Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания. Предисловие ( Анонимный автор, 2011)

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви ИС 3–309–1688

Перевод братии Свято-Преображенского подворья Данилова мужского монастыря г. Москвы с греческого издания:

ΑΠΟ ΤΗΝ ΑΣΚΗΤΙΚΗ ΚΑΙ ΗΣΥΧΑΣΤΙΚΗ

ΑΓΙΟΡΕΙΤΙΚΗ ΠΑΡΑΔΟΣΗ.

Ἃγιον Ὄρος, 2011.

© Ἱερόν Ἡσυχαστήριον «Ἅγιος Ἰωάννης ὁ Πρόδρομος», Μεταμόρφωση Χαλκιδικῆς, текст, 2011

© Свято-Преображенское подворье Данилова мужского монастыря г. Москвы, перевод, 2012

© Издательство «Орфограф», Москва, 2013

Во славу Отца, и Сына, и Святаго Духа, в честь Хранительницы нашей Пресвятой Богородицы, в поминовение вечное зде подвизавшихся святогорских отцов, в подражание им, в продолжение и укрепление Предания Святой Афонской Горы и читающим на пользу.

Аминь.

Предисловие

Святая Афонская Гора – символ любви, всецелого посвящения монахов Богу и благоговения верующих византийских самодержцев, которые наделили её самоуправлением, вытекающими отсюда привилегиями и недоступностью для женщин. До сих пор Святая Гора остаётся живым свидетельством былого могущества и просвещённости Византийской империи. Духовные плоды, принесённые Святой Афонской Горой на протяжении веков – бесценны, и исчислить их невозможно.

Несмотря на пережитые за свою историю испытания, Святая Гора Афон пребывает неизменной. Можно сказать, что ныне она приобрела бо́льшую известность, чем в прежние времена, и привлекает всё большее число паломников. И будет в последние дни, гора дома Господня.[1] Происходит это потому, что мир имеет необходимость в её свидетельстве и помощи, а саму её хранит благодать Божия и предстательство Госпожи Богородицы.

За свою долгую историю Святая Афонская Гора пережила всякое: она сотрясалась от пиратских набегов, задыхалась под многовековым варварским игом, страдала от трений на национальной почве, от богословских и догматических распрей, от нехватки иноков, от недостатка самого необходимого и от тысячи других – бо́льших или меньших – бед. Сегодня, благодатью Божией, всё это в прошлом. В наши дни Афону угрожает одна-единственная опасность: уклонение от спасительного пути святогорского монашеского Предания, опасность его искажения. Ведь именно оно, это живое аскетическое и исихастское святогорское Предание, на протяжении стольких веков опытно хранимое как образ жизни, аскезы и богопочитания, причём хранимое во всём многообразии монашеской жизни и таким огромным количеством монахов, – это-то самое Предание и делает Святую Афонскую Гору явлением исключительным и неповторимым.

Но, к несчастью, сегодня это драгоценное живое наследие – монашеское Предание Святой Афонской Горы – подвергается опасности быть изменённым мирским мудрованием и многими мирскими удобствами и влияниями.

На Афоне сохраняются разнообразные традиции, например: архитектурная, музыкальная, литургическая, иконописная и др. Все они достойны внимания, однако в нашей книге речь пойдёт о другом – мы будем говорить о живом опыте аскетического и исихастского Предания. Этот «вид» традиции не ограничивается географическими рамками и не исчерпывается внешними выражениями. То есть те, кто живёт в пустыне (где бы ни была эта пустыня), суть подвижники и исихасты, поскольку аскеза и безмолвие – это главным образом духовное состояние, подвиг и достижение. Те, кто понуждают своё естество и имеют трезвение и молитву, также опытно переживают это Предание – независимо от того, подвизаются ли они в келии[2] или в общежительном монастыре. Поэтому мы не имели целью «разрекламировать» традицию какого-то конкретного старца, келии или монастыря – нет, мы пытаемся познакомить читателя с единым, непрерывным, живым и многообразным Преданием всей Святой Афонской Горы.

Ведь именно это переживаемое личным опытом святогорское Предание и монашеский образ мышления уподобляют нас нашим предшественникам и духовно соединяют с преподобными святогорскими отцами. Эта добрая подвижническая закваска переквашивает наше бренное тело и освящает его, ибо «подвижничество есть матерь освящения».[3] Предание даёт крылья, чтобы мы духовно возвысились. Святогорское Предание – подземная река, которая невидимо напояет и питает святогорское монашество, оно – чистый оживотворяющий кислород, оно – та объединяющая сила, которая уберегает и хранит от распада святогорское братство, оно есть гарантия того, что мы идём по правильному пути, и, наконец, Святогорское Предание есть преемственность нашей монашеской жизни.

Традиционный монашеский дух вкупе с аскетическим образом жизни могут исправить монашество и явить новых преподобных отцов. Без этого оживотворяющего духа мы кости мертвы и бездушны.[4] Ведь если на Святой Афонской Горе будут сохранены здания и святыни, а монашеское Предание утеряно и ограничено формальным совершением богослужения, то Афон превратится в «очень интересный музей» с одетыми в рясы смотрителями «залов» и «экспозиций».

Безусловно, из всех святынь, которые есть на Афоне, самые драгоценные – это «живые святыни»: благоговейные подвижники, носители и выразители монашеского Предания Святой Афонской Горы.

Жизнь аскета похожа на один вид растущих на Афоне цветов. Эти цветы очень хорошо произрастают в безводных местах, ловко пробиваются сквозь каменные кладки террас, их можно увидеть распускающимися высоко на стенах монастырских башен – в местах, где нет даже следа влаги. При цветении они издают непередаваемое, пьянящее благоухание. Многие паломники брали с собой со Святой Горы семена этих цветов, сажали их в своих благоустроенных садах в миру, щедро поливали эти растения и удобряли вокруг них почву. И что же? К сожалению, в миру, в самых «тепличных» и благоприятных условиях эти цветы теряли свой аромат и уже не источали запах. То же самое происходит и с монахами. Насколько монахи лишают себя мирских благ и удобств – настолько они обогащаются духовным богатством. Чем больше они живут и подвизаются в горькой пустыне, лишённой земных и человеческих утешений – тем больше они хранимы и питаемы утешениями божественными и небесными. От этого монахи начинают благоухать добродетелью и святостью. Если же мы, монахи, стремимся сделать «жёсткое» нашего подвижничества мягким, а узкий путь – широким, то становимся похожи на цветы, которые никак не пахнут.

Прежние отцы, известные и безвестные, знатные и незнатные, жившие давно и недавно, – отцы, речь о которых пойдёт в этой книге, по большей части были малообразованными, а иногда и совсем неграмотными людьми. Некоторые из них стали монахами «по воле случая»: кто-то из них осиротел в детстве, другие овдовели в браке, третьи дали Богу обет стать монахами, находясь в опасности на войне. И несмотря на это, все они стали настоящими монахами и следовали путём строгой аскетической жизни. А некоторые сподобились взойти на вершину жизни созерцательной, достичь боговидения и ещё в этой жизни узреть славу Божию – Нетварный Свет. Эти неграмотные люди стали избранными сосудами Божественной благодати и стяжали сверхъестественные дарования. Всего этого они удостоились потому, что уподобили свой дух духу отцов, бывших перед ними, потому что подъяли подвиг, следуя по стопам своих предшественников.

Раньше на Афоне можно было встретить старцев с чётками в руке и монашеским мешком на плечах, идущих издалека по труднопроходимым горным тропам. Их тела истощились от многолетней аскезы, глаза впали от бдений, губы иссохли от постоянного соблюдения девятого часа.[5] Некоторые старцы жили затворниками в своих келиях. Они не ходили в Кариес[6] или Дафни[7] за покупками, но Сам Бог посылал им ангелов любви – других монахов, которые им помогали. Эти старцы были лишены человеческих утешений и мирского комфорта, но они чувствовали себя свободными, ни в чём не нуждающимися и абсолютно беззаботными – в хорошем смысле этого слова. Другие почтенные старцы, в терпении проводившие свой путь в общежительных монастырях и достигшие там седин в послушании старцу и служении братии, дышали Богом и старцем – и так достигли меры бесстрастия.

Многие старые, иссохшие от аскезы монахи скрывали в себе Дух и жизнь. Их внешний вид был своеобразен: они были одеты в ветхие, грязные и разорванные подрясники, однако внутри сих пренебрегаемых сосудов они скрывали драгоценное богатство – божественную благодать. Они стяжали её многими подвигами, деннонощным понуждением себя к добродетели. Эти люди были чужды миру, однако они были родными, своими, присными Богу.[8] Им были неведомы мирские достижения, однако они хорошо знали путь, ведущий в жизнь вечную.[9] Они подвергали себя страданиям и молились о пребывающих в наслаждении и покое. Старцы бдели за спящих. Они проливали слёзы и каялись за улыбающихся и смеющихся. Находясь вдали от мира, они всех людей ощущали своими братьями и всех их заключали в духовных объятиях – в своей молитве.

Прежние отцы были простыми не только по образу жизни, но и по характеру. Они совершенно не считали себя людьми духовными, осознавали свои слабости и жили в покаянии. Встречаясь и прощаясь друг с другом, они желали «доброго покаяния и доброй кончины».

Этих-то освященных старцев, которые есть на Святой Афонской Горе и по сей день, найти нелегко, потому что они умеют искусно скрываться. Да и встретивший их должен иметь о́рган духовного чувства, чтобы узнать их и суметь общаться с ними «на одной волне». Многие отцы не открывали другим пережитый ими опыт и своё богомудрое учение. Они уносили собранное с собой как таинственное приношение Подвигоположнику Господу. Однако среди них были и такие, кто, желая помочь более молодым монахам, давал им советы или приоткрывал малую толику своего духовного опыта. Третьи стали явлены другим по Промыслу Божию – сами того не желая. Их подвиги, здесь описанные, – это осязаемые знаки присутствия Божия, вдохновение для юных к аскетической борьбе и обличение во лжи тех, кто говорит, что такого рода освященные старцы – всего лишь достояние прошлого. Нет! – каждое поколение имеет своё собственное боголюбивое настоящее, которое становится прошлым лишь впоследствии.

Конечно, на Святой Горе – в саду Пресвятой Богородицы – в любые времена были не только цветы, но и сорняки и колючки. Однако во времена прежние в общежительных монастырях, в пустыне и даже в монастырях идиоритмических[10] подвизалось множество добродетельных монахов. И старшие монахи «подбивали» (в добром смысле этого слова) более молодых на духовную борьбу. Разговоры братии между собой вращались вокруг чудес, аскетических подвигов и спасения души. В те благословенные времена Святая Гора была удалённей от мира – безмолвнее, таинственнее и аскетичнее. Прежде жившие отцы-святогорцы – все без исключения – имели большее уважение к Преданию, к начальствующим и к установлениям. Также с уважением они хранили то, что было принято ими от предшественников. Они имели предельное благоговение к Пресвятой Богородице и доверие Её промыслу. Они были терпеливы в немощах и искушениях и не забывали цели ухода из мира – спасение своей души. Они были настоящими странниками, вся их жизнь была соплетена с трудом. Они лишали себя самого необходимого и избегали комфорта. Они отличались простотой, а не рационализмом. Они были богаты жизненным опытом, а не бесплодными знаниями. Они были носителями подлинной монашеской нравственности.

Таким образом, зная силу воли и многообразный подвиг, трезвенные восхождения и простой нелицемерный нрав, а также всецелую самоотдачу Богу этих отцов, понудителей естества и рачителей Царства Небесного, мы можем возжечь от них нетленный огонь – чтобы и в нас самих возгорелась ревность к подвигу и молитве.

Благодать Божия причислила нас к монашескому чину, мы принадлежим огромной семье монахов Святой Афонской Горы. Это делает нам честь. Но, кроме этого, наша обязанность и долг – уважение и почтение к святогорскому монашескому Преданию и следование путём прошедших перед нами отцов. Мы должны постараться жить как они. Мы должны подражать делами.

Всё, что содержится в книге, которую вы держите в руках, относится не к теории, а к практике, к практическому учению святогорских отцов. Всё это собрано, систематизировано и напечатано для того, чтобы подвигнуть читающего к покаянию и подражанию аскезе этих отцов или хотя бы сделать нас более внимательными по отношению к собственным страстям.

Русское издание книги состоит из трёх томов.

Том I. Жизнеописания. В этом томе описывается жизнь, аскетические подвиги, представления о духовных вопросах и учение тех старцев, о которых удалось найти достаточно сведений, чтобы составить хотя бы краткое жизнеописание.

Том II. В этом томе представлены краткие сказания о подвижничестве, отражающие аскетический опыт и учение старцев. Многие из этих старцев известны, о некоторых из них написаны книги, однако опубликованные нами сказания этих старцев доселе не были изданы. Они невелики по объёму, однако в них много духовной силы, потому что они происходят из опыта борьбы, из подвига, выражают древний дух святогорских отцов. Возможно, покажется, что одни сказания в чём-то противоречат другим, например: один из старцев советует совершать богослужение по чёткам, произнося Иисусову молитву,[11] тогда как другой рекомендует петь стихиры и тропари. Пусть это не смущает читателя: отцы говорят просто, из собственного опыта, и не придают сказанному ими абсолютный догматический смысл.

Том III состоит из трёх частей:

Духовные рассказы. Здесь собраны рассказы о чудесах, явлениях святых и бесов, о падениях и заблуждениях некоторых монахов. Цель всех этих заметок – назидательная. Имена повредившихся монахов, о которых идёт речь в этой части, сознательно не называются.

Изречения и рассказы старца Паисия Святогорца. В этой части старец Паисий повествует о монахах, которых он знал, рассказывает разные поучительные истории и случаи. Отец Паисий часто беседовал с приходившими к нему о духовной жизни, преимущественно о монашеской. Его речь жива, афористична и содержит много практических советов. Из неё ясно видно уважение старца к святогорскому Преданию, его забота о том, чтобы это Предание было живо. Замечания и советы старца Паисия – драгоценное подспорье в нашей монашеской борьбе. По причине большого объёма материал, связанный со старцем Паисием, выделен в отдельную часть.

Дух старых святогорцев. Дух старых святогорцев виден и в предыдущих частях книги, однако здесь подчёркнут особо. В рассказах старцев становится заметной разница в духе и образе жизни прежде живших святогорцев и нас, монахов современных. Вполне естественно, что общий дух пустой похвальбы и растления, отличающий нашу эпоху, влияет и на нынешних монахов – детей этого времени. Незадолго до того, как на Святой Горе праздновалось её 1000-летие,[12] здесь ощущалась нехватка братии, что ослабило святогорское Предание. Но Пресвятая Богородица устроила так, что на Афон прибыли «новобранцы». Монастыри стали возрождаться, однако не исключено, что «новобранцы» недостаточно усвоили древний дух, и поэтому сейчас на Святой Афонской Горе есть духовные недостатки. Наверное, сегодняшнее монашество не стоит мерить по меркам древних отцов. Возможно, в очах Божиих то малое, что совершают современные монахи, имеет большее значение, чем в прежние времена. Но сомнению не подлежит следующее: в прежнюю эпоху было много добродетельных, освященных старцев, которые опытно переживали и передавали другим предание монашеской жизни и отличались монашеским мудрованием; их аскетическая борьба и сверхъестественный опыт вызывают восхищение. В этой части изречения отцов усопших представлены по имени, тогда как отцов ещё живущих – анонимно. При этом все они – и усопшие, и живущие ныне – с благоговением и ностальгией говорят о древнем, подлинно святогорском монашеском духе.

Наконец, необходимо сделать несколько последних пояснений и замечаний:

• Хотя в книге представлены многие известные старцы, мы не включали сюда ранее опубликованное – насколько нам удалось это охватить. Единственное исключение: в томе «Жизнеописания» для того, чтобы дать полноценную картину, мы включали в повествование некоторые ранее известные и опубликованные случаи, например, явление Пресвятой Богородицы игумену монастыря святого Павла отцу Андрею и некоторые другие.

• В этой книге представлены изречения и подвиги не только известных афонских старцев, но и тех отцов, чей подвижнический опыт может быть значительно менее авторитетным. Возможно, кто-то из читателей был лично знаком с этими старцами, с их человеческими несовершенствами, возможно, кто-то не поверит их опыту, который описан в этой книге, или будет оценивать его по-другому. Однако написанное здесь имеет своей целью доставить пользу читающему и побудить его к покаянию, а не оправдывать немощи и слабости отцов. Бог оправдывает – кто осуждает?[13] Мы отнюдь не пытаемся канонизировать немощи и несовершенства отцов, поскольку, делая это, мы «деканонизируем» святых. Конечно, некоторые старцы имели немощи и недостатки, однако мы подчёркиваем их подвиги и добродетели для того, чтобы получить от этого пользу. Ведь эти подвижники тоже были носителями древнего монашеского духа святогорского Предания. К сожалению, нам удалось собрать весьма и весьма немногое, поскольку об этих отцах почти не осталось достоверных сведений.

• Мы старались подчеркнуть значение святогорского Предания, от сокровища которого износятся новая и ветхая.[14] Поскольку Предание живо, речь идёт не только о почивших отцах, но и об отцах, подвизающихся ныне. При этом ныне живущие отцы не называются по имени и их духовное состояние мы не оцениваем.

Материал был собран с большим трудом и тщательностью. В книгу вошло только то, что составитель видел своими глазами и слышал своими ушами, либо позаимствовал из рассказов других старцев о прежде живших отцах. После проверки материал был изложен на бумаге – насколько возможно просто, искренне и без преувеличений.

Мы безмерно благодарны тем, кто доверил нам разного рода сведения (а таких людей очень много), и тем, кто смиренно потрудился для того, чтобы это издание увидело свет.

Да простят нас представленные в этой книге святогорские старцы за то, что мы дерзнули сделать явными их подвиги. Эти отцы уже не имеют нужды в похвалах, однако для нас, живущих, их примеры путеводительны и спасительны. Они – образцы, на которые мы должны равняться, они – наши проводники в Царство Небесное.

Да простит меня и Благий Бог за то, что я, не имея здравых органов духовного чувства, не осознавал той божественной благодати, которую скрывали в себе встреченные мною добродетельные старцы. Увы, пользы от знакомства с ними я не получил, из-за моей гордыни я недооценил их и пренебрёг ими, судя поверхностно. Пусть же, по крайней мере, получат пользу читающие. Пусть они молятся о потрудившемся над этой книгой недостойном монахе, только воспевшем подвиги святогорских отцов, но, к несчастью, так и не ставшем их подражателем.