Серёжа
На территорию дачного поселка Иван Сергеевич въехал беспрепятственно: охранник косил траву рядом с автостоянкой, ворота оставались открытыми. Здесь все располагало к тихой и размеренной жизни. В гамаке, натянутом не на заднем дворике, как это делают все, а у парадного входа в дом, возлежал бывший замминистра Леонов Михаил Иванович. Крепкий, высоченный старик лет восьмидесяти, с лысой головой, скуластый, с впалыми щеками, поскольку отказался носить вставные челюсти, с огромными руками то ли сталевара, то ли кочегара. Это сосед Ивана Сергеевича справа. Сосед слева – тоже пенсионер, правда, скандальный, осужденный по статье «за взятку», но реабилитированный, бывший «партийный хозяин» южных земель Теунов. Он открывает дверь своего дома и говорит Ивану Сергеевичу:
– С заслуженным отдыхом… Неужели весь отпуск никуда не поедешь?
– Сил нет, Николай Иванович! Такой год тяжелый, выжал меня как лимон.
– Ты же член коллегии министерства, заставь других работать!
– Значит, плохой член…
– Ха-ха-хёх, – смеётся пенсионер, – юморное поколение пришло нам, старикам, на смену… Как, брат, пьём сегодня за начало отпуска?…
…Наверное, с Николаем Ивановичем Теуновым, коренастым, почти квадратным 70-летним мужиком, действительно, бывшим зеком, пострадавшим по оговору, как судачили другие старожилы поселка, Иван Сергеевич сошелся больше всего. Их сблизил внук-дошкольник, живущий у Теуновых второе лето кряду, и к которому ни разу не приезжали родители. Он обожал деда и, особенно, бабку, совсем еще не старую женщину, с прекрасно сохранившейся фигурой и чистым, без морщин, лицом. Он звал их «дедуля – бабуля», причем, говорил эту полную фразу, обращаясь только к деду или только к бабке. Получалось, примерно, так: «Бабуля-дедуля! А что ты привезешь мне из города?». «Я в поликлинику еду», – отвечала бабушка, собравшаяся на визит к врачу. «А что такое поликлиника?» – Спрашивал внук. «Деда тебе расскажет… Веди себя прилично!»
Мальчика звали Серёжа, он еще не ходил в школу, был застенчивым, подолгу стоял на стыке двух земельных участков и смотрел, как играют сыновья Ивана Сергеевича. На все уговоры соседей зайти в гости мотал головой и скрывался. Как-то в начале лета, в субботу, Иван Сергеевич, работавший нередко и по выходным дням, приехал домой пораньше, привез мешок молодой картошки, которую ему передали друзья из Таджикистана, и целое ведро южной клубники нового урожая. На базаре такая роскошь только-только стала появляться и стоила сумасшедшие деньги. Темнело поздно, комары не мучили, стояли жара и сушь.
Отец и сыновья, двое мальчишек, помчались на реку, протекающую у склона холма, на котором и располагался министерский дачный поселок. Впереди их несся с глуповатым видом, счастливый от компании, ушастый от породы – русский спаниель Марс. Искупались по – быстрому, тем не менее, по 5—6 раз каждый, включая Ивана Сергеевича, нырнули с самодельного трамплина в реку. Красиво нырял отец, сыновья с гордостью смотрели на его полет и вхождение в воду, сами старались также чисто без брызг войти в реку. И каждый раз за младшим сыном, которого Марс обожал, пёс прыгал с обрыва…
Не хотелось уходить от воды, но на участке ждал заранее сложенный ребятами костер из сосновых чурок и обрезков досок. Поэтому бежали домой без сожаления, помня и о молодой картошке, и о клубнике.
***
Костер сыновья разжигали, соревнуясь, как настоящие туристы, одной спичкой, все время споря и обращаясь к отцу как к арбитру. Картошку решили не закладывать в ведро и заранее не ставить на костровище.
Огонь взметнулся в небо, ушел выше молодых сосенок, закрывавших близкий овраг, сухие сосновые доски трещали и стреляли словно петарды. Сели вокруг костра прямо на траву, сочную, свежую, зеленую по случаю начала лета. Жена принесла огромное блюдо мытой клубники, поставила перед детьми, присела на низенький чурбачок рядом с Иваном Сергеевичем. Дети не ждали команд, сразу принялись поедать крупные, настоянные на свежем запахе земляники, ягоды. Родители посмотрели друг на друга, улыбнулись, не стали в эту минуту мешать мальчишкам.
Боковым зрением Иван Сергеевич увидел на границе участка Серёжу. Он стоял худенький, в джинсовом комбинезоне, застегнутом поверх майки, держась за шершавые доски забора. И так жалко стало Ивану Сергеевичу пацана, что он встал и, не спеша, осторожно пошел к нему.
– Серёжа, здравствуй, ты что один? Почему к нам не заходишь?
Молчание. Глаза грустные, смотрят мимо приближающегося Ивана Сергеевича.
– А я только что хотел зайти к твоему деду, попросить у него разрешения, чтобы забрать тебя к нам, на картошку. Видишь, какой костер мы развели?
Впервые Серёжа не убежал, остался стоять на границе участков. Но на лице у него не наблюдалось решимости идти в гости.
– Давай так, – сказал Иван Сергеевич, – ты сходишь к деду-бабе, попросишь у них большой кусок хлеба, лучше черного, целую луковицу и соли. И тут же придешь к нам. Через час испечется картошка, и мы сядем кушать. Если дед и баба захотят к нам придти, пусть приходят, молодой картошки и ягод всем хватит. Договорились?
Серёжа кивнул и тут же исчез за забором. Иван Сергеевич не был уверен, что договорился с мальчиком и что тот придет. Но теперь оставалось только ждать. И он вернулся к своим мальчишкам. Жена все поняла, сказала, что осталось еще такое же блюдо ягод, хватит всем.
– Па, садись, – сказал младший сын, – ешь, а то все ягоды исчезнут…
– В твоем животе, – сказал старший. – Ма, а ты почему не ешь?
– Ела уже, пока мыла ягоды. Да вы ешьте, всем хватит…
– Помните о печеной картошке, – сказал Иван Сергеевич, – оставьте места в желудке.
Конец ознакомительного фрагмента.