Глава 3. Бойся марта месяца
Елка в квартире семейства Зомкис была самая обычная: неряшливо пушистая, собравшая на себе все украшения, какие нашлись в доме, криво завешанная гирляндами, но от всего этого какая-то особенно живая и душевная. Теперь же я наблюдала перед собой идеальный новогодний интерьер.
Наверняка все это подбирал модный дорогой дизайнер – из тех существ непонятно какого пола, которые носят очки в массивной черной оправе и досадливо кривятся, если человек одет как человек, а не как пришелец с Юпитера. Так вот, этот дизайнер любезно препроводил Новый год в двадцать первый, если уж сразу не в двадцать второй век (чтоб два раза не вставать). Он обвил лестницу холодными синими и белыми гирляндами со светодиодной подсветкой. Он расставил в комнатах и коридорах новаторские треугольные елки – красные, черные, фиолетовые, какие угодно, только не зеленые. Каждая такая елка была украшена одинаковыми круглыми шариками в тон ей, которые, конечно же, совершенно сливались с ней. То тут, то там попадались световые фигуры сказочных персонажей, но не нормальные, как хотелось бы, а выполненные непонятно в каком стиле. Кубический эльф. Абстрактная Баба Яга. Черно-белый графический Дед Мороз, заметно постройневший – видимо, ЗОЖник и веган.
Жуть, короче. Кто-то за немалые деньги потоптался по всем новогодним фантазиям моего детства.
– Ты говорил, что ты тоже вроде как из богатой семьи, – сказала я. Дом был настолько огромным, что я ожидала услышать, как мой голос подхватывает эхо. Но нет, обошлось без этого, слова разлетелись только по комнате.
– Допустим.
Как и следовало ожидать, избавившись от воздействия горы, Шен стал не таким разговорчивым. Но он уже не пытался прогнать меня, и это я считала своим главным достижением.
– И у тебя тоже такой кондовый дворец, где от новогодних украшений хочется бежать?
– У меня нормальная резиденция, а новогодних украшений там вообще нет.
– Почему?
– Потому что они мне не нужны.
Мы с ним продолжали домушничать. Честно говоря, сюда я приходить боялась, ожидая, что мы вляпаемся или в охрану, или в прислугу, или в сигнализацию. Но охрана была только у въезда в элитный коттеджный поселок, и мы ее легко миновали, прислуги здесь не оказалось, а сигнализация не работала – видимо, ее отключил сам хозяин. Он был внутри до последнего, когда мы вошли, в комнатах горел свет, играла мягкая музыка, на столе стояла открытая бутылка вина, и среди всего этого – ни души, только изуродованные дизайнерской мыслью Щелкунчики хохочут. Несложно было догадаться, что елочная игрушка уже сделала свое черное дело, и нам оставалось только найти ее.
У этого шарика была самая любопытная история. Его покупательницей значилась некая Мария Костюшина, но она на проверку оказалась президентом фан-клуба звезды местного и международного хоккея Андрея Волкова. И это важно, потому что именно к нему перекочевал шарик.
Такой вот подарок фан-клуб решил сделать своему кумиру в честь Нового года. Волков, в отличие от своих коллег, не славился бурной личной и публичной жизнью. Он шарахался от журналистов, как черт от ладана, и крайне редко общался с фанатами. Поэтому Костюшина и ее сестры по разуму решили сделать ход конем, а точнее, шариком: они выманили Волкова на встречу подарками. Полагаю, каждая из фанаток в глубине души надеялась, что хоккеисту потребуется всего один взгляд на нее, чтобы понять: святые угодники, да это же она! Женщина, которую он ждал всю жизнь! Он тут же влюбится, сделает ей предложение и увезет в Ниццу.
Волков дисциплинированно приехал на встречу, принял подарки, подписал автографы, на всех посмотрел, но ни перед кем не рухнул на колени. Ниццы тоже не было, он отправился в свой загородный дом, и было это два дня назад. Но тогда шарик был безобидной безделушкой, а теперь успел куда-то утащить своего обладателя.
– А что это будет за мир? – полюбопытствовала я, когда мы осматривали огромные комнаты и бесконечные лабиринты коридоров.
Волков жил один и Новый год планировал встречать в одиночестве – среди стерильной, чуть ли не больничной чистоты и дизайнерских елок, с бокалом вина, без пышного застолья. Странный все-таки тип!
– Понятия не имею, – невозмутимо ответил Шен.
– Как это? Разве не ты его создал?
– Я.
– И что там будет?
– Не знаю.
Как же мне иногда не хватает той горы из февральского мира!
– Пояснить не хочешь?
– Не хочу, но поясню, ведь ты иначе не отстанешь, – вздохнул он. – Одна колдунья заказала эту игрушку для себя. Она вроде как дала себе установку: изменить жизнь с Нового года, а для этого ей нужно было избавиться от страхов. Поэтому «Март» устроен так, что он находит в глубине души затаенные страхи и на их основе создает мини-мир.
– То есть, если я влезу в эту игрушку, я увижу свои страхи? – насторожилась я.
– Уже нет. Мир создается по страхам первого, кто туда попал, все остальные будут лишь гостями.
Да уж… С одной стороны, хорошо, что эта игрушка досталась здоровому сильному спортсмену, а не какой-нибудь беременной Оле. А с другой, Волкова тоже жалко. Человек надеялся провести праздник в тишине и покое, случайно коснулся подаренной игрушки – и пожалуйста, маршируй со страхами бороться.
И все-таки любопытно, чего может бояться такой верзила?
Мы продолжили осмотр дома, и за одной из дверей меня ждал сюрприз – библиотека! Вот чего-чего, а библиотеки я здесь точно не ожидала. Причем она оказалась неожиданно уютной, совершенно не подходящей этому дому. Книги здесь были расставлены не по размеру и цвету обложек, а по содержанию, заботливо, и чувствовалось, что все их читают и будут читать. Тут же, на стенах, были развешаны награды Волкова, подарки от друзей и поклонников. В углу обнаружился шикарный камин с приставленным к нему креслом, рядом с креслом – столик с лампой под тканевым абажуром и совершенно очаровательная елочка, совсем не дизайнерская, но при этом увешанная такими крошечными игрушками, что «Марта» среди них быть не могло. В камине все еще тлели угли, так что печальная судьба постигла Волкова совсем недавно.
А над камином на широкой полке разместилась новая партия сувениров, среди которых был и тот, который мы искали.
Бинго.
– Шен! – позвала я. – Кажется, я нашла кроличью нору!
– Когда мы во внешнем мире, называй меня Артем! – прозвучало с первого этажа.
– Твое имя мне слишком дорого досталось, чтобы заменять его подставным!
Не собиралась я его звать Артемом, я упрямая. Ну а кто ему сказал, что с напарником работать легко?
Пока он поднимался в библиотеку, я осматривала шар. Фанатка Волкова явно выбрала его по своему вкусу, нашла, что дарить брутальному хоккеисту! Шар был ярко-желтым и напоминал маленькое пушистое солнышко. Да, именно пушистое, потому что он был со всех сторон украшен линиями меха и аккуратными перышками.
– И это у тебя символ страха такой? – с сомнением поинтересовалась я, когда Шен тоже подошел к камину. – Желтый?
– Очень тревожный цвет, между прочим, – с предельной серьезностью заявил Шен. Я уже начала понимать, что у этого гения был свой взгляд на мир. – Ты не замечала, как много желтого цвета на дорожных знаках? И полицейское ограждение тоже желтое, и желтым рисуют линию границы. Поэтому я взял его за основу, но саму игрушку постарался сделать нестрашной – это ведь все-таки праздничное украшение. А каким, по-твоему, должен быть символ страха?
– Красным, например!
– Красный – цвет страсти и любви, не придумывай.
Хотелось поинтересоваться, что он вообще знает о страсти, проводя жизнь в недрах своей мастерской. Но я решила не провоцировать его, часы показывали, что до нового года осталось не так много, а мы далеки даже от середины пути.
– Как думаешь, чего он боится? – осторожно осведомилась я.
– Зачем гадать? Сейчас и так узнаем.
Шен первым коснулся желтой игрушки, да и я отстала от него всего на секунду.
Я уже мысленно готовилась в тому, что сейчас будет падение, и все равно инстинктивно сжалась, когда оно началось. Я боялась, что однажды мне не повезет и я бухнусь на какой- нибудь камень, и не спасут мой копчик ни шортики, ни Снегуркина юбочка. Но пока судьба меня жалела, и из пустоты я удачно упала на что-то очень мягкое, мягче даже, чем зефирка в сладком мире.
Андрей Волков был успешным молодым спортсменом. Прожив на свете всего четверть века, он уже стал известен на весь мир. Он не боялся ни боли, ни риска, он уверенно шел вперед, он был тем хоккеистом, которого можно рисовать на мотивационных постерах. Каким должен быть мир страха этого человека? Я представляла себе поглощенный радиацией город, страшные катакомбы, пещеру, полную чудовищ. Место, где ты один на один со стихией, арену сражений…
А попала я в бордель. Нет, может, это и была какая-нибудь галерея современного искусства, я уже ничему не удивлюсь, но выглядело это как бордель. Я валялась на огромной кровати, выполненной в виде гигантских женских губ. Эта штука, конечно, спасла мою бренную тушку от пары синяков, но большей пошлости я в жизни не видела, и потому поспешила с нее слезть.
Комната была под стать кровати: маленькая, темная, без окон, оклеенная яркими леопардовыми обоями, да еще с гигантским зеркалом на потолке. Чтобы, значит, те, кому вздумается предаться любви на пухлых губах, могли наслаждаться собой. Возможно, делать селфи.
В комнате было две двери, одна вела в темную ванную с джакузи, другая – в узкий коридор, пропахший ядерной смесью самых разных духов. В коридоре не было никого, в комнате находилась только я, и меня крайне интересовал один вопрос: а куда вообще унесло Шена?!
Задерживаться здесь мне не хотелось, этот бордель действовал на меня угнетающе. Что если это дом с привидениями? Очень пошлыми, но все-таки привидениями… Так что я заставила себя двинуться в коридор, хотя понятия не имела, куда он ведет.
Скоро впереди послышалась музыка. Ее источник находился где-то далеко передо мной, но я уже могла разобрать, что это не мистические церковные песнопения, а бодренькая русская попса, такую еще очень любят на тех свадьбах, что по традиции заканчиваются дракой. И не успела я пройти и десяти метров, как к музыке добавилось мерное цоканье – звук чьих-то шагов. Ко мне приближался кто-то материальный (что исключало призраков) на шпильках (что исключало Шена и, надеюсь, Волкова).
Я остановилась, на всякий случай приготовившись к обороне, но это оказалось лишним. С первого взгляда стало понятно, что вышедшая мне навстречу дама была слишком прекрасна, чтобы драться с маленькой жалкой мной.
Ее возраст я угадать не бралась – полной, будто опухшей даме могло быть от сорока до шестидесяти, но вряд ли меньше. От одного взгляда на шпильки, поддерживавшие ее туфли, у меня кружилась голова, а вот она маршировала на них вполне бодро. За туфлями начиналась территория дешевых колготок, обтягивающих плотные колонны ног вплоть до строгой юбки- карандаша. А над юбкой ждал нежданчик: выведенная стразами фраза на английском: «Я твоя грязная горячая штучка». Впрочем, лицо у незнакомки было скорее строгой учительницы, познавшей всю мудрость мира, с привычно изогнутыми недовольной скобкой губами. Подозреваю, о значении надписи она не знала.
Увидев меня, дама тоже остановилась и нервно провела рукой по массивным пластиковым бусам. Бусы были призваны изображать натуральный жемчуг, но жемчужинами такого размера несчастные моллюски поперхнулись бы.
– Ты новенькая? – придирчиво осмотрела меня дама.
– Вроде того. – Я решила не вдаваться в подробности. Я даже не знала, настоящая она или просто часть этого мира! Я не успела спросить у Шена, могут ли в этих мини-мирах быть живые существа.
– Ты ищешь бога?
– Э-э… нет. Я ищу Шена – симпатичный такой мужик лет тридцати…
– Нет! – визгливо прервала меня дама. Бесцветные голубые глаза полыхнули такой яростью, что мне стало не по себе. – Нет мужчин кроме бога!
– Допустим.
Я решила не спорить: ее пухлые пальцы завершались угрожающего размера ногтями.
Довольная моим смирением, дама продолжила:
– Ты можешь искать его здесь, можешь увидеть и посмотреть издалека. Но не смей говорить с ним или касаться его! Он мой!
Я понятия не имела, кто у них тут за бога, однако уже было ясно: это последний, с кем я хотела бы встретиться.
Мы с дамой разминулись: я пропустила ее мимо, прижавшись спиной к стене, и продолжила путь, лишь когда она отдалилась. Я двигалась туда, откуда звучала музыка.
Следующий коридор привел меня к небольшой лесенке, с которой открывался отличный вид на внутренний дворик – квадратную площадку, со всех сторон окруженную стенами темно- серого здания. Оно напоминало мне то ли средневековую таверну, то ли один из тех замков- музеев, которыми гордятся небольшие европейские городки. Ни в том, ни в другом я особо не разбиралась.
Сейчас во дворике шла дискотека. По углам были установлены мощные колонки, из которых дребезжали плохо срифмованные песни о большой и чистой любви. В такт ритму, который у всех песен был примерно одинаковым, извивались на танцполе десятки тел.
Все это были женщины – но какие разные! Крупная крепкая бабулька с кислотно-розовыми волосами, каким-то чудом помещенная в обтягивающее ее мини-платье. Восемнадцатилетняя девчонка в комбинезоне, с заячьими ушками на кучерявой голове. Дородная барышня лет тридцати в ярко-алых сапогах, леопардовой (любят они тут этого зверя) юбке и прозрачной черной кофте, под которой волнами прибоя колыхались и груди, и складки живота. Призрачная дева в бальном платье. Бодрая тетка в спортивном костюме и шлепанцах. Красавица с грудью пятого размера и щедро налитыми ботоксом губами, настолько большими, что они то и дело шлепали ее по носу и подбородку при движении. В общем, кто угодно – но только женщины, ни одного мужчины я в этой толпе не нашла, и мне невольно вспомнились слова «горячей грязной штучки»: у них тут признан только какой-то бог местного разлива.
Найти Шена мне хотелось все больше, я реально начинала за него беспокоиться! К счастью, меня никто не пытался остановить или задержать, здешнему гарему вообще было на меня плевать – в своем костюме Снегурочки я легко терялась среди них. Только они отплясывали под вопли непонятной молодежной группы, а я обыскивала комнаты, надеясь встретить хоть кого-то с XY-хромосомами.
Я обнаружила тут гардеробную, переполненную блестящими платьями, гримерку, зал для стриптиза и спальни, очень много спален. Одни комнаты пустовали, в других я видела только женщин. Ни бога, ни Шена – это уже начинало напрягать!
Обитательницы этого мира по большей части не обращали на меня внимания, но кому-то я все-таки помешала жить. На моем пути стала девица примерно моего возраста, красивая, хоть и подпорченная дешевой косметикой. Из одежды на ней был только черный, закрывающий все, что нужно для относительного приличия, корсет и черные же чулки.
– Очередная провинциальная лохушка? – презрительно поинтересовалась она. – Что ты здесь потеряла?
– Бога не ищу и не претендую, – бодро отрапортовала я, помня предыдущую беседу.
– Да? А я тебе не верю. Его все хотят! Это сейчас ты говоришь, что он тебе не нужен. А потом найдешь его, посмотришь этими своими глазками деревенской дурочки – и станешь конкуренткой!
– Ну, тебе придется поверить мне на слово, что еще остается?
– Как – что? Убрать конкурентку, разумеется! – хищно ухмыльнулась она.
В ее руке сама собой появилась семихвостая плеть: кожаные шнуры, каждый из которых заканчивался массивным металлическим набалдашником. Сразу было ясно, что даже одним ударом такой штукой можно изуродовать меня до конца жизни. А она, судя по холодной решительности в глазах, собиралась ударить не раз. Что ей терять, она же не настоящая!
Я уже убедилась, что все эти женщины были частью мини-мира. Как бы вели себя настоящие тетки, попав в такую реальность? Плакали бы, метались, искали выход – в зависимости от характера. А они тут все дружно отплясывали во дворе и делали вид, что так и надо.
Так вот, если здешняя садомазо-иллюзия решила меня покалечить, она не остановится, как остановилась бы настоящая девушка. Поэтому я, не желая испытывать судьбу, просто обратилась в бегство – вот так красиво мне нравится описывать то, что я дала деру.
Я надеялась, что ее нечеловечески высокие ботфорты задержат ее, но нет. Она двигалась за мной со скоростью и грацией разъяренного лося. То и дело ей под ноги попадались другие женщины, более мирные, но она отталкивала их в сторону и гналась за мной. Я в своих удобных сапожках продвигалась медленней, чем она на этих кожаных монстрах!
В общем, я начинала подозревать, что в этом кластере я безвременно закончу свое существование, когда за очередным поворотом открылась дверь, меня втянули в комнату, а потом дверь снова закрылась и щелкнул замок. Судя по грохоту, моя преследовательница не успела этого заметить и с присущей ей яростью пробежала мимо.
Я же оказалась в очередной спальне – на этот раз со стенами и потолком, выкрашенными в красный цвет. Я невольно вспомнила слова Шена о том, что красный – цвет страсти; той же мыслью, наверно, руководствовался оформитель этого интерьера. Но на самом деле это, в сочетании с красным ковром, выглядело так, будто я застряла у кого-то в желудке… или еще менее приятных местах.
В комнате находилась только черная кровать, способная вместить эскадрон гусар. Но гусар не было, и на атласных простынях сидел нервный, измученный Андрей Волков. Ему, похоже, уже досталось в этом мире: джинсы уцелели, а вот мягкий домашний свитер был растянут и частично разорван, всю незащищенной кожу покрывали пятна губной помады, а на шее темнели круглые засосы. На меня хоккеист пока не смотрел, он вообще потерял ко мне интерес после того, как спас.
– Здрасьте, – только и смогла произнести я. Ничего умнее не придумывалось.
Волков бросил на меня тяжелый взгляд человека, который за один день прожил тысячу жизней.
– Да-да, я знаю, я бог и все такое…
– Ни фига себе у вас в НХЛ теперь звания выдают, – присвистнула я.
– Вы что, меня не боготворите? – поразился он. В серых глазах мелькнула робкая надежда.
– Я, конечно, хоккей люблю, но не до такой степени.
– Так вы нормальный человек? Слава богу!
Сбивчиво и предсказуемо эмоционально, Волков рассказал мне, что с ним случилось – хотя и сам знал не так уж много. Он находился в своем доме один, готовился почитать книгу, потом – поговорить по телефону с родителями и после боя курантов лечь спать, когда мир вокруг него просто исчез. Он, похоже, не запомнил, что коснулся елочной игрушки, а я не стала акцентировать на этом внимание.
Волков будто попал в свой худший кошмар. Он оказался в доме, полном женщин, считающих его богом. Увидев его, одни принимали соблазнительные позы, другие зачем-то начинали рыдать, третьи рассказывали, как они всю жизнь мечтали познакомиться с ним.
Но хуже всего были четвертые. Эти были свято убеждены, что путь к сердцу мужчины не идет через желудок, а пролегает гораздо ниже. Им было плевать, сколько им лет, какой они комплекции, нравятся ли они Волкову. Они не сомневались, что стоит им поцеловать его, и он, как типичный похотливый самец, не устоит.
Мне стало даже жаль его. Читая о Волкове в интернете, я представляла его грубым мужланом, который кровью, потом и выбитыми зубами прокладывает себе путь на вершину мирового хоккея. А передо мной оказался интеллигентный, начитанный, прекрасно образованный мужчина. Кое-кому (мне) пора прекращать мыслить стереотипами.
Моим первым импульсом было рассказать ему правду – про желтый шарик, мир страха и волшебство, но я вовремя прикусила язык. Что если за мою откровенность накажут Шена? Волков-то сумеет все понять, раз я поняла, но после этого колдун уже не сможет стереть его память, а подставлять своего напарника мне не хотелось.
Поэтому я задала другой вопрос:
– Если вы так боитесь местных дамочек, почему вы помогли мне?
– Я не знаю, кто населяет этот дом, но они точно не люди – и они все разные. Некоторые вполне безобидны. Я услышал шум погони и решил помочь, мне до чертиков надоело прятаться здесь и ждать непонятно чего.
– А если бы я оказалась очередной влюбленной фанаткой?
– Отбился бы, – пожал плечами Волков. – От целого стада ведь отбился! Вы так и не сказали, как попали сюда.
– Да я тоже не помню, – соврала я. Это ж не февральский мир, врать можно! – Но я была с другом. Мы должны найти его и бежать.
– Возможно, он тут тоже бог. А если и нет, мне-то точно поклоняются, так что я из этой комнаты не выйду.
– И что, проведете здесь всю жизнь? – фыркнула я, не уточняя, что в этом случае его жизнь продлится ровно до второго января. – Почему вы вообще боитесь женщин?
– Я не боюсь женщин.
Это верно, меня он не испугался. Но это же мир его страхов! Короче, странно тут все.
– Вы выглядите напуганным.
Это был выстрел вслепую с моей стороны: Волков смотрелся утомленным и потерявшим интерес к жизни, но никак не напуганным. И все же мне нужно было разобраться в корне его страхов, понять, в чем суть этого мира, и только потом действовать.
Мой слепой выстрел неожиданно попал точно в цель.
– Я не женщин боюсь, а отношений с ними, – неохотно признал Волков. – Я сидел тут и думал: может, это какое-то проклятье? Черное колдовство? Ведь говорят же: чего боишься, то тебя и настигает!
Он даже не представлял, насколько близок был к истине – и вместе с тем далек от нее.
– Они ведь точно не люди, я вам говорю, – продолжил хоккеист. – Некоторые из них творят вещи, не которые люди не способны. А одну я даже столкнул с лестницы – случайно, я вам клянусь! Но она не умерла, нет. Ударившись о пол, она просто исчезла, а потом я увидел ее вновь в совсем другом коридоре. Короче, это похоже на проклятье, но я не понимаю, при чем тут вы.
– Может, это и правда проклятье, но связано оно не со мной, а с моим спутником. Вы лучше скажите мне, почему вам так не нравится быть их богом. Многие мужчины только о таком и мечтают!
– Многие только болтают, что мечтают о таком, – невесело рассмеялся Волков. – Мечтают они совсем о другом, просто боятся в этом признаться. Надо же поддерживать образ мачо! А кому-то и нравится весь этот порно-клуб, но не мне. Я знаю, чего я хочу, и я боюсь…
Он запнулся, замолчал, и мне пришлось поторопить его:
– Чего?
– Я боюсь, что у меня не получится, что не найду, не смогу… И придется довольствоваться вот этим. Тем, что сейчас бегает по коридору.
Вот оно как. Здоровенный детина, гроза других хоккейных команд, боялся не монстров, не войны и не бандитов. Даже не болезни или смерти. Он хотел любить и боялся быть нелюбимым.
Андрею Волкову отчаянно хотелось завести отношения, настоящие и искренние, с абсолютным доверием и любовью «несмотря ни на что», а не «дорогой, мне нужен доступ к твоим счетам». Но он раз за разом обжигался сам и видел, как обжигаются его друзья.
Меньшим из зол были вульгарные дуры, которым казалось, что кратчайший путь к счастью лежит через беременность от известного человека. А худшим… худшим были гламурные охотницы: девицы, которые были достаточно умны, чтобы изображать верность и преданность – до заветного кольца на безымянном пальце. Потом можно было расслабиться и показать свою истинную сущность. Он захочет развестись? Не страшно, ведь тогда она и бригада опытных адвокатов оттягают у него все, что можно.
– Я начал замечать, что превращаюсь в параноика, – покачал головой Волков. – Сближаясь с девушкой, я сразу начинал думать: а чего она хочет на самом деле? Я всегда искал подвох и, увы, всегда находил.
– А вы бы не знакомились со всякой силиконовой шушерой, у которой вместо сердца бумажник, – не выдержала я. – Нашли бы себе нормальную девушку!
– Звучит красиво – нормальная девушка! – оценил хоккеист. – Только где ж мне ее взять? И где взять время на ее поиск? Я постоянно на сборах, на играх, есть еще обязательства перед спонсорами… Не то чтобы я мог дни напролет выискивать «ту самую». Да и где? Куда я ни пойду, меня тут же узнают, даже те, кто хоккей от футбола не отличит. Им достаточно того, что моя физиономия достаточно часто мелькает по телевизору. И знаете, что? Я мог бы содержать не одну и даже не двух. У меня на счету столько денег, что я и сам не знаю, что с ними делать. Но я не хочу так! Мне нравится думать, что во мне самом есть что-то такое, что можно любить. А для начала мне нужна девушка, которая не знает, кто я.
– В провинцию съездите, там вас много кто не узнает.
– Это возвращает нас к вопросу времени. Да и потом, у меня давно уже нет иллюзий относительно провинциальных дев.
Ясно с ним все: он так может сидеть и ныть часами, а у меня этих часов нет, мне нужно найти Шена и бежать отсюда, пока влюбленные фурии мне голову не откусили. Вот только когда я направилась к двери, Волков резко запротестовал:
– Я туда не пойду! Мне надоело с себя этих пиявок снимать!
– И что теперь? Будешь сидеть здесь до скончания веков?
– Дождусь, пока они успокоятся, а потом уйду…
Но даже в его голосе не было уверенности, а я-то точно знала, что они не лягут спать и не устроят себе перерыв на чай с плюшками. Они – иллюзия, не настоящие, утрированные версии людей. Они только и могут, что кружить по этим коридорам, разыскивая своего бога, короля, Аполлона или кем там еще его назначили.
Но и бросить Волкова я не могла: он ведь, по большому счету, не виноват в том, что случилось… и что страхи у него очень странные. Оставалось только придумать, как вытащить его отсюда.
Время поджимало, строить из себя великого полководца не получалось, и идея у меня появилась только одна. Выслушав ее, Волков очень долго и эмоционально высказывал мне свое решительное «Нет». Я его не слушала, я бегала то в одну комнату, то в другую, собирая все необходимое. Швырнув на кровать баул тряпок, напоминающий все нажитое непосильным трудом имущество какого-нибудь бродяги, я заявила:
– Значит так… Я ухожу в любом случае. Ты или идешь со мной вот в таком виде, или сидишь здесь. А теперь представь, что будет, если они пойдут на штурм и застанут тебя возле кровати.
Вид у Волкова сейчас был примерно как у шестнадцатилетней школьницы, застрявшей в баре, полном бородатых и очень одиноких мужиков. А при его брутальной внешности это выглядело по меньшей мере оригинально, поэтому пришлось сделать вид, что я чихаю, чтобы заглушить смех.
Он, похоже, понимал, что я права. Он начал переодеваться, а я дипломатично отвернулась, раздумывая тем временем, как разыскать Шена. И почему он вообще оказался непонятно где? Раньше-то мы все время попадали в одну точку магического мира! В следующий раз привязывать его к себе буду, честное слово!
– Ну как? – прервал мои размышления Волков.
Я повернулась к нему – и мне срочно пришлось изображать новый приступ чиха, на этот раз долгий и со слезами на глазах. Волков на мою уловку не повелся.
– Очень смешно, – мрачно заявил он.
Точнее, не он, а здоровенная широкоплечая тетка, могучая, как вышибала в ночном клубе. А что? Женщины всякие бывают! Разве я виновата, что на его массивную фигуру, покорявшую сердца тех самых болельщиц, нашлась только одна вещь: длинное сияющее пайетками платье до земли, огненно-красное, с кокетливым разрезом, открывающим одну мускулистую волосатую ногу. Нога эта (как, впрочем, и вторая) вбилась в остроносые синие туфли на шпильках, но явно чувствовала себя крайне неуютно. На груди платье сильно провисало, потому что было предназначено для особы с более пышными формами, но ничего, это я сейчас исправлю всякими шарфиками и колготками, скрученными в стратегические шарики. Шею, слишком мужскую для любой дамы, укутывало боа с перьями, тоже синее, чтобы туфлям было не так одиноко. Ну а коротко стриженую голову Волкова теперь венчал парик с длинными платиновыми кудрями.
В общем, если бы какой-то дикий генетический эксперимент вдруг объединил Шварценеггера и Джессику Рэббит, выглядело бы это примерно так.
– Бесподобно, – пискнула я, кое-как справившись с собой. – Один выход в таком виде на лед – и НХЛ тебя не забудет!
– Как, говоришь, тебя зовут?
– Саша.
– Так вот, Саша, если меня в таком виде сфотографируют и выложат в интернет, я этому безумному ведьминскому шабашу скажу, что ты – моя жена, и посмотрим, что они от тебя тогда оставят!
Думаю, немного: так, пару сапожек и шапку. Но риск для моей жизни все равно невелик, потому что у иллюзий вряд ли есть мобильные телефоны и доступ в интернет.
Для полноты образа я немного побаловалась с косметикой, выводя Волкова из статуса местного бога. Скажу честно, женственней он от этого не стал, и когда я закончила, он напоминал в лучшем случае звезду травести шоу из какого-нибудь Лас-Вегаса. Он и сам это понимал, шарахаясь от зеркал, как вампир от чеснока.
– Давай поскорее со всем покончим, – простонал Волков. – Одно фото… одного будет достаточно, чтобы мне пришлось очень долго оправдываться!
– Если они тебя поймают, у тебя еще и видео появится. Вперед!
– Ты хоть знаешь, где твой друг?
– Точно не здесь, так что двигаемся, Долорес.
– С фига ли?
– Хм… Андреа?
– Лучше Долорес.
Есть у меня подозрение, что после дня в этом мире он вообще женщин ненавидеть начнет.
Хорошо еще, что Шен поколдует над его памятью!
Как я и ожидала, этот дом никогда не засыпал и не успокаивался. Когда мы вышли, и в коридорах, и в больших залах кипела жизнь. Перед нами перекатилась из комнаты в комнату странная женщина, в которой все было в равной степени круглым и огромным. На одном углу мы едва разминулись со стайкой анорексичных модниц, нервно оглядывающихся по сторонам и принюхивающихся к воздуху. Была тут и роковая красотка, перемазанная маслом и прикрытая разве что парой удачно размещенных тканевых лент – она присматривалась к нам дольше всего, потом презрительно поджала пухлые губки и помаршировала прочь.
Я все гадала: как можно столько ерунды придумать? А потом я поняла, что Волков ничего и не придумывал. Должно быть, игрушка Шена вытащила из его памяти реальные воспоминания о рвущихся к неземной страсти поклонницах, изменила их, дополнила, чтобы сделать пострашнее. Ведь задачей мартовского мира было показать Волкову его страхи и заставить победить их. Желтый шарик старался как мог, но Волков превращался скорее в трансвестита-неврастеника, чем в знатока женских желаний.
Его фанатки, которые подарили ему злополучный «Март», тоже хороши. Ведь это из-за них прекрасная половина человечества представляется тут лихорадочно блестящими глазами, полуголыми телами и губами размером с Мадагаскар. Насмотревшись на них, Волков считает нормальных женщин чуть ли не легендарными зверями, сродни единорогам – вроде и были, но вымерли. Ну и зря, нас-то большинство, самых обычных… включая тех, кто вынужден скакать между мирами, скрытыми в елочных игрушках.
Впрочем, все это стало неважным, когда я почувствовала дуновение свежего ветерка, кое- как пробившегося через густую завесу парфюмов. Похоже, очередной коридор должен был вывести нас к открытому балкону, а там и до свободы рукой подать!
Я даже видела впереди далекое ночное небо, восхитительно бескрайнее и близкое, когда на пути у нас появилось неожиданное препятствие. «Пограничники» были представлены уже знакомой мне любительницей орудовать плетью (в компании плети, разумеется) и двумя близняшками-японками в школьной форме не по размеру. Мир, основанный на страхах этого хоккеиста, меня все больше напрягал.
Хищная красная пасть этой красавицы изогнулась в улыбке.
– Андрюша, а ты куда собрался? Кстати, блонд – не твой цвет.
А вот это уже что-то новенькое. Все предыдущие охотницы, какими бы они ни были, не узнавали в Волкове своего бога. Чаще всего они проходили мимо, а иногда ревниво шипели на него, как на соперницу.
Однако эта фурия узнала его сразу, да еще и обратилась по имени. Никто ведь не называет человека, вроде как считающегося богом, Андрюшей, правильно?
– Вы знакомы? – удивилась я.
– Это Алена, – обреченно признал он. – Моя бывшая.
– Тебе вот такое нравится? – Я бросила красноречивый взгляд на плетку. – Никогда бы не подумала!
– Да не нравится мне такое! Просто мы с ней по-разному поняли слова «хорошая хозяйка».
Когда мы познакомились, она была гораздо более одетой и менее вооруженной!
Думаю, настоящая Алена на стала бы нападать на нас, что бы она там ни предпочитала в постели. Но это была не она, это, видимо, был его самый глубинный страх. Красавица-невеста, неожиданно превращающаяся в охранника лагеря строгого режима.
Конец ознакомительного фрагмента.