П. Кюри, такое особое состояние пространства не может без особых обстоятельств возникать в обычном пространстве; диссимметрическое явление, говоря его языком, всегда должно вызываться такой же диссимметрической причиной» (курсив мой. – С.А.).

«Мы переживаем в настоящее время исключительное проявление живого вещества в биосфере, генетически связанное с выявлением сотни тысяч лет назад Homo sapiens, создание этим путем новой геологической силы, научной мысли, резко увеличивающей влияние живого вещества в эволюции биосферы. Охваченная всецело живым веществом, биосфера увеличивает, по-видимому, в беспредельных размерах его геологическую силу, и, перерабатываемая научной мыслью Homo sapiens, переходит в новое свое состояние – в ноосферу.

Научная мысль как проявление живого вещества, по существу, не может быть обратимым явлением – она может останавливаться в своем движении, но раз создавшись и проявившись в эволюции биосферы, она несет в себе возможность неограниченного развития в ходе времени. В этом отношении ход научной мысли, например, в создании машин, как давно замечено, совершенно аналогичен ходу размножения организмов (курсив мой. – С.А.).

В косной среде биосферы нет необратимости. Обратимые круговые физико-химические и геохимические процессы в ней резко преобладают. Живое вещество входит в них своими физико-химическими проявлениями диссонансом».

«Как размножение организмов проявляется в давлении живого вещества в биосфере, так и ход геологического проявления научной мысли давит создаваемыми им орудиями на косную сдерживающую его среду биосферы, создавая ноосферу, царство разума (курсив мой. – С.А.).

История научной мысли, научного знания, его исторического хода проявляется с новой стороны, которая до сих пор не была достаточно осознана. Ее нельзя рассматривать только как историю одной из гуманитарных наук. Эта история есть одновременно история создания в биосфере новой геологической силы – научной мысли, раньше в биосфере отсутствовавшей. Это история проявления нового геологического фактора, нового выражения организованности биосферы, сложившегося стихийно, как природное явление, в последние несколько десятков тысяч лет. Она не случайна, как всякое природное явление, она закономерна, как закономерен в ходе времени палеонтологический процесс, создавший мозг Homo sapiens и ту социальную среду, в которой, как ее следствие, как связанный с ней природный процесс, создается научная мысль, новая геологическая сознательно направляемая сила» (курсив мой. – С.А.).

«Человечество едино, и хотя в подавляющей массе это сознается, но это единство проявляется формами жизни, которые фактически его углубляют и укрепляют незаметно для человека, стихийно, в результате бессознательного к нему устремления. Жизнь человечества, при всей ее разнородности, стала неделимой, единой» (курсив мой. – С.А.).

«Мы ясно видим, что это начало стихийного движения, природного явления, которое не может быть остановлено случайностями человеческой истории. Здесь впервые, может быть, так ярко проявляется связь исторических процессов с палеонтологической историей выявления Homo sapiens. Этот процесс – полного заселения биосферы человеком – обусловлен ходом истории научной мысли, неразрывно связан со скоростью сношений, с успехами техники передвижения, с возможностью мгновенной передачи мысли, ее одновременного обсуждения всюду на планете» (курсив мой. – С.А.).

«…Создание ноосферы из биосферы есть природное явление, более глубокое и мощное в своей основе, чем человеческая история. Оно требует проявления человечества, как единого целого. Это его неизбежная предпосылка.

Это новая стадия в истории планеты, которая не позволяет пользоваться для сравнения, без поправок, историческим ее прошлым. Ибо эта стадия создает по существу новое в истории Земли, а не только в истории человечества» (курсив мой. – С.А.).

«Человек впервые реально понял, что он житель планеты и может – должен – мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государств или их союзов, но и в планетном аспекте. Он, как и все живое, может мыслить и действовать в планетном аспекте только в области жизни – в биосфере, в определенной земной оболочке, с которой он неразрывно, закономерно связан и уйти из которой он не может. Его существование есть ее функция. Он несет ее с собой всюду. И он ее неизбежно, закономерно, непрерывно изменяет» (курсив мой. – С.А.).

4.3. Социально-политический идейный переворот. Психозойская эра

«Философское миропредставление в общем и в частностях создает ту среду, в которой имеет место и развивается научная мысль. В определенной мере она ее обусловливает, сама меняясь (в результате ее достижений) (курсив мой. – С.А.).

«Социально-политический идейный переворот ярко выявился в ХХ столетии в основной своей части благодаря научной работе, благодаря научному определению и выяснению социальных задач человечества и форм его организации» (курсив мой. – С.А.).

«Геологи, углубляясь в историю нашей планеты, в постплиоценовое время, в ледниковую эпоху, собрали огромное количество научных фактов, выявляющих отражение жизни человеческих обществ – в конце концов, цивилизационного человечества – на геологические процессы нашей планеты, в сущности биосферы. Без их оценки, с точки зрения добра и зла, не касаясь этической или философской стороны, научная работа, научная мысль констатируют новый факт первостепенного геологического значения в истории планеты. Этот факт заключается в выявлении создаваемой историческим процессом новой психозойской или антропогенной геологической эры. В сущности она палеонтологически определяется появлением человека» (курсив мой. – С.А.).

«Необходимо прежде всего подчеркнуть несколько предпосылок, которые этим обобщением определяются.

Первой является единство и равенство по существу, в принципе всех людей, всех рас. Биологически это выражается в выявлении в геологическом процессе всех людей как единого целого по отношению к остальному живому населению планеты.

И это несмотря на то, что возможно, и даже вероятно, различное происхождение человеческих рас из разных видов рода Homo. Едва ли это различие идет глубже в отношении более отдаленных предков рода Homo. Однако отрицать этого пока нельзя» (курсив мой. – С.А.).

«Ледниковый период не закончился и длится до сих пор. Мы живем в периоде межледниковом – потепление еще продолжается, – но человек так хорошо приспособился к этим условиям, что не замечает ледникового периода. Скандинавский ледник растаял на месте Петербурга и Москвы несколько тысяч лет тому назад, когда человек обладал уже домашними животными и земледелием.

Сотни тысяч поколений прошли в истории человечества в ледниковом периоде» (курсив мой. – С.А.).

«Возможно, как раз прав А.П. Павлов, который допускал, что ледниковый период, первое оледенение Северного полушария, началось в конце плиоцена, и в это время выявился в условиях, приближавшихся к суровым ледниковым, в биосфере новый организм, обладавший исключительной центральной нервной системой, которая привела в конце концов к созданию разума, и сейчас проявляется в переходе биосферы в ноосферу» (курсив мой. – С.А.).

4.4. Идея единства всего человечества и ноосфера. Цивилизация культурного человечества

«Впервые идея единства всего человечества, людей как братьев, вышла за пределы отдельных личностей, к ней подходивших в своих интуициях или вдохновениях, стала двигателем жизни и быта народных масс и задачей государственных образований. Она не сошла с тех пор с исторического поля человечества, но до сих пор далека от своего осуществления. Медленно, с многосотлетними остановками, создаются условия, дающие возможность ее осуществления, реального проведения в жизнь.

Биосфера ХХ столетия превращается в ноосферу, создаваемую прежде всего ростом науки, научного понимания и основанного на ней социального труда человечества. Я вернусь ниже, в дальнейшем изложении к анализу ноосферы. Сейчас же необходимо подчеркнуть неразрывную связь ее создания с ростом научной мысли, являющейся первой необходимой предпосылкой этого создания. Ноосфера может создаваться только при этом условии» (курсив мой. – С.А.).

«Исторический процесс – проявление всемирной истории человечества – выявляется перед нами в одном, но основном своем следствии – как природное, огромного геологического значения, явление. Это не учитывалось в истории научной мысли как неотделимый от нее основной ее признак» (курсив мой. – С.А.).

«Сведем эти научно-эмпирические обобщения.

1. Человек, как он наблюдается в природе, как и все живые организмы, как всякое живое вещество, есть определенная функция биосферы, в определенном ее пространстве-времени.

2. Человек во всех его проявлениях составляет определенную закономерную часть строения биосферы.

3. «Взрыв» научной мысли в ХХ столетии подготовлен всем прошлым биосферы и имеет глубочайшие корни в ее строении. Он не может остановиться и пойти назад. Он может только замедлиться в своем темпе. Ноосфера – биосфера, переработанная научной мыслью, подготовлявшаяся шедшим сотнями миллионов, может быть миллиарды лет, процессом, создавшим Homo sapiens faber, не есть кратковременное и преходящее геологическое явление. Процессы, подготовлявшиеся многие миллиарды лет, не могут быть преходящими, не могут остановиться. Отсюда следует, что биосфера неизбежно перейдет так или иначе, рано или поздно, в ноосферу, т.е. что в истории народов, ее населяющих, произойдут события, нужные для этого, а не этому процессу противоречащие.

Цивилизация «культурного человечества» – поскольку она является формой организации новой геологической силы, создавшейся в биосфере, – не может превратиться и уничтожиться, так как это есть большое природное явление, отвечающие исторически, вернее геологически, сложившейся организованности биосферы. Образуя ноосферу, она всеми корнями связывается с этой земной оболочкой, чего раньше в истории человечества в сколько-нибудь сравнимой мере не было» (курсив мой. – С.А.).

«Необходимо сейчас принимать во внимание обстоятельства, которые раньше никогда в человеческой истории не существовали в такой степени. Переживаемое не может быть длительным и прочным и не может остановить наблюдаемый нами переход биосферы в ноосферу, но, может быть, придется пережить попытку варварских войн, борющихся с силой, явно неравной» (курсив мой. – С.А.).

«Основной геологической силой, создающей ноосферу, является рост научного знания» (курсив мой. – С.А.).

4.5. Благо всех и проникновение научного знания во все человечество как задача будущего ноосферогенеза. Витальность науки

«…Никогда (ранее) в истории человечества интересы и благо всех (а не отдельных лиц или групп) не ставились реальной государственной задачей. [И только теперь] массы получают все растущую возможность сознательно влиять на ход государственных и общественных дел. Впервые реально поставлена и уже не может сойти с поля зрения борьба с бедностью и ее последствиями (недоеданием) как биологически-научная и государственная техническая задача» (курсив мой. – С.А.).

«Впервые ставится (задача) проникновения научного знания во все человечество» (курсив мой. – С.А.).

«…Перед учеными стоят для ближайшего будущего небывалые для них задачи сознательного направления организованности ноосферы, отойти от которой они не могут, так как к этому направляет их стихийный ход роста научного знания» (курсив мой. – С.А.).

«Наука есть создание жизни. Из окружающей жизни научная мысль берет приводимый ею в форму научной истины материал. Она – гуща жизни – его творит прежде всего. Это есть стихийное отражение жизни человека в окружающей человека среде – в ноосфере. Наука есть проявление действия в человеческом обществе совокупности человеческой мысли» (курсив мой. – С.А.).

«Наука, таким образом, отнюдь не является логическим построением, ищущим истину аппаратом. Познать научную истину нельзя логикой, можно лишь жизнью. Действие – характерная черта научной мысли. Научная мысль – научное творчество – научное знание идут в гуще жизни, с которой они неразрывно связаны, и самим существованием своим они возбуждают в среде жизни активные проявления, вызывают бесчисленный крупный и мелкий источник роста научного знания» (курсив мой. – С.А.).

«“Мыслящий тростник” – создатель науки в биосфере – здесь может и должен судить о геологическом ходе явлений по-иному, ибо сейчас впервые он научно понял свое положение в организованности планеты.

Ибо можно ясно видеть, что с его появлением в истории планеты выявился новый мощный геологический фактор, который по возможным последствиям превосходит те тектонические перемещения, которые положены были – чисто эмпирическим путем, эмпирическим обобщением – в основу геологических разделений земного пространства-времени» (курсив мой. – С.А.).

«Появление разума и наиболее точного его выявления – организации науки – есть первостепенный факт в истории планеты, может быть, по глубине изменений превышающей все нам известное, раньше выявлявшееся в биосфере. Он подготовлен миллиардом лет эволюционного процесса, и мы видим сейчас его действие, самое большое только в геологических минутах» (курсив мой. – С.А.).

4.6. Социогенез человеческого интеллекта

«Длившийся больше двух миллиардов лет этот, выражаемый полярным вектором, т.е. проявляющий направленность, эволюционный процесс неизбежно привел к созданию мозга человека рода Homo, примерно больше полмиллиона лет назад.

Без образования мозга человека не было бы геологического эффекта – перестройки биосферы человечеством.

Наиболее характерной чертой этого процесса является направленность с этой точки зрения эволюционного процесса жизни в биосфере. Эта направленность, как мы увидим, теснейшим образом связана с основным отличием, отделяющим живое вещество от косной материи, и отвечает совершенно особым выявлениям в биосфере энергетического эффекта хода жизни во времени и совершенно особой геометрии занятого живыми организмами пространства» (курсив мой. – С.А.).

«Влияние самого Homo sapiens на земную поверхность стало сказываться через многие тысячи поколений после его на ней появления.

Возможно, что мы имеем здесь явления, не сказывающиеся в анатомической структуре аппарата мысли – мозга – и являющиеся следствием длительного влияния социальной среды» (курсив мой. – С.А.).

«…в развитии ума (человека) мы видим проявление не грубо анатомического, выявляющегося в геологической длительности изменением черепа, а более тонкого изменения мозга, связанного с социальной жизнью в исторической ее длительности» (курсив мой. – С.А.).

«Археологические находки указывают, что около 3000 лет до н.э. нуль и десятичный счет были известны в доарийской цивилизации Мохенджодаро в бассейне Инда, находившейся в контакте с Месопотамией. В эпоху Хаммурапи (2000 лет до н.э.) в Вавилоне алгебраические знания достигли такого состояния, которое не может быть объяснено без допущения работы научной теоретической мысли. Очевидно, потребовались многие столетия, если не тысячелетия, чтобы этого добиться» (курсив мой. – С.А.).

«В это время окружающая человека биосфера имела совсем другой, чуждый нашему о ней представлению, облик. Большие геологические изменения пережил человек в этот героический период создания ноосферы. Только что начиналось – или было уделом немногих поколений – создание культурной природы, домашних растений и животных. Человек пережил ледниковые периоды – зарождение, наступление и отступание льдов, покрывших огромные площади Евразии, особенно западной ее части, арктических и антарктических стран и Северной Америки. Климат в этот промежуток времени и вся окружающая природа на протяжении, по крайней мере, миллиона лет более резко менялись под влиянием этих процессов, чем в наше время. Уровень Всемирного океана – гидросфера претерпевал значительные колебания, порядка сейчас отсутствующего. Области подтропических и тропических стран наших южных широт и северных широт Южного полушария переживали плювиальные периоды (в том числе, например, и Сахара).

Их переживал человек так же, как переживал он ледниковый период. Плювиальные периоды, синхронные с ледниковыми, проявления одного и того же явления, вполне чужды нашим представлениям, и людская память давно о них забыла» (курсив мой. – С.А.).

«Для области китайских культур мы пока не можем утверждать с достоверностью достижения стадии научных знаний, которые позволили бы нам говорить о появлении в области Восточной Азии научной мысли, отличной от философской и религиозной и независимой от эллинского центра научного искания» (курсив мой. – С.А.).

«Мы живем, во всяком случае, в эпоху крупнейшего перелома. Философская мысль оказалась бессильной возместить связующее человечество духовное единство.

Духовное единство религии оказалось утопией. Религиозная вера хотела создать его физическим насилием – не отступая от убийств, организованных в форме кровопролитных войн и массовых казней.

Религиозная мысль распалась на множество течений. Бессильной оказалась и государственная мысль создать это жизненно необходимое единство человечества перед готовыми к взаимному истреблению многочисленными государственными организациями – накануне новой резни.

И как раз в это время, к началу ХХ в., появилась в ясной реальной форме возможная для создания единства человечества сила – научная мысль, переживающая небывалый взрыв творчества. Это – сила геологического характера, подготовленная миллиардами лет истории жизни в биосфере.

Она выявилась впервые в истории человечества в новой форме, с одной стороны, в форме логической обязательности и логической непререкаемости ее основных достижений, и во-вторых, в форме вселенскости, – в охвате ею всей биосферы, всего человечества, – в создании новой стадии ее организованности – ноосферы. Научная мысль впервые выявляется как сила, создающая ноосферу, с характером стихийного процесса» (курсив мой. – С.А.).

«Ближайшее будущее, вероятно, многое нам уяснит, но уже сейчас можно утверждать, что основное представление, на котором построена всякая философия, абсолютная непреложность разума и реальная его неизменность не отвечают действительности.

Мы столкнулись реально в научной работе с несовершенством и сложностью научного аппарата Homo sapiens. Мы могли бы это предвидеть из эмпирического обобщения, из эволюционного процесса. Homo sapiens не есть завершение создания, он не является обладателем совершенного мыслительного аппарата. Он служил промежуточным звеном в длинной цепи существ, которые имеют прошлое, и, несомненно, будут иметь будущее. (Его предки) имели менее совершенный мыслительный аппарат, чем его (потомки) будут иметь более совершенный, чем он имеет. В тех затруднениях понимания реальности, которые мы переживаем, мы имеем дело не с кризисом науки, как думают некоторые, а с медленно и с затруднениями идущим улучшением нашей научной основной методики. Идет огромная в этом направлении работа, раньше небывалая» (курсив мой. – С.А.).

«Ярким выражением ее является резкое и быстрое изменение нашего представления о времени. Время является для нас не только неотделимым от пространства, а как бы другим его выражением. Время заполнено событиями столь же реально, как пространство заполнено материей и энергией. Это две стороны одного явления. Мы изучаем не пространство и время, а пространство – время. Впервые делаем это в науке сознательно» (курсив мой. – С.А.).

4.7. Единство человечества – необходимое условие будущей организованности ноосферы

«Можно оставить в стороне социальные государственные объединения, так как с ноосферической точки зрения они никогда не охватывали сколько-нибудь значительных частей (планеты). Так называемые всемирные империи всегда занимали в сущности отдельные участки суши и всегда являлись одновременно существующими, приходили – силой или бытом – в равновесие друг с другом.

Идея о едином государственном объединении всего человечества становится реальностью только в наше время, и то, очевидно, становится пока только реальным идеалом, в возможности которого нельзя сомневаться. Ясно, что создание такого единства есть необходимое условие организованности ноосферы, и к нему человечество неизбежно придет» (курсив мой. – С.А.).

«Философия всегда основана на разуме и теснейшим образом связана с личностью. Типы личности всегда отвечают разным типам философии.

Личность неотделима от философского размышления, а разум не может дать для нее мерку, вполне охватить всю личность. Философия никогда не решает загадки мира. Она их ищет. Она пытается охватить жизнь разумом, но никогда достигнуть этого не может» (курсив мой. – С.А.).

«Наука выросла из философии тысячелетия тому назад. Чрезвычайно характерно и исторически важно, что мы имеем три или четыре независимых центра создания философии, которые только в течение немногих – двух-трех – поколений находились друг другу неизвестными» (курсив мой. – С.А.).

«Наше время, по существу, иное и небывалое в этом отношении, ибо, по-видимому, впервые в истории человечества мы находимся в условиях единого исторического процесса, охватившего всю биосферу планеты. Как раз закончились сложные, частью в течение ряда поколений независимо и замкнуто шедшие исторические процессы, которые, в конце концов, в нашем ХХ столетии создавали единое, неразрывно связанное целое.

Событие, совершившееся в глуби Индии или Австралии, может резко и глубоко отразиться в Европе или Америке и произвести там следствия неисчислимого для человеческой истории значения. И, может быть, главное – материальная, реально непрерывная связанность человечества, его культуры – неуклонно и быстро углубляется и усиливается. Общение становится все интенсивнее, разнообразнее и постояннее» (курсив мой. – С.А.).

«…Геологически мы переживаем сейчас выделение в биосфере царства разума, меняющего коренным образом и ее облик, и ее строение, – ноосферы.

Связывая явления жизни в аспекте их атомов и учитывая, что они идут в биосфере, т.е. в среде определенного строения, меняющейся, только относительно, в ходе геологического времени, что они генетически неразрывно с ней связаны, – неизбежно ясным становится, что биогеохимия должна глубочайшим образом соприкасаться с науками не только о жизни, но и о человеке, с науками гуманитарными» (курсив мой. – С.А.).

«Чем ближе научный охват реальности к человеку, тем объем, разнообразие, углубленность научного знания неизбежно увеличиваются. Непрерывно растет количество гуманитарных наук, число которых теоретически бесконечно, ибо наука есть создание человека, его научного творчества и его научной работы: границ исканиям научной мысли нет, как нет границ бесконечным формам – проявлениям живой личности, особенно человеческой, которые все могут явиться объектом научного искания, вызвать множество особых конкретных наук» (курсив мой. – С.А.).

«Науки о биосфере и ее объектах, т.е. все науки гуманитарные без исключения, науки естественные в собственном смысле слова (ботаника, зоология, геология, минералогия и т.п.), все науки технические — прикладные науки в широком их понимании – являются областями знания, которые максимально доступны научному мышлению человека» (курсив мой. – С.А.).

«…Научные дисциплины о строении орудия научного познания неразрывно связаны с биосферой, могут быть научно рассматриваемы как геологический фактор, как проявление ее организованности.

Это науки «о духовном» творчестве человеческой личности в ее социальной обстановке, науки о мозге и органах чувств, проблемах психологии или логики. Они обусловливают искание основных законов человеческого научного познания, той силы, которая превратила в нашу геологическую эпоху, охваченную человеком биосферу в естественное тело, новое по своим геологическим и биологическим процессам – в новое ее состояние, в ноосферу…» (курсив мой. – С.А.).

4.8. Живое вещество и биогеохимическая энергия. Разум как сложная социальная структура

«Живое вещество является носителем и создателем свободной энергии, ни в одной земной оболочке в таком масштабе не существующей. Эта свободная энергия – биогеохимическая энергия – охватывает всю биосферу и определяет в основном всю ее историю. Она вызывает и резко меняет по интенсивности миграцию химических элементов, строящих биосферу, и определяет ее геологическое значение» (курсив мой. – С.А.).

«Эта новая форма биогеохимической энергии, которую можно назвать энергией человеческой культуры или культурной биогеохимической энергией, является той формой биогеохимической энергии, которая создает в настоящее время ноосферу.

…Эта форма биогеохимической энергии присуща не только Homo sapiens, но всем живым организмам. Но, однако, в них она является ничтожной, по сравнению с обычной биогеохимической энергией, и едва заметно сказывается в балансе природы, и то только в геологическом времени. Она связана с психической деятельностью организмов, с развитием мозга в высших проявлениях жизни и сказывается в форме, производящей переход биосферы в ноосферу только с появлением разума» (курсив мой. – С.А.).

«У человека (же) эта форма биогеохимической энергии, связана с разумом, с ходом времени растет и увеличивается, быстро выдвигается на первое место. Этот рост связан, возможно, с ростом самого разума – процессом, по-видимому, очень медленным (если он действительно происходит) – но главным образом с уточнением и углублением его использования, связанным с сознательным изменением социальной обстановки, и, в частности, с ростом научного знания» (курсив мой. – С.А.).

«…Разум есть сложная социальная структура, построенная как для человека нашего времени, так и для человека палеолита, на том же самом нервном субстрате, но при разной социальной обстановке, слагающейся во времени (пространстве-времени по существу).

Ее изменение является основным элементом, приведшим в конце концов к превращению биосферы в ноосферу явным образом, прежде всего – созданием и ростом научного понимания окружающего» (курсив мой. – С.А.).

«Жизнь миграциями атомов в жизненном процессе связывает в единое целое все миграции атомов косной материи биосферы» (курсив мой. – С.А.).

«Этим путем биосфера должна отражаться во всех без исключения наших научных суждениях. Она должна проявляться во всяком научном опыте и в научном наблюдении – и во всяком размышлении человеческой личности, во всяком умозрении, от которого человеческая личность – даже мыслью – не может уйти.

Разум может максимально проявляться, таким образом, только при максимальном развитии основной формы биогеохимической энергии человека, т.е. при максимальном его размножении» (курсив мой. – С.А.).

«…Все эти исчисления о будущем, выраженные в числовой форме, не имеют значения, ибо наши знания об энергии, доступной человечеству, не есть величина безграничная, т.к. она определяется размерами биосферы. Этим определяется и предел культурной биогеохимической энергии.

Мы увидим, что есть и предел основной биогеохимической энергии человечества – скорости передачи жизни, предел размножения человека» (курсив мой. – С.А.).

«Учитывая такое состояние наших знаний, мы можем различать в ноосфере проявление влияния на ее строение двух областей человеческого ума: наук, общих для всей реальности (физика, астрономия, химия, математика), и наук о Земле (науки биологические, геологические и гуманитарные)» (курсив мой. – С.А.).

4.9. Что есть разум? Философия холизма

«Вопрос о жизни в Космосе должен сейчас быть поставлен и в науке. К этому приводит ряд эмпирических данных, на которых строится биогеохимия, ряд фактов, которые как будто указывают на принадлежность жизни к таким же общим проявлениям реальности, как материя, энергия, пространство, время; в таком случае науки биологические, наряду с физическими и химическими, попадут в группу наук об общих явлениях реальности» (курсив мой. – С.А.).

«Основным вопросом, который здесь проявляется, будет вопрос о том, составляет ли человеческий разум – понимая под этим словом в данном случае все духовные проявления личности человека – нечто новое и даже свойственное только высшим позвоночным или даже человеку, или это есть свойство всех живых естественных тел. Тот или иной ответ на этот вопрос не может не иметь значения в биогеохимии, так как в ноосфере решающим и определяющим фактором является духовная жизнь человеческой личности, в ее специальном выявлении» (курсив мой. – С.А.).

«“Жизни” вне живого организма в биосфере нет. В планетном масштабе жизнь есть совокупность живых организмов в биосфере, со всеми их изменениями в ходе геологического времени. Это положение, фактически биологом признаваемое, отсутствует в теоретических его предпосылках, вернее затушевывается» (курсив мой. – С.А.).

«…Философия холизма с ее новым пониманием живого организма, как единого целого в биосфере, т.е. естественного самостоятельно выявляющегося живого тела, впервые пытается дать новый облик теории познания. До сих пор она оставлялась без внимания натуралистом, наблюдателем реальной биосферы, все время сталкивающимся с реальными естественными телами, с теми десятками тысяч отдельных фактов, которые он должен был в своей работе охватывать и держать в уме. Мы стоим сейчас перед любопытным философским течением, могущим иметь большое значение для решения частной проблемы о непроходимой грани, разделяющей живые и косные естественные тела биосферы, т.е. живое и мертвое в их научном реальном выявлении» (курсив мой. – С.А.).

5.1. В.И. Вернадский: соединение ноосферной идеи с мыслями о судьбе России

В сделанной нами выборке мыслей В.И. Вернадского красной нитью проходит идея, объединяющая учение о ноосфере с решением проблем будущего развития России. В.И. Вернадский не представляет мир, «ноосферу будущего» без России, без русской культуры. В его логике неявно звучит понимание евразийства России как важнейшего ее основания, определяющего ее миссию в реализации ноосферного императива в истории. Он пишет о «значении огромной непрерывности нашей территории» и о необходимости определения политики России «волей нас всех», т.е. «волей народа».

Учение о ноосфере, ее развитие есть результат «научной работы русского народа». Великий русский ученый, повторяя нравственный императив А.С. Пушкина, глубоко чтит русский народ, его гений и его культуру.

В этом разделе высказывания В.И. Вернадского подобраны автором так, что в них четко просматривается устремленность мысли Вернадского к будущему созиданию ноосферной России.

Подчеркнем некоторые важные моменты в рефлексии В.И. Вернадского, которые можно назвать определяющими положениями стратегии становления ноосферной России:

1. Становление ноосферной России требует приоритета мобилизации ее духовных сил, т.е. примата духовного воспроизводства над материальным, индивидуального подхода к уникальности каждого таланта, требует раскрытия «творческих производительных сил» России.

2. Главным источником и носителем ноосферной идеи в России является русский народ, его культура и его духовность. При этом Вернадский не умаляет значение работы и духовности других народов России на путях ноосферного строительства, а только опосредованно подчеркивает значение русского космизма, русской культуры и философии (в т.ч. философии всечеловечества, всеединства), из которых и появляется учение о ноосфере.

3. Переход к ноосфере будущего требует холистического мышления нового типа. В этом пункте В.И. Вернадский опередил время на пятьдесят лет.

4. Переход к созданию ноосферной России требует постоянной заботы о возвышении качества поколений российских граждан, что коррелирует с нашим положением о законе опережающего развития качества человека, общественного интеллекта и образовательных систем в обществе. Вернадский обращает внимание на особую роль науки и образования в логике ноосферогенеза.

Ноосферный императив требует:

– сбережения талантов России – «самого дорогого достояния народа»;

– обеспечения социально гарантированного положения творческих производительных сил страны (из них главнейших, по В.И. Вернадскому, – «крестьянства и интеллигенции»);

– новой культуры мышления, создания «привычки мыслить математически над окружающими нас предметами»;

– перехода к автотрофной форме бытия;

– понимания космической неделимости жизни;

– усиления внимания к этическим вопросам;

– сохранения в жизни семьи «известных преданий»

Логику взаимосвязи требований к созиданию ноосферной России можно представить следующим образом (схема 2).

5.2. Непрерывность территории России. Императив народовластия. Будущее за духовными силами.

«…Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую или мексиканскую. Мне кажется это невозможно, так как я вижу огромные возможности и тот рост, какой шел в XX столетии» (курсив мой. – С.А.).

«Мы недостаточно оцениваем значение огромной непрерывности нашей территории. Но и у нас придет время, когда мы, подобно Штатам, будем им пользоваться для трудноисчислимых удобств жизни. Это время придет тогда, когда наша политика будет определяться волей нас всех, т.е. волей народа. То новое, что дает в быту живущих в нем людей большое по размерам государство, приближается по своему укладу к тому будущему, к которому мы все стремимся, – к мировому сожительству народов» (курсив мой. – С.А.).

«Меня не смущает, что сейчас те лица, в глуби духовной силы которых совершается огромная, не видная пока работа, как будто не участвуют в жизни. На виду большей части не они, а другие люди, действия которых не обузданы духовной работой. Но все это исчезнет, когда вскроется тот не видный во внешних проявлениях процесс, который является духовным результатом мирового человеческого сознания. Он зреет, время его придет и последнее властное слово скажет он, а темные силы, всплывшие сейчас на поверхность, опять упадут на дно» (курсив мой. – С.А.).

«Что, научная работа русского народа является мало заметным явлением в росте знания человечества? Что, русская мысль теряется в мировой работе? Или гений нашей страны и здесь, как и в художественном отражении нас окружающего, выявил новое, богатое, незаменимое, единственное» (курсив мой. – С.А.).

Схема 2. Взаимосвязь блоков требований к построению ноосферной России.

5.3. Императив сбережения самого дорогого достояния народа – его талантов

«Происходит, с моей точки зрения, безумная трата самого дорогого достояния народа – его талантов. А между тем, эти таланты никогда не возобновляются непрерывно. И даже, если бы оказалось, что процесс создания в нашем народе еще длится, всегда одни личности механически не могут быть заменены другими. Надо использовать в данный момент то, что дала нам сейчас жизнь – великий дар прошлых поколений» (курсив мой. – С.А.).

«Жизнь человека со стороны может и должна представляться – в нашем современном ее научном понимании – как бы аналогичной жизни другого организма. Даже учитывая исключительно планетное значение человеческой мысли и сознания, как это вскрывает нам геохимия, такое решение мировой загадки оставляет чувство неудовлетворенности. Из всех решений может быть наиболее глубокое решение метемпсихоза в ее буддийском решении – с боготворчеством путем постепенного возвышения поколений – отдельных их личностей – к сверхчеловеческому состоянию. Но это состояние, очевидно, и намечается с ходом планетного времени» (курсив мой. – С.А.).

«Удивительно, как неглубоко даже широко образованные люди вдумываются в проблему Бога… Человек, искренне верующий и глубоко чувствующий бытие, будет ли это глубина Природы или человеческой души, может быть всякой религии, и принимать всю пользу научного знания» (курсив мой. – С.А.).

«Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества – патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь» (курсив мой. – С.А.).

«Немыслима организация государства при бесправном – de jure или de facto – положении творческих производительных сил страны, из них главнейших – крестьянства и интеллигенции. В той или иной форме это наблюдалось в самодержавной России и наблюдается в советской.

Наряду с такими государственными основами новой России необходимо считаться и с резким изменением общества, т.е. интеллигенции, той активной умственной силы страны, значение которой теоретически правильно учитывается в тех умственных течениях, которые лежат в основе идейной стороны большевизма.

Очевидно, русская интеллигенция после пережитого будет не та, какой была раньше. Этот перелом совершается и составляет огромную силу будущего» (курсив мой. – С.А.).

5.4. К новой культуре мышления

«Я думаю, что глубже всего в понимании мира музыка и те настроения, которые переживаются при творчестве – для меня научном» (курсив мой. – С.А.).

«Привычка мыслить математически над окружающими нас предметами и явлениями должна охватить каждого юношу и девушку» (курсив мой. – С.А.).

«И мне кажется, сохранение работы Радиевого института при наличии источника радия является в наше время одной из таких задач, которые государственная власть не может без огромного, может быть непоправимого, вреда для дела, откладывать. Я это утверждаю, потому что ясно сознаю возможное значение этой работы и возможный – мне кажется, в конце концов, неизбежный переворот в жизни человечества при разрешении проблемы атомной энергии и ее практического использования» (курсив мой. – С.А.).

Из письма И.В. Сталину:

«Наше дело правое и сейчас стихийно совпадает с наступлением ноосферы – нового состояния области жизни, биосферы – основы исторического процесса, когда ум человека становится огромной геологической силой» (курсив мой. – С.А.).

5.5. Императив автотрофности человечества

«Если и ход цивилизации, и развитие человеческого ума – сознания окружающего – причинно связаны с геологическими процессами на нашей планете, то это будущее может быть в общих чертах предвидено.

Из всего охвата фактов, точно установленных, мне кажется, вытекает, что этим будущим является автотрофность человечества – более простыми словами, независимость его существования от окружающего живого вещества – растений и животных. Мы знаем сейчас два типа организмов, независимых в своем существовании, питании – зеленые растения и некоторые бактерии» (курсив мой. – С.А.).

«Человечество быстро идет к такой автотрофности: научным исканием оно подходит к решению задачи добычи пищи помимо живых организмов. Мне кажется это неизбежным следствием хода планетного существования. Автотрофное человечество увеличит до чрезмерности с нашей обыденной точки зрения свою силу и с точки зрения человеческой силы достигнет большого равновесия.

Какими будут последствия для него от такого его изменения? Во что оно выродится? Может ли оно перейти в него целиком или из него выделится новый сверхчеловек, переживущий это огромное изменение? Не присутствуем ли мы при его зарождении?» (курсив мой. – С.А.)

5.6. Космическая неделимость жизни

«В науке нет до сих пор ясного сознания, что явления жизни и явления мертвой природы, взятые с геологической, т.е. планетной, точки зрения, являются проявлением единого процесса» (курсив мой. – С.А.).

«Мне чужд капиталистический строй, но чужд и здешний. Царство моих идей впереди…» (курсив мой. – С.А.).

«Жизнь и живое мы должны брать во всем их реальном проявлении, во всех функциях, начиная от высших форм сознания и кончая тем вихрем химических элементов, входящих и выходящих через живой организм, в котором гений Кювье (1769–1832) сто лет тому назад отметил одну из самых характерных особенностей организма как космического неделимого» (курсив мой. – С.А.).

5.7. Наука и образование в логике ноосферогенеза

«Я думаю, что в значительной мере все переживаемое находится в тесной связи с той легкомысленной небрежностью, с какой русское общество поколениями относилось к народному образованию» (курсив мой. – С.А.).

«В действительности “научная вера” является в истории науки могущественным, созидательным фактором, теснейшим образом генетически связанным с научным исканием и научным творчеством, в общем, от них неотделимым» (курсив мой. – С.А.).

«Никогда еще в истории человечества не было такого периода, когда наука так глубоко охватывала бы жизнь, как сейчас. Вся наша культура, охватившая всю поверхность земной коры, является созданием научной мысли и научного творчества. Такого положения еще не было в истории человечества, и из него еще не сделаны выводы социального характера» (курсив мой. – С.А.).

«Перед длительностью жизни человечества ничтожны те две с половиной тысячи лет – восемьдесят – девяносто поколений, в которых сейчас мы можем проследить три резких подъема научного сознания» (курсив мой. – С.А.).

«…Впервые входит в сознание человека чрезвычайная древность человеческой культуры, в частности древность проявления на нашей планете научной мысли» (курсив мой. – С.А.).

5.8. Жизнь, смерть и императив управляемости

«И сейчас смерть не представляется мне сколько-нибудь страшной, и я не ищу ее разгадки. Все решения вопроса о ее сущности – религиозные или философские или ее отрицающие – представляются мне детским лепетом, далеким бесконечно от реального» (курсив мой. – С.А.).

«…Общей идеей нашей должно быть то, что народ должен понимать свои силы и права, должно быть то, чтобы приводит народ к сознанию, что надо ему самому управлять собой» (курсив мой. – С.А.).

«…Есть две вещи, которые нелегко перенести: горе, постигшее семейство, и потерю отечества» (курсив мой. – С.А.).

«Самыми главными вопросами, представляющимися уму мало-мальски думающего человека, являются вопросы этические…» (курсив мой. – С.А.).

«Семья должна иметь известные предания» (курсив мой. – С.А.).

«…Не в количестве изученных фактов, не в их значении является сила нашего мышления, а в том, чтобы эти факты составляли так называемое знание, т.е. являлись продуманными, ясна была нам взаимная между ними связь» (курсив мой. – С.А.).

«Ищешь правды, и я вполне чувствую, что могу умереть, могу сгореть, ища ее, но мне важно найти, и если не найти, то стремиться найти ее, эту правду, как бы горька, призрачна и скверна она ни была!

Мы знаем только малую часть природы, только маленькую частичку этой непонятной, неясной, всеобъемлющей загадки. И все, что мы ни знаем, мы знаем благодаря мечтам мечтателей, фантазеров и ученых-поэтов; всякий шаг вперед делали они, а массы только прокладывали удобные дорожки по первому проложенному смелой рукой пути в дремучем лесу незнания» (курсив мой. – С.А.).

5.1. Открытие синхронии между циклами солнечной активности и циклами истории, циклами био-психических процессов. Начало становления «математической истории»

В 1914 году, когда Чижевский окончил реальное училище, началась Первая мировая война. Он подает заявления сразу в два вуза – Московский коммерческий и Московский археологический институты. При этом его решение уже не колебания вчерашнего ученика, а выбор зрелого исследователя, которому известно, какие знания ему надо получить. Коммерческий институт ему был необходим для получения основательной подготовки по математическим наукам, а в Археологическом институте он предполагал овладеть широкой областью знаний гуманитарного цикла, в первую очередь, политической историей и историей материальной культуры, искусств и литературы.

Весной 1917 г. Чижевский защищает в Археологическом институте кандидатскую диссертацию и по согласованию с профессорами А.И. Успенским и Н.И. Кареевым принимается за подготовку докторской диссертации «О периодичности всемирно-исторического процесса», которая была защищена в марте 1918 г. на историко-филологическом факультете Московского университета.

Как пишет Александр Леонидович, материал диссертации был собран им в период с 1915 по 1917 г. «По совету А.И. Успенского я переговорил об этом (о подготовке и защите докторской диссертации – С.А.) с профессором Сергеем Федоровичем Платоновым и просил его быть моим вторым оппонентом. Целых три дня мы разговаривали с Сергеем Федоровичем, который изучил мои синхронистические таблицы, после чего было его согласие. Как Николай Иванович Кареев, так и Сергей Федорович Платонов были в то время, членами-корреспондентами Академии наук». Далее он так характеризует и диссертацию, и защиту: «В некотором роде тема диссертации была сенсационной, но мало кто в те холодные и голодные месяцы думал о науке, и поэтому публики совсем не было. Защита свелась к чисто формальному чтению выводов. Оппоненты прислали свои письменные отзывы, и члены комиссии подписали протокол»[203]. Через год Чижевский значительно расширил свой труд, доведя его до 900 страниц машинописного текста, но опубликован этот труд будет по ходатайству А.В. Луначарского только в 1924 году.

Работа была посвящена исследованию влияния циклов пятен на Солнце на исторический процесс через процедуру синхронизации циклов на Солнце и циклов в историческом процессе, отмеченных историческими потрясениями – революциями, войнами, восстаниями, массовыми движениями, морами.

Впоследствии Чижевский так определил ключевое значение для этой работы лета 1915 г.: «Мною летом 1915 года был сделан ряд наблюдений, послуживших краеугольным камнем для всех дальнейших исследований. В указанное выше время я работал над изучением процесса пятнообразования, который тогда поглотил все мое внимание. Я изучил также соотношение между прохождениями пятен через центральный меридиан Солнца и рядом географических и метеорологических явлений: магнитными бурями, северными сияниями, грозами, облачностью и другими явлениями в земной коре и атмосфере…»[204]. Технику астрономических наблюдений Чижевский, по его же признанию, освоил под руководством известного астронома С.Н. Блажко.

Чижевским первым в мировой науке было доказано, что роль Солнца для природы, живого вещества биосферы, детерминируется не только постоянно излучаемой им энергией, но и периодическими изменениями его активности. Если прибегнуть к системогенетической методологии[205], то можно сказать, что циклы активности Солнца (вспышек магнитно-электрической активности) выступают циклозадатчиками по отношению к циклике биологических, социобиологических, психических процессов на Земле, которые, в свою очередь, становятся внешними циклозадатчиками по отношению к историческим процессам, т.е. к истории человечества.

Отправной точкой к пониманию связей Солнца и земных событий послужили наблюдения древних мыслителей, на которые обратил внимание А.Л. Чижевский. Китайский энциклопедист Ма Туанлин, живший задолго до нашей эры, авторы древних арабских и армянских записей, киево-печерские и новгородские летописцы, создатели галльских и германских хроник, «часто сопоставляли явления, отмеченные на Солнце, в виде «темных образований» (слово «пятно» было введено в начале XVII в.), с земными явлениями в виде грандиозных геофизических катастроф, эпидемических вспышек и массового голода»[206].

Время революции и гражданской войны было голодным временем. Тем более удивительно, что в эти годы русская наука не только не погибла, а наоборот, рождала все новые и новые прорывы. Это показывает не только жизнь А.Л. Чижевского, но и В.И. Вернадского, Н.А. Морозова, Н.Д. Кондратьева, П.А. Сорокина, К.Э. Циолковского, П.А. Флоренского, А.Е. Ферсмана и многих других ученых. Пламя социалистической революции несло в себе не столько разрушительные, сколько созидательные импульсы. Не случайно тогда открывались новые научно-исследовательские институты и создавались культурные организации, рождались новые исследовательские проекты, организовались экспедиции по линии Комиссии естественных производительных сил (КЕПС).

Думаю, что это творческое пламя революции отражалось в творчестве юного Чижевского, которое само по внутренней сущности было революционным и интенсивным, несмотря на экстремальные условия того времени.

Вот как Чижевский характеризует себя, как молодого ученого, находящегося в самом начале научного пути:

«Уже с восемнадцатилетнего возраста во мне проявлялись некоторые положительные черты: это способность к обобщению и еще другая, странная с первого взгляда способность, или качество ума, – это отрицание того, что казалось незыблемым, твердым, нерушимым. Я считал также, что математика равноценна поэзии, живописи и музыке. Я считал, что плюс и минус – величайшие знаки природы. Природа оперирует с этими знаками, как хирург скальпелем… Я многого не принимал на веру… Все опыты я всегда ставил сам и всегда в таком масштабе и количестве, от которых все приходили в ужас. Я, смеясь, говорил: “Верю лишь одному закону – закону больших цифр”… я был весьма темпераментным. Если что-либо задумал и решил, то я так и действовал, и притом быстро. Откладывать своих решений я не любил и тотчас же старался привести их в исполнение»[207].

Известна формула, подтверждаемая историей: революцию делают молодые. Революцию в науке, как правило, тоже делают молодые умы. В Великой Октябрьской социалистической революции совершал свою революцию в мировой науке молодой Александр Леонидович Чижевский.

Новый прорыв в подходе к логике истории, к феномену ее цикличности, зафиксированный в его докторской диссертации, сочетался и с новым открытием в подходе к верификации этой цикличности на базе составления синхронических таблиц. Такой метод можно назвать синхроническим методом (методом синхронии), в основу которого была положена синхрония между 11-летними циклами (точнее – 11,1 года) появления пятен на Солнце, с их прохождением через солнечный меридиан, за которыми стояли мощные периодические электромагнитные импульсы (потоки солнечных высокоэнергетичных электронов), и циклами в истории человечества, или в физиологической ритмике живого мира и людей, включая ритмику «эпидемиологических нашествий» в биосфере. Отметим, что синхронический метод с привлечением современных математических методов распознавания образов в несколько ином контексте был потом положен в основу методологии реконструкции «истинной» исторической хронологии Фоменко и Носовского.

Фактически работы А.Л. Чижевского, наряду с работами И. Ньютона и Н.А. Морозова, а в конце ХХ – начале XXI в. – работами Фоменко и Носовского (несмотря на продолжающиеся споры вокруг работ последних), можно рассматривать как основание создания «математической истории», будущее которой еще впереди, возможно в XXI в., с учетом становления новой парадигмы математики – математики качества[208].

5.2. Цикл исследований по аэроионизации (1915–1922). Тайна знака разгадана. Начало электронной медицины

С 1915 г. А.Л. Чижевский приступил к глубокой теоретической разработке своей идеи – исследовать действие аэроионов (он же ввел и понятие аэроиона, чтобы отделить «ион в воздухе» как предмет исследования от иона в жидкостях, в электролитах) на биопсихические процессы в организациях животных и человека. Об этом свидетельствует реплика его отца в споре с М.С. Архангельским, бывшим директором реального училища в Калуге, отстаивающим приоритет в этих исследованиях профессора А.П. Соколова и требовавшим прекратить исследования по воздействию аэроионов на здоровье крыс, проводимых в домашней лаборатории Чижевского.

Л.В. Чижевский (ЛВЧ): «В этой области думали и писали несколько иностранных ученых еще задолго до профессора Соколова. Вот краткая история вопроса, далеко не полная: ведь тот вопрос мой сын теоретически изучает уже с 1915 года».

М.С. Архангельский (МСА): «С пятнадцатого?»

ЛВЧ: «Да, с пятнадцатого… Вот книги со статьями Ивана Ивановича Кияницына. Возможно, что вы не слыхали этого имени».

МСА: «Нет, не слыхал»

ЛВЧ: «Кияницын – врач, занимавшийся в конце прошлого века изучением биологического действия воздуха, лишенного ионов. Он получил замечательные результаты. Эту книгу – вот, видите по надписи, – мой сын получил от нашего родственника доктора Афанасия Семеновича Соловьева в 1915 году. Вот и дата… И с тех пор идея о биологическом действии ионов воздуха беспокоит Александра. Он прекрасно знает всю литературу вопроса, а теперь мы приступаем к опытам, которые должны будут дать ответ на один очень важный вопрос…».

МСА: «Какой?»

ЛВЧ: «Видите ли, я не могу открыть вам идей моего сына, пока он не осуществит свои опыты…». […]

МСА: «…Но как же быть с приоритетом профессора Соколова? Ведь вопрос об ионах принадлежит ему».

ЛВЧ: «Не понимаю я вас, Михаил Сергеевич, … совсем не понимаю…О чем вы беспокоитесь? О приоритете профессора Соколова? Но ведь мой сын не покушается на приоритет речи, опубликованной в 1904 году. Прочтите эту речь, и вы увидите, что сам профессор Соколов в речи ссылается на имена иностранных ученых Ашкинасса, Каспари и Чермака для подтверждения идей о возможном биологическом и лечебном действии ионов воздуха. В чем же тогда состоит приоритет профессора Соколова? Могу вам на этот вопрос ответить с абсолютной точностью. Он состоит в пересказе мыслей иностранных ученых и некоторых собственных умозаключений, не обладающих правом первенства, правом первооткрывателя»[209].

В споре между Л.В. Чижевским и М.С. Архангельским первый поставил окончательную точку словами: «Приоритет – первенство, а профессор Соколов сам повторяет чужие мысли, мысли иностранных ученых, а это называется компиляцией, а не приоритетом. Нельзя путать одно с другим. А впрочем, прочтите это место в “Основах химии”. Вот что пишет Дмитрий Иванович Менделеев по поводу научного открытия: “Справедливость требует не тому отдать наибольшую научную славу, кто первый высказал известную истину, а тому, кто умел убедить в ней других, показал ее достоверность и сделал применимую в науке”»[210].

Так, под артобстрелом недоброжелателей начались исследования А.Л. Чижевского по теории и практике аэроионизации, первенство в которых впоследствии было признано всем ученым миром. Однако не принял идей А.Л. Чижевского и Климент Аркадьевич Тимирязев, с которым молодой ученый был знаком с 1915 г. По поводу аэроионизации Тимирязев резко заметил: «Это – безнадежное исследование. Не стоит браться за него»[211]. Чижевский, вспоминая впоследствии этот эпизод в своих контактах со знаменитым растениеводом, отметил: «Он [Тимирязев – С.А.] совсем не интересовался ионами воздуха и считал их инактивными. Мне не понравился ответ старого ученого, человека злобного и до конца дней своих остававшегося англоманом. Я не поверил ему – и хорошо сделал»[212]. Но зато А.Л. Чижевского активно поддержал К.Э. Циолковский, который постоянно интересовался результатами опытов, вставал на их защиту не только морально и идейно, но и открытыми публикациями своих рецензий.

Экспериментальная группа на дому состояла из самого Александра Леонидовича, его отца Л.В. Чижевского и его тети О.В. Лесли-Чижевской. Опыты начались с осени 1918 г. Полученные за декабрь 1918 г. данные о весе съеденного подопытными крысами корма, об их смертности свидетельствовали о достаточной тщательности подбора опытной и контрольной групп животных.

Эксперименты шли весь 1919 год. «Весь 1919 год прошел в работе, – вспоминает Александр Леонидович. – Один опыт следовал за другим. К.Э. Циолковский периодически навещал наш дом и с присущим ему добродушием и теплотой интересовался ходом исследований. Он хвалил меня – опыты давали желаемые результаты»[213].

В процессе отлаживания техники экспериментальных исследований Чижевскому пришлось провести целую серию экспериментов по «борьбе с озоном»[214] (как он сам выразился), где через варьирование диаметра проволоки, из которой делалась сетка, длины и диаметра острия электродов, а также расстояний между остриями, удалось создать аппарат аэроионизации, который не генерировал озон. Он присвоил ему название «электроэффлювиальной люстры» («эффлювий», греч., означает «истечение»), ставшей прототипом «люстры Чижевского». «Конечно, этот термин относительно верен, – замечал ученый, – теперь, он с успехом может быть заменен другим. Мною также был установлен закон «экранировки» одним острием другого»[215].

Приоритет Чижевского состоит в том (и это – главное в теории аэроионизации), что он первым в науке обратил внимание на действие полярных аэроионов на организмы животных и человека: или только положительных, или только отрицательных, – и открыл положительное действие на биопсихические процессы отрицательных аэроионов. «Мало-помалу, после всяких неудач, сомнений, размышлений и особенно массовых наблюдений, я пришел к выводу: при воздействии отрицательно ионизированного воздуха животные прибавляли в весе, были бодрыми, веселыми и опрятными. Люди, в том числе и я, чувствовали себя лучше, чем обычно. У меня стали проходить головные боли, которыми я страдал с детства. Отец чувствовал себя добрее, был трудоспособнее, припадки грудной жабы стали несравненно реже»[216], – вспоминал позже Александр Леонидович.

В конце 1919 г. А.Л. Чижевский заявляет: «Тайна знака разгадана … Это была первая важная победа в боях за ту область, которую Константин Эдуардович несколько позднее впервые назвал “электронной медициной” – наименование, которое возродилось во всем мире, но уже в 50-х годах текущего столетия, т.е. через 35 лет. Это было провиденциально, как и многое, что сходило с уст Константина Эдуардовича Циолковского»[217], – вспоминает Александр Леонидович.

Иными словами, становление теории аэроионизации, ее приложение к медицинским исследованиям можно считать зарождением электронной медицины в революционной Советской России, охваченной гражданской войной. Поистине, революция социальная в России сопрягалась с революцией духовно-научной. Этот пласт великого синтеза как части Эпохи Русского Возрождения еще недостаточно исследован.

Следует отметить большую позитивную роль А.В. Луначарского, возглавлявшего тогда Народный комиссариат просвещения (Наркомпрос), и Н.А. Семашко (1874–1949), первого наркома здравоохранения РСФСР, тогда заведующего кафедрой социальной гигиены 1-го Московского медицинского института, в судьбе А.Л. Чижевского в те годы.

Именно Луначарский в эти годы снабдил ученого удостоверением за своей подписью, который стал охранным документом от всяческих наветов, вымыслов, злословий по поводу экспериментов над крысами в доме Чижевских в Калуге. Когда по Калуге пустили слухи, что Чижевский завез крыс, которые вот-вот заразят население Калуги чумой, по указанию Н.А. Семашко было в одном из центральных медицинских институтов Москвы показано, что крысы в опытах и корабельные крысы различаются между собой, а Чижевскому было выдано соответствующее разрешение на проведение опытов[218].

В декабре 1919 г. Чижевский докладывает результаты восьми опытов в научном обществе Калуги. «Опыты позволили впервые точно установить, что отрицательные ионы воздуха действуют на организм благотворно, а положительные чаще всего оказывают неблагоприятное влияние на здоровье, рост, вес, аппетит, поведение и внешний вид животных. Полярность ионов постепенно разоблачалась в полном соответствии с моими теоретическими предположениями»[219], – заключает ученый. Чижевский размножил его на ротаторе и послал доклад Сванте Аррениусу в Стокгольм (Швеция) при посредстве Л.Б. Красина.

20 мая 1920 г. С. Аррениус откликнулся письмом, в котором поддержал результаты исследований, высоко их оценил и пригласил их автора к себе для продолжения работы в его лаборатории. Письмо произвело большое впечатление на старших друзей Чижевского – профессора Московского университета, физика А.И. Бачинского и академика П.П. Лазарева, который состоял в переписке с Аррениусом. П.П. Лазарев уже тогда руководил Институтом биофизики Наркомздрава РСФСР, состоял профессором в ряде вузов и академиком с 1917 г. Александр Леонидович отзывается о нем так: «Со стороны Петра Петровича в течение ряда лет я встречал поддержку моих исследований и внимательное отношение. Он всегда с исключительной тщательностью прочитывал мои экспериментальные работы, иногда делал исправления или требовал более глубокой проработки того или иного вопроса»[220].

П.П. Лазарев и его лаборатория оказали большое влияние на Чижевского-исследователя в плане становления его исследовательской культуры. В лаборатории Лазарева, по свидетельству самого ученого, он познакомился с будущими известными советскими учеными Н.К. Щедро, Т.К. Молодых, С.И. Вавиловым, Б.В. Ильиным, В.В. Шулейкиным, с сестрой знаменитого физика П. Лебедева – А.Н. Лебедевой, работавший в комнате-музее П.Н. Лебедева.

Тут же произошла и встреча с А.М. Горьким, который поддержал Чижевского и, ознакомившись с содержанием и ходом его опытов, предложил свою помощь в организации выезда ученого в Швецию, к Аррениусу. На одной из встреч Горький сообщил Чижевскому, что после его разговора с Лениным и Луначарским последние согласились, «что просьбу Аррениуса следует уважить» и что «вы должны поехать в Стокгольм на два-три года»[221]. Был готов и «проект поездки», связанный с намечаемым в Бергене Международным конгрессом по геофизике, на который Советская Россия собиралась послать профессоров А.А. Эйхенвальда, П.И. Броунова и А.Л. Чижевского в качестве секретаря. Однако поездка, за несколько дней до отъезда, была запрещена в связи с подлой формой поведения поэта К.Д. Бальмонта, который написал «патетическую поэму о молодой стране Советов», получил через ходатайство А.В. Луначарского и Г.В. Чичерина заграничный паспорт и командировочные в золотой валюте и после торжественного банкета в Москве, «на котором он уверял собравшихся в своих лучших чувствах к молодой стране Советов», переехав через границу, собрал на станции Нарва митинг и «вместо поэмы, прославлявшей русский народ и новую власть, выплеснул на слушателей бочку словесного яда клеветы и лжи, направленных против советской власти»[222].

Срыв заграничной командировки А.Л. Чижевский по-философски оценил таким образом: «Так закончилось беспокойное лето 1920 года, и я не поехал за границу – и к лучшему. Судьба человека темна. Судьба слепа. Попав к Аррениусу, я мог увлечься какой-либо другой проблемой, или эта другая проблема могла быть мне поручена Аррениусом, отказаться от нее тоже было бы неудобно, и величайшая проблема о воздухе и до сих пор не была бы разрешена. Кто знает? Ведь могло бы быть и так. Кто может утверждать противное? Путь, ведущий к какой-либо цели, чаще всего бывает не прямым, а сложным, зигзагообразным…»[223].

Но нет худа без добра. Благодаря ходатайству В.Я. Брюсова перед Луначарским, только двум калужанам – Чижевскому и Циолковскому – был назначен «академический паек»[224]. Советская власть мало-помалу становилась на ноги и не забывала о помощи ученым, ведущим исследования.

С 30 ноября 1920 г., после двухмесячной подготовки, А.Л. Чижевский вместе с отцом и О.В. Лесли-Чижевской начинает второй цикл опытов.

На заседании нашего «ученого совета», как шутливо замечает Александр Леонидович, было принято 1921 год посвятить «изучению биологического действия аэроионов только отрицательной полярности, как дающей столь поразительно благотворные результаты»[225]. А результаты были действительно выдающиеся: смертность крыс в 1920 году, подвергшихся годом раньше влиянию отрицательных ионов, была в 5,3 раза меньше смертности крыс, получивших ионы положительного знака.

17 марта 1922 г. Чижевский по результатам двух циклов опытов пишет научный доклад: «Отрицательные ионы воздуха способствуют поддержанию и продлению жизни животных, предохраняя их от преждевременной гибели. В будущем надлежит с чрезвычайной тщательностью изучить механизм этого действия ионов воздуха отрицательного знака. При условии подтверждения этого факта на большом материале, при условии общедоступности «ионификации» помещений будущий человек, пользуясь этим способом, может повести планомерную борьбу за свое долголетие»[226].

Так, в 1922 г. А.Л. Чижевским впервые была сформулирована идея аэроионизации помещений и тем самым – улучшения здоровья нации. Фактически, здесь уже просматриваются основания ноосферной популяционной валеологии, ее аэроионизационного направления, как важнейшего компонента в научном комплексе ноосферизма.

Сработала и связь с Аррениусом. Через американскую ассоциацию помощи Шведская Академия наук прислала по ходатайству Аррениуса посылки с продовольствием и одеждой, «очень красивый рентгеновский трансформатор», две выпрямительные лампы, счетчик ионов Эберта.

К его опытам стали присоединяться и медики. Так, соратником Чижевского стал С.А. Лебединский, с которым было заключено соглашение на постановку клинических опытов.

Были получены результаты по значительному приращению веса у подопытных животных, постоянно находящихся в атмосфере с отрицательными ионами. Крысы, страдающие рахитом, через 15–20 сеансов ионизации отрицательными ионами излечивались.

Открытие Чижевского прокладывало путь к повышению продуктивности сельского животноводства, к увеличению веса животных на единицу потребляемых кормов на основе «отрицательной» аэроионизации. «На этот факт много впоследствии было обращено внимания сельскохозяйственных организаций, а выводы эти были подтверждены специальными исследованиям как у нас, так и за рубежом», – писал Чижевский[227].

Третий цикл опытов Чижевский провел с конца июля до середины сентября 1922 г. Он был посвящен изучению влияния только положительных ионов на животных и показал, что такое влияние губительно:

● смертность в опытных группах была катастрофично велика и составляла по отношению к первоначальному числу животных 58,3%;

● средний вес животных в опытных группах неизменно падал;

● средний вес съеденного опытными группами корма непрерывно падал и в результате составил 75,2% по сравнению с аналогичным показателем в контрольной группе.

«Три цикла исследований о биологическом действии ионов воздуха исчерпали вопрос до дна. Им вторили медицинские наблюдения над больными, производимые совместно с С.А. Лебединским и А.А. Соколовым», – подводит результат ученый[228].

Но впереди была битва за торжество идеи отрицательной аэроионификации. У нее оказалось много врагов.

«Систематическое «осквернение» моих, по сути дела основных работ, открывших путь для дальнейших исследований и установивших впервые два факта – факт биологического действия ионов воздуха и факт благотворного действия отрицательных ионов, удручающим образом действовало на мою психику, вынуждая меня остерегаться высказываний и замкнуться в себе, с другой стороны, это “осквернение” стимулировало мои духовные и физические силы для борьбы за истину и за продолжение исследований во что бы то ни стало, вопреки всем и вся»[229], – писал в начале 1960-х гг. Александр Леонидович. И в этой установке на борьбу его единомышленником стал К.Э. Циолковский, вселявший в ученого уверенность и духовно снаряжавший его «для борьбы за науку»[230].

Но был и положительный момент. Сванте Аррениус везде, где бывал в своих разъездах по странам Европы, позитивно говорил об исследованиях Чижевского. Стало формироваться мировое признание Чижевского как ученого. 20 мая 1920 г. в своем письме к Чижевскому Аррениус писал: «Господин Чижевский! Я имел счастье познакомиться с результатами Ваших работ по ионизации воздуха. Ваша гипотеза представляется мне чрезвычайно интересной, возможности, следующие за развитием этой гипотезы, заманчивы. Вы экспериментально доказали факт биологического действия ионов воздуха на человеческий организм, на природу – этот факт, бесспорно, имеет огромное значение для науки, этот факт открывает большие перспективы для развития научной мысли. Мне хотелось бы поближе познакомиться с Вами, хотелось бы вместе поработать, поспорить… С глубоким уважением, Сванте Аррениус»[231] (курсив мой. – С.А.).

Старт был взят. А.Л. Чижевский как ученый состоялся уже к своим 23–25 годам и заявил о себе в полную силу.

5.3. Чижевский в литературном кругу первых лет советской власти

Вхождение А.Л. Чижевского в круг литературы и поэзии состоялось осенью 1915 г. Стимулом к этому послужила дружба со студентом юридического факультета Московского университета Г.И. Эджубовым (Зубовым) и с «кандидатом прав» А.А. Крупенским (Дубенским). Оба увлекались сверхмодными формами поэзии. Именно они приохотили Чижевского к посещению литературных кружков модернистского и умеренного толков. В зимние семестры 1915–1916 гг. Чижевский знакомится со многими писателями и поэтами – И.А. Буниным, В.Я. Брюсовым, В.В. Маяковским, С.А. Есениным, А.Н. Толстым, Л.Н. Андреевым, А.И. Куприным, И. Северяниным и др. Увлечение поэзией породило раннюю книгу Чижевского «Академия поэзии», о которой позитивно потом отозвался А.В. Луначарский.

К.И. Шилин и И.В. Александров в статье «Северяне и японцы – становление живой социологии культуры ноосферы», отмечают, что поэзии как форме творчества изначально присуща «ориентация на гармонию-с-природой», «на эко-гармонию на-равных и неприятие отношений борьбы с природой»[232], и пишут о «подлинной перспективе развития как Поэта и Художника, творящего себя, свое, безопасное общество и свою природу»[233]. Такая рефлексия-оценка, вытекающая из сравнительного сопоставления культур северян и японцев, находит подтверждение не только в целом в русской поэзии, но, в частности, в поэзии А.Л. Чижевского. Поэтический дар Чижевского гармонично сочетается с его научным даром и дополняет его, придает ему холистичность мышления, синтетизм научного восприятия. Это тот же союз науки и поэзии, который так плодотворно проявился в творчестве М.В. Ломоносова, который стоит у истоков Эпохи Русского Возрождения и придает ей целостно-космическую устремленность.

Эти стихи А.Л. Чижевский уже в 1960-х гг. преподнес инициатору поиска НЛО Ф.Ю. Зигелю[234].

На первом месте, по мнению самого Александра Леонидовича, стояли знакомства с И.А. Буниным и В.Я. Брюсовым. Он характеризует их так: «Бунин был прост, добродушен и дружелюбен. Брюсов – сложен, насторожен и осторожен. Оба охотно узнавали меня в студенческом сюртуке или в темном пиджаке, когда я встречался с ними в Московском литературно-художественном кружке, что на Большой Дмитровке (ныне Пушкинской улице), или у общих знакомых»[235].

Не прошло мимо Чижевского и движение футуризма, хотя он отнесся к нему с долей иронии: «…Футуризм рос как протест против всего на свете – против монархического строя и против российского мещанства – и, наконец, дошел до полного абсурда – до звукоподражания без всякого смысла. Он был забавен как эксперимент, расширяющий наши представления о великих возможностях русской речи, но к поэзии, строго говоря, не имел никакого отношения. Но даже в книге “Опыты” блеск В.Я. Брюсова стал блекнуть. С революцией высоко вознеслись авторы малопонятных, а то и совсем непонятных стихов – Мариенгоф, Шершеневич, Бурлюк, Пастернак. Всех их я знал лично, встречал в “Бродячей собаке”, в “Стойле Пегаса” и в “Домино”, где в закулисной комнате восседали и спорили о достоинствах русской речи поэт-математик Сергей Павлович Бобров, с которым мне пришлось впоследствии часто общаться и даже сотрудничать, и литературовед Дмитрий Дмитриевич Благой… Это было время, когда Сергей Александрович Есенин ездил по Тверской на лихаче в цилиндре с белой хризантемой и Владимир Владимирович Маяковский потрясал “Окна РОСТА” и лекционные залы не только своим остроумием, но и своим богатырским рыком. С С.А. Есениным в ближайшие затем годы я встречался в ЛИТО Наркомпроса, а с В.В. Маяковским частенько обедал за одним столом в Доме Герцена на тверском бульваре, где я столовался в течение ряда лет. Это дало мне возможность не только узнать этого талантливого человека, но и не раз испытать на себе его острословие»[236].

Интересно мнение, однажды высказанное Маяковским Чижевскому: «Из вас вышел бы неплохой поэт, если бы вы меньше увлекались наукой. Поэзия и наука очень ревнивы: они не признают любовниц! И та и другая – кровопийцы!»[237]. Красиво, парадоксально, но неверно. Маяковский не предполагал, что возможен настоящий синтез науки и поэзии, поскольку синтетичен, целостен сам человек-творец во взаимодействии с целостной Природой.

В Калуге в то же время Чижевский посещает «литературный салон» А.И. Хольмберг-Толстой и музыкальные вечера Т.Ф. Достоевской, внучатой племянницы Ф.М. Достоевского.

Как жизнь или судьба ткет тонкие узоры взаимосвязей известных людей России!

В 1920 г. у Чижевского возник материальный кризис. Чтобы заниматься наукой, нужно было где-то зарабатывать деньги. И тут снова на помощь пришел А.В. Луначарский. Он порекомендовал ему поступить на работу в Литературный отдел Наркомпроса и уже в качестве литературного инспектора уехать в Калугу. «Кстати, – сказал он, – ваша патетическая книга “Академия поэзии” дает вам на то полное и несомненное право». И видя, что Чижевский колеблется, добавил: «Наркомпрос не может сейчас помочь вам как ученому, так как у нас нет подходящей научной должности в Калуге, но Литературный отдел как раз рассылает в разные города своих инструкторов, среди них – видных литературных деятелей – известных писателей и поэтов, и мы можем направить вас в Калугу как “литинструктора”, а я вас снабжу всеми необходимыми документами, чтобы вы могли заниматься наукой»[238].

Так, литературная деятельность стала подспорьем Чижевскому в его научной работе. Поистине, в смутные, времена универсализм профессиональной подготовки становится основой профессиональной мобильности. Для получения «командировки», по указанию Луначарского, Чижевский явился к В.Я. Брюсову, начальнику Литературного отдела Наркомпроса. Там же в одной из комнат восседал поэт Вячеслав Иванов. За их подписями Александр Леонидович и получил документ, приобщивший его к «сонму литераторов».

В эти годы А.Л. Чижевский создает проект Академии поэзии, в котором он выдвигал необходимость создания Академии поэзии подобно Академии художеств и Консерватории. «Само собой разумеется, – размышлял Александр Леонидович, – что учебное заведение, где будет преподаваться искусство поэзии, из сапожника по призванию не сделает поэта…; все же оно сыграет свою роль в смысле культивирования поэзии, что явится важнейшим фактором и для самой цивилизации… Москва, являясь и центром России, и “сердцем русского народа”, и центром поэтической деятельности, была бы самым подходящим местом сооружения Академии»[239].

Проекту Чижевского не было дано осуществиться, но идея витала в воздухе, и в 1921 г. был открыт Высший литературно-художественный институт, основателем и первым руководителем которого стал В.Я. Брюсов.

В статье «О современной поэзии» Чижевский выдвигает требования к поэтической мысли, чтобы она имела «философскую, этическую и эстетическую ценность».

В.Н. Ягодинский подчеркивает, что Чижевский был серьезен и профессионален в своем подходе к литературному творчеству. «…Можно с полным правом утверждать, что литературное творчество – одна из равноправных, равноценных в ряду других областей многогранной, но единой в своей сущности деятельности Александра Леонидовича – оно так же профессионально, как и его научная деятельность», – пишет он[240].

Положительные отзывы на поэзию Чижевского дали М. Волошин, А.Н. Толстой. Вячеслав Иванов сказал: «Могу смело предсказать вам блестящую будущность лирического поэта»; В.Я. Брюсов ему вторил: «Работайте над вашим высоким даром»[241].

Чижевский-поэт продолжил линию поэзии Ф. Тютчева и В. Брюсова, ему была близка теория «научной поэзии» последнего. В.Н. Ягодинский подчеркивает сходство поэзии Чижевского с поэзией Брюсова[242]. В поэзии Чижевского звучала его космическая философия. В «Этюде о Человечестве» он писал:

Все творчество Чижевского стало примером ноосферно-ориентированного движения науки и искусства в его самом высоком исполнении в России.

6.1. Первый период второго цикла (1922–1932). Последовательная разработка проблемы солнечно-биосферных связей. Расширение приложений теории аэроионификации. Закон квантитавно-компенсаторной функции биосферы – «закон Чижевского»