Глава 5
– А есть помещение поменьше, чем этот зал, где я смог бы поговорить с каждым из вас? – следователь обратился к Эсмеральде.
– Мой кабинет удобней всего. Если вы дадите нам привести себя в порядок, минут через десять – пятнадцать я угощу вас кофе, и мы побеседуем.
– Спасибо, кофе не требуется. Показывайте, где находится ваш кабинет.
Минут через пятнадцать мы собрались в коридорчике около кабинета главного бухгалтера. Костюмы были сняты, «боевая раскраска» смыта. О трагически завершившемся празднике напоминал только витающий апельсиновый запах.
– Пожалуйста, заходите по очереди. После разговора со мной можете быть свободны.
Я решила, что пойду последней. Торопиться мне совершенно некуда.
Первой к следователю отправилась Алевтина Петровна.
Никаких следов образа Снегурочки. Самомнение, самомнение и еще раз самомнение. Прическа, маникюр, кокетливо-деловая блузка алого цвета, серая юбка карандаш. Туфли в тон. Образ идеального личного секретаря из сериала про бразильских миллионеров. Она решительно хлопнула дверью, даже не обратив внимания, что от сильного хлопка дверь слегка приоткрылась, и, хотя мы и не могли видеть, что происходит в кабинете зато все всё отлично слышали. Не ожидая вопросов, Алевтина Петровна заговорила сама:
– Мы с Владленом Платоновичем были очень близки, вы понимаете?
Эта свойственная некоторым женщинам манера задавать многозначительный вопрос, который можно с равной долей вероятности отнести и к вопросу – вы меня понимаете, или к утверждению вы же понимаете, лично меня в ней всегда раздражала. Правда, в силу наличия некоторого жизненного опыта я держала свое мнение при себе.
Следователь промолчал и ручеек «воспоминаний» зажурчал дальше.
– Когда Владлен Платонович только пришел к нам работать, именно я помогла ему адаптироваться в коллективе. В то время мы жили в соседних домах, и очень часто Владлен Платонович подвозил меня на работу и с работы. Благодаря моим советам он смог так организовать работу, что наше предприятие приносит прибыль. Если бы не моя поддержка он не смог бы так быстро влиться в коллектив. Там где я – всегда порядок. Вы же понимаете, что секретарь – правая рука директора, и второе лицо на предприятии? Я даже окончила заочно, так сказать без отрыва от производства юридический колледж, чтобы направлять действия Владлена Платоновича. Как каждый мужчина (вы же меня понимаете) он иногда увлекался, и кто-то должен был сохранять трезвую голову. У директора язва желудка и никто кроме меня не следил за его диетой в рабочее время. Опять же не все посетители должны попадать к нему в кабинет. Вы понимаете? И именно я решала, кто достоин встречи с директором, а кто может обойтись уровнем заместителя. И повторяю еще раз – я всегда слежу за порядком. И если бы не этот несчастный случай…
– Вы уверены, что это была случайность?
– Я вас понимаю – встрепенулась Алевтина Петровна – значит, это был не несчастный случай?
– Я этого не говорил. Чтобы точно знать, что произошло нужно все выяснить и конечно дождаться результатов вскрытия. Пока рано делать выводы.
– Раз вы так говорите, значит, точно считаете, что Владлена Платоновича убили.
– А Вы знаете, кто мог бы на это пойти?
– Директора многие недолюбливали. Люди не всегда могут оценить такого человека. Да, он бывал резок с людьми, которых не любил. Не всем нравились его шутки. Мне бы не хотелось плохо говорить о людях. Вы же понимаете? Мне тоже многие завидуют. Никто, никто не был так близок к директору, никто так его не понимал, как я. Боже мой, такая невосполнимая потеря. – Алевтина Петровна начала всхлипывать.
Судя по звукам, следователь налил в чашку воды из чайника и подал ей.
– Так кто на ваш взгляд недолюбливал Владлена Платоновича?
– Да есть несколько человек. Люди, они ведь какие? Как только, что не по их – сразу амбиции – вы же понимаете.
– И все же, нельзя ли конкретней.
– Да вот хотя бы наш экономист – Иван Викторович – очень странный человек. Директор был им очень недоволен. Вы знаете – она понизила голос до шепота – он кормит кошек.
– Кого?
– Кошек! Мало того, что у него дома три кошки. Да еще и представляете, каждый день приносит рыбу и кормит бродячих кошек. Более чем странное поведение для взрослого мужчины. Я удивляюсь, как его терпит жена. Я бы с таким мужчиной не стала иметь ничего общего, вы же понимаете. Настоящая женщина…
– И все же, Алевтина Петровна, какое отношение это имеет к делу? – не очень вежливо перебил собеседницу следователь.
– Так я же и говорю. Вы же понимаете, кризис. Вот Иван Викторович и вынужден был согласиться на понижение и должности, и соответственно заработной платы. Конечно, кому это понравится? Он ни с кем эту тему не обсуждал, ну вы же понимаете, что это было бы абсолютно неприемлемо. Но я слышала разговор с директором, когда нашего любителя кошек понижали в должности.
– Вы подслушивали?
– Конечно, нет. Как вы могли подумать. Я секретарь. И иногда мне приходится слышать и знать гораздо больше остальных. Но я умею держать язык за зубами. Если бы Владлен Платонович не умер – никто бы и никогда не узнал об этом разговоре, во всяком случае, от меня – тоном оскорбленной добродетели заявила Алевтина Петровна.
– Расскажите все по прядку.
– Иван Викторович не производит впечатление человека, способного кого-либо убить. Всегда ходит в мятом костюме, крайне неуверенный интеллигентный очкарик – ничего примечательного.
– Какие отношения были у него с руководителем?
– Служебные, казалось ничего личного, но Иван Викторович во время серьезного совещания позволяет себе подергивать плечом, досадливо морщиться и нервно постукивать карандашом по краешку стола.
Следователь молчал, ожидая, что она расскажет дальше.
– А в чем была причина разногласий? – вопрос прозвучал максимально доброжелательно, вдруг дама поведает о чем-то действительно важном.
– Да собственно и не было разногласий. Вы, наверное, знаете анекдот, в котором девушка говорит, что её идеальные отношения с женихом портит только одно маленькое недоразумение – она хочет венчаться в белом платье, а он вообще жениться не желает. Примерно так и у нас. Его частое отсутствие в силу разных причин на работе руководителю никогда не нравилось, а вместо того чтобы оправдываться, на вполне справедливое замечание Иван Викторович заявил, что в конце концов у него слабое здоровье и его дети тоже требуют постоянных забот, и со своей стороны он готов проявить понимание. Он согласен и на понижение в должности и на уменьшение оклада. Но, Владлен Платонович решил, что экономист должен совсем уйти. Директор вызвал его и предложил написать заявление на увольнение по собственному желанию. А тот заявил, что не собирается писать никаких заявлений. Да! Именно так и сказал! Представляете, вышел из кабинета, остановился передо мной и таким противным фальцетом заявил: «Если директор так хочет пусть попробует меня уволить. А сам я не уйду! Я думаю, что не самый плохой специалист и нужен предприятию».
– Иван Викторович присутствовал на празднике?
– Нет, конечно. Как он мог быть на празднике, если его вообще нет.
– То есть?
– Он же в отпуске. Уже больше двух недель. Сдал своих кошек на время отпуска в приют и уехал в кошачье турне.
– Первый раз слышу о таком турне.
– Потому что вы нормальный человек. А этот нашел себе компанию, таких же не очень адекватных любителей, и уехал. Сначала в Москву, затем Питер, потом Калининград и еще куда-то я не помню. Турне по кошачьим музеям. Зимой билеты дешевле. И жену с детьми с собой поволок. Учебный год в разгаре, а дети кошечек смотрят. Вот это воспитание!
– Понятно. Думаете, еще у кого-нибудь было желание причинить неприятности вашему директору? – снова следователь не дал ей развить тему.
– Возможно, у Германа. Вы бы слышали, какой скандал был в кабинете директора в пятницу! Директор сказал Герману, что он не справляется со своей работой, что он не способен реализоваться на своем рабочем месте, что он не растет как личность. Вы представляете, какой это удар по самолюбию? Вы же понимаете?
– А Герман это кто? И что он ответил?
– Герман это наш компьютерщик. Я не помню, как его должность точно по штатному расписанию называется – можно уточнить в отделе кадров. Он устанавливает программы, ликвидирует сбои в работе техники, ремонтирует компьютеры и принтеры иногда сам, а иногда отвозит в мастерскую. И ответил он очень неуважительно. Нельзя ни таким тоном, ни такими словами отвечать директору. Если Владлен Платонович делает замечание – надо исправляться, а не спорить с руководителем такого ранга. Да он директору и в подметки не годится. Вообще не умеет разговаривать! Я никогда не возражаю Владлену Платоновичу. И сына своего научила уважению.
– Он тоже не возражает Владлену Платоновичу? – с легкой иронией спросил следователь.
– Он живет в Петербурге. Мой сын идеально воспитан. Он умен и его начальство это замечает и ценит.
– Так что ваш Герман ответил директору?
– Герман не мой – фыркнула Алевтина Петровна – а ответил он, что требования Владлена Платоновича выходят за рамки его обязанностей и противоречат профессиональной этике, и если он, Герман, не справляется со своей работой – пусть директор увольняет его по соответствующей статье трудового кодекса. А критерии его самореализации и личностного роста – понятия теоретические и слишком субъективные, чтобы Владлен Платонович мог использовать их для определения качества исполнения должностных обязанностей. И много еще в таком же духе. Видите, у него даже словарный запас какого-то робота, а не живого человека. И вообще повел себя прямо как Иван Викторович.
– А какие именно требования, Герман посчитал выходящими за рамки его должностных обязанностей? – прервал Алевтину Петровну следователь.
– Этого я не могу Вам сказать. Я не слышала. Между приемной и кабинетом директора двойная дверь, и я могу слышать только то, что говорится повышенным тоном. А Владлен Платонович никогда не позволяет, не позволял себе говорить на повышенных тонах.
Ожидающим своей очереди крайне неловко было выслушивать откровения секретарши. Гладко выбритое, абсолютно белое лицо Германа покрылось алыми рваными пятнами. Эсмеральда сидела на стуле, с неестественно ровной спиной поджав губы так, что казалось никакая сила, никогда не заставит её открыть рот. Татьяна Михайловна напротив, подалась к двери и слушала откровения Алевтины Петровны с выражением крайнего изумления на лице. Эмма встала и решительно закрыла дверь, лишив нас возможности дослушать до конца предположения секретарши. Впрочем, следователю они тоже видимо достаточно надоели, потому что буквально через пять минут Алевтина Петровна гордо прошествовала мимо нас и ушла, ни с кем не простившись.
Затем в кабинет к следователю вошла Татьяна Михайловна. Она пробыла там совсем недолго. За ней зашла Эмма. А Татьяна Михайловна удовлетворила наше любопытство пояснением, что ничего такого следователь у неё не спрашивал.
– Конечно, вы же не так близки к директору как Алевтина Петровна – съязвила Эсмеральда. – что интересного у вас можно было узнать?
– Так кто же знал, что может пригодиться – отшутилась та.
Эмма тоже ничего рассказывать не стала, но её никто и не пытался спрашивать. Все уже устали и хотелось одного – поскорее уйти.
Дольше всех следователь разговаривал с Германом. Но как мы с Эсмеральдой ни прислушивались кроме неразборчивого «бу-бу-бу» ничего не услышали.
– Лена, идите вы. Мне все равно надо будет ждать, чтобы закрыть кабинет – предложила Эсмеральда, едва вышел Герман.
И я вошла.
– Присаживайся Элен – махнул рукой в сторону гостевого стула следователь. И в этот момент я вспомнила, откуда его знаю. Это же Олег Деточка. Боже мой! Во втором полугодии выпускного класса у нас появился новенький. Его семья вернулась откуда-то с Сахалина. Всеобщее изумление вызывала фамилия Олега. Реакция учителей во время переклички была абсолютно одинакова. «Ничего себе Деточка!» – первой сказала Нина Андреевна (а за ней на каждом уроке повторили остальные преподаватели), когда с задней парты поднимался такой, мягко говоря, немаленький широкоплечий молодой человек. У нас был не самый дружный класс. И после окончания школы мы только один раз собирались вместе. Кое с кем из одноклассников я до сих пор изредка поддерживаю связь, но Деточка выпал из поля зрения сразу по окончании школы и, если честно, я даже не вспоминала о нём. Мы не успели подружиться в школе, но пару раз вполне успешно готовили вместе рефераты по истории. И только он называл меня Элен, объяснив это тем, что с именем Лена у него масса личных негативных ассоциаций, а Элен звучит благородно и даже где-то романтично. Мы похихикали, но эта форма моего имени не прижилась. Близкие по-прежнему называли меня Леной, и только Олег упорно именовал Элен, впрочем, мы с ним после школы ни разу не виделись.
– А ты совсем не изменился – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Ага – заулыбался Олег – остался таким же, как в десятом классе – ты даже не узнала.
– Я просто не ожидала. При таких обстоятельствах меньше всего ожидаешь попасть на вечер встречи одноклассников.
– Я и не хожу никогда на такие мероприятия.
– А я была один раз. Не понравилось. Все изменились. Мы стали взрослыми и чужими друг другу людьми.
– Ну, давай к делу. Что же все-таки у вас тут произошло?
Нужно отдать должное Олегу – он умеет слушать. И весь мой рассказ выслушал внимательно и заинтересованно. Впрочем, я постаралась рассказать все сначала, но без лишних подробностей. Информация о том, кто с кем в каких отношениях показалась мне на данном этапе совершенно излишней.
– А у секретаря с директором «неформальные» отношения? – поинтересовался Олег после того как я замолчала.
– Точно не знаю, но ей бы этого очень хотелось.
– А у тебя какие были отношения с шефом?
– Никаких.
– Так не бывает, чтобы уж совсем никаких, – слегка улыбнулся Олег.
– Бывает – я работаю здесь уже шесть лет. За последние лет пять мы ни разу даже не разговаривали с директором, даже на репетициях в этом году. Сначала руководила всем главный бухгалтер, а потом он. У меня не было роли. Меня на репетициях никто ни о чем не спрашивал. Директор у нас обычно редко общался с сотрудниками. У него был круг приближенных, ему хватало общения с ними. Через них он доводил до исполнителей свою точку зрения, и приближенные передавали его распоряжения. Иногда он совершал обход по кабинетам. Зайдет, поздоровается, что-нибудь скажет и уйдет.
– А что ты знаешь о конфликте Германа и директора?
– А разве был такой конфликт? – фальшиво спросила я. Деточка удивленно поднял правую бровь. Я извиняющимся тоном добавила – только то, что тебе рассказала Алевтина Петровна. Дверь была неплотно закрыта, и мы слышали.
– Ладно – вздохнул Деточка – давай на сегодня закончим.
– А действительно есть основания думать, что Владлена Платоновича убили? – не удержалась я от вопроса.
– Сложно сказать. На первый взгляд несчастный случай. А вот на второй – не знаю. Нужна экспертиза. Бывает всякое. Между нами – у меня есть некоторые причины сомневаться. Надо дождаться результатов вскрытия. Не говори пока никому, ладно? Придет время и все обо всём узнают. И кстати, запиши мой телефон. Вдруг соскучишься – широко улыбнулся Деточка.
Я пообещала молчать, послушно записала телефон и, оставив Деточку с Эсмеральдой, ушла одеваться. Часы показывали двадцать два часа двадцать семь минут. Я устала.